Притворись моей женой (гет)

Главной положительной чертой, которую сам Грегори Гойл выделял в своем характере была исполнительность и умение четко следовать обозначенному плану. Иногда он задумывался о том, что возможно, это две положительные черты, но уже вскоре счастливо забывал о таких мыслях. И на то были причины.

Во-первых, образ классического злодея привлекал его, а у злодеев не может быть слишком много положительного — а вот, к примеру, только одна хорошая черта характера подчеркивала всю его злостность. Во-вторых, само слово «главная» подразумевало что-то одно. А в-третьих, думать и рассуждать он не любил: зачем думать, если можно пойти и, например, вмазать кому-нибудь — это одновременно демонстрировало его злодейство и исполнительность.

Однако сегодня все пошло не по плану. Подлая девица Панси Паркинсон и не думала появляться на приеме, что заставляло Грегори тихо изнывать в углу и строить змее козни.

Он невзлюбил ее еще со школьных лет. Причин на то, также, было несколько. Паркинсон умела говорить такими длинными фразами, так, что когда он только начинал понимать конец, смысл начала просто ускользал. Как правило, ничего кроме обидных оскорблений из ее рта он не слышал, а потому, когда у него, наконец, получалось осмыслить и переварить сказанное, та была уже далеко, а над ним посмеивались все те, кто обошел его в искусстве владения палочкой и кого он немного побаивался, потому, что не мог просто подойти и врезать. А еще Паркинсон была девчонкой, а значит, ей тоже нельзя было врезать. Все это вводило Грегори в самую настоящую пучину тоски и безнадежности.

Гойл горестно вздохнул. Он не мог просто пойти и веселиться, потому, что все мысли его занимал план, так важный его отцу. После войны положение Гойлов пошатнулось и семейное хранилище в банке Гринготтс опустело чуть ли не на половину. Вот почему этот союз был так значим для Гойла— старшего: уже несколько дней он напутствовал своего сына: «Без богатой невесты не возвращайся». Гойл тихонечко повторял их про себя, чтобы ни в коем случае не забыть, внимательно вглядываясь в толпу репортеров и выискивая знакомое лицо.

Наверное, именно это, в конце концов, сыграло с ним злую шутку. Когда началась заварушка, он оказался прямо в гуще событий. Быстрым взглядом профессионального злодея он окинул рыжеволосую девицу — на ее шее болталась безделушка с десятком изумрудов, каждый из которых был размером с перепелиное яйцо. Гойл знал толк в камнях — такие бусы стоили несколько тысяч галлеонов! Возможно, именно это его шанс не только выполнить волю отца, но и отделаться от ненавистной Паркинсон навсегда?

Не особо прислушиваясь к тому, в чем ее там обвиняют, он, как настоящий злодей, триумфально появился перед рыжей, снеся при этом с десяток репортеров и, не дав ей и пискнуть слова против, схватил за руку и активировал портал. Их выкинуло в огромную залу семейного особняка.

Рыжая что-то верещала и трепыхалась, а еще лупила его маленькой сумочкой, но это было уже не важно — план-то был выполнен! И только сейчас Гойл позволил себе расслабиться и вглядеться в лицо, показавшееся смутно знакомым. Кажется, его злодейский, тщательно отрепетированный смех был сейчас излишним.

* * *

Гермиона Грейнджер оторвалась на мгновение от толстенного талмуда, в чтение которого она была погружена, на секунду задумалась, а затем нашла глазами Блейза, уже собиравшегося улизнуть из гостиничного номера, и требовательным голосом сказала:

— Пить! Принеси мне воды со льдом и лимоном.

Блейз на это заявление рассерженно закатил глаза.

— Послушай меня, Грейнджер, — проворчал он. — Я не буду тебе напоминать о том, что ты волшебница и все вышеуказанные действия можешь выполнить самостоятельно. Я не скажу о том, что твое помыкание мною наверняка нарушает какие-нибудь права человека, я уверен, что тебе самой об этом известно. Я даже не стану намекать на то, что ты мне просто не нравишься, и я не горю желанием проводить все это время с тобой. Просто ответь мне, Грейнджер, почему именно я?

Спасательная операция имени Дафны Гринграсс перестала ему нравиться с самого начала. Возможно потому, что Блейз и не собирался никого спасать — Гринграсс его интересовала не более, чем огромная, расшитая золотистыми нитями подушка с бахромой по краям, на которой Грейнджер устроила свои ноги. Ему хотелось провести это время с Панси и сблизиться с ней.

