Еще один мальчик (джен)

Здравствуйте, мои дорогие читатели!

Я Ученый кот, и я очень люблю рассказывать истории.

Вы приготовились слушать?

О, это будет очень длинная история!

Садитесь поудобнее, поправьте кресла, не забудьте пригласить моих родственников — у вас же есть домашние кошки? — и слушайте!

Я расскажу вам волшебную историю про добрую старую Англию, ее поведал мне мой двоюродный брат Живоглот; это история о злом волшебнике Волдеморте, Темном маге, что хотел поработить весь мир, и о героических людях, что сопротивлялись ему, а также о дивном пророчестве, что должно было победить его...

Вы рассердились? Вы думаете, что всё это давно знаете?

О нет, вы ошибаетесь.

Вы думаете, что уже прочитали всю правду об этой истории в книгах мисс Дж.Роулинг — увы, но дело было совсем не так!

Наберитесь терпения, и я расскажу, каким оно было; но не спешите обвинять мисс Роулинг в лжесвидетельстве, эта почтенная женщина сделала всё, что могла. Когда-нибудь я расскажу вам, почему.

Она практически точно поведала всё — разве что ее седьмая книга... Неужели вы думаете, что возможно успеть отвоевать Англию, выгнать пешек Волдеморта из Министерства магии, найти все хоркруксы, переловить Пожирателей и победить Сами-Знаете-Кого всего за один год?

Это заняло годы и годы, друзья! Именно о них вы и услышите.

И главное, мисс Роулинг ни разу не упомянула Роберта Грейнджера.

Разве можно рассказать подлинную историю победы над Волдемортом без Роберта Грейнджера?

Кто такой Роберт Грейнджер, вы спросите?

Это хозяин Живоглота, моего дорогого двоюродного брата. Как видите, история творилась прямо у него на глазах!

Роберт Северус Грейнджер, род. 27 июля 2001 года, ум. — нет, как он умер, я не расскажу, это уже совсем другая история. Возможно, потом я расскажу и ее, но не сейчас.

Статус: волшебник.

Родители: Гермиона Джейн Грейнджер, род. 19 сент. 1979; Северус Тобиас Снейп, род. 9 янв. 1960, ум. 1 марта 2002.

Заранее извините, о уважаемые поклонники профессора Снейпа, которых, как сказал мой кузен, есть очень много среди читателей! Профессора Снейпа в моей истории не будет. Благодарите за это его босса Лорда Волдеморта и особенно змею Нагайну!

Впрочем, два года спустя Нагайну от всеобщего имени отблагодарил герой войны Невилл Лонгботтом.

С вашего позволения, я начну?

Я сразу предупрежу: вас ждет много сюрпризов. Вас ждет много новых имен.

Что ж, читатели, если вы не испугались — идите за мной!

Я начинаю.

О нет, только не думайте, что этот городок был похож на Литтл-Уингинг!

В чем-то они, конечно, похожи...

Мирный, тихий маленький городок, утопающий в зелени, приветливый и гостеприимный. Неужели Гермиона Грейнджер выбрала бы другой?

Поверьте, для себя и для своего единственного сына она выбирала очень тщательно!

Ведь ей нужно было доброе и уютное место, чтобы оправиться от горя после потери мужа. Место, где бы бои с Волдемортом и теракты УпСов казались такими далекими...

Наш безымянный городок ей очень подходил.

Так что в мае 2002 года свершилось чудо, и городок бурно обсуждал два великих события: что Редкиссы продают свой коттедж и уезжают в Манчестер, и что они продали дом очень удачно, почтенной молодой вдове с ребенком, которая немедленно въехала; весь город жалел юную вдову — бедняжку, такую красивую и молодую! Слишком красивую и молодую для вдовы.

Ее покойный муж, офицер разведки, героически погиб, исполняя свой долг; на каминной полке хранился его посмертно полученный золотой орден.

Очень непонятный орден, горожане сроду таких не видали; ну так и погиб герой где-то в экзотической стране! Говорят даже, что его по приказу местного людоеда-диктатора задушила его личная анаконда.

Какие только ужасы не творятся в этих слаборазвитых странах...

Юная вдова была при деньгах — говорили, что она работает в каком-то министерстве; она жила уединенно и держалась очень достойно.

Вдова была не болтлива — все понимают, государственная тайна! Но крупицы сведений за десять лет соседской жизни добыть удалось.

Выяснилось, что родня девушки живет в Австралии, что мисс Гермиона — так звали юную вдову — им регулярно пишет; правда, они к ней ни разу не приезжали.

Других родственников у мисс Грейнджер не было.

Иногда к ней заходили друзья — и весьма странные, на соседский взгляд.

Заходили они изредка, а в основном общество Гермионы в эти годы состояло из подрастающего сына и большого рыжего кота.

Увы, читатели, не думайте, что жизнь Грейнджеров протекала идеально!

Когда в городе появляется молодая красавица — и ослепительная красавица, — слухи неизбежны.

С одной стороны, в главном слухи не оправдались. С другой стороны, появились другие слухи, и очень странные... Семейство мисс Грейнджер как-то постоянно окружали странности, вы не находите?

Десять лет спустя слухов стало еще больше. Соседки осуждали мисс Грейнджер за то, что она плохая мать. Ибо, едва Бобби подрос, Гермиона при первой возможности вернулась на работу в министерство, и работала она дни и ночи; а мальчик, возмущались кумушки, брошен дома один-одинешенек!

Кумушки страшно удивились бы, узнав, в каком именно министерстве работает Гермиона. Но они удовлетворились заверениями, что вдову связывает гостайна и ничего определеннее она сказать не может. Гермиона считала, что соседкам это только на благо: много знания — много печали. Как у нее самой...

Соседки видели только, что работает она тяжело, пропадает в министерстве днем и ночью. Пока ее ребенок сидит дома один, ведь у Гермионы не было ни прислуги, ни родственников... И никого из соседей присмотреть за мальчиком она не приглашала.

Печально, но поверьте, что юный Роберт Северус был очень самостоятельный мальчик. Он справлялся с домом в одиночку.

И потом, Гермиона считала, что у нее не было выбора. Разве за дом, ребенка и кота не нужно платить? Как достать деньги иначе, чем честно и тяжело заработать?

Гермиона утверждала, что ей еще повезло. Она всегда помнила, как на министерскую зарплату содержал семеро детей Артур Уизли!

И потом, откроем секрет. Дело было не только в министерстве. Ведь война с Волдемортом продолжалась, Гермиона работала еще и в Ордене феникса!

Весьма часто малыш Бобби видел, как странные люди в мантиях вываливаются из маминого камина и ведут разговоры о войне. О взрывах, о нападениях на маглов, о Том-Кого-Нельзя-Называть, о политике министерства... Он вырос под шумок этих разговоров, можно сказать.

Впрочем, о Том-Ком мальчик знал не только из разговоров. Он переводил взгляд на каминную полку, где, оплавленные в защитную пленку, стояли клыки Нагайны. Небольшой подарок, который Гермиона осмелилась попросить у Невилла.

Там же стоял и второй странный золотой орден — орден Мерлина второй степени самой Гермионы, который скромная девушка не хотела показывать соседям.

Что ж, где-то далеко гремела война, но наш городок жил мирно, не ведая о далеких опасностях.

Жизнь текла здесь мирно и даже скучно; как Гермиона и надеялась, у Бобби Грейнджера было самое спокойное детство.

Соседки, правда, давно стали шушукаться, что в доме Гермионы из камина выскакивают зеленые человечки, а сама она за десять лет ничуть не постарела и даже похорошела, если такое при ее красоте еще возможно; Гермиона и так была самой красивой женщиной в городе! Право, соседки пугали друг друга, что она настоящая ведьма. У нее есть демонический кот, демонический сын — да демонический! Мэри-Энн видела, что этот ребенок варит в котле на кухне жуткие зелья.

Чего только ни придумают люди! Особенно от безделья.

Гермиона страшно возмутилась бы, узнав, что ее ребенка называют демоническим, а впрочем... При всей своей любви к Бобби, его мама могла понять, откуда берутся "демонические" слухи.

во-первых, из внешности.

Гермиона была красавица. Увы, зато Бобби был совсем некрасив.

У Бобби была запоминающаяся внешность: высокий лоб и очень умные глаза; однако, резкие черты профессора Снейпа едва-едва сгладились красотой Гермионы. Внешне Бобби был почти точной копией отца.

А может, и не только внешне?

Над некрасивыми лицами смеются, но никто не думал смеяться над Бобби.

Бобби выглядел внушительно, даже властно, его бледное лицо с длинным носом и растрепанными черными патлами казалось каким угодно, но не смешным. Наоборот, оно было отталкивающим и мрачным. И люди почему-то чувствовали, что над Бобби не стоит смеяться — чревато... Хотя они бы не сказали, чем.

Бобби, очевидно, был сильной личностью.

Это было во-вторых.

Да, Бобби был личностью, и если Гермиона боялась вначале оставлять его одного — на воспитание Живоглоту, что ли? — то потом ее страхи прошли.

Бобби не проказничал, от одиночества не страдал, спокойно читал книги и вообще не доставлял никаких хлопот. Когда Бобби подрос, он не только не добавил неприятностей, но и стал приносить пользу: взялся помогать по дому.

Гермиона радовалась его сознательности. Но, с другой стороны: а был ли у него выбор? Кто еще будет вести хозяйство, если Гермиона практически не бывала дома, а Бобби целыми днями оставался там один?

Магия магией, но не магией же единой жив человек. Да и нельзя напропалую колдовать в магловском поселке.

Когда Гермиона возвращалась домой с работы, на столе ее ждал ужин, в холодильнике — продукты, и вообще дома царил полный порядок. Гермиона нарадоваться не могла своим идеальным ребенком.

Хотя Живоглот, который знал его куда ближе, мог рассказать бы много интересного!

Он-то при похвалах в адрес Бобби только горько усмехался в усы.

Когда Бобби исполнилось 7 лет, его отдали в местную школу.

Гермиона снова могла гордиться: Бобби был отличником, лучшим учеником в классе. Самые восторженные из учителей даже называли его вундеркиндом.

Но гордость была основательно подпорчена... Гермионе было трудно забыть радость, даже абсолютное счастье, которое возникло на лицах учителей и учеников этой весной, при известии, что со следующего года Бобби переводят в другую школу.

Гермиона давно не видела такого восторга. Хотя все дружно и фальшиво заверили ее, что причина "в гордости за успех нашего дорогого Роберта, поступившего в этот супернавороченный химический колледж для юных дарований", "мы и не сомневались, что он легко поступит, с его талантами", "так и надо, Бобби так одарен, а у нас он просто зарывает талант в землю"...

На самом деле, они были просто счастливы от него избавиться!!!

Гермиона даже сообразила, почему.

Среди многих талантов у Бобби был еще один — умение наживать врагов. За десять лет жизни в этом милом городке, за пять лет обучения в этой школе Бобби не завел ни единого друга. Зато перессориться он умудрился со всеми.

Гермиона не задумывалась, а в кого бы из родителей мальчик мог быть веселым и дружелюбным? У нее у самой никогда не было друзей, разве что Гарри и Рон, а что говорить про Снейпа?

Тем более, что держать юных волшебников в магловской школе всегда проблематично.

Был однажды случай, когда Гермиону вызвали в школу прямо вместе с бригадой Отдела по устранению колдовства — нет, вообще Бобби прекрасно держался в школе и умел сдерживать свою магию, но тут он так оскорбился, что на конкурс по математике послали не его работу, а работу менее одаренного любимчика учителя... — Ну, он же ненарочно, он понимает, как важно держать волшебство в секрете от маглов! А из учителя вышла чудесная божья коровка. Идеальная трансфигурация. Превращение людей — вообще уровень пятого курса Хогвартса! Талантом мальчика можно было только гордиться, как и сказал тогда бригадир.

— Я бы сам стер всем память, я умею, — мило заявил тогда Бобби начальнику бригады стирателей, — но тут целый класс, я боюсь не справиться с такой массовой операцией.

Начальник посмотрел на Гермиону, вспомнил, где она работает и сколько у нее орденов, и только молча чертыхнулся.

... Роберт Северус Грейнджер — мальчик необыкновенный.

Во-первых, он волшебник.

Во-вторых, он умеет читать чужие мысли. Способности к легилименции ему, очевидно, передались по наследству от папы.

Еще он очень любит и поддерживает свою маму, и поэтому мама о многом про него не знает... Он бережет мамины нервы, как настоящий мужчина.

Дорогие читатели, а вы приготовили свои нервы? Тогда слушайте.

На рабочем столе в комнате мальчика лежит письмо из Хогвартса. Долгожданное, вожделенное письмо!

«ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

Фурия Витч, заместитель директора»

Гермиона ждала этого письма не меньше сына. Правда, доставлено было оно весьма буднично: как-то вечером вышеупомянутая мисс Фурия Витч нашла в штабе Ордена феникса Гермиону и передала ей письмо: "Вы уж проследите за получением, а ответ можете чиркнуть прямо сейчас, при мне, я ему приму и на сове при этом сэкономим," — и Гермиона, возвращаясь с заседания Ордена, сунула письмо спящему Бобби на подушку.

Никаких сов, волнительных ожиданий... Но это было настоящее письмо из Хогвартса, с гербом и печатями.

Гермиона не сомневалась, что отличник Бобби в Хогвартсе не пропадет.

За долгие одинокие дни без мамы Бобби прочел все лежащие дома книги, он очень интересовался волшебными; он обожал читать учебники.

Бобби почти наизусть знал "Историю Хогвартса".

С практической частью науки дело осложнилось. В том смысле, что Бобби, что-либо прочитав, тут же пытался применить прочитанные чары на практике. Не раз Гермиона благословляла Статут о секретности и Запрет на колдовство несовершеннолетних, ибо любознательный сын не знал удержу в своих научных экспериментах!

Гермиона была счастлива, что законы запрещают дошкольникам экспериментировать с волшебной палочкой. Бобби мог только смотреть, как колдует Гермиона. Но зато он задавал вопросы: почему из палочки вырывается именно такая струя, может ли такая струя возникнуть при другой магической формуле, можно ли сделать это заклинание другой комбинацией — и вообще, какие в магии атомы.

Бобби очень любил спрашивать — слава Мерлину, в меру, потому что прекрасно знал, что мама работает, устает и не всегда способна ему ответить. Она устала.

Гермиона надолго запомнила один вопрос — очень посмеялась она над ним тогда. Когда она рассказывала Бобби про «Хогвартс-экспресс» и про платформу 9 ¾, Бобби немедленно спросил: «А что есть на платформах 9 ¼ и 9 ½?» — и с железной логикой стал доказывать, что раз есть платформа 9 ¾, то 9 ¼ и 9 ½ тоже должны быть. «Не успокоюсь, пока не узнаю, что там находится!» Смешные он иногда вопросы задает.

Счастье для Гермионы, что дошкольникам нельзя колдовать, омрачила роковая ошибка: Бобби вычитал, что Министерство магии регистрирует волшебные палочки. И сразу спросил, заметит ли Министерство, если колдовать без палочки? А заметит, если варить зелья? Гермиона совершила чудовищную ошибку, сказав, что она этого не знает. Не проверяла.

Зато ее сын-экспериментатор проверил. За левитацию Живоглота без палочки на глазах у соседского мальчика-магла ему влетело, сразу примчался сотрудник Отдела надзора за несовершеннолетними и прочел Бобби лекцию. Зато за два года опытов с зельеварением и пять взорванных при этом котлов Министерство магии не шевельнулось. Оно ничего не заметило.

Да-да — Бобби экспериментировал с зельями целых два года... Очень радуясь, что нашел в законе лазейку и никто не мешает ему заниматься интересным делом. Главное — быть осторожным. Чтобы Министерство магии ничего не заметило. И он это сделал. И даже мама ничего не заметила!

Как это произошло? Слушайте.

Сначала Бобби не скрывался от мамы. Но два года назад, после взрыва его первого котла Гермиона рассердилась. Всё-таки, дом у нее один, и хотелось бы сохранить его в целости до конца жизни! Новые котлы и ингредиенты до бесконечности покупать никто не будет, это было дорого, а иметь в доме взрывающиеся предметы — опасно. Гермиона довела всё это до сведения сына. Он смиренно согласился, что раз мама решила это прекратить... Что же делать... По сведениям Гермионы, Бобби внял и больше зельеварением не баловался.

Так что она спокойно ходила на работу, не видя, как в ее мирном доме развернулась молчаливая, незаметная война.

То была битва Бобби и Живоглота за право первого подпольно заниматься зельеварением.

О, эта битва была достойна Гомера. Живоглот испробовал все методы: прятал и ел ингредиенты зелий, сидел в котле, мешая тем самым что-то туда бросить или огонь разжечь, укладывался на книги с рецептами, чтобы их нельзя было прочитать, утаскивал в свою корзину учебники и тетради, где добросовестно обрабатывал их до полной нечитабельности… Бобби не сдавался. Ингредиентам он искал замену, книги чистил и восстанавливал, а безвозвратно утерянное на войне покупал заново, потому что на Бобби помимо всего прочего лежали домашние финансы и кошелек. Гермиона доверила Бобби деньги на хождение по магазинам. Так что сбить его с избранного пути порчей материалов было не так просто. Столкнулись два упрямства...

Наконец Живоглот, старший и более мудрый воин, понял, что надо сменить тактику. Бобби гордость не позволит отступить первым, даже если он знает, что кругом не прав. И Живоглот временно отступил, позволив Бобби считать себя победителем. Теперь миссия состояла в том, чтобы исполнилось пожелание Гермионы сохранить дом и Бобби в целости, несмотря ни на какие опыты. То есть, чтобы психоз бедового мальчишки приносил наименьшие разрушения.

В данный момент Живоглот смотрел, как Бобби, напевая, варит в котле на плите очередное зелье, сверяясь с папиным дневником и старым маминым учебником.

Одновременно на другой конфорке булькал питательный суп — маме на ужин; Гермиона поражалась, какими вкусными выходят у Бобби любые объекты кулинарии, но вряд ли ей понравилось бы цена его кулинарных изысков. Волшебный вкус Боббиным блюдам придавали все те же сомнительные эксперименты. Например, сейчас в суп добавилась унция экзотической травки "Утешение желудка".

Суп выпустил чудный пар, Бобби счел это за удачное окончание опыта и снял его с плиты.

Суп отправился остывать на подставку, на плите осталось только зелье. Бобби был рад не отвлекаться больше на еду и сосредоточить на зелье всё внимание: варить волшебное зелье казалось ему гораздо более интересным, чем суп.

Зелье покипело еще пять минут и без малейшего предупреждения взорвалось.

Не в первый раз в жизни Бобби — поэтому Бобби отреагировал мгновенно.

Даже привычно.

Вылить из котла остатки, почистить его.

Спасти плиту, проверить, не повредилась ли она, не прорвались ли Гермионины защитные заклинания. К счастью, нет.

Проветрить помещение.

Осмотреть останки котла.

Живоглот привычно спрятался за большой сковородой; Бобби так же привычно снял защитный передник и перчатки и взялся вытирать кухню.

— Значит, бузина всё-таки должна быть собрана строго в полнолуние с могилы утопленника , — философски сказал Бобби. — Глотик, ты не в курсе случайно, где здесь ближайшая могила утопленника?

— Мяу, — с чувством отозвался Живоглот.

— И когда у нас ближайшее полнолуние... — рассеянно продолжал Бобби.

Живоглот только простонал.

— Все-таки здорово, что мама навела на кухню такие защитные чары. А то бы так легко не отделались.

Одно из пятен на полу, кстати, стираться не собиралось. Оно уже проело пол до цементного фундамента. Пришлось Бобби временно прикрыть дырку фальшивой половицей, положить сверху линолеум и оставить проблему очистки пятна на завтра — не в первый раз; как оптимист, он был уверен, что что-нибудь придумает. Пятно исчезнет. До этого же всегда придумывал! Самое упрямое пятно и то сдалось через месяц...

— А полнолуние сегодня, — задумчиво заявил Бобби, листая лунный календарь. — Так, пока городская библиотека работает, надо смотаться за старыми газетами. Кто там в нашей дыре топился? Должна же быть хоть какая-нибудь обманутая девица! По мне, здесь всем давно пора топиться от скуки.

Живоглот вздохнул и приготовился его сопровождать.

Несчастный кот не в первый раз ходил за своим хозяином в бедовые места, он выскальзывал ночью из спальни, тихо, чтобы не тревожить спокойный сон Гермионы; Бобби не составляло проблем прогуляться в полночь через весь город на кладбище. Он даже утверждал, что в полнолуние это сделать легко, потому что светло как днем.

Разве не страшно маленькому ребенку ночью одному на улице? За время своих безумных путешествий всего дважды они столкнулись с хулиганами.

В первый раз отличился Живоглот, обработав противника до позорного бегства, во второй раз Бобби справился сам и дошло до того, что ему пришлось разбираться с ночным патрулем Отдела колдовства над маглами; Бобби утверждал, что магла-хулигана вклеило в фонарный столб совершенно нечаянно, он не знает, как это сделалось! Патруль легко отпустил Бобби, потому что люди, нападающие ночью на детей, никому не нравятся, будь они хоть трижды маглами.

Главное, что Гермиона все эти приключения спокойно проспала; Бобби считал, что ей вполне хватает взрослых проблем и нечего отвлекаться на его детские шалости.

А маглов вообще глупо бояться; на кладбище ночью можно встретить кого похуже, но пока ведь проносит. Вампира, зомби, некроманта... А вообще тоже интересно было бы помериться с ними силами. В папиных дневниках столько шикарных боевых заклинаний. Когда же 1 сентября, когда уже можно будет пользоваться волшебной палочкой?

Бобби грустно взглянул на календарь — до приема в Хогвартс оставался месяц.

"Фурия Витч". Кто такая Фурия Витч, спросите вы? Ведь мы прекрасно помним, что в книгах мисс Роулинг эта достойная дама не упоминалась.

Однако, она существует в моей истории, исстари состоит в Ордене феникса и вполне успешно справляется с должностью заместителя директора Хогвартса, хотя мисс Роулинг совершенно не уделила ей должное в своих романах.

О, вас ждет еще много открытий. Признаюсь, что волшебный мир в моей сказке выглядит совсем не так, как вам рассказала госпожа Джоанна, и мне придется посвятить эту главу устранению неясностей.

В этой главе я постараюсь ознакомить вас с истинным положением дел в нынешнем магическом мире, и вас ждут большие сюрпризы.

Свой рассказ я начну с Хогвартса.

Ученый кот колеблется. Сколько детей в восторге ждут 1 сентября, чтобы увидеть блистательный и сказочный Хогвартс, предания о котором передаются из поколения в поколение; чтобы восхититься им, как в свое время восхищались их родители...

Стоит ли разрушать ваши волшебные грезы неволшебной действительностью? Стоит ли рассказывать вам про изнанку Хогвартса? Про финансирование его бюджета, или интриги за пост директора, или политическую изнанку назначений на должности? Детям незачем знать о них.

Пусть Хогвартс остается для них дивной сказкой, а не прозой жизни. Именно так считал когда-то директор Дамблдор, который всеми силами оберегал учеников от творящихся в Хогвартсе темных дел. Но, возможно, он ошибался?

Проследуем в Хогвартс чудесным августовским днем 2012 года. Замок так же ждет 1 сентября, и с тем же нетерпением, что его будущие ученики.

Сейчас август, то есть июль — крайний срок отправки сов с подтверждением о поступлении в школу — прошел, письма отправлены и получены; подсчитаны итоги зачисления, которые могут многое разъяснить. Например, почему замдиректора мисс Витч экономила на совах.

Солнце светит. Профессор Хагрид копается в огороде, завхоз Филч чистит совятню, профессор Лонгботтом поливает растения в теплице. На солнечной зеленой полянке перед замком сидит профессор ЗОТИ этого года и смотрит, как его трое детей забавляются с ньюфаундлендом Бродягой.

День прекрасен, вызовов из Ордена феникса о новых проделках УпСов нет, можно расслабиться.

Профессор расслабляется. Он вспоминает: а ведь однажды эта школа почти принадлежала Волдеморту! В год после убийства Дамблдора ее захватили Пожиратели смерти. Директором они назначили покойного Снейпа, его заместителями — Кэрроу... Через год школа взбунтовалась и выгнала захватчиков. Навсегда. Больше УпСы в Хогвартс не совались. А впридачу выяснилось, что профессор Снейп — не УпС, а по-прежнему верный шпион Ордена феникса, который никогда не предавал Дамблдора!

В этом статусе он и оставался до самой смерти.

Но он умер, спросите вы? Лорд Волдеморт всё-таки убил его? Не думайте, пожалуйста, что Сами-Знаете-Кто раскусил его! Нет: как и Дамблдор, Темный Лорд предпочел до последнего доверять профессору Снейпу. Но к тому времени война затянулась, и обстоятельства сложились очень неудачно. Роковым образом для профессора Снейпа.

Сложились обстоятельства не в пользу агрессоров, они проигрывали свою войну. Захватив власть, как только погиб Альбус Дамблдор, они стали торжествовать — и рано радовались. Постепенно сопротивление их режиму нарастало, и они стали терять всё, что захватили. Процесс этот, правда, занял пятнадцать лет.

В его начале, лет так одиннадцать-тринадцать назад, бунты против УпСов возникали повсюду, захватчиков сбрасывали с завоеванных ими территорий — как, например, в Хогвартсе... Волдеморт терял свои позиции, проигрывал войну и решился на крайнюю меру. Его захватила очередная идея фикс, он размечтался о самой могучей в мире волшебной палочке. С ее помощью он надеялся вернуть себе власть. А такая палочка была, ею владел покойный Альбус Дамблдор и, как ему казалось, после смерти Дамблдора власть над палочкой перешла к профессору Снейпу...

Мы знаем, что на самом деле всё было не так. Бузинная палочка принадлежала Драко Малфою, а затем Гарри Поттеру. Но Волдеморт этого не знал! Он убил профессора Снейпа, надеясь получить власть над миром. Новое преступление он совершил напрасно, Бузинная палочка по-прежнему не стала его слушаться и позиций в войне вовсе не укрепила.

На следующий год мы отвоевали Министерство магии, в чем нам очень помогли союзники. Дело в том, что в 2001 году на нашу сторону перешли кентавры и гоблины, заявившие, что наконец-то поверили в наше пророчество, еще через два года Невилл Лонгботтом покончил с Нагайной — последним, шестым хоркруксом.

Лорд ушел в подполье, где успешно безобразничает до сих пор. Почему-то никак не удается окончательно победить его.

Хотя вновь избранное Министерство магии и сам Министр, Кингсли Шеклбот, сразу же объявили УпСов вне закона, и они провели много реформ по искоренению их вредной идеологии. Хогвартс и его новая директриса, Минерва Макгонагалл, горячо поддерживает все министерские реформы. Из дюжины преподавателей четверо — члены Ордена феникса.

Итак, Ученый Кот выполняет свое обещание рассказать о Фурии Витч...

Замечательная женщина, героиня. Ветеран Ордена феникса, всецело преданная делу Дамблдора. Суровая, резкая и бдительная, Аластор Грюм гордился бы ею. В Ордене она состоит с 1995 года.

Неужто вы думаете, что состав Ордена исчерпывался тем десятком лиц, что изобразила мисс Дж.К.Р. в своих романах? Осталось много неизвестных героев, и среди них — мисс Витч.

Когда профессор Макгонагалл заняла давно заслуженное директорское кресло, мисс Витч с радостью взяла обязанности профессора трансфигурации, замдиректора и декана Гриффиндора. Справлялась со своими обязанностями она блистательно.

Мисс Витч преданно помогала старой подруге по Ордену править Хогвартсом, мисс Витч выбивала на школу гранты из Министерства магии, функционировать, несмотря на нищенский бюджет, мисс Витч влила новую кровь в преподавательский состав Хогвартса.

Это она предложила, когда Минерва обратилась с вопросом: "Что же нам делать с ЗОТИ, Фурочка? Так и мучить несчастных претендентов каждый год?" — сделать так:

— Попробуйте Гарри Поттера, Минни. Он не в первый раз побеждает Сами-Знаете-Кого, вдруг да и с его заклятием справится!

— Действительно, когда Гарри был школьником, он вел отличный кружок по Защите от Темных Искусств, — припомнила Минерва.

Предсказание Фурии сбылось. Гарри взялся за должность профессора ЗОТИ и не покинул ее через год. На данный момент он проработал профессором ЗОТИ уже семь лет.

Гарри Поттер, бесменный профессор ЗОТИ в Хогвартсе, очнулся от дум прошлого...

Он в настоящем, он отдыхает в шезлонге теплым летним днем. Волдеморт далеко. А близко лужайка, где вместе с собакой резвятся его дети.

Ньюфаундленд прыгнул за палкой, которую бросила смеющаяся Лили Луна, палка упала в озеро и пес поплыл.

Да, у Гарри Поттера выросла чудесная семья.

Восемь лет назад он женился на любимой Джинни и трижды стал отцом; его семья, как и положено семье сотрудника школы, жила в Хогвартсе.

Хотя вы, наверное, заметили, что хронология событий моей сказки не совпадает с хронологией, знакомой вам по мисс Роулинг? Да, профессор Поттер женился на мисс Джинни и произвел на свет детей несколько раньше, чем упомянуто в эпилоге ее знаменитой книги.

Надеюсь, вам не помешает это досадное недоразумение?

Конечно, в течение всех этих лет многие одноклассники Гарри, бывшие члены его доблестной детской Армии Дамблдора, успели пожениться и обзавелись детьми.

И их дети даже начали поступать в Хогвартс! Кто бы мог подумать, как быстро летит время...

Но Гарри смирился и с тем, что детей некоторых своих бывших однокурсников никогда не увидит.

Сначала снимем шляпы в память тех, кто не успел стать родителями, погибнув на войне с Волдемортом, — таких найдется немало за пятнадцать лет... Но Гарри сейчас имел в виду не их.

Он думал о вполне живых и здоровых своих ровесниках, которые по разным причинам не отпустили своих детей учиться в Хогвартсе.

Это было самое больное место теперешнего Хогвартса. Реформы Министерства магии и нынешняя администрация школы устроили не всех. Традиционные письма, рассылаемые летом будущим первокурсникам, возвращались не только с подтверждениями зачисления, но и с вежливыми отказами.

А количество учеников — это количество денег; это касса Хогвартса. Предположим, что сначала Гарри был рад получить большинство отказов — когда он узнал имена отказников. Он и не хотел бы их видеть в Хогвартсе. Очевидно, что взаимно!

Но постепенно назрела проблема, что Хогвартс не увидит не только их, но и их денег.

Как мои мудрые читатели уже поняли, отказы слали в основном противники политики Дамблдора, в том числе люди, так или иначе связанные с Пожирателями смерти и вообще потенциальные слизеринцы.

Мисс Витч считала, что без них Хогвартс будет только чище. Мисс Витч так же справедливо замечала, что очень проблематично ночью во время очередного рейда Ордена феникса кидаться в папашу своего ученика авадой, а утром, если обоим повезет выжить, обсуждать с ним же успеваемость отпрыска по теории трансфигурации.

Неестественно, когда в одной школе, за одной партой сидят дети, родители которых только что стреляли друг в друга.

Гарри очень не хотел бы учить детей Драко Малфоя — и дети Малфоев тоже не хотели бы у него учиться.

Но Малфои были одной из самых богатых и влиятельных семей магической Англии. Они готовы были вложить в школу, где будут учиться их наследники, очень и очень много. И если они на свои деньги будут развивать заморский Дурмстранг, а не отечественный Хогвартс, кто выиграет?

Отказники составляли косяк старой элиты Англии. Собственно, они потому и позволяли себе роскошь отказать, что могли устроить ребенка на дорогущее обучение за границей.

А те, кто не мог этого себе позволить, оставались в Хогвартсе.

Гарри смотрел, как Витч решительной походкой пересекает поляну.

— Здравствуйте, Поттер.

— И Вам добрый день, профессор. Подсчитали голоса?

Витч усмехнулась:

— Славная шутка. Да, наши "выборы" прошли бурно. 15 отказников, 80 согласных. В отказе Боргины и Блоттсы...

— Этого и следовало ожидать...

— Неожиданно подтвердили Олливандеры. Это большая победа.

— Олливандеры? Слагхорну надо поставить памятник.

— На памятник у нас денег нет. Но победа достойная, не представляю, как Гораций их уломал. Они миллиардеры.

— Слагхорн мучил их все лето.

— Гораций, когда захочет, может добиться чего угодно... Придется повысить ему жалованье.

— А Вы-то хотели отправить его на пенсию...

— Разумеется, Горацию цены нет, но вечно удерживать его на должности профессора мы не можем. Он и сам постоянно ноет, что устал. Набивает себе цену, конечно... Но доля истины в том есть. Гораций не молодеет.

... Если на профессоре Витч лежала миссия по выбиванию денег из Министерства, то бессменный декан Слизерина, профессор зелий Гораций Слагхорн, взял на себя отказников-слизеринцев. Профессор долго и упорно обрабатывал бывших учеников, используя все свои слизеринские хитрости, чтобы уговорить их оставить своих детей в Хогвартсе.

— Скажем так: выполнять обязанности и декана, и преподавателя Горацию тяжело, и это значит, стоит снять хотя бы часть?

Витч вздохнула:

— И вот тут, мой дорогй Гарри, и есть сложность. Мы не можем просто так взять и назначить нового декана на Слизерин, потому что их капризное сообщество его не примет! Вечно сложности с этими слизеринцами... Декана они себе как бы выбирают сами. Нельзя назначить кого-то, не посоветовавшись с ними... Они сами находят кандидата, вот Гораций говорил, что ведет переговоры с мадам Анной де Бейль из Швейцарии... А нас они только информируют о своих делах, и наше дело подписать готовое назначение. Штемпель поставить. Словно они, а не мы, теперь директора школы!

— Профессора зелий тоже так трудно найти?

— На нашу зарплату при ставке профессора зельеварения — да. И никто не хочет слушать, что мы сами сидим на такой зарплате, что в Англии только что закончилось военное время и надо подтянуть пояса...

Гарри вспомнил размер собственной зарплаты и вздохнул. Не будь у него сейфа с наследством в Гринготтсе, содержать семью из троих детей было бы тяжко.

— Зато в этом году поступает сын Джорджа Уизли, — заметила Витч. — Можно привлечь Джорджа в Совет попечителей. Джордж с удовольствием поможет родной школе, и он гриффиндорец и член Ордена феникса. Я бы очень на него надеялась.

Гарри кивнул, он любил семью Джорджа Уизли, своего шурина, и двух детей Джорджа, своих почти-племянников.

Он радовался, что бинес Джорджа процветает, сеть магазинов Умников Уизли открыла филиалы на трех континентах.

Он радовался и тому, что Рон, компаньон Джорджа, тоже нашел свое семейное счастье. Он недавно женился на секретарше своей компании, они ждали ребенка.

Это Рон, который два года назад утверждал, что никогда не женится! После того, как Гермиона Грейнджер внезапно бросила его, чтобы стать миссис Северус Снейп, Рон и не такое говорил.

Что все женщины — изменницы!

А теперь он успешно женился.

Хорошо, что его многолетняя рана от потери Гермионы Грейнджер наконец зарубцевалась.

Тут, читатели, Ученый Кот должен дать пояснение.

В проблемах Рона Уизли есть доля вины нашего героя, Бобби.

Как я рассказывал, Бобби знал многих членов Ордена феникса, кто только ни вываливался из маминого камина за эти годы!

Одни ему нравились, другие не нравились...

Рон Уизли Бобби очень не нравился.

Не нравилось, как он смотрит на маму, не нравилось, о чем он думает (не забудьте, Бобби был легилиментом!)

Однажды произошла кульминация. Бобби был тогда довольно маленьким, еще дошкольником.

Рон в тот вечер пришел явно с решением изменить свою жизнь. Он был тщательно одет и причесан, в его кармане лежала коробочка с золотым кольцом, а в глазах плясали тролли. Он долго болтал с Гермионой ни о чем, явно собираясь с духом, а потом попытался выставить Бобби из комнаты, чтобы остаться с Гермионой наедине...

И тогда Бобби сделал это. То есть, он просто посмотрел на Рона в упор, и ...

Из Рона вдруг полезли кактусы.

Их никто не смог остановить.

Рон ругался и стонал, замусорил кактусми весь пол гостиной Гермионы и занозил себе руки колючкой. Его тут же увезли в больницу.

Больше Рон не приходил, чему Бобби был страшно доволен, а мама в тот вечер так смеялась, что у Бобби отлегло от сердца.

Они смеялись вместе, вспоминая, как смешно Рон плевался кактусами.

В больнице Рона продержали неделю и поразились, какой мощный Бобби наложил сглаз.

Это было одно из его любимых воспоминарий и один из первых всплесков его стихийной магии.

— Всё уложили? Зубную щетку, чернила, перо, ножницы...

— Мам, я всё уложил. Всё в порядке.

— Сколько времени?

— Еще полчаса.

— Уф.

Гермиона села на стул и тут же вскочила.

— Так ты уверен насчет домашнего животного?

— Мама, конечно, уверен. Мы еще вчера договорились. Я никого не беру, потому что Живоглот тебе нужнее, чем мне, и мне будет спокойнее в школе, если он за тобой присмотрит.

— Какой у меня ребенок заботливый!

— Весь в тебя.

Ученый Кот делает паузу. Он не может промолчать о том, как post factum страшно казнился Живоглот, что согласился с планом Бобби и отпустил его в школу одного. Как мой несчастный кузен в этом каялся!

Он уверен, что отсутствие ангела-кота-хранителя сказалось на судьбе Бобби роковым образом, а он, благородный низл, не выполнил своих родовых обязанностей по отношению к молодому хозяину дома... Но нам не дано знать, был ли Живоглот прав.

А для нас отсутствие Живоглота в школе означает только, что рассказ о школьных подвигах Бобби перейдет от лап Живоглота в столь же надежные лапы хогвартских котов и кошек. Особенно ценные сведения поведала моя троюродная тетушка Норрис.

Но вернемся к укладыванию вещей Бобби перед школой — к тому недолгому моменту, когда Живоглот еще может служить рассказчиком. Совсем недолго осталось ждать, чтобы Грейнджеры покинули свой дом и отправились на вокзал: десять минут.

И тут мы услышим, что у Гермионы запиликал мобильник.

— Шеклбот... Внеочередное заседание по поправкам о магменьшинствах... Ну тролль, только не сегодня! — рявкнула Гермиона. — Ребенка в школу проводить не дадут! Ничего, подождут.

— Мама, ты успеешь в Министерство. Если мы сейчас выйдем и ты быстро посадишь меня на поезд.

— Я тебя провожу как следует, — твердо сказала мать. -Никаких "быстро". Хотя, раз всё готово... Отдых всё равно испорчен!

Пошли?

— Проводы в школу — это хорошо, но магменьшинствам тоже нужна защита, — мудро заметил отличник Бобби. — Пока мы сидим в теплом коттедже, они страдают от холода и голода на улице, ибо не имеют крова и дома и в Хогвартс им сегодня не поступить...

Гермиона одарила его мрачным взглядом.

— Палочка! Палочка у тебя где?

— В чемодане.

— Не в джинсах, точно?

— Точно.

— А то смотри, если забыть палочку в заднем кармане...

— ... то можно лишиться ягодиц.

— Кто это сказал, помнишь?

— Аластор Грюм?

— Пять баллов Гриффиндору! Отличный был человек... Хорошо, что ты это запомнил.

— Про него много написано в "Новейшей истории магии".

— Отлично. Ты правильно делаешь, что читаешь учебники и учишь всё это, лишних знаний не бывает. Трогаем?

Утром первого сентября на вокзале Кингс-Кросс царил хаос.

Ухали совы в клетках, мяукали коты, галдели возбужденные дети. Некоторые "потерялись" на вокзале, расхаживая между платформами и недоуменно таращась на билет. Сотрудники вокзала привыкли, что первого сентября их обязательно и неоднократно спросят, где есть платформа 9 3/4; кто-то явно путал первое сентября с первым апреля!

Перед стеной-порогом на платформу 9 3/4 творилось форменное безобразие: кто-то готовился к первому в его жизни подвигу — пройти насквозь каменную стену, кто-то уже боялся, большинство закрыло глаза и с визгом разбегалось, чтобы врезаться в мнимую кирпичную кладку; даже старшекурсники, свысока глядящие на неопытную молодежь, подавали им плохой пример и закрывали глаза перед прохождением сквозь стену, надеясь, что этого никто не заметит.

Веселый человек всюду найдет развлечение: например, один первокурсник взял штурмом многострадальную стену, но не остановился на этом. Таранить страшную преграду ему очень понравилось, он развернулся и проехался обратно на вокзал. Затем опять и опять... Его мама хмурилась, а папа подбадривал.

На момент моего рассказа мальчик штурмовал стену уже в шестой раз!

— ... А вот и платформа 9 3/4.

— И это всё?

— Ваше высочество чем-то недовольно?

Перед стеной появилась очередная пара: мама, указавшая сыну на стену, и сам мальчик-первокурсник.

Пара остановилась рядом со стеной. Мимо них в стену шумно въезжали тележки. Храбрый любитель русских горок взял преграду в седьмой раз.

— Детский сад, — отрезал недовольный мальчик, которого звали "его высочеством".

Его мама усмехнулась про себя: "Посмотрим, как ты сам справишься с детским садом!" — и посмотрела на него:

— Ну-ну.

— Чего ждем?

Мама кивнула, и пара спокойно прошла сквозь стену, словно занималась этим каждый день. Мальчик не то что не оступился, но даже глаз не прикрыл.

На секунду перед барьером возникла пауза.

Красивый первоклассник, который уже начал разбегаться, чтобы протаанить барьер, и почти зажмурил глаза, побледнел и затормозил; он широко открыл их, насупился и ровным шагом вошел в стену, прилагая все силы, чтобы не зажмуриться.

Герой, выехавший на платформу в седьмой раз, сказал:

— Круто! — и повторил крутой подвиг.

Красавец подумал и развернулся, чтобы проехаться сквозь стену вместе с ним.

Других смельчаков не нашлось.

— Как видишь, мы дошли благополучно.

— Поезд Вашему высочеству тоже не понравился?

Бобби вздохнул. Обычно мама называла его по имени, а если переходила на "Ваше Высочество", это значило, что она сердилась.

— Мам, я был неправ, извини.

— Не надо извиняться, я всё понимаю, день нервный. Посадить тебя на поезд?

— Да можешь уже идти. Я сам сяду.

— Ну смотри.

— Профессор Лонгботтом прекрасно за нами присмотрит.

Тут нужно сделать еще одно отступление. Несколько последних лет в Хогвартс-экспрессе ехали не только дети.

Мисс Витч предложила сопровождать поезд одному из преподавателей — старосты старостами, а порядок в присутствии взрослого блюдется надежнее. Всё-таки милые детки без присмотру способны разнести поезд! Да и время смутное, помощь взрослых никогда не помешает. Мисс Витч хорошо помнила, как полезно для детей когда-то оказалось присутствие профессора Люпина.

Обязанность легко взял на себя Невилл Лонгботтом. Он всё равно регулярно ездит в Лондон, объяснил профессор, и отлично совпало, что он довезет поездом до Хогвартса хрупкие растения, которые не выносят аппарацию.

— Ты точно справишься сам? — всё же спросила Гермиона.

— Конечно.

— Тогда мне пора. Удачи!

— Пока!

Гермиона задержалась полюбоваться, как Бобби вытаскивает палочку и легким движением левитирует чемодан в вагон. Вслед за чемоданом он и сам скрылся в дверях, чтобы махнуть Гермионе из ближайшего окна.

Гермиона махнула в ответ и унеслась в министерство.

Что может быть прекраснее Хогвартса в день прибытия учеников?

Можно сказать, Хогвартс весь год ждет этот день! Ждет и готовит волнующий праздник.

Учителя сидят в зале в ожидании поезда. Они тихо делают ставки по спискам студентов первого курса, кто попадет на какой факультет.

Они ждут и Невилла Лонгботтома, который опровергнет либо подтвердит их первые впечатления; меня, Ученого кота, интересует лишь рассказ Невилла про Бобби Грейнджера, который Невиллу очень понравился.

В отличие от озорников, которые всю дорогу бегали по поезду, колдовали в вагонах и заглушали гудок паровоза громкими криками (Невилл образно выразился, что они перекричали бы даже Тарзана), Бобби сразу нашел пустое купе, сел, открыл толстую книжку и не выказывал оттуда длинного носа до самого Хогвартса.

— Кроме того, он узнал меня и поздоровался: здравствуйте, профессор Лонгботтом, — рассказывал Невилл. — Замечательно воспитанный, тихий ребенок.

Все в этой зале, кто раньше имел счастье познакомиться с Бобби, были с этим определением согласны.

Многие друзья Гермионы бывали у нее дома. И Гарри Поттер, и Невилл — они мельком видели там Бобби; как вежливый человек, Бобби здоровался с ними и исчезал куда-нибудь, чтобы не мешать взрослым и не встревать в их взрослые дела. Обычно они видели Бобби с книжкой; он встречал маминых гостей и уходил в свою комнату, где тихо сидел и читал, а если его звали, мог спуститься к концу вечеринки, чтобы вежливо с гостями попрощаться.

Гарри Поттер считал, что Бобби — примерный дисциплинированный ребенок, возможно, слишком сдержанный и замкнутый. Типичный отличник, которого переучили и перевоспитали. Озорники-двоечники были для Гарри куда симпатичнее.

— Семь часов с толстой книжкой — отпетый Когтевран, — уронила директриса.

— Кто бы сомневался. Этого мальчика мы давно "отпели" на Когтевран, — сказал Невилл.

— Буду счастлив принять, — откликнулся декан Когтеврана и улыбнулся.

Он мог бы также заржать. Нынешним деканом Когтеврана был Флоренц.

Не пора ли ознакомиться со всеми обновлениями педсостава в Хогвартсе?

Итак, директриса — Минерва Макгонагалл,

четыре декана: Гриффиндор — Фурия Витч,

Когтевран — Флоренц,

Слизерин — Гораций Слагхорн,

Пуффендуй — Невилл Лонгботтом.

Вы тщетно будете искать в этом педсоставе знакомые имена профессора Флитвика, Септимы Вектор и Помоны Стебль — их не будет.

Профессор Флитвик давным-давно ушел на заслуженную пенсию. Впрочем, Министерство магии предложило ему почетную должность председателя комиссии по приему СОВ и ЖАБА, и он согласился каждый год возвращаться в Хогвартс в составе министерской экзаменационной комиссии.

Профессора Вектор переманили в школу-конкурент более высокой зарплатой.

На место нумеролога заявил претензии ученый арифмаг и практик из Гринготтса, гоблин Углук.

Мисс Витч была против. Она вспомнила, что отношения с гоблинами сильно испортились в 1998 году, когда Гарри Поттер обещал отдать им меч Гриффиндора и солгал. Гоблины, указывала Витч, очень мстительны. Пусть они неожиданно передумали в 2001 году и объявили, что всё простили, но когда раньше гоблины добивались работы в Хогвартсе? Они ничего не делают просто так. Этот гоблин прислан следить за Гарри Поттером!

— Пустяки, — сказала директриса школы и утвердила Углука.

Директриса напомнила, что ушедший в отставку Флитвик был на четверть гоблином, но не замечен за полвека своей безупречной службы ни в каких кознях против учеников, в том числе против Гарри.

Углук безукоризненно вел занятия, и кажется, он подружился с Флоренцем.

История Флоренца радовала Гарри, ведь Флоренц всегда был ему другом.

Гарри переживал, что Стадо отлучило от себя Флоренца, когда он согласился преподавать в Хогвартсе. По понятиям кентавров, Флоренц вмешался в дела людей и передал им тайные знания кентавров — это был страшный грех. Он карался смертью. Флоренцу долгие годы грозила смертельная опасность, но в том же 2001 году — право, Году примирения! — кентавры его простили. Флоренцу разрешили преподавать, а когда декан Когтеврана собрался в отставку, Флоренц предложил занять его место. Это был первый в истории случай, когда не-человек занял пост декана в Хогвартсе.

Ставки сделаны? Что ж, пора их проверить! Вперед, рулетка!

Ученики заполнили зал, за Витч гуськом вошли первокурсники.

Их встретили аплодисментами. Сред них были и два смельчака, повторившие подвиг Бобби, — и они уже успели стать друзьями.

Полосатая кошка в директорском кресле под восторженные вопли превратилась в женщину, Распределяющая Шляпа спела свою песню — как всегда, что благородные и храбрые идут на Гриффиндор, умные и пытливые — на Когтевран, трудолюбивые — на Пуффендуй, коварные и бесчестные — на Слизерин (и какой глупец после этого захочет на Слизерин?!)... и Распределение началось.

— Буллер, Гарри!

— ГРИФФИНДОР!

Витч, деканша Гриффиндора, первая зааплодировала. За ней — директор Макгонагалл, и траволог Лонгботтом, и сам Гарри Поттер, — все они были выпускниками Гриффиндора и очень любили Гриффиндор.

"Гарри..."

Гарри Поттер застенчиво улыбнулся. Он никак не мог привыкнуть к своей популярности, к тому, что в его честь называли детей. Десятки Гарри, Ронов, Гермион, Альбусов, Сириусов поступали в эти годы в Хогвартс, и конца им не было. Гарри и сам не избежал общего увлечения: его старшего сына звали Сириус, младшего — Альбус.

Распределение тем временем продолжалось.

— Грейнджер, Роберт!

Гарри сразу понял, что Бобби очень волнуется. Хотя пытается это скрыть. Флоренц, декан Когтеврана, тоже это заметил и успел дружески улыбнуться.

На спутанные черные космы и крючковатый нос Бобби нахлобучили Шляпу. Как обычно, несколько секунд Шляпа молчала, вела со студентом неслышный другим разговор. Но Шляпе было уже больше тысячи лет и иногда она заговаривалась вслух, что вполне закономерно в ее почтенном возрасте.

— Вы так считаете? — произнесла Шляпа довольно громко, не замечая, что ее слышит отныне не только Бобби. — Впрочем, я Вас обрадую: я и сама так считаю. Мой долг был предупредить Вас, что Вы прекрасно учились бы на Когтевране… Но, раз Вы категорически настаиваете только на таком варианте… Я с удовольствием направлю Вас на Слизерин. СЛИЗЕРИН!

— Спасибо! — звонко сказал Бобби, снимая Шляпу. Он сиял от счастья.

Декан Слизерина, Гораций Слагхорн, решительно встал и зааплодировал. За ним захлопали остальные, но весь Хогвартс в упор разглядывал человека, который был счастлив попасть на Слизерин.

Когтевранец Флоренц, который уже считал Бобби своей собственностью, сделал в сторону Слагхорна жест шутливого поражения.

— Олливандер, Нилус!

Встал красивый мальчик, тот самый, что прошел сквозь стену вслед за Бобби.

— ГРИФФИНДОР!

Вот так за радостью следует грусть — Слагхорн, так неожиданно обретший Бобби Грейнджера, взамен потерял Нилуса Олливандера, которого уже записал в свои. Олливандеры испокон веков учились на Слизерине. Это был первый Олливандер, избравший другой факультет. И он тоже по этому поводу сиял от счастья.

— Тайгер, Гарри!

Так и знали — еще один Гарри...

— ГРИФФИНДОР!

— Уизли, Фредерик!

Гарри улыбнулся сыну любимого шурина, а Ученый Кот рад возможности наконец-то открыть вам имя любителя острых ощущений, который восемь раз штурмовал барьер хогвартской платформы.

— ГРИФФИНДОР!

Фред припустил к гриффиндорскому столу и сел рядом с Нилусом Олливандером, который зарезервировал ему место. Они еще в поезде успели подружиться.

— Добро пожаловать на Гриффиндор, Нилус, — весело сказал Фред.

— Найл! — поправил Нилус Олливандер. — Меня зовут Найл. Ненавижу то имя.

Бобби Грейнджер за слизеринским столом прошептал:

— И если я наивно думал, что все идиоты остались в магловской школе, то как же я ошибся...

Фред и Нилус дружно скорчили ему рожи.

"Здравствуй, дорогая мама! (И привет Живоглоту)

Распределяющая Шляпа тоже считает, что я типичный слизеринец. А она очень компетентна в этом вопросе, правда? Так будет лучше для всех... "

"Чудеса в этом году творились на распределении: Грейнджер — на Слизерине, Олливандер — на Гриффиндоре," — подумал профессор Поттер, просыпаясь следующим утром. Его супруга Джинни уже встала и огорошила его объявлением:

— Хочешь жить, Гарри, — не ходи в учительскую.

— Что там?

— Василиск… То есть, Гермиона Грейнджер. Гарри, там Гермиона Грейнджер. По-моему, она заставляет Макгонагалл и Слагхорна съесть Распределяющую шляпу.

Гарри пошел в учительскую и убедился, что Гермиона замораживает взглядом не хуже василиска. По всему пути в учительскую валялись полузамороженные жертвы, которым не повезло попасться Гермионе на глаза. Они слабо шевелились и начинали приходить в себя... А внутри учительской сидели под прицелом Гермионы директор Макгонагалл и декан Слагхорн и, кроткие и тихие, переоформляли Бобби на Когтевран.

Далеко за пределы учительской разносился спор Гермионы с Распределяющей шляпой.

— Я очень хотела направить его на Слизерин. Все задатки у вашего сына соответствующие: двойная жизнь, склонность к авантюрам и нарушению закона, много хитрости и дар красноречия…

Гермиона возмущенно перебила:

— Что вы выдумываете! Двойная жизнь, скрытность, авантюризм! Это не про моего сына. Мой Бобби — честный и серьезный мальчик, у него никаких тайн нет!

И запнулась. «Тайн нет»… Она вспомнила покаянное письмо, которое пришло от Бобби вчера вечером и обеспечило ей незабываемую ночь. Особенно строчки, что «сегодня — самый счастливый день в моей жизни. Я всю жизнь хотел попасть сюда на Слизерин. Мама, прости, что я тебе всегда врал, но если бы я тебе сказал правду, ты бы не пустила меня в Хогвартс.»

Ничего. Если в характере Бобби и есть какие-то зачатки "авантюризма, хитрости и преступления закона", то Когтевран живо их исправит!

Пожалуй, на этом судьба Бобби была бы предрешена, но вмешалось чудо.

Мягкий старческий голос с портрета Альбуса Дамблдора обратился к Гермионе:

— Дорогая, Вы уверены?

— Профессор?

— Вы любящая мать, Гермиона, — мягко продолжал Дамблдор, — вы готовы перевернуть мир во благо своего сына. Но может, стоит дать мальчику шанс? Насколько сильно он стремился душой на Слизерин? Мне кажется, нужны серьезные раздумья, прежде чем отказать мальчику в мечте всей жизни.

— Он писал, что утопится в хогвартском озере, если не попадет на Слизерин, — сказала Гермиона. — Но он, конечно, шутил.

