Притворись моей женой (гет)

Панси вздрогнула и чуть не уронила стопку тарелок, которые держала в руках.

Дом звенел. Нет, не так. Он звенел. Если бы не спокойное, ничего не выражающее лицо Поттера, она бы определенно решила, что это его проделка. Однако в следующую секунду на этом лице возникло выражение мученической боли.

— Давай не будем открывать дверь, а? — заискивающе предложил он. — Забаррикадируемся и сделаем вид, что нас нет дома. Или что мы заняты чем-то очень важным?

Панси выдохнула. Кажется, этот звонок означал, что кто-то стоит за дверью — зря она не посещала в школе уроков маггловедения. Черт! Нужно взять себя в руки! Разве это дело, если она будет подать в обморок и вздрагивать от любого явления в этом сумасшедшем доме.

Поттер с явной неохотой пошел открывать дверь и встречать гостя. Панси еще раз придирчивым взглядом окинула красиво сервированный стол. Так. Этот ужин зависит только от нее. Мало того, что придется, скорее всего, взять беседу в свои руки, так еще и необходимо следить за тем, чтобы Поттер ничего не учудил. А это, как показал опыт их совместного интервью, было не очень-то и просто. Придется постараться, очень постараться.

Панси постаралась выкинуть неприятные мысли из головы и натянуть непринужденную улыбку, приготовившись к встрече гостя. Однако не тут-то было! Из гостиной послышался дикий грохот, а затем кладбищенская тишина. Девушка ринулась в прихожую, краем глаза отметив, что сумасшедший домовик Поттера несется с ней наперегонки — наверняка, чтобы успеть на представление.

Конечно же, ноги и спина, которые у него смертельно болели, когда Панси сказала, что неплохо было бы ей помочь на кухне, резко исцелились.

Посреди прихожей лежал мистер Кларк, похожий на большого майского жука, развалившегося на спине. Лежал он в груде какого-то мусора. Поттер взирал на эту картину с немым удовлетворением.

— Что ты наделал? — шокировано спросила Панси, глядя на закрытые глаза бедного старичка.

— Это не я, — быстро ответил Поттер и тут же начал оправдываться. — Знаешь что, Паркинсон? Ты сама виновата в этом! На кой черт было делать совершенно одинаковые двери? Не удивительно, что кто-то мог их перепутать!

Картинка произошедшего начала складываться у Панси в голове. Злость и раздражение — верные её друзья в последние дни стали закипать в ней, словно она была не Панси Паркинсон, а медным чайником, поставленным на плиту. Панси уперла руки в бока и начала говорить обманчиво ласковым голосом:

— Ты, конечно, не обижайся, Поттер, но перепутать двери мог только самый распоследний, самый отсталый, самый конченый кретин! — в конце этого заявления она, конечно, сорвалась на крик.

— О, ну что ты, Паркинсон! — замахал Поттер руками. — Можешь обзываться на меня столько, сколько твоей душе угодно, я совсем не в обиде!

Панси прищурилась.— Чего это ты такой покладистый? — удивленно спросила она, не прекращаясь злиться. — В твоей голове поселилась мышь и съела все её содержимое?

— О нет, все гораздо прозаичнее, — ответил Поттер все тем же добродушным тоном. — Я просто понимаю, что одному избавляться от трупа мне будет гораздо сложнее, чем с тобой, милая.

Панси взглянула на старичка, который выглядел каким только угодно, но не живым, а потом на Поттера. Потом снова на несчастного и снова на Поттера.

— Поттер, я с тобой, конечно, и в радости, и в горе, но вот сейчас мне очень не смешно, — серьезно сказала она.

— Так и мне не смешно! — согласился он. — Труп в прихожей — это, на самом деле, ужасно грустно!

Панси закатила глаза. Хочется ему представления? Отлично! Будет ему представление. С фейерверком и трупами. Она не позволит ему взять верх в этой ситуации.

— Просто великолепно, Поттер! — улыбнулась она так, словно это было её любимым воскресным развлечением — прятать мертвые тела. — И что же ты предлагаешь с ним сделать, гений? Может, сожжем его тело на заднем дворе?

— Кхм...

— Нет, это было бы слишком банально! — подхватил слегка ошарашенный Поттер. — Тем более я, знаешь ли, не люблю запах жареных людей. Проще уж тогда замотать его в ковер и скинуть в ближайший овраг — заодно и от ковра избавлюсь, а то что-то он не приносит мне того удовольствия, сколько должна приносить вещь за полторы штуки галеонов!

Панси рассмеялась.