Он недоумевал, в каком моменте он сделал что-то не так. Вроде бы, он делал все правильно — сначала развлек девушку и позволил ей окунуться в сладкие моменты ностальгии их прошлых отношений. Потом выслушал и поддержал в трудную жизненную минуту. Затем героически помог отомстить придурку-Поттеру. Он даже обеспечил Паркинсон новое жилище, проявив неслыханную щедрость! По его расчетам, она уже давно должна была упасть в его объятия, как спелое яблоко падает с ветки в особенно жаркий августовский вечер.

Однако, или его расчеты были неверны, или сама Паркинсон была какой-то неправильной, но никакого расположения к нему она не проявляла, а даже наоборот — чем сильнее он старался, тем сильнее Панси отдалялась. Кажется, ей гораздо интереснее было цапаться с Поттером и выслушивать его ответные оскорбления, и это заставляло Блейза недоумевать. Когда вся их компания добралась до Брунея, эти двое, не переставая ссориться и корчить друг другу недовольные лица, с завидным единодушием отправились на поиски Гринграсс, а его оставили в качестве прислуги для одной беременной.

— Беременным нежелательно ходить, а уж пользоваться магией тем более, — по слогам, как будто для идиота, ответила ему Грейнджер.

Подозрительно посмотрев на нее, он заметил, что взгляд той был полон коварства и хитрости. Блейз сложил руки на груди.

— Когда мы шли к отелю, я видел, как одна беременная сама тащила чемодан, — ехидно проговорил он. — А еще одна беременная носилась с огромным подносом в кафе, обслуживая посетителей. Что же, Грейнджер, только ты владеешь этой тайной информацией?

— Я уже давно Уизли, — спокойно отозвалась та, игнорируя его слова. — Ты принесешь мне пить или нет?

Блейз скрипнул зубами от досады.

— Слушаюсь, Темный Лорд, — сказал он, отвесив ей поклон.

Карие глаза округлились и Блейз втянул голову в плечи. Он уже знал, что это означало…

— Запретные слова!

— Но…

— Ты сказал запретные слова!

— Я…

— Ты знаешь, что делать!

Блейз Забини вздохнул и пообещал себе, что если у него когда-нибудь будет беременная девушка или жена, она все девять счастливых месяцев проведет в Мунго.

— О, великий пузожитель, прости меня, несчастного, и не запоминай эти ужасные, отвратительные словоа, — проговорил он сквозь зубы. — Все, или еще что-то?

— Тебе нужно поработать над формулировкой, — снисходительно заявила девица, которая прополоскала ему уже все мозги, хотя время только близилось к полудню. — И я просила пить.

Если бы Блейз не отвернулся, то он бы, увидел, что лицо Гермионы Грейнджер, точнее, уже давно Уизли, озарила торжествующая улыбка. Но, увы, он был слишком занят, чтобы заметить это. Когда он вернулся со стаканом, который был наполнен водой со льдом и украшен ломтиком лимона, та нахмурилась.

— Слишком много витамина С может быть вредно, — с сомнением протянула она. — Знаешь, принеси мне лучше манговый сок.

— Серьезно? — прорычал Блейз. — И ты говоришь мне об этом сейчас?

— Твои негативные эмоции плохо сказываются на моем биополе, — ответила она, отпихивая Блейза ногой.

— Я всегда думал, что Уизли сам по себе такой бесхребетный тюфяк. Оказалось, что это твоих рук дело. И вообще, Грейнджер, ты же вроде занимаешься освобождением домашних эльфов. Тебе не приходило в голову, что это немного неверный путь — сделать чистокровного волшебника своим рабом, — заявил он и тут же опасливо втянул голову в плечи, заметив, как изменилось лицо Гермионы.

— Запретные слова! — заявила она, и Блейзу показалось, что он услышал в ее голосе удовольствие от издевательств над ним.

* * *

Воздух здесь, в Юго-Восточной Азии, где Гарри раньше не доводилось бывать, был похож на горячее влажное полотенце, которое накидывали на голову при условии полнейшей неожиданности. Они с Паркинсон шли по кварталу с одинаковыми, похожими друг на друга как капли дождя, о котором сейчас можно было только мечтать, домиками, выполненными из камня белоснежного цвета и радующими глаз чистыми, сверкающими на солнце окнами.

Приходилось быть настороже. Он все еще ожидал какой-нибудь подставы от Паркинсон, которая, задрав свой нос, отказалась идти рядом с ним, и шагала на пару шагов позади. Маленький злобный демон, сидящий на его плече, все нашептывал: «Ну давай, давай, сделай ей что-нибудь! Давай сделаем какую-нибудь гадость! О, смотри, фонтан! Давай утопим ее в фонтане!».

Гарри медленно, с многообещающей ухмылкой кивнул, оглядываясь на ничего не подозревающую Паркинсон. Было бы здорово посмотреть на то, как та будет барахтаться в воде и верещать, а потом вылезет, мокрая насквозь… И тут же покачал головой. Не так давно они заключили перемирие, которое продлится ровно до того момента, как они не вернутся домой, в Англию. Очень жаль, ведь искушение искупать Паркинсон со всеми вытекающими последствиями, было слишком высоко…

— Чего тебе, Поттер? — спросила она, прищурившись, когда он снова обернулся и смерил ее взглядом.

— Мы собирались придумать, как будем искать твою подругу, разве нет? — проговорил он, с весельем наблюдая за тем, как мрачнеет лицо Паркинсон.

— А я-то думала, что теперь она стала твоей подругой, разве нет? — передразнила его Паркинсон, прибавляя шаг и складывая руки на груди.

— Так и знал, что ты будешь ревновать, — заявил Гарри, приподнимая брови. — В общем, слушай мой план…

— Поттер, судя по тому, что мы уже полчаса блуждаем здесь, как путники по пустыне в поисках воды, твой план находится на стадии отчаяния, — фыркнула Паркинсон.

— Тебе бы это очень понравилось, не так ли? Но нет, я продумал все до мелочей.

— Послушай, я думаю, что лучше… — начала она, но Гарри ее перебил.

— Нет Паркинсон. Я знаю, что ты не сможешь удержаться от того, чтобы сунуть свой длинный нос в этот план, но лучше не лезь — это не твоя территория.

— Поттер…

— Я, конечно, понимаю, что ты — любительница плести интриги, и посвящаешь этому все свое свободное время, но для того, чтобы придумать толковый план, нужно обладать чем-то большим, чем желание постоянно делать гадости.

— Поттер.

— Я даже не желаю слушать, что ты можешь сказать. Ты, по-моему, согласилась, что я — главный и будешь делать все, что я скажу. Это было условием нашего перемирия. Поэтому, я не желаю слушать ни одно слово из твоего рта.

— Поттер!

— Ну что там? — проворчал Гарри, обращая внимание на девицу. Та держала на раскрытой ладони волшебную палочку, которая вертелась, словно волчок, постепенно замедляя свой темп и указывая на стену дома.

— Нам туда, — нагло заявила она и быстрым шагом направилась вперед, продолжая держать палочку на ладони, так, чтобы та указывала ей путь.

— Поисковое заклинание, — сказал Гарри, догоняя девушку. — Так просто, что даже ты догадалась.

Не желая вступать в очередной бессмысленный диалог, Паркинсон сосредоточенно кивнула, не сводя взгляда с палочки и ныряя в переулок, на который та указывала. Некоторое время они шли молча. Паркинсон твердо шагала вперед, совсем перестав обращать на него внимание. Через некоторое время Гарри Поттер затосковал и решил, что такая Паркинсон слишком скучна и вступив в сговор с маленьким злостным демоном на плече, который посоветовал ему посадить на плечо девице огромного гадкого жука и насладиться визгами, полными ужаса. Но Панси только хладнокровно скинула жука с плеча и окинула Гарри странным взглядом.

«Она что, серьезно собралась соблюдать условия перемирия?», — удивленно подумал Гарри. Три раза «ха»! Чтобы Паркинсон поступила честно?

— Поттер, что с тобой не так? — спросила она, замерев на месте.

К этому времени они миновали жилой квартал и вышли на базар, полный шума, шорохов и криков на незнакомом языке, похожем на птичий щебет. Паркинсон пришлось убрать палочку — здесь было слишком много магглов. Гарри отметил про себя ее направление, запоминая, куда следует идти — она указывала на широкий проход между двумя рядами палаток, обтянутых яркой, пестрой тканью.

— О чем ты? — спросил он.

— Учитывая, что последнее время именно ты меня достаешь, можно решить, что это у тебя ко мне чувства, — ехидно пропела Паркинсон.