— Дорогая, в каждой шутке есть доля истины. Разве его шутка не свидетельствует о самых глубоких намерениях? Столь сильную страсть к Слизерину нельзя не поощрить.

— Вы уверены, что Слизерин не навредит Бобби? — переспросила Гермиона.

— Но, дорогая, зачем лелеять страхи заранее? Пока я не вижу под ними оснований. А если Вы в процессе обучения еще раз найдете причины для опасений, то сможете перевести его на Когтевран...

Гермионе пришлось временно смириться.

Ученый Кот добавляет, что свидание на том было прервано домовым эльфом, искавшим мисс Витч: двое первокурсников-гриффиндорцев обогатили копилку проказ Хогвартса новым шедевром, они скормили нечто несчастному Гигантскому кальмару, от чего он обрел крылья и взлетел над озером.

Восторженная толпа собралась над озером чествовать двух героев, устроивших озерное родео и успешно оседлавших свою удивительную лошадку. Мисс Витч прибежала, когда ковбои делали на кальмаре круг почета над озером.

Гарри живо интересовали дела Гриффиндора, не меньше чем мисс Витч, тем более что в первом ковбое он узнал сына своего шурина. Он знал, кого спросить: домовой эльф, приведший всех из учительской на берег озера был хорошо знаком Гарри.

— Кто это с Фредом Уизли, Кричер? — спросил Гарри эльфа.

— Молодой мастер Найл Олливандер, сэр.

— Двадцать баллов с каждого и отработка на всю неделю! — рявкнула Витч. — В первый же день учебы, какой позор!

На лице Витч было написано: пусть это дети наших спонсоров, но получат они по полной.

— А летают мальчики талантливо. Мистер Уизли, можете надеяться в следующем году на зачисление в команду факультета по квиддичу, — добавила Витч. — Я лично поговорю с капитаном сборной.

— Спасибо, профессор.

— Ваш отец был замечательным загонщиком. Постарайтесь быть его достойным.

— Профессор, а Найлу тоже можно готовиться?

— Готовиться можно любому, мистер Уизли, и если он достигнет успехов, достойных участия в нашей сборной, мы с радостью примем его.

— Найл, я с тобой тогда позанимаюсь, — решил Фред.

Гарри шепотом спросил Кричера:

— Почему "Найл"? Разве мальчика зовут не Нилус?

— Мастер Олливандер сказал, что так загадал: если он попадет на Гриффиндор, то сменит имя. Имя "Нилус" мастер Олливандер считает, хм, старорежимным, — неодобрительно проскрипел эльф.

— Ты доволен? Пока ты остаешься на Слизерине, — тем временем бросила Гермиона сыну.

— Мамочка, спасибо...

— Но при первой возможности, учти, при первой же возможности я отправлю тебя на Когтевран, и пусть Твое Высочество только попробует не перейти!

— Мама, я так ценю, что ты дала мне шанс...

— Может, через месяц ты сам решишь перевестись, — понадеялась Гермиона. — Остынешь и поймешь, что он тебе больше подходит.

— Ну, я сам сомневался, идти ли мне на Слизерин, — признался Бобби. — Я сомневался, правильно делаю или неправильно, пока не пришел в гостиную Слизерина. А там я стал уверен. И написал тебе. Я бы не написал тебе, если бы не был уверен. Я тоже думал, что если ошибусь, то возьму месяц испытательного срока, и если не понравится, то переведусь на Когтевран. Ты и сейчас можешь дать мне испытательный срок, только я уже знаю, что не переведусь на Когтевран.

— И что ты такого знаешь?

— Когда сможешь, зайди к нам в гостиную Слизерина. Посмотри на стену в левом углу, — указал Бобби.

— И что там?

— Ты сначала зайди.

Гермиона вернулась в учительскую и объявила, что оставляет всё как есть. Директор и декан Слагхорн были так счастливы, что Гермиона решилась спросить у Слагхорна:

— Что находится на левой стене в гостиной Слизерина?

— Моя дорогая?

— Бобби сказал мне, что я обязательно должна пойти посмотреть на левую стену гостиной Слизерина…

— Ах, это… Так Вы не знали? Помнится, при открытии я посылал Вам сову... Значит, она не долетела... Тогда многое становится понятным, -совершенно непонятно объяснил Слагхорн. — Я думаю, Бобби совершенно прав. Разрешите, я провожу Вас в гостиную и Вы сами посмотрите?

Через десять минут Гермиона стояла перед настенной мемориальной плитой на левой стене гостиной, на которой было выбито:

«Северусу Тобиасу Снейпу

Светлой памяти»

Я даю тебе на размышление месяц, сказала Гермиона. Освоишься, подумаешь...

У нас, у Ученых Котов, время идет не так быстро. Всего лишь месяц? Что можно успеть подумать за месяц! Для подведения первых итогов мы, Коты, ждем минимум полгода — но в нашей истории действуют люди, и этим поспешным созданиям для подытоживания достаточно одного семестра.

Бывает, что мы, Коты, выжидаем и дольше, но ровно столько времени мой кузен Живоглот ожидал возвращения из школы на каникулы своего юного хозяина.

Он отпустил Бобби в школу Первого сентября, а вновь увидел только на Рождество. Как он был рад, что закончились долгие месяцы разлуки!

Их не скрашивали редкие письма от Бобби — оптимистичные, полные хороших новостей про успехи в учебе и достижения любимого факультета; с полным восторга описанием библиотеки Хогвартса и алхимической лаборатории. Действительно, кабинет зельеварения в Хогвартсе считался среди школ образцовым и постоянно пополнялся новыми ингредиентами.

Однако Живоглот хотел взглянуть на Бобби воочию и сам определить, как изменили хозяина первые месяцы в Хогвартсе. Он считал, что гладко бывает только на бумаге — и не ошибся.

Бобби изменился. Он начал с поздравлений и подарков, выложил новую радостную новость: что профессор Слагхорн настолько доволен его успехами в зельеварении, что даже предложил давать Бобби дополнительные занятия глубже курса школьной программы. Но Живоглот чувствовал в мальчике скрытую напряженность, тонкую кошачью интуицию не обманешь.

Он ждал грозы — и гроза пришла.

Чудесным вечером семья сидела в гостиной у рождественской елки. Гермиона читала, Бобби, обложившись бумагами, работал над домашним эссе по истории магии.

— Смотри, твой портфель сейчас упадет, — сказала Гермиона и протянула руку к накренившемуся портфелю.

Реакция Бобби была молниеносной:

— Мама, я сам! — быстро остановил он Гермиону и чуть не из ее рук перехватил портфель.

— Какие тайны, Ваше Высочество! Мне уже не дозволяется трогать ваш портфель? — фыркнула мама.

— Нет, просто на нем некоторые чары. Его никто не может взять, кроме меня, — признался Бобби. — А если возьмет, то... пожалеет.

Гермиона нахмурилась.

— С каких пор тебе приходится защищать личные вещи? Только портфель или остальное тоже? Хороши нравы на твоем Слизерине!

— Это не слизеринцы... — Бобби прикусил губу. — То есть, вообще никто. Я... держу в портфеле ценные книги, ингредиенты, мне спокойнее, когда они заперты. Так что слизеринцы тут абсолютно ни при чем.

— Не слизеринцы? А кто?

— Мама, никто, я же сказал. Всё в порядке.

— Так, — сказала Гермиона.

Бобби вернулся к работе.

— Скажи, какие у тебя отношения с Фредом Уизли?

Бобби от неожиданности чуть не поставил кляксу.

— С кем?

— Мне Распределяющая Шляпа говорила, что слизеринцы хитры и коварны, так что не пытайся делать невинный вид. Я жду правду, — грозно заявила Гермиона.

— С Фредом Уизли? Никаких. Он же гриффиндорец.

— У вас нет проблем?

— Какие проблемы? Всё в порядке. Мы иногда цапаемся, конечно, — добавил Бобби, — но в любой школе так бывает. Нормальная школьная жизнь.

— Нормальная?

— Ну, — неохотно сказал Бобби, — помнишь, как мы проходили барьер на платформу 9 3/4 и там был лихач, который катался сквозь барьер туда-обратно? Я еще сказал про него: "Детский сад". Так вот, это и был Фред Уизли. Кажется, он слегка обиделся.

— Дальше?

— Дальше ничего. Первое сентября полгода назад было.

— Тогда я уточню, — заметила Гермиона. — С каких пор ты стал экспертом по адронным коллайдерам?

Бобби сморгнул, но промолчал.

— Роберт, ты ничего не говорил Фреду Уизли про коллайдеры?

— Ах, это, — осторожно сказал Бобби. — Помню, была такая шутка, ну и что? Этот Уизли спросил, есть ли у маглов крутые секретные изобретения, и чем дороже, тем лучше, и я назвал коллайдер. Он спросил, где это продается, а я сказал, что надо написать в Пентагон и попросить, это очень дорогое удовольствие, — сказал Бобби.

— Прелестно. А известно ли тебе, что Фред Уизли принял твою шутку всерьез и действительно написал в Пентагон?

— Правда? — восхитился Бобби.

Кажется, его шутка удалась гораздо больше, чем он ожидал.

— Он написал в Пентагон и спросил, продадут ли ему адронный коллайдер. Он написал, что цена не имеет значения, потому что его папа миллионер. Он хочет сделать своей семье сюрприз на Рождество, с учетом того, как его семья любит магловские изобретения, — объяснила Гермиона. — Видишь ли, меня на собрании Ордена феникса отловила Анжелина Уизли и рассказала... Фреда спросили, кто его надоумил, и он назвал тебя.

— Здорово, — ответил Бобби.

Гермиона знала, что она никогда не докажет правду: что Бобби прекрасно знал, в шутку воспринял его слова Фред или всерьез.

— "Здорово"? Ты так считаешь?

Куда здоровее, подумал Бобби, чем когда Уизли и его дружки подложили всем слизеринцам на уроке астрономии драчливые телескопы или когда он столкнулся с компанией Уизли на выходе из библиотеки, с руками, полными книг, а уизлевский дружок Тайгер пустил в него Ногозаплетающее заклятие; он свалился, а книги на него, и как же все четверо тогда над ним ржали!

— Кто мог знать, что в XXI веке в Великобритании живет человек, не знающий, что такое адронный коллайдер и Пентагон? — философски спросил Бобби.

— Мог быть сильный магловский скандал, ты понимаешь?

— Мама, что ты — мало ли дураков каждый день пишут в Пентагон! Там, наверное, только посмеялись.

— Бобби, — тихо сказала Гермиона, — ты ничего не хочешь рассказать? С тобой всё в порядке?

— Всё в порядке, — быстро ответил Бобби и вернулся к работе.

Но через час он решительно бросил писать и уставился на маму.

— Да? — сразу просила Гермиона.

— Я думал, в Хогвартсе будет всё по-другому.

Гермиона слушала, не упуская ни слова.

— Я в книгах читал, что Хогвартс — это чудо. Ты о нем так рассказывала! Я ждал... А на самом деле…

— Что?

— Да ничего особенного! Хогвартс совсем как моя прежняя магловская школа. Ученики — точно, как вылитые...

Гермиона посмотрела на единственного сына страшным взглядом:

— Ничего особенного? Это Вы про Хогвартс говорите, Ваше Высочество, что он "ничего особенного"?

— Отдельно взятый, замок прекрасен, — признал Бобби.

— Отдельно взятый — это без людей?

Бобби не ответил.

— Твои одноклассники тебе не нравятся?

— Я думал, что они будут настоящими волшебниками! — вспылил Бобби. — Они же выросли среди волшебников, потомки магических родов в ста поколениях, а я вырос среди маглов. Я думал, что буду худшим в своем классе, а они будут мне подсказывать, как колдовать, как зелья варить, как на метле летать, предлагать разные варианты... будут поправлять Биннса и рассказывать про волшебную историю или географию, и я от них столько узнаю! А они ни-чер-та не знают. Про собственную историю! Про собственную магию! Мам, они у меня списывают. Они у меня спрашивают, как заклинания делать! У магла!!!

— В этом нет ничего страшного. Я грязнокровка, выросла среди маглов, но была лучшей ученицей на курсе, — сдержанно сказала Гермиона. — Твой отец вырос среди маглов, но был сильнейшим волшебником. Сам-Знаешь-Кто вырос в магловским приюте... Ты никак не хочешь признать, что быть волшебником в ста поколениях ничего не значит. Кровь не имеет значения, что бы ни внушали на твоем Слизерине. Значат только талант и врожденные способности. Ты придаешь чистокровности чрезмерный смысл.

На эту тему спорить с Гермионой было бесполезно, и Бобби покладисто согласился.

— Помнишь, когда я учился в магловской школе, там был такой Бутс, из третьего класса? Я одного парня с Бутсом всё время путаю. Однажды обознался и Бутсом его обозвал.

— Какой ужас, — иронически признала Гермиона.

— Мам,это правда ужасно. Он вылитый Бутс, такой же магловский болван. И шуточки у него те же дурацкие. Стоило ли уходить из магловской школы, чтобы нарваться на такого же Бутса?

— А ты думал, что магические школы такие особенные, что в них Бутсов не бывает? Бутсы есть в любой школе, — холодно сказала Гермиона. — Мне кажется, Бобби, что у тебя было неадекватное представление о Хогвартсе, которое не сбылось и ты по этому поводу слишком страдаешь. Проблема не в школе, а в твоих фантазиях.

— Да, мама.

— А кроме страданий, что ты не худший, а лучший ученик, какие еще претензии?

— Никаких, — быстро сказал Бобби.

Увы, Бобби был страшно разочарован Хогвартсом...

Но не Слизерином. Он не уставал повторять, что единственное, что он сделал в Хогвартсе правильно, это поступил на Слизерин.

Слизерин ему нравился... Чего не скажешь об остальных факультетах, учителях и уроках.

Впрочем, давайте после каникул посетим вместе с Тетушкой Норрис один из них и проверим?

Куда же нам пойти, чтобы полюбоваться на Бобби? Все, кто знает Бобби, посоветуют посетить зельеварение. Вас заверят, что это будет "зрелище". Проверим?

Действительно.

Успехи Бобби в зельях всего за один школьный год были невероятны. Он ушел далеко вперед по сравнению с мальчишкой, который взрывал котлы на маминой кухне!

Войдем в подземелья Хогвартса, где располагается класс зельеварения, и посмотрим в класс. Это большое, просторное помещение, уставленное лабораторными столами с котлами и таганками на столешнице, округ которых работают в паре ученики; в углу класса стоит шкаф с ингредиентами, а на стене висит грифельная доска.

Сейчас на доске написана инструкция — светящимися чернилами, чтобы ученики могли ее видеть в дыму котлов и испарений; сейчас урок в разгаре, и надпись на доске сияет сквозь легкий туман.

Профессор Слагхорн, учитель зельеварения, ходит между рядами парт, делая замечания. В классе стоит ровный гул. в котором смешались шепот, стук пестиков, булькание котлов и звякание ложек, помешивающих варево.

На партах, к которым профессор Слагхорн поворачивается спиной, озорники кидаются ингредиентами, некоторые швыряются записками. Одну девочку соседка бьет ложкой по лбу...

Вот профессор проходит мимо парты, где работает Фред Уизли. Фред работает в паре с Найлом, Тайгер — с Буллером. Они справляются вполне успешно.

Но мы пришли наблюдать не за ними, а за Бобби Грейнджером.

Вот и парта Бобби; он стоит над своим котлом в гордом одиночестве.

(Не знаю, как это у него всегда получается, но у Бобби нет пары. Ни на одном уроке. Эта традиция началась еще в магловской школе — он как-то привык садиться один...)

Может, Бобби удобно, что ему никто не мешает?

Погруженный в свои мысли, не замечая никого, он священнодействует над котлом.

Да, больше всего это похоже на священнодействие. Лаборатория чуть не лопалась от шума и была полна людей, а Бобби, казалось, никого не видел. Были только он и котел.

Бобби, казалось, присутствует не здесь, не в классе, а в каком-то ином мире; как в рассказах о мастерах Чайной церемонии, которых отрешала от всех во врем таинства нечеловеческая сосредоточенность на своем ритуале.

Бобби смотрит на котел, как Трелони — на свой оракул, и кажется, что ему знакомо то состояние медитации, которое заставляет жреца произнести великое прорицание.

Мы знаем, что Бобби умеет читать человеческие мысли — но может ли он читать мысли котла?! Зриелям казалось, что может, котел с ним общается. Казалось, что не Бобби, а котел сам выбирает технологию и ингредиенты, а Бобби лишь посредник-исполнитель, который внимательно слушает голос своего божества и исполняет его волю. Зелья сами варят себя, вещая через его его уста.

Когда в начале урока профессор Слагхорн написал на доске задание, все ученики бросились листать учебники, или схватились за котлы, стали быстро варить что-то по найденным ими рецептам — но не Бобби.

Бобби вообще не открыл учебник. Сначала он просто сидел, неподвижно,словно переваривая данное ему задание, даже прикрыв глаза; через какое-то время он неторопливо начал собирать ингредиенты : что-то брал в руки, что-то откладывал… Компоненты в его руках нарезались словно сами собой, так бережно, с такой тонкостью и точностью, словно он работал под беззвучную, ему одному слышную музыку.

Он опускал в котел магические вещества, а котел с ним разговаривал — не человеческим языком, а языком разноцветного пара, бликов, прозрачности, аромата, дымков…

Урок близился к концу, у других учеников от котлов валил мощный дым, у Бобби дело обстояло иначе. Ведь он начал работу позже всех и потерял столько времени во время "медитации"! Он настолько позже начал, что ,по нашему мнению, безнадежно отстал. У него дымок над котлом еле теплился и был совсем другого цвета, чем у большинства из его класса. И тут Бобби немного задумался, подошел к шкафу ингредиентов Слагхорна, высыпал оттуда в котел несколько песчинку. Котел вздохнул, томно чихнул и выпустил вверх сияющий звездочками голубой пар.

Именно так полагалось выглядеть зелью на завершающей стадии.

У других учеников и близко к этому этапу не было.

— Роберт, у Вас уже готово? Браво! — вскричал Слагхорн.

Миссис Норрис подумала, что только что видела чудо. Бобби не готовил зелье ни по какому учебнику, а создавал рецепт экспромтом прямо на наших глазах. Мы все присутствовали на процессе сотворения чего-то нового. То, что Бобби сделал, было моментальной импровизацией.

— Десять баллов Слизерину! — объявил Слагхорн.

Бобби кивнул и отвернулся от котла. Казалось, он возвращается из мира грез на грешную Землю.

И тут Миссис Норрис, а вместе с нею мы, увидим нечто любопытное. Четверо мальчишек шушукаются о чем-то у Бобби за спиной. Мы знаем их: это четверо неразлучных друзей с Гриффиндора: Фред Уизли, Нилус (простите, Найл) Олливандер, Гарри Буллер и Гарри Тайгер. Фред, заметив неодобрительный взгляд Миссис Норрис, корчит кошке рожу, а затем он подскакивает к Боббиному котлу и бросает внутрь сушеную жабью шкурку.

Спустя мгновенье мерцающие звезды над котлом пропали. Котел заволокло бурым дымом, зелье в нем свернулось и отдает тухлыми яйцами.

Фред тем временем возвращается к своему котлу с самым невинным видом, и Найл показывает ему большой палец. Шалость удалась.

Буллер и Тайгер ухмыляются, хотя Буллер, отдадим ему должное, быстро сникает.

Профессор Слагхорн грозно сдвигает брови.

Вспомните, ведь Бобби еще не успел взять из котла образец. Он еще не успел сдать образец зелья на проверку на учительский стол!

Слагхорн начинает сердито осматривать класс.

— Уизли, Олливандер, Буллер и Тайгер, как всегда, — ворчит Слагхорн. — Всем четверым — долой по пять баллов с Гриффиндора, а еще вы сейчас подойдете ко мне и отнесете своему декану записку, которую я напишу...

Озорники потупились.

— Роберт, я выставляю Вам «Превосходно» за готовое зелье и никаких образцов для подтверждения мне не надо, — изрекает Слагхорн.

В это время Бобби стоит над котлом побледневший, сцепивши ладони так, что в них нет ни кровинки.

— Спасибо, профессор, — шипит он в ответ, — но, сэр, урок еще не кончился. У меня еще есть время… Я думаю, что я — я попробую всё исправить.

Слагхорн разводит руками:

— Как хотите, Роберт. Если Вы сможете поправить ошибку — что ж, плюс еще десять баллов Слизерину.

— Спасибо, профессор, — говорит Бобби и снова уходит в себя.

И Миссис Норрис становится свидетелем еще одного чуда — к концу урока зелье обретает надлежащий вид. Конечно, оно не было таким совершенным, как прежнее, но очевидно оно удалось. Правда, эта работа задержала Бобби на десять минут от конца урока.

Мссис Норрис уходит с урока, переполненная чувствами. Она никогда не думала, что зельеварение может быть таким красивым.

Поэтому же Тетушка Норрис потрудилась сопроводить четверку гриффиндорцев до кабинета их декана и проследила, чтобы шутники донесли записку Слагхорна до мисс Витч. Мисс Витч задержала их на пару весьма неприятных минут, а ведь то была самая неподходящая для задержек перемена — обеденная!

Наконец, Витч их отпускает, и кошка следует за опоздавшими, которые бегом несутся в Большой обеденный зал.

Вот они добежали, вот четверка плюхнулась на свои места за гриффиндорским столом...

И тут же вскакивает, огласив окрестности диким воплем.

Они сели очень неудачно. На сидениях их постоянных мест кто-то заботливо разложил четверку больших и очень недовольных рогатых жуков с мощными челюстями, по каждому на сидение. Жукам не онравилось, что на них сели, они громко и сердито щелкают челюстями.

Очевидно, жуков заколдовали так, чтобы они были неподвижны и невидимы, пока не дождутся, чтобы на них кто-то сел.

— Грейнджер, минус двадцать баллов Слизерину, — не глядя изрекает Витч.

В холле школы двадцать изумрудов в часах Слизерина срываются с места, чтобы составить компанию двадцати падшим бриллиантам с Гриффиндора, только что снятым Слагхорном.

Таким образом, счет факультетов выровнялся. Состязание Домов продолжается.

— Грейнджер, еще Вы потрудитесь сегодня в шесть часов вечера навестить мистера Филча, — продолжает Витч, — у него вас заждались несколько запылившихся кубков в Зале славы.

— Да, профессор Витч, — кивает Бобби.

взмахом палочки он убирает жуков в небольшой аквариум, н который мрачно косятся четверо гриффиндорцев, потирая укушенные места.

Слизеринский стол взрывается хохотом. Бобби Грейнджер ленивым кивком принимает аплодисменты.

Однако, он не особенно радуется.

Бобби надеялся, поступая в Хогвартс, который Гермиона Грейнджер считала лучшей школой в мире, найти там самое лучшее общество блестящих умов, достойную компанию и высококлассных учителей. Он надеялся так же погрузиться в учебу и получать удовольствие от каждого урока, удовольствие, не испорченное каждый день придурками вроде Фреда Уизли.

Потому что меньше всего на свете он планировал, поступая в Хогвартс, получать в награду за это каждый день по сюрпризу от Фреда Уизли. Жизнь в школе для Бобби казалась невыносимой. Лучше бы он поступил в Дурмстранг, что ли.

Он не ожидал, что в Хогвартсе такое возможно, иногда даже ненавидел школу и был ею страшно разочарован.

Разочарование...

Хогвартс, мечта его детства, стал печальным жизненным уроком для Бобби.

По книгам, по восторженным рассказам Гермионы он представлял Хогвартс совсем не так! Он совсем иначе видел отношения в Хогвартсе, взаимоотношения факультетов, деканов, и учеников, и учителей... Он иначе представлял себе и учебный процесс.

Учеба — это главное, зачем он поступил в Хогвартс. Ему обещали лучших в мире специалистов по всем предметам. Ему обещали лучших учителей, а что он получил?!

Бобби, как и Гермиона в свое время, мечтал изучить все преподаваемые в Хогвартсе дисциплины. Кто откажется от знаний, когда их тебе предлагают?

Выбирать предметы можно было не ранее третьего курса, но выбирать предлагалось в конце второго курса, по наитию, что ли? — а Бобби хотел выбирать их осознанно. Он нашел время посидеть со старшекурсниками на нескольких факультативных уроках, и тоска снова взяла его за душу.

Стало ясно, что все предметы пограммы охавтить не удастся.

Придется отказаться от «Ухода за магическими существами». Бобби знал Хагрида с детства, Гермиона хвалила его, и Хагрид с удовольствием разрешил Бобби посетить свои уроки... Бобби пришел на один урок. Он стал первым и последним. На Бобби неизгладимое впечатление произвел преподавательский стиль профессора Хагрида.

Прорицания Бобби изначально не собирался брать. Даже профессор Флоренц, который очень нравился Бобби, не мог спасти этот предмет. Бобби не понимал, как здравомыслящие люди могут верить в прорицания? Современная наука не оставляет от феномена прорицаний даже пустого места. Ладно бы в прорицания верили необразованные фанатики, они и не в такое верят. Как вчера в коридоре одна мыслительница объясняла, что при взмахе волшебной палочкой из нее вырывается молния, которую посылает туда Великий Мерлин. Про корпускулярно-волновую теорию, поля и частицы она и не слыхала. Понятно, что с Мерлином процесс интереснее. Непонятно и волшебно, тролль задери! Умом не постижимо, одни высшие силы и потусторонние голоса. Как в теории прорицаний.

Тем более, что половину курса прорицаний ведет не Флоренц, а Сивилла Трелони.

Мисс Трелони Бобби старался обходить за километр.

Вряд ли Трелони огорчило его невнимание — во-первых, Бобби считал, что внимания, оказанного Сивиллой его отцу и Дамблдору в "Кабаньей голове" много лет назад, хватит на три поколения вперед, а во-вторых, Сивилла и без него имела в нынешнем Хогвартсе много поклонников.

На дверях ее кабинета висело три таблички, где были выбиты ее знаменитые прорицания: прорицание о возвращении Темного лорда и воссоединении с верным слугой — полностью, предостережение о гибели Дамблдора на Башне молний — полностью, и самое знаменитое пророчество — пророчество про Избранного, который грядет и дрлжен победить Темного Лорда — первой строчкой.

"Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца…"

(Всем желающим Сивилла с гордостью рассказывала, что полный текст пророчества является государственной тайной до победы над Сами-знаете-Кем. Ведь важно, чтобы Сами-Знаете-Кто не узнал целиком пророчества, это стратегическое оружие в борьбе с ним! Пока с Лордом не будут покончено, содержание пророчества останется в тайне — чтобы затем обнародоваться и поразить всех своей истинностью. То, что его не знают до конца, не значит, что оно — неправда! Притом, Сивилла не входила в избранный круг владеющих продолжением. В круг включено было всего трое: портрет Дамблдора, Министр магии и Гарри Поттер.)

Но главной занозой в сердце Бобби были не Трелони и не Хагрид…

Бобби больше всего на свете любил Темные Искусства. Больше, чем зельеварение. Больше, чем философию, математику и физику. И он мечтал изучить их в совершенстве, чтобы победить лорда Волдеморта.

И он, еще дошкольник, был безумно счастлив, что Темные Искусства ему будет преподавать сам Гарри Поттер. Великий волшебник. Единственный человек, которого боится лорд Волдеморт. Человек, о подвигах которого Гермиона рассказывала Бобби, как читала волшебную сказку.

Знаменитый Гарри Поттер начал вести уроки, и родилось робкое удивление, потом подозрение, потом все крепнущая уверенность, что вышеупомянутый Поттер ни тролля не смыслит в преподаваемом предмете. И в зельеварении, заодно, тоже. И вообще он как-то медленно соображает.

Бобби признавал, что профессор хорош в практике, но в теории он был полный ноль.

Например, урок про боггартов — вот боггарт, вот заклинание, повторяйте за мной, теперь потренируйтесь.

Замечательно. Бобби всю жизнь мечтал показывать свои тайные страхи на глазах сорока свидетелей! Особенно Фреда Уизли.

Пока к боггарту выстроилась очередь (первые — гриффиндорцы, кто бы сомневался...), Бобби прочитал в учебнике всё, что профессор Поттер забыл рассказать о боггарте. И с возмущением признал, что профессор по сути ничего не рассказал! Главное, как боггарт делает свое дело, технология, которой он распознает у жертвы ее страхи. Он должен открыть ее сознание, прочесть ее голову, но как? И если так, то нельзя ли просто закрыться от боггарта с помощью окклюменции?

Когда настала очередь Бобби бороться с боггартом, он без всякого заклинания встал перед фантомом и поставил мысленный блок. Боггарт обиженно хрюкнул и прыгнул мимо Бобби к следующей жертве.

Профессор Поттер потом выпытывал, как Бобби это сделал, — а когда Бобби пояснил, используя простейшие окклюментские термины, Бобби увидел, что Поттер ничего не понял!

А Бобби по глупости ляпнул: как Вы думаете, профессор, можно попробовать этот способ закрываться от боггарта на дементорах...

Профессор промычал, что это интересная идея, но внятно высказать свое мнение не смог. Как решил Бобби — потому что его не было.

К концу курса слушать чушь, которую как великую истину проповедовал профессор Поттер, стало откровенной пыткой. Гарри Поттер прекрасно относился к Бобби, но медленно и верно стал его самым нелюбимым преподавателем.

Да, с ЗОТИ Хогвартсу исторически не везло. Учителя были один другого хуже, ходячей катастрофой. Но еще хуже проблемных учителей были ученики...

После рассказов Гермионы о том, какая в школе у нее была дружная, любящая компания, почти вторая семья, где все выручали друг друга, всегда готовы были помочь и поддержать в беде... Реальность Бобби не понравилась.

Гермиона рассказывала так, что хотелось немедленно пойти записаться на Гриффиндор.

Самые благородные, самые отважные люди, герои войны учились на Гриффиндоре. Гарри Поттер учился на Гриффиндоре!

После рассказов Гермионы Бобби тянуло отбросить все сомнения и поступить на Гриффиндор. И Бобби поражался, какой же он умный, что удержался и все-таки выбрал Слизерин. А ведь он столько времени колебался между Слизерином и Гриффиндором!

При мысли, что он сейчас мог учиться на Гриффиндоре, Бобби содрогнулся от ужаса.

Настоящий Гриффиндор… то ли он сильно изменился за двадцать лет, что прошли со дня, когда Гермиона его закончила, то ли что другое, но по мнению Бобби этот факультет сейчас был самым тупым в школе. Не начисляй директор в последний момент (буквально на Прощальном пиру перед выпуском) Гриффиндору кучу баллов, он бы каждый год отставал. Стоял бы на своем законном четвертом месте.

А Слизерин стоял бы на первом. Слизерин в смысле учебы был горадо сильнее Гриффиндора.

Но директор школы была родом с Гриффиндора, и это было очень заметно.

Честно говоря, когда весь год упорно учишься, зарабатываешь баллы и ждешь заслуженной победы, которую у тебя на глазах по блату отдают другому факультету, ты в чем угодно разочаруешься.

Можно вообще утратить веру в людей и справедливость.

Бобби считал, что на Гриффиндоре учатся малообразованные и невоспитанные ученики. В последнем сочинении гриффиндорского неформального лидера Фреда Уизли он насчитал восемь грамматических ошибок. Словарный запас Фреда Уизли Бобби мог пересчитать по пальцам. Однажды он так и спросил Фреда Уизли, действительно ли английский является его родным языком? Даже дикари Мумбо-Юмбо при желании могли писать грамотнее Фреда.

Да, умел Бобби Грейнджер наживать врагов! Впрочем, я открою тайну: до окончательного и бесповоротного раздора Бобби с Фредом Уизли остается год. Я расскажу вам, как поссорились Бобби и Фред, дорогие читатели, три главы спустя. Но сначала — про то, как Бобби вляпался в первую действительно опасную авантюру своей жизни.

— «… если бы я был на месте Темного лорда, я бы заставил Питера Петтигрю раскрыть секрет превращения в анимага. Анимаги — особо опасные магические существа, против них неэффективны многие боевые и защитные заклинания. Полк анимагов предоставляет генералу дополнительные возможности. Тогда бы мое войско имело стратегическое оружие.

Возможность законсервировать кадры, чтобы никакие усилия вражеской стороны по их уничтожению не привели к фатальным последствиям, — огромное преимущество.»

Профессор Бинс отложил в сторону прочитанный им пергамент и обвел учительскую взглядом.

— Впечатляет.

— Кто это написал?!

— Пожалуй, я догадываюсь об авторстве, — процедила Витч. — Интересно, а вы? Неужели меня одну осенило?

— Это сочинил первокурсник со Слизерина Роберт Грейнджер.

Витч холодно усмехнулась.

Остальные учителя переглянулись, каждый отреагировал по-разному, но Витч убедилась, что не она одна угадала автора тезисов.

Никто не заметил, как в это время опустела рама одного из портретов, висевших в учительской. Волшебник и бывший директор Хогвартса Эдвард Эверард, другой портрет которого висел в Министерстве магии, незаметно исчез со своего холста, оставив пустую раму.

Ему тоже показались любопытными тезисы Бобби Грейнджера — настолько, что он поспешил поделиться ими кое с кем из магвласть имущих.

Интересно, что из этого выйдет?

Хотите посмотреть?

Теперь я унесу вас из Хогвартса в Лондон, дорогие читатели, к порогу Министерства магии. Когда-то Гарри Поттер проделывал этот путь на фестралах, и он занял целый вечер; вы повторите путь Гарри Поттера, но по моей воле вы окажетесь в Министерстве не в тот же день и не в тот же час, а спустя месяц после занятной беседы в учительской.

Да, именно через месяц Министерство магии примет такой вид, какой я, Ученый Кот, хочу показать вам, не раньше и не позже! Следуйте за мной!

Нас встретит министерская кошка Сибил и укажет на красочное объявление в холле министерства — за последний месяц эти объявления появились повсюду в стране, даже в Хогсмиде, и развешаны они почти на каждом столбе:

МИНИСТЕРСТВО МАГИИ ПРЕДУПРЕЖДАЕТ

Приз за лучший рассказ — 100 галлеонов

Вы увидите, что вместе с нами и вместе с кошкой объявление читает неизвестный нам человек, мявший кепку; на лице его явно написано сомнение, стоило ли приезжать сюда и продолжать начатое им дело. Человек явно приехал издалека.

Вы увидите, что додумать ему не дадут — на интерес к этому объявлению Министерство реагирует быстро. Рядом с сомневающимся уже бесшумно материализовался приветливый сотрудник Министерства магии, и он предлагает приезжему свои услуги. Последуем за ним?

Немного спустя в кафе Министерства, после сытного и легкого обеда, который приезжий оценил по достоинству, вы вместе с приветливым собеседником услышите его сбивчивый и горемычный рассказ.

— ... испокон веков живем в Лоумшире, сыры делаем, и тут такая оказия. Распродажа конфиската самого Министерства! Брательник и купился. Блюдо такое красивое, серебряное, с вензелем, точно из старой семьи...

— Вид вензеля не помните? — осторожно интересуется сотрудник.

— Да какие-то завитушки... Брат как купил, прям влюбился в это блюдо. Даже ночью у кровати клал. Не расставался. И через месяц стали такие странности — он ходит и сам с собой разговаривает! Разными голосами! Сердито так... Потом уходить куда-то стал... Я заметил, а он всё отрицает! А как газеты прочтет... Никогда политикой не интересовался, наше ли дело, а тут читает запоем и рассуждать начал. Как про маглов напишут, он как разъярится!..

— Мы сегодня же поедем к Вашему брату, — обещает добрый сотрудник. — Мы постараемся убедить его отдать нам это блюдо. Поверьте, с Вашим братом будет всё в порядке.

— Я надеюсь...

— Ваши 40 галлеонов, мистер Робсон. Спасибо, что обратились.

Подождем еще неделю и вечером заглянем в Хогвартс.

Профессор Поттер в своих комнатах готовится ко сну.

Из камина неожиданно выплывает голова Министра магии, Кингсли Шеклбота.

— Гарри, — быстро шепчет министр, — можете сейчас говорить? Наедине.

Гарри вмахивает палочкой, запирая дверь комнаты, и министр тут же выбирается из камина.

— Никто не знает, что я здесь, и не должен знать, — предупреждает министр.

— Никто не узнает.

— Завтра я созову внеочередное собрание Ордена феникса, а в аврорате уже знают, — продолжает министр. — Но раньше всех я пришел к Вам, дело жизни и смерти.

— Я слушаю.

— Беллатриса и Родольфус Лестренжи сделали себе крестражи.

Гарри ахнул.

— Это доказано достоверно. Мои сотрудники обнаружили и изъяли указанные предметы, их обезвредили. Каждый из супругов сотворил по одному крестражу. Пока не проверено подозрение, что крестраж изготовил Питер Петтигрю...

Гарри представил, что Лестренжи и Петтигрю могли воскреснуть, и ему стало нехорошо.

— Мы проводим огромную работу, — сухо сказал министр, — ее отголоски будут аукаться нам спустя годы. Можно порадоваться, что мы успели вовремя, до того, как Пожиратели смерти решили бы найти и активизировать эти крестражи сами!

— Или перепрятать их так, что никто не сможет найти, — сказал Гарри, вспоминая, как долго орденцы охотились за крестражами самого Лорда. Долго, вслепую и с риском для жизни. Дамблдор-то не уберегся...

— Сами-Знаете-Кто обнаружил, что мы разоблачили его план по консервации своих приспешников в крестражах, и он в ярости. Он пытается найти человека, выдавшего нам его план. Участь этого человека будет тогда весьма печальной.

— Могу себе представить.

— Поэтому я здесь. Гарри, никто не должен знать того, что вы сейчас услышите. Я раскрываю Вам большую тайну: этот человек находится в Хогвартсе.

Гарри кивнул.

— Я явился тайно, чтобы не привлекать внимания к Хогвартсу. Хогвартс — очень надежное место, но подстраховаться не помешает. Человек, о котором мы говорим — один из ваших учеников.

Гарри обратился в слух.

— Я долго думал, к кому обратиться, — сказал министр. — Чем меньше людей знают о нашем герое, тем лучше. За ним нужно следить, его надо защищать; постарайтесь, чтобы он не переходил границы Хогварса. Я мог бы пойти к его декану или к директору... Но я выбрал Вас. У Вас есть некая Карта, она очень облегчит нашу задачу.

— Я открою ее немедленно.

— Мне не хотелось бы связываться с деканами, потому что мальчик учится на Слизерине, — добавил министр. — Вы понимаете, именно со Слизерина самая большая вероятность утечки информации к нашему Лорду. Можно слизеринцам доверять или не можно, что им придет в голову — не знаю, но лучше не рисковать. Так что присмотреть за ребенком я поручаю вам.

— Разумеется.

— Это ученик первого курса Роберт Грейнджер.

Гарри Поттер согласился проследить за Бобби Грейнджером в полной уверенности, что это мало чем отяготит его существование. Более того, узнав, кто именно из детей ему поручен, Гарри вздохнул с облегчением: он боялся услышать имя кого-нибудь из активистов и озорников, кто вечно удирает куда-то, пять минут не может просидеть на одном месте и его ни на мгновенье нельзя упускать из виду.

Бобби, как думал профессор Поттер, это другое дело.

Как он ошибся и как был наказан!

Гарри быстро понял, что поведение Бобби считается примерным только потому, что никто никогда не пытался копнуть поглубже и доказать обратное.

Бобби, к которому приклеилось меткое прозвище Паинька и еще Тихоня — с легкой руки гриффиндорца Найла Олливандера, обожавшего придумывать всем меткие прозвища, — он вовсе не был тихоней. Вернее, это был тот тихий омут, где тролли водятся.

Бобби никогда не озорничал, его редко наказывали, он не бегал с шалыми друзьями по Хогсмиду — он вообще не водился ни с какой вредной школьной компанией. Ни с полезной. Ни с какой. Кажется, что у него вовсе не было компании; Бобби проводил все дни в одиночку — в лаборатории, или в библиотеке, или в родной слизеринской гостиной и вообще, казалось на поверхностный взгляд, не вылезал из своих подземелий.

Невнимательный наблюдатель сказал бы, что его не надо убеждать не покидать Хогвартс, но наоборот, полезнее вытащить оттуда на свежий воздух.

И всё это было иллюзией.

Гарри понял это в первый же вечер перед сном, глянув по привычке на Карту.

Он не ждал ничего плохого, ведь час назад Бобби Грейнджер, судя по Карте, сидел в своей гостиной и делал уроки. Как приличный ребенок, теперь он должен был в надлежащее время отправиться спать.

Гарри поглядел на Карту и убедился, что в спальне его не было.

В гостиной — тоже.

Точка "Роберт Грейнджер", к великому изумлению Гарри, в этот полуночный час неспешно перемещалась по Запретному лесу в направлении гнезда акромантулов.

Акромантулов. Их гнездо в Запретном лесу Гарри помнил очень хорошо.

Была полночь, у Гарри только что кончился тяжелый день и он очень хотел спать. Но он дал слово — что поделаешь!

Гарри вылез из постели, стараясь не разбудить Джинни, оделся, кликнул Бродягу — с собакой по ночному лесу ходить гораздо безопаснее — и вышел.

Бродяга живо напал на след, и они скоро нагнали Бобби.

Гарри водворил его в Хогвартс, проводил до подземелий и отправился спать.

На следующую ночь повторилось то же самое.

Через месяц Гарри знал уже столько нового о ночной жизни в Хогвартсе, что боялся ложиться спать.

А еще ему очень хотелось выспаться.

Бобби мог гулять ночью по Хогвартсу как у себя дома, и каким чудом его ни разу не отловил Филч, Гарри диву давался.

Потом он разгадал секрет, который звался: миссис Норрис. Бобби нашел слабое место у миссис Норрис, регулярно задабривая ее молоком и свежими мышами, так что миссис глядела сквозь пальцы на его вопиющие похождения по Хогвартсу.

Разве трудно Бобби было завоевать доверие миссис Норрис? У него дома была кошка. Он знал, как с ними обращаться.

Бобби мог ночевать в лаборатории или в Запретной секции библиотеки, подложив вместо подушки под голову пачку ветхих книг.

Бобби мог свободно выходить ночью из замка, и миссис Норрис любезно провожала его до дверей!

Он мог бродить по ночному Лесу, а когда Гарри попытался указать на то, что это вопиющее нарушение школьной дисциплины, Бобби сунул ему под нос... разрешение. Официальное разрешение профессора алхимии Горация Слагхорна своему ассистенту, студенту I курса Р. Грейнджеру, покидать Замок для сбора алхимических ингредиентов, причем сбора квалифицированного, в соотвествии с правилами и надлежащим образом. А некоторые ингредиенты, пояснил Бобби дилетанту, надлежащим образом можно собрать только ночью.

На той же неделе Гарри убедился, что цветы зрелой шипоглазки можно собирать в чаще Леса исключительно по полнолуниям!

Ночь полнолуния из далекого прошлого, что было на третьем курсе Хогвартса, Гарри тоже помнил хорошо. Он всю жизнь мечтал еще раз прогуляться по Запретному лесу в полнолуние!

Гарри часто потом снилась в кошмарах эта картина: как светила полная луна, издали раздавался леденящий кровь вой оборотней, а они с Бобби стояли на опушке леса и спорили о методах сбора зрелой шипоглазки.

Тогда-то терпение Гарри наконец лопнуло.

Гарри твердо заявил, что в бумаге Слагхорна ни слова не сказано о сборе трав в ночном лесу, снял со Слизерина десять баллов и

отправил Бобби спать, а разрешение декана Слагхорна изъял и утопил в ближайшем болотце.

До конца учебного года остается два месяца — и можно попытаться их спокойно проспать!

Увы, Гарри не знал, с кем связался.

Ученый Кот приглашает вас на прогулку по ночному и тем более Запретному лесу вместе с Бобби. Почему бы нам не сопроводить его вместо профессора Поттера?

Итак, два ночи спустя эпичного скандала упорный Бобби шел по Запретному лесу за ягодами луноцвета.

Он любовался красотой ночного леса и думал, водятся ли здесь нимфы? В книгах утверждалось, что это возможно, но труднодоказуемо. За нимфами тяжело наблюдать. Любого приблизившегося к ним нимфы превращают в оленя.

Бобби уловил шорох… В ночной дымке кто-то к нему приближался.

Он всмотрелся и увидел прекрасную нимфу…

Простите, обознались. Он увидел злого, невыспавшегося, со съехавшими очками Гарри Поттера.

В этот момент Бобби как никогда понимал застенчивых нимф, которые превращали нежеланных визитеров в оленей. А Гарри, долгие годы мечтавший стать оленем, каким был его папа Джеймс Поттер, не знал, как близка была его мечта к тому, чтобы сбыться.

— Что Вы делаете ночью в Лесу?

— Собираю составляющие для зелий, сэр, — спокойно ответил Грейнджер.

— Вы знаете, что это запрещено?

— Простите, это совсем не запрещено, сэр, — вежливо отвечал Бобби. — Лаборанты профессора зельеварения со времени основания Хогвартса собирали здесь ингредиенты. Никто никогда не возражал.

— Почему им нельзя купить ингредиенты в аптеке?

— Сэр, они же имеют совсем другой эффект — вещества, собранные своими руками. Мы стараемся создать для нашей лаборатории всё лучшее.

— И всё же, Вы не ответили! Что Вы делаете в неурочный час в Лесу, когда я категорически Вам запретил…

— Сэр, а у меня есть разрешение, — улыбаясь во весь рот, заявил Грейнджер. — Прочтите.

«Настоящим я, профессор Г.Слагхорн, разрешаю студенту I курса Слизерина Р.Грейнджеру проводить экспедиции по сбору лекарственных растений в Запретном лесу в любое, в том числе ночное время…»

— Я конфискую у Вас данное разрешение, — сказал Гарри. — Временно. Я сам поговорю с профессором Слагхорном. А сейчас, Грейнджер, следуйте за мной.

Мы наблюдаем, как Бобби идет обратно за профессором Поттером и мечтает, как хорошо бы сейчас профессору споткнуться о корягу, упасть и утонуть в болоте. А Гарри ведет его, стиснув зубы, и представляет в то же время, как бы хорошо бы Бобби наступить ногой на черную мамбу… и чтобы она его укусила... Проводим их до Хогвартса. Спокойной ночи!

Вы думаете, на этом кончилось? Как вы ошиблись!

Неделей спустя...

— Гарри! Ты ложишься спать?

Гарри автоматически посмотрел на Карту Мародеров. Час ночи. Точка «Роберт Грейнджер» движется в Запретный лес.

— О нет…

Рядом была разъяренная Джинни — и приказ министра. Гарри со вздохом принялся за одежду — одеться и прогуляться в Запретный лес. По милости ужасного мальчишки, который опять бродит по ночам.

— Ты куда? — грозно спросила Джинни.

— Дорогая, не начинай…

— Зачем ты это делаешь?

Гарри подумал.

— Он мой ученик. Ему грозит опасность.

— Он не твой ученик, а Слагхорна. Пока что Слагхорн — декан Слизерина. Это Слагхорн за него отвечает. Вот пусть и бегает за ним по ночам.

— Джинни, ты же знаешь: Слагхорн ни за кем бегать не будет. Слахгорну …плевать на своих учеников, он отвечает только за себя.

— А ты, сердобольный, взвалил на себя его заботы, — ссорилась Джинни. — Как всегда. Попросил бы тогда и его зарплату!

— Джинни, пока мы разговариваем, Грейнджеру может грозить опасность…

— Замечательно. Отбей Патронуса директору и ложись спать.

— Я знаю, он тебе не нравится, — сказал Гарри. — Но он — сын Гермионы Грейнджер. Единственный. Сирота.

— Если он сын Гермионы Грейнджер, пусть Гермиона Грейнджер за ним и бегает, — мудро ответила Джинни. — Напиши Гермионе, что ее сокровищное чудовище… бр-р-р, уже заговариваться стала к часу ночи… чудовищное сокровище вытворяет, и пусть вправляет ему мозги.

Гарри молча оделся, буркнул «Спокойной ночи» и вышел.

Он держал путь к Запретному лесу, нес в кармане Карту Мародеров и поглядывал на нее. Точка «Роберт Грейнджер» неторопливо бродила по болотам. Гарри, судя по Карте, подошел совсем близко. Он спрятал Карту и вышел на просеку.

Там должен был быть Бобби.

Бобби не было.

Гарри сверился с Картой — Бобби успел недалеко зайти.

Гарри посетил новую просеку — с прежним результатом.

Это было странно, мальчишка постоянно терся рядом. Они должны были столкнуться.

На четвертом заходе Гарри озарило, что чертов мальчишка от него прячется. Заметил его и дразнит. На часах полвторого ночи…

Гарри ослепила ярость.

— Выходите, Грейнджер! Игра окончена.

Из-за большой сосны слева немедленно высунулся длинный нос.

— А, это Вы, сэр? Добрый вечер.

— А кто это может быть, Вы думали?! Вы меня давно заметили, не отпирайтесь!

— Я не подумал, что это Вы. Я думал, что какой-то человек следит за мной, и спрятался. Я же не хочу попасться в руки какому-нибудь проходимцу... Обознался. Простите, сэр.

И Бобби явил народу из-за дерева свой светлый лик. Гарри заскрипел зубами. Оба знали, что Бобби врет, но доказать это было невозможно.

— Теперь Вы убедились, что это я? Отлично. Выходите и возвращаемся в замок.

— Так точно, сэр.

Грейнджер вышел: полы мантии, носки и ботинки в тине, руки — черти в чем, в пальцах пакет с набитыми травой мензурками. Мантия, урожденная черной, приобрела неопределенно серый в пятнах цвет. «Серый в яблоках». Ненавижу этого кошмарного мальчишку, подумал Гарри, но он сын Гермионы Грейнджер. Моего лучшего друга Гермионы Грейнджер. Я должен всегда его защищать.

— Знаете, что я сделаю, Грейнджер?

— Да, сэр?

— Я напишу Вашей матери. Ее давно пора поставить в известность о вашем поведении. О вашем наглом, вопиющем пренебрежении всеми правилами безопасности! О вашем преступном легкомыслии по отношению к школьным правилам! О неуважении к учителям! Об опасной привычке бродить ночью по школе... когда на воле гуляет лорд Волдеморт... Но зачем правила великому Роберту Грейнджеру, они же не для него написаны! Пока весь волшебный мир, от завхоза до министра, пытается уберечь вас от беды... — Тут у несчастного профессора Поттера сомкнуло дыхание, и он умолк.

Гарри с трудом отдышался, в нем уже закипала вторая часть страстной речи. Но она была излишней. Гарри с радостью увидел, что Грейнжер испугался.

— Профессор, даю Вам слово: это моя последняя экспедиция! Только не трогайте маму.

— Верю Вам на слово, Грейнджер. Пока что наказание отменяется. Но если Вы прогуляетесь здесь еще раз… Я немедленно напишу Вашей матери.

— Сэр, я дал слово, — сказал Бобби.

— До конца учебного года, Грейнджер.

— Как скажете, сэр.

Слово слизеринца тверже камня — это единственное преимущество учеников на кошмарном факультете!

Если Бобби дал слово не гулять до конца года, то он его выполнит.

До конца года Гарри спал спокойно.

Итак, Гарри Поттер до конца учебного года спал спокойно.

Дальше начались летние каникулы, до сентября о Бобби думать было не нужно, и Гарри выспался еще лучше.

Хорошие люди отходчивы — они быстро забывают обиды. К сентябрю настроение Гарри поправилось настолько, что он простил мальчишке все прежние неприятности и с радостью ждал начала учебного года.

В конце концов, Орден феникса многим обязан Бобби. Его гениальная догадка про хоркруксы спасла Орден от больших неприятностей.

Настроение Гарри поднялось еще выше, когда министр Шеклбот передал, что его службы тоже не зря потратили лето, направив подозрения Волдеморта по ложному пути. Теперь он искал виновника несчастий очень далеко от Хогвартса.

Министр объявил, что необходимость следить за Бобби отпала.

Так что Гарри спрятал Карту мародеров. Пусть мальчишка хоть каждую ночь развлекается в Запретном Лесу, Гарри это больше не касается!

...В июле нашли и обезвредили хоркрукс Питера Петтигрю.

В августе Гарри ждали две семейные новости: 1) его старший сын Джеймс Сириус получил письмо о зачислении в Хогвартс, а на следующий год ожидалась очередь Лили Луны;

2) в семью его шурина Джорджа Уизли по приглашению сына Джорджа Фреда приехал погостить Найл Олливандер. За лето мальчики подружились еще сильнее.

Сентябрь начался прекрасно. Джеймс Сириус успешно поступил на Гриффиндор, и учиться ему очень понравилось.

Примерно в ноябре школу переполошила мелкая катавасия. Нахлынула волна озорных заклинаний и даже хулиганских, которые захлестнули всю школу. Такие волны нередки в детских учреждениях. Все классы, с первого до последнего, массово "заболели" хулиганскими заклинаниями, которыми пулялись на каждом шагу, и учителя, стиснув зубы, ждали, когда милым ребятишкам забавляться надоест и волна спадет.

Оригинальность проблемы была в том, что воспитатели, познакомившись с заклинаниями поближе, дружно признали: все заклятия этой волны они слышат впервые в жизни.

Новая напасть, откуда они, неведомые диковины, взялись?

Пришла ли "зараза" из Дурмстранга, или занесли ее новые ученики, только что поступившие в школу, или кто-то из старых поднабрался пакостей за лето?

Мало ли где отдыхающий мог случайно подцепить этот набор заклинаний...

Витч подозревала в новшествах отечественного производителя, а именно разработки Вредилок Уизли. Пришлось Джорджу Уизли лично приехать в школу, чтобы дать компетентное заключение и ознакомиться со школьными вредилками. Джордж признал, что не имеет к ним никакого отношения. Признал с сожалением: идеи вредилок ему очень понравились.

В результате первого заклятия над жертвой возникал сияющий нимб, который держался над ее бедовой головой целые сутки и не сбивался никакой магией. Нимб парил над жертвой даже когда она дралась и ругалась, даже во сне.

От другого заклятия жертва весь день испускала изо рта разноцветные мыльные пузыри.

От третьего все школьные оценки жертвы меняли знак, отнимаемые у нее баллы прибавлялись, а присваемые отнимались, и отличников пугали этим заклятием больше, чем тремя Непростительными.

Однажды Гарри застукал Фреда Уизли, запускавшего в Бобби Грейнджера Рэпперус — хулиганский хит последнего месяца. Жертва Рэпперуса теряла дар нормальной речи и разговаривала исключительно ритмичным речитативом исполнителей рэпа, а при сильном Рэпперусе еще и танцевала.

Самый яркий Рэпперус вписался в золотой фонд школы — тогда Гарри увидел рукоплещущую толпу перед завхозом Филчем, который исполнял рэп. Филч музыкально качался в такт ритмичным стихам, притоптывал и бормотал по бумажке речитатив, а над головою рэппера парил нимб. Вокруг завхоза музыкально скакала нимбоносная Миссис Норрис…

Разумеется, как только Филч пришел в себя, он отнес жалобу дирекции школы.