— Ты настолько никудышен, что даже не можешь избавиться от тела, — язвительно заявила она. — Давай лучше распилим его на мелкие кусочки и трансфигурируем их во что-нибудь полезное. Как раз сэкономим твои деньги.

— Молодые люди...

— Извини, Паркинсон, я забыл, что мы с разных факультетов, — едко сказал Поттер. — Нас-то на трансфигурации учили животных в посуду превращать.

— У нас с тобой была парная трансфигурация, придурок, все семь лет, если что! — воскликнула Панси.

— Я, к сожалению, не могу тебя в этом обвинить, — с печалью в голосе проворчал он. — Кстати, а почему ты вспомнила о нашем декане, а не о вашем? Может, у Снейпа есть на примете подходящее зелье, которое растворит тело целиком? Ну, знаешь. Как кислота.

— Какой ты умный, Поттер! — не отставала Паркинсон. — Жаль, что, чтобы добиться от Снейпа этого волшебного рецепта, придется устроить спиритический сеанс.

Наверное, в этот момент они действительно напоминали парочку заматеревших преступников. И, уж тем более, никто из участников этой неожиданной и в то же время пугающей сцены не ожидал услышать мужской голос, прозвучавший откуда-то снизу.

— Может кто-нибудь из вас поможет мне встать? — недовольно спросил мистер Кларк, взирая на них со смесью удивления и опаски во взгляде.

Панси тотчас кинулась поднимать старичка, рассыпаясь в извинениях.

— О, простите, сэр! — лепетала она, злясь на то, что ей приходиться вести себя так несвойственно, а все из-за глупого спора с отцом. — Я надеюсь, вы не ушиблись? Просто мы совсем недавно сделали ремонт, и Гарри случайно перепутал двери, вот и...

— О, да... — прокомментировал Поттер слишком довольным для виновника этой ситуации голосом. — Случайно перепутал...

Панси отряхнула мистера Кларка и увлекла за собой в столовую, втайне радуясь и, в то же время, удивляясь, что он до сих пор не ушел из дома Поттера. Сама Панси именно так бы и поступила на его месте. Наверное, у него была удивительно скучная жизнь министерского работника, лишенная всяческих впечатлений.

— Мистер Кларк, вы же не думаете, что мы говорили все это всерьез? — осторожно спросила Панси.

— Ну конечно же нет, мисс Паркинсон, — сухо ответил старичок. — Как избавиться от трупа — это обычная тема для молодых людей.

Гарри Поттер, увидев эту сцену, скривился. Он кинул недовольный взгляд на своего домовика, прятавшегося за перилами лестницы, и недовольно сказал:

— Видишь, Кричер. Это ты во всем виноват.

А потом тяжко вздохнул и поплелся в столовую.

* * *

Спустя час мистер Кларк заметно расслабился — он закатал рукава рубашки, ослабил свой галстук и наслаждался вкусной едой, которую Панси заказала в ресторанчике неподалеку. Кажется, старик был любителем набить свой живот — потому, что чем больше он ел, тем больше улучшалось его настроение. И он, определенно, был одним из того маленького количества людей, которым успешно удалось одновременно жевать и говорить.

Мистер Кларк рассказывал о первых годах работы в Министерстве, Панси вяло вставляла реплики, краем глаза наблюдая за Поттером. Тот со скучающим видом водил вилкой по тарелке, и — что удивительно! — даже не предпринимал попыток испортить обед. Только изредка, сталкиваясь с ней взглядом, Поттер воодушевлялся и радостно делал вид, что его тошнит в эту самую тарелку. Однако стоило Панси отвлечься, чтобы сходить на кухню за хлебом, представление, пришедшее в больную голову Поттера, началось.

Вернувшись, Панси обнаружила занимательную картину. Идиот запихал себе в ноздри салфетки, трансфиругировал их во что-то, похожее на длинный шланг и завыл.

— Смотрите, я мальчик-слон!

Мистер Кларк от удивления поперхнулся и закашлялся, а Панси немного подалась вперед на своем стуле, чтобы достать мальчика-придурка под столом.

— Эй, ты пнула меня! — тут же завопил Поттер, даже не думая отцеплять от своего носа резиновую трубу.

— Успокойся немедленно, — прошипела Панси.

— Ты причинила боль моей любимой ноге! — не унимался он, размахивая трубой во все стороны — его тарелка, бокал, несколько приборов полетели на пол.

— Поттер, — предупреждающе прошипела она.

— Ты нанесла моей ноге удар в самое сердце! — кричал Поттер под кашель мистера Кларка, о котором резко все забыли.

Панси глубоко вздохнула и сосчитала про себя до пяти. Не помогло.

— У твоей ноги нет сердца, — сказала она устало.

— Нет? — удивился он.

— Нет, Поттер.

— Ты в этом уверена?

— Абсолютно.

— Точно?

— Точно!

— Точно-преточно?

— Поттер! — не выдержала Панси.

— Нет, ты, правда, в этом уверена? — продолжил притворяться пациентом психиатрической больницы тот.

— Да! — рявкнула Панси. — Я уверена, что у твоей ноги нет сердца, ясно тебе?

Поттер вновь завыл, умудряясь заглушить даже надрывный кашель мистера Кларка.

— Ты назвала мою ногу бессердечной! — горестно вопил он. — Как ты могла! У нее теперь будет депрессия целую неделю, и она не сможет нормально ходить!

— Мистер Поттер, — начал было Эдвард Кларк изумленным тоном, когда, наконец, недуг отпустил его. Но ему было суждено быть перебитым, потому что Поттер тут же подскочил к нему и заключив в крепкие объятия.

— Кларкмен, ты же не оставишь меня вместе с ней? — причитал он. — Она только что оскорбила мою ногу! Ты же поддержишь меня, правда, дружище?

— Но... — начал тот, но осекся, когда Поттер закинул ногу на стол и требовательно заявил:— Паркинсон, ты должна извиниться перед моей ногой. Здесь и сейчас. Не сходя с этого места.

Панси скептически приподняла бровь. Пора было заканчивать с этим представлением — Поттер и так перешел все границы. Надо что-то сделать. Но что? Как успокоить этого психа, при этом, не уподобляясь ему? Как спасти ситуацию?

Панси незаметно — под столом — направила волшебную палочку на Поттера и воспользовалась одним невербальным заклинанием:

— Конфундус!

Поттер после этого очень быстро обмяк, опустился на стул и стал часто-часто моргать. Отвалившийся «нос слона» был откинут за ненадобностью. Благодаря сбивающему с толку заклинанию, Поттер наверняка не мог понять, где он и что происходит.

— Извините, мистер Кларк, — обезоруживающе улыбнулась Панси старичку, мысленно желая Поттеру самых болезненных пыток в скорейшем времени. — Это была всего лишь неудачная попытка вас развеселить. У Гарри очень специфическое чувство юмора.

— Я заметил, — пробормотал он, все еще не придя в себя после такого.

А вот Поттер с тем, чтобы прийти в себя после Конфундуса, справился, напротив очень быстро и удачно.

— А еще у меня контузия после войны, — пожаловался он мистеру Кларку. — Это из-за нее у меня случаются приступы, вам еще повезло, что я не накинулся на вас!

— Неужели? — спросил тот, отодвигаясь от Поттера на безопасное расстояние.

— И в знак моего раскаяния, я хочу угостить вас великолепным десертом, который приготовил мой домовик!

После этих слов Поттер скрылся в кухне. Панси сложила руки на груди и с подозрением посмотрела на его удаляющуюся спину. Поттер попросил домовика приготовить десерт? Что бы это могло значить? Да что угодно, кроме того, что он сделал это, руководствуясь благами намерениями.

— Я не уверен, что этот десерт может как-то спасти ситуацию, — проговорил мистер Кларк, с вожделением глядя на три розетки, летящие благодаря палочке Поттера. Там определенно притаилась что-то очень вкусное, украшенное горой взбитых сливок.

— Я прохожу курс лечения в клинике, — доверительно сообщил Поттер, расставляя розетки перед каждым из присутствующих и вооружаясь ложкой. — Врачи сказали, что совсем скоро они вылечат меня, и у меня пропадет желание бегать по улицам голышом.

Надо было срочно что-то предпринимать.

— Что это? — с ужасом воскликнула Панси и показала на дверной проем. Мужчины, как по команде повернулись взглянуть на то, что она увидела.

«Надеюсь, Поттер, ты не решил его отравить», — подумала она и поменяла розетки местами.

Естественно, в дверном проеме ничего не было.

— Надо же, — удивленно сказала Панси. — Показалось, что в коридоре пробежала мышь. Ну что же ты, Гарри, не притронулся к своему волшебному десерту? Ешь. И вы угощайтесь, мистер Кларк.

Поттер открыл, было, рот, чтобы что-то сказать, но осекся. В его глазах мелькнуло понимание, и он отбросил свою ложку так, словно боялся, что она может укусить его за руку.

— Что-то мне не очень хочется, — промямлил он.

— Как? Почему? — пораженно восклицала Панси, скрывая торжество в своем голосе. — Это же твой любимый десерт!

— Я тут вдруг вспомнил, что я вообще не люблю сладкое, — неуверенно сказал Поттер.

Панси даже утрудила себя тем, что встала, и всучила Поттеру в руку ложку.

— Милый, я думаю, на сегодня хватит шуток, — обманчиво ласковым голосом заявила она, положив руки Поттеру на плечи — наверное, со стороны могло показаться, что она боится, что тот просто-напросто сбежит. — Ешь десерт.

— Действительно, это просто чудо какое-то, — воскликнул мистер Кларк, вновь приобретая благодушное настроение. — Пальчики оближешь!

— Ты же не обидишь нашего гостя таким пренебрежением к трапезе? — серьезно спросила Панси. — Или может быть, с десертом что-то не так?

— С ним все в порядке, — поспешил уверить Поттер.

— Тогда в чем дело? — наседала Панси.

Поттер ел мучительно медленно и, все это время Панси стояла за его спиной как надзиратель. А еще через несколько минут его лицо приобрело мученическое выражение, и он выдавил из себя:

— Извините, мне нужно.. по делам...

И убежал.

Панси едва сдержала себя, чтобы не засмеяться в голос. Все-таки, она была права. Чуть позже она провожала гостя в полном одиночестве — Поттер так и не смог к ним присоединиться.

— Боюсь, что Гарри не сможет вас проводить, — пропела она, подавая гостю пальто, мысленно ликуя, что Поттер не мешается под ногами. — Мистер Кларк, я понимаю, что мой жених показал себя не самым лучшим образом. Но, может быть, вы дадите ему второй шанс?

Тот поджал губы в ответ.

— Не думаю, мисс Паркинсон. То, что я увидел сегодня, это вопиющее безобразие!

— Понимаете, он действительно в некотором смысле болен, — сказала Панси, покрутив пальцем у виска. — Недавно он подвергся какому-то страшному проклятию, которое и дало такие осложнения. Но буквально через два дня он будет в полном порядке.

Мистер Кларк с сомнением посмотрел на нее.

— Даже не знаю, мисс, — протянул он.

— Прошу вас! — взмолилась Панси, сжимая его ладошку в своих. — Вы — моя последняя надежда!

— Ладно, — нехотя согласился он. — В воскресенье я иду на ужин к мистеру Малфою, думаю, будет неплохо, если вы присоединитесь. Я пришлю ему сову с предупреждением.

Стоило ему уйти, Панси победно улыбнулась и шагнула в камин. В конце концов, разве она должна сидеть весь оставшийся вечер дома? Она может провести его в компании своей лучшей подруги! Тем более что настроение было просто прекрасным.

* * *

Гарри тяжко вздохнул. Живот скрутил болезненный спазм.

И как только он мог так поторопиться! Наверное, он почувствовал вкус победы и поэтому потерял бдительность. Но он этого так не оставит! Паркинсон еще поплатится за то, что отправила его в сортир на весь оставшийся день. Он еще придумает, как ей отомстить!

Единственной надеждой было то, что весь обед не прошел зря и то, что старикашка из Министерства теперь будет шарахаться в безопасное место при одном только упоминании о Гарри Поттере. Однако если все предыдущие дни Гарри смотрел на ситуацию сквозь пальцы, то сейчас он серьезно задумался. Паркинсон. Как бы он её не ненавидел в этот момент, он должен был отдать ей должное — она оказалась не просто неприятной девицей. И почему-то ей было необходимо помочь ему стать милым министерским задротом.

Гарри Поттер был совершенно уверен в том, что Паркинсон помогала ему не из-за своей легенды о мечте стать актрисой. И не потому, что повелась на просьбы Министра Кингсли. Было что-то другое. Но вот что?

Прежде всего, Гарри решил вспомнить то, что он знает о слизеринцах. Конечно, периодические болезненные спазмы в его многострадальном животе сильно мешали и отвлекали, но, тем не менее, кое-какие мысли удалось втащить из головы.

Первое. Слизеринцы ему не нравились (пример — Малфой, Волан-де-Морт, Снейп и прочие).

Второе. Слизеринцы ничего не делали без своей выгоды (смотри выше).

Третье. Слизеринцы отличались невероятной хитро... кхм, были очень хитрыми (смотри выше).

Пожалуй, хватит о слизеринцах. Это, определенно, были их самые главные черты. Теперь нужно было вспомнить все, что он знал о девушках — а уж этих знаний в его багаже за последние годы накопилось очень много. Итак.

Первое. Девушки ему нравились (но Паркинсон, конечно же, была исключена из этого списка. В этом же списке после недолгих раздумий оказались все особы женского пола, старше тридцати, любительницы задавать глупые вопросы и Джинни Уизли).

Второе. Большинство девушек в его жизни были милыми и добрыми существами, любили цветы, романтические книжки и котиков. Однако Паркинсон под это определение точно не подходила.

Третье. Большинство девушек мечтали о вечной любви, свадьбе и выводке детей. Это также было не про Паркинсон, однозначно.

В голову совсем ничего не приходило — наверное, все дело было в дикой боли в животе. Как же ему узнать, почему Паркинсон так необходимо было добиться, чтобы он стал начальником отдела? Судя по её слизеринскому мировоззрению, это должно быть выгодно прежде всего для нее. Черт! Совершенно никаких идей! А то, что приходило на ум, было абсолютной нелепостью, недостойной Паркинсон.

Вот чертова девица! Из-за нее он даже не может написать Дафне! А ведь было бы совсем неплохо с ней встретиться, тем более что вчерашняя переписка показала, что она совсем не против. Он знал все эти девчачьи уловки и набивания себе цены, поэтому мог точно сказать — Дафна была очень даже «за».

Стоп! Как он сразу об этом не подумал? Все элементарно! Хочешь что-то узнать о девушке — спроси об этом у её лучшей подруги!

Гарри улыбнулся. Теперь можно подумать кое о чем, куда более приятном. Нет, он не собирался думать о Дафне. Он собирался думать о том, какую месть он устроит Паркинсон за её сегодняшнюю выходку.

* * *

У Панси был просто отличный вечер, плавно переходящий в ночь, проведенный с Дафной в клубе. Блейз Забини, которого они так удачно встретили, и его друг весь вечер делали девушкам комплименты, угощали коктейлями и приглашали на танцы. Да и школьные годы было очень весело вспомнить. И — вот счастье то! — никакого Поттера, никаких разговоров о Поттере и никаких мыслей о Поттере! Панси даже решила, что она совсем не расстроена, что избавилась от него таким «грязным» способом.

Время пролетело незаметно, и домой Панси заходила только под утро. Вернее, выходила из камина. И, стоило ей оказаться в гостиной, Панси услышала злобные крики хозяина дома:

— Гермиона, мы должны подать на них в суд!

Панси удивилась. Сколько же было времени, если Грейнджер здесь?

— Гарри, ты сказал, что это вопрос жизни и смерти, а здесь какая-то паршивая статейка, — раздался в ответ женский голос.

Панси кинула взгляд на часы. Ну ничего себе она погуляла! Было почти восемь! Во всем виноват Блейз, который не хотел отпускать её, вспоминая подробности их романа и намекая на то, что неплохо было бы и повторить.

— Но, Гермиона, ты только посмотри, что здесь написано! — продолжал надрывать свое геройское горло Поттер. — Они должны опубликовать опровержение!

— Гарри, за последние пять лет о тебе чего только не писали, — отвечала ему Грейнджер с энтузиазмом вяленой селедки. — Если судиться с каждой газетой и каждым журналом, можно рано или поздно сойти с ума!

— Но ты должна мне помочь! — взмолился Поттер, пока Панси кралась в коридор. — Вспомни, сколько раз я спасал тебе жизнь!

— И сколько же?

— Ну... Несколько раз точно.

— Разве? Напомни, при каких обстоятельствах это произошло.

— Ладно-ладно... Но разве ты допустишь, чтобы вся страна узнала о твоем лучшем друге такое?

Панси хотела было подняться наверх, в комнату, и погрузиться в спячку на несколько дней, но что-то её остановило. Интересно, что такого произошло, что Поттер устроил собрание в такую рань?Она встала в дверях столовой и лениво протянула:

— Поттер, ты так вопишь, что старушка в соседнем доме вновь обрела безвозвратно утерянный слух. Что случилось?

Грейнджер удивленно взирала на нее, обнимая свой огромный живот, который больше был похож на воздушный шар, спрятанный под платьем. Поттер же продолжил свой концерт, как ни в чем не бывало:

— Она еще спрашивает! На вот, полюбуйся!

И он ткнул пальцем в свежий номер «Ведьмополитена», на обложке которого красовались они — Поттер, старательно делающий вид, что его любимый врач — психиатр, и Панси, которая смотрела на него с пожеланием скорейшей и жесточайшей смерти во взгляде. Большими красными буквами на обложке обозначилось слишком смелое заявление даже для этого журнала.

«Гарри Поттер: я люблю эту девушку больше всей своей жизни!», — вот какой была надпись, которая довела Поттера до истерики.