— Ага, — отозвался Гарри в тон ей. — Пламенное и неугасаемое чувство раздражения.

— Ах, а я то было решила, что ты любишь меня, — патетично воскликнула она.

— Люблю я, Паркинсон, пироги с патокой. Это чувство сли-и-ишком далеко от того, что я испытываю к тебе.

Она секунду молчала, а потом не удержалась и хихикнула.

— И что, ваши чувства взаимны, а, Поттер?

— Ну, — Гарри задумался на секунду. — Может взаимностью они мне и не отвечают, но среди них точно не найдешь такой хитрой стервы, как ты.

— Сочту это за комплимент.

Тихо и беззлобно переругиваясь, они шли по рынку. Несколько раз Паркинсон останавливалась, заметив красочные платки в палатке и набрасывая один из них себе на плечи. «Мне идет?», — спрашивала она, и Гарри, конечно же, отвечал, что на тролле этот платок смотрелся бы намного лучше, но, если быть честным и откровенным, он сильно кривил душой. На Паркинсон все смотрелось просто прекрасно, особенно, эти ее короткие джинсовые шорты, так сильно обтягивающие задницу и открывающие взор на длинные стройные ноги, но… Знать ей об этом вовсе не обязательно. Он помотал головой, чтобы отогнать непрошенные мысли из головы. И с каких это пор он считает Панси Паркинсон, эту стерву, которая только и занимается тем, что пьет его кровь, привлекательной?

— Дэвушка, а дэвушка, прокатись на верблюде, — услышал он мужской голос, говорящий на плохом английском с сильным акцентом. Его обладатель был одет в яркие красные шаровары, а бородатое лицо выдавало в нем участника какой-нибудь преступной арабской группировки. Гарри сложил руки на груди, наблюдая издалека. Кажется, кого-то ждет отменное представление.

— Я не хочу, — ответила Паркинсон, намереваясь пройти вперед, но мужчина перегородил ей дорогу.

— Тебе бэсплатна, дэвушка, — продолжал упрашивать он, грозно нависая над Паркинсон. — Ты такой красивый, дэвушка! Твои глаза сияют ярче света звезд, а губы яркие, как лепестки роз и сладкие, как мед. Ахмед в тебя влюбился сразу же, как увидел. Прокатись, а?

— Я, пожалуй, откажусь, — нахмурилась Паркинсон.

— Не разбивай Ахмед сердце, а? Ты уйдешь, а он кушать не будет, спать не будет, плакать только будет, — возопил мужчина, поднимая руки к небу.

На секунду Паркинсон замешкалась, не зная, что ответить и это стало ошибкой. Мужчина, вероятно, решив, что ее молчание означает согласие, в одно движение закинул легкую Паркинсон на верблюда, который никак не отреагировал на то, что между двумя его горбами появилась ноша, продолжая меланхолично жевать пожухлую траву. Потребовалось мгновение, чтобы Паркинсон пришла в себя и начла лупить верблюда своими пятками и верещать. Губы Гарри растянулись в улыбке. О, как долго он ждал этого!

— Эй, снимите меня отсюда! — вопила она.

— Пятьдесят долларов, красавица, — развел руками владелец верблюда.

На секунду Паркинсон стушевалась, но только на одно мгновение.

— Вы, — она обличающе и гневно ткнула в бородача пальчиком. — Вы же говорили бесплатно!

— Э, нет! — покачал тот головой, растягивая рот в белозубой улыбке. — Покататься — бесплатно, а слезть — пятьдесят долларов. Тебе скидка сдэлаю! Сорок девять долларов, красавица!

— Но это… — она задохнулась от возмущения, а потом ее глаза нашли Гарри, который тихонечко посмеивался над ситуацией в целом и над беспомощной Паркинсон, в частности. — Поттер, ты чего молчишь? Немедленно помоги мне!

— Согласно нашему мирному соглашению, Паркинсон, мы не вмешиваемся в дела друг друга, — ехидно ответил Гарри, стараясь сдержать смех. Он даже отвернулся от Паркинсон, ожидая, что возмущенные писки станут громче и тут кое-что попалось ему на глаза.

В небольшом отдалении от дороги лежала небольшая полированная палочка — вряд ли местные жители придали бы ей значения. Они просто не знали, что эта палочка была волшебной. И Гарри Поттер совершенно точно видел ее раньше, а это могло означать только одно.