Витч попыталась провести расследование.

Исходя из того, что источником зла были заклинания, — кто мог сотворить заклинания?

Гарри Поттер видел, что заклинание исходит от Фреда Уизли, и взялся допрашивать Фреда Уизли. Фред поклялся, что не он принес вредилки в школу, и Витч проверила — да, таких новшеств в разработке фирмы Умников Уизли не было.

Но откуда, допытывался Гарри, Фред вообще узнал это заклинание?

Фред напрягся и вспомнил, что услышал Рэпперус от Терри Ньютона с Когтеврана. Обратились к Терри, и Терри поклялся, что ему его показал слизеринец Пьюси. Пьюси, в свою очередь, узнал заклятие от своего двоюродного брата с Гриффиндора, а гриффиндорцу Рэпперус продемонстрировал (о ужас!) первокурсник Джимми Поттер. Джим с трудом вспомнил, что ему это показал «какой-то старшеклассник, не будет же он помнить всех по именам, но в лицо узнает обязательно»…

Расследование зашло в тупик.

Источник распространения заклинаний растаял, как горизонт в неясной дымке.

Учителя перерыли гору литературы, чтобы убедиться, что нигде раньше подобного не встречали. Хогвартс посетил вниманием неизвестный талант. То есть, что кто-то баловался изобретательством. Расследователи пришли к логичному выводу, что это один из учеников, и стали его искать. На подозрении были старшекурсники — во-первых. Они больше знали и имели больше шансов создать что-то новое. И первым в очереди встал факультет Когтевран, где учились самые изобретательные студенты.

Во-вторых, стали дознаваться, кто лучший по заклинаниям?

Вспоминали любимых учеников новой профессорши заклинаний Лемерсье, преемницы Флитвика, но профессор категорически отказалась их выдать. Флоренц, декан Когтеврана, поддержал ее и попросил в эту историю никому не вмешиваться, расследование на своем факультете произведет сам.

Флоренц и заклинательница, как подозревал Гарри, давно уже провели расследование и нашли виновного. Они нашли его на своем Когтевране и теперь его покрывают.

Наверное, он был прав.

Потому что остальные изобретателя — увы! — не нашли.

Что делал в это время Бобби?

Не только Ученый Кот задавал этот вопрос. К радости мальчика, в Хогвартс неожиданно заглянула Гермиона — на пару часов, по делам. Разумеется, она не могла не воспользоваться редким случаем повидать сына.

Гермиона нашла его во время большой перемены, на лужайке перед Хогвартсом. Бобби одиноко сидел под старым дубом и читал.

— Не очень-то радостный у тебя вид.

— Привет, мама. У меня всё в порядке. Как ты?

— Я замечательно, — сказала Гермиона, — а вот ты сидишь в одиночестве и утверждаешь, что это значит "в порядке"?

— А что не так?

Гермиона рассердилась.

— Ты так нахваливал свой Слизерин, самый замечательный факультет на свете, и тебе там так нравится, но где же твои друзья со Слизерина?

Бобби нахмурился.

— У меня есть друзья, просто сейчас они заняты другим делом.

Гермиона посмотрела на него в упор.

Бобби неохотно сказал:

— Ну да, у меня нет друзей. Наверное, я просто не умею дружить.

— Почему?

Бобби быстро добавил:

— Но меня очень ценят, я им много очков зарабатываю. И меня всегда зовут, когда у кого-нибудь домашнее задание не получается. Они считают, что я прекрасно объясняю. Они вообще с удовольствием меня слушают, говорят, что я очень много знаю.

— Бобби, ты же умный человек. И интересный собеседник. Почему у тебя нет друзей?

— Не знаю, — сказал Бобби.

— Они всегда играют без тебя?

Бобби подумал.

— Нет, сначала они меня с собой звали. Часто.

— А ты?

Бобби промолчал.

— Что ты делаешь по вечерам в своей гостиной? Это лучшая возможность подружиться со своим факультетом.

— Сижу, читаю... У меня уже свой угол есть, все знают, что он мой, и его никто не занимает. Можно сидеть, и там меня никто не трогает.

— Прелестно, — сказала Гермиона, — а что в это время делают остальные?

— Тоже сидят. Вместе разговаривают.

— Так подойти к ним, нечего замыкаться в своем углу! Сядь с ними и поговори.

— Мам, да я же слышу, о чем они разговаривают. Мне это неинтересно. Их занимают такие глупости...

— Так, — сказала Гермиона.

— Они на первом курсе часто звали меня погулять, звали на квиддич... Представляешь, меня — на квиддич! Надо же додуматься! — хмыкнул Бобби. — Я всегда отказывался.

Он помолчал.

— А потом, мне было просто некогда. Предположим, они назначают встречу на среду на вечер, а у меня в то же время лабораторная у Слагхорна. Или у меня в это время библиотека запланирована, или эссе нужно писать... Этого никто за меня не сделает.

— Значит, они тебя звали...

Бобби кивнул.

— А потом перестали звать.

— Неудивительно. Если ты от великого ума сказал им, что тебе с ними неинтересно.

— Мама, конечно, я им такого не говорил! Никогда!

— Вам и говорить необязательно, Ваше Высочество. У Вас большинство мыслей на лбу написано. Если Вы смотрели на них так, как на меня сейчас...

Бобби покраснел.

— Пожалуйста, постарайся завести себе друзей. Постарайся наладить отношения с одноклассниками, — сказала Гермиона. — Иди к ним, разговаривай с ними, гуляй с ними.

— Хорошо, мама.

— Не показывай, что тебе с ними неинтересно. Сделай вид, что ты в восторге, улыбайся! Притворись — ты же слизеринец. Ты должен это уметь.

— Зачем? — спросил Бобби.

Гермиона вздохнула.

— Поверь мне, без друзей жить нельзя. Друзья нужны, например... Например, у тебя есть враги, четверо на тебя одного. Вот если бы у тебя были друзья, счет стал бы четверо против четверых, не так ли? Стало бы гораздо легче...

Бобби задумался.

— Хорошо, мама, я что-нибудь придумаю.

К сожалению, мудрое мамино предписание Бобби выполнил плохо.

В тот же день он смертельно рассорился с Фредом Уизли.

Кто знает, предвидела ли это вещая материнская душа, не пыталась ли предостеречь?

Как сказать: гриффиндорцы и слизеринцы всегда недолюбливали друг друга. Но Бобби сделал всё возможное, чтобы обычная школьная неприязнь перешла в нечто большее.

Вот как это было...

Мы посетили разные уроки, но никогда еще не были на занятии магловедением.

Жаль, оно того стоит!

И знайте, что после последних реформ Министерства магии магловедение стало обязательным предметом. Его преподают теперь с первого по последний курс, и методика преподавания тщательно рассматривается Министерством.

Столь же внимательно Министерство следит за программой обучения Защиты от Темных Искусств, но это другая история.

Так что вернемся к магловедению.

Войдем в класс.

Полюбуемся на стенды и на учебные пособия, прославляющие все виды магловских изобретений, достижений магловского прогресса, науки и хозяйства.

Как во многих учебных кабинетах, в углу класса стоит проектор, а у доски висит белый экран для отобраения слайдов с проектора. Магловские изобретения охотно вписываются в учебный процесс.

Профессор магловедения тем временем гасит свет, вынимает огромный думосброс и вкладывает туда из колбы серебристую нить; очень бережно, ибо на колбе стоит печать Государственного Архива мыслей и воспоминаний Министерства магии.

— Этому воспоминанию, — начинает она, — пять лет. Я не назову вам имя того, кто передал свое воспоминание в госудрственный архив, хотя это было его стороны очень смело. Скажу лишь, что это запись одного из самых известных антимагловских выступлений Сами-Знаете-Кого, и очень удачно, что такая запись получена Министерством и одобрена к изучению.

Сейчас я произнесу заклинание, и содержимое воспоминания спроецируется с думосброса на широкий экран...

Все подаются вперед — с трепетом, ибо впервые в жизни они увидят легендарного Волдеморта. Чудище, которым пугали их на ночь родители во времена глубокого детства — какое оно на самом деле?

Изображение нечеткое, очевидно, что архивисты затерли любую возможность опознать запись или ее автора. В кадре только Волдеморт.

Кто еще участвовал в этом собрании, где оно было, сколько людей на нем присутствовало — всё это останется для школьников неизвестным.

Волдеморт пристально смотрит в "зрительный зал" со своего экрана и начинает речь шипящим голосом:

— Сейчас вы увидите нечто важное.

Волдеморт тоже стоит перед белым экраном проектора, словно и н собирается провести урок. Антимагловедения.

На его экране показывается прекрасный пустынный пейзаж. Бескрайние пески простираются вдаль под чистым голубым небом.

И вдруг на горизонте, вдали, ударяет яркая вспышка — какая-то страшная и неестественная. Далеко впереди из песка поднимается вверх пыльный смерч, словно из песка вырастает гигантский пыльный гриб, уходящий своей шапкой за облака.

Пустыня на глазах зрителей раскаляется, начинается буря...

— Ядерные испытания на полигоне Невады, — задумчиво говорит Волдеморт. — Силы этого взрыва достаточно, чтобы жизнь замерла в радиусе сотни километров вокруг, а очищение природы от радиации заняло сотни лет. Сейчас ядерной мощи маглов достаточно, чтобы одним ударом стереть с карты Вселенной всю нашу Землю.

Назвать вам причины для ядерной войны я не могу — они смехотворны. Маглы готовы уничтожить мир, потому что у президента вражеской страны чалма на голове, или потому, что он не читал труды Карла Маркса.

Я считаю себя великим волшебником, но я бессилен перед ядерным взрывом. Бессильны мы все. Мы были — а через минуту от нас останутся только раскаленные частицы.

Маглы безумны. Их надо остановить. Они не знают пределов в своем стремлении покорить природу, ибо в них вложен комплекс неполноценности от невозможности творить чудеса, подобно магам. Они мечтают владеть силами, недоступными даже волшебникам.

В своей слепой жажде власти над природой они готовы уничтожить весь мир. Орудия, которые они приготовили для этого, чудовищны, таких разрушений даже сильнейшей магией не может совершить ни один волшебник.

Маглы невменяемы. Их нужно взять под контроль, если мы хотим выжить.

Маглы не способны понять красоты мира, в котором живут, ибо они слепы и неразумны. Они нуждаются в нашем мудром руководстве и опеке.

Чтобы быть спокойными за будущее наших детей, мы должны подчинить себе маглов, и как можно скорее, ибо они уже сейчас привели мир на грань катастрофы...

Запись на экране мигнула и погасла.

Профессор включает в кабинете свет.

За партами царит гробовая тишина.

— Начнем? — негромко произносит профессор магловедения.

Она выуживает из думосброса воспоминание и запечатывает обратно в колбу.

— Кто может сказать, что за испытания имел в виду Сами-Знаете-Кто? Никто не знает? Да, мистер Грейнджер?

— Ядерный полигон в Неваде, на территории полигона и испытательной базы ВВС США Неллис, — начинает Бобби. — Он находится на юге штата Невада из Соединенных Штатов Америки. На нём было осуществлено примерно 900 ядерных взрывов. Одни источники считают, что именно там был произведен самый первый в истории ядерный взрыв, другие источники называют полигон в Нью-Мексико. Сейчас полигон не используется для испытаний ядерного оружия. А взрыв, который мы наблюдали, — по-моему, это испытания атомной пушки в 1953 году.

— Блестяще, мистер Грейнджер. Десять баллов Слизерину. Кто назовет другие масштабные ядерные проекты маглов?

— Коллайдеры, — мрачно произносит Фред Уизли.

— Отлично, мистер Уизли. Десять баллов Гриффиндору. Но запишите, что адронные коллайдеры, в отличие от ядерной бомбы, — мирный проект.

— Но коллайдеры нельзя строить без разрешения Министерства обороны, в Америке — Пентагона, — говорит Фред.

— Правильно, мистер Уизли. Вам еще десять баллов. Адронные коллайдеры находятся под наблюдением Министерства обороны, действительно, но не с военными целями, а по другой причине — потому что это стратегический проект. Хотя запуск коллайдера сопровождался паникой и протестными движениями, полагавшими, что коллайдер таит в себе силы опаснее атомного оружия...

Собственно, проблема, о которой Ученый Кот хотел поведать вам, была не на уроке. Самое важное случилось после звонка.

— "Протестные движения", "бомбы опасны"! Да она говорит как Волдеморт! — горячился после урока Найл Олливандер. — Маглы довели мир до ручки, экология в опасности... Она почти повторила речь Сами-Знаете-Кого. В чем разница?

— Ты о чем?

— Может, она шпионка Волдеморта? Показывает нам про маглов всякие гадости.

— Ее Министерство магии назначило. Там бы разобрались.

— Кто знает.

— Найл, ты преувеличиваешь, — сказал Гарри Буллер.

— А тебе урок понравился?

— Грейнджеру понравился.

— Грейнджер — ее любимчик. Тоже как пел про ядерные взрывы!

— Может, Грейнджер просто знает предмет лучше, потому что он живет среди маглов?

— Роджерс вообще маглорожденный, а она ему "слабо" поставила.

— Роджерс говорил, что он всё и так знает, потому что с маглами живет, и ни тролля учить не стал. Он вообще не мог ответить на ее вопрос.

— Я и говорю — предмет неправильный! Роджерс живет с маглами, а на вопросы ответить не может. Тут одна идеология.

Тайгер дернул Фреда за рукав и зашептал:

— А Грейнджер стоял ядом и всё слышал. Смотри, как он усмехается.

— Он нас подслушивал?! — возмутился Фред Уизли.

— Точно, нечего подслушивать! — крикнул Олливандер. — Грейнджер, если ты вправду слушал, иди к нам, поговорим!

Грейнджер и ухом не повел.

— Теперь он еще и оглох, — возвестил Олливандер.

— Просто трусит.

Фред вынес решение:

— А мне интересно, что он скажет. Грейнджер, ты идешь к нам или нет?

— Что вам надо? — холодно спросил Бобби.

— Ты слышал, как профессор Гор сегодня разливалась об опасности маглов, о конце света? И ты ей поддакивал!

— Я с ней согласен, — сказал Бобби.

Найл Олливандер выразительно повел плечами.

— И лучшие умы человечества так считают, — продолжал Бобби. — Цивилизация довела себя до катастрофы. Практически до самоуничтожения.

— А я думаю, маглов намеренно очерняют. Не знаю, как на твой взгляд, Грейнджер, а мир пока прекрасно себе держится, — сказал Фред.

— "Маглов очерняют"... И каковы они на самом деле? — спросил Бобби.

— Они ничем не хуже волшебников, только не имеют волшебства, — сказал Фред. — И мы должны им помогать, потому что против волшебства они бессильны. Если мы не защитим маглов, Темные маги их поработят.

— По-твоему, их так легко поработить, маглов? И они нуждаются в защите? — спросил Бобби.

— Словно ты не знаешь! — горячо воскликнул Фред. — Маглы, они же самые простые вещи не могут наколдовать, им приходится всё изобретать по-другому! Нам просто, а для них делается проблема из самой простой вещи.

— И поэтому им, бедным беспомощным маглам, надо помогать, — произнес Бобби бархатным голосом. — Бедным инвалидам, лишенным магии, которым так сложно жить! И чем после этого ты отличаешься Сам-Знаешь-От-Кого, Уизли, если ты тоже считаешь маглов ущербными, нуждающимися в опеке?

— Как он всё вывернул, наш Паинька, — сказал Тайгер. — Просто наизнанку.

— Великий Уизли собрался опекать маглов! Они ждут и не дождутся. Без твоей помощи они совсем пропадут. О наш новый Светлый лорд...

Фред вспыхнул.

— Ты никогда не думал, что маглы действительно равны тебе и не нуждаются в твоей помощи? Что не их, бедных, надо защищать от нас, а совсем наоборот? Это они чуть не уничтожили популяцию волшебников еще в Средневековье — и справились с нами без всякой магии. Бедняги с электричеством, лазером, адронным коллайдером и ядерным оружием — они владеют такими силами, которые тебе и не снились. Так подумай, Уизли, кто из нас бедный?

— Ты извращаешь факты, — ответил Фред.

— Которые тебе известны лучше, чем мне, конечно. Уизли, ты хоть раз видел маглов? Вживую, не на картинках? Ты читал их газеты, слушал их новости? Что ты знаешь о маглах, кроме сказок из школьной программы? — отрезал Бобби. — А Темный лорд жил среди них. Он хоть знает, о ком говорит.

— Он говорит, что маглы — неразумные животные, и их надо держать в узде, — сказал Буллер.

— Забавно. Я понял с точностью до наоборот, — хмыкнул Бобби. — Что Темный Лорд считает маглов слишком сильными и опасными, он их боится и поэтому пытается ослабить их, пока не поздно.

— Интересная версия, — заметил Уизли.

— Лучше вашей, где маглы как раз беспомощные инвалиды. Темный лорд хотя бы признает маглов могущественными и властными.

— Почему ты называешь его Темным Лордом? Так говорят Пожиратели смерти. С каких пор он стал для тебя Темным лордом, Грейнджер?

Бобби замер.

— Ты поосторожней выражайся, Паинька, так из школы вылететь недолго, — ласково сказал Олливандер. — Вы на своем чистокровном Слизерине зарвались. Не вам судить о маглах.

— Это ты чистокровный. А я на три четверти магл, — ответил Бобби. — И Сам-Знаешь-Кто — наполовину. Прежде чем судить о магловской истории, ты бы хоть свою волшебную историю выучил, Олливандер! Например, историю магических родов или историю Слизерина, который у тебя под боком. Не тебе судить, кто магл, а кто нет.

— Как интересно, Грейнджер. Ты магл, но ты поносишь маглов? — спросил Олливандер.

— Тебе ли удивляться, Олливандер? Ты чистокровный, но ты не выносишь чистокровных, — отрезал Бобби.

Олливандер покраснел как рак и схватился за палочку.

— Успокойся, Найл... — сказал Гарри Буллер. — Сейчас разберемся. Так ты отрицаешь, что маглы нуждаются в защите, Грейнджер? Когда Сам-Знаешь-Кто их убивает пачками?

— Смотрю я, как вы их защищаете, господа Орденцы феникса, и любуюсь, — хмыкнул Бобби. — Ведь бедные маглы, по-вашему, не должны знать, что Сам-Знаешь-Кто против них замышляет, что уже полвека идет война! Так и защищаете, держа их за дураков, пока их убивают пачками, но они не знают, кто и зачем. Так и идут на убой в полном неведении. Равенство, партнерство и открытость во всем.

— Маглам нельзя говорить об угрозах со стороны волшебников. Во-первых, это бессмысленно, они все равно не могут защититься от волшебства. Во-вторых, будет массовая паника, кому это нужно?

— "Маглы не могут защититься от волшебства"? Твоя вера в магловские способности умиляет, Уизли. Кем ты их считаешь, слабоумными баранами? Маглы изобретательны, Уизли, и могут куда больше, чем ты себе представляешь. Если им дать возможность. Но вы не дали им ни малейшего шанса, — сказал Бобби. — Не предупредили их, не помогли подготовиться. Ведь Светлый лорд Уизли знает лучше маглов, что им следует рассказать, а что нет.

— По-твоему выходит, что Орден феникса третирует маглов хуже Сам-Знаешь-Кого! — возмутился Фред.

— О Мерлин, неужели до тебя дошло, что я уже час как пытаюсь тебе сказать, — обрадовался Бобби.

Такого оскорбления Фред снести не мог.

— Ступефай!

— Протего!

— Экспеллиармус!

...

Вот так и начинаются все войны, великие и малые.

Так началась война между Бобби Грейнджером и четверкой гриффиндорцев...

Собственно, если бы кто-то спросил у гриффиндорцев, чем им так неприятен Грейнджер, они бы назвали тысячу причин.

Например, что он явно задирает нос, считает себя умнее всех и гением в толпе болванов, а это очень неприятно.

Очевидно, что самыми тупыми учениками Хогвартса Грейнджер считает их четверых, а за это за одно морду бьют.

Хотя в Хогвартсе было много заносчивых студентов кроме Грейнджера, но именно в Бобби было нечто особенно вызывающее. Именно его чувство внутеннего превосходства раздражало больше всех.

Но даже это было не главным.

Бобби не просто считал себя умнее всех — видно было, что он презирает и некоторых учителей. Возможно, мнение Бобби о Хагриде или о Сивилле Трелони никого не задевало, но Фред Уизли не мог стерпеть, что Бобби считает дураком кумира Фреда Гарри Поттера. Всеобщий любимец, всенародная святыня и национальное достояние, которого любили и почитали не меньше, чем покойного директора Дамблдора, — и откровенное неуважение Грейнджера к этой святыне коробило до глубины души. Есть вещи, которые нельзя стерпеть.

Тем более Фреда бесила нелюбовь Грейнджера к профессору Дамблдору.

И ко всему факультету Гриффиндор — к лучшему факультету Хогвартса, к родному факультету самого Фреда Уизли.

Бобби Грейнджер покушался на святое. Он издевался над славой Гриффиндора, а на все возражения Уизли, что это самый светлый и храбрый факультет, который прославился борьбой с Волдемортом, отвечал, что Гриффиндор также прославился как факультет Питера Петтигрю по кличке Хвост, главного злодея магмира после Волдеморта. Фреда Уизли бесило любое упоминание о Хвосте, и Бобби это знал.

Война Бобби Грейнджера против Фреда Уизли, Гарри Буллера, Найла Олливандера и Гарри Тайгера, война одного-против-четверых, была не по-слизерински нелепой, обреченной на поражение, бессмысленной и беспощадной. А Бобби не привык проигрывать.

У Бобби не было друзей, но оставлять себя на позорное поражение гриффиндорцам он не собирался.

Как Бобби сказал Гермионе: он что-нибудь придумает!

Казалось, поражение неизбежно. Он один против четверых. У него нет связей Джорджа Уизли, нет миллионов Олливандера и никто из его родственников не входит в Совет попечителей школы.

Что может этой силе противопоставить Бобби?

Хорошо, когда тебе оставляют в наследство миллиарды!

Однако, у Бобби было свое наследство. Своеобразное — но во многом ценнее любых связей и миллионов. Гермиона Грейнджер и профессор Снейп оставили сыну в наследство свои таланты, свои светлые головы и трезвый ум; иногда такое наследие одно стоит четверых!

Бобби включил мозги и начал думать.

Сказка скоро сказывается, но нескоро дело делывается.

Бобби думал и придумал — но это заняло время... Мы дадим Бобби почти год на раздумье.

Мы вернемся к нему в начале лета, перед окончанием второго курса.

Погода в Хогвартсе будет стоять прекрасная, волна разбойных заклинаний давно спадет, к облегчению учеников и учителей, и только Грейнджер в этом году не будет знать облегчения.

Компания Уизли подстерегала и била его не один раз. Била без всякой жалости, ибо они вбили себе в голову, что избавляют мир от будущего УпСа.

Так и в день, когда мы вернемся посмотреть на наших героев, Уизли и его друзья подстерегли Бобби в пустынном коридоре.

А Бобби думал, что гриффиндорцы попались в его ловушку и что это он сегодня позволил себя подстеречь.

Они поймали его, но на его условиях; это он выбрал время и место.

Бобби оглядел пустой коридор, проверил взглядом стены на прочность и довольно улыбнулся.

Год тяжелых и плодотворных поисков подошел к концу. Как истинный ученый, Бобби всегда определял время перехода от теории к практике. Сейчас он собирался ставить эксперимент.

Четверка друзей сжимала вокруг него кольцо в середине коридора. Круг постепенно сужался.

— Привет, Паинька. Скучал без нас?

— Скучал страшно, — ответил Бобби. — Я вас ждал.

— Дождался.

— Это здорово, — тепло отозвался Бобби. — Даже замечательно. Только я обязан вас предупредить, причем в последний раз: может, передумаете? Всё-таки не по-гриффиндорски — вчетвером на одного... Нечестно.

— Зато заслуженно, — сказал Олливандер.

— И не проси, Паинька, бесполезно, — пискнул Тайгер.

— Я вас предупреждал.

— Как страшно.

— Не страшно, — возразил Бобби. — Вас же четверо, вчетвером не так страшно. Так что не бойтесь, идите сюда... поближе...

Компания повиновалась.

— Еще ближе... Отлично. Так, теперь посчитаем. Один, два… Надо же, четверо. Что так мало? В следующий раз всемером приходите.

Тайгер засмеялся.

— Как скажешь, Грейнджер. Последнее слово обвиняемого всегда священно.

— Последнее слово? — переспросил Бобби. — Это благодарность. С вами приятно иметь дело. Вы такие послушные, предсказуемые. Просто идеальные клиенты.

— Что он имеет в виду?

— Фред, только не слушай его, — сказал Олливандер. — Не видишь, что ли, что он зубы заговаривает?

— Я заговариваю? Помилуй, Олливандер! Я готов драться хоть сейчас! — обиженно ответил Бобби.

— Тогда без разговоров — начнем?

— Все четверо, сразу. И лучше одновременно, — посоветовал Бобби.

— Думаешь, ты крутой?

— Я один против четверых, — сказал Бобби. — По справедливости, я имею право выбора.

— Выбора, с кем из нас тебе драться?

— Выбора, как мне с вами сражаться.

— Мне это не нравится, — сказал Буллер.

— Мне тоже, — подержал подозрительный Олливандер. — Раз он сам попросил, то у него что-то на уме. Надо сделать всё наоборот.

Бобби слегка поклонился:

— Обожаю, когда гриффиндорцы демонстрируют лучшие качества своего факульета, кодекс чести и справедливости. Особенно, чтобы скрыть, что четверо боятся одного.

— Фред, а что будет? — спросил Тайгер. — Нас четверо.

— Так нечестно, — сказал Фред.

— Он сам напросился.

— Паинька, ты что-то задумал? Зачем тебе нужно, чтобы нападали все сразу?

— А что мне вам ответить? Я не знаю, что будет. Лучше у Трелони спросите, это она у вас ясновидящая.

— Паинька, ты сам напросился! — рявкнул Олливандер.

— Давайте синхронно, на счет три, — сказал Бобби. — Все подняли палочки... Раз... Два...

Буллер не шелохнулся; Фред Уизли, Олливандер и Тайгер подняли палочки.

— Левикорпус!

— Импедимента!

— Фурункулюс!

— Наложись!*

"Наложись," — крикнул Бобби. И произошла невиданная вещь: из его палочки вылетел ярко-синий луч, который прошел сквозь три луча противников. Странный луч соединил разряды палочек друг с другом. Четыре палочки образовали одну электромагическую цепь. Нечто подобное случилось много лет назад на дуэли Гарри Поттера и Лорда Волдеморта, только участвовали в цепи тогда всего лишь две палочки.

А ведь из трех других палочек вылетели собственные разряды! Все они не дошли до адресата — молния соединила их в одно ослепительно-синее электическое кольцо, которое искрило и нагревало воздух вокруг себя. Коридор осветился от вибрирующего в середине магического поля. Палочки нагрелись и пошли искрами. К счастью, дуэлянты успели их выронить.

Бобби продолжал удерживать свою в руках. Он оглядывался вокруг с научным интересом.

Поле из четырех магических разрядов вертелось вокруг него, раскаляясь и набирая силу. Бобби держал палочку, то ли пытаясь контролировать силу, которую сам вызвал к жизни, то ли просто наблюдая за ходом эсперимента. Наверное, он был прав, выбрав философское невмешательство, потому что концентрация магии в этом месте была уже слишком велика, чтобы с ней совладал двенадцатилетний мальчик.

Он только держал палочку, из которой бил синий луч, тем самым надеясь удержать и нагнетенное лучем поле...

Оно становилось всё ярче, искрило сильнее... Наконец оно моргнуло, пошло ввысь и ударило в потолок — и произошел взрыв.

Вниз полетели обломки потолка, пыль и песок.

— Ложись! — заорал Фред Уизли и упал, закрывая мантией голову.

За ним легли остальные.

Фосфорицирующее облако устремилось ввысь сквозь дыру в потолке и исчезло в голубой дали.

Шуршание разрядов перестало быть слышно, но сверху продолжала сыпаться пыль.

Дети, лежавшие на полу коридора, начали шевелиться; Бобби встал первым и изящно отряхнул мантию от пыли и известки.

— Грейнджер, что это было? — хриплым голосом спросил Уизли.

Бобби задумчиво рассмотрел дыру в потолке и вынес вердикт:

— Так не годится... Репаро максима!

Обломки и пыль закрутило в вихре, неудержимо влекущем их к потолку. Перекрытие самовосстанавливалось на глазах.

— Грейнджер, что это...

— Эксперимент, — невинно объяснил Бобби. — Я же вас предупреждал. Удачно вышло, всем спасибо за участие.

Коридор постепенно наполнялся людьми. Разъяренная профессор Витч шла впереди всех.

— Что здесь происходит?!

— Здравствуйте, профессор. Всё в порядке, — вежливо сказал Бобби. — Мы тут пробовали одно заклинание…

— Как Вы думаете, мистер Грейнджер, сколько раз я слышала объяснение в стиле «Мы пробовали одно заклинание»? — спросила Витч.

— Простите, профессор, но я не знаю…

— Это был риторический вопрос, Грейнджер. В следующий раз не отвечайте, пока Вас не спросят. Мистер Уизли, что тут произошло?

Уизли честно рассказал. В конце концов, Витч была его деканом.

— Что ж… Уизли, Олливандер, Буллер, Тайгер… жду вас после обеда в своем кабинете. Кстати: еще раз используете «Левикорпус», Тайгер, и можете попрощаться со школой. Я не потерплю Темных заклинаний на своем факультете. Между прочим, это ко всем относится! А Вы, Грейнджер… Вы меня удивили. Не ожидала от Вас таких подвигов, с Вашим-то примерным поведением! Вы чуть не взорвали коридор. Минус пятьдесят баллов Слизерину и неделя отработок, начиная с сегодняшнего дня. Мистер Филч будет ждать Вас сегодня в восемь, а после отработки потрудитесь посетить мой кабинет для персонального разговора.

Дверь за Витч захлопнулась.

— За всё хорошее в этой жизни надо платить, — философски сказал Бобби.

— «Минус пятьдесят баллов Слизерину»! — передразнил Тайгер. — «И неделя отработок»!

— Мне только одно непонятно: как это вы, четверо дебилов, решили, что сможете справиться со мной? — спросил Бобби.

В девять вечера Бобби, занятого отработкой, навестил декан Слагхорн. Со скорбным лицом он отконвоировал студента в кабинет Витч.

В кабинете сидела целая комиссия: Витч, профессор Заклинаний Мишель Лемерсье, профессор Защиты от Темных сил Гарри Поттер и примкнувший к ним Слагхорн. Для полного счастья не хватало только директора. Но на этот раз ее не хватало, и это значило, что дело зашло не так далеко.

— Садитесь, — пробасила Витч.

Профессор Поттер пристально посмотрел на Бобби, и Бобби это не понравилось.

Витч откашлялась и начала:

— Я хотела бы приступить к нашей беседе с обсуждения того, как Вы возмутительно напали на моих студентов... Но Вам повезло. Профессор Слагхорн убедил меня, что Вашу выходку нельзя считать нападением. Профессор Слагхорн настаивал, что Вы с самого начала предупредили их о своих намерениях, они посоветовались и добровольно согласились на участие в эксперименте. К сожалению, мои балбесы дружно подтвердили эту версию, так что Вы выкрутились, Грейнджер, с чем Вас и поздравляю. Хитро выкрутились.

— Фурия, дорогая, Вы преувеличиваете, — сказал Слагхорн. Витч словно его не заметила:

— Поэтому беседа пойдет о другом. Вы применили на территории Хогвартса Темную магию, а я не потерплю Темную магию в подведомственной мне школе, запомните это, Грейнджер!

— Я запомню, профессор Витч.

— Итак, Вы применили сегодня некое заклинание, которое звучит как… Как? Не напомните мне, мистер Грейнджер?

— Наложись, — неохотно сказал Бобби.

— Верно, «Наложись». Именно так вспоминают Ваши четверо противников. Откуда Вы взяли это заклинание?

Бобби не отвечал: он искал ответ получше. Витч тем временем продолжала:

— Дело в том, мистер Грейнджер, что я никогда раньше не слышала подобного заклинания. Я проконсультировалась с коллегами: профессором Поттером и профессором Лемерсье. Они заверили меня, что тоже слышат о «Наложись» в первый раз. Так сказал даже профессор Поттер, который специализируется на Темной магии. Между тем, это Темное заклинание, так, мистер Грейнджер? В какой же неизвестной нам книге по Темной магии Вы его прочли?

— Вы не найдете его в книгах, профессор,— признался Бобби. — Его там нет. Я… Я сам его выдумал.

— Вы его выдумали? — вступила в разговор Мишель Лемерсье. — Вы уже способны сами изобретать заклинания?.. Сколько Вам лет, мистер Грейнджер?

— Двенадцать, — буркнул Бобби.

— В двенадцать лет! — повторила удивленная Мишель.

— Спасибо, Мишель, — быстро сказал Слагхорн. — Я тоже не могу промолчать, потому что я уверен, что мы столкнулись с уникальным дарованием. Изобретение заклинаний в двенадцать лет — это потрясающий уровень магии! Роберт, безусловно, самый талантливый студент на курсе.

— Избави нас Мерлин от Ваших талантливых студентов, Гораций, — едко заметила Витч. — Нам дай Бог бы разобраться с творческим наследием Ваших прежних талантливых студентов…

Слагхорн замолчал.

— Не слишком ли резко сказано, Фурия? — спросила Лемерсье.

— Думаю, что нет. Гораций не обиделся. Видите ли, талантливые студенты Горация дружно выбирают для проявления своих дарований область Темной магии, и я не могу не отметить, что им лучше бы направить свои таланты в более мирное русло. К сожалению, наша школа имеет самый печальный опыт в отношении таких дарований и последствий этого...

— В чем же заключается Ваше заклинание? — спросила Лемерсье пытаясь перевести разговор на другую тему.

Бобби с удовольствием объяснил:

— Это эффект наложения, взятый из учебника магической физики. Если наложить друг на друга несколько разрядов от заклинаний, то вместе получается сильное колебание магического поля. У меня накладываются друг на друга все заклинания, которые направлены на меня. Если заклинания совместимые, то эффект одного наложится на другие и умножится, получится сильный управляемый разряд. Если они несовместимые, то создастся возмущение магического поля, а сами нападающие окажутся в эпицентре, и поле разрядится в них, а до меня волна вообще не дойдет. Она потеряет направление.

Витч усмехнулась.

— И это «сильное возмущение магического поля» может вылиться во взрыв, взрыв любой силы, а сила будет вычисляться в зависимости от мощи и характера взаимодействия направленных на Вас заклинаний?

— И чем сильнее противники и чем их больше, тем хуже для них, — задумчиво произнесла Лемерсье. — Мистер Грейнджер, Вы изобрели сильнейшее боевое заклинание, это потрясающе.

— Да просто классика Темной магии, — заключила Витч. — Всем на заметку: противников у нашего изобретателя было трое, силы слабенькие, заклинания простенькие, а взрывом чуть не снесло крышу коридора.

— И что тогда наложилось?

— Вам так интересно, Мишель? Импедимента, Фурункулюс и Левикорпус… Но Левикорпус можно не считать: на наше счастье, один вундеркинд-недоучка по имени Тайгер не знал, что оно невербальное. Поэтому Левикорпус у него получился куценький. Кстати, Мишель, если Вы раньше не знали, то порадуйтесь: за Левикорпус нам тоже надо благодарить талантливых студентов Горация. По странному совпадению, это Темное заклинание изобрел его ученик, школьник — слизеринец, и ему в то время исполнилось тринадцать-четырнадцать лет. Кстати, это не единственное Темное заклятие, которым он обогатил наш мир… Другой вундеркинд в 16 лет открыл Выручай-комнату, починил Исчезательный шкаф и попытался отравить тогдашнего директора. А немногим раньше третьему вундеркинду, тоже в пятнадцать лет, стало интересно, можно ли создать шесть крестражей, прикончить студентку-грязнокровку и открыть Тайную комнату Слизерина. Что он и проверил на деле. Тринадцать-четырнадцать лет — это право же, какой-то роковой возраст на Вашем факультете, Гораций.

Слагхорн сидел багрового цвета.

— В любом случае, изобретение заклинаний надо регистрировать. На то есть строгие министерские правила, — заметила Лемерсье. — Вы, Роберт, конечно, никогда раньше не сталкивались с законодательством про изобретение заклинаний?

— Нет, ни разу, — признался Бобби.

— Любая инновация должна быть зарегистрирована, проверена и одобрена министерством. Заклинания — слишком серьезная и важная вещь, чтобы оставлять их без постоянного государственного контроля. Как уже рассказала Фурия, заклинания могут быть опасными. Министерство магии никогда не одобрит, не рекомендует к использованию Темные заклинания. Их, скорее всего, внесут в список запрещенных.

— Новейшее Темное боевое заклинание, и настолько мощное, что его немедленно запретило Министерство магии. Для изобретателя это лучшая реклама из возможных, — сказала Витч.

Лемерсье продолжала, обращаясь к Бобби:

— Я дам Вам министерский формуляр и покажу, как заполнить стандартный бланк. Мы сразу же пошлем Ваше изобретение на проверку в Министерство.

— Зачем так торопиться, Мишель? — усмехнулась Витч. — У меня предчувствие, что наша беседа еще не закончена, а лучшее еще впереди. Скажите-ка, юноша, это ведь не единственное Ваше изобретение?

Бобби решил не лгать:

— У меня много самодельных заклинаний.

— Пожалуй, мне стоило бы подвизаться в ассистентки мисс Трелони, потому что у меня открылся дар предвидения, — здохнула Витч. — Представьте себе, мистер Грейнджер, что этого ответа я ждала. А мы-то целый год ищем талант, который наводняет школу самодельными заклинаниями. Нимбы у студентов вырастают, учебники брыкаются… Это же Вы — наш скромный анонимный автор? Просветите нас.

Бобби покраснел и кивнул.

— Фурия, это всего лишь озорство, или Вы и эти заклинания причисляете к Темной магии? — заступился Слагхорн.

— О, эти заклинания совершенно безопасны. Их регистрировать не нужно, — успокоила Лемерсье. — Они вряд ли заинтересуют Министерство. Выберите, Роберт, для оформления на бланк заявки на те заклинания, которые считаете важными. Боевые, Темные — есть у Вас такие изобретения? Кроме Наложись.

— Тресни**, — сказал Бобби. — Оно сломает волшебную палочку, в которое будет запущено.

— Замечательно, — обрадовалась Фурия Втч. — Вот видите, Мишель, как Вы поторопились: а оказывается, нужно заполнять не один, а целых два формуляра. Или три? Напишите заодно и про Тресни, мистер Грейнджер, а профессор Поттер подтвердит, что это тоже Темная магия… Профессор Поттер?! Гарри, что с Вами? Вам нехорошо?

— Со мной всё в порядке, Фурия, — ответил салатно-зеленый профессор Поттер. — Всё в порядке, всё в полном порядке. Просто здесь душновато. — И нетвердой походкой подошел к окну.

— Ну, Гарри, Вам лучше знать. Хотя я советую Вам наколдовать стакан воды, это чень помогает... Значит, решено, юноша: заполняйте с профессором Лемерсье бланки и не вздумайте при этом что-нибудь забыть. Может, вдруг Вам еще какое-нибудь изобретение вспомнится? Да, еще минус пятьдесят Слизерину, а неделю отработок я уже назначила. Вроде бы ничего не забыла. Можете быть свободны.

Слагхорн проводил Бобби в слизеринскую гостиную, сунув по дороге ему в рот несколько сахарных трубочек. Кажется, это обозначало, что декан на его стороне.

На пороге спален декан остановился:

— Роберт, Вы поступили с этими изобретениями крайне предосудительно и опрометчиво, недостойно слизеринца. Вы должны были держать меня в курсе любых своих экспериментов!

— Теперь я так и сделаю, сэр.

— Я, к сожалению, не эксперт в области создания заклинаний, но я дам вам рекомендацию к профессору Тухлякову из Дурмстранга. Это настоящий авторитет в области заклинаний боевой Темной магии! Можете переписываться с ним, но, ради Мерлина, Роберт, держите меня в курсе.

— Спасибо, сэр.

— Пятьдесят баллов Слизерину за изобретение. И еще десять за хитроумие. Право, Роберт, я не должен был этого говорить, но я горжусь Вами.

— Я ценю Ваше отношение, сэр.

— Но больше так не поступайте.

— Никогда, сэр.

— Тогда спокойной ночи, мистер Грейнджер.

— И Вам, профессор. Спокойной ночи.

_______________________________

* лат. super-inge! (super-ingete!) — форма любезно предложена Natt

** лат. rimam face! (rimam facete!) — форма любезно предложена Natt

Моя следующая история начнется на третьем курсе. Она будет длиться еще три курса: с третьего по шестой курс — а может, всю жизнь? Я, Ученый Кот, этого не знаю. Поэтому я начну.

Мы оставили Бобби Грейнджера, когда он заканчивал второй курс, и он его успешно закончил.

Кто бы сомневался, добавляет с усмешкой Ученый Кот.

Дальше прошло лето, и прошла осень.

Бобби Грейнджер перешел на третий курс.

Ему было скучно.

Ничего нового не происходит в этом мире, и ничего нового не произойдет в моей жизни, думал третьекурсник Бобби.

Он философствовал, сидя на подоконнике, разложив на нем учебники и очередное эссе.

А боги смотрели на него с небес и смеялись. Они-то знали, что уже приготовили Бобби отличное лекарство от скуки и скоро оно подействует...

Но Бобби не знал этого и скучал.

Для Бобби ничего интересного в мире не было. Учебники он уже прочитал, учителя за лето не изменились, ученики тоже... Всё тот же противный старый Хогвартс. Всё так же нет друзей. Всё то же одиночество. Скучно...

И лето прошло предсказуемо — лето как лето.

Предсказуемо, что профессор Тухляков, которого порекомендовал декан Слагхорн, пришел в восторг от переписки с Бобби, пытаясь переманить способного ученика к себе на кафедру.

Предсказуемо, что Бобби вежливо и двусмысленно отказал — пока отказал. Незачем лишать стратегического партнера последней надежды.

Предсказуемо,что старания профессора Лемерсье по легализации изобретений Бобби пошли прахом, Министерство магии с треском запретило их все. История их запрещения походила на анекдот.

Заседание министерской комиссии по делу Бобби чуть не сорвалось. Председатель комиссии, активный член Ордена феникса, по дороге на работу попал в засаду УпСов. Пятнадцать УпСов на одного — дело шло к верной гибели, но орденец спасся чудом.

Когда УпСы дружно подняли палочки, он не растерялся и крикнул: "Наложись!"

УпСы полегли, как снопы на жатве. Орденец гордо повязал их,лично сдал в аврорат и успел к началу заседания, где блестяще прочел давно заготовленную речь о том, почему заклинание "Наложись" необходимо запретить. Ему долго аплодировали.

Бобби не расстроился из-за провала. Он решительно отказал Слагхорну, который написал ему, как только узнал о фиаско, с предложением задействовать все свои связи в Министерстве, чтобы добиться пересмотра дела... Бобби только отмахнулся. Зачем тратить время, ведь чиновники так предсказуемы и смешны... Хотя анекдот про орденца в засаде Бобби очень нравился. Но этот анекдот только доказывал общую теорему о том, кк скучен этот мир.

Не менее предсказуема была и осень.

Начался новый учебный год. На третьем курсе кроме обязательных предметов можно было изучать факультативные, выбранные студентом заранее. Бобби взял «Теоретическую алхимию», «Нумерологию» и «Физику магии».

Будущим алхимикам Хогвартс приготовил роскошный подарок — законное право занимать по вечерам школьную алхимическую лабораторию. Только успевай забронироваться. Хотя очередь на запись была небольшой. Несравнимой с очередью спортсменов на бронирование стадиона для квиддича.

Преподавателями факультативов: Слагхорном, Углуком и Лемерсье — Бобби остался предсказуемо доволен. Их профессионализм не вызывал сомнений и они вели свои спецкурсы не первый год.

В преподавательском составе Хогвартса тоже произошло небольшое предсказуемое изменение: под давлением Попечительского совета, во главе которого стоя Джордж Уизли, сменили профессора магловедения.

Ничего нового с учениками. Дружки Уизли по-прежнему досаждали Бобби — только успевай их вовремя заметить и увернуться. Или не успевай.

Как сейчас...

Пергамент, учебники рванулись из рук. Они сами собой свернулись в самолетики и закружились по коридору.

Бобби выхватил палочку. Компания Фреда Уизли гоготала.

Бобби отвернулся и стал собирать вещи. Вещи лягались и удирали от него. Очень смешно.

— Дебилы, — раздельно сказал Грейнджер.

— Фред, что он сказал? — пропищал Тайгер.

— Он сказал, что вы дебилы, — отозвался за спиной Бобби новый звонкий голос. — И он правильно сказал. Как вам не стыдно?

Бобби так изумился, что обернулся.

— Только тебя нам не хватало. Не вмешивайся, ты ничего не понимаешь! — крикнул Фред Уизли.

— Конечно, не понимаю. Где мне равняться с таким умником, как ты!

За спиной Бобби стояла девочка лет десяти-одиннадцати и возмущенно смотрела на "великовозрастных" хулиганов.

— Отойди, малявка, не мешай взрослым дядям, — сказал Тайгер.

— Сам отойди, хулиган, а то прокляну!

— Ой, я испугался, — сообщил Тайгер.

Малявка посмотрела на него с вызовом. Видно было, что она не боится — а вот Бобби испугался. Что могут сделать четверо хулиганов, когда с ними спорит маленькая девочка?

— Отойди, правда, мы сами разберемся, — сказал Бобби.

Малявка решительно нагнулась и подобрала с каменных плит Боббины перо и тетрадку.

— Это твое, мальчик.

— Спасибо, — сказал Бобби.

— Ну, теперь ты довольна? — спросил Фред. — Уйдешь ты или нет?

— Сам уходи. Видел бы ты себя со стороны!

— Грейнджер, ты докатился. Если тебя девчонки защищают, мы отваливаем, — известил Олливандер и отвалил.

Бобби продолжил собирать вещи.

Малявка стояла и смотрела. Затем малявка сказала:

— Они плохие люди. Мне за них стыдно. Бери, — и протянула ему шоколадку.

И ушла.

Следующие несколько дней Бобби провел странно. Его никто и никогда не защищал, и он не знал, что делать с этим новым опытом.

Его мучила необходимость найти, чтобы отблагодарить, ту девочку.

Почему он так растерялся, что не спросил ее имени и не запомнил в лицо? Даже не посмотрел на цвет галстука, то есть на знак факультета!Он клял себя за невнимательность.

Как ее теперь найти?

Кажется, светловолосая, невысокая...

Не слизеринка, своих-то он знает.

Бобби героически оглядывал Обеденный зал на большой перемене — она должна была быть там.

Но там было еще полтысячи человек. Бесполезно.

И все малявки были на одно лицо.

Бобби уже смирился с неудачей, когда сама девочка его нашла.

Он сидел во дворике перед Хогвартсом, под любимым раскидистым дубом.

Он услышал:

— Привет.

— Привет, — ответил Бобби.

— Ты съел шоколадку?

— Съел, — благодарно сказал Бобби. — Спасибо.

— А как дела?

— Хорошо. Спасибо. А у тебя?

— Нормально. Эти хулиганы больше не пристают?

— Нет. Ты здорово их прогнала, — признался Бобби. — Ты очень смелая.

— Они хулиганы, — звонко сказала девочка. — Какой позор для Гриффиндора!

Бобби уже успел разглядеть на ее шее красно-золотой галстук.

— Значит, ты с Гриффиндора, — уточнил Бобби.

— Они тоже с Гриффиндора. Мне за них стыдно.

— Они не стоят твоих сожалений.

— Мой кузен — дурак. Правильно ты его обозвал. И все друзья у него такие же, — сказала девочка.

— Твой кузен?

— Фред Уизли. Он мой кузен, — объяснила девочка. — Позорище.

— Зато в вашей семье есть такие благородные люди, как ты, — сказал Бобби. — А семью судят по лучшим, а не по худшим, ее представителям. Так делают у нас на Слизерине.

— На Слизерине. Мне за них стыдно, — сказала девочка. — Почему твои слизеринцы не защищали тебя?

— Они не виноваты. По этикету Слизерина, защитой своих занимаются друзья, а у меня сейчас нет друзей.

— А что с ними стало?

— Мне они не нужны.

— Ты смешной. Без друзей жить нельзя. Хочешь, я буду дружить с тобой?

Бобби так растерялся, что ответил:

— Хочу.

Через неделю Бобби сам не понимал, зачем во всё это ввязался.

Он никогда и ни с кем не дружил, если не считать Живоглота и маму.

И он не умел дружить!

Девочка отрывала его от дел. Она приходила, когда Бобби делал опыты в лаборатории или работал в библиотеке, заявляла: "Пошли гулять!" — прерывая его всегда на самом интересном месте. И вместо этого — гулять?!

Бобби не понимал почему, но... шел. Бросал недоделанный опыт и шел.

Самое странное, что ему это нравилось.

Однажды она оторвала его от важнейшей лабораторной, чтобы потащить на... квиддич.

Умора : Бобби на квиддиче... Сказал бы кто раньше, что такое возможно, Бобби не поверил бы. Это невозможно!

Почему он ее не прогнал?

Но он пошел. Пошел смотреть вместе с мисс Поттер на тренировку сборной Гриффиндора. И даже получил неожиданное удовольствие, потому что товарищи по команде обратили внимание Фреда Уизли, с кем пришла на стадион его юная кузина, и Фред впервые за свою безупречную карьеру загонщика свалился с метлы.

Бобби ходил с ней кормить единорогов.

Бобби водил ее по Запретному лесу, показывая свои любимые тайные тропки. Он не замечал, что задерживается и прогуливает свои собственные занятия.

Странно, но занятия его больше не волновали. Он и так всё знает, если что — наверстает. Почему он раньше не знал, что гулять ясным осенним днем по лужайкам Хогвартса намного интереснее любых занятий?!

А ведь его предупреждали, что так и есть. Только он не верил.

По вечерам одноклассники насмешливо доносили до Бобби, сидящего в гостиной Слизерина:

— Грейнджер, на выход, тебя невеста заждалась!

И Бобби чувствовал себя после этой фразы так легко и благостно, что даже не спорил. Ему должно было возмущать слово "невеста", но не возмущало совершенно. Это слово его наоборот, заворожило... От мысли, что Лили Луна считается его невестой, ему становилось легко и необыкновенно хорошо.

Он стал замечать, что состояние легкости и благости появляется всякий раз, когда он ждет свидания с Лили Луной.

Лили обрадовала его, что ее тоже дразнят женихом-невестой, когда наступает очередь Бобби ждать подружку перед входом в гостиную Гриффиндора.

Если Бобби блестяще знал Запретный лес, то Лили Луна прекрасно ориентировалась в Хогвартсе. Ведь она же здесь родилась!

Она устраивала Бобби долгие экскурсии и открывала Бобби столько тайн и чудес, которыми был полон этот замок, что Бобби поражался. Он о Хогвартсе, оказывается, не знал и половины того, что в замке было!

Замок был прекрасен, как и его юная провожатая.

Бобби удивлялся, глядя на Лили Луну теперь, что не смог запомнить ее лицо с первого раза. Что посчитал это лицо невыразительным.

Как он не заметил, что оно красиво?

Черты его правильны, как на лицах мраморных нимф из прочитанных им книг. Глаза горят силой и весельем. Волосы цвета зрелого зелья Феликс Фелицис падают на плечи красивым каскадом.

В общем, Ученый Кот докладывает читателям, что Бобби заболел, заболел известнейшей болезнью, симптомы которой мы только что перечислили. Очень узнаваемой болезнью. На данной стадии все пациенты сравнивают прическу своих подружек с цветом зрелого зелья Феликс Фелицис.

Пивз караулил пару в школьных коридорах и распевал романтические баллады. Бобби придумал против Пивза несколько смешных заклинаний и назвал их всех в честь Лили Луны.

Лили очень понравилось — в честь нее еще никогда не называли заклинания!

Бобби пообещал в следующий раз изобрести и назвать в честь Лили какое-нибудь зелье.

Бобби впервые за время своей блестящей учебной карьеры стал рассеянным на уроках. Он витал в мире грез, он приходил в себя, только когда его вызывали. Бобби мог даже не заметить, что учитель задал ему вопрос.

Какой вопрос, о чем?.. К счастью, он был легилиментом и легко восполнял пробел, считывая прослушанный вопрос через глаза учителя.

Считывал вопрос, автоматически отвечал — и снова погружался в свой мир. Наука его больше не интересовала. Он думал только о Лили Луне.

Тем временем профессор Поттер наслаждался жизнью и спокойным учебным годом и думал о том, как редко выпадают светлые полосы в жизни, но надо их дождаться. Как он мучился в прошлом году, но он вытерпел это с честью и дождался заслуженной награды. Сейчас все препоны позади. Ужасное время, когда одно напоминание, что надо проследить за Бобби Грейнджером по Карте Мародеров, ввергало его в отчаяние, прошло навсегда.

Из чистого любопытства он открыл Карту Мародеров, чтобы найти там Бобби. Он так давно туда не смотрел! Где, интересно, обретается негодник в эту минуту?

Гарри нашел негодника на Карте. И сел мимо стула.

И он еще думал, что Бобби ничем не может его удивить!

Он ожидал найти Бобби в Запретном лесу, или в подземельях, или в учебном классе... да хоть в Тайной комнате. Но Гарри не готов был увидеть Бобби в объятиях своей родной дочери, слившейся с ним устами в страстном поцелуе!

Гарри захрипел и выронил Карту.

Бобби Грейнджеру всё же удалось довести его до ручки.

— Папа запретил мне с тобой встречаться.

Из пальцев Бобби выпал черпак и со звоном покатился по столешнице.

— О Мерлин...

— Да не волнуйся ты так. И следи за черпаком! Ты его чуть не утопил.

"Я ждал чего-нибудь подобного, — подумал Бобби. — Этот год... Было слишком хорошо, чтобы стать настоящим. Оно должно было скоро закончиться..."

Бобби разозлился. Он не даст отнять у себя счастье, которое дают эти отношения, он готов драться за них! Если только Лили согласна...

— Мой папа очень зол. Вчера они с мамой долго ссорились, мама, между прочим, нас защищала. Папа кричал, что запрет меня дома на Запирающие чары, что за порог факультета не позволит выпускать... Очень смешно.

— Не вижу... ничего смешного, — с трудом сказал Бобби.

— Он меня запрет, как делали в Средневековье какое-нибудь! Так я ему и разрешила, — сердито сказала Лили. — Они меня достали! Все! Папа, Джим, Аль, Фред... "Ты будешь делать, как мы скажем, ты будешь дружить, с кем мы хотим!" Они еще будут распоряжаться моей жизнью! Представляешь, что они надумали? Они собрались следить за мной! Со своей дурацкой Картой! Вот как сейчас было: толко Фред увидел, что я куда-то ухожу, так он не хотел меня пускать. Он мне дорогу загородил! Я ему сказала: уходи по-хорошему, а то пущу в тебя заклятие, которому я от Бобби научилась, и будешь кактусами плеваться!

— Лили, ты хочешь со мной дружить? Это главное, — тихо сказал Бобби.

— Он еще спрашивает. Папа такой смешной: когда мама с ним спорила, он говорит: вот ты их защищаешь, смотри, дождешься, что они сбегут к Толстому Монаху и поженятся, а потом запрутся в Выручай-комнате на год, и попробуй их оттуда достать.

— У твоего папы богатая фантазия, — заметил Бобби.

— А мама говорит: тебе пора пить успокоительное, ты просто невротик. Они еще дети, какая там свадьба? Они играют, ничего в этом возрасте не может быть серьезного... Но у нас как раз всё серьезно, правда? — спросила Лили. — Знаешь что? А давай действительно сбежим и поженимся, и запремся в этой Комнате на целый год, а выйдем только когда у меня будет ребенок. Пусть тогда попробуют нас разлучить! Я им покажу: "несерьезно"! Я заставлю их принимать нас всерьез!

— Только не такой ценой, — сказал Бобби.

— Или помнишь, как ты рассказывал про Ромео и Джульетту? Обвенчаемся, пойдем в ту самую Комнату и примем яд. Вот раз они не дают нам любить друг друга, так пусть получают! А потом они найдут наши хладные трупы, раскаются, и нам поставят памятник. А мы будем призраками и поселимся здесь, а потом достанем их.

Бобби лишился дара речи.

— Ну почему ты против? Ранний брак — это замечательно. Моя бабушка сбежала и обвенчалась с дедушкой, когда им обоим было 15 лет, обвенчалась против воли всей их родни. Так разве у них не образцовый брак? Они уже полвека вместе, родили семеро детей и всё еще влюблены друг в друга. Я тоже так хочу.

— Так и будет, Лили, только подожди, — зачем же сразу воевать? Пока что ситуация под контролем. Ты должна закончить школу, это главное, а ктому ремени всё может измениться. Тогда и посмотрим.

— Закончить школу? Это будет через семь лет! Как долго ждать...

— Зато мы обойдемся без трагедий. За эти семь лет твои близкие привыкнут и смягчатся... наверное, — сказал Бобби.

Дружба с Лили ему обходилась дорого. Это был лишний повод для дружков Уизли нападать на Бобби, а теперь еще и профессор Поттер станет его врагом...

— У меня есть план. Конечно, мы будем продолжать встречаться, но раздражать твою семью не надо. Мы будем встречаться тайно, я разработаю план конспирации...

— Здорово, — сразу загорелась Лили.

— Но мы оба будем делать вид, что больше не видимся. Мы отстали друг от друга, потому что ты подумала и поняла правоту своего отца. Главное, что не надо с ним спорить и вызывать подозрения. Только бы не раздражать его.

— Мама тоже так сказала. "Не раздражайся, Гарри, главное: только не раздражайся." Мама вообще сказала: давай, Гарри, запрещай им, это лучший способ поженить их в три раза быстрее.

Встречаться тайно, с конспирацией разного рода, с натягиванием носа многочисленным шпионам-недоучкам из семьи Поттеров, которые решились следить за родной сестрой и — хуже того — за сыном Северуса Снейпа, было куда интереснее, чем встречаться просто так.

Уходить от слежки, уметь отцепляться от "хвоста", который ходит за вами по пятам и воображает себя великим детективом, незаметно обмениваться письмами и подарками, составлять шифрованные записки, выстраивать себе на время свидания надежное алиби, находить безлюдные места, куда даже портреты и привидения не заглядывают — или заручиться поддержкой некоторых из них, обеспечивать молчание случайных свидетелей... О да, это было приключение. Настоящий риск!

Если бы не приближалось лето, которое все школьники кроме влюбленных ждут с нетерпением, ибо для всех это пора каникул, а для влюбленных это пора разлуки...

— Я буду тебе писать, — пообещала Лили. — И пусть они только попробуют просматривать мою почту!

Бобби задумался.

— Знаешь, есть один способ. Я живу в магловском районе, совы к нам не долетают. Даже письмо из Хогвартса маме прислали не совой, ей его вручили лично. Совы — ненадежный способ... Ты знаешь, что такое Интернет?

— В Интернете есть почта?

— В Интернете есть всё, — сказал Бобби. — Вряд ли твои родные настолько компетентны, чтобы зайти в Интернет и взломать чью-нибудь электронную почту. Им и в голову это не придет.

— Еще бы. Ведь у нас нет Интернета.

Бобби задумался.

Лили сказала:

— У Фреда Уизли дома есть, так что я немного знаю, как на нем работать. А в Хогвартсе... — и Лили развела руками.

В Хогвартсе нет Интернета, но есть место, где можно достать всё, что вам позарез нужно, подумал Бобби.

— Лили, ты уверена, что у вас нет Интернета, если он нам очень нужен? Пойдем-ка проверим Выручай-комнату?

Несколько минут спустя Лили с восторгом обозревала в недрах Выручай-комнаты новейший, безупречно оборудованный Интернет-класс. На полках его многочисленных стеллажей стояли толстые инструкции "Интернет для чайников".

— Мы будем ходить сюда до конца учебного года. Пару раз в неделю, чтобы я успел научить тебя работать. Компьютер взломать никому не удастся — потому что я сам поставлю защиту. И будем переписываться всё лето. Спорим, что никто не догадается, зачем ты ходишь в Выручай-комнату — для доступа в Интернет!

— Бобби, ты гений, — сказала Лили. — И маглы тоже гении. Кажется, я научилась обожать маглов!

И настало лето...

Ученый Кот считает, что несмотря на временную разлуку, влюбленные с пользой провели это лето. Письмо не заменит реального человека, но оно позволит скрасить его отсутствие, если писать каждый день!

Раньше Бобби проводил лето не так, он дни и ночи просиживал за учебниками и котлом с зельями, а теперь — за компьютером. Учебники его лежали заброшенными, в рабочем котле сутками спал Живоглот. Какая потеря для науки!

Впрочем, слизеринец всюду найдет свою выгоду: в Интернете было много химических и медицинских программ, а Бобби загорелся идеей их использовать. Он решил анализировать составы волшебных зелий с помощью новейших компьютерных разработок. Благодаря магловским технологиям появлялась возможность работать с микродозами ингредиентов, дозами такого порядка и сложности, что без помощи компьютера их анализ занял бы месяцы или годы. Есть множество составов, анализ рецептов которых возможен только виртуально. Скажем, невероятно концентрированные яды вроде слюны василиска — теперь можно попробовать вычислить относительно безопасную микроконцентрацию опасного ингредиента и сценарии поведения будущего зелья. Бобби считал, что у этого направления алхимии большое будущее.

27 июля Бобби отпраздновал свой четырнадцатый День рождения, и Лили прислала ему сову с подарком.

Это был лучший День рождения в жизни Бобби. За всю свою жизнь он получал подарки от единственного человека — своей мамы, и сегодня он впервые получил в этот день поздравление от постороннего человека.

Бобби пересматривал подарок Лили и не мог насмотреться, перечитывал приложенную к нему открытку — и так он делал всё лето, по нескольку раз в день. Если бы не волшебство, позволяющее делать как новенькими использованные предметы, подарок и открытка истрепались бы вконец и не дожили бы до сентября. Бобби зачитал их до дыр.

Письма Лили приходили из разных мест: то из Хогвартса, то из Норы Уизли, то из Ракушки дяди Билла и тети Флёр, то из особняка Джорджа Уизли в Годриковой впадине. Семья Лили не привыкла сидеть на одном месте, за лето она успевала навестить дома всех своих родных. Пока Лили гостила у Фреда, Бобби не отказывал себе в удовольствии писать подруге о новых хулиганских зельях, которые он придумал и которые Лили сразу же испытывала на Фреде — с полным успехом.

Лето явно удалось!

Не меньше удалась и следующая осень.

Бобби перешел на четвертый курс, Лили — на второй.

Увидев Лили на пороге школы Первого сентября, Бобби решил, что она стала за лето еще красивее.

А Лили поднаторела за лето в шпионских играх настолько, что задумала смелый план, с помощью которого она приготовила Бобби отличный подарок.

Дело было так...

Однажды во время обеда Лили, проходя мимо приятеля, быстро сунула ему что-то под мантию. Бобби при первой же возможности развернул находку — это был аккуратно запакованный старинный пергамент, совершенно пустой на вид, и записка: «Через час у статуи Венделины Странной, пятый этаж».

На пергаменте не было ни одного знака, ни даже кляксы или зацепки, он не поддавался ни на какие Боббины заклинания, но Бобби его видом не обманулся. Ему сразу показалось, что пергамент полон магии.

Когда через час он дошел до назначенного Лили места, она уже ждала там, пританцовывая, и вид у нее был победоносный.

— Тут рядом есть пустой класс… Пошли?

Они вошли, и Бобби запечатал дверь.

Лили явно не терпелось продемонстрировать свои достижения. Она кивнула на пергамент:

— Уже пытался его открыть? И ничего не вышло, конечно?.. Что я тебе сейчас покажу, это же уму непостижимо.

Лили с парадным видом разложила на парте пустой пергамент, коснулась его палочкой и изрекла:

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость!

На пергаменте расцвела гигантская, подробная и живая карта Хогвартса. Аккуратно подписанные точки двигались по Карте, территория замка раскрывала все свои тайны перед зрителями послушно, как на мониторе следящего прибора, и видно было всех и каждого. «Гарри Поттер» вел урок Защиты от Темных искусств у седьмого курса, а «Фредерик Уизли» тренировался на стадионе для квиддича.

— Фантастика, — выдохнул Бобби.

— Это я у Джима свистнула. Та самая Карта Мародеров, — Лили ткнула в угол карты, где было написано: «Лунатик, Сохатый, Бродяга и Хвост». — Папа думает, что она лежит в сейфе у него в кабинете, но Джим ее часто тащит оттуда и хвастается, а потом кладет обратно. Сейчас Джим на тренировке по квиддичу, и я подумала…

— Не только подумала, но и сделала, — с уважением добавил Бобби. — Лили, у меня слов нет.

Лили расхохоталась.

По карте ползли точки. «Директор Макгонагалл» держала педсовет с деканами в своем кабинете, «Рубеус Хагрид» выпивал в Хогсмиде, в заведении "мадам Розмерты".

— И что мы будем с этим делать?.. Бобби, ты же, наверное, заколдуешь карту? Ты мне покажешь как?

— Я тебе всё покажу, потому что заколдовывать Карту будешь ты.

— Я?!

— Я тебе объясню, что делать.

— А ты сам почему не?..

Бобби улыбнулся.

— Смотри.

Он пригнулся к карте и коснулся ее своей палочкой. Линии на карте немедленно исчезли, а на их месте сложился жирный кукиш.

— Фу, — протянула Лили.

— Я ждал чего-то подобного.

— Бобби, но почему?..

— Потому что я сын Северуса Снейпа и слизеринец, — сказал Бобби улыбаясь. — Только у нас, у слизеринцев, есть свои слизеринские приколы.

— И что мы будем делать? — с восторгом спросила Лили.

— Ну, во-первых, Вы, мисс, вернете карту в первоначальный вид. Затем Вы снимете с нее копию вот сюда, — и Бобби вытащил из своего портфеля чистый пергамент. — Затем Вы наложите старый добрый Конфундус на оригинал, чтобы он больше не показывал меня и Вас в непотребных местах, а только там, где мы ему позволим нас видеть, и после этого Вы вернете оригинал в карман Джима Поттера. А затем, — и он снова улыбнулся, — мы спокойно пойдем гулять в Запретный лес, а карта будет показывать, что я сижу за сто километров от Вас в библиотеке, а дальше я сделаю за тебя все твои домашние задания и буду так делать до конца недели.

Ученый Кот полагает, что авантюра Лили удалась и что Карта значительно облегчила влюбленным жизнь!

Этот школьный год прошел идеально.

Поттеры и Уизли больше не беспокоились о недозволенных знакомствах своей родственницы.

Но вы спросите, как на новое знакомство Бобби реагировала Гермиона Грейнджер, была ли она против?

Ученый Кот ответит, что Гермионе в том году было не до того.

Ее проект закона о правах магменьшинств вызвал бурный скандал, в прессе началась настоящая травля.

Конечно, мисс Гермиона говорила, что ей не привыкать к остракизму и она совершенно спокойна (разбивая об пол очередную чашку)!

Газеты писали о Гермионе такие гадости, что Бобби считал аморальным беспокоить ее в такое время своими школьными проблемами. Тем более, что сочувствие Гермионы к его бедам было величиной возможной, но не гарантированной: кто предскажет, что Гермиона согласится с ним, а не с Гарри Поттером? Не стоит ли опасаться, что в Гермионе он найдет еще одного противника, и зачем ему это надо? Печальный опыт пказывал, что Гермиона к его тайным склонностям относится без восторга. Она до сих пор не переварила его распределение на Слизерин...

Итак, поддержка Гермионы в его планах была только прекрасной возможностью, но ее заменяла собой поддержка Лили Луны. Поддержка Лили была реальна. Лили ему очень сочувствовала. Ее папе тоже доставалось от журналистов, о желтой прессе семья Мальчика-Который-Выжил знала не понаслышке!

Бобби снова убедился, насколько же они с Лили родственные души. Даже газетные сплетни у них нашлись общие: особо безбашенные писаки до сих пор смаковали в бульварных изданиях воспоминания покойного профессора Снейпа и утверждали, что Гарри Поттер — незаконный старший брат Бобби Грейнджера.

Гермиона такие газеты сжигала на медленном огне.

Бобби смог в полную силу насладиться яростью Гермионы по поводу газетной шумихи, как только приехал домой на летние каникулы.

— "Пресловутая мисс Грейнджер, так называемая помощница и подруга Гарри Поттера!" — бушевала мать. — Так называемая! Словно я помогала Гарри не на самом деле, а только одним названием?! Лацеро!

Разорванная газета полетела на пол.

— Репаро, — автоматически отозвался Бобби.

— Да кто такой этот писака, чтобы судить о том, как я помогала Гарри! Он-то сам никому не помогал! Сидел себе в редакции, пока мы воевали, кропал вирши... А был ли он в реальном бою? Встречался ли он лицом к лицу с Тем-Кого-Нельзя-Называть?

— Если бы они встретились, от журналиста мало бы что осталось и он не смог бы написать эту статью, — вставил Бобби.

— А я встречалась! Трижды! Мы с твоим отцом боролись с ним, с Тем-Кого-Нельзя-Накзывать, и боролись не один раз! Как видишь, я даже выжила, — горько сказала Гермиона.

Бобби обнял ее:

— Ты молодец.

Гермиона вздохнула.

— Когда-нибудь Сам-Знаешь-Кто заплатит за то, что он сделал с моим отцом, я тебе обещаю, — тихо сказал Бобби.

Гермиона кивнула:

— Непременно.

— А как это: встретиться лицом к лицу Сама-Знаешь-С-Кем? — спросил Бобби.

— По-разному, — сдержанно ответила мать. — Я видела его в облике Квиррелла, в облике Джинни Уизли и в виде крестража. Видела и в натуральном обличии — красотой он, знаешь, не отличается...

— Мы тоже его видели. Нам показали одно воспоминание про него на уроке магловедения.

— Я здорово расстраивала его планы. Из-за меня он упустил Философский камень, потом я раскрыла тайну Комнаты Слизерина... Однажды он попытался сбить Гарри с метлы во время матча по квиддичу, а мы с твоим отцом одновременно помешали ему, каждый по-своему. Я уронила Квиррелла с трибуны...

— Представляю, как Тому-Кому это понравилось, — хмыкнул Бобби. — Уронить Сама-Знаешь-Кого — это подвиг.

— И он меня так и не простил. В следующем году он меня попытался убить, натравил на меня василиска...

— Какое счастье, что ты спаслась.

— Свое счастье, милый, творим мы сами, — наставительно произнесла Гермиона. — Своими руками. Мы сами защищали себя, а не ждали, пока свалится какой-нибудь спаситель с неба! Но, конечно, без помощи твоего отца тогда не обошлось. Его зелье из мандрагор было чертовски удачным.

— Вечная благодарность ему за это...

— А всё-таки, Бобби, что значит: "Сам-Знаешь-Кто за это заплатит"? Уж не собрался ли ты встречаться с ним лицом к лицу?

— Если его не прикончат до того, как я закончу школу, то придется встретиться, — уклончиво сказал сын.

Гермиона пристально посмотрела на него. Бобби ответил невинным взглядом.

Гермиона покачала головой. Она не была легилиментом и не знала, что творится у скрытного мальчишки в голове. Одни беспокойства с этими слизеринцами!

Иногда Гермиона думала, что имеет уникальный опыт жены и матери слизеринца, что она могла бы издать бестселлер: "Как содержать слизеринцев в домашних условиях" — и заработать на нем миллионы!

Внимание, Ученый Кот делает серьезное предупреждение!

Я люблю всех своих читателей, но прежде чем начать сказку, я предупредил, что она может быть слишком жестокой для котят в возрасте моложе тринадцати лет. Так что я оборачиваюсь и оглядываю аудиторию: есть ли рядом пугливые маленькие котята? Нет? Тогда продолжаем!

Пятый курс обучения Роберта Грейнджера в школе магии и волшебства начался нехорошо — возможно, то было предзнаменование?

Лили еще в августе написала Бобби о печальном событии — назначении старост. Если Бобби когда-либо надеялся стать старостой Слизерина, то он ошибся; неужели дирекция школы тоже проникла под изнанку маски образцового отличника, или они просто посчитали его неподходящим на роль общественного деятеля? А вот Гарри Буллера из шайки Уизли действительно назначили старостой Гриффиндора. Странно. Неужели он вел себя хуже Буллера?!

Бобби уже первого сентября оценил всю прелесть ситуации, потому что Буллер и Компания оштрафовали его еще в поездена 20 очков. Его — и в его лице весь Слизерин. За — по изящной формулировке Тайгера — "слишком длинный нос".

Так что год обещал быть интересным.

А еще год обещал быть тревожным, потому что профессору Поттеру снова начали сниться кошмары. Его шрам покалывало, и Гарри чувствовал, что Волдеморт что-то замышляет.

Ради собственного спокойствия он взял в привычку держать Карту Мародеров поблизости и всегда включенной. Днем Карта лежала в его кармане, ночью покоилась рядом с очками и часами на прикроватном столике.

И ночью — да, ночи в этом году имели значение. Из-за кошмаров Гарри очень плохо спал. И чтобы скоротать время бессонницы, хватался за Карту или выходил патрулировать коридоры в ночном Хогвартсе. Так легче было справляться с бессонницей.

Гарри было тяжело, но заметным облегчением служило, что Бобби Грейнджер вел себя образцово. Гарри ни разу не встречал его в своих ночных прогулках, а судя по Карте, Бобби не вылезал из подземелий, не бродил по ночам и вообще вовремя ложился спать.

Зато Гарри спать не мог. Так начинается второе смертельно опасное приключение из жизни Бобби Грейнджера.

Итак, одной дождливой октябрьской ночью профессор Гарри Поттер проснулся задолго до рассвета. У него не было никаких внятных причин просыпаться, но в последнее время профессор легко пробуждался и плохо засыпал обратно.

Что ж, сеодня опять? Он привык...

Профессор автоматически взглянул на Карту мародеров, лежащую у его изголовья. Он нашел точку «Роберт Грейнджер» в слизеринской спальне и сразу как-то успокоился. Тем не менее, профессор решил встать и произвести разведку местности.

Судя по Карте, Замок спал, коридоры были пусты… Но всё-таки Гарри оделся, взял волшебную палочку и вышел из комнат.

Первые два коридора были действительно пусты. Гарри завернул за угол, чтобы в третьем коридоре столкнуться... с самим собой.

Гарри остолбенел: перед ним стоял самый настоящий профессор Поттер, в копии его мантии, в точном подобии его очков!

Гарри немедленно поднял волшебную палочку.

Самозваный "Профессор Поттер", который мрачно смотрел на него, шепотом выругался.

Затем он громко добавил:

— Всё в порядке, профессор, всё в порядке, не надо угрожать мне... Это просто Оборотное зелье. Я использую его, чтобы при встречах с кем-нибудь ночью ко мне не цеплялись с вопросами, и я выбрал Вас, потому что это удобнее всего. Вас часто видят патрулирующим коридоры по ночам и уже привыкли...

Наверное, светский этикет требовал от Гарри Поттера поддержать милую беседу, но у него не было никакого желания. Зато была законное негодование нарушителем, присвоившим его личность и разгуливающим в таком виде по ночам. Гарри прицелился в своего дубликата, вспомнил одно очень обидное заклинание и выкрикнул:

— Тресни!

Кем бы ни был "профессор", заговаривающий ему зубы, а со сломанной волшебной палочкой он будет безопаснее. И кара достойная: палочку всем терять жалко, и стоит она недешево.

— Экспеллиармус! — мгновенно отреагировал самозванец. Его палочка все-таки треснула, но и палочка профессора Поттера вырвалась из рук хозяина и отлетела в конец коридора.

"Экспеллиармус!" Гарри оторопел. Мало того, что этот негодник присвоил его личину, так он еще украл право пользования его любимым заклинанием! Его фирменным заклинанием Экспеллиармус! Усвоил, можно сказать, все привычки оригинала.

И усвоил успешно: Экспеллиармус самозванца сработал безупречно, словно его бросал настоящий Поттер. Палочка Гарри отлетела от него очень далеко.

Гарри обозрел диспозицию: его палочка упала вдали, обломки палочки дубликата лежали на полу.

Вот так и получилось, что единственная уцелевшая в схватке клонов волшебная палочка легла в конце коридора, почти у подножия лестницы на другой этаж.

Гарри и самозванец побежали за "оружием" одновременно. Самозванец оказался быстрее.

Гарри смотрел, как самозванец диким прыжком достигает конца коридора, подхватывает Гаррину палочку и сигает оттуда на ближайшую межэтажную лестницу, которая неторопливо отъеезжает от «причала» и разворачивается к другому этажу... Среди хогвартских лестниц такая гнусность — обычное дело.

Гарри стоял на краю пролета — на краю зияющей пустоты, где только что была лестница... Но ее больше не было, а вместо нее вниманию предлагалась воздушная яма, по которой нельзя было добраться наверх или вниз. Гарри оставалось стоять и смотреть, как самозванец в эту минуту успешно ступает на площадку пятого этажа.

Бесстыжий самозванец встал на площадку и обернулся:

— Я только на время позаимствую Вашу палочку, сэр. Я обещаю в следующий понедельник вернуть ее целой и невредимой! Моя палочка, как видите, треснула, а мне без палочки быть никак нельзя. Извините, но придется пока взять Вашу... Ну потерпите, ведь завтра суббота, занятий нет, палочка Вам не очень и понадобится… А мне иначе свою не восстановить…

От такой наглости Гарри остолбенел. Но самозванец на этом не остановился.

— Я всё Вам верну, не беспокойтесь! Честное слово. Я не Пожиратель смерти, я один из Ваших учеников, сэр!

— Как Ваша фамилия? — прокричал в ответ Гарри.

— Грейнджер! Роберт Грейнджер!

— Вы лжете, это невозможно! Мне отлично известно, что Грейнджер сейчас спокойно спит! Назовите свое настоящее имя, я всё равно дознаюсь, кто это был!

— Вы ручаетесь, потому что так видели по Карте Мародеров? Так это неправда. Это Ваша карта лжет, а не я! Я сам ее заколдовал!

Гарри без сил прислонился к стене:

— Я не знаю, кто вы и как узнали про Карту, но Грейнджер не мог ее заколдовать! Ее создатели приняли такие меры, что он пальцем не может тронуть эту Карту!

Самозванец развел руками и вздохнул:

— Я говорю правду, сэр. И я верну Вам палочку, как только смогу! Просто подождите немного!

— Вы уже больше часа бродите по школе, никакое Оборотное зелье столько не действует!

— Сэр, ну это же позапрошлый век — Оборотка продолжительностью в один час. Во всех научных журналах об этом написано. Я взял новый рецепт, пролонгированный…

— Если Вы действительно Грейнджер, я завтра же поставлю в известность Вашего декана и руководство школы!

— Ну знаете…

Самозванец покраснел от гнева.

— А Вы сами хороши — используете на школьниках запрещенные боевые заклинания! Причем, мои собственные! Ничего себе благодарность… Нет, мне, конечно, приятно, когда применяют мои заклинания, или что они среди членов Ордена феникса очень популярны... Что сотрудники аврората ими постоянно пользуются... Но формально-то их запретили, и если откроется, что Вы их применяли, Вас ждут большие неприятности! Лучше Вам не рассказывать, как Вам понравились мои изобретения, ни профессору Макгонагалл, ни кому-либо другому. Они же будут вынуждены отреагировать... Так что извините еще раз... А теперь мне пора.

Гарри беспомощно смотрел, как самозванец развернулся и направился в глубь коридора… Никогда еще Гарри не чувствовал себя таким бессильным. Он стоял как оглушенный и продолжал беспомощно озирать площадку, с которой ушел дубликат.

Но дубликат тоже почувствовал, что Гарри все еще стоит на выступе и смотрит ему вслед. Он вернулся, подошел к краю площадки, сложил руки рупором и прокричал:

— Не сердитесь! Спокойной Вам ночи, сэр!

После чего с чистым сердцем удалился.

В субботу утром в холле школы висело огромное объявление. Оно оповещало, что прошлой ночью в школе потерялась волшебная палочка, нашедшему ничего не грозит, кроме вознаграждения, и принести потерянную палочку можно в кабинет завхоза или любого другого ответственного лица.

Бобби этого объявления как бы не видел, потому что в этот день вообще в холл не выходил. Он до вечера просидел в лаборатории за изготовлением одного редкого старинного зелья. Мундунгус Флетчер обещал за него семь галлеонов — цену новой волшебной палочки.

Настроение у Бобби было чудесное. Он не знал, что думает про него Гарри Поттер, а вот он про Гарри Поттера думал, что это двуличный лицемер. «Тресни!»

«Эти заклинания — Темные и опасные… Министерство магии их никогда не утвердит…» — А сам-то их использует, когда думает, что его никто не видит.

И правильно делает. Заклинания классные. Ночью в темном переулке не до того, чтобы играть в этикет Министерства, надо защищать жизнь.

И Бобби отлично знал, что эти нерекомендованные заклинания вовсю используют члены Ордена Феникса и даже служащие Министерства, мракоборцы, когда попадают в засаду Пожирателей смерти. Успешно используют и сберегают тем самым свою жизнь. Бобби испытывал скромную гордость творца.

Около полуночи зелье в котле зашипело и выпустило вверх зеленые пузыри.

— Готово.

Бобби встал, чтобы размять ноги.

В полутемной лаборатории было абсолютно тихо, восемь этажей замка над его головой спокойно спало, и даже профессор Поттер. Он видел в эту минуту хороший сон.

Бобби задул свечи и вышел, запечатав дверь. Честно говоря, подумал он, неплохо бы прогуляться. После целого дня взаперти хорошо бы размяться на свежем воздухе.

Пару минут спустя он уже направлялся в Запретный лес.

Ученый Кот приступает к кульминации своей истории. Он расскажет о приключениях замечательной ночи, достойной того, чтобы о ней предсказала ясновидящая Сивилла Трелони. Но увы — она вовремя ничего не предсказала...

Через полчаса после того, как Бобби ушел гулять, Гарри Поттеру суждено было проснуться.

О нет, никаких кошмаров! Редкий случай, когда профессор Поттер спал сладко и крепко, и... опять незадача.

Его разбудили.

— Гарри! Проснись!

— Папа!

— Папа, проснись! Тревога!

— Папа, тревога!

Раздражающий вой сигнала тревоги, непрекращающийся грохот и гул голосов, так как весь Замок в авральном порядке проснулся. Тревога, аврал!!! Гарри Поттер, осознав это, вскочил с кровати и быстро оглянулся. Вся семья — полуодетая, взволнованная — столпилась перед его кроватью.

— Гарри, посмотри туда, — сказала Джинни, указывая пальцем за окно.

Вдали в небе над Запретным лесом висел сноп ярких синих искр — сигнал тревоги.

"Надо идти в лес", — подумал Гарри и начал быстро одеваться.

Одеваясь, он автоматически глянул на Карту Мародеров. На опушке Запретного леса, под сигнальными искрами, Карта обнаружила пять точек. Четыре: «Рабастан Лестрейндж», «Амикус Кэрроу», «Алекто Кэрроу», «Адольф Трэверс». Пятая была опознана Картой как «Лорд Волдеморт».

...Запретный лес ночью прекрасен. И опасен. Здесь всегда надо быть настороже.

Бобби дожил до пятого курса при постоянных ночных авантюрах именно потому, что научился чувствовать опасность. И сейчас он ее чувствовал. Лес ему очень не нравился.

Бобби понял, что в Лесу кто-то еще есть. Кто может шляться в чаще посреди ночи?

Бобби сжал палочку и снова оглядел полянку, на которую забрел. Тихо, пусто, ни одного зверя, даже деревья вокруг полянки не качаются...

... В следующую секунду он оказался окруженным людьми. Их было пятеро — фигур в черных балахонах. Классический прикид Пожирателей смерти.

Бобби стремительно взмахнул палочкой — и в небо взлетел сноп ярких сигнальных искр. Что бы ни произошло дальше, а людей в замке он предупредил. Одна из фигур навела на него палочку — Бобби крикнул:

— Тресни! — и отскочил.

— Авада Кедавра!

Мимо Бобби просвистела зеленая струя, а палочка нападавшего с хрустом сломалась.

Далеко Бобби убежать не мог — ведь противники взяли его в круг, три доселе безмолвные фигуры тоже наставили на Бобби оружие. Тот, кто первым напал на Бобби, покрутил в руках обломки палочки, отшвырнул их в кусты и громко выругался.

На Бобби нацелились три целые палочки. Четвертый слою сломал, пятая фигура пока не подавала признаков жизни.

— Авада кедавра! — крикнул один из троих.

Бобби резво отскочил.

— Фламма максима! — из его палочки выдохнуло столб огня, фигуры невольно отшатнулись и он юркнул в кусты.

— Протего гоменум ревелио!

Теперь его никаким заклинанием не обнаружат. Всё, на этот раз пронесло. Он замер, боясь шевельнуться и выдать себя, и прослушал идущий на полянке следующий интересный диалог:

— Где мальчишка?

— Гоменум ревелио!

Фиг вам.

— Уходим. В замок уже не попасть, и сейчас здесь будут гости…

— А вы узнали мальчишку? Да это же был сын…

— Да, вылитый Снейп...

— Северус, как живой, да, милорд?

И тут Пятый снял капюшон. Ну что ж, если Бобби интересовался, каково это — встретиться лицом к лицу с Волдемортом, то пора себя с этим поздравить, потому что мечты сбываются. Встретился. В следующей жизни (с этой жизнью всё ясно, после встречи с Волдемортом) надо будет интересоваться осторожнее.

— А как похож, — прошептал пятый.

— Милорд, одно лицо!

Разговаривают. Это хорошо, но вечно они разговаривать не собираются… Если уж он просил судьбу о встрече, а судьба была так любезна, то надо бы этим воспользоваться…

Пятый молчал, задумчиво поглаживая палочку. Длинную, старинную темную палочку, вытесанную из бузины... Самую знаменитую палочку в мире, за которой тянулся сквозь века кровавый след...

Бобби выскочил из кустов, наставил свою (то есть трофейную Гаррипоттерскую) палочку на Пятого и крикнул:

— Тресни!

Волшебная палочка Пятого треснула и медленно разломилась.

И тогда Пятый издал такой крик, что если в замке Хогвартс еще до сих пор не проснулись, то теперь были просто обязаны.

Фигуры вокруг Пятого засуетились, дружно крича "репаро" и пытаясь что-то исправить — бесполезно.

Бобби как автор заклятия знал лучше всех, что контрзаклинания против Тресни не было. Он сам так задумал.

Бобби, впрочем, не собирался тратить время, любуясь успехом очередной своей авантюры. Он развернулся и шмыгнул было к Лесу — но не успел.

В него полетело сразу три заклятия, но все не смертельные, раз он еще жив. У Бобби отказали ноги, он шлепнулся посреди поляны, и волшебная палочка выкатилась у него из рук. По телу по-прежнему бежали токи враждебных заклинаний, фигуры в балахонах молча окружили его, продолжая держать на мушке своих палочек.

Никакого приступа героизма Бобби не чувствовал — только ужас перед тем, что к нему неизбежно приближается смерть. Внутри у него всё тряслось, и Бобби чувствовал, что теряет контроль над своим телом. Одна из фигур занесла палочку и открыла рот так, что Бобби не сомневался, какое заклинание она собирается сказать:

— Ава...

— Не трогать!

Так Бобби впервые в жизни вблизи услышал голос Волдеморта.

— Да, милорд!

— Разверните его ко мне.

Тот, кому Бобби сломал палочку, подтащил его поближе к лорду. Лорд склонился к лицу пленника.

— Как жаль, что Поттер Избранный, — сказал Лорд почти печально. — Жаль, что не ты. Ты очень сильный волшебник.

Бобби почувствовал, что его опять начинает трясти. Только бы не показать этого...

— А теперь прощайся с жизнью, — сказал Лорд.

— Милорд, у Вас же нет палочки...

— Дай мне твою палочку, Алекто.

К счастью, кто-то завопил:

— Милорд, сюда идут!

— Уходим.

Лорд снова наклонился к Бобби и сказал:

— Ты так похож на своего отца...

— Милорд, скорее!

Лорд выпрямился, сделал оборот вокруг себя и сгинул.

За ним сгинули и остальные, оставив как есть поляну, и Бобби, и обломки палочек.

Вот так закончилось свидание Бобби и Волдеморта этой ночью, если не считать, что на поляну нагрянула толпа из мракоборцев, сотрдников Хогвартса и Ордена феникса. Бобби считал, что это не стоит упоминания, поскольку к их приходу поляна была пустой. Но ему грех жаловаться, поскольку именно эта толпа принялась жалеть и кудахтать над ним и доставила его бесчувственное тело в Хогвартс.

Следующая неделя была ужасной.

Мадам Помфри решительно заявила, что с полученными им заклятиями надо идти прямо в больницу, но Бобби ее переупрямил.

Помфри победить было легче, чем Волдеморта.

Так Бобби остался в Хогвартсе, в больничном крыле.

Помфри предупредила, что из больницы она его выпустит не скоро.

Так что целыми днями Бобби сидел на своей койке, завернувшись в одеяла, а домовые эльфы таскали ему еду и книжки из библиотеки.

И учебники. И тетради. Только рабочего котла на таганке, чтобы варить зелья, не было. Какая жалость!

А все остальные уроки Бобби делал, не вставая с постели. По идее, ему следовало не утомляться и впрягаться в учебу было в общем-то запрещено, но Бобби решил, что после свидания с Волдеортом ему всё можно.

Поэтому первой же ночью в больничном крыле он переупрямил мадам Помфри, отрезав, что учиться он будет продолжать и никто ему это не запретит, он без дела лежать не собирается. И вообще: было бы чем гордиться, целители так называемые, пичкают всякими отварами, которые сварены бездарно, пить невозможно. Давайте котел, он бы сам сварил лучше.

А мадам Помфри не рассердилась, котла не дала и только погладила его по голове.

Эльфы исправно носили ему отвары трижды в день и прямо в постель, притом его рык возымел действие, потому что теперь лекарства для него варил сам профессор Слагхорн.

Огромным изъяном было то, что Бобби не уследил, как директор Макгонагалл написала его маме.

Ну кто ее просил досаждать маме, как будто не ясно, как мама заволнуется!

Естественно, что Гермиона бросила все дела и приехала, проводила у кровати Бобби целые дни. Она даже взялась вместо Слагхорна готовить лечебные растворы.

Бобби раньше никогда не видел, чтобы родителям учеников позволяли жить в школе и опекать своих детей.

— Мама, ты была у директора? — сразу спросил Бобби.

— Я была в вашем деканате и предупредила, что если они еще раз прохлопают ушами, как их студенты бродят по ночам в обнимку с Темным Лордом в Запретном лесу, то я переведу тебя на Когтевран! — отрезала мама.

Бобби заглянул ей в глаза и увидел, что выволочка досталась не только директору. И не только многострадальному декану Слагхорну. Мама закатила скандал всем, кто ей попался под руку, включая профессора Поттера. Мама почему-то особенно отделала профессора Поттера, и Бобби после подробного рассказа, как мама кричала на Гарри Поттера, почти выздоровел.

Впрочем, профессору Поттеру вообще с Бобби не везло: Бобби нашел время, чтобы убедить Гарри Поттера, что именно он заколдовал Карту Мародеров. Бобби покаянно, подробно описал все Обманные заклинания, наложенные им на Карту, чтобы профессор Поттер смог расколдовать ее обратно — ну почти все, одно заклятие он всё-таки не раскрыл, потому что это было его новейшее изобретение. Но Бобби честно признался, что оно есть и наложено на Карту. Бобби хорошо запомнил лицо профессора, когда он наконец поверил, что Бобби заколдовал его Карту… Зато профессор получил назад свою палочку.

Мама не поленилась купить Бобби новую.

Еще мама привезла гору книжек. Лежи в кровати, ешь пирожки, читай книжки… Пожалуй, ради этого стоит встречаться с Темным лордом почаще, решил Бобби.

Еще через неделю Бобби отважился выползти из постели. Он с трудом добрался из лазарета до второго этажа и устроился на лестнице на заслуженный отдых.

— Что, нюня, обратно в кроватку захотел?

Бобби Поднял голову: над ним стоял и ухмылялся Найл Олливандер.

— Ничего себе: неделю проваляться в постели! У нас на Гриффиндоре такой лафы не положено. Ты настоящая нюня, Паинька, раскис как барышня... Подумаешь, с Пожирателями встретился и завлилися в лазарет — да члены нашего Ордена каждый день с ними встречаются, но не раскисают! У нас на Гриффиндоре воспитывают стойкость. Чтобы кто-то из наших столько валялся — это было бы позорище... И мамочка приехала. Что, не можешь справиться без мамочки?

— Завидуешь, что я Избранный, Олливандер? — спросил Бобби.

— Ты? Это профессор Поттер — Избранный! — возразил Найл. Но Бобби ясно увидел у него на лице тень сомнения. — Все знают, что профессор Поттер — Избранный…

— Они все ошиблись. Это я Избранный, — сказал Бобби нежно. — Мне сам Лорд сказал, когда мы встретились. Поэтому и встретились, и я выжил, а ты как думал? Это я Избранный. А ты — морщерогий кизляк.

И прошествовал в гостиную Слизерина.

К вечеру новую сплетню обсуждал весь Хогвартс. Бобби был в восторге, Гермиона — в ярости.

— Что ты вытворяешь! С каких это пор ты стал Избранным?! — рявкнула она.

— А видела бы ты лицо Олливандера, когда я это сказал, — хмыкнул Бобби.

— Лицо Олливандера пусть катится к троллям на кулички, меня интересует твое!

— На самом деле Сама-Знаешь-Кто сказал всё наоборот. Он сказал, что я не Избранный, что это профессор Поттер — Избранный. Дословно он выразился так: как жаль, что Избранный — не ты. Но Олливандеру это знать необязательно, правда? — хмыкнул Бобби.

Гермиона только вздохнула.

— Усильте меры безопасности. Что бы ни задумал Сами-Знаем-Кто, в итоге он до школы не добрался, а это значит, что он может повторить попытку. Школа по-прежнему в опасности, — заключил Министр магии. — Я навел на всю территорию сигнальные чары, которые сработают при малейшей попытке сотворения Темного заклинания. Как только чары сработают, к вам явится спецнаряд из аврората. И глаз не спускайте с этого вашего Грейнджера, — подчеркнул Шеклбот. — Он здорово разозлил нашего Лорда, а Лорд будет мстить.

— Не такая уж Грейнджер важная птица, — скривилась Витч.

— Дорогая Фурия, он же сломал Лорду Бузинную палочку. Ума не приложу, как он это сделал, но Лорд, конечно, не обрадовался.

— Грейнджер часто делает то, что считается невозможным и умом непостижимым, — проворчала Витч.

— А теперь, Фурия, с Вашего позволения я побеседую с Гарри Поттером.

— Вы опоздали, — усмехнулась Витч. — Гарри только что заперся в директорском кабинете и держит тайный совет с Альбусом Дамблдором. Похоже, даже министр к ним не допущен... Смиритесь и ждите, пока Альбус не отпустит Гарри...

— Как Бобби Грейнджер смог сломать Бузинную палочку, Вы спрашиваете? На самом деле просто, Гарри, — объяснял в это время портрет Альбуса Дамблдора.

— Как Вы помните, Гарри, после моей смерти с владельцами Бузинной палочки произошла крайне запутанная история.

Я был владельцем Бузинной палочки и хотел передать ее в наследство покойному профессору Снейпу, но даже я не смог предугадать, кому палочка перейдет на самом деле.

Темный Лорд думал, как и я, что от меня палочка перешла к покойному профессору Снейпу, но он ошибся. Драко Малфой обезоружил меня перед смертью, и Бузинная палочка покорилась ему. Затем, Гарри, ты отвоевал палочку у Драко Малфоя. Ты взял его оружие, его палочку из боярышника — ту, воле которой перед моей смертью покорилась Мать всех палочек. И много лет спустя после того палочка из боярышника, которой повиновалась Бузинная палочка, оставалась в твоих руках... Ты был истинным хозяином Бузинной палочки. До той злосчастной ночи на прошлой неделе. Бобби Грейнджер отобрал у тебя палочку Драко Малфоя.

Таким образом, он стал хозяином палочки Драко, а значит, и Бузинной палочки!

Следующей ночью он это проверил. И величайшая палочка в мире покорилась его власти.

Лорд Волдеморт считал себя непобедимым, владея Бузинной палочкой. Однако он видел неоднократно, что палочка его не слушается, он знал это и мечтал подчинить ее себе целиком. Для этого ему следовало сойтись в поединке с подлинным владельцем. Что ж, его мечта сбылась!

Что бы он ни искал в Хогвартсе той ночью, он встретил человека, бывшего на тот момент хозяином Старшей палочки.

Он сразился с Робертом и проиграл.

— А палочка была испорчена навсегда...

— Это так, — вздохнул Дамблдор. — Видит Мерлин, Гарри, что я надеялся сохранить в твоих руках эту палочку для решающей битвы с Темным лордом! Я надеялся с ее помощью добыть нам победу. Но... не суждено!

Только один человек в мире мог приказать сломаться этой палочке, и надо же было случиться, чтобы именно он отдал такой приказ! И палочка послушалась. Она сломалась в ту ночь. Она сломала сама себя по приказу хозяина, и восстановить ее невозможно, потому что никакая магия в мире не способна перебить магию Старшей палочки. То, что она сломала, починить невозможно.

— Всё, что ни делается, всё к лучшему, Альбус, — тихо сказала с портрета Дайлис Дервент. — Это была очень опасная палочка. За ней тянется след кровавых преступлений, и разве после Победы над Сам-Знаешь-Кем ты не собирался нейтрализовать ее, Альбус? Я думаю, что ты и сам собирался уничтожить палочку. Роберт просто тебя опередил.

— Возможно, ты права, Дайлис. Но я хотел сохранить эту мощную палочку в наших руках до самой Победы, я надеялся, что ее сила поможет нам одолеть Волдеморта... Я думал, что палочка в наших рука будет великим оружием, но ты права. Нас ждали большие беды, если бы мы не смогли удержать в своих руках эту палочку. А если бы Гарри Поттера обезоружили и забрали ее, если бы это сделал Волдеморт? Или один из Пожирателей Смерти? Бобби Грейнджер доказал нам, что это возможно. Палочка легко могла перейти от нас в другие руки. Но теперь она недосягаема для наших врагов. Да, так лучше...

— Наверное, есть высшая справедливость в том, что палочку уничтожил именно Роберт Грейнджер, — добавил Армандо Диппет. — Разве не она стала причиной гибели его отца? Теперь она поплатилась... и приняла свою вину с покорностью. Она согласилась понести от рук хозяина заслуженную кару.

На минуту все замолчали.

Гарри выдержал паузу, но не мог уйти, не задав мучивший его вопрос:

— Профессор, простите, но почему всё же Волдеморт пощадил Роберта Грейнджера? Он мог трижды убить его, но промедлил...

Дамблдор грустно улыбнулся.

— Ты задал хороший вопрос, Гарри.

Помнишь ли ты, что Лорд сказал Роберту? "Как ты похож на своего отца"...

Роберт напомнил Тому его молодость, лучшие дни в его прошлом, время, когда отец Роберта Северус был еще молод и безраздельно ему предан... А у Лорда Волдеморта, Гарри, не так много светлых воспоминаний... Он очень дорожит ими, как дорожили бы все мы. Северус был ему очень дорог.

Я думаю, что у Лорда было особое отношение к Северусу.

Видишь ли, Гарри: у каждого тирана есть такая слабость. Зато одна-единственная.

Волдеморту были безразличны окружавшие его люди, он их просто использовал. Кроме того, к Волдеморту обычно приходили люди из-за корысти или по низменным инстинктам; он презирал их, он видел насквозь их пороки и поэтому он не считал их за людей. Северус отличался от них кардинально.

Северус абсолютно искренне и глубоко полюбил свою организацию, добровольно доверился Волдеморту, и вообще оказался чистым, доверчивым, любящим человеком. А также храбрым, жертвенным ...

И когда Том узнал его как человека, Том оценил его превыше всех своих слуг.

Такому любимцу многое прощается, даже то, что не простилось бы никому.

Вспомни, Гарри, как Том хотел верить в лояльность Северуса, хотя доказательства обратного были очевидны! Он хотел обманываться.

Северус смертельно рисковал, когда стал моим агентом, кара за измену была бы ужасной. Но Темный Лорд вопреки очевидному предпочел ему верить.

Когда Северус стал шпионить для меня в первый раз, за год до падения лорда Волдеморта, он фактически бросил вызов лорду Волдеморту. Он рисковал каждый день. Северус успешно выдержал это испытание, но вспомни, Гарри, что на этом он не остановился.

Волдеморт пал, миссия Северуса временно приостановилась. Но Северус остался начеку и снова выступил против Волдеморта, как только Волдеморт попытался вернуться. Да, Гарри, я имею в виду его попытку обрести тело с помощью Философского камня. Северус открыто бросил вызов Квирреллу. Удивительно, что после такого Темный Лорд не одумался!

У Лорда Волдеморта не было ни одной рациональной причины верить Снейпу теперь.

Затем Темный лорд возродился, и Северус все же бросить ему вызов в третий раз. Это был безумный план!

Был один шанс из миллиона, что после своего воскрешения Темный Лорд простит Снейпа. Но он простил.

— Однако это совсем не помешало Волдеморту убить Снейпа, — возразил Гарри.

Дамблдор печально кивнул головой:

— Увы, это так. В этом трагедия любого тирана, Гарри: что власть для него дороже всего, и он готов послать на смерть любого человека, даже если этот человек ему дорог. Но тирану жаль убивать его — поверь мне! Тиран оправдывается, пытается оттянуть страшный момент, пока промедление не станет для него смертоносным. Волдеморт не хотел убивать Северуса, Гарри, и пощадил его сына в честь памяти отца.

Гарри подивился капризной логике тиранов и закончил на этом совещание.

Однако, случай в Лесу был слишком богатой пищей для споров, чтобы его влияние на судьбу мира на том закончилось.

Кричер тайно передал Гарри, что после его ухода портреты еще долго спорили в директорском кабинете.

— Они говорили о Вас, хозяин Гарри, — докладывал Кричер. — Директор Дамблдор сокрушался, что юный мастер Роберт подверг Вас смертельной опасности. Частью плана Дамблдора было сохранить для Вас в решающей Битве все Дары смерти, это должно было спасти Вам жизнь. Теперь, когда один из Даров смерти сломан, этот план рухнул. Но директор Блэк напомнил, что еще не все потеряно, ведь есть предсказание про меч Слизерина.

— Про меч Гриффиндора…

— Нет, профессор Гарри Поттер, сэр! Про меч Слизерина. Я точно это запомнил, сэр.

Так Гарри впервые услышал про меч Слизерина.

Последующие дни, Гарри посвятил сбору сведений о мече Слизерина.

Ему пришлось долго искать человека, который, едва заслышав про меч Слизерина, не поправил бы его, что это меч Гриффиндора — как поправил Кричера сам Гарри.

Однако, кто ищет, тот всегда найдет.

Гарри нашел ведущего специалиста по всему, что касалось Гриффиндора, его меча и Слизерина, и это был учитель стории Хогвартса профессор Бинс.

Профессор Бинс вспомнил легенду о мече Слизерина.

У Годрика Гриффиндора, как известно, был превосходный меч гоблинской работы. Годрик очень гордился им — даже слишком, по мнению Салазара Слизерина. Слизерин считал, что Годрик задирает нос и хвастается из-за своего меча, и вот в пику Годрику свой меч завел и Салазар Слизерин. Меч Слизерина, как и меч Гриффиндора, призван вечно защищать школу Хогвартс. Но особенно он будет защищать учеников Слизерина.

— Меч Слизерина — это легенда, просто старый анекдот, — сказал Бинс.

— Про Тайную комнату говорили то же самое.

— Это была просто шутка Салазара Слизерина, обычная шутка. Никто никогда не видел меча Слизерина. Слизерин просто пошутил, что он создал себе меч.

Суть легенды в следующем. Как Вы знаете, школу основали во времена гонения на магов, и поэтому Основатели потратили много средств на школьную защиту. Годрик Гриффиндор даровал школе свой меч, который он получил у гоблинов -заметим при этом, что он смертельно с гоблинами рассорился. Годрик очень гордился своим мечом и тем, что защитил с его помощью школу и факультет Гриффиндор.

И тогда Салазар Слизерин подшутил над ним. На службе у Слизерина находился некий Сворд, то есть Меч, и Слизерин его высоко ценил. Итак, Слизерин подозвал Сворда и пошутил, что тоже имеет верный меч, который защищает его от врагов, и притом он получил свой меч без всяких скандалов гоблинов. Гриффиндор посмеялся шутке, и конфликт был исчерпан. Позже Годрик нашел достойный ответ Салазару: он заявил, что понял, как создан меч Слизерина, и что он сотворил по образу и подобию меча Слизерина щит для Гриффиндора.

Позже родилась легенда, что Слизерин действительно тайно создал меч. Якобы он, Слизерин, хитрее Гриффиндора и поэтому не стал бы восстанавливать против себя гоблинов, он создал волшебный меч. Его меч, как и меч Гриффиндора, должны вынуть в минуты смертельной опасности или в трудные для Слизерина времена истинные слизеринцы.

Поверьте, что мы долгие годы ждали, желали увидеть своими глазами, как вынимают меч Слизерина или щит Гриффиндора. Тщетно. Никаких следов меча или щита не было, и не найдено до сих пор.

Так Гарри искал меч Слизерина, а обрел в довесок щит Гриффиндора...

Но помощь в поисках явилась неожиданно.

Профессор Углук, гоблин, однажды подозвал Гарри со словами:

— Я слышал, что Вы ищете предсказание о мече Слизерина?

— Откуда Вы знаете предсказание о мече Слизерина?! — удивился Гарри. — Никто из моих друзей не смог рассказать о нем.

— Потому что они люди, мистер Поттер, а никто из людей не знает этого пророчества. Это гоблинское предсказание.

Гоблин продекламировал:

— Змей, что был скован,

Покарает сполна.

— Это предсказание произнес наш великий пророк Готшед летом 2001 года. Именно поверив в это пророчество, гоблины утратили военный нейтралитет и присоединились к Вашему Ордену феникса. Говорят, что сходное пророчество прочитали по звездам кентавры... Вы никогда не удивлялись, мистер Поттер, почему наши народы присоединились к людям?

— Это и есть пророчество о мече Слизерина? Я в нем ничего не понял, — признался Гарри.

Гоблин вежливо улыбнулся.

— Что ли, Змей — это Волдеморт? И он падет от меча Слизерина?

— Вы всё поняли абсолютно правильно, мистер Поттер, — изрек Углук.

— Так где же этот меч Слизерина, его надо срочно найти!

— О, меч Слизерина найти очень легко: в пророчестве всё о нем сказано, — небрежно отмахнулся Углук. — Намек на то, где искать меч, дан предельно ясный.

— Простите, Углук, но я всё равно не понимаю.

— Зато Вы знаете пророчество целиком. Это немалое преимущество, — сухо сказал гоблин. — Вы знаете его от начала до конца, а интерпретация — уже дело времени.

— Не вижу в этом особой важности, — признался Гарри.

Углук возразил:

— И очень зря. Видите ли, мистер Поттер, открыв Министру магии свое пророчество, гоблины потребовали взамен полный текст пророчества Сивиллы Трелони. Они считали это равноценным обменом. Но Министр им отказал. "Мы не можем никому открыть тайну, чтобы не помешать исполнению пророчества, но я обещаю всё рассказать вам в первый же день Победы", — сказал он. Гоблины возразили, что свое пророчество они открыли Министру целиком. Они так и не пришли к согласию, гоблины ушли от Министра ни с чем.

Признаюсь, мистер Поттер, что мы были очень разочарованы. Предложив вашему Ордену сотрудничество, мы надеялись на другое... Люди — ненадежные союзники. После войны мы, пожалуй, вернемся к прежнему нейтралитету.

Впрочем, к вашему недоумению о смысле пророчества о мече это всё не имеет отношения.

Да, вам, людям, трудно понять гоблинские предсказания — ведь вы ничего не знаете о культуре гоблинов. Это пророчество о мече, но вы ничего не знаете о гоблинских мечах... Для нас, гоблинов, это пророчество весьма ясное. И я когда-нибудь расскажу Вам всё, что знаю о мечах, и смысл пророчества, как я полагаю, прояснится... Когда-нибудь. Например, в первый же день Победы, — усмехнулся гоблин.

Через две недели Бобби выздоровел и вернулся к обычному образу жизни.

То есть, к усердной учебе, любви и тихому нарушению всех школьных правил.

Учитывая скандал с заколдованной Картой мародеров, жизнь Бобби усложнилась, но незначительно. С одной стороны, ему прямо сказали, что его жизнь в опасности и в его интересах поэтому вести себя смирно, с другой — Лили донесла, что профессор Поттер пока не смог расколдовать Карту, и Бобби на ней по-прежнему отражался в идеальном виде. Можно было безнаказанно продолжать озорничать.

Только не баловаться Темными заклятиями — Гарри Поттер, Слагхорн и Макгонагалл независимо друг от друга предупредили Бобби, что на место, где сигнальные чары Министерства магии зарегистрируют Темное заклятие, тут же явится наряд авроров и для заклинателя это плохо кончится.

Бобби решил послушаться. Целый месяц Бобби прожил смирно и понял, что эта жизнь не для него.

Вот так ясным декабрьским днем Бобби занесло глубоко в Запретный лес...

В Заповедном лесу было как никогда красиво.

И смертельно опасно — теперь Бобби постоянно был настороже.

И правильно — скоро он почувствовал за собой слежку.

Он решил, что за ним кто-то крадется, он отскочил и обернулся. Рука уже вытаскивала палочку из мантии.

«Кто-то» перестал прятаться — и лесная поляна вздрогнула от рыка. Перед Бобби выскочил из кустов гигантский, ярко-полосатый тигр. Бобби показалось, что тигр так тяжел, что когда он прыгнул к Бобби, земля под его ногами вздрогнула.

И тигр был заколдованный — клыки у него свисали почти до земли.

— Остолбеней!

Заклятие просто отскочило от тяжелой тигриной шкуры — чуть не в самого Бобби. Тигр, как показалось Бобби, почти по-человечески расхохотался. Затем тигр обнажил клыки, прицелился и прыгнул.

— Протего!

Тигр ударил в щит лапой, и он треснул. Протего на него подействовало не больше, чем Остолбеней. Этот тигр явно был не прост.

Ах, сколько раз Бобби предупреждали, что опасно одному ходить по Лесу, когда-нибудь он наткнется на зверя — голодного и плотоядного… Доигрался.

Думать времени не оставалось. Пускай его за это исключат из школы, но лучше быть исключенным и живым, чем законопослушным, но мертвым. Да и отряд авроров, который должен явиться на зов, ему сейчас очень не помешает. Тигр рванулся, и Бобби резко провел палочкой в миллиметрах от его шеи.

— Сектумсемпра!

Бобби обдало потоком крови, хлынувшей из шеи раненого тигра, и ровно отрезанная голова чудовища щелкнула клыками почти прямо перед его лицом, прежде чем упасть к его ногам.

Бобби ошеломленно вытерся.

Туша тигра свалилась ему под ноги, голова приземлилась рядом.

Минутой спустя на поляну с громким хлопком аппарировал наряд авроров.

... Авроры забрали тело тигра, Бобби вернули в школу с почетным караулом, а его "дело" немеделенно отправили директору на доследование. Впрочем, Слагхорн побывал у директрисы и успокоил Бобби, что ему удастся свести историю к пределам законной самообороны.

В конце концов, тигр — это всего лишь опасный зверь...

Увы, с этим тигром всё было не так просто.

Глубокой ночью в прозекторской больницы Святого Мунго стояли завотделением патологоанатомов и министр магии. В палате лежал только один объект вскрытия, который имел кодовую кличку "Тигр", палата была срочно опечатана, при ней дежурили мракоборцы. Через несколько минут объект для дальнейшего доследования ожидала тайная перевозка в подземелья Министерства магии, в Отдел Тайн.

— То, что мы установили истину, можно считать научным подвигом, — сказал главный прозектор. — хотя Вы нас сразу предупредили, что объект заколдованный. Защитные чары очень мощные, накладывали в самом ближнем кругу Того-Кого… Если не он сам. Чары очень сопротивлялись.

— Не беспокойтесь, я не забуду, что вы сделали. Я отмечу весь Ваш отдел орденом, — пообещал министр.

Полчаса спустя в директорском кабинете Хогвартса собрались по срочному приказу Министра растерянные и заспанные деканы факультетов, а также профессор Хагрид и директор.

— Кингсли сейчас прибудет, — оповестил портрет директора Эдварда Эверарда.

Через секунду камин директора вспыхнул зеленым пламенем, и вошел министр Кингсли.

— Объявляйте чрезвычайное положение. В школу прибудет наряд мракоборцев для постоянной защиты. С этой минуты никто не выходит из замка. Замок обследуют мракоборцы… Делайте что хотите, но глаз не спускайте с Гарри Поттера. Он вообще не должен оставаться один. Его семью — под усиленную охрану. Отдельный полк мракоборцев всю ночь будет прочесывать Запретный лес. Хагрид…

— Запретный лес? — подозрительно спросила директор.

— Да, Минерва. Особое внимание — на Запретный лес. На любых подозрительных существ и животных…

— В чем нас подозревают? — резко спросил Флоренц.

— Вас — ни в чем.

— Разве не понятно? Дело в нашем дневном тигре, — сказала Витч.

— Все верно.

— И что тигр?

— Боюсь, что с этим тигром у нас будут проблемы.

— Я предупреждала, чтобы Грейнджер перестал баловаться запрещенными заклятиями, — сказала Витч. — Да еще Сектумсемпрой…

— Это была законная самооборона, Фурия, — сразу вставил Слагхорн.

— Гораций, более того: это была единственно возможная защита от тигра, — поддержал министр. — Сектумсемпра спасла Грейнджеру жизнь. Этот тигр был заколдован так, что более слабые заклятия просто не зацепляли его. Маглы называют это «бронежилет». К счастью, Сектумсемпра была задумана как оружие против особо опасных магических существ, от которых отскакивают обычные заклинания, и она пробивает практически любую броню. Она нацелена специально против анимагов и оборотней. И нам всем, боюсь, вскоре придется перейти на Сектумсемпру, если мы захотим сохранить свою жизнь, — заключил Кингсли. — Пожиратели смерти научились защищаться.

— Пожиратели смерти? — перебила Витч.

— Ваш тигр был человеком. Это был Пожиратель смерти, анимаг по имени Амикус Кэрроу.

— Боже мой, — в ужасе ахнул Слагхорн, — Вы хотите сказать, что тот тигр был человеком?!

— Это был человек — и ваш Бобби снес ему голову… — сказала Витч. — Поздравляю. С первым убийством.

— Фурия! Это чистая самозащита! Кто же мог подумать, что это человек?! Я уверен, что Бобби и понятия не имел... Он бы никогда...

— Проблемы Роберта мы обсудим позже, — перебил министр. — Есть более неотложные дела.

Мы полагаем, что Пожиратели смерти будут продолжать визиты в Запретный лес, и продолжать свои визиты они будут в форме анимагов. Сегодня в Лесу находился как минимум один анимаг. Возможно, что их было два: первый — разведчик, который сканировал Лес постоянно и дал сигнал, когда появиться второму. Второй — киллер. Роберт Грейнджер был совершенно прав, когда предупреждал, что Питер Петтигрю открыл своему хозяину секрет анимагии. Пожиратели смерти, очевидно, умеют теперь обращаться в анимагов. По крайней мере, некоторые из них. И это многое объясняет — в последнее время были странные исчезновения и нападения на людей, очевидно, совершенные Пожирателями в форме анимагов…

Хагрид, Вы знаете Лес лучше нас всех, поэтому работу с лесным патрулем наших сотрудников я поручаю именно Вам. Примите их, проводите по Лесу, разместите... Не мне Вам объяснять.

И позаботьтесь, наконец, о безопасности Грейнджера!

Позорище. Десять взрослых людей не могут уследить за одним мальчишкой?

— Так следите за ним сами, дорогой Кингсли. Я думаю, в Азкабане Роберт будет в полной безопасности, — съязвила Витч.

— Фурия...

— Использование запрещенного Темного заклинания с целью убийства и труп человека — на Азкабан наработано достаточно.

— Фурия, он не знал, что это человек! — простонал Слагхорн. — О Мерлин, такое знание может испортить мальчику всю жизнь...

Роберт и сейчас ничего не знает…

— И позаботьтесь, чтоб он никогда не узнал! — отрезал Кингсли.

Две недели подряд школу прочесывали авроры, пока учителя не взмолились, что в такой обстановке невозможно учиться. Активности анимагов с памятного Дня тигра замечено не было, и авроры согласились оставить в школе три дежурных пункта — и удалились мучить Запретный лес.

В школе постепенно восстановилась рабочая обстановка. Но однажды, когда Бобби Грейнджер спокойно шел в библиотеку...

— Тресни!

Палочка Бобби с треском хрустнула.

Бобби огляделся — коридор был пуст.

Или в нем затаился невидимка…

— Теперь мы в расчете, малыш, — сказал кто-то прямо у Бобби перед носом. Шорох мантии-невидимки — и Бобби увидел человека, который снял мантию. И даже узнал его — ее. Ту спутницу Темного Лорда, которая предлагала Волдеморту свою палочку однажды ночью, в Запретном лесу.

— Тебе привет от нашего Лорда — догадываешься, какой? — спросила Пожирательница, ухмыляясь.

— И Вам доброе утро, мисс Кэрроу, — сказал Бобби. — Как погода в Азкабане?

И как, интересно знать, она проникла в школу?

— Ну как я проникла в школу? Я, знаешь ли, когда-то тут работала. Еще до твоего рождения. Я тут все ходы-выходы знаю… А чтобы до тебя добраться, малыш, я горы снесу, ты уж мне поверь. Авада кедавра!

Бобби выставил, как щит, портфель, который тотчас оделся зеленым пламенем; Бобби тут же выронил его.

Кэрроу с интересом смотрела на него, не опуская палочки.

Бобби заставил себя собраться. Нет палочки — и не надо. Можно колдовать и без палочки. Все дети это умеют. Он тоже это умел до того, как купил свою первую палочку — надо просто вспомнить… Хоть что-нибудь.

Бобби зажмурился. Кэрроу вдруг схватилась за живот, и из него полезли кактусы.

Бобби тут же попытался проскочить мимо страдалицы по коридору.

Секундой спустя он замер на полушаге. Невербальный и беспалочковый Остолбеней. Похоже, Кэрроу тоже баловалась внепалочковой магией.

Кэрроу ухватила момент между выплевыванием кактусов и направила палочку себе на живот. Биоизвержение прекратилось.

— Значит, сглазами ты владеешь,— подытожила Кэрроу. — Я тоже. Моя очередь. Круцио!

Этажом ниже Гарри Буллер, староста Гриффиндора, производил по коридорам свой обычный дежурный обход. И он услышал такие звуки...

Не веря своим ушам, Буллер стал как вкопанный и прислушался. Через секунду он бросился со всей скоростью, на какую был способен, в учительскую.

— Фините инкантатем.

Алекто Кэрроу опустила палочку и остановилась передохнуть.

— Так ты, я вижу, ничего не знаешь? Они тебе не сказали…

Бобби не ответил.

— Я думаю, ты должен знать, что здесь происходит. А то ты думаешь, что я изверг, а ты невинная жертва? Так ты ошибаешься, малыш, я имею полное право. Даже ты это сейчас признаешь. Знаешь, кто был тот тигр, которому ты снес голову?

Алекто торжественно отчеканила:

— Это был мой бра…

Она не договорила.

— Остолбеней!

Пожирательница остолбенела. В конце коридора, не спуская с Кэрроу волшебной палочки, стояли профессор Поттер, профессор Лонгботтом и гриффиндорский староста Буллер.

Бобби вырвал из окаменевшей руки Пожирательницы палочку. Профессор Поттер послал в Кэрроу веревку, которая прочно обвязала ее.

За спиной Буллера возникло два охранника из отряда, который министр оставил патрулировать Хогвартс. Они направили Пожирательницу в Азкабан. Профессор Лонгботтом бросил им вслед, чтобы они не забыли написать в рапорте, что прозевали появление Пожирательницы в школе, а лавры обнаружения преступницы принадлежат Буллеру.

Третий охранник, в компании Буллера, доставил жертву нападения в больничное крыло.

Неделей спустя в больничном крыле было тихо. За открытым окном палаты пробегали ученики, издали доносился раскатистый бас Хагрида, который ругался с «лесным» патрулем мракоборцев:

— … и никаких следов анимагов!

— Хагрид, тише! — рявкнул командир патруля, и голоса смолкли.

Затем послышалось пыхтение в больничном коридоре и фальшиво-бодрый голос Слагхорна:

— Поппи! Как наш пациент?

— Киснет, — отозвался голос Помфри. — Не буду его пока выписывать. Здоровье отличное, но появились признаки начала депрессии…

— Поппи, это же чисто нервное! Попробуйте с ним поговорить.

— Сами попробуйте. С ним поговоришь — молчит, как партизан на допросе.

— Ну, тогда пусть отдыхает, я его беспокоить не буду, — радостно ответил Слагхорн и ретировался.

Знали бы они причину «депрессии»…

"Это был мой бра"!

Голос Алекто Кэрроу звучал у больного в ушах... И начинал то, что Помфри называла "приступами депрессии".

А вот за окном голоса неизменной гриффиндорской четверки.

— Да что вообще в школе происходит? Эта охрана к нам что, навечно?

— Мне Хагрид говорил, на школу наехали Пожиратели смерти. И в Лесу — анимаги.

— Вот почему у нас уроки Хагрида теперь проходят в замке…

— Да вообще никуда не выйти. Везде охрана заворачивает.

— Найл, да не горюй. Забыл наши шикарные мантии?

Хохот.

— Так что пошли надуем Нотта. Кто тут обещал сделать из него воздушный шар?

Снова хохот, и шаги удалились.

А гениальная идея осталась. Как же Бобби-то мог забыть про эти четыре шикарные мантии?

Бобби вытащил из портфеля свою копию Карты мародеров. Если он что-то и усвоил из последних приключений, так это — что на Карту надо смотреть перед любой прогулкой. Даже перед прогулкой в больничный коридор.

Карта показывала наличие двух охранников у лечебного крыла, Толстого монаха в больничном коридоре и плотный патруль в Запретном лесу. Последние дни патрулировать школу взялись и привидения. Насчет этого у Бобби и возникла его первая идея.

Идею подтвердила Карта мародеров. Теперь оставалось только осуществить идею, а Бобби не хотелось этого, как никогда в жизни.

За это Бобби почти неделю называл себя трусом.

В конце концов, это он виноват, что на школу наехали! Его ночные авантюры спровоцировали Темного лорда. Ему и исправлять. Если еще есть шанс.

А если и нет, тоже надо попробовать. Чтобы в этом убедиться.

А если он струсит, Пожиратели смерти не отстанут от школы вечно. А эта «охрана» так умеет охранять — сам убедился в коридоре библиотеки.

Бобби заставил себя подумать, что на пути Алекто могла попасться Лили Поттер… Он высунулся в окно.

— Акцио, мантия-невидимка Уизли!

Мантия влетела к нему прямо в руки. Бобби надел мантию. Карту он взял с собой — пройти охрану незамеченным и добраться до адресата, которого обнаружил на Карте почти неделю назад. Адресат бродил очень далеко, на дальнем краю Запретного леса. Бобби предполагал, что привидения Хогвартса его ближе не пускали. Сейчас адресат — точка «привидение Амикус Кэрроу» — витал в глухом и безлюдном месте, просто идеальном для долгого разговора.

Читатели, вы боитесь привидений? Нет? Тогда продолжим.

В глущобе леса, где даже сейчас, днем, было темновато, на поваленном дереве сидит мальчик. Перед ним в воздухе вьется белесое привидение тигра с отрубленной головой.

Голова жалуется, мальчик молча слушает.

— … и представляешь, что они мне говорят?! Я, говорю, невинно убиенный, прямо здеся, в Хогвартсе, хочу являться до своего убивца и изводить его, и все права при мне, а они что? Низзл ты облезлый, они говорят, а не невинно убиенный. Убирайся, а то Кровавого Барона с топором позовем, и он еще раз снесет тебе голову! Узнаем, говорят, что ты добрался до ребенка — нажалуемся наверх, и тебя в полтергейсты низведут.

— Я не ребенок! — обиделся Бобби.

— Вот-вот, а я про что? А этот-то, ваш Безголовый Ник, так ехидно: и ты не пытайся в Безголовый клуб привидений поступать, туда тигров не принимают…

— И что?

— Не приняли.

— А если я им напишу? — предложил Бобби. — Разве я не могу помочь?

— Спасибо, ты уже помог, — мрачно сказало привидение.

— Извини. Я ведь не хотел. Я думаю, ты мне теперь всю жизнь будешь сниться, — сказал Бобби.

— Правда? — оживился невинно убиенный.

— Я тебя никогда не забуду, точно.

Привидению это понравилось.

— Во-во, не забывай. А то размахался Сектумсемпрами!

— Извини. А тебе не будет больно рассказать… как ты умер?

Привидение просто просияло.

— Кошмарно. Я даже подумать не успел, а уже того… Без головы.

Тут привидение вздохнуло.

Бобби изумленно подумал, что саблезубый тигр на поверку оказался мокрой и несчастной курицей. Почти Плаксой Миртл.

— А ты можешь сейчас превращаться в человека? — поинтересовался Бобби.

Привидение задумалось, немного помутнело и попробовало. Не смогло. Зато оно с гордостью надело голову и сняло обратно.

— Вот так: я из-за тебя век больше человеком не буду. Так и останусь зверушкой…

— Внешняя форма — это не главное, — решительно заявил ученый Бобби. — Главное то, что внутри!

— Утешил, — вздохнуло привидение.

— Ты приходи сюда еще, будем видеться. Никто не узнает.

Амикус удивился.

— Чего это ты хочешь видеться? Такого не бывает, чтобы ты со мной просто хотел видеться! Небось что-то надо?

— Если не хочешь, не надо, — быстро сказал Бобби.

— Да знаю я, что тебе надо! Небось ждешь, что я расклеюсь, все секреты Темного лорда тебе расскажу... И знаешь что? — сказало привидение. — Ты прав.

Бобби слушал, не упуская ни звука.

— Столько лет мы с сестрой ишачили на Темного лорда, такие дела творили для него — страшно подумать, а награда?.. А наобещал он… Золотые горы наобещал. И где всё это? Заступаться за нас обещал, а бросил как… ненужную вещь… Отслужили и катись… Я ж был у него, до тебя, как только привидением заделался. Пришел, дурак, плакаться, думал, он пожалеет… Он меня выгнал! «Ты всегда был дураком, Амикус, и если оказался настолько глуп, что не справился с 15-летним мальчишкой, то туда тебе и дорога…»

— Мне жаль, — сказал Бобби.

— Знаешь чего? Ты мне нравишься. Я тебе такое скажу… Я много знаю! Все секреты скажу.

Бобби не верил своим ушам.

— Слушай и запоминай, — наказало привидение. — И пусть этому гаду змеевидному тошно будет! Хотел бы я видеть его рожу, что я все его секреты тебе рассказываю. Хоть так с ним рассчитаюсь!

— Вы правы! — пылко сказал Бобби. — Я всё слушаю.

Поздно вечером Бобби постучал в дверь директорского кабинета. Макгонагалл только что закончила мурлыкать и умываться.

— Войдите, — сказала она.

Растрепанный Бобби вошел.

— ... Простите, директор, что я к Вам врываюсь и что я в такой час… У меня есть информация, как прогнать из школы анимагов, как распознавать анимагов и что искал в Хогварсе Сами-Знаете-Кто. Я не могу раскрыть Вам источник сведений, но он абсолютно надежный. Он надиктовал мне несколько секретов…

Возможно, потом Бобби Грейнджеру снились кошмары. Я не знаю...

А возможно, что он радовался, потому что вооруженные его сведениями авроры выкурили Пожирателей смерти из Запретного леса, а скоро сняли свой патруль и с Хогвартса.

К концу учебного года Министр официально объявил, что школе больше никто не угрожает.

Когда в школу прибыла комиссия принимать СОВ, к их приезду в Хогвартсе всё было снова спокойно, беззаботно, далеко от взрослых войн, как и положено в детском учреждении. Следы пребывания Пожирателей смерти не стерлись только из памяти учеников.

Может, Бобби боялся призраков?

На самом деле он боялся потерять Лили Луну.

История с безголовым тигром считалась государственной тайной, поэтому о ней сплетничал весь Хогвартс.

И Бобби боялся думать, как изменится отношение Лили к нему после этой истории. Лили, как дочь профессора Поттера, знала всё, чего знать не следует, в том числе подноготную этой кровавой и Темной истории...

Бобби не обманывался: говорить о Темной магии — одно дело, увидеть перед собой ее реальные последствия — другое. Лили впервые в жизни сталкивалась лицом к лицу с Темной магией.

Пока Бобби разницы в ее отношении не заметил — и был счастлив.

Бобби порадовали и выводы экзаменационной комиссии, которая объявила его самым талантливым и сильным волшебником за многие годы.

Результат подпортил только комментарий экзаменаторов, что Бобби, очевидно, — Темный волшебник.

У Лили год тоже кончился плохо. То был для нее третий курс, и одним из факультативов на этом курсе Лили вырала прорицания. Выпускной экзамен у Сивиллы Трелони она завалила.

— Старая летучая мышь!!! Все говорили, что у нее экзамен сдавать легко, ничего учить не надо, — возмущалась Лили. — А она вдруг стала спрашивать теорию! Кто ж ее знал? Ее никто не учил. Зловредина завалила почти весь класс!

Осенью Лили предстояла переэкзаменовка, и Бобби не мог не помочь своей подруге. Несмотря на то, что он не выбирал прорицания как факультативный предмет и никогда не изучал его, Бобби прочитал учебник прорицаний и всё лето переписывался с Лили, давая ей разъяснения и ценные указания.

И не только писал.

Втайне от родителей они однажды встретились.

Хорошая вещь — летучий порошок, который доставит вас в любой камин!

Бобби выбрался из камина профессора Поттера в Хогвартсе и отправился с Лили на прогулку в Хогсмид.

— Как дела?

— Лучше не бывает, — мрачно сказала Лили. — Я завалила экзамен и осенью завалю, я это просто чувствую...

— Не надо...

— А папа ищет меч Слизерина.

Бобби поперхнулся и переспросил:

— Что?

Бобби считал себя экспертом по истории Хогвартса, а уж историю родного Слизерина знал наизусть. Как выясняется, всё знать невозможно.

— Впервые слышу про меч Слизерина, — признал Бобби.

— Это ничего, все о нем впервые слышат. Только папу это не смущает. А в особых случаях он ищет еще и щит Гриффиндора.

— Твоему папе, кажется, надо отдохнуть...

— Вот и мама говорит, что он серьезно переутомился. Ничего, до сентября поправится.

Счастливая пара не стала зацикливаться на печальных воспоминаниях и заела их сладостями в Кафе-мороженом.

Но Лили не могла отвлечься от любимой темы:

— Эта подлая вредительница!

— Нехорошо так говорить о даме, но я от души согласен, — сказал Бобби.

— "Мисс Поттер, милочка, практику Вы знаете блестяще. А теперь проверим теорию — к сожалению, я знаю, что студенты с самой отличной практикой по моему предмету могут пренебрегать знаниями теории. Скажите-ка, милочка, почему я включена в перечень исключительных пророков?" — Ну, думаю, и самомнение у этой дамы! Я говорю, конечно, что три великих прорицания, вот на табличке перед кабинетом выбиты и всё такое, а она: "Милочка, увы, Вы со-вер-шен-но не знаете теории!" — и ставит мне неуд.

— Мне очень жаль, — сказал Бобби.

— Ну ты объясни, что ей не нравится?!

— Ты так и не прочла параграф про обычных и исключительных пророков?

— Прочла. Не поняла ничего. "Как рассеять туман над будущим" — автор учебника точно объясняет всё как в тумане! Не разберешь ни тролля...

— Пророки делятся на обычных и исключительных. Обычные пророки предсказывают будущее тем, кого видят перед собой, — начал Бобби. — Так легче. Они видят ауру человека и прозревают будущее. Чтобы зреть на расстоянии, надо быть пророком исключительной силы. То есть, исключительные — это пророки, которые предсказывают будущее людей, не чувствуя их ауры и не видя их рядом.

— Бобби, я не могу, я ни слова не понимаю! — простонала Лили Поттер. И трагически добавила:

— Я провалюсь.

— Я имею в виду, что профессор Трелони произнесла два прорицания. Про Темного лорда и Избранного и про Темного лорда и его слугу. Она изрекла, что родится Избранный и побьет Сама-Знаешь-Кого, и в это время рядом не было ни Избранного, ни Сама-Знаешь-Кого. Второе прорицание было, что Сама-Знаешь-Кто возродится с помощью слуги, а когда Трелони это пророчила, рядом с ней не было тогда ни Лорда, ни слуги. Это исключительно сильная вещая магия.

— А третье предсказание, про смерть Дамблдора? — спросила Лили. — Оно было сделано у кабинета Дамблдора.

— Третье пророчество вообще не считается, Трелони сделала его по картам, а не в священном экстазе. По-настоящему, она сделала за свою жизнь только два пророчества, — объяснил Бобби.

— Лучше я сделаю шпаргалку, — сказала Лили.

— Не стоит. Слагхорн предупредил, что Лемерсье лично заколдовала классы и шпаргалки на входе в класс будут вопить, — предупредил Бобби.

— Вот зараза, — сказала Лили.

— Ну если бы Трелони сидела в комнате, а туда зашел Темный лорд, и она изрекла бы, что он падет, потому что родится Избранный, то это было бы нормальное прорицание, — сказал Бобби. — А Лорда там не было, там были Дамблдор и мой отец, но она все равно изрекла.

— Я поняла! — подпрыгнула Лили. — Пророчество про Избранного вообще не может быть обычным, потому что он еще не родился!

Бобби вздохнул.

— Нет, оно может быть обычным, потому что там упоминаются еще Темный Лорд и родители мальчика. Пророчество про Избранного — оно про четырех человек: Избранного, Сама-Знаешь-Кого и родителей Избранного. Помнишь? Те, которые трижды бросают вызов Лорду и рожают мальчика на исходе седьмого месяца. Так что перед Трелони могли стоять твои бабушка с дедушкой или мистер или миссис Поттер. А Лестренжи думали, что пророчество — про профессора Лонгботтома, так что перед Трелони могли быть мистер или миссис Лонгботтом. Но ты права в том, что их тоже не было.

— Бобби, ты же гений, заколдуй мне шпаргалки, — сказала Лили.

— Не стоит, правда. Лучше еще раз повторим… Вообще с пророчеством про Избранного дело темное, ведь мы не знаем его до конца. Кто и что там еще упоминается... — с академической обстоятельностью добавил Бобби.

— И ты учил эти дурацкие определения, хотя ты вообще не сдаешь прорицания? Бобби, ты ангел. Я тебя люблю! — сказала Лили.

Бобби замер, не смея дышать:

— Правда?

Ах, эти предрассудки!

Ученый Кот знает, как штампы идеологии мусорят человеческие мозги.

Скажем, пророчество об Избранном: дети были так уверены, что знают имя Избранного, что даже не вздумали его проверить.

Они выросли в убеждении, что Избранным является Гарри Поттер, ведь эта максима звучала отовсюду. Она уже воспринималась как аксиома.

Поэтому даже Бобби Грейнджер, с его аналитическим умом, не задумался, что есть и другие мальчики, подходящие под пророчество. Тот же професор Лонгботтом — или он сам.

Разве Бобби не родился на исходе июля месяца, разве не мог он подсчитать, сколько раз его родители бросили вызов Темному Лорду?..

— Поздравьте меня. Я получил письмо от бабушки! Тед Люпин сделал предложение Викки Уизли, нас всех на каникулах приглашают на свадьбу, — громко объявил Фред Уизли. — Свадьба — представляете? Повеселимся на славу. Что-то мы давно ничего не праздновали, ребята, а теперь скуке конец. И вообще, давно пора отпраздновать как следует, что Ал Поттер поступил на Гриффиндор.

— По-моему, ты достаточно напраздновался, — резко сказала из своего угла Лили Луна.

— Для Вас, мадмуазель, особое приглашение, — шутливо поклонился Фред.

— Не вижу в этой свадьбе ничего хорошего. Тед — родственник Викки, практически ее кузен, — отрезала Лили.

— Дорогая, и в чем проблемы? Любовь — это священно. Кузены не исключение. Кузены женятся друг на друге сплошь и рядом.

— По-моему, это отвратительно.

— Да ну?

— Так и начинается вырождение.

— Моя кузина — философ, — возвестил Фред.

— А мой кузен — дурак.

— Найл, если тебе надоело слушать наши семейные склоки...

— Про твою семью мне слушать никогда не надоест, — горячо заверил Найл. — Как я люблю твою семью... У тебя лучшая семья на свете. Научись это ценить.

— Начинается, — простонала Лили.

— Твоя семья дружная, честная, бескорыстная. Вы все так любите друг друга.

— Найл, а твоя семья чем хуже? — примирительно спросил Буллер.

Найл чуть не взорвался:

— Ненавижу... Не напоминай мне о них. Ты не знаешь моих родственников! "Олливандеры, почтенная фамилия, лучшие в мире палочки"... "Подойдут любому"... Именно что любому! Они думают только о деньгах. Они продавали палочки Пожирателям смерти! Даже когда знали, кому уйдет заказ. Потому что Пожиратели им хорошо платили! Олливандеры выполняли палочки на заказ для Сам-Знаешь-кого!

Нет, у них бы духу не хватило поддержать Того-Кого открыто — как же, это нанесло бы ущерб их бизнесу. А если бы наоборот... Мой дед Рейнус даже не скрывал, что восхищается Волдемортом. "Он творит ужасные дела, но великие!"

Найл сплюнул.

— А ведь Волдеморт схватил его и пытал, — удивился Буллер.

— Да, был у Сами-Знаете-Кого период охоты на производителей волшебных палочек, — кивнул Найл. — Очередной заскок. Дед попался, Брегетт из Франции, Смиткляйн, Грегорович...

— А Грегоровича он вообще убил...

Найл оживился:

— Ты бы знал, что мои любимые родственники творили после смерти Грегоровича! Думаешь, они его жалели? Да они прыгали от восторга! Как сказал дядя Ганг: теперь стало на конкурента меньше, ура! Моя тетя Замбезия даже строила планы, как захватить его фирму... Если бы Грегорович не стал привидением и не вернулся в свою компанию в кресло директора, то может, их и захватили бы. Его наследники тоже за наследство передрались...

— Большие деньги — это зло, — меланхолично сказал Буллер.

— А может, — не успокаивался Найл, — рассказать тебе про мою бабушку Амазонку, которая обанкротила собственного брата, чтобы возглавить семейный бизнес?

— Не надо, — вздохнул Фред Уизли, — я всё понял.

— Хорошо, что у Уизли нет таких денег, — убежденно заявил Найл Фреду.

— Да, это хорошо, — наивно согласился Фред, не знавший, на свое счастье, какими способами его отец Джордж заработал свои первые миллионы.

— А что это читает Гарри?

Гарри Буллер перевернул страницу толстого тома и улыбнулся:

— Учебник по Защите от Темных Искусств.

— Я так и знал. Гарри у нас всё время его читает... С тех пор, как спас шкуру Паиньки Грейнджера. Просто закопался во всяких там Темных магиях и Защитных теориях.

— Да, закопался, и вам то же рекомендую, — спокойно сказал Буллер.

Теперь он отложил ветхий том и взялся за тонкую рукопись странного вида, с пятнами на полях. Буллер притроил рядом потрепанное тощее пособие с гербом Дурмстранга на обложке, стал сверять оба текста и делать пометки в своей рабочей тетрадке.

Ни рукопись странного вида на дешевой бумаге, от которой на пальце Буллера остался чернильный след, ни учебное пособие формата сомнительной иностранной школы не понравились друзьям. Они справедливо заподозрили, что это запрещенная литература по Черной магии.

Они подошли поближе. Буллер сделал приглашающий жест:

— Садитесь. Рекомендую. — И указал на свои источники.

— Что это?

— Опять ЗОТИ?

— А вас оно не интересует? — спросил Буллер.

— Интересует. Только ты помешался на ЗОТИ, по-моему.

— Гарри, что это за пособия? — переспросил Тайгер.

— Уникальные издания, между прочим, — ответил Буллер. — Берите, не бойтесь, вы такого никогда не видели.

Фред подтащил к себе иностранную книгу и перевернул корешок. Под гербом и полным титулом Школы Темных Магических Искусств Дурмстранг стояло название: «Игорь Каркаров. Непростительные заклятия. Курс лекций».

Тайгер тем временем завладел рукописью и прочел название: «Защита от Темных Искусств. Текст лекций. Черновик. С 1 по 7 курс.»

— Кошмарный почерк.

— Да, хуже почерк я знаю только у Грейнджера.

Буллер сказал:

— Это писал его отец.

Олливандер протяжно присвистнул.

— И где же ты взял учебники по Темным искусствам? — спросил Фред. — Это же не Защита, это сами Темные Искусства. Спорю, что эти книги у нас запрещены.

— И очень глупо, что запрещены, — возразил Буллер. — Это единственные вменяемые пособия по теме Пожирателей смерти и Волдеморта и заклинаний, которые они используют. Тут есть полный перечень всех использованных ими заклинаний. С комментариями. Что они используют, как используют, в каких случаях, как распознать, как снять, контрзаклятия.

— Еще бы им не знать. Они же сами Пожиратели смерти, — хмыкнул Тайгер.

— Вот именно. Никто лучше их не знает. И кое-что из заклятий они выдумали сами — тут лучшего учебника нет, чем от самих разработчиков.

— А наши хогвартские пособия чем тебя не устраивают?

— После того, как я почитал эти и сравнил, — теперь не устраивают, — отрезал Буллер. — Нас ничему не учат. Мы мило сидим, конспектируем параграфы, пишем изложения, как на какой-то древней истории. А это не история и не правила сервировки чашек и ложек. Это серьезно.

— Мы еще практикой занимаемся, — сказал Олливандер.

— Не занимаемся. Мы серьезные заклинания не отрабатываем.

— Остолбеней и Петрификус — не серьезные?

— Темные — серьезные. Сектумсемпра, Адское пламя... И Непростительные.

— И как ты представляешь себе отрабатывать Непростительные заклинания? — усмехнулся Фред.

— Так, чтобы мы знали, к чему готовиться.

— А то мы не знаем.

— Вы их хоть раз видели? — резко спросил Буллер. — Вживую, как они действуют? Круцио, например?

— Всю жизнь мечтал их увидеть, — поморщился Фред.

— Ага, особенно Аваду Кедавру.

— Вы дураки, — сказал Буллер. — Это не смешно.

— Да никто и не думал смеяться.

— А вы подумайте. Ради разнообразия. Профессор Поттер должен был нам их показать, когда вел лекции, — заявил Буллер.

— Профессор Поттер? Показать нам Непростительные? Ты сбрендил.

— Ага, так и вижу, как профессор Поттер мечет кругом Круциатусы и Аваду Кедавру…

— А Пожиратели смерти церемониться не будут. Метнут, и ты готов. Потому что тебя не учили защищаться, — сказал Буллер.

— Ты стал говорить совсем как Грейнджер.

— А Грейнджер знает, о чем говорит. Он вообще-то лучший из нас по Темным Искусствам.

— Точно, он — по Искусствам, а мы — по их Защите…

— Мне хогвартские учебники по Защите перестали нравиться. В них ни тролля не написано конкретного, одна идеология: что Темные искусства — это плохо, а Светлые — хорошо, и никакой техники. Даже формулы заклинаний не приводятся, потому что нам, мол, вредно их знать, чтобы не травмировать Темной магией наши неокрепшие юные души. А учебники по самим Темным искусствам — очень дельные. Подробные, с иллюстрациями и по существу.

— И всё-таки, где ты их взял?

— Грейнджер одолжил. Я попросил, и он сразу дал. В конце концов, он же мне жизнью обязан, — сказал Буллер.

— Гарри, ты будь с ним поосторожнее. Тут все-таки черная магия.

— Я очень осторожен.

— А книги-то не заколдованы?

— Вроде нет.

— Никогда не видел такой странной рукописи, — продолжал подозрительный Найл.

— Я тоже. Это ксерокс.

— Что?

— Не знаю, — честно признался Буллер. — Ксерокс какой-то. Я всю книгу просмотрел, искал, что такое ксерокс, но пока я этого заклинания не нашел.

— Гарри, это черная магия, будь осторожнее, — повторил Олливандер.

— Вот мне интересно, — громко спросила Лили, — когда тебе надоест это повторять?

— Никогда. Это правда.

— Найл, ну что ты имеешь против Грейнджера?

Найл собрался с духом, подбирая слова получше. Казалось, что он долго готовился к этому разговору:

— Ну что ж, пора расставить точки над i. Давно пора. Больше нельзя закрывать глаза. Из Роберта Грейнджера растет Темный маг.

— И что? — упрямо спросила Лили.

— Он настоящий слизеринец.

— И что?

— Я не желаю закрывать глаза на угрозу, которую несет обществу факультет Слизерин, — продолжал Олливандер.

— Какую угрозу?

— Все Темные маги соединились Сами-Знаете-С-Кем.

— Не все, а из тех, кто присоедиился, некоторые затем вернулись обратно. А к Бобби это вообще не относится, его отец был членом Ордена феникса!

— Это была ошибка.

— Почему? — крикнула Лили.

— Потому что Снейпу нельзя было доверять, — ответил Найл.

— Тебе напомнить, как Дамблдор доверял Снейпу?

— А тебе напомнить, чем это для Дамблдора кончилось?

— А тебе напомнить, что Снейп полностью оправдан от всех обвинений? Ты знаешь про его воспоминания?

— А ты веришь этим воспоминаниям? Я назову тебе сотню отличных экспертов, которые считают эти «воспоминания» фальшивыми. Снейп был непревзойденный мистификатором.

— Ты параноик, Найл, — отрезала Лили.

— Я помню, что не только Дамблдор, но и Тот-Кого-Нельзя-Называть безгранично доверял Снейпу. И Сам-Знаешь-Кто верил ему до самого конца. Он смеялся, когда ему говорили, что Снейп предатель, он отвечал, что это чушь собачья. Что Снейп верен ему и действует по его плану. А ему лучше знать! Волдеморт — лучший легилимент в мире.

— Найл, я поняла одно: с тобой разговаривать бесполезно, — сердито сказала Лили. — Что-то мне тошно с вами находиться, я выйду на свежий воздух, хорошо?

Красная как рак, Лили выскочила. Она вдруг поняла, почему покойный профессор Снейп настаивал, чтобы его сын Роберт носил фамилию матери. Оказывается, фамилия Снейп вызывает в обществе неоднозначную реакцию... Впрочем, даже насквозь гриффиндорская фамилия Гермионы Грейнджер не защитила его сына от нападок.

Ученый Кот только разводит лапами...

— Почему в последнее время Лили стала такой нервной? — вздохнул профессор Поттер. — Язвит, отмалчивается, на стул садится — и тут же срывается с места, бродит в своей спальне кругами до глубокой ночи... Неужели она так волнуется из-за переэкзаменовки? Неужели Лили забыла, что Сивилле все пересдают успешно? Я уверен, что и на этот раз Сивилла будет к детям очень снисходительна.

— Гарри, ты школьных сплетен совершенно не слушаешь? При чем здесь Сивилла, — отмахнулась Джинни. — Недавно Лили вдрызг разругалась со своим Грейнджером, говорят, что чуть до драки не дошло. Теперь ходит, переживает.

— А что случилось? — с интересом спросил Гарри.

— В школе ходят сплетни, — осторожно начала Джинни, — что Грейнджер опять балуется Темной магией. Придумал какое-то новое убойное заклинание... Слухи утверждают, что оно сильнее Авады Кедавры. Ну сам понимаешь, что школьным слухах верить нельзя, раздуто там всё непомерно. Но он действительно что-то изобрел. Мне даже называли формулу, но я не разобрала толком: Авада Циррус?.. Нет. Авада Вирус... В общем, информатор считает, что это крутое заклинание и четвертое Непростительное. Лили теперь с Грейнджером не разговаривает.

Гарри Поттер молча проклял тот день, когда согласился на предложение Минервы стать школьным учителем. Если бы он знал, какие ему попадутся ученики, он пошел бы в авроры! Воевать с Пожирателями смерти гораздо легче, чем преподавать в школе...

Гарри Поттер встал:

— Спасибо, что ты мне сказала. Новое Темное заклятие? Сейчас пойду разбираться.

Мирный вечер в гостиной факультета Слизерин прервало столь невиданное зрелище, что весь курс слизеринцев оторвался от дел, чтобы поглазеть на чудо.

В дверях гостиной Слизерина стоял профессор Гарри Поттер. Старожилы факультета не помнили, чтобы за все десять лет преподавания профессор Поттер хоть раз посещал гостиную их факультета. Собственно говоря, старожилы Когтеврана и Пуффендуя сказали бы то же самое: профессор Поттер не спускался с высот педагогического олимпа до их скромных гостиных. Факультет Слизерин удостоился исключительной чести и славы первопроходца... К чему бы это?

Бобби Грейнджер как-то сразу догадался, что это к нему.

Гарри Поттер обвел гостиную глазами и направился к Бобби, сразу доказав, что Бобби был прав.

— Мне стало известно, что Вы по-прежнему изобретаете заклинания? — холодно спросил профессор Поттер.

— У меня есть разрешение от профессора Слагхорна, сэр, — без запинки парировал Бобби.

— Профессор Слагхорн никоим образом не может дать разрешение на работу с заклинаниями, пока он отвечает за зельеварение, — в той же манере продолжал Гарри. — Разрешение на работу по курсу Защиты от Темных Сил в Хогвартсе могу дать только я, и я не припомню, чтобы Вы обращались ко мне с подобной просьбой...

Бобби открыл рот, чтобы возразить, но Гарри опередил его:

— Но я могу дать такое разрешение, мистер Грейнджер, если Вы наконец-то решитесь спросить моего мнения. Зачем, по-Вашему, я здесь? Я готов рассмотреть изобретенное Вами заклинание, мистер Грейнджер.

— Сейчас? — спросил Бобби. — Здесь?

— А зачем тянуть? Или Вы боитесь демонстрировать его на публике? Разве Ваши одноклассники не в курсе?

Староста Слизерина быстро вставил:

— Мы все в курсе, сэр. Изобретение происходило под моим наблюдением. Мы даже ассистировали Грейнджеру.

— Ассистировали? Замечательно, — мрачно изрек профессор Поттер. — Тогда вам не составит труда продемонстрировать для меня действие этого заклинания? Или, на Ваше усмотрение, мистер староста, оно слишком опасно, чтобы испытываться в общественном месте? Тогда я предлагаю переместиться в мой кабинет...

— Оно совершенно не опасно, сэр, — сказал староста. — Даже наоборот. Я считаю, что оно очень полезное.

— Вот как.

— Я считаю, сэр, — смело заявил староста, — что это очень важное и полезное заклятие. Можно сказать, революционное! Я очень рад, сэр, что Вы проявили к этому изобретению такое внимание.

— Это Вы ассистировали Грейнджеру?

— Я и Флеминг, сэр.

— Это великое изобретение, сэр, — откликнулся Флеминг. — Заклятие, способное перебить Аваду Кедавру!

— Вы плохо слушали курс моих лекций, мистер Флеминг,— отрезал профессор Поттер, ставший при упоминании Авады Кедавры мрачным как туча. — Если бы Вы меньше отвлекались на болтовню с Монтегю, а больше на мои пояснения, то Вы бы знали, что Смертоносное заклинание Авада Кедавра не имеет контрзаклятия. Также оно не имеет никаких известных науке способов противодействия и отражения… Да, мистер Монтегю?

— Сэр, — встал высокий слизеринец, — Вы говорите насчет контрзаклятия, так я думаю, что оно имеется. Бобби Грейнджер его показывал.

— Вы изобрели контрзаклятие к заклинанию Авада Кедавра, мистер Грейнджер? — спросил Гарри.

Бобби, на которого уставился весь класс, молчал и отчаянно пытался притвориться памятником самому себе. Нет меня, я молчу, отстаньте!

— Бобби, — не выдержал Монтегю, — расскажи про Авадо Виктимус!

— Про что? — переспросил профессор.

— Авадо Виктимус. Его Бобби изобрел. Потрясное заклинание, его в школьный курс вставлять нужно! — горячо воскликнул Монтегю. — Это позор, что Бобби о нем молчит!

— Возможно, он молчит, потому что его очень настоятельно предупреждали прекратить самодеятельность? Даже обещали за продолжение изобретательства отчислить из школы? Так Вы по-прежнему занимаетесь изобретательством Темных заклинаний, мистер Грейнджер?

Бобби вздохнул и поднял глаза.

— Авадо Виктимус, — сказал он. — Стать жертвой. Заклинание, которое оттягивает на себя любое другое, чтобы его жертвой стал тот, кто произнес данное заклинание. Разрешите продемонстрировать, сэр?

— Вы его действительно изобрели?

— И опробовали! — вмешался Монтегю. — На всём опробовали: на Петрификусе Тоталусе, на Импедименте, на Оглохни, на Конфундусе, на Экспеллиармусе… Вообще на всем, на чём знали, и Вы не представляете, как оно здорово работает!

— Но воздействует ли Авадо Виктимус на Непростительные, я не знаю, — быстро сказал Бобби. — Вы же понимаете, что мы не проверяли его на Империо и на Круцио. Но у него должен быть большой потенциал.

Гарри Поттер приказал:

— Покажите!

Монтегю и Флеминг встали; они вышли вперед в центр гостиной, который быстро и бесшумно очистили от мебели остальные свидетели эксперимента. Бобби не двинулся с места.

Монтегю и Флеминг поклонились друг другу.

— Что-нибудь простое, — сказал Флеминг.

— Импедимента?

— Давай.

— Импедимента!

— Авадо Виктимус! — выкрикнул Бобби, не вставая с места.

Струя Оглушающего заклятия, пущенного Монтегю во Флеминга, затормозила, не достигнув Флеминга. Ее перебил белоснежный луч, рожденный из палочки Бобби, и притянул заклинание к себе. Импедимента вместо Флеминга ударила в Бобби, и он застыл оглушенный.

— Ничего себе, — сказал кто-то из класса.

— Сэр, оно очень сильное, — с жаром убеждал Монтегю. — Бобби сам сказал, что разрабатывал его в расчете на Аваду Кедавру.

— В расчете на Аваду Кедавру, — повторил профессор Поттер и рухнул в кресло.

Монтегю с тревогой подошел к Поттеру:

— Сэр, это же переворот в науке Защиты от Темных Сил. Бобби не хотел, чтобы кто-то знал про его изобретение, но Вы же его видели! По-моему, о таком преступно молчать!

— Вы правильно сделали, что показали мне, — устало сказал профессор Поттер. — Вы всё сделали правильно.

— Вы же не накажете Бобби за это?

— О Мерлин... Не накажу.

— Сэр, простите, что прерываю, но Грейнджер до сих пор под Оглушающим. Можно нам привести его в чувство?

— А вы проверяли, как действуют лечебные заклятия на жертву вашего изобретения? — спросил Гарри. — Нет? Тогда не разрешаю никуда его "приводить". Ждите. Пусть очнется сам.

... Бобби очнулся, когда помощник слизеринского старосты незаметно для профессора Поттера выскользнул из гостиной — на поиски декана Слагхорна.

В этот момент Бобби моргнул.

Профессор Поттер подошел к нему:

— Вы в порядке?

— Спасибо, — тихо сказал Бобби. — Я в полном порядке, сэр.

— Отлично, — вздохнул профессор Поттер, и на лице его было написано: "Мерлин мой, за что ты послал мне всё это". — Вы оправились от заклинания? Полностью? Хорошо. Тогда объясните, каким образом Ваше заклинание отразит какое-нибудь Непростительные.

— Оно не может отразить Непростительные, — поправил Бобби. — Оно вообще ничего не может отразить, у него нет такой цели. Заклятие, против которого применяется Авадо Виктимус, пущено в цель и исполняется. Но оно исполняется не на том, в кого запустили заклятие, а на том, кто по своей воле решил принять заклятие на себя. На том, кто добровольно принял удар в свою сторону. Как можно отразить Непростительные? Непростительные в принципе нельзя отразить, Вы сами так говорили.

— Тогда в чем был смысл Вашего изобретения?

Бобби опять вздохнул.

— Ну, у людей разная сопротивляемость, переносимость заклинаний. Если в вас бросили заклинание, которому вы плохо сопротивляетесь, тогда тот, кто более резистентен, может развернуть его на себя. Он спасет вас, а от заклинания будет меньший вред, чем считал его исполнитель. Потому что этот человек быстрее справится с заклятием и потому что оно не нейтрализовало того, в кого было задумано попасть. Смысл в том, что теперь заклинаний можно меньше бояться, потому что можно выбирать, в кого они попадут. Можно нарушать планы агрессоров, потому что они уже не уверены, попадут ли их заклинания по назначению.

— Но если в человека послана Авада Кедавра, он умирает, — сказал Поттер. — Намеченная жертва или добровольная по Авадо Виктимус, он все равно умрет.

— И если послать Круциатус, то человека все равно будут пытать, и если послать Империус, то он попадет в подчинение агрессора, и так далее. Но есть люди, которые могут сопротивляться Империусу, как Вы сами, например, и если они оттянут Империус на себя, то спасут кого-то от рабской участи. И Круциатус — я знаю, что его переносят по-разному. Стойкий человек может защитить более слабого.

— И Вы считаете, что Непростительное заклятие тоже развернется в сторону добровольной жертвы. Даже Авада Кедавра, которую нельзя сбить с пути никоим образом. Но магия вашей добровольной жертвы перебьет магию Авады Кедавры...

— Это всего лишь предположение, сэр.

Гарри кивнул, глаза его увлажнились слезами. На мгновение Гарри представил себе свою мать, заслоняющую его от Волдеморта. Добровольная жертва...

Ослепительно белый, незапятнанно чистый луч Авадо Виктимус...

— Я думаю, Роберт, что Ваше предположение научно обосновано, — грустно сказал профессор Поттер. — Заклинание Ваше будет изучено со всей тщательностью. Вы напишете подробное описание заклинания по уже известной Вам форме и сдадите мне, а мы с профессором Лемерсье напишем рекомендацию и отправим его на проверку в Министерство.

— Его будут утверждать в Министерстве? — изумился Бобби.

— Не стану внушать Вам оптимистические надежды, вряд ли министерство утвердит Ваше изобретение. Ваше заклинание — Темная магия, мистер Грейнджер.

— Темнейшая, — согласился Бобби. — Самое дно.

— Возможно, — заметил прфессор Поттер, — что нам придется пересмотреть определение Темной Магии. Ваше заклинание служит тому примером: будучи Темным, оно имеет сильный светлый потенциал... Я попробую убедить в этом Министерство. Не ручаюсь, что оно прислушается к моим доводам. Но мы попробуем...

— Я очень благодарен Вам, сэр, — с чувством сказал Бобби.

Утвердят заклинание или нет, а возможность наладить отношения с отцом любимой девушки дорогого стоит.

Ученый Кот забегает вперед, чтобы огорчить читателей: заклинание, разумеется, не прошло проверку.

История данного запрета очень поучительна.

Чиновники-испытатели заклинаний, подобно всем чиновникам в мире, очень любят себя и дорожат своей особой.

А испытание Авадо Виктимус, как мы понимаем, связано с определенным дискомфортом. Чиновник-жертва должен принять на себя весьма неприятные заклинания!

Чиновники приняли это к сведению, обсудили и решили, что нашли выход. Пропустив мимо ушей рекомендации профессуры Хогвартса, что Авадо Виктимус выявляет в заклинании жертвенное начало, они поняли одно: что это заклинание, переводяее магию от одного адресата на другой.

И чиновники решили использовать для проверки Авадо Виктимус самое невинное заклинание.

Испытатели нашего заклинания, они же сотрудники Отдела испытаний новых заклинаний мистер Бин, мистер Питерс и мисс Джонс, будут главными героями нашей притчи, и Ученый Кот предупреждает, что притча эта будет весьма поучительна.

Чтобы разобраться в ее интриге, вам придется причаститься к интимным тайнам уважаемых сотрудников Отдела.

Мистер Бин давно и тайно вздыхал по прелестной мисс Джонс, и он решил, то с помощью Авадо Виктимус нашел изящный способ поухаживать за ней. Мистер Бин озвучил сценарий проверки заклинания, с которым все согласились: он бросит в мистера Питерса Розариус, а мисс Джонс крикнет "Авадо Виктимус".

Мистер Бин полагал, что таким образом мисс Джонс получит в руки букет роскошных роз.

Мистер Бин тщательно подготовил мизансцену и создал превосходный букет... Но увы, дальше пьеса пошла не по его сценарию.

Букет чайных роз повел себя, по мнению мистера Бина, непредсказуемо — то есть, на самом деле строго научно и именно так, как предупреждали ученые Хогвартса. Но совершенно непонятно для невежественных чиновников...

Букет роз не перенесся к мисс Джонс. Он успешно долетел до первоначальной цели — до мистера Питерса, но шипы и колючки оторвались от роз и облепили мисс Джонс.

Помолвка мисс Джонс и мистера Бина была расстроена, заклинание получило жирное вето, а Ученый Кот возвращается из будущего к настоящему, в оставленный нами печальный мир. В гостиную факультета Слизерин в тот сентябрьский вечер.

На этом главу можно было бы закончить, но Ученый Кот добавляет небольшой отрывок — нехотя, скрепя сердце и предупреждая, что отрывок сей не имеет никакого отношения к авантюре с Авадо Виктимус.

Просто описанное в нем событие произошло в гриффиндорской гостиной в тот же вечер.

Пока профессор Поттер разбирался с Темной магией, его дочь выходила по делам из гостиной Гриффиндора ...

...и столкнулась на выходе из гостиной с Фредом Уизли.

Фред Уизли заткнул собою вход на факультет и очень мешал людям пройти. Именно так сказала ему Лили Поттер.

— Ты куда? — спросил вместо ответа Фред.

— В озеро, к гигантскому кальмару! Куда я могу пойти из гостиной Гриффиндора?!

— А может, к своему Грейнджеру.

— Не твое дело.

— Мое. Отстань от Грейнджера, не порти себе жизнь, — сказал Фред.

— Хочешь, прокляну?

— Лили, я очень беспокоюсь за тебя. Потому что я тебя очень люблю, Лили, — серьезно сказал Фред.

— Я тоже тебя люблю, а теперь дай пройти!

— Я на тебя давно смотрю. Ты самая храбрая, веселая, добрая и красивая девушка из всех, кого я знаю. Я хочу жениться на тебе.

Лили остолбенела.

— У меня почти ничего нет предложить тебе, — торопливо продолжал Фред. — Я хвастун, задира, хулиган, капитан команды квиддича, наследник большого бизнеса, и у меня куча проблем с фанатками, но я клянусь тебя от них защитить. У меня есть особняк в Годриковой лощине, счет в Гринготтсе и три дяди в Министерстве. Ты стоишь большего, я знаю. Но большего у меня нет.

Поттер наконец опомнилась, без всякой магии врезала Фреду по носу и проскочила в проем гостиной Гриффиндора.

— Лили, это смешно. Можешь бегать, но мы оба знаем, что я тебе нравлюсь. Нет у тебя причин упрямиться. Ты всё равно бросишь Грейнджера, ты же его не любишь.

— Не смей... так говорить, — задыхаясь, сказала Лили.

— У вас с ним нет будущего, и ты это знаешь. У тебя было когда-то увлечение им, не спорю, но оно давно прошло. Для свадьбы нужны совсем другие чувства. Ты же не собираешься спать с Грейнджером, ты этого хочешь? Лили, это смешно. Ты хочешь всю жизнь торчать в его подземельях и рожать носатых детей?

Лили молча ступила обратно в гостиную Гриффиндора, отвесила Фреду звонкую пощечину и вышла, хлопнув дверью изо всех сил.

Профессор Гарри Поттер заканчивал свой самый обычный урок для шестиклассников по курсу Защиты от Темных Искусств.

— ... И в заключение я могу сказать, что чары Наведения Тумана являются отличной маскировкой для любого противника, потому что в тумане легко скрыться от преследования или рассеять строй нападавших, которые потеряют друг друга из виду и не смогут действовать слаженно. Заклинание Затуманивания требует большой магической мощи. Вряд ли кто-либо из вас сможет создать Туманную завесу с первого раза. Разве что... Попробуете, мистер Грейнджер?

Бобби встал:

— Калигинус!

Кабинет заволокло плотнейшим облаком тумана.

— Превосходно, мистер Грейнджер! А теперь попробуйте снять заклинание.

— Диспеллере!

Туман сразу рассеялся.

— Блестяще, — повторил Гарри. — Двадцать баллов Слизерину. Урок окончен.

Но грустная и возмутительная история, которую должен поведать вам Ученый Кот, в этот момент только начинается.

— "Блестяще", "двадцать баллов Слизерину"... Вы заметили, что в последнее время профессор Поттер прямо расшаркивается перед Паинькой? — протянул Тайгер.

— Да, что-то такое есть. Наверное, Грейнджер его околдовал, — ревниво сказал Фред Уизли.

Он поискал Грейнджера глазами: Бобби неспешно шел по коридору, на ходу читая книгу. Фред громко позвал:

— Паинька! Иди сюда!

Бобби продолжал идти своей дорогой.

— Паинька, дело есть, — сказал Фред.

— Что вам надо?

— Что так нелюбезно?

— Как вы любезны ко мне, так и я к вам, — отрезал Грейнджер. — Говорите, в чем дело, я спешу.

— Кстати, можешь взять обратно свои учебники, спасибо, — сказал Буллер и протянул книги Бобби. — Здоровские книги. Мне очень пригодились.

Бобби взял и молча кивнул.

— А по мне, так это гадские книги, — громко сказал Олливандер.

— Если это всё, то я пойду?

— Не всё.

— Слушай, Грейнджер, если ты очаровал профессора Поттера и думаешь, что тебе всё можно, то ты ошибаешься. Нас-то не обманешь.

— И что можно свободно распространять здесь свои мерзкие книжки...

— Их писали гениальные ученые, где тебе это понять, Олливандер.

— Это ты про кого? Про своего отца, что ли?

Бобби, который уже собрался уходить, медленно поднял глаза. Олливандер продолжал:

— Я так просмотрел твои книжки, и знаешь, они не по Защите, они по самим Темным искусствам, Грейнджер. "Защита от ТИ" — одно название. А на самом деле они про то, как прекрасна Темная магия — да, расписана она там точно и подробно. Чуть ли не с любовью. Какая она гениальная и замечательная. Так ты считаешь, что это здорово, что твой отец собирался преподавать детям Темную магию, даже первоклашкам?

— Я не собираюсь обсуждать с тобой методы преподавания моего отца. — холодно сказал Бобби. — Вообще-то он работал учителем двадцать лет, наверное он знал, что делал?

— Не выгораживай своего отца, Грейнджер.

— Не знал, что он в том нуждается, — кротко заметил Бобби.

Найл выпрямился и подошел к Бобби поближе.

— Значит, собираешь информацию про своего отца? Могу помочь. Твоего отца многие помнят, Грейнджер, он уж постарался оставить о себе долгую память. У всех наших родители у него учились или старшие братья. Они мне порассказали…

Твой отец, Грейнджер, был Пожирателем смерти. И он был одним из ближайших соратников Сам-Знаешь-Кого. Ты знаешь, что твой отец передавал информацию про Орден Феникса Сам-Знаешь-Куда? Он был шпионом Волдеморта в Хогвартсе с двадцати лет. Знаешь, сколько людей погибло из-за него?

Видел в кабинете магловедения памятную доску Чарити Бербедж? Ее убил твой отец.

А видел гробницу Альбуса Дамблдора?

Скольких еще он убил в Хогвартсе?

Его ненавидели в Хогвартсе. Это был самый отвратительный преподаватель. Он был садист, издевался над учениками. Заставлял голыми руками перебирать тухлых червей. Можешь спросить у профессора Лонгботтома и профессора Поттера, они у него учились.

В этот момент Бобби окончательно и бесповоротно понял, почему он выбрал факультет Слизерин. На Слизерине никто и никогда тебе не бросит упрек, что твой отец — Пожиратель смерти. Здесь все — дети Пожирателей смерти. Здесь он среди своих.

Бобби нежно улыбнулся, взмахнул рукой и наколдовал себе изящную перчатку — только чтобы иметь удовольствие стянуть ее с пальцев и швырнуть в лицо Олливандеру.

— Не знаю, скольких людей убил мой отец, но могу сказать лично про себя: я такой же, как мой отец. Не буду приводить тебе список, скольких людей я убил, но учти: ты будешь следующим. Не понял? Я бросаю тебе перчатку. Если ты забыл все свои чистокровные обычаи, то напоминаю: перчатка означает вызов на дуэль. Жду тебя и твоих секундантов в субботу, в полдень, в Запретном лесу. Если ты вправду так храбр, как хвастался сейчас, то приходи. Только не забудь до субботы написать завещание.

Пока ошеломленный Найл автоматически подбирал перчатку, из класса выглянул учитель и пригласил всех на урок.

Ученики зашли, еще не зная, что в конце пары их ждет небольшой сюрприз.

За минуту до звонка в класс постучали и лектор впустил озабоченного эльфа.

— Госпожа директор извиняется, что прерывает урок, — пискнул эльф, — и просит передать мастеру Олливандеру и мастеру Грейнджеру, что она ждет их в своем кабинете.

— Урок уже закончен, Кикимер, можешь забирать юношей. Грейнджер, Олливандер, вы свободны, — распорядился профессор.

Эльф довел провинившихся до кабинета профессора Макгонагалл.

— Профессор, Грейнджер и Олливандер доставлены, — доложил он "наверх".

— Заходите, — раздался голос директора.

Юноши зашли.

— Садитесь, располагайтесь поудобнее... И давайте поговорим.

Макгонагалл пронзила студентов острым взглядом.

— До меня дошли странные слухи о вашем поведении. Упоминалось даже слово "дуэль"... Надеюсь, что я ослышалась?

Директор снова в упор посмотрела на студентов.

— Я имею в виду, что в Хогвартсе дуэли запрещены и вы не можете этого не знать, джентльмены. У нас школа, а не бойцовский клуб. В нашем Уставе записано, что дуэли запрещаются в Хогвартсе под страхом исключения дуэлянтов. Ученикам категорически запрещено выяснять отношения подобным устарелым способом, который ничего никому не доказывает, кроме нанесения очевидного ущерба здоровью драчунов. Дуэли не способствуют установлению праведливости и побеждает в них не правый, а сильнейший. Для разрешения конфликтов общество давно уже изобрело другие способы, мистер Грейнджер. Вы о них знаете?

Бобби решил промолчать.

— Самый простой способ уладить оскорбление — это поговорить со сторонами конфликта и убедить неправую сторону извиниться, мистер Олливандер. Вы были неправы, Вы позволили себе устроить непристойную сцену и оскорбили товарища по курсу, и я жду, чтобы Вы извинились перед ним, мистер Олливандер.

Выражение лица Олливандера стало весьма упрямым. Найл не привык делать то, что ему не нравится, ни чтобы ему приказывали.

— Я жду, мистер Олливандер.

— Грейнджер, извини, я был неправ, — выпалил Найл.

— Вы принимаете извинения, мистер Грейнджер?

— Да, профессор, — ответил Бобби, зная, что другого ответа от него не примут.

— Прекрасно, мистер Грейнджер. Если Вы не возражаете, я предложу, чтобы сегодня вечером в Большом зале мистер Олливандер повторил свои извинения — публично.

На лице мистера Олливандера было огромными буквами написано, что он думает по этому поводу.

— И на этом я считаю, что конфликт исчерпан?

— Да, профессор, — в один голос ответили участники.

— Прекрасно. Вы свободны, господа.

— До свидания, профессор, — дружно ответили мальчики и поднялись.

— Благодарю вас и до свидания вам, джентльмены. Удачного дня.

Когда дверь за директором закрылась, Бобби изрек:

— Не забудь: в полдень, в субботу, Олливандер.

Ученый Кот считает должным отметить, что Лили Луна, девушка нашего героя, сходила с ума от беспокойства.

Лили чуть не плакала:

— Бобби, пожалуйста, не делай этого! Хотя бы ради меня!

— Он оскорбил моего отца, — тихо сказал Бобби.

— Бобби, ты же не убьешь его? Не искалечишь?

Бобби посмотрел Лили прямо в глаза. На мгновенье сердце его застыло: ему показалось, что призрак Амикуса Кэрроу, тень, появления которой он боялся с прошлого года, всё-таки встала между ними.

— Бобби, я понимаю, что он страшно оскорбил тебя, но пожалуйста... Он же извинился... Будь к нему милосерден! Бобби, дай мне слово, что Олливандер серьезно не пострадает!

— Не бойся. Я не собираюсь марать руки о такое ничтожество. Я просто проучу его, и всё, — сказал Бобби.

Лили не сдавалась:

— Ты дашь мне слово?

И Бобби дал слово.

Операция "Запретный лес" была проведена на высшем уровне.

Конспирацию стороны разрабатывали вместе.

Суть заключалась в том, чтобы семь человек: дуэлянты, секунданты и судья — незаметно покинули Хогвартс и добрались в назначенное время в Запретный лес. Никому не хотелось, чтобы их массовый исход заметили и истолковали — или хуже того, остановили. Дуэль прекрасна, но только не ценой исключения из Хогвартса.

Первыми исчезли три слизеринца : они "шли в лабораторию".

За ними "на тренировку по квиддичу" отправились Фред Уизли и Найл Олливандер.

Буллер и Тайгер прикрывали отход. Убедившись, что операция удалась, они как могли незаметно нырнули следом. Буллер сделал вид, что на ходу читает книгу.

Тихо, по-осеннему шумел Запретный лес.

С верхушек деревьев светило солнце, глядя, как внизу семь маленьких человечков проходят по мелколесью, иногда останавливаясь на больших просеках, перекидываются парой слов — и идут дальше.

На большой, покрытой цветами поляне они остановились.

Сгруппировались, разошлись и встали по краям поляны в странные позиции.

В Лесу было довольно тепло; два человечка, вставшие против друг друга, сбросили мантии и остались в рубашках.

Три других человечка прошлись между ними, считая шаги. Проверив, что противники находятся на расстоянии ровно двадцать шагов друг от друга, человечки разошлись и встали, каждый со своей стороны, параллельно линии боя.

Шестой человечек сказал:

— Секунданты, делайте последнюю попытку примирения.

— Мы будем драться, — сказал один человечек.

Второй повторил его слова.

— За пострадавшей стороной выбор оружия, — сказал "судья" Буллер.

Грейнджер спокойно обронил:

— Палочки.

— Дуэль до первой крови. Никаких изуверств и покалеченных конечностей.

— Не волнуйся, Буллер, я просто дам ему урок, — холодно сказал Грейнджер.

— Дуэлянты занимают позиции. Я считаю до трех. На счет "три" я даю команду на старт. Кто начнет раньше, проиграл. Всё поняли?

Игроки кивнули.

— Раз... Два... Три. Начинайте!

Олливандер даже не успел произнести заклинание. Бобби стоял напротив него с застывшей холодной миной на лице; он не вытащил рук из карманов брюк, возможно, он даже не трогал свою палочку. Губы Бобби беззвучно шевельнулись — и Найл упал на траву, быстро трансформируясь в толстую морскую свинку. Палочка со стуком упала на траву; свинка, взволнованно пища, обнюхала ее и забегала вокруг палочки взад-вперед, как заведенная.

Тайгер, глядя на это, невольно прыснул.

Найл был выведен из строя.

— Я удовлетворен. Буллер, можешь считать дуэль оконченной, — холодно сказал Бобби, подобрал свою мантию и не оборачиваясь пошел с поляны.

Его секунданты гуськом последовали за ним.

— Грейнджер, стой! Как это остановить? — крикнул вслед Фред Уизли.

Грейнджер обернулся.

Свинка скакала по поляне, уворачиваясь от бывших друзей, которые пытались ее поймать. Фред, Тайгер и Буллер гонялись за свинкой с палочками наперевес. Они пуляли в свинку заклятиями, через раз даже попадая. Безуспешно.

— Какой позор. Ученики шестого курса не владеют простейшими трансфигурирующими заклинаниями, — холодно сказал Бобби.

Он поднял палочку:

— Фините деформис!

Страдания Найла сразу прекратились.

Бобби бесшумно подошел к нему.

— Пусть это послужит тебе уроком. Не пытайся клеветать на людей, имя которых ты даже произносить не достоин.

Бобби развернулся и пошел к выходу с поляны.

Найл безумными глазами смотрел ему вслед, нащупывая волшебную палочку.

… Позже Фред Уизли пытался понять, как он успел среагировать и откуда знал, что делать, — и подумал, что с ним случилось чудо, которое срабатывает один раз в жизни.

Когда Бобби практически достиг кромки поляны, Найл направил на него палочку и закричал:

— Авада Кедавра!

Фред прыгнул и оттолкнул Грейнджера, они оба свалились, а ярко-зеленая струя пролетела у них над головами и ударила в ближайшее дерево. Дерево почернело, сбросило все листья. Молния чудом не задела людей — любого из них.

Через мгновение дерево с треском упало на траву.

Буллер выбил палочку у Олливандера из рук и взялся за него самого.

Грейнджер посидел на траве, потирая голову, и осторожно встал. Фред тоже опомнился, вскочил на ноги и заорал:

— Найл, у тебя все дома?!

— Что, Олливандер, без Авады справиться с противником ты уже не можешь? — спросил Бобби.

— Найл, твоя палочка пока побудет у меня. И мы все идем к директору, — спокойно сказал Буллер.

— К Витч?

— К директору, — поправил Буллер.

— Доигрались, молодые люди? Теперь извольте слушать меня — и только попробуйте пикнуть!

Профессор Макгонагалл чуть не шипела от злости. Дуэлянты, опустив головы, стояли перед ней в небольшой приемной директорского кабинета, а из угда на них хмуро таращился Кикимер.

— Рассаживайтесь... Подальше друг от друга. И чтобы ни одного звука — Кикимер проследит. Я буду вызывать вас на разговор в кабинет, каждого по очереди. Запомните: вы вляпались, как вы любите говорить, и очень крепко. Советую потратить время ожидания, размышляя, что вы мне расскажете. От ваших слов зависит ваше дальнейшее пребывание в школе!

Виноватые дружно опустили головы.

— Раскаиваетесь? Это хорошо, лучше поздно, чем никогда. А я, с вашего позволения, начну? Вы первый, мистер Уизли. Прошу пройти за мной.

Фред встал и вошел в кабинет, дверь за ним захлопнулась.

Вскоре он вышел и молча устремился к выходу из директорских апартаментов, не глядя на своих товарищей. Кикимер проводил его глазами, чтобы убедиться, что приказ директора Макгонагалл "Ни звука, ни взгляда, никаких контактов!" — был выполнен.

За Фредом вызвали Буллера, затем Найла, затем Тайгера...

Очередь Бобби пришла последней.

— Садитесь, юноша, — холодно пригласила директриса и бросила:

— Доигрались?

Бобби сел, устремив на нее внимательный взгляд.

— Ситуация, мистер Грейнджер, следующая: никакой дуэли не было. Иначе мне придется всех вас семерых исключить из школы. Ваши товарищи обдумали мое предложение и согласились. Мы сошлись на таком варианте: Вы пошли с друзьями в Запретный лес, погуляли и вернулись. Мистер Олливандер для смеху метнул в дерево заклятие, на чем ваша прогулка успешно закончилась. Вы согласны?

— Извините, профессор, но нет, — сказал Бобби.

— У меня нет времени уговаривать Вас и тешить Ваше упрямство, мистер Грейнджер. Меня ждет срочная работа.

— Профессор, я тоже изучал Устав Хогвартса и я готов доказывать в суде, что исключение из школы касается не всех семерых, а только меня и Олливандера, двоих. Исключать остальных пятерых незаконно. По Уставу, никому, кроме самих дуэлянтов, кара не угрожает. На исключение идут только Олливандер и я, — сказал Бобби.

— Возможно, Вы и правы, мистер Грейнджер. Спорить не буду. Но Вы согласны, что Вас с Олливандером придется исключить? Вас это устраивает?

— Я знал, на что иду, — спокойно сказал Бобби.

— А мистер Олливандер?

— Я не отвечаю за мистера Олливандера.

— Вот как, — проронила директриса.

— Я заслужил исключение и я готов понести кару.

— Куда же Вы пойдете?

— У меня есть предложения из Дурмстранга, а ЖАБА я могу сдать платно в самом Министерстве, именно так экстерны его сдают, — сказал Бобби.

— Вижу, вы всё продумали.

Бобби промолчал, не сводя глаз с директора.

— Но как насчет мистера Олливандера? Я помню ваш ответ, что Вы за него не отвечаете, не трудитесь его повторять. Но дело в том, мистер Грейнджер, что Вы отвечаете за мистера Олливандера, хотите вы того или нет. По Вашим показаниям ему грозит Азкабан.

— Да, не стоило ему бросаться в людей Авадой Кедаврой, — небрежно сказал Бобби.

— Вы так думаете? У меня есть показания шестерых свидетелей, что мистер Олливандер пошутил. У него не было серьезных намерений.

— Я могу показать Вам мертвое дерево, в которое попало заклятие. В любое удобное для Вас время.

— Благодарю вас, Роберт, это очень любезно с Вашей стороны, — вежливо ответила Макгонагалл. — Учтите, что шестеро свидетелей готовы подтвердить, что мистер Олливандер не имел в виду убивать вас, он просто неудачно пошутил. И следователи поверят им, хотя бы потому, что и Вам, и Олливандеру нет семнадцати лет. Это была не настоящая Авада Кедавра. Вы отличник по курсу Защиты от Темных искусств и поэтому должны знать, что выполнение заклинания Авада Кедавра требует серьезной магической мощи и определенного настроя, которые совершенно непостижимы семнадцатилетнему мальчику. Школьник, способный вызвать полноценную Аваду Кедавру, — большая редкость.

— Значит, Олливандер у нас большой талант.

— Однако, я вижу, что Вы остались совершенно живы и здоровы?

Бобби уставился на директора.

— Авада Кедавра, какой бы она не была, не причинила Вам вреда, все закончилось хорошо, а История не знает сослагательного наклонения «что было бы, если бы». Было то, что было, а всего остального — не было. И надеюсь, что этот урок Вы хорошо усвоили.

— Простите, профессор, но я не понимаю, — упрямо сказал Бобби.

— Почему Вы упорствуете? За применение Непростительного заклятия к человеку, тем более за применение этого Непростительного, нарушителю полагается Азкабан. Вы понимаете это?

— Понимаю. Полностью под мою ответственность, — упрямо сказал Бобби.

— Олливандеру 17 лет, как Вам…

— Мне 16.

— Больше не перебивайте. Ему 17 лет, он даже не начинал жить, а Вы хотите загубить ему жизнь? Вы готовы взять на себя такую ответственность?

— Готов, — коротко отрезал Бобби.

— Ну что ж… Я тоже могла сегодня поступить с Вами по всй строгости. Я могла бы Вас отчислить. Поводов более чем достаточно. Но я поступила с Вами милосердно, Вам не кажется? Вы не отчислены. Так Вам ли требовать строгости и всей кары закона, когда Вы сами чудом избежали отчисления? К Вам были милосердны, имейте милосердие к другим. Если Вы желаете буквального исполнения закона, то закон должен быть строг ко всем в равной степени. Почему только к Олливандеру? К Вам тоже. Или Вы больше не настаиваете?

Макгонагалл посмотрела на Бобби и вздохнула.

— Олливандер пострадал куда больше Вас, юноша. У него нет заманчивых предложений из Дурмстранга, ЖАБА досрочно он не сдаст. И ему кроме Хогвартса больше некуда идти. А в Хогвартсе принято, что тот, кто просит о помощи, всегда ее получает. Если Вы не знали этого раньше, мистер Грейнджер, то усвойте. Мы проявляем милосердие и всегда даем шанс на исправление. Что тоже Вам отлично известно. Напомнить вам, сколько раз Вы сами были на грани отчисления, мистер Грейнджер?

— Я никогда не бросался в одноклассников Авадой Кедаврой, — сказал Бобби.

— Оставьте пустые препирательства, Грейнджер. А теперь давайте начистоту. Вы виноваты в том, что случилось. Вы спровоцировали Олливандера. Вы знали о его порывистом и взрывном характере, Вы отдавали себе отчет, что он неадекватно реагирует на Ваши шутки. Но Вы на свой страх и риск продолжали дразнить его. Я наблюдаю, как Вы постоянно провоцируете Олливандера, в течение многих лет. Вас неоднократно просили перестать заниматься этим, но Вы поступали по-своему. Наконец, Вы доигрались. Но упрямо отказываетесь признать, что сами виноваты.

— Действительно, профессор, мне как-то в голову не приходило, что на шутки принято отвечать Авадой кедаврой, — огрызнулся Грейнджер.

— Вы невыносимы! — вспылила директор, встала и отошла к окну.

Бобби закусил губу.

Его озарило... "Бобби, прошу тебя, дай слово, что Олливандер серьезно не пострадает..."

И он дал слово.

А слово слизеринца тверже алмаза.

И он дал слово своей девушке...

— Простите, профессор, я погорячился, — ровным голосом сказал Бобби. — Я был неправ. Я подумал и решил, что не буду выдвигать обвинения против Олливандера.

— Слава Мерлину, — открыто выдохнула директор.

Бобби встал:

— Я могу быть свободен?

— Подождите.

Бобби снова сел.

— Я должна взять с Вас слово, что об этой истории никто больше не узнает. Такое слово мне уже дали ваши товарищи.

"Чего только мне не приходится делать ради тебя, Лили..."

— Я согласен.

— Вы не пожалеете, что проявили милосердие, мистер Грейнджер. Мистер Олливандер получил выговор, я отменила его право на посещение Хогсмида по субботам и назначила еженедельные отработки вместо субботних прогулок до конца курса. Возможно, взыскание будет продлено и на следующий курс.

Бобби встал.

— Спасибо, профессор. Я всё осознал, что Вы мне сказали, и я никогда не забуду Вашей доброты.

Он попрощался с директором и вышел.

В конце концов, он остается в Хогвартсе, с Лили Луной. А Дурмстранг от нее очень далеко.

Ученый Кот отмечает, что Бобби постарался сдержать данное им слово. Он собрался никому не рассказывать об истории с дуэлью. Даже Лили Луне.

Собственно, ему и не пришлось.

Хотя Фред Уизли дал ту же клятву, что Бобби, тем же вечером он всё рассказал Лили.

Читатели, Ученый Кот не хочет рассказывать дальше.

Как бы я хотел перескочить через последующие события!

Как хотелось бы коротко заявить, что шестой курс прошел без приключений, и перейти к следующей главе, где профессор Слагхорн найдет для Бобби занятие на лето: летнюю трудовую практику.

(Я не удержусь, чтобы не похвастаться этим, забежав вперед — ведь профессор Слагхорн нашел место практики для Бобби на самых законных основаниях. У Бобби был блистательный аттестат по результатам СОВ и грамоты за научные статьи от многих маститых научных журналов. Как известно, с аттестатом СОВ можно уже искать работу, а не только продолжать обучение. У Бобби с его выходными данными могли быть самые выгодные предложения работодателей!)

Как бы хотел Ученый Кот повести рассказ о триумфальной карьере и прочих успехах летнего Бобби...

Но сначала мне придется рассказать о его поражениях.

Я расскажу, как Бобби не желал верить своим ушам, услышав новости о дуэли из уст Лили Луны. Ведь она не должна была ничего знать! Убить бы того, кто проболтался! (Судя по намекам Лили, это был Фред Уизли.)

Как Бобби был потрясен реакцией Лили Луны, которая кричала на него не хуже, чем Макгонагалл: "Доигрался!" и "Я тебя предупреждала!"

Как он безуспешно ждал, что Лили его пожалеет, ведь его чуть не убили...

— Ты сам его спровоцировал, — заявила Лили. — Я знаю Найла четыре года, и он кристально честный человек, не преступник и не убийца,. Я тебе сто раз говорила, что он порядочный человек и хочет всю жизнь посвятить борьбе с Темными Силами, что он спит и мечтает, как его примут в Орден феникса...

— Если его туда примут, пожалуй, для меня Орден феникса на этом накрылся. Неохота состоять в организации, которая берет к себе кого попало. Печально, но думаю, что вы обойдетесь без меня, — усмехнулся Бобби. — И можете сразу присвоить Олливандеру звание Почетного Авадиста-Кедавриста.

— Ну сколько можно издеваться над Найлом, надоело, это не смешно!— вспыхнула Лили.

Бобби смотрел на нее с изумлением.

— Я уже четыре года слушаю, как ты издеваешься над гриффиндорцами, Дамблдором и Орденом феникса. Хватит.

— Хорошо, я больше не буду...

— Потому что при этом ты издеваешься надо мной, ведь я тоже гриффиндорка, у меня вся семья в Ордене феникса, ты не понимаешь?!

— Ты совсем другая...

— Нет, Роберт, я такая же, как другие, и в этом всё дело, — отрезала Лили. — Ты издеваешься над Уизли, а я тоже Уизли. Тебе не нравится Орден феникса, а я мечтаю туда вступить. Как и мой кузен. Как и его друзья.

— Лили, клянусь, что я больше ни разу не помяну твоего кузена...

— Я вообще не понимаю, как ты можешь насмехаться над ним теперь! — взорвалась Лили. — Когда он только что спас тебе жизнь, ты, неблагодарная свинья! Он спас тебе жизнь, как спас Буллер в прошлом году, а ты еще смеешь издеваться над ними?!

Бобби чуть не лишился дара речи.

Он никогда не применял к Лили легилименцию, никогда не подозревал ее, всегда верил на слово...

Но сейчас в нем родилось страшное подозрение.

Больше, чем подозрение...

Он вдруг понял, что оно родилось очень давно, да только он не желал этого замечать. Отгонял его прочь...

Разные мелочи упорно выстраивались в его голове, разные случайности да странности, разные намеки... образуясь в стройный ряд.

Весь Хогвартс давно знал — только он был слеп!

Он в упор посмотрел на Лили Луну.

— И давно ты... с Фредом Уизли?

Лили задохнулась на полуслове. Она не ожидала такого вопроса.

— С прошлого года, наверное... — вслух размышлял Бобби. — Да, где-то в сентябре я заметил это в первый раз... И всё это время ты говорила… что любишь меня… Ах ты [прим. Ученого Кота: абсолютно непечатное, магловское выражение, которое воспитанный джентльмен никогда не применит к даме] !..

Читатели, Ученый Кот скорбит вместе с вами.

Более того — он всё понимает. Он не хотел писать это бранное слово — как Роберт Грейнджер, в общем-то, не хотел его произносить; он пожалел о том, что сказал, в ту же секунду. А позже он готов был отдать весь свой остаток жизни, чтобы не случилось того, что произошло.

Но оно произошло.

Он беспомощно смотрел, как меняется лицо Лили Луны — оно отрешается, отдаляется… Навсегда…

Ученый Кот всё понимает. Я прожил на свете больше пятисот лет, прекрасных лет, и я знал много достойных кошек... Но сколько бы я ни дал, чтобы вернуть тот день из моей глупой юности, когда я был

безрассудным, безмозглым котенком! Когда я сказал Ей, увидев Ее в обществе того похабного рыжего кота... Сказал Ей, что...

И потерял Ее навеки...

Пятьсот лет прошло, но я Ее помню!

...А затем Лили молча повернулась и ушла.

Бобби долго смотрел ей вслед.

Ученый Кот все понимает. Воистину святой должна быть женщина, чтобы выдержать Бобби Грейнджера во всей его красе: с его острым языком и тяжелым характером, со всеми его заскоками и неприятностями. Да есть ли на свете такие женщины?

Увы!

Бобби долго смотрел вслед Лили, а затем развернулся и пошел по холлу Хогвартса.

Больше всего на свете он хотел молча, в одиночку побродить в лесу. Там его всегда отпускало...

— Грейнджер, стоять!

Бобби обернулся.

В холле стоял Фред Уизли с каменным лицом, за ним — его друзья.

— Я тут видел в туалете Плаксы Миртл Лили Луну... Она заперлась там и плачет. Что ты ей сказал?

Бобби молча пошел на выход.

— Стой!

И Бобби сразу что-то остановило, а потом развернуло и притянуло ко Фреду, как игрушку на резинке. Фред опустил свою палочку. Невербальное останавливающее.

— Плакса Миртл мне кое-что рассказала... Про твой разговор с моей кузиной. Как ты ее назвал?

Народу на дворе, привлеченному сплетнями очевидцев, прибыло. И симпатии их были на стороне Фреда — ведь Бобби оскорбил его девушку.

Тем более, этой девушкой была дочь профессора Поттера. Вряд ли Бобби надеялся завоевать симпатии школы, оскорбляя дочь одного из ее учителей — причем, самого популярного учителя.

Собственно говоря, у Бобби и раньше не было в этой школе ни единого друга.

Староста Буллер стоял рядом с Фредом, как скала. Он тоже слышал, как Бобби обозвал студентку с его факультета.

— У тебя грязный язык, Грейнджер, — сказал Фред.

Народ подходил ближе, и общественное мнение горячо сочувствовало Фреду и Лили.

— Грязный язык. Раньше за такое окунали в деготь и валяли в перьях. А теперь…

— А кто мешает нам сделать это теперь, Фред? — спросил Олливандер и улыбнулся. — Кто хочет посмотреть, как мы окунаем Паиньку в деготь и обваляем в перьях?

Народ взвыл от восторга и приготовился им помогать.

Перенесемся, читатели, из запертых и душных школьных стен на свежий воздух!

Аппарируем на просторы лета, в вольный город Лондон, на безлюдную маленькую улицу, залитую июльским солнцем.

Эта улочка, скорее даже тупичок, столь мала и незаметна, что ее не найдешь на большинстве карт. Крошечный отрезок Лондона с узкой мостовой, по бокам которой стоят, тесно прижатые друг к другу, несколько десятков домов. Эта улица не так проста, как кажется, читатель, и на ней стоит еще один дом — знайте о нем, даже если пока мы его не видим...

Абсолютная тишина улицы нарушилась хлопком и звуком шагов.

В начале мостовой появился пожилой джентльмен с обвислыми усами; он вздохнул, обмахнул себя платком и сощурился, шепотом считая про себя дома; затем он вытащил из кармана карту и взглянул на нее.

За джентльменом следовал неприветливый молодой человек лет шестнадцати-семнадцати.

Джентльмен откашлялся и шумно, словно морж, вздохнул.

— Это здесь, Роберт, — изрек он. — Надо пройти вперед еще два дома...

— Как скажете, профессор Слагхорн, — ответил тот, кого звали Робертом.

Профессор Слагхорн вздохнул в третий раз и печально уставился на спутника.

— Роберт, я еще раз говорил с Муфалдой. Всё бесполезно. В Вашей просьбе о досрочной сдаче ЖАБА отказано. Мне искренне жаль...

— Право же, не стоило Вам так беспокоиться, профессор. Я этого ждал. Но благодарю Вас за труды...

— Мадам Малфой даже говорила с министром, но он ответил: не вижу причин для особого разрешения на досрочную сдачу экзаменов, у вас, что ли, чрезвычайная ситуация? Почему он не может сдать ЖАБА в конце седьмого курса, наравне со всеми? Отучится еще год, это будет только полезнее... Не ждете же вы, чтобы я ради него одного собирал экзаменационную комиссию — и так далее.

— Мадам Малфой была очень любезна, — отозвался Роберт.

Слагхорн на минуту запнулся, а затем решительно продолжил:

— Мадам Малфой была счастлива, что может оказаться хоть чем-то Вам полезной, она давно хотела оказать Вам услугу. Когда я попросил ее поговорить с министром, она была в восторге, что речь идет о такой малости. Видите ли, мадам Малфой считает, что она в долгу перед Вашей семьей, Ваш отец однажды оказал ей огромное одолжение...

Бобби кивнул, не желая дальше слушать.

— И поэтому, когда ее разговор с министром прошел неудачно, мадам решила быть полезной в чем-нибудь другом и дала нам эту замечательную рекомендацию. Она давно дружит с директором этого института, синьорой Забини.

— Я очень благодарен мадам Нарциссе, — сказал Бобби.

— Не стоит благодарности, она сделала, что считала необходимым. Что сделать была должна. Некоторые долги не забываются...

Беседуя, парочка незаметно прошла мимо обоих отмеренных Слагхорном домов и остановилась.

Старик вытащил из кармана бумажку.

— Прочтите, что здесь написано, Роберт, и мысленно повторите про себя.

Роберт заглянул в бумажку. Мы тоже заглянем, прочтем и повторим:

"Институт магической фармацевтики находится по адресу: Лондон, Кандовер стрит, 7".

Читатели, сейчас на наших глазах произойдет чудо: два тесно приклеенных друг к другу дома разъедутся и явят народу скрытое меж ними здание.

Прочтем внушительную табличку:

Министерство магии Британского содружества

Государственный Институт магической фармацевтики и токсикологии им. сестер Эбби и Марты Брюстер

Слагхорн взглянул на часы.

— До встречи еще 15 минут... Что-то мы поторопились... Постоим пока здесь, мне надо отдышаться. Вы не возражаете, Роберт?

— Конечно, профессор.

Слагхорн минуту постоял спокойно, затем сказал:

— Я заявил решительный протест Фурии Витч, но Вы представляете, она бровью не повела. Никого из этих не отчислят.

— Кто бы сомневался, — пробормотал Бобби.

— Я потребовал, чтобы хотя бы Буллера освободили от обязанностей старосты, с которыми он очевидно не справляется, а Фурия отвечает: "Вы так считаете?"

— Не стоит волноваться по этому поводу, профессор, оно того не заслуживает, — небрежно сказал Бобби.

— Я говорил с вашей матушкой, она давно согласна перевести Вас в Дурмстранг. Вы уверены, что это не лучший выход, Роберт?

— По-моему, глупо бросать школу за год до выпуска из-за каких-то мелких шалостей, — ровным голосом сказал Бобби. — Мне остался до диплома всего год, доучусь.

— Ваша матушка сказала: я бы давно перевела его в Дурмстранг, если бы не видела, как он любит Слизерин, — взволнованно сказал Слагхорн. — И такая любовь не может не получить награды. Слизерин не бросает своих учеников в беде!

Бобби подумал, что в тот день слизеринцы стояли и ржали над выходкой Уизли не меньше остальных.

Но в чем-то Слагхорн был прав: они отсмеялись, подумали и сделали выводы. И с тех пор они были удивительно внимательны к Бобби. Собственно, их внимание и чувство вины и вылилось в его сегодняшнее назначение.

Были и другие последствия — Слагхорн жаловался, что к нему пришло несколько писем от родителей слизеринцев с уведомлением, что они забирают своего ребенка из Хогвартса. Как сказал замдиректора "Гринготтса" Теодор Нотт на одном публичном приеме, в Хогвартсе для слизеринцев стало учиться слишком опасно, и он переводит своих детей в школу, где не надо бояться, что их тронут хулиганы.

Слагхорн жаловался, что в этом году набора на Слизерин, похоже, вообще не будет. И на то, как Витч ему в ответ отрезала: мне же легче, Ваша зарплата зависит от количества студентов, значит — будем Вам меньше платить.

Но зарплатой расплатился не только Слагхорн. Ускользнувшие слизеринские денежки больно ударили по Хогвартсу, и сам Бобби испытал на себе последствия. Они со Слагхорном давно лелеяли проект обновления состава Витаминного зелья, а теперь проект накрылся, потому что финансирование лаборатории тоже урезали и пропала надежда докупить недостающий ингредиент.

— Вы остаетесь в Хогвартсе... Ну, для меня-то Вы уже все нормы программы по моему курсу сдали, так что можете не посещать мои уроки и располагать свободным расписанием.

— Благодарю Вас, сэр, но не стоит. Министерство хочет, чтобы я учился как все, и я буду учиться как все. Как все, посещать занятия. Я не хочу дать Министерству повод на мое отчисление, — металлическим голосом сказал Бобби.

— Вы борец... Вы настоящий борец, Роберт! — воскликнул Слагхорн.

— Но кое-что я хотел бы попросить... Я хотел бы не приезжать в школу Первого сентября. Занятий в этот день нет, и я всегда считал его простой потерей времени. Лучше я проведу его здесь, в лаборатории... А в школу успею к началу занятий, Второго, — сказал Бобби.

— Вы просите о таком малости? Вы ее уже получили. Я сам напишу Вам разрешение на отсрочку начала занятий. Всё, что пожелаете, дорогой!

Бобби глянл на часы и заметил, что искомая четверть часа пролетела. Слагхорн сунул палочку в сканер двери института, в щель выпали два пропуска, и они вошли.

... Бобби заставили расписаться в сотне грозных бумаг. Что он обязуется хранить государственную, служебную и врачебную тайну, что он обязуется не нарушать инструкции по работе с опасными, ядовитыми и взрывчатыми веществами, что он несет материальную ответственность за подведомственное ему имущество, что он отвечает за своих работников и даже за пациентов... В конце инструктажа с него взяли стандартный служебный Обет госслужащего, за неисполнение которого обещали немедленную несмертельную кару. Обет заверил Слагхорн — и шепнул, что всё это проформа. За всю доллгую историю своего знакомства с этим институтом Слагхорн не помнил, чтобы кто-то постралад от нарушения служебного Обета.

Так как в этот самый момент Бобби наблюдал, как две работницы института вышли на улицу покурить, держа в руках пробирки с нитроглицерином, он согласился.

Проформой были и все подписанные им грозные бумаги. Он в том числе обязался не допускать в лабораторию несовершеннолетних и не имеющих законченного образования, то есть, по идее ему не следовало допускать самого себя.

Слагхорн пышно аттестовал Бобби как "студента-аспиранта, проходящего уникальную программу подготовки к диссертации без отрыва от процесса школьного обучения". Темой диссертации Бобби была компьютеризация алхимических лабораторий, и единственной причиной его абсолютно антизаконного присутствия здесь было согласие на то синьоры Забини, директора института, то есть согласие на попытку компьютеризации.

Синьора Забини заявила, что она заинтересована в оптимизации своего рабочего процесса, а про роль компьютеров в магловской науке она прочитала самые лестные отзывы. Синьора пеклась о благополучии своего института.

Бобби облачили в служебный белый халат, напялили временный лейбл "доктор Р.С.Грейнджер" и проводили на его новое рабочее место.

Синьора Забини была так любезна, что отдала Бобби в распоряжение пустую лабораторию и двух ассистентов — "очень талантливых и расторопных юношей" — по имени Стенли Столб и Сид Ступор.

Как Бобби полагал, лаборатория ему дана не для красоты — Слагхорн намекнул, что за любой блат надо платить, и от Бобби ждали выполнения всяких несложных лекарственных зелий и прочей черновой работы.

Инструкции категорически запрещали, чтобы лекарства варил недоученный школьник, но Бобби уже устал считать нарушения инструкций собой и другими работниками этого богоугодного учреждения.

А разве мыслимо было, чтобы школьнику дали в подчинение двух взрослых лаборантов?

Впрочем, как только Бобби впервые взглянул на своих подчиненных — на своих первых в жизни подчиненных, — он перестал удивляться щедрости синьоры Забини.

Два здоровых ленивых бугая, на которых чуть не лопались белые халаты, сидели в отданной ему лаборатории и дулись в карты.

На появление Бобби они вообще не обратили внимания. Обратили ровно столько, сколько во всем мире два богатыря-пролетария обращают внимание на тощее носатое недоразумение в белом халате.

Бобби оглядел лабораторию и увидел, что убирать ее тоже в обязанности бугаев не входило. Под видом лаборатории ему сунули грязное, запущенное помещение, в котором с учетом того, что здесь хранились химические реактивы, только чудом еще не случилась авария и не разнесло весь институт.

Бугаи сидели в этом бедламе абсолютно счастливые.

Бобби улыбнулся и представился.

Один из бугаев подумал и предложил ему пятак — сгонять в ближайший паб за пивом.

Бобби вежливо заметил, что праздновать знакомство очень трогательно, но лучше бы после работы. А пока почему бы стажеру Ступору не показать ему журнал последних событий лаборатории и картотеку ингредиентов, а стажеру Столбу — привести алхимическое оборудование в надлежащий порядок?

Столб подумал и сказал, что хиляк прав, грязно тут чего-то. Так что если хиляк хочет, то пусть уберет здесь, совок и веник вон там.

— Я доктор Грейнджер, с вашего позволения, джентльмены, — поправил Бобби. — Тут Вы, стажер Столб, абсолютно правы: пока здесь не установится стерильная чистота, к работе с оборудованием я Вас не допущу. Я вижу, что ингредиенты валяются не там, где положено по инструкции, документация не ведется... Так что сначала вы оба сдадите мне экзамен по специальности и Технику безопасности, и пока вы не подтвердите свою квалификацию, я не допущу вас к работе. Но убрать лабораторию извольте уже сегодня. Экзамен можете сдавать завтра, — предложил Бобби. — Я с радостью приму.

— Чё-то я не понял, — тяжеловесно сказал Ступор.

— "Не понял, доктор Грейнджер" или "не понял, сэр", — поправил Бобби. — Всё предельно ясно, стажер Ступор. Вы полагали, что мне страшно не повезло, меня определили сюда в довесок к Вам, в полное Ваше распоряжение... Не делайте большие глаза, стажер, словно Вас удивляет, что я умею читать Ваши мысли. Вам знакомо слово "легилименция"? Нет? Обязательно вставлю этот вопрос в завтрашний экзамен. Итак, Вы думали, что Вас ждет приятный месяц, а дело-то совсем наоборот. Это мне директор Забини сдала Вас с потрохами, и я подписал бумаги, что могу делать с Вами всё, что захочу. Хоть пустить на ингредиенты. Хоть пожаловаться директору Забини на ваше служебное несоответствие и предложить перевести Вас в уборщики. Вы крупно попали, джентльмены, а меня ждет приятный месяц. Если хотите, отправляйтесь сейчас к директору и спросите ее.

Если Бобби сомневался, действительно ли его своеобразные ассистенты попали на работу по тому же блату, что и он сам, то они рассеяли все сомнения. Они резво побежали к директору — оказывается, эти ленивцы умели быстро бегать.

Бобби мило уселся на освобожденное Ступором кресло начальника лаборатории и стал ждать развития событий.

Бугаи удивительно быстро вернулись, и вид у них был обескураженный.

— Присаживайтесь,джентльмены, — пригласил Бобби. — Вопросы есть?

Вопросов не было.

— Отлично. Тогда давайте внесем ясность, — сказал доктор Грейнджер. — Надеюсь, директор не скрыла от вас, какова моя миссия и зачем вы здесь? Нам выгодно сработаться и устраивать друг для друга всё наилучшим образом, джентльмены. Если наша работа будет удачной, то вы войдете в историю. И вы, и я. Сюда сбегутся репортеры, о вас будут писать книги. Первые маги, революционеры, освоившие компьютеризацию! В ваших интересах во всем помогать мне, джентльмены. Дальше вас с руками оторвут, чтобы делать компьютеризацию других учреждений...

Впервые в жизни на лицах Столба и Ступора вспыхнула искра внимания.

— А у моего папаши алхимическая лаборатория. Ее тоже можно компузавать? — выпалил Столб.

— Не забывайте добавлять "сэр" или "доктор Грейнджер", стажер Столб. Компьютеризовать. Да, ее безусловно можно компьютеризовать, стажер Столб, — сказал Бобби.

Столб встал, порылся в шкафах и выудил пыльную книгу.

— Вот журналы, которые Вы просили, доктор Грейнджер.

Институтская кошка Мортисия смотрела на них с подоконника с истинным удовольствием. Нет, только не напоминайте, что правилами техники безопасности запрещается держать в институте кошек...

Мортисия представляла, как расскажет своим друзьям-котам легенду: как новый доктор, мальчик Бобби Грейнджер, заставил работать самых безнадежных лаборантов в истории института.

На их лицах безо всякой легилимеции можно было прочесть, как за год их тяжелого трудового пути от них последовательно отказались главы всех лабораторий, и деть их синьоре Забини было решительно некуда, разве что вернуть родителям — американскому послу в Лондоне Ступору и главе всемирно известного фармацевтического концерна Столбу.

Держать их в институте было выгодно хотя бы потому, что папаша Столб за это платил.

Правда, недавно он проявил недовольство, что его сын не делает ожидаемой отцом научной карьеры. "Я вам плачу, так сделайте из моего болвана что-нибудь!" — буквально сказал родитель.

Такая миссия досталась в наследство Бобби Грейнджеру...

... Дальше кошка Мортисия могла бы рассказать, как крепла и обрастала подробностями новая легенда. Как отпетые тунеядцы превратились в способных, сметливых лаборантов, вышколенных до блеска.

Как успешно стала проходить компьютеризация, как о ней заговорили, что она составит славу института.

Мортисия могла рассказать, что Бобби Грейнджера и его верных лаборантов часто отвлекали от компьютеризации — директор подкидывала им работу по варке зелий.

Сотрудницы института были столь безалаберны, что давали зельеварам не только рецепт, но и имя пациента! Бобби устал удивляться, знакома ли им врачебная этика и понятие врачебной тайны.

Кумушки, в принципе, не имели от лаборантов вообще никаких тайн. Они в присутствии Бобби громко болтали о чем угодно, даже о самых больших секретах. А знали они всё.

... Что Перси Уизли постоянно пьет антидепрессанты, а министр Шеклбот — язвенное, и куда катится страна, возглавляемая такими людьми.

... Что Одер Олливандер закатил скандал своему сыну Нилусу, потому что он устал оплачивать Нилусовы фокусы, а Нилус перешел все границы. Кумушки гадали, что случится дальше: Одер выгонит Нилуса из дома или Нилус сам сбежит?

... Что дочка Гарри Поттера выходит замуж за сына магната Джорджа Уизли, и свадьба будет, как только невеста закончит Хогвартс.

И так далее.

Они болтали и глазели, как Бобби и его команда работают на компьютере.

Мортисия могла бы рассказать и другое: как, когда кумушки уходили и кончали работу лаборанты, доктор Грейнджер запирал за ними дверь лаборатории и оставался там один. Все они привыкли, что доктор Грейнджер остаеся на работе позже всех, днюет там и ночует. Но только кошка видела, что оставаясь один в кабинете, доктор Грейнджер падает за стол и рыдает.

Она видела, как он ходит взад-вперед, повторяя, что ему надо продолжать бороться, потому что ему некуда отступать. Что надо продолжать битву, потому что теперь ему нечего терять!

Как доктор Грейнджер шепчет, что он завидует гриффиндорцам. Как бы он хотел бы уметь жить так, как они: просто, весело, зная заранее, где добро, а где зло, и есть только черное и белое. Как он завидует даже Олливандеру, даже Фреду Уизли — счастливцы! Они так счастливы, что и не подозревают об этом, так, как могут быть счастливы только дураки...

И тогда Мортисия подходила к доктору Грейнджеру, терлась о его колени и мяукала. И пела ему успокаивающие песни.

Торжественное открытие Компьютерной лаборатории Института фармацевтики произошло 29 августа.

Закрытый доселе Институт наводнили посторонние: газетчики, фотографы, журналисты.

На открытие пригласили даже министра, и приехал его зам, чтобы зачитать написанную министром речь о прогрессе и магловских технологиях. Затем зам торжественно сел за компьютерный стол и нажал три случайных клавиши, отчего компьютер на весь вечер завис, пока Бобби Грейнджер не починил его.

Артур Уизли дал интервью о компьютерном деле.

Столб и Ступор удостоились вопросов от самой Риты Скитер.

Сияющий Слагхорн разглагольствовал перед журналистами, что он знал с первой минуты, как Бобби поступил в Хогвартс, что Бобби составит славу и новое рождение факультету Слизерин.

Нарцисса Малфой тоже пришла на прием.

Стоя рядом с синьорой Забини, она задумчиво разглядывала Гермиону Грейнджер в бальном платье.

— Кто мог знать, что когда-нибудь я буду покровительствовать сыну Гермионы Грейнджер... той самой грязнокровки Грейнджер...

— Да, мисс Грейнджер далеко пошла, — согласилась синьора Забини.

— Я не ожидала от нее... Я не ожидала, что ее жизнь сложится так, — сказала Нарцисса. — Что Гермиона Грейнджер может воспитать из сына истинного слизеринца...

— Причем, в одиночку, — добавила синьора Забини.

— Я никогда бы не подумала, что эта Грейнджер способна хранить верность... Я думала, она при первой возможности выскочит за какого-нибудь гриффиндорца, как только траур кончится, — задумчиво сказала Нарцисса.

— А она, как видишь, больше не вышла замуж.

— Я совсем не знала ее, — призналась Нарцисса. — Кто мог знать...

— Возможно, брак Северуса оказался куда удачнее, чем мы думали, — подытожила синьора Забини.

Если Бобби Грейнджер не любил Первое сентября, то Фред Уизли этот день просто обожал.

Он обожал, как сказал бы Бобби, "впустую тратить время": бежать на вокзал, обскакать весь перрон в ожидании поезда, загрузиться в уютный школьный вагон и катить до Хогвартса долгие восемь часов... И он вовсе не считал, что при этом зря тратит время.

Он же встречается с одноклассниками, с друзьями, смотрит, как они изменились за лето, рассказывает, как провел лето он сам, а потом слушает, как провели они; он общается, это же так интересно!

Он бежит смотреть на новичков, которые приходят в школу каждый год, заводит новые знакомства. Зачем еще нужна школа, если не для общения, — для уроков, что ли?!

Да, если бы Бобби Грейнджер всё это понимал, его жизнь сложилась бы иначе...

Фред очень любил и дальнейшую "потерю времени": как их встречают в Хогвартсе. Кареты без лошадей, Хагрид с лодками, полный людей праздничный Большой Зал, пир, Распределение... Он вообще считал, что первый день в Хогвартсе — самый лучший. (Кроме последнего, конечно. И кроме дней квиддичных матчей.)

Нынешний Первый день доставил ему и неожиданную радость: за слизеринским столом пустовало место Бобби Грейнджера, и ни на платформе, ни в поезде его не было.

Фред заметил, что не он один косится на пустое место. Профессор Лемерсье за преподавательским столом выглядела очень расстроенной, Грейнджер был один из ее любимых учеников. Она даже шепнула что-то на ухо Слагхорну. Спросила, где Паинька, что ли?

Слагхорн что-то ответил, Лемерсье кивнула и занялась ужином. Веселее она не стала.

От радости, что носач наконец-то убрался из Хогвартса и их ждет спокойный год, Фред чуть не станцевал на гриффиндорском столе.

— Фред, перестань кривляться и веди себя прилично. Ты уже не маленький, школу кончаешь, — немедленно отреагировала Лили Луна.

Фред кивнул:

— Да, дорогая.

Вольные деньки, когда можно было дурачиться как угодно, кончились, Фреда почти окольцевали, но он был этому рад.

Лили Луна, правильная и серьезная девушка, взялась перевоспитывать его весьма основательно — с неменьшим пылом, чем раньше пыталась перевоспитать Бобби Грейнджера.

Фред готовился остепениться и превратиться под руководством Лили в хорошего мужа и отца, и его это устраивало.

Собственно, это всех устраивало. Узнав, что неуместный и неудобный роман Лили с Бобби Грейнджером закончился, две семьи вздохнули спокойно, а потом и радостно, когда Лили представила своего нового жениха. Наконец-то Лили нашла хорошего человека. Да еще всеми давно любимого Фреда Уизли.

Родители Лили приняли его как родного и сразу дали согласие на свадьбу.

— Фред, перестань корчить рожи, я сказала.

— Слушаю и повинуюсь!

— Я видела, куда ты сейчас смотрел.

— Лили, да забудь об этом, — поморщился Фред.

— Забыть? Жаль. Я как раз хотела поговорить с тобой на эту тему, и очень серьезно, — непреклонно заявила Лили. — Мне никогда не нравилось, как вы прикалывались над Грейнджером, и сейчас я продолжаю так думать. Не пора ли прекратить дурачиться? Вы уже школу кончаете, по-моему, вы давно выросли из этой глупости.

— Всё, с Грейнджером покончено, — сказал Фред и отсалютовал бокалом.

— Я серьезно. Вы сами себе больше вредите этими шалостями, чем ему.

— Теперь, когда у меня появился ангел-хранитель, шалить я не буду никогда, — галантно сказал Фред.

Если Фред надеялся никогда больше не видеть Бобби Грейнджера, то его надежды не сбылись.

Проснувшись на следующий день, Фред пошел на урок и за первой же партой наткнулся на ненавистную носатую физиономию.

Фред спокойно посмотрел на нее и пошел дальше. Лили права: он вырос из той детской истории. Теперь он ничего не чувствовал к Бобби Грейнджеру, кроме мысли, что победил его по всем статьям.

Бобби Грейнджер был всего лишь носатой карикатурой, жалким лузером.

И это видел весь Гриффиндор.

Больше Бобби Фреда не интересовал.

... А Бобби Грейнджера вообще ничего не интересовало.

Его тело вставало, садилось, ходило на уроки, а дух был далеко; он даже сам сомневался, здесь ли он?

Бобби старался не думать об этом, автоматически продолжать функционировать. Но как он ни пытался избежать крамольных мыслей, вообще не думать Бобби не умел, и его мозг все равно задавал вопрос: что я здесь делаю? Зачем я здесь?

Теперь Бобби проклинал безумное упрямство, заставившее его остаться в Хогвартсе. Слепой гнев, заставивший его гнуть линию: "Нет, им не удастся меня выжить!", "Я им покажу!", "Я не сбегу, я не сдамся!" — привел на этот путь; но теперь, воплотив свой план воочию, он спрашивал: а оно того стоило? Кому и что он собрался доказывать? Кому нужны его доказательства?!

А ведь мог бы сейчас спокойно учиться в Дурмстранге...

Зачем он вернулся в Хогвартс — чтобы убедиться, что здесь его никто не ждал? Что здесь он никем не любим и никому не нужен?

Он ходил на занятия со всеми, а затем запирался один в лаборатории, и между обоими состояниями своей хогвартской жизни он не видел разницы. Там один и здесь один. Один — это навсегда один. Даже в шумной и веселой толпе учеников.

Кажется, он доказал себе сейчас только одно: он хотел убедиться, что хоть кто-то поддержит его и осудит Фреда Уизли? Что ж, он убедился, что вся школа на стороне Фреда Уизли. А он теперь — в полной изоляции. Он сидит и как мазохист смакует свое поражение...

Странно, что если с людьми Бобби разговаривал теперь неохотно и односложно, то в одиночестве, в тишине запертой лаборатории, язык его развязывался, и разговаривал он долго и охотно.

Размышлять вслух — очень приятное занятие. В конце концов, если не с кем поговорить, можно поговорить и с самим собой. Во всяком случае — с умным человеком...

— Вот интересная вещь крестраж, — размышлял Бобби вслух однажды, промывая в лаборатории груды пробирок.

— Хорошо быть крестражем. Кожа у тебя будет толще, чем у слона. Никакой дубиной не проймешь. Никаким заклятьем не поразишь — даже Авада отскочит... Хоть семь раз подряд.

Крестраж, в принципе, это гарантированный путь к бессмертию. Хочешь быть бессмертным — или сам штампуй крестражи, или стань крестражем кого-то другого.

Странно, почему никому не приходило в голову сделать крестражем человека? Это же ничуть не хуже крестража-предмета. Вот Темный лорд сделал крестражем животное — и то он один экспериментировал. Никто больше до животных не додумался.

А может, с Лордом всё впереди, он и до человека когда-нибудь доберется.

Человек-крестраж — это любопытное явление.

Полное бессмертие и неуязвимость.

Правда, в голове у него будет торчать чужой ум, а в теле — чужая душа, но придется потесниться. Некоторый дискомфорт — как плата за привилегии.

и почему же присутствие другой личности в тебе непременно дискомфорт? Один ум — хорошо, а два — лучше, — философски продолжил Бобби.

— Теоретически, при этом тебе передадутся все возможности и таланты оригинала, только умей пользоваться. Вот Темный Лорд знает змеиный язык — и его крестражи должны владеть парселтангом.

— И связь душ — ты всегда будешь на связи с Лордом, знать, где он и что делает... Если он не закроется окклюменцией, конечно. Но здорово — иметь постоянный доступ к мыслям нашего милого Лорда... Все его планы перед тобой — как на ладони. Прелесть.

И вообще ты будешь неуязвим перед ним — ведь он это ты. Все его заклятия от тебя отскочат в него же обратно. Или вообще не подействуют. Если он ставил какое-то заклятие против всех, кроме только себя, то тебя оно пропустит. Ведь ты — это он. Ты сможешь, как он, пройти в Тайную комнату, может, тебя даже признает василиск... Особенно если ты поговоришь с ним по-змеиному... А может и нет, ведь василиск признает только одного хозяина.

Вот милорд проклял должность профессора ЗОТИ — и никто не смог удержаться на этой должности больше года. Только сам Лорд смог бы. И профессор Поттер, он же у нас Избранный...

На парселтанге говорит, семь Авад отразил, в мысли Темного лорда проникает... Только победить его никак не может...

Чудо природы...

И тут Бобби ахнул и резко замолчал.

В алхимической лаборатории тоже произошло чудо: впервые в своей безупречной карьере Бобби Грейнджер выронил поднос с пробирками.

Рядом кипел оставленный без внимания котел, на полу блестели осколки стекла, но Бобби было плевать.

Его ноги подкосились, и он сел а пол посреди осколков, схватился за голову и зашептал:

— Нет, этого же не может быть... О Мерлин...

Он только что нашел Седьмой крестраж Темного лорда.

— Добрый день, господин министр. Простите, что оторвал Вас от дел.

— Добрый сегодня день или нет, мистер Грейнджер, это мы сейчас проверим... Да, Вы оторвали меня от дел, молодой человек, но Вы прислали мне такую записку, что любого подбросило бы на месте.

— Еще раз простите, господин министр, — повторил Бобби.

Они стояли на окраине Хогсмида, в безлюдном месте у кромки Запретного леса.

— Вы написали, мистер Грейджер, чтобы я бросил все свои дела и срочно явился в указанное Вами место, и вот я бросил всё, аппарировал через полстраны и явился. Поздравьте себя: Вы первый школьник за историю моей карьеры, которому удалось дергать министра магии за ниточки, как марионетку!

— Простите, — в третий раз повторил Бобби.

— Вы написали, что Вам нужно уединенное место для разговора, на улице мы беседовать не будем. Надо полагать, что Вы подходящее место знаете?

— Господин Министр, Вас устроит Визжащая хижина?

— Вы бы мне еще лодочный сарай предложили!.. — возмутился Министр. — Более заброшенного и грязногоо места для встречи с министром Вы не нашли?! Ладно, теперь у меня нет времени на поиски другого места. Хорошо, сойдет. Идемте!

И они пошли в Воющую Хижину.

... Запечатав двери и наложив на стены заклятия Глухоты, министр сел в скрипучее ветхое кресло на первом этаже и потер виски:

— У меня мало времени. Что значат все эти ваши намеки на седьмой крестраж?

— Чем больше я думаю, тем больше убеждаюсь, что это не намеки, а чистая правда, господин министр, — сказал Бобби.

— Я прочел Вашу краткую докладную, аргументы в пользу Вашей теории уяснил и мои люди уже работают над этим. Вы умеете удивлять, юноша: я впервые слышу о столь необычном крестраже.

— Я попытался найти что-нибудь о крестражах в библиотеке Хогвартса, но Вы же знаете, что вся подобная литература была изъята из фондов библиотеки много лет назад, — сказал Бобби. — Тогда я связался с библиотекой Дурмстранга, они прислали кое-что... Я перерыл всё, что нашел, но не обнаружил ни намека о работе с крестражем-человеком.

— Мои люди работают над этой проблемой, а возможностей для поиска у них больше, чем у Вас, — сказал министр.

— Я бы тоже хотел поработать. Вы дадите мне допуск к материалам, которые изучают ваши люди?

Министр задохнулся.

— Юноша, не переходите границы! Конечно, я ничего Вам не дам. Вы желаете получить допуск к секретным фондам отдела Тайн? К конфискату аврората? Знаете, я и своим-то сотрудникам не всем доверяю эти сведения!

— Как хотите, господин министр, — коротко сказал Бобби.

— Я подозреваю, что Вы рассказали мне далеко не всё. Имя человека-крестража Вам известно?

— Вы тоже рассказали мне далеко не всё, господин министр.

— Юноша, я министр магии. И я сам решаю, какие и кому раскрывать тайны! А вот Ваш долг — рассказать всё, что Вам известно. Дело идет о сведениях государственной значимости! Информация, которой Вы владеете, может решить исход текущей войны и повлиять на судьбу страны, так что я советую Вам очень серьезно подумать, прежде чем отпираться!

— Вы пытаетесь меня запугать, господин министр? — невинно спросил Бобби.

Министр тяжело вздохнул:

— Если я бы нашел человека, способного запугать Вас, Роберт, я бы поставил ему памятник. И мне страшно жаль, что такого человека я пока не нашел. Тем не менее, признайтесь начистоту: у вас есть догадки относительно личности того человека?

— Господин министр, признаюсь начистоту: Вам не известны способы извлечения души Лорда из этого крестража, безопасные для оболочки носителя, правильно? — спросил Бобби.

— Пока нет, но мои люди работают над этим.

— Я тоже работаю над этим. И как только я либо Ваши люди придем к результату, я открою Вам имя этого человека. Я даже обещаю, что открою его Вам первому, — сказал Бобби и улыбнулся.

— Роберт, Вы обязаны мне подчиняться. Я приказываю Вам открыть его имя как министр, — рявкнул Кингсли.

— Дайте мне допуск к фондам Ваших библиотек, и я подумаю.

— Вы еще смеете торговаться! Настоящий слизеринец!

— Слизеринец, и горжусь этим.

Министр вздохнул и попробовал с другой стороны:

— Роберт, вы не думали, что этому человеку нужна защита? А если Пожиратели смерти доберутся до него первыми? Роберт, Вы должны открыть мне имя, чтобы я убедился, что этого человека охраняют должным образом.

— О, за это не беспокойтесь. Он крестраж, он окружен Темнейшей магией своего статуса, дающей практически полную неуязвимость. Он защищен от Пожирателей куда лучше, чем мы с Вами, — усмехнулся Бобби.

Министр посмотрел Бобби прямо в глаза. Бобби ответил тем же взглядом.

Прошла минута, и министр устало откинулся.

— Вы еще и окклюмент... Поздравляю.

— Спасибо, — скромно сказал Бобби. — С Вами приятно было посоревноваться. Разрешите комплимент? Вы тоже прекрасный легилимент.

"Я не смог взломать защиту семнадцатилетнго мальчишки," — с горечью подумал министр.

Он встал.

— Роберт, Вы школьник... пока еще школьник, и единственно поэтому я проявляю к Вам снисхождение. Даю Вам время на размышление. Через неделю я приду сюда снова, и Вы откроете мне имя. Без возражений. Это приказ. Право, я не понимаю, почему Вы упрямитесь, ведь в наших общих интересах — чтобы Избранный как можно скорее покончил со всеми крестражами и смог победить Сами-Знаете-Кого.

Тут министр попал в точку: всё последнее время Бобби сводила с ума мысль, каким образом "Избранный сможет покончить со всеми крестражами" и остаться после этого в состоянии, пригодном для побеждания Сами-Знаете-Кого.

— А сейчас меня ждут дела — так что до встречи через неделю, Роберт!

— До встречи, господин министр, — вежливо попрощался Бобби.

...Им суждено было встретиться во второй раз гораздо раньше, чем через неделю.

... Отвлечемся от этого мрачного разговора, читатель.

Скажите, бывали ли Вы когда-нибудь в Лютном переулке? Нет? И правильно, что нет, это очень опасное место.

Но вряд ли Вас удивит, что в Лондоне есть места и похуже Лютного переулка. Лютный переулок — всего лишь один из адресов тайного мира любителей Темнейшей магии. И не худший из адресов, раз о нем разрешено рассказывать в книгах детям!

Мы отправимся по адресу грраздо худшему, чем Лютный переулок. В этом квартале ходили с оглядкой даже те, кто жил здесь постоянно...

Этот квартал был голубой мечтой любого ученого и книжного коллекционера по теме черной магии, ибо здесь находился огромный рынок самых опасных и запрещенных в Британии книг.

По большому счету, этому рынку позавидовали бы даже архивы Отдела Тайн Министерства магии, которые так нахваливал Кингсли Шеклбот.

Ха, лучше бы он побывал здесь...

Но его здесь нет. Мы посетим злачное местоЮ чтобы найти кое-кого другого.

Мы заметим в толпе посетителей чернокнижного рынка фигуру Мундунгуса Флетчера, он торгуется у одного из прилавков. У Мундунгуса в руках мы увидим целую пачку книг.

Но Мундунгуса увидели не мы одни.

Когда Флетчер уже расплачивался, из толпы выскочила высокая темная фигура и схватила Флетчера за грудки, не давая ему уйти:

— На два слова, Мунди.

Флетчер попытался вырваться, но фигура только засмеялась.

— Мунди, я хочу только поговорить. Только поговорить, никакого насилия, могу даже дать Непреложную клятву!

— Давай, — хрипло сказал Мундунгус.

Фигура взмахнула палочкой:

— Клянусь, что я хочу только побеседовать, а затем отпущу тебя.

Флетчер хрюкнул по-прежнему недоверчиво.

— Я действительно хочу только поговорить, Мунди, я не причиню тебе вреда. Я очень долго ждал этого разговора... Тебя, друг мой, нелегко было выследить.

— Что ж, говори, — буркнул Флетчер.

— Не здесь. Отойдем в угол, где потише? Я дал клятву, могу дать и другую, будь же умницей.

— Пошли, а то не отвяжешься от тебя, — просипел Флетчер.

Они зашли за угол, ибо на этом рынке было предусмотрено очень много пустых и темных углов.

Флетчер не снимал руки с волшебной палочки, выжидательно глядя на собеседника.

Фигура в плаще сняла капюшон и начала:

— Меня зовут Сайрус Джагсон, я являюсь правой рукой великого Темного лорда. Я действительно долго ждал этого разговора, мистер Грейнджер.

... Конечно, Бобби не собирался соваться на этот жуткий рынок, но все три кандидата, которых он попросил это сделать для него, отказались с треском. И он еле уговорил Мундунгуса Флетчера дать ему хотя бы на час волос для Оборотного зелья.

Джагсон тем временем вещал:

— Я мечтал встретить Вас много лет, мистер Грейнджер. С тех пор, как мой Лорд ачал поиски шпиона, разгласившего тайну создания армии крестражей, и умника, разгадавшего тайну отряда анимагов, и ученого, создавшего для нашей братии чертовски неприятные заклятия, которые сейчас вовсю используют против нас авроры и орденцы феникса... А с той минуты как мой Лорд узнал, что всё это сделал один человек и что этот человек — Вы, я ночей не сплю, пытаясь встретиться с Вами.

Бобби молча слушал.

— Я не сплю и мой Лорд не спит. Вы создали нам слишком много трудностей, молодой человек. Можете гордиться: сам Темный лорд ночей не спит из-за Вас!

— Я из-за него тоже, — буркнул Бобби.

— О, да Вы шутник, молодой человек. Я рад, что наш разговор протекает в таком ключе — мы с Лордом не смели надеяться на это.

— Вряд ли я оправдаю Ваши надежды, — сказал Бобби.

— Подождите, молодой человек, я еще не кончил. Мы потеряли покой, и мы не знали, что с вами делать. Оставлять такого противника опасно. Мы не можем себе этого позволить. Но Ваши таланты невольно потрясают, а мой Лорд умеет ценить талантливых людей. Вы не оставили нам выбора: придется либо убить, либо переманить Вас на нашу сторону, молодой человек.

— Лучше убейте, — буркнул Бобби.

Джагсон рассмеялся.

— Какой пыл, молодой человек. Отчего же Вы опустили голову? Повторите это прямо мне в лицо!

Бобби уставился Джагсону прямо в глаза и повторил.

Джагсон прервал его небрежным жестом:

— Так я и думал. Вам знакомо слово "легилименция", молодой человек? Ваши слова и мысли расходятся. Право, Вы меня обрадовали. Я не думал, что наша беседа пройдет так легко! Конечно, у Лорда зародилась определенная надежда, когда Вы отказались сотрудничать с министром, он вернулся такой злой, но чтобы всё получилось так просто...

— Я никогда не буду сотрудничать с Вами, — раздельно произнес Бобби.

— Полноте, юноша. Я же вижу, о чем Вы думаете! Я вижу, как Вы разочарованы Хогвартсом и Министерством Шеклбота, как Вы злы на гриффиндорцев, как Вы ненавидите покойного Дамблдора... Редкий был негодяй, вы правы... Вы абсолютно правы, считая, что Вам с ними не по пути и они только загубят Ваши таланты. Как вспомню, что они сделали из Вашего отца, из гениального ученого, простого школьного учителя, так сердце переворачивается!

Мой Лорд умеет ценить таланты. Вас ждет на его службе великая карьера! Эх, что я говорю, сам себе могилу копаю, — вздохнул Джагсон. — Ведь Вы, может быть, займете у Лорда мое место. Он отзывался о Вас с таким восхищением...

— Лучше убейте, — упрямо повторил Бобби.

— Я не требую от Вас ответа немедленно, — доброжелательно сказал Джагсон. Он ничуть не смутился. — Я понимаю, это очень болезненный шаг: так всё изменить... Обдумайте. Я дам Вам свой адрес. Когда надумаете, приходите!

— Вы не боитесь дать мне свой адрес? А если я отнесу его в Министерство? — спросил Бобби.

— Вот видите, не боюсь. А отнесете или нет — вот мы и проверим!

Джагсон всучил Бобби бумажку.

— Держите. Думайте. Если бы Вы знали, как я доволен сегодняшним разговором! Я уверен, что мой Лорд будет доволен тоже. Он мечтал завербовать Вас с тех пор, как Вы обошли его в той истории с Бузинной палочкой и семьей Кэрроу. Нам нужны такие уникальные люди, как Вы! Приходите, и я обещаю даже научить Вас окклюменции.

И сияющий Джагсон аппарировал.

Бобби долго смотрел на карточку Джагсона. Он тоже был доволен разговором.

Предложение Джагсона обучить его окклюменции очень насмешило Бобби — ведь практика только что показала, что он был лучшим окклюментом, чем Джагсон. Джагсон увидел то, что Бобби позволил ему увидеть.

Теперь Бобби интересовало, будет ли Темного Лорда так же легко одурачить, как Джагсона?

— Господин министр, меня завербовали в УпСы.

— Только через мой труп, — сказал Кингсли.

— Вы опоздали. Так что Вам остается только смириться с неизбежным.

Но Министр не собирался сдаваться так быстро:

— Вас спрячут, Вас и Вашу мать, и никаким УпСам вас не найти. Я приступаю к программе вашей защиты немедленно.

— Я сбегу с любой программы защиты, и Вашим людям меня не удержать, — сказал Бобби, — сбегу и вернусь к Темному лорду. И Вы это знаете. Главное же, чего я не понимаю: почему Вы против?

— Вы не понимаете? — усмехнулся Кингсли.

— Простите, сэр. Нет. У вас столько лет не было своего шпиона в логове Пожирателей смерти, Вы от этого очень страдали. Сейчас случай сам подворачивается, а Вы отвергаете…

— А знаете, почему у нас много лет не было такого шпиона? — рявкнул министр. — Извольте, я Вам расскажу. Разумеется, я пытался все это время внедрять своих агентов в стан врага, и всех — всех из них! — раскрывали. И ликвидировали, разумеется.

— Но сейчас другая ситуация, сэр — разве Вы не видите разницу? Сейчас они сами захотели завербовать меня. Они заинтересованы. Сэр, раньше Вы подсовывали им своих людей без их согласия, и они отторгали этих людей. Вы выбирали людей, а Темный лорд не любит, кода выбирают за него. Вы пытались заставить Темного лорда играть по Вашим правилам, но это он диктует правила, а Вам приходится смириться. УпСы пришли ко мне, потому что он послал их! Он выбрал меня сам! Он может принять меня в свой ближний круг, только представьте себе возможности…

— Даже думать не смейте приближаться к Темному лорду! — крикнул министр. — Вам жить надоело?

— У меня всё равно нет выбора, — сказал Бобби. — Как и у Вас. Темный лорд меня выбрал. Ему, знаете ли, не принято отказывать.

— Вы не понимаете, на что соглашаетесь, — сказал министр. — Вы не понимаете, с чем Вам придется столкнуться. Работа разведчика, на которую Вы претендуете, это не магловский комикс. Не воображайте себя бравым агентом 007, который расстраивает все планы противника, спасает всех жертв и выходит невредимым из любого провала. Вы думаете, что поступаете на красивую работу по спасению людей? Что как только господа Пожиратели поделятся с Вами планами по убиению невинных, так Вы передадите предупреждение к нам и всех спасут? Даже не надейтесь. Вы будете стоять в стороне и смотреть, как Темный Лорд совершает преступления — и бездействовать. Если Вам повезет и Вас не заставят участвовать в этом действе, чтобы доказать Вашу лояльность. Вы готовы к этому? Вы способны вынести состояние, что на Ваших глазах готовится преступление, но Вы не будете пытаться мешать ему и все жертвы заранее обречены?

Люди Темного лорда будут за Вами будут следить — в первое время непрерывно. Главным образом за тем, какой процент дел, порученных Вам, срывается. И Вас будут проверять, специально провоцировать, чтобы Вы себя выдали, не сомневайтесь.

— Я знаю, что 90 процентов акций Пожирателей провалить нельзя, — сказал Бобби. — Я знаю, что 90 из ста людей, которые обречены Пожирателями на смерть, я не спасу. Но меня взяли затем, чтобы спаслись хотя бы оставшиеся десять. А так бы погибли все сто. И спросите любого из этих десяти, что они думают, — они скажут, что дело того стоило.

Кигсли парировал:

— А Вы знаете, сколькие из этих девяноста погибнут на Ваших глазах? Вы знаете, что на Вас будут смотреть в эти минуты, чтобы проверить, не выдадите ли Вы себя, наблюдая пытки и смерть? Людей будут мучить и убивать на Ваших глазах, Вы способны это выдержать?

— Я должен это выдержать, — сказал Бобби.

— Вы школьник, несовершеннолетний. Вы ничего никому не должны. И поверьте, что это зрелище Вам не по зубам, люди постарше Вас ломались.

Бобби возразил:

— Возможно, что я сломаюсь. Но сломаюсь — значит, сломаюсь, однако перед этим дайте мне попробовать.

— Вы понимаете, что они захотят проверить Вас в бою? — спросил министр. — Вас пошлют на задание. Вас пошлют на бой против нашего Министерства, или против Ордена феникса, или мирного населения... на одну из устрашительных акций. И если Вы постоянно будете промахиваться, а все Ваши заклятия случайно будут попадать мимо цели — а хуже того, в своих…

— Они будут попадать по назначению, — холодно сказал Бобби. — У меня репутация снайпера, я ею дорожу. Не собираюсь ее портить.

— Вас заставят применять Непростительные.

— Да пожалуйста. Могу дать Вам заранее список членов Ордена и сотрудников Министерства, для которых я и Авады не пожалею.

Министр возвел очи к небу.

— Думайте иногда, что говорите!

— Я убивал уже, сэр. Один раз, — сказал Бобби.

— И что?

— Мне это понравилось.

Кингсли помолчал и перевел разговор на другую тему:

— Роберт, если Вас разоблачат, Ваша смерть будет такой страшной, что даже палачам потом будут сниться кошмары.

— Интересно, Темному лорду снятся кошмары? — философски спросил Бобби.

— Что я скажу Вашей матери?

— Лучше скажите сами себе: откуда Пожиратели узнали, что я встречался с вами и отказался сотрудничать с Министерством? Почему УпСы знают, что Вы вернулись в Министерство очень злой? Или что это я выдал аврорату тайну превращения слуг Его Темнейшества в крестражи и анимагов, а боевые заклинания, которые авроры используют на заданиях, тоже мои. Кажется, первое задание на посту Вашего шпиона я выполнил — у Вас в аврорате кто-то шпионит на Лорда. Проверьте это, сэр.

Министр покачал головой:

— Не надейтесь, что я приму Вас, Роберт.

— Меня уже приняли, без Вашего согласия. И поэтому Вы сердитесь и упрямитесь.

Министр что-то решал... Затем поднял глаза и спросил, словно желая выдать некую тайну:

— Роберт, возможно, у меня есть веские основания для отказа? Печальный опыт? Откуда, по-Вашему, я столь подробно осведомлен о тяготах жизни двойного агента?

— У Вас уже такое было? — догадался Бобби. — Что Пожиратели кого-то завербовали, и Вы согласились, но его разоблачили?

Министр быстро возразил:

— Его не разоблачили. Гораздо хуже. Он продержался два месяца — и его психика отказала. Он слишком многое видел. Мысли о людях, которых он не спас, не оставляли его. Он заболел.

— Сейчас он в больнице Святого Мунго?

— К счастью, он выздоравливает. Он выписан из стационара и на данный момент находится в статусе приходящего пациента. Запомните, Роберт: он был совершеннолетним, взрослым, здоровым и полным решимости помочь Ордену молодым человеком.

— Перси Уизли? — выдохнул Бобби, которого осенила очередная идея.

Министр вздрогнул:

— Откуда Вы знаете?.. Нет, я сказал глупость. Вы не могли этого знать. Вы догадались.

— Как видите, я догадливый, — усмехнулся Бобби.

— Когда же Вы догадались... позвольте... Вы догадались этим летом, когда работали в Институте фармацевтики? Вы подслушали, какие Перси Уизли принимает лекарства. Давно пора отрезать язык всем этим болтливым кумушкам из Института! — прорычал министр.

— От всей души с Вами согласен, — сказал Бобби. — В Институте работают очень милые дамы.

— Роберт, я не могу Вам позволить того, о чем Вы просите. Не могу, — сказал министр.

— Перси Уизли продержался два месяца, — сказал Бобби. — Вряд ли я слабее Перси Уизли.

— Ваше безрассудство достойно Гриффиндора, — сердито буркнул Кингсли.

Разговор явно зашел в тупик.

Висящий на стене портрет бывшего директора Хогвартса Эдварда Эверарда выразительно кашлянул.

— Ваша аудиенция закончена, — отрывисто бросил министр.

Сердце Бобби упало... Но он заметил, что портрет на стене упорно делает знаки. Министр скривился, потому что заметил это тоже.

— Чего Вы хотели, Эдвард?

Портрет повторил несколько жестов. Бобби подумал, что это бессловесный язык, которым Министры магии издавна общаются со своими предшественниками на картинах и смысл этих жестов Министр знает наизусть. Они переговаривались таким образом уже не в первый раз.

— Я понял, — сухо сказал министр. — Вы хотите, чтобы я временн удалил отсюда молодого человека и уделил Вам пять минут... Хорошо. Сейчас я Вас выслушаю... Роберт, Ваша аудиенция пока не закончена, выйдите... Но не уходите. Подождите под дверью. Я Вас вызову.

— Да, сэр.

Бобби вышел, затворил дверь и подождал, слушая, как спорят громкие раздраженные голоса.

Десять минут спустя министр его вызвал повторно. Вид у него был нерадостный.

— Роберт, относительно Вашей просьбы: я передумал. Я согласен. Считайте, что я Вас принял... Пока, — неохотно произнес Кингсли. — Но учтите, что при первой же возможности...

— Я понимаю, — горячо заверил Бобби. — Я очень благодарен Вам, сэр...

— Не мне. Я бы никогда в жизни не допустил этого безобразия, — отрезал министр. — А теперь — вон.

Бобби подумал, что портрет Эдварда Эверарда здорово промыл мозги Шеклботу.

Бобби ошибся только в одном: за свое назначение он должен был благодарить не Эдварда Эверарда, а Альбуса Дамблдора.

— Сегодня ко мне приходил министр Шеклбот, — сказала Гермиона Гермиона Грейнджер. — Бобби, я тебя убью.

— Предоставь это Сама-Знаешь-Кому.

Гермиона побледнела.

— Значит, ты всё понимаешь. Тогда объясни мне: зачем?

— Затем, что война идет уже пятьдесят лет. Ваше сопротивление зашло в тупик. Надо что-то делать, — лаконично сказал Бобби. — Меня убеждали с самого детства, что победа близка, Избранный сейчас справится Сама-Знаешь-С-Кем и будет всем счастье, и так далее... Но знаешь, что-то ваш Гарри Поттер всё никак не побеждает Темного Лорда, война затягивается. Я считаю, что Ваше поколение своё отвоевало. Пришла наша очередь.

— Бобби, ты еще школьник.

— А сколько лет было тебе, когда ты начала воевать?

— А сколько лет будет мне, когда ты пойдешь на задание и не вернешься, а мне принесут вместо тебя одну окровавленную палочку? Ты нужен мне живой.

— Ты тоже нужна мне живая, мама, — сказал Бобби. — Ты тоже можешь пойти на задание и не вернуться. Если мы не остановим эту бесконечную войну, так и будет. Все дети членов Ордена феникса это понимают. Нам нельзя сидеть сложа руки и ждать, пока Лорд победится сам собой. Даже такие идиоты, как Уизли и Олливандер, это понимают и пытаются что-то делать!

— А почему ты не можешь делать то, что делают они? Почему тебе нужно непременно стать шпионом?

— Потому что я могу это делать, а они — нет, — сказал Бобби. — Каждый делает то, что может.

— Бобби, ты сам себе отрубаешь голову. Ты веришь Темному лорду? Ты веришь, что он забудет ради тебя всё, что сделал с твоим отцом?

— Это занятный психологический казус, — кивнул Бобби. — Скажи: вот ты никогда не удивлялась, почему старые аристократы доверяют своим домовым эльфам? Когда головы их отцов выставлены отрубленными на лестнице? Я не думаю, что значу для Лорда больше, чем для аристократа значит какой-нибудь домовой эльф. "Отец Дживвзи был шикарным дворецким, жаль, что пришлось его усыпить от старости, но я надеюсь, что теперь его сын Дживвзи будет похож на отца и служить мне так же долго и счастливо."

— Какой ужас, — сказала Гермиона.

— Пока что я нужен Лорду живой, иначе бы он давно убил меня. Способов это сделать было предостаточно. И раз он хочет, чтобы я жил, надо этим пользоваться — пока он не передумал.

— Я не пущу тебя к Темному Лорду.

— Поздно. Мы с ним уже виделись.

Гермиона ахнула.

— Но министр...

— Министр ничего не знает, и ты забудь. Поости, но больше я ничего не могу сказать. Чем меньше вы будете знать, тем больше мне будут доверять: пока что я у Его Темнейшества под полным контролем. Это даже министр понимает. Первое время я не буду передавать ничего, надо ждать, пока контроль за мной не ослабнет.

— Бобби, ты с ума сошел, — прошептала мать.

— Я видел Темного лорда и поэтому я знаю, что пока мне ничего не угрожает. Мы поговорили. Он заинтересовался. Я видел его и понял, что сейчас он не станет меня убивать. Он даже сказал, что гарантирует жизнь мне и тебе — пока что.

— Будьте вы все, слизеринцы, неладны! — воскликнула Гермиона и запустила в стену целый сервиз.

Так прошло несколько месяцев.

— Роберт Грейнджер, — произнесло сидящее на троне зеленое существо.

Стоящий у подножия трона человек поднял глаза:

— Да, мой Лорд?

— Я наблюдаю за тобой в последнее время. Я тобой очень доволен, — изрек Темный Лорд.

— Зелье, которое Вы мне заказали, будет готово завтра, милорд, — поклонился Бобби.

— Я знаю, — доброжелательно промолвил Лорд. — Я знаю, что ты усердно готовишь мои зелья, и я знаю, что за время твоей службы мне ты не выдал аврорам ни одной моей тайны. Все эти месяцы, что мои люди проводили операции, они не попадали в аврорскую засаду. Мне известно, что авроры и орденцы феникса ничего не знали. Меня это обрадовало, как мало что радовало в последнее время. Ничто из доверенного мною тебе не вышло наружу — и я умею это ценить, мой верный Роберт.

— Я считаю, что Вам еще рано судить, милорд, — сказал Бобби.

Лорд засмеялся:

— Что я умею ценить в своих людях, так это искренность. Честный ответ на вопрос, когда я о том спрашиваю, но мои пустоголовые слуги пытаются замолчать его и скрыть от меня — от меня! Я не терплю, когда меня обманывают. Наивные глупцы не понимают, что я всё равно увижу все их тайные мысли, как в открытой книге... Но они воображают, что смогут лгать мне и льстить мне, незаметно от меня думая: "Чтоб ты сдох!" — о простаки! Я вижу их ничтожные хитрости насквозь. Только ты всегда говоришь мне правду. Ты не скрываешь свое недовольство моими решниями, ты споришь со мной... Твой отец был таким же.

С ним можно было поговорить, не то что с этими запуганными рабами... Я надеюсь, ты займешь при мне его место, Роберт.

Бобби поклонился и промолчал.

— Я прощаю тебе твою дерзость, но на будущее запомни, прежде чем советовать мне положиться на свои мудрые суждения вместо моих, разумеется, поспешных и необдуманных!

— Простите, мой Лорд, — вспыхнул Бобби.

Волдеморт продолжал:

— Позволь мне самому распоряжаться своим мнением и решать, какие выводы преждевременные, а какие нет. Я вынес решение в отношении тебя, которое ты потрудишься выслушать! Я очень доволен тобой и считаю, что ты заслужил мое доверие... И заслужил возвышение. То самое, о котором ты давно мечтаешь.

— О чем я мечтаю, милорд? — переспросил Бобби.

Лорд усмехнулся:

— О наивный юноша, о чем я только что поведал тебе? Не забывай, что твои мысли раскрыты передо мной, как открытая книга. Мне ведомо, что с первой минуты, как ты появился здесь, ты мечтаешь о Темной метке. Ты жаждешь войти в мой ближний круг больше всего на свете.

Бобби открыл рот, чтобы возразить, — и на ходу передумал.

— Вы правы, милорд.

— Ты очень смел, — дружелюбно ответил Лорд. — Весь в отца. Я знаю, чего ты хочешь больше всего. И я ценю, что ты так высоко ставишь меня и ценишь мое внимание. Я думаю, что пришло время вознаградить тебя.

— Я считаю, что Вы слишком доверяете мне, милорд, — сказал Бобби. — И я ... не уверен, что хочу сейчас стать Пожирателем смерти. Я еще не готов. Вы слишком щедры для меня.

Лорд посмотрел на него:

— Да, я вижу тень сомнения... Как интересно... Ты считаешь Пожирателей смерти невыгодной партией?

— Я с детства наслышан о Пожирателях смерти, и слухи мне не понравились, — сказал Бобби. — Я наблюдаю за ними у Вас, и они не нравятся мне воочию. Как Вы и сказали, это стадо перепуганных рабов. Я не хочу быть таким.

— Да, в твоем мозгу промелькнуло даже слово "домовой эльф"... Ты считаешь Пожирателей смерти домовыми эльфама? Как интересно.

— Я считаю их рабами, — сказал Бобби.

— Твой отец не был мне рабом, напротив: он был моим советником... почти моим учеником. Знай об этом. И ты будешь таким же.

Бобби молчал, ловя каждое слово своего хозяина.

— Я открою тебе тайну: не только у тебя, мой мальчик, но и меня на самом деле нет выбора, — усмехнулся Темный лорд. — Мой болтливый слуга Джагсон успел проговориться тебе, что я не могу спать спокойно, пока знал, что ты действуешь против меня? Ты знаешь себе цену, Роберт. Ты знаешь, что ты сильный маг, я не видел подобных тебе уже многие годы... Ты немногим уступаешь по силе мне самому, но ты слишком молод, чтобы понять это, Роберт.

Пройдет время, и ты, возможно, станешь даже сильнее меня. Мы могли бы править миром вместе.

Я давно ищу ученика, преемника... Я понял, что нашел искомое, как только увидел тебя.

Ты великий Темный маг...

Никто и никогда не говорил Бобби столько комплиментов. Он сиял от удовольствия и не скрывал этого.

— И я дарю тебе свою Метку, — продолжал Волдеморт, — я налагаю ее на тебя не в знак рабства, а в знак высшего доверия. Высшей нерушимой связи между нами.

Гордись этой Меткой, как гордился ею твой отец.

И пусть остальные думают, что теперь ты стал моим рабом, но мы-то будем знать: этой Меткой я помечаю тебя как равного себе.

Бобби поднял глаза на Волдеморта.

— Открой мне твое левое плечо, мальчик, — сказал Лорд и поднял свою палочку.

Бобби опустился на колено и обнажил предплечье. Волдеморт коснулся его руки волшебной палочкой. С палочки сорвалась каленая, как железо, огненная струя, впечатываясь в покрасневшую кожу.

Так Темный Лорд отметил Бобби Грейнджера, рожденного теми, кто трижды бросил ему вызов, рожденного на исходе седьмого месяца.

Волдеморт опустил палочку — на дымящемся обожженном плече Избранного им стояла теперь Темная метка.

Темный лорд кивнул, довольный.

Бобби даже не шелохнулся.

«БОББИ!!

Видишь, я и анимашки освоила. Полчаса убила. Интернет — страшная вещь!

02.01.2015 »

Зачем люди хранят старые письма, скажите? Вы не знаете?

... Роберт Грейнджер оторвал глаза от экрана, на котором висело старое письмо Лили. На самом деле он работал в другой программе, но время от времени таймер автоматически переключался на «картинки», чтобы он сделал передышку. Картинками Роберт установил — сами-видели-что.

Он молча смотрел, как вверх, за край строки, не уставая улетают маленькие сердечки. Куда-то далеко, в потерянное розовое детство… Как на игру пламени в камине, на полет сердечек он мог смотреть бесконечно.

Таймер отщелкнул положенные пять минут и вернулся к прежней программе: к расчету компонентов алхимического зелья.

Этой программой Роберт занимался уже второй месяц, и она не шла.

Бобби посмотрел на присоединенную к компьютеру сложную композицию колб и алхимических приборов. Результат они выдавали неутешительный.

Зелье называлось кодовым словом «Жидкая Амброзия» и было составной частью операции «Криспинов день».

Если верить Кингсли Шеклботу, над этим зельем параллельно работали два отдела Министерства, они регулярно обменивались с Бобби результатами. (Вернее, их отсутствием.)

Амброзией это зелье точно не было. Это был смертельный яд, не оставляющий жертве ни единого шанса на выживание, а суть задачи была в том, чтобы жертва после этого яда выжила.

Пока даже многотерпеливый магловский компьютер не знал, как это сделать.

Для зелья испробовали бесчисленные комбинации веществ и заклинаний, каждый раз получали очередной отказ и комбинировали снова…

Кажется, за этим прелестным занятием им предстояло провести всю зиму…

Компьютер отщелкнул полчаса работы и вернулся к сердечкам.

Бобби откинулся на кресле и закрыл глаза.

Мерлин, как же он устал…

Британию одела волшебная зима, и она внушила людям новые надежды, нашептывала им дивные сказки.

Это была зима, когда Волдеморт верил, что Хогвартс будет подан ему на блюдечке с золотой каемочкой, а Министр магии верил, что все планы Волдеморта ему раскроются.

Это была зима, когда Бобби как тень следовал за своим зеленоликим хозяином, вбирая в память каждый жест, каждое движение Лорда Волдеморта. Запоминая, как Волдеморт обычно себя ведет, как реагирует на то/иное действие, как дерется, как нападает, как защищается. Какие заклинания использует и с какой силой. Какой магией владеет и какой — нет.

Бобби собирал в уме огромный банк данных про Темного Лорда, и дальней целью его было предугадать стратегию Темного Лорда в бою и в возможном поединке, разыгрывал поведение своего хозяина словно шахматную партию и проигрывал многие комбинации.

Этой зимой Темный Лорд учил своего нового советника сильнейшим заклинаниям и убийственным трюкам.

Он верил, что весной Бобби сдаст ему Хогвартс.

Этой зимой Гарри Поттер верил, что знает разгадку ребуса, над которым бьются лучшие умы Министерства. Необыкновенный крестраж, который нельзя уничтожить никаким известным науке способом и даже нельзя поразить мечом Гриффиндора, — его надо предать мечу Слизерина!

Гарри уточнил у профессора Углука, и тот подтвердил, что меч Слизерина тоже может уничтожать крестражи.

Когда Гарри выложил свои соображения министру, министр просто отмахнулся от него. А затем, выпроводив Золотого Мальчика, в сердцах сказал портрету Эдварда Эверарда, что он очень хочет обернуться собакой, встать на задние лапы и хорошенько повыть!

Этой зимой Сивилла Трелони рассказывала всем желающим и на каждом уроке, что карты и чаинки предвещают смерть Сами-Знаете-Кого еще до конца учебного года. И людям так хотелось в это верить, что радостным предсказаниям Сивиллы дали первый разворот в «Ежедневном пророке», а интервью у нее взяла Рита Скитер.

Маленькую лепту внес в статью и профессор Флоренц. Мисс Скитер спросила его в качестве коллеги Сивиллы Трелони, что он думает по поводу ее последих предсказаний, и Флоренц заявил, что наука кентавров предположения Сивиллы полностью подтверждает. Совсем недавно Совет старейшин кентавров смотрел на небо и толковал сигналы звезд, и Совет пришел к выводу, что конец войны близок.

Такие утешительные сказки нашептывала людям волшебная зима, первая зима перед Победой.

Лили Поттер не нравилась эта волшебная зима.

Зима меняла людей, и ей не нравилось, что Роберт Грейнджер изменился.

С одной стороны, подземелья Слизерина умели хранить свои тайны; туда раз и навсегда была заказана дорога главному кляузнику Хогвартса Пивзу (за что студенты Слизерина, наслышанные от других факультетов о «подвигах» Пивза, оставались вечно благодарны Кровавому Барону); тамошними обитателями считалось не принятым выдавать своих. Но были еще привидения, портреты и домовые эльфы; за всем не уследишь.

Так что Хогвартс был в курсе, что бывший примерный ученик Бобби Грейнджер после уроков может на сутки исчезнуть, ночует в школе через раз и возвращается с таким лицом, что не хочется его ни о чем спрашивать.

Изменилось всё: и выражение его лица, и походка, и манеры, и поведение.

Грейнджер и раньше вел себя взрослее всех, он же на каникулах после 6-го курса работал, как взрослый, пока они отдыхали. Но сейчас он слишком повзрослел. Одноклассники готовы были обращаться к нему на вы. Даже учителей он заставил вести себя с ним как с равным.

Лили Поттер не могла не заметить всех этих новостей, потому что ежедневно видела Бобби в Хогвартсе. Этот гигантский замок был слишком мал для них двоих, они постоянно где-нибудь сталкивались, хотя мечтали больше никогда не видеть друг друга. Увы. Только не в Хогвартсе!

Кроме того, ползли слухи, они были у всех на устах. О них постоянно болтал Фред и его друзья. Они высказывали догадки одна безумнее другой.

Упоминались слова «Сам-Знаешь-Кто» и «Пожиратель смерти».

Лили уже почти год как не общалась с Бобби, но теперь стала поглядывать на стол Слизерина в обеденный перерыв, и искать Бобби на переменах и в библиотеке.

Выводы Лили были тревожными.

Потом кто-то намекнул, что когда ребята хвастаются своими первыми любовными похождениями, наполовину выдуманными — но таковы все победы подростков в этом возрасте, — Бобби, бывает, усмехается совсем по-взрослому, как усмехаются, заслышав детские рассказы, родители и учителя.

Лили, конечно, давно порвала с Бобби, и ей было безразлично, остался ли он ей верен, но всё-таки не верилось: неужели он настолько повзрослел? Когда он успел? И кто у него есть, она взрослая? Она слизеринка?

Бобби выглядел настолько отдалившимся, что только гаснущая уверенность Лили, что он по-прежнему хорошо к ней относится, помогала продолжать расследование. Иначе бы она боялась к Бобби подойти.

Бобби явно во что-то вляпался. У него были большие проблемы.

Лили была смелой девочкой, настоящей гриффиндоркой, и она решилась рискнуть.

Расписание работ в школьной лаборатории Лили еще помнила наизусть; у дверей лаборатории ей стало страшно, но она уверила себя, что Бобби никогда не причинит ей вред.

Она решила распахнуть дверь, и зайти, и … робко постучала.

Дверь отворил Грейнджер. Кто еще, если он всегда работал один.

— Лили?

Он непроницаемым взглядом посмотрел на Лили и замолчал.

— Какая неожиданность…

А раньше он бы заговорил совсем не так, пригласил ее…

— Что Вы хотели: какой-нибудь рецепт? Давайте его, я сделаю. Или Вы ждете профессора Слагхорна? Он подойдет через полчаса.

Он обращался к Лили на Вы…

Лили решила прямо спросить: «Бобби, что с тобой происходит?» — и поняла, что язык не поворачивается назвать его как прежде, «Бобби».

— Роберт… Что случилось?

Он посмотрел на Лили, и Лили поняла, что абсолютно не представляет, о чем он думает. А раньше она это чувствовала... Она потеряла способность понимать его без слов.

И тут он спросил:

— В каком смысле "что случилось" — то есть, что со мной случилось?

— Да, — радостно подтвердила Лили.

Тут Бобби опять замолчал и о чем-то задумался…

После паузы он сказал:

— Мы больше не друзья. Тебе незачем обо мне беспокоиться.

— Знаешь что, лучше перестань говорить глупости! — вспылила Лили. — Мы больше не пара, но дружба тут ни при чем! Я вижу, что тебе нужна помощь, и ты думаешь, что я буду сидеть сложа руки?

— Вот что значит настоящий друг. Настоящий друг с Гриффиндора — это сокровище и это друг навсегда, — сказал Бобби, словно процитировал. — Ну что ж. Спасибо, что пришла, Лили. Это было очень смело. И еще раз спасибо, что побеспокоилась. Я очень признателен... И я отвечаю: во-первых, не беспокойся. У меня все в порядке. Мне ничья помощь не нужна. И во-вторых. Можешь сюда не ходить. Ты мне больше ничем не обязана...

— Бобби, во что ты вляпался? Что происходит?

— ... а в-третьих, — продолжал Бобби спокойно, — тепеь тебе лучше уйти. Будь здорова.

— А я не уйду! Ты не сможешь меня просто взять и выставить! Я еще раз приду! Я буду приходить, пока ты не признаешься! — вспылила Лили.

— Лили, тебе правда лучше сейчас уйти. И лучше меня бросить. Поверь мне, это совет от бывшего друга, — усмехнулся Бобби.

— С тобой что-то не так! — крикнула Лили. — Как я могу тебя бросить? Я же вижу, что тебе плохо!

— Лили, уходи. И не доставляй удовольствие случайным зевакам, которые порадуются, что мы выясняем отношения скандалом на весь коридор, — сказал Бобби.

— Бобби, ты никогда так не разговаривал со мной! Что случилось?

— Лили, а тебе лучше не общаться со мной. Для тебя это может быть смертельно опасно. Я теперь опасный знакомый, — усмехнулся Бобби. — Если тебя увидят здесь со мной, ты можешь серьезно пострадать. Так что, будь добра, уходи.

Бобби отступил назад в лабораторию и стал закрывать дверь. Упрямая Лили ловко подсунула в щель ногу.

«Я не уйду, так просто ты от меня не отделаешься!» — говорил ее взгляд.

Бобби оставил дверь и задумался. Лили почувствовала, что он снова странно смотрит — как в начале разговора, когдла он посмотрел сквозь нее... Лили кольнуло дурное предчувствие. Что это значит, почему он сдался, без боя уступив ей дверь? Бобби никогда так легко не сдается. Что он задумал?

Тем временем Бобби странно усмехнулся — он принял решение. Быстро оглядел пустой коридор; затем молча закатал левый рукав мантии и показал Лили левое плечо. Он с той же странной миной смотрел, как Лили меняется в лице.

Потом Лили тихо сказала что-то вроде «нет» и «не может быть».

Лили умоляюще посмотрела Бобби в лицо, но Бобби, разбивая все сомнения, кивнул. Даже дважды.

Затем он ловко и бережно, как взрослый — маленькую девочку, выставил Лили за дверь и закрыл ее у Лили перед носом.

Полчаса спустя Бобби по срочному вызову стоял перед лицом Миистра магии и имел такую выволочку, которая решительно показывала, как дорого может обойтись начинающему шпиону его сомнительная шалость.

Министр Шеклбот был в ярости:

— Какого тролля я стал Вам доверять! Что теперь предлагаете делать?!

Бобби смиренно принял справедливую критику:

— Я всё обдумал, сэр. Я заколдую Метку так, что она станет невидимой, так что смогу всем в школе показывать чистую руку, а на вопросы отвечу, что неудачно пошутил.

— Это точно: пошутили Вы неудачно, — отрезал министр. — Я не ослышался, Вы собрались вернуться в школу? Да Вас толпа линчует еще у входа. Нет, ну о чем Вы все-таки думали, когда предъявляли свою Черную Метку мисс Поттер?! Ни о чем, конечно! Решили покрасоваться!

— Какая толпа линчует меня у входа? — переспросил Бобби.

— Ага: Вы, разумеется, не подумали, что нельзя безнаказанно показывать в Хогвартсе Черную метку? Вы думали, это сойдет Вам с рук? Вы рискуете нарваться на разъяренную толпу, жаждущую Вашей крови! Вы представляете, у скольких учеников родственники пострадали от действий Пожирателей смерти? А у учителей? Сколько людей имеют зуб против них и будут счастливы расквитаться, когда им представится подходящий случай — а Вы дали им идеальный повод. Пожратель смерти в Хогвартсе!

— Целая толпа? — снова спросил Бобби.

— Вы не ожидали этого? Вы не думали, что о Вас узнает целая толпа? Получайте результат: Вы ни о чем не думали, мисс Поттер тоже ни о чем не думала — и вот итог. Рыдающую мисс Поттер, разумеется, окружили друзья и родные и разумеется, спросили о причине ее расстройства. Бедная девушка не могла не облегчить душу перед ними. А друзей и родных у мисс Поттер достаточно много. Теперь вся школа знает.

Министр насмешливо оглядел взволнованного Бобби.

— А Вы ждали, что мисс Поттер промолчит о такой волнующей находке и запечатает тайну в своем сердце?

— Нет, я просто учусь. Учусь на своих ошибках, — тихо сказал Бобби.

— Ну, так Вы научились. Поздравьте себя: полшколы жаждет Вашей крови, пока вторые полшколы считают Вас героем и двойным агентом, заступившим на место своего отца. Последние желают Вам удачно запудривать мозги Темном Лорду и служить Ордену феникса. Просветите меня, какая половина хуже?!

— С Темным Лордом я разберусь сам. Я скажу ему, что хотел узнать реакцию школы на демонстрацию Черной метки, ведь ее так давно там не видели. Надеялся выманить таким образом признание у его новых тайных поклонников.

Министр вздохнул:

— Так как я не могу применить Обливиэйт к целой школе, то выкручивайтесь как угодно. Как умеете. Полный провал... Но Вы не виноваты. Нет, виноват только я сам: доверился безрассудному подростку!

Министр снова вздохнул и отпустил Бобби:

— Ну что ж, идите к Лорду, возвращатесь в школу или куда хотите! Ко всем троллям! Идите "учитесь" дальше. А впрочем… Стойте. Как продвигается проект «Амброзия»?

— Пока никак, — сказал Бобби.

— Значит, так. Слушайте. Возможно, что этот проект уже не имеет решающего значения. Вы, конечно, по-прежнему отказываетесь назвать имя крестража?

Бобби кивнул.

— Ну, это Ваше дело, Роберт. Только знайте, что профессор Дамблдор оказался более разговорчивым. Я всё знаю.

— Даже так, — сказал Бобби.

— Вы можете как угодно относиться к профессору Дамблдору, но даже Вы не сможете отрицать, что он принимает близко к сердцу интересы Гарри Поттера. Подумайте: зачем бы он стал раскрывать такую тайну, если она повредит Гарри? Профессор Дамблдор заверил меня, что Гарри Поттеру ничего не угрожает. И очень удивился, что Вы, будучи алхимиком, не догадались об этом. У Темного лорда и у Гарри Поттера общая кровь, общая душа и неразрывная связь магии. Лорд возродился на крови Гарри, на охранных чарах его матери. Пока Лорд жив, Гарри ничего не угрожает. Он вынудил Гарри жить, пока жив он сам.

Бобби задумался:

— Общая кровь, в которой растворены чары его матери… Правдоподобно. В этом что-то есть.

— Вы считаете, что невероятная неуязвимость Гарри Поттера происходит из магии крестража, и я не буду этого отрицать. Но сильная защита была у него и раньше. Вспомните, как он стал крестражем! Авада отскочила от него. Охранная магия уже спасла ему жизнь, она втянула в себя часть души Темного лорда. Благодаря жертвенной магии своей матери Гарри Поттер победил смерть, а крестражем он тогда еще не был. У Гарри и сейчас огромные шансы на выживание.

— Возможно.

— Значит, дальнейшее развитие плана зависит только от Вас. Конкретно — когда Вы закончите работу над «Амброзией». Как только закончите, мы сможем объявлять «Криспинов день». Но если Вы не закончите "Амброзию" к весне — мы всё равно объявим "Криспинов день" и обойдемся без нее. Так считает Дамблдор. Как видите, Дамблдор полагает, что выжить Гарри Поттеру вполне возможно.

— Его молитвами, — сказал Бобби.

Оставшись в одиночестве, Кингсли от души выругался.

Ему как никогда нужен был участливый собеседник, которому можно излить душу.

Обернушись к портрету Эдварда Эверарда, он заговорил:

— Все мы: и Дамблдор, и Темный лорд, и я — совершаем одни и те же ошибки. Мы считаем себя повелителями мира, ворочаем армиями, строим стратегические планы… И всё летит троллю под хвост, потому что судьба мира оказывается в руках неуправляемого обиженного подростка, которому отказала девушка!

Каким чудесным человеком был Гарри Поттер: его никакая девушка не сбила бы с пути долга. Какой это был идеальный исполнитель: прилежный, послушный советам, ответственный…

— Я рад, министр, что Вы оценили трудности работы Альбуса Дамблдора, — сказал портрет Эверарда. — Иметь дело с закомплексованными подростками — это ужасно. Могу Вам очень посочувствовать.

— Лучше молитесь, чтобы мы и вправду добрались до победы над Сами-Знаете-Кем!

— Пророчество гласит вполне определенно, — возразил портрет.

— Как мне надоели все ваши пророчества! Скажите, Эдвард: как могли столь просвещенные люди, как Дамблдор и Темный Лорд, быть такими суеверными?!

— Это пророчество — не сплетня, а реальный факт. Оно подтвердилось из двух независимых источников, — сказал портрет. — Пророчество получили еще кентавры и гоблины.

— Только кентавров и гоблинов мне не хватало для полного счастья! — вспылил министр.

Криспинов день празднуется в конце октября. Вы не удивлены, что он может случиться весной, дорогие читатели?

Удивлены?

Правильно. «Криспинов день» — это не календарная дата. Для нас это кодовое название спецоперации Министерства магии, совместной операции аврората и Ордена феникса, и именно под прозвищем Криспинова дня она войдет в учебники истории.

Вот так Криспинов день случился в конце апреля, но случился-то он у магов, а у магов каких только чудес не бывает!

"Криспинов день" случился, когда зимний скандал с Черной меткой, которую (якобы) Бобби Грейнджер показывал своей Лили, давно замяли.

Бобби не линчевали при входе в школу, и на том спасибо!

Он утешался, то урок подействовал и Лили больше не пыталась увидеться с ним.

Ученый Кот признает, что скандал замяли с трудом. Хогвартс так и остался разделенным на две половины: ту, что поверила, будто Бобби просто пошутил, а его Метка была поддельной, а ту, что не поверила.

Фред Уизли принадлежал к тем, кто не поверил. Лили Поттер с большим трудом удержала своего жениха и его друзей от попыток линчевать подлого Пожирателя смерти. Только время заставило их утихнуть.

Слизеринцы Монтегю и Флеминг при встречах с Бобби, наоборот, насвистывали знаменитую мелодию "Миссия невыполнима" Монти Нормана.

И раз мы обратились к слизеринцам, то надо сказать, что Темный лорд посчитал шутку Бобби очень удачной. После нее два ученика выразили желание принять Метку, и если Бобби убедил своего хозяина пока не инициировать их, то только вследствие своего юного возраста. Лорд согласился с Бобби, что прежний опыт школьников-Позжирателей был весьма печален и поэтому надо дать детям закончить Хогвартс.

Лорд был очень заинтересован в новых приспешниках: этой зимой его снова накрыла полоса неудач, такое бывает. Неудачных операций стало больше, чем раньше, и несколько ценных слуг попалось в лапы авроров. Лорд не унывал: в его долгой жизни черные полосы встречались не один раз, и рано или поздно они сменялись белыми. Он полностью доверял своему новому советнику Роберту Грейнджеру и заверял его, что скоро неприятности закончатся. Они еще завоюют мир.

Главное, что план всей его жизни: завладеть Хогвартсом и заполучить Гарри Поттера — исполнялся безупречно. Темный Лорд приготовил для Гарри особую встречу — торжественную, с музыкой. И с сюрпризом, который обещался приготовить Бобби. Собственно, Лорд не начинал претворять в жизнь свои грандиозные планы только потому, что ждал, когда же обещанный сюрприз будет готов.

…Было три часа ночи. Час, когда все нормальные волшебники спят, но таинственное древнее Сообщество Ненормальных бодрствует, потому что… Нет, нормальные люди не в состоянии это «потому» понять!

Потому что, сказал бы Бобби Грейнджер, я делаю эксперимент.

Потому что, сказал бы Невилл Лонгботтом, мне только три часа назад пришла в голову идея проверить свойства корня бурого зева, и я должен успеть записать ее сейчас, а утром можно и забыть.

Потому что, решила бы Луна Лавгуд, находящаяся в этот момент в далекой экспедиции, вот неизвестный науке цветок, которому она только что придумала имя — она назвала его в честь своей покойной мамы, — собрался цвести именно в три часа ночи, и хорошо еще, что видеокамера была включена и его не проморгала.

Потому что, закончил бы Хагрид, никто еще не наблюдал поведение соплохвостов в ночное время. Можно проект составить.

Почему для некоторых безумцев все это важнее ночного сна? Видимо, у них такая магия… Магия, которую миссис Норрис видела несколько лет назад на уроке зельеварения, магия, которая сделала на этот час Бобби Грейнджера почти красивым.

И влюбленным. А все влюбленные любят ночь. Хотя любовь, воплощенная в медном котле с кипящим слабым раствором яда василиска, есть чувство весьма своеобразное.

В лаборатории зелий кипит котел. В нем варится убойный яд, чудовищное по своему составу зелье; оно создавалось медленно в течении долгих месяцев, именно создавалось, и это было новое изобретение Бобби Грейнджера, которому показались недостаточными все существующие яды на свете.

Он выдумал еще один новый яд, самый крепкий и смертоносный из существующих. И сейчас смотрел на него влюбленными глазами. Так проходила в химической мастерской странная любовная сцена.

Зелье зашипело.

Экран компьютера замигал, принтер зашипел и выдал три листа анализа.

Бобби пробежал их глазами и выключил монитор.

Затем Бобби осторожно отлил каплю дымящегося яда на стоящий рядом серебряный прибор. Прибор из Отдела тайн Министерства магии (аналогичный стоял в кабинете директора Хогвартса) тихо зазвенел, из трубочки сверху вышла струйка зеленого дыма. Она неуверенно зазмеилась и раздвоилась.

Бобби глядел на вьющиеся струйки дыма — четко разделенные, четко две! — и был абсолютно счастлив. Яд был готов.

В инструкции к нему будет сказано: «Зелье распознает в объекте две (и более) сущности и направляет нацеленный поражающий удар на ту из них, что является инородной, т.н. крестражем.»

Часы лаборатории пробили три. Отличное время.

Бобби кинул летучий порошок в камин и постучал по нему условным знаком, а когда из камина показалась заспанная голова, произнес:

— «Жидкая амброзия» готова.

Он проделал это два раза. Для двух хозяев.

— Мой папа в аврорате работает, он говорит, авроры сейчас бурно готовятся к спецоперации. Против Сами-Знаете-Кого и УпСов.

— Да, я тоже слышала. Мои предки — в Ордене феникса, там сейчас почти боевая готовность. Разведка донесла, что Сам-Знаешь-Кто на днях собирается напасть на Хогвартс.

— Дался ему Хогвартс! У нас же детская школа, он совсем спятил?

— Это ты спятил. У нас в школе — Гарри Поттер.

В гриффиндорской гостиной испуганно замолчали.

— А я вчера отрабатывал у Филча весь вечер и слышал, что он ворчит. Знаете, о чем он бормотал? Школа готовится к эвакуации. Там всё серьезно, деканы планы эвакуации для своих факультетов отрабатывают, и Витч их лично заверяла. Филч говорит, они готовы начать в любую секунду. Макгонагалл вроде беседовала с министром, и он заверил, что у Сами-Знаете-Кого нет желания нападать на Хогвартс, он только угрожает так, чтобы ему выдали профессора Поттера. Он вроде бы готовился взять не Хогвартс, а Министерство магии. А Макгонагалл возразила: никогда этот маньяк не придерживался планов, его идеи здравым умом непостижимы. У него с детства пунктик насчет Хогвартса, и точка.

— Приехали, — сказал Фред Уизли.

Он встал.

— Значит, Сами-Знаете-Кто собрался напасть на школу, а мы будем трусливо эвакуироваться? Он пойдет убивать профессора Поттера, а мы сдадим его без боя? Ну, гриффиндорцы!

— Фредди, да кто нам позволит остаться в школе? — спросила его однокурсница. — Нас поднимут по приказу, отправят в безопасное место, посадят под надзор Филча и даже слушать ничего не станут.

— А почему мы должны их слушаться? Мы сами себя оставим. Чья школа, наша или как? Разве двадцать лет назад наши предшественники кого-то слушали? Им тоже всё запрещали, а они самоорганизовались и отстояли школу от УпСов!

— Это было здорово, — прошептал Тайгер. — Нам на истории Биннс так об этом рассказывал…

— А чем мы хуже? Нас считают школьниками и не берут в Орден феникса, но наши предки создали Армию Дамблдора! У моего папы до сих пор зачарованная монета сохранилась, он ею гордится. Он мне всегда показывает ее и говорит: вот какими твои старенькие родичи были в детстве.

— У моей мамы тоже монета сохранилась! — крикнул кто-то.

— У моей — тоже…

Фред поднял руки, требуя внимания.

— Я предлагаю следующее: давайте воссоздадим Армию Дамблдора! Давайте вновь созовем Армию, чтобы отстоять школу! Как в прошлый раз, когда мы скинули Снейпа и Кэрроу! Мы Хогвартс врагу не сдадим!

Раздались нестройные аплодисменты, все поскакали с мест.

— Ребята! Кто хочет записаться в Армию Дамблдора? Давайте все сюда!

Армия Дамблодра быстро стала внушительной силой.

За полчаса в нее вступил весь старший курс Гриффиндора.

Одна из новоиспеченных армеек заявила, что у нее сестра на Пуффендуе, но тоже захочет участвовать.

— Это дело, — согласился Фред. — Пусть все желающие смогут записаться, со всех факультетов. Пойдем в Большой зал, кинем клич. Кто отзовется, пусть подходит, мы с Гарри будем их записывать.

— Только малолеток не берем.

— Тоже дело.

Роберт Грейнджер узнал о существовании новой политической силы следующим образом.

Он засиделся в лаборатории, когда за дверью раздались расстроенные голоса, к нему постучали и он впустил теплую компанию профессуры из Слагхорна, Флоренца и Углука.

Декан Слизерина выглядел очень расстроенным.

— Вы не представляете, что сейчас в школе творится, Роберт! Все с ума посходили…

Бобби приподнял одну бровь.

— Если Вам сие неизвестно, то просвещаю, — улыбнулся Флоренц. — В данный момент в Большом зале Хогвартса собралась толпа из горячих юнцов, скандирующих: «Армия Дамблдора снова в строю», «Не отдадим УпСам Хогвартс» и «Ура профессору Поттеру».

— Нормальные лозунги, — хладнокровно сказал Бобби. — Покричат и разойдутся.

— Фурия тоже так считает, — вздохнул Слагхорн. — А я не согласен.

— Видите ли, Фурия не слышала, как милые детки сговаривались украсть у родителей-авроров портключ до ставки Сами-Знаете-Кого и в решительный момент явиться туда на битву за Хогвартс, — усмехнулся Углук.

— Мы, конечно, поставили Витч в известность. Она обещала принять меры…

— Я на своем факультете разберусь, — сказал Флоренц. — Моих героев там насчиталось достаточно.

— Слава Мерлину, моих героев там нет, со слизеринцами обошлось, — заметил Слагхорн.

Флоренц покачал головой:

— Вы подумайте, что это сомнительное везение. Ваши слизеринцы опять отбились от стада.

— Ах, мне уже не до стада, — отмахнулся расстроенный Слагхорн. — Мне бы голову на плечах сохранить.

— Кстати, Роберт, — заметил Флоренц, — они кричали, что шпионам Сами-Знаете-Кого не место в Хогвартсе, и ои сговорились следить за Вами. Они вбили себе в голову, что это Вам Темный лорд поручил доставить ему на заклание профессора Поттера.

— Спасибо, приму к сведению, — коротко кивнул Бобби.

Слагхорн зевнул.

— Однако, не пора ли на боковую?

Коллеги согласились.

Бобби проводил их, выключил светильники и запер лабораторию.

Он слышал, как Флоренц, уходя, выговаривает Слагхорну:

— И всё-таки мы, кентавры, сушим травы совершенно иначе. Кентавры никогда не стали бы сочетать траву трилистника с орлянкой, как у вас, людей, принято. Как-нибудь я расскажу Вам, как кентавры собирают травы …

Бобби сделал вид, что ложится спать. На самом деле он долго смотрел на свою копию Карты мародеров, наблюдая, как шумит Первое собрание Армии Дамблдора в Большом зале.

Наконец, Филч разогнал его.

Бобби подождал еще час, пока не уверился, что все участники подпольного Собрания угомонились и легли спать.

Тогда он выпил зелье Невидимости и тихо вышел из подземелий.

Недолгая карьера шпиона имела те преимущества, что отныне для Бобби закрытых дверей не существовало. Он мог открыть любую дверь и проникнуть в любое помещение Хогвартса. Он знал способы подслушать любой пароль — как и многое другое…

Бобби сверился с Картой и проследовал к объекту назначения — в Башню факультета Гриффиндор. Он спокойно миновал портрет спящей Полной Дамы, прошел через пустую ночную гостиную Гриффиндора и поднялся в спальню для девочек.

Лили Луна спала крепко и счастливо, улыбаясь во сне. Наверное, ей снилось что-то хорошее. Лейбл-медальон с гордой надписью «Армия Дамблдора» Лили не сняла даже на ночь. Он светился на ее шее в мягком свете луны.

Бобби беззвучно направил на медальон палочку и прошептал заклинание.

Потом он несколько секунд молча смотрел на спящую. Лили была прекрасна.

Бобби развернулся и ушел.

Той же ночью он отправился в совятню и написал письмо.

Дежурная сова приняла пергамент и выслушала невероятные инструкции отправителя с полной невозмутимостью. Школьники и не такое заказывали.

Бобби автоматически скормил сове пару лабораторных мышей и вышел из совятни.

Спать.

Канун «Криспинова дня» кончился.

Утро Первого мая 2019 года было теплым и спокойным.

Школьники этим утром, как обычно, спали. Учителя собрались в кабинете директора и ждали начала. Они проснулись сегодня гораздо раньше обычного.

Ученый Кот расскажет вам о секрету, что кое-что уже произошло и поэтому «какого-нибудь события» они ждали зря. Нет, не случилось ничего серьезного или имеющего отношения к срыву «Криспинова дня», будьте спокойны!

Так, детская шалость. Подождите несколько глав, и я опишу Вам ее; имейте терпение, потому что все шалости, как бы интересны они ни были, Ученый Кот откладывает на потом. В первую очередь он расскажет о важном: о событиях "Криспинова дня".

Однако Кот честно предупредает, что некая шалость случилась и поэтому он полагает — в отличие от персонала Хогвартса, пока остающегося в неведении, — что богатое событиями утро «Криспинова дня» уже началось.

Камин в кабинете директора горел зеленым пламенем, он с шести утра был на постоянной связи с офисом Министра магии.

На столе директора Хогвартса лежала связка портключей с пунктом назначения в виде выделенного школе министерского убежища — связка аккуратно подписанных и нумерованных предметов с бирками «Гриффиндор, 1 курс», «Слизерин, 7 курс», «Персонал», «Привидения» и т.д.

Эльфы уже собрали в волшебный контейнер всю лабораторию профессора Слагхорна и заканчивали паковать теплицы Лонгботтома.

Профессор Хагрид с тяжелым сердцем распустил свой зоопарк: дирекция школы сочла, что животные — существа разумные, куда разумнее людей, и поэтому их эвакуировать не надо. Они сами позаботятся о себе.

Учителя молча пили чай и ждали.

Рядом с профессором Поттером сидели его жена и дети — Министерство магии в виде исключения допустило их сюда.

Вдруг профессор Поттер резко выпрямился и сжал подлокотники кресла.

— Папа, — прошептала Лили и зажала себе рот.

Гарри хрипло сказал:

— Он вышел на связь. Он только что говорил со мной.

Макгонагалл склонилась в горящий камин и позвала:

— Кингсли, началось.

Из камина высунулось лицо министра.

— Он сказал, — обращаясь ко всем, продолжал Гарри Поттер, — «Гарри Поттер, я обращаюсь прямо к тебе. Весь этот час я буду ждать тебя в своей ставке. Дотронься до Кубка Тома Реддла за заслуги перед школой, он стоит в Зале славы и мой верный слуга превратил его в портключ. Если по истечении часа ты не придешь, я возьму тебя из Хогвартса силой — и не пощажу в Хогвартсе никого.»

Министр кивнул Макгонагалл:

— Можете начинать эвакуацию.

Все задвигались, деканы встали, разбирая портключи.

Уходя, все они пожимали руку Гарри и желали ему скорой Победы.

Гарри тепло и проникновенно прощался с коллегами.

Семья облепила его и не отпускала. Наконец, маленький Ал Поттер мужественно разжал объятия, отошел и сказал:

— Иди, папа, и сделай этого Лорда.

— Вот у кого правильный настрой! — нравоучительно бросил министр. — Гарри, к чему такая мрачность, Вы же Избранный! Идите и победите наконец этого Лорда, давно пора. А то на Вас смотреть тошно: у Вас такой вид, словно Вы на смерть идете.

Джинни сжала мужа еще крепче.

Гарри обнял ее и детей в последний раз.

Да, его многократно заверяли, что Волдеморт не может его убить, что его охраняет кровь матери и созданная ею защита, что все пророки на свете в один голос сулят победу Избранного над Сами-Знаете-Кем. Но до конца в это Гарри не верил. Трудно было опираться в своей надежде на столь хлипкие домыслы. Домыслы и сплетни — вот и всё, что говорило в его пользу. Ничем не доказанные и не подтвержденные.

А факты говорили обратное. Твердым фактом было то, что он крестраж Темного лорда, и пока этот крестраж не уничтожат, Волдеморта нельзя будет победить.

Твердым фактом было мнение Бобби Грейнджера, которое он высказал в последний раз вчерашнй ночью, что наука не оставляет Гарри Поттеру ни одного шанса, но надежда всё-таки есть, и это надежда на то, что Гарри Поттер до сих пор являлся исключением из всех известных законов науки. Он выживал вопреки науке, мог выжить и на этот раз.

Надо надеяться на лучшее, а готовиться к худшему.

Гарри расцеловал свою семью, вышел в холл Хогвартса (мимо него уже стройными группами проходили ведомые деканами на выход ученики), направился в Зал славы (ему еще смутно показалось, что в холле как-то странно пахнет) — дотронулся до Кубка и аппарировал.

Его аппарация прошла успешно.

Портключ доставил его прямо в тронный зал ставки Темного Лорда, и первый, кого Гарри увидел, был Лорд Волдеморт.

Он восседал на пышном троне в окружении толпы своих слуг.

Он ничуть не изменился с тех пор, как Гарри видел его в последний раз.

— Смотрите все, нам оказал честь своим визитом почетный гость, — сказал Лорд тонким змеиным голосом.

Гарри огляделся. Зал ставки был полон вооруженных до зубов людей в черных плащах и масках. Все они смотрели на него — и чуть ли не смеялись.

Они жаждали поскорее закончить многолетнюю игру в догонялки между своим Лордом и Гарри Поттером — и по-своему они были правы. Игра подошла к концу.

Правда, исход игры Лорд и его люди представляли по-своему, не так, как Гарри Поттер, потому что тронный зал был накрыт празднично. В центре зала стоял наполненный яствами и вином стол, он словно заранее ждал на победный пир счастливых победителей.

Волдеморт сошел с трона и подошел к столу.

Гарри заметил за троном лабораторную установку и котел, над которым валил пар.

— Знай же, что мы умеем встречать почетных гостей, Гарри, — молвил Волдеморт. — Подойди же! Я приглашаю тебя на праздник!

УпСы расступились перед столом, освобождая Гарри почетное место. Гарри подошел.

— Отведай наших яств и отпей наших напитков, — пригласил Лорд. — Ты голоден, дорогой и долгожданный путник, ты устал с дороги! Но мы предусмотрели эту возможность. Знай, что наш верный слуга изготовил питье специально для тебя!

Волдеморт сделал резкий жест в сторону трона. Теперь все видели, что за кипящим котлом следит человек.

Этим человеком был Бобби Грейнджер, и вот он выпрямился; он выглядел очень зловеще в своей черной мантии, с закрывшими бесстрастное лицо темными патлами. Он ничего не выражающими глазами уставился на Гарри.

— Мы сварили это зелье для особого гостя, — тонким голосом сказал Волдеморт. — Только для тебя, Гарри! Отведай же его!

— Смотрите, он уже приготовился к тому, чтобы пить! Он и кубок с собой захватил! — захихикал один из УпСов.

Гарри посмотрел на кубок-портал, который всё еще держал в руке.

— Надо же, мой старый кубок! Как трогательно! — заметил Темный лорд. — Право же, я очень ценю, что ты захватил его с собой, Гарри. Я так давно не видел его… Отпей из этого кубка, мой друг, ибо он всегда приносил мне удачу!

Роберт Грейнджер бесшумно приблизился к Гарри, молча взял кубок из его рук и наполнил кипящим зельем.

Так же бесстрастно он передал кубок Гарри.

Зелье дымилось, кубок по краям оплавился, и этим он почему-то напомнил Гарри давнее зелье, которое готовил Снейп для Римуса Люпина.

Волдеморт тем временем взял со стола свой бокал, наполненный вином.

— Твое здоровье, Гарри! За Победу!

— За Победу! — откликнулся Гарри. — А здоровья тебе, Лорд, не обессудь, не пожелаю!

Лорд рассмеялся.

Гарри храбро осушил кубок.

И мгновенно упал замертво.

Как и предполагал Бобби Грейнджер, яд подействовал сразу и навсегда.

А дальше случилось то, чего ни Бобби, ни кто другой не ждали: вслед за Гарри, выронив свой кубок, упал замертво и Темный Лорд Волдеморт.

... Альбус Дамблдор предполагал, что связь двух великих волшебников — Гарри и Темного лорда — неразрывна, что она касается крови, тела и души и что жизнь одного из них связана с жизнью другого. Дамблдор считал, что Лорд Волдеморт вынудил Гарри жить, пока жив он сам, — но получилось по-другому: что он вынудил себя умереть, потому что умер Гарри Поттер.

Неужели Дамблдор ошибся?

Зелье Жидкая Амброзия, которое войдет в мировую историю как первая попытка создания Антикрестражного зелья, была создана с вполне понятной целью : чтобы уничтожать крестражи.

Она представляла собою чудовищный яд, ибо только с таким составом можно было с уверенностью предполагать, что он пробьет толстую шкуру крестража; он пробивал эту шкуру и сжигал крестраж живьем.

Новаторство автора зелья состояло в том, оболочку крестража яд не трогал. Он вводился в организм, но не активизировался, пока не находил свою ужасную цель. Тогда он начинал действовать. Но, опять же, действовал он избирательно. Он убивал крестраж — и не более того.

Все приборы, протестировавшие яд при Бобби, показывали, что зелье распознает внутри жертвы обе сущности и целенаправленно поражает одну.

Но проблема была в том, что нельзя безнаказанно вливать яд в живой организм. Тем более, такой яд — один экстракт василиска чего стоит.

И с такими ингредиентами оставшийся после избавления от крестража организм мог запросто погибнуть от общей интоксикации. "Нездоровое питье"... Но жаль. Ведь раньше Гарри Поттер травился ядом василиска и выжил. Бобби надеялся, что у профессора Поттера есть шанс.

Оказалось, что шанса нет.

Бобби надеялся на чудо, а оно не случилось.

И оставлять ситуацию в таком виде он не собирался.

Вообще-то он уже начал что-то делать.

Когда Гарри Поттер упал и Темный лорд упал вслед за ним, к лежащей паре бросилась куча народу, их стали щупать и проверять пульс… УпСы сразу закричали, что Поттер мертв, а Лорд — в коме. И нужно с этим что-то делать!

В их глазах уже читалась паника. Поэтому первое, что сделал Бобби, когда Темный лорд упал, было рявкнуть:

— Успокойтесь! Пропустите меня, я врач! —

И УпСы пропустили его к телу, хотя и не сводли с него подозрительных глаз, и вроде бы успокоились.

Бобби проверил "пациентов" лично.

Поттер был как мертвый, и Темный Лорд был как мертвый.

Бобби, правда, нащупал за пазухой Поттера его мантию-невидимку, сразу обрадовавшись, что хоть что-то профессор догадался взять с собой дельного. Но находку мантии Бобби отложил на потом.

— Поттер обезврежен, — доложил Бобби громким голосом. — Повелитель в обмороке. Я думаю, что он скоро очнется. Надо прекратить панику и подождать. Но если Лорд сам не очнется через 10 минут, примем меры.

Все успокоились, а Бобби получил 10 минут на размышление.

Потому что он, в общем-то, соврал.

Гарри Поттер был мертв и лорд Волдеморт был мертв.

И с этим надо было что-то делать — если было надо.

И главное: понять, как это произошло.

Почему умер Поттер?

Прямого убийства не-крестража не было. Его душа сейчас — и еще будет какое-то время — торчать на границе двух миров, и пока что ее можно позвать обратно.

А то, что Темный лорд отправился туда же, куда и Поттер, — это вообще как приятная неожиданность. Ее никто не предусмотрел. Его ведь тоже никто не убивал. Никаких причин ему скончаться не было — но он просто ушел за компанию с Гарри Поттером. У них на двоих оказались феноменально прочные магические связи. Впрочем, существо, погубившее семь восьмых своей души, не отличается крепким здоровьем.

Зато оно отличается практически общим организмом с профессором Поттером, одним на двоих: общая душа, общая кровь, общие мысли… Эта пара как сообщающиеся сосуды, как нитка с иголкой: куда один, туда другой.

Профессор Дамблдор предполагал, что Темный лорд вынудил жить Гарри Поттера, пока жив он сам…

У Бобби родилась безумная мысль это проверить.

Ведь родство состояний Лорда и Гарри только что блестяще подтвердилось.

Он подумал, что может попытаться воскресить Гарри Поттера.

В конце концов, любой уважающий себя черный маг когда-нибудь да займется некромантией. Бобби не собирался быть исключением.

Бобби представил, как на глазах пятидесяти Пожирателей смерти вливает Оживляющее зелье в рот профессора Поттера... Любопытно было бы посмотреть, но он нашел более подходящий вариант.

Профессра Поттера на глазах УпСов ранимировать не стоит.

Зато Темного лорда, в отличие от профессора Поттера, он может откачать под бурное одобрение. Ему в этом даже помогут.

И остается надеяться, что за столько лет сосуществования с Поттером его душа срослась накрепко с душой Гарри, и возвращение одной души потянет за собой другую.

Только откачивать его совершенно не хочется… Ну почему ему всегда приходится принимать такие кошмарные решения?! Этот змий для Поттера — единственный шанс.

Бобби поднял руку, привлекая к себе внимание.

— Полагаю, мы не испортим дела, если изготовим для Повелителя укрепляющий раствор. Мне нужно два добровольных помощника…

Что за судьба у несчастного Лорда — как у Ваньки-встаньки: убивают-оживляют, опять убивают-опять оживляют… Это уже в который раз?

— Мы будем готовить стандартное Оживляющее зелье. На всякий случай, мы сварим полный котел.

(И в любом случае, если дальше предстоит атака авроров и большая бойня, то котел Оживляющего зелья никому не помешает.)

Эйвери уже притащил котел, Трэверс резал мандрагоры. Знали бы его усердные помощники, что на самом деле они оживляют Гарри Поттера…

Как любят писать в шпионских детективах: «А в это время в Хогвартсе…»

А в это время в Хогвартсе шла эвакуация школы.

Шла слаженно, по расписанию и пока без сбоев. Да храни вас от них Мерлин!

Последних новостей из ставки Волдеморта в Хогвартсе не знали.

Им передали, что Гарри Поттер успешно аппарировал в ставку Волдеморта и вошел туда, целый и невредимый. Других сведений не было.

К счастью. Ни Джинни, ни дети Гарри больше ничего не знали.

Мы обратимся в Хогвартс, пока в Министерское убежище с помощью портключа под присмотром учителей перевозят младшие курсы.

Мы найдем среди них Лили Луну, у которой вдруг задрожал ее лейбл-медальон Армии Дамблдора — у нее и у всех других армейцев. Это был знак вызова.

Армейцы договорились заранее, что делать в таких случаях.

Сейчас они быстро улизнули из своих гостиных и собрались в Большом зале. Некоторые зажимали носы: им пришлось пройти через холл Хогвартса, чтобы добраться до обеденного зала, а в холле с утра стоял противный запах.

Фред, который затребовал общий сбор, уже ждал их, он стоял посреди зала вместе с тремя друзьями.

С триумфом на лице.

Ученый Кот обращает ваше внимание, что Фреду сегодня был очень нужен триумф.

Потому что сегодня утром армейцы уже собирались совершить подвиг и уже потерпели неудачу. Едва узнав об эвакуации, они попытались изловить единственного в Хогвартсе Пожирателя смерти, Бобби Грейнджера, но нигде не смогли его найти. Они не знали, что Бобби покинул Хогвартс несколько часов назад, еще до рассвета.

Ученый Кот считает должным отметить, что Бобби не ушел просто так. Он не удержался и оставил по себе автограф — мелкий сюрприз на память. (Я уже упоминал его: это и есть шалость, совершенная в Хогвартсе до рассвета.) Но хватит отвлекаться — нас ждет объяснение, зачем Фред во второй раз созвал Армию Дамблдора.

— Получилось, — гордо сказал Фред.

Буллер объяснил:

— Отец Фанни Долиш работает в аврорате, и Фанни удалось стащить у него портключ.

— Вот он.

— Он активен еще десять минут.

Все окружили ключ, рассматривая его блестящими глазами.

— Он настроен на ставку Волдеморта. Без обмана. Ну, вот наш шанс вписать свои имена в скрижали истории! Никто не передумал, не испугался?

Всех возмутило такое обвинение.

— Тогда дружно беремся за портключ, и да пребудет с нами Мерлин, — распорядился Фред.

Все схватились за портал. Никто не отдернул руки.

— Что ж, с Мерлином! Да здравствует Армия Дамблдора! Ура Гарри Поттеру!

— Ура! Да здравствует! — подхватили все.

— Трансгрессируем по моей команде!.. Раз, два, пошел!

Хлоп!

Через мгновенье раздался хлопок — использованный ключ повалился на каменный пол, члены героического отряда исчезли.

Но не все.

Лили Поттер беспомощно взирала в пустоту, надеясь, что кто-нибудь вернется и подберет ее…

Но никто не вернулся. Видимо, не смог, ведь портал был уже использован и зачарован только в одну сторону!

Лили отчаянно размышляла, почему на ней портал не сработал.

Потом она представила героических друзей — наверное, они уже там, а она здесь… они уже дерутся, их видит Волдеморт…

И там ее Фред…

А она здесь.

А вдруг он гадает, куда она исчезла?

Вдруг теряет время, разыскивая ее?

Размышления Лили прервал слабый шум крыльев.

Мрачная почтовая сова клюнула ее в затылок, уронила на плечо письмо и отчалила в ближайшее окно.

Нашел же кто-то время писать письма!

Сердце Лили забилось: она подумала, что это Фред нашел способ связаться с ней.

Лили дрожащими руками развернула письмо.

Оно было не от Фреда.

Здравствуй, Лили!

Р.Г.

— Так это ты не дал мне аппарировать, — сказала Лили.

Она сжала письмо в кулаке и разрыдалась.

— Ты, значит, решил обо мне позаботиться… Ты считаешь себя взрослым, а меня — глупой маленькой школьницей… Будь ты проклят!

Кто дал тебе право решать за меня? Кто дал тебе право вмешиваться в мои дела?

Чертов эгоист! Я не переживу! Если с Фредом что-то случится… Может, в эту минуту Фреда убивают! Я не буду жить без Фреда! Я утоплюсь!

Если бы ты действительно хотел мне помочь, ты спас бы всех! Я не могу жить без Фреда…

Ты ждешь благодарности! "Не благодарите, ты меня разлюбил!"

Что ж, я тоже разлюбила тебя, Бобби Грейнджер. Давно уже!

Мы давно уже не друзья!

А из-за тебя погибнут мои близкие, потому что тебе непременно надо было сунуть сюда свой длинный нос!

Ненавижу тебя, Бобби! Ненавижу! Ненавижу!!!

— Кто-то там орет в Большом зале, мисс Витч, — раздался издали голос Филча.

— Опять студент потерялся? Иди посмотри.

— Просто ужас, мисс. Мы итак потеряли полкурса Гриффиндора, я нигде не могу их найти!

— Значит, они всё-таки аппарировали, как я и предупреждала. Забудьте о них.

— Да, мисс. Как же всё-таки в холле скверно пахнет!

— Да, — сдержанно согласилась Витч, — воняет. Так что там в Большом зале, Филч?

Рыдающую Лили нашли и с большой помпой водворили в группу ее курса, ожидающую своей очереди на аппарацию.

И забегая вперед скажу, что аппарировали они вполне успешно.

Лили и ее курс укрылись в безопасном убежище.

А за многие мили отсюда, в своей ставке, Лорд Волдеморт выплюнул слюну, сглотнул влитую ему в рот Бобби Грейнджером мощную порцию Оживляющего зелья, чихнул и очнулся.

— Мой Лорд, мы так счастливы, что Вы пришли в себя, — проворковала Геката Эйвери.

Лорд принял еще одну дозу лекарства, поднял голову, оглядел строй своих слуг и произнес:

— Что с Поттером?

Это были его первые слова после воскрешения.

— Поттер мертв, Повелитель, — доложило с разных сторон несколько голосов.

— Прекрасно, — одобрил Лорд и прикрыл глаза.

Все помолчали.

— Вы не теряли время даром, несмотря на мое — по счастью, недолгое — отсутствие. Мой верный Роберт доложил, что вы продолжали вооружаться и готовиться к штурму Министерства магии. Сейчас мы его начнем.

Конец речи Волдеморта потонул в приветственных криках.

— Где тело жалкого Поттера? Нарядите его как следует и положите на носилки. Мы понесем его с собой в Министерство, как трофей, чтобы любой мог своими глазами убедиться, что хваленый Поттер никого больше не защитит.

Приказ Лорда был выполнен мгновенно.

Тело Поттера торжественно уложили на самодельные носилки, сделанные из скрещенных шестов, проложенных черной материей. Бобби Грейнджер скорбно сложил усопшему руки на груди и вложил в пальцы волшебную палочку; усопший незаметно пожал ему руку, и Бобби так же незаметно ответил.

Лорд отпил вина из бокала.

— Вы уверены, что оправились достаточно, чтобы начать штурм, мой Лорд? — спросила Эйвери.

— Мне больно глотать. Но я готов завоевать победу, которую мы так долго ждали, о мои соратники!

Все зааплодировали.

— Впрочем, — вдруг сказал Лорд, — ты права, Геката. Мне кое-что нужно успеть до начала штурма. Есть одно нерешенное дело… Оставьте меня ненадолго, друзья. Скоро мы сокрушим врагов, но сначала мне нужно рассеять одно сомнение…

УпСы поклонились Лорду и стали гуськом выходить.

— Роберт, а ты останься, — приказал Лорд. — Я должен вознаградить тебя за свое чудесное исцеление… О мои верные слуги, удалитесь, чтобы мы со своим советником Робертом смогли поговорить о грядущем штурме. Есть нечто, что нам следует обсудить наедине. Подождите в соседнем зале… И тело Поттера заберите с собой.

УпСы вышли, неся на руках носилки с телом и котел с Живым зельем. Лорд и Роберт посмотрели им вслед. Когда вышел последний Пожиратель, Лорд запечатал дверь и повернулся к Бобби.

Бобби автоматически отметил, какая в пиршенственном зале воцарилась тишина.

Лорд снова отпил из кубка.

Бобби показалось, что Лорд после воскрешения ужасно выглядел.

Их в комнате было теперь только двое, и Лорд на глазах Бобби наложил на нее заклинания, изолирующие ее от всего прочего мира.

— Я вызвал тебя, — тонким змеиным голосом проговорил Сами-Знаете-Кто и замолчал.

— Да, Повелитель?

— Мне нужен твой последний совет перед решающей битвой.

— У меня готов план битвы, Повелитель.

— Не это, — сказал Волдеморт и замолчал.

Бобби молчал тоже.

— Ты только что спас мне жизнь, Роберт. Если бы не твое великолепное зелье, я бы умер. Ты был мне верным, хорошим слугой.

Бобби поклонился.

— Ты не спас бы мою жизнь, если бы ты был шпионом Ордена феникса. Твои советы за эти месяц были бесценны. Но ты всё равно можешь быть неверен мне, и я не могу избавиться от этих сомнений до конца.

Ты можешь не состоять в Ордене феникса, но вдруг у тебя есть другие причины для предательства? Я убил твоего отца. Ты можешь хотеть отомстить.

Мне многое непонятно в твоем сердце, Роберт.

Я очень сожалею о том, что ты сейчас услышишь, но я считаю, что ты всё же постоянно предавал меня.

Поэтому мне жаль того, что сейчас произойдет, — холодно продолжал Лорд. — Ты, несомненно, составил прекрасный план и мог бы принести мне победу. Но я не хочу совершать ошибок. Эта битва в моей жизни — последняя. Решающая. Мой последний шанс, Роберт. И я не имею права на ошибку. Я должен устранить все сомнения. Знаешь, в чем мое сомнение?

Бобби выпрямился и посмотрел Лорду прямо в глаза.

— Мое сомнение — ты. Есть вероятность, что ты все же шпион Ордена феникса. Я не верю в это, но я не могу тебе до конца доверять. Ты помешаешь моей победе.

Вот вам и благодарность за воскрешение, подумал изумленный Бобби.

— Я повторяю: я сожалею.

Дговорить Волдеморт не успел, Бобби отреагировал немедленно:

— Обессилей!*

Заклятие попало в цель, но Волдеморт выдержал его с невероятной для полутрупа силой. Он не упал, не лишился магии и даже почти что удержал в руках палочку — он выронил ее и она отлетела, но недалеко.

Лорд помолчал, но затем справился с собой, одним взглядом вернул палочку в руки и засмеялся.

— Я знал, что ты не овца, как Поттер. Я ждал, что ты будешь защищаться, — сказал Темный лорд (как показалось Бобби, даже с удовольствием).

Маги подняли палочки и обменялись первой парой заклятий. Пол дрогнул от мощи Темных сил, которые они вызвали.

Магическая дуэль Бобби Грейнджера с Лордом Волдемортом началась.

Пол дрогнул.

Как сказал ученый Кот, затряслись стены, застонали двери, свет померк в глазах находящихся в доме, — такой грозной мощью отзывался в несчастных свидетелях поединок двух великих темных волшебников.

УпСы в соседнем с дуэльным зале попадали на пол. Они едва успели закрыть котел Животворного зелья защитной сферой.

А про носилки с телом Поттера все забыли…

И как только магические толчки на время прекратились, УпСы в ужасе уставились на пустые носилки.

— Где Гарри Поттер?!

Пока они отвлекались на волшебное землетрясение, тело исчезло.

Но искать его Пожирателям не пришлось: в это время волшебная дуэль возобновилась.

Но увы для УпСов, теперь наводило ужас, стучало и гремело не только в соседнем зале!

В дверь их зала начался сильный стук, звук был требовательный и даже повелительный. Усиленный рупором голос Министра магии возвестил:

— Именем Закона, откройте! Вы все арестованы. Вы окружены!

Вот так, как сказал Ученый Кот, и началась атака на ставку Волдеморта силами аврората и Ордена феникса.

Так авроры вошли в ставку, куда их впустил скрытый под плащом-невидимкой Гарри Поттер.

Хотя министр убеждал УпСов сдаться без боя и что сопротивление бесполезно, они не сдались. Увы! Они захотели драться.

И они дрались, пока превосходящие силы противника не повязали их всех.

И они дрались, и некоторые даже удрались… то есть, они удрали. На глазах министра один аврор метнул в молодого УпСа Оглушающее заклятие, но мать УпСа закричала: «Авадо Виктимус!» — и упала вместо сына. А мальчик выбил окно зала и сиганул в утренний туман.

Темные и Светлые силы дрались, и вдруг драться стало легче. Гарри Поттер сообразил почему: удары и толчки магии из соседнего зала прекратились.

Министр магии, узнав от Гарри, что Волдеморт вызвал на личную беседу Роберта Грейнджера и с тех пор от обоих нет вестей — кроме понимания, что в результате "беседы" собеседники чуть не покончили со зданием ставки и с ее обитателями, — так вот, министр, узнав об этом, очень странно усмехнулся.

Министр еще немножко подождал, чтобы увериться, что толчки не возобновятся. Но всё было тихо.

Тогда он приказал начальнику авроров окончательно разобраться с Пожирателями, а сам вызвал Гермиону Грейнджер и Гарри Поттера, чтобы они вместе проверили соседний зал.

— И захватите на всякий случай глоток Живой воды, — распорядился министр.

На лице Гермионы Грейнджер Кингсли тут же прочитал уверенность, что если вода понадобится Бобби, то Волдеморту не поздоровится. Темный лорд очень зря наступил на ее материнские чувства. Лучше бы ему Бобби не трогать, если он не хочет иметь дело с очередной разъяренной матерью.

Перед дверью в соседний зал стояла группа озадаченных авроров — как они ни пытались, но не могли ее открыть.

Министр отпустил их всех и попробовал сам. Безуспешно. Он попробовал еще и еще, а за ним попробовал Гарри Поттер.

— Дайте-ка мне, — не допускающим возражения тоном велела Гермиона.

И мужчины подчинились, ибо Ученые Коты и ученые люди знают, каковы велики силы матери, ищущей своего сына. Гермиона могла открыть любую дверь, чтобы спасти Бобби, и никакая черная магия не остановила бы ее.

Гермиона рявкнула:

— Аллохомора! —

И дверь рокового зала открылась.

Позже Гарри вспоминал свои первые ощущения, когда он вошел в тронный зал, так...

Ощущение было, что его сдавило, как в "трубке" аппарации, и выталкивает отсюда вон, у него застряло дыхание в горле.

Комната была насквозь пропитана Черной магией. Страшная вещь — дуэль двух Темных волшебников. В этой зале всё еще отдавались отголоски проклятий, которые недавно бушевали в ней. По стенам еще бежали магические вихри и рябь недавних колебаний волшебного поля. Воздух искрил и колебался...

Гарри не представлял, как люди вообще могут здесь находиться.

Но здесь находилось два человека.

Останки Тома Реддла лежали в одном углу комнаты, и Живая вода была ему больше не нужна.

Бобби Грейнджер сидел, прикрыв глаза и привалившись к стене, в другом углу комнаты.

Гермиона бросилась к нему, и он подал признаки жизни. Он сам выпил лекарство.

Продегустировал, чихнул и проворчал:

— Переварено. Мандрагор переложили.

Гарри решил, что Бобби быстро пойдет на поправку.

Гарри вспоминал дальше, что все по очереди подходили к телу Волдеморта. Все хотели убедиться, что он побежден.

Затем министр решительно позвал в залу своих людей и официально объявил Сами-Знаете-Кого мертвым.

Его объявление встретили взрывом восторга, осмотрели тело и выбежали, чтобы разнести радостную весть по всему зданию.

— Уберите тело. Вызовите команду очистителей, эта комната полна черной магии, — сказал министр. — Мы все сейчас выйдем отсюда… Роберт, Вы способны идти самостоятельно?

Бобби кивнул.

— Отлично. Уизли, а как дела с УпСами?

— Все повязаны, упакованы и ждут отправки в Азкабан, господин министр. Один парень сбежал, но его уже ищут.

— Отлично. Мы выходим… Можете возвестить всем, что Избранный убил Волдеморта. Мы победили.

Министр предупреждающе поднял палец, заставив смолкнуть громкие возгласы.

— Пока что никаких комментариев и интервью, мы все слишком устали. Мы удаляемся в тихое место отдохнуть, и считайте, что у нас срочное совещание. Всё — потом.

И министр, Гарри, Бобби и Гермиона смылись под громкий ропот толпы зрителей.

____________________________________

* Debilitate! — латинский перевод любезно предоставлен Natt

— А теперь, — сказал министр, разместив всех в своем кабинете и налив всем чаю, — нам надо поговорить.

— Волдеморта больше нет… В это даже не верится, — сказала Гермиона Грейнджер.

Гарри заметил, что она огорошена. Неужели то, что она увидела в дуэльном зале, так поразило ее? Ни лицо Гермионы, ни лицо Бобби не светились беззаботной радостью.

— Как Вам нравится быть матерью Победителя Волдеморта? — лукаво спросил министр.

Гермиона поперхнулась и переглянулась с сыном...

— Ну, Бобби, а как тебе нравится быть Победителем Волдеморта?

— Совсем не нравится, — сказал Бобби и скривился.

— И мне совсем это не нравится, — призналась его мать.

— Волдеморта нет, мы победили, а это — главное, — сказал министр.

С этим все согласились.

— Теперь даже можно строить планы, что мы будем жить дальше, — мечтательно сказала Гермиона. — Жить в мирное время… Как непривычно…

— Ну, время еще не совсем мирное, — возразил Бобби. — У Темного лорда было много тайных приспешников, они еще не готовы сложить оружие. И потом, на службе у Лорда я познакомился с очень интересными людьми — Лорд у нас не один занимается планами завоевания мира. У него есть конкуренты. Право же, они только счастливы будут, что Лорда убрали и им расчистили место!

— Да, это место пусто не бывает, — согласился Кингсли Шеклбот.

— Что вы говорите? Война кончилась, — воскликнул Гарри Поттер. — Всех УпСов посадили, мы победили.

— Я считаю, что Темную магию победить невозможно, — задумчиво сказал Бобби. — Магия — что Темная, что Светлая, — подобна зачарованной многоголовой гидре: одну голову отрубишь, появится другая… Или даже три других взамен одной, и эти три еще круче прежней…

— Какой же Вы все-таки пессимист, — улыбнулся Гарри.

— Да, — сказал Министр, — в День победы можно быть и полегкомысленней.

— Наконец-то наша победа, — повторила Гермиона. — Как долго мы ее ждали. Мы победили Волдеморта... Да, теперь все мы, а не только Избранный, могут спокойно произносить его имя...

— Но первым делом надо опровергнуть ложь, — вставил честный Гарри Поттер. — Я не побеждал Волдеморта. Это сделал Роберт, и я готов в суде засвидетельствовать, если понадобится…

Роберт застонал:

— Только не это! Вы не можете разгласить всем, что я кокнул нашего Лорда, Вы не можете устроить мне такой провал. Это для Вас война кончилась, а я всё еще на тайной службе. У нас праздников и выходных не бывает. Если мои дорогие бывшие товарищи по партии прознают, что я их надувал, они будут, хм, очень опечалены. Даже удручены. И обязательно захотят донести до меня степень своего удручения... А мне еще жить хочется, и за маму я хочу быть спокоен…

— Роберт, мы найдем способ вас защитить, — сказал Гарри.

— Спасибо, но я привык защищать себя сам.

— И в этом Вам нет равных! — воскликнул Гарри.

— Профессор Поттер, речи быть не может о том, чтобы меня «раскрыть». Я не для того зарабатывал себе репутацию верного Пожирателя столько месяцев подряд, чтобы всё ухнуть в один момент. Правда, господин министр?

— Но Вашу «репутацию» все равно придется очернить, — удивился Гарри. — то есть, обелить. Как вы объясните, что Вас не арестовали вместе со всеми Пожирателями? Ведь они видели, что Вас отпустили и не предъявили обвинений?

— Темный лорд, когда взял меня на службу, очень рассчитывал на то, что на меня имеет виды Министерство, — безмятежно сказал Бобби. — У него как раз в это время «засветился» прежний министерский агент, буквально за день до меня, вот такая незадача… Я подвернулся чень вовремя. Милорд тут же приказал мне помириться с министром магии и предложить свои шпионские услуги аврорату. Классический двойной агент. Я никогда не скрывал от Пожирателей, что работаю на Министерство и там мне верят. Они не удивятся, что Министр верит мне до сих пор. Но на самом деле я никого не предавал. Я всё делал по приказу моего Повелителя.

— И не забудьте скидку на искреннее раскаяние и Ваш юный возраст, — усмехнулся Кингсли.

Гарри покачал головой:

— Роберт, я не понимаю Вас. Вы отказываетесь от великого шанса изменить свою жизнь? Зачем Вам продолжать эти Темные игры в шпионаж, когда теперь Вам как победителю Волдеморта представляется случай покончить с этим раз и навсегда? Вы должны радоваться возможности раскрыться как Светлый маг и начать новую Светлую жизнь, полную покоя и уважения. Разве Вы их не заслужили? И Вы предпочитаете этому продолжать войну, водиться с отпетыми злодеями и заниматься Темной магией?

— А кто будет ловить шпионов, пока я буду наслаждаться жизнью? — спросил Бобби. — У Вас есть другой разведчик в ближнем кругу Волдеморта?

— Роберт, я уверен, что мы со временем найдем такого разведчика...

— А я не уверен, — сказал Бобби. — Вы не знаете, как дорого нам далось внедрить туда хоть одного агента. Это не тот случай, чтобы можно было терять наработанный кадр, понимаете?

— Роберт, вы не знаете, от чего отказываетесь! Вы не представляете, какая слава обрушится на Вас как на Победителя Волдеморта. У Вас будет новая жизнь, любовь, популярность… и Вы отказываетесь от нее ради каких-то шпионских замыслов? Это такие мелочи…

— Слава, популярность и любовь — это точно не мой случай, — хмыкнул Бобби. — Славу оставьте себе, а я буду тихо продолжать ловить шпионов.

— Роберт, мне чужая слава не нужна, — резко возразил Гарри.

— Зачем же чужая? Это Вы у нас Избранный. Надежда нации. Вам своей славы вполне достаточно.

Гермиона задумчиво сказала:

— Как всё-таки странно получилось... Я верила, что мы победим, но… не ожидала, что всё случится именно так…

— Вот и верь после этого пророчествам, — криво усмехнулся Бобби. — Всё-таки, прорицания — это лженаука. Никогда нельзя быть суеверным.

Министр в течение последнего диалога между Гарри и Бобби молчал, переглядываясь с портретом Эдварда Эверарда. Наконец, он отвернулся от портрета и словно принял решение.

Министр встал.

— Я мог бы и не говорить Вам… Но я решил сказать всю правду. Роберт, Гарри, простите… Гермиона, слушайте, это очень важно… Роберт, Гарри Поттер невольно прав. Вы действительно не знаете, от чего отказываетесь.

Избранный — не Гарри Поттер. Избранный — Вы.

С самого начала это было пророчество о Вас, Роберт — разве вас не смущало, что его получил именно Ваш отец? И оно исполнилось.

Пророчества, как бы я ни был внутри согласен с Вами, что это суеверие, но практика показывает обратное. Это не лженаука и не шарлатанство. Пророчество Сивиллы Трелони было подлинным с первого до последнего слова, и оно сбылось.

Гермиона тихо ахнула.

— Я даже не слышал ни разу это чертово пророчество до конца, — сказал Бобби.

Министр вздохнул:

— Гарри, а Вы его знаете? Профессор Дамблдор рассказывал, что он передал Вам полный текст пророчества. Вы должны были хранить его в тайне, пока не будет побежден Волдеморт. Я думаю, сейчас можно наконец огласить его до конца.

Гарри медленно продекламировал:

— «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…»

— И это сказано про меня? "Грядет победитель Темного лорда?" Но ваше пророчество прозвучало сорок лет назад, — сказал Бобби. — Победитель должен был родиться тогда.

— А разве в пророчестве указан год? Только день и месяц.

— Это правда. Пророки часто предсказывают события, которые произойдут много лет спустя, — молвил со стены портрет Эдварда Эверарда. — Знаменитые пророки вроде Нострадамуса предсказывали события, которые произойдут триста лет спустя! В вашем пророчестве написано: «грядет» — то есть случится, произойдет когда-нибудь в будущем, но когда?

— Те, кто услышал пророчество, были уверены, что имеется в виду настоящее. Они сраз стали искать новорожденных младенцев. Вы думаете, что пророчество не проясняло год рождения Избранного, а Дамблдор, Темный лорд и Лестренжи считали иначе, — возразила Гермиона.

Министр снова посмотрел на портрет Эверарда, между ними произошел недолгий мимический диалог и Министр сказал:

— Я не хотел рассказывать об этом… Но именно Альбус Дамблдор обратил мое внимание на то, что Роберт подходит под пророчество Сивиллы Трелони.

Слова министра были встречены ошеломленным молчанием.

— Когда-то я очень доверял Альбусу Дамблдору… До той минуты, как ко мне явился Северус Снейп со своими воспоминаниями, — продолжил министр. — С тех пор я отношусь к планам Дамблдора с большим предубеждением. Но Альбус Дамблдор был первым, кто указал мне, что свое пророчество Сивилла высказала Северусу Снейпу, а не Джеймсу Поттеру и не Фрэнку Лонгботтому.

Ее посетил пророческий дар при виде Северуса Снейпа и никого другого.

— Это не имеет значения. Сивилла является исключительным пророком, она предсказывает будущее всех людей, а не только тех, кто с ней рядом, — сказал отличник Бобби, вспомнив постулаты учебника прорицаний.

— Сивилла Трелони не является исключительным пророком. Она сделала великие предсказания, но исключительными они не стали. Сивиллу Трелони признали исключением, потому что считали Избранным Гарри Поттера, — возразил министр.

— Но Сивилла сделала еще одно исключительное предсказание, — возразил Гарри. — Она предсказала мне воскрешение Темного лорда!

— — Это предсказание тоже не было исключительным, — отрезал министр. — Его считали исключительно только благодаря незнанию, что Вы являетесь крестражем Темного Лорда. Это предсказание было сделано в присутствии лица, который был объектом предсказания. Вы были крестражем Темного лорда, и Темный Лорд в Вашем лице присутствовал при припадке Сивиллы. Я думаю, именно наличие крестража внутри Вас и стало причиной пророческого припадка. Сивилла предсказала воскрешение Темного лорда в присутствии его крестража — в присутствии восьмой части Волдемортовой души.

Гарри вздохнул и поднял руки в знак поражения.

— И потом, были другие признаки. У кентавров и гоблинов тоже есть пророчества об Избранном. Но они отвергали все попытки объединиться с нами, отвергали их и после рождения Гарри Поттера. Только кентавр Флоренц стал помогать нам — и его изгнали из стада. А гоблины насмерть поссорились с Гарри Поттером после его неудачной попытки «нагреть» их на сделке с мечом Гриффиндора.

— Но они все-таки помирились с нами…

— В августе 2001 года, сразу после рождения Роберта Грейнджера, не так ли? И почти одновременно с ними кентавры согласились сотрудничать с нами и объявили, что прощают Флоренца. А когда стало доподлинно известно, что мисс Грейнджер определяет сына в Хогвартс на фкультет Когтевран, Флоренц соглашается принять управление Когтевраном у Флитвика, а гоблин Углук подает прошение на должность профессора нумерологии. И они всегда поддерживали Роберта в школе во всех его начинаниях.

Гермиона подумала — и швырнула в стену кабинета министра свою чашку.

— Репаро, — автоматически отреагировал министр. — Вспомните, что и Темный лорд, и Гарри Поттер были весьма недовольны тем, что их связала судьба. Они постоянно жаловались, что это ошибка. Волдеморт всюду удивлялся, что Избранным является Гарри Поттер, которого он упорно не видит достойным себя противником, и Гарри — простите — неоднократно сетовал на то, что случайно попал под пророчество, которое совершенно не подходит ему. А вот Роберт Грейнджер постоянно рвался подраться с Волдемортом, с первого раза, как услышал это имя. Он спать спокойно не мог, пока Волдеморт бродит где-то рядом. И Волдеморт тоже сразу выбрал его.

— Значит, отпали последние сомнения. Избранный — это Вы, Бобби, и я не собираюсь об этом молчать! — твердо сказал Гарри.

— Мам, ты хочешь быть матерью Избранного? — спросил Бобби.

Гермиона непечатно выразила категорический отказ.

Несколько минут министр и Гарри мерялись взглядами.

Затем Бобби тихо сказал:

— Позвольте, я его уговорю?

— Я ничего не желаю слышать! — возмутился Гарри.

— Пожалуйста, сэр… Выслушайте меня. Уделите мне пару минут.

Гарри покачал головой.

Бобби заметил:

— Я Избранный, сэр, значит, я тоже имею право что-то попросить? Уделите мне время. Я прошу Вас.

— Хорошо, — неохотно решился Гарри.

— Пожалуйста, — обратился Бобби к матери и Министру, — нельзя ли нас оставить наедине?

— ...А знаете, когда я выпил яд, я ведь действительно умер, — сказал профессор Поттер.— Я был на границе миров. Я разговаривал там с Дамблдором… И Волдеморт там тоже был, представьте, он выглядел как уродливый маденец. Он был в ужасном состоянии.

— Как же Вам удалось вернуться? — тихо спросил Бобби.

— Дамблдор мне это объяснил… Он много, долго объяснял: про крестражи, про Дары смерти… Вы с Дамблдором опять были правы, Роберт, меня спасли Защитные жертвенные чары моей матери. Волдеморт не мог меня убить. Мы с Дамблдором были на вокзале Кингс-Кросс, в Лондоне.

— На платформе 9 ¼ ? — вдруг спросил Бобби.

— Где?!.. Простите, Роберт, я как-то не задумывался над этим… Не посмотрел на номер платформы... Я не знаю.

— Когда Волдеморт очнулся, он ужасно выглядел, — сказал Бобби. — Было видно, что он лишился последнего крестража.

Пауза.

— И его победили Вы, — сказал профессор Поттер.

Бобби скривился:

— Профессор, Вы говорите, что долго беседовали с Дамблдором… Дамблдор не сказал Вам, почему?

— Нет, мы говорили совсем на другие темы…

Бобби вздохнул.

— Профессор, я сейчас пытаюсь понять, когда Дамблдор догадался, что я — Избранный. Он же потворствовал мне еще в 11 лет, когда я только поступил в школу, помните? И потом он меня не раз выгораживал.

Значит, он догадался еще двадцать лет назад — и молчал.

Хотите знать, что я думаю о том