Забытая жизнь (гет)

В дверь негромко постучались.

— Профессор Снейп, можно? — на пороге стояла Гермиона.

— Проходите, мисс Грейнджер, ваше зелье у стены слева, — небрежный взмах рукой в сторону груды котлов, перо неотрывно строчит комментарии в эссе четвертого курса. И глаза не видят возмущенной таким раскладом студентки.

— Но сэр, я думала, что вы объясните, что произошло за завтраком, — Гермиона прошла в кабинет и в недоумении остановилась у стола. Неужели профессор считал, что она пришла доваривать зелье? Тем более что доварить его нельзя по одной простой причине: неприготовленное слабительное, которое они сегодня варили, нельзя консервировать чарами. Его можно доделать только в течение получаса. Значит, ей придется начинать все с начала?

— Вот именно, мисс Грейнджер, — устало откликнулся зельевар на её мысли. Сжав пальцами переносицу, он заметил, — Неужели вы думали, что наш разговор освободил вас от законной отработки? Отнюдь. Поэтому, чем быстрее вы начнете, тем больше я успею вам объяснить.

Не зная, чем возразить, Гермиона встала у котла, зажгла огонь и пошла в кладовку за ингредиентами. Тем временем профессор начал говорить.

— Пожалуй, мисс Грейнджер, мне стоит начать с самого начала, чтобы вам было понятнее. Я не намерен повторяться и объяснять элементарные вещи, поэтому постарайтесь внимательно слушать и не задавать пустых вопросов, — Снейп встал и отошел в другой конец класса, оттуда его негромкий голос был слышен столь же ясно. А вот Гермионе удалось немного расслабиться, когда профессор не стоял за спиной.

— Хорошо, сэр, — девушка кивнула, нарезая стручки голубоватого оттенка. Работа заспорилась.

— Итак, все, что вы узнали — я несколько раз стирал вам и вашим друзьям память, после лечения Живоглота, — профессор отошел в тень. Девушка вздрогнула и внимательно посмотрела на зельевара. Он сейчас вот так просто назвал Глотика по имени? Конечно, после всех полученных воспоминаний, этому можно было и не удивляться, но одно дело помнить, а другое — слышать. Профессор уловил изменившееся настроение и сухо заметил, — Я, кажется, просил вас не отвлекаться, мисс Грейнджер. К сожалению, изменение памяти на четвертом году вашего обучения затронуло не только вас, но и всех ваших однокурсников, включая студентов Слизерина. Пока мне неизвестно, есть ли еще кто-нибудь, кто вспомнил произошедшее.

— Гарри и Рон, точно ничего не вспомнили, профессор. Я уверена, они бы не промолчали, — Гермиона решила высказать одну мысль по этому поводу, но была прервана очередным замечанием.

— Ваши предположения мы обсудим, если останется время. Сейчас вы должны слушать, — медленно профессор проходил между парт и говорил, — Сегодня, вы обнаружили, что можете слышать мои мысли. Причем только те, которые я сознательно обдумываю. У меня для вас плохая новость, — мужчина криво ухмыльнулся, — Ваше так называемое «прозрение» замкнуло между нами ментальный канал. Может, мистер Поттер делился с вами впечатлениями от занятий окклюменцией? — нож в руке девушки дернулся, и она едва не порезалась, профессор удовлетворенно кивнул, — Да? Замечательно. Значит, мне не придется объяснять что такое ментальный канал, — Снейп заметил, что девушка отложила нож, дожидаясь, пока он закончит, — Мисс Грейнджер?

— Почему замкнуло, профессор?

— Точные причины мне неизвестны, но есть...

— Нет, почему именно замкнуло? Почему не открыло, не соединило, не развернуло? Почему действие завершающее?

— Пять баллов с Гриффиндора за то, что перебиваете меня. Что ж, как вы заметили, действие, действительно, завершающее. А это еще одна плохая новость: ментальный канал между нами существует пять лет. Вы лишь открыли его со своей стороны, тем самым укрепив и замкнув ментальную связь.

— То есть, вы хотите сказать... — глаза девушки расширялись по мере осознания. Она в ужасе подняла голову. Встречный взгляд подтвердил самые худшие предположения.

— Да, мисс Грейнджер. Я слышу ваши мысли уже пять лет.

* * *

Громко чертыхаясь, профессор поднял девушку на руки и, пинком открыв двери, уложил на диван в гостиной. «Гриффиндорка! Как за василисками бегать и в пасть вервольфу лезть — смелости через край, а злой и вредный профессор подслушал, как неугомонная всезнайка подсказывает на уроках — сразу в обморок падать». Быстро влив в бессознательную девушку успокоительное, зельевар поднес ей к носу нашатырь.

Через секунду Гермиона открыла глаза и села, судорожно вдыхая прохладный воздух подземелий. Она в недоумении оглянулась, «Гостиная декана Слизерина не такая мрачн... Какая гостиная?! О чем ты вообще думаешь! Тебя прослушивали пять лет! О тебе знает человек напротив столько, сколько родная мать не знает!»... Кстати о человеке напротив — профессор сидел в кресле напротив, закинув ногу на ногу, и внимательно смотрел на приходившую в себя студентку. Нашатырь стоял на столике перед камином. Смотря на сцепленные пальцы, профессор не мешал гриффиндорке как следует прийти в себя.

— Тогда, первого сентября девяносто первого года, в первый день вашего появления в школе, всё началось со слов «Я читала о них в «Истории Хогвартса», эти потолки зачарованы». Разумеется, я ничего не понял. Потом вы подошли к табуретке и надели Шляпу.

Гермиона спрятала лицо в ладонях. Диалог со Шляпой будет сниться в кошмарах ее внукам и правнукам, если прямо сейчас она не умрет со стыда.

— Не стоит, мисс Грейнджер. В том, что вы боялись вообще никуда не попасть, нет ничего предосудительного или постыдного. Уверяю вас, многие магглорожденные испытывают такой же страх в самом начале. Так вот, обнаружив источник посторонних мыслей, я был несколько озадачен. С какой стати мне вообще было слышать ваши мысли, причем только осознанные, как и в вашем случае, ведь вы не были мне известны? Я подумал, что возможно директор поможет мне понять, что происходит, но он сидел, словно ничего не происходило. В это время распределялся мистер Поттер. Господин директор ни днем, ни неделей, ни даже годом позднее не дал мне понять, будто что-то действительно происходит.

Девушка с удивлением слушала негромкий выразительный голос профессора. Он сильно отличался от того сухого каркающего тона, который она привыкла слышать на уроке.

— А теперь вспомните, что вам рассказывал мистер Поттер о наших с ним занятиях, — внезапно обратился к ней с вопросом Снейп. Гермиона вздрогнула от неожиданности.

— Гарри говорил, что вы не... что вы поднимаете палочку, заклятие, а потом он приходит в себя на полу... сэр. — немного возмущенно произнесла студентка.

— Все верно, — Снейп не стал объяснять, сколько на самом деле времени нужно, чтобы овладеть окклюменцией на том уровне, какой ждет от Поттера его любимый директор. — Нужно близкое расстояние, едва не физический контакт и заклинание, чтобы открыть просторный ментальный канал и иметь возможность просматривать воспоминания, выбирать их, читать сиюминутные мысли. При этом объект воздействия, при легком контакте чувствует легкую резь в глазах, при прямом воздействии ощущается головная боль, а при том, что я делал с мистером Поттером... Что он говорил вам об этом? — мужчина устало потер переносицу.

— Гарри сказал, что ему словно «выворачивали мозги наизнанку», — голос Гермионы дрожал, когда она говорила. — Это правда, сэр?

— Уверяю, мистер Поттер ни сколько не преувеличивает. Здесь ему надо отдать должное. Если бы Дамблдор предложил мне подобное на пятом курсе моего обучения, я лично провел бы показательный сеанс окклюменции с его участием в главные роли, — игнорируя шокированной таким откровением взгляд студентки, Снейп продолжил. — Как вы знаете, наш мозг состоит из нейронов, по которым постоянно проходят электрические разряды. В голове волшебника кроме электрического имеется еще и магическое поле, которое контролирует все магические механизмы и процессы в организме. Поэтому, волшебники, во-первых, живут чуть не в разы дольше магглов, во-вторых, в течение жизни учатся не только развивать в себе магические способности, но и управлять ими; в-третьих, волшебники могут управлять памятью и сознанием. Это, пожалуй, самое главное.

Гермиона завороженно слушала. Ни один урок нумерологии и даже трансфигурации не был для нее настолько интересным. Никогда в жизни она не слышала ничего хотя бы отдаленно похожего на это.

— Мы, волшебники, можем изменять память, удаляя или добавляя различные воспоминания, можем корректировать отдельные эпизоды из жизни, можем внушать различные события: от пятна на платье невесты до закончившейся Четвертой мировой войны. Особо нужно отметить, что все изменения происходят не только по факту — это было, а вот этого не было; главное воздействие на магию в этом случае приходится не столько на факты, сколько на эмоции и восприятие. Дело не в том, что вы абсолютно и непогрешимо уверены в том, что участвовали в восстании Спартака и даже помните имя двухсотого спартанца, а в том, что спустя много лет после этого якобы события в вашей жизни, вы по-прежнему ощущаете животный страх, вспоминая, как консульская армия перерезает глотки вашим солдатам; вас пробирает холодный пот по ночам, потому что последнее, что вы видели в той битве, как обезумевший от переизбытка адреналина римский легионер заносит над вами копье.

Неспешный монолог, произносимый опасно вибрирующим низким голосом, сопровождающийся пронизывающим взглядом черных глаз рассказчика, погрузили девушку в некое подобие оцепенения, из которого не хотелось выходить, так что Гермиона не смела шевельнуться, опасаясь спугнуть чудную атмосферу столь необычного общения.

— А теперь представьте мое удивление, когда я понял что слышу вас без заклинания, без палочки, вне расстояния, вне времени, и, о ужас, даже летом.

— П-подождите, профессор, — встрепенулась Гермиона, — то есть вы получали не только факты, но и эмоции?

— Именно так.

— Но, сэр... я бы с ума сошла. У меня весь день голова болит. Вы так жили пять лет?!

— Ваша голова не болит уже полчаса, — заметил Снейп, — и на уроке зельеварения она не болела. И да, мисс Грейнджер, я жил так пять лет. Теперь о самом главном, сегодня вы замкнули ментальный канал. Я думаю, это хорошая новость, потому что и моя, и ваша голова больше не будет болеть, по крайней мере, пока мы находимся в одном помещении.

— Почему? — спросила она. Профессор был совершенно прав: на уроке зелий голова действительно не болела. Девушка начала вспоминать. И за завтраком... Все началось, когда профессор вышел из Большого зала.

— Настоящие причины мне не известны, могу лишь предположить, что пока мы находимся в зоне видимости, ментальный канал не перегружается, пытаясь направить информацию к объекту, так как имеет доступный глазам приоритет. А если вы меня не видите, то мозг, независимо от вас, с помощью магии ищет человека, с которым вы связаны. Все это лишь усиливает напряжение и затрату сил, которая необходима для передачи информации. Отсюда головная боль. Я с переменным успехом боролся с ней пять лет. Но зелья скоро совсем перестанут действовать. Также подобное начнется и у вас, но я бы не рекомендовал вам садиться на болеутоляющие в таком возрасте.

— Вы говорите так, словно это наркотик.

— Через месяц интенсивной мигрени, хоть как назовите, главное, это не выход. Мое понимание ситуации, в которой мы оказались, за прошедшие пять лет нисколько не изменилось. Я до сих пор не понимаю, почему постоянно слышу мысли одного из своих студентов, не имея возможности, даже при хорошей подготовке окклюмента, закрыться. Кроме того: почему именно вы?

На Гермиону безжалостно обрушился острый как лезвие кельтского клинка взгляд. В гостиной стояла тишина. И Снейп задумчиво подвел черту:

— Итак, что мы имеем. Открытый ментальный канал, без возможности контроля, постоянную головную боль, и риск стать наркоманами в перспективе. Как вам, мисс Грейнджер, нравится?

Еле сдерживаясь, чтобы не протереть глаза и увидеть, что это всего лишь страшный и нелепый сон, Гермиона молча покачала головой.

— Мне тоже. Пока ничего не придумаем, будете приходить дважды в неделю на отработки. Иначе вы сляжете уже через месяц. Я не собираюсь лежать оставшуюся жизнь в Мунго, когда целители поймут, что с вами не так, — зельевар устало вздохнул, — Идите, мисс Грейнджер. Постарайтесь не ходить за мной хвостом, я думаю, вас не поймут.

* * *

Выходя из подземелий, гриффиндорка пыталась осмыслить последнюю реплику зельевара. Зачем она должна ходить за профессором. Гермиона прислушалась к ощущениям. В голове было тихо. Вероятно, профессор позволяет ей дойти самостоятельно.

Через несколько часов не прекращающейся головной боли, измученная девушка поняла, о чем говорил зельевар. К тому времени, как должна была состояться отработка, у девушки появился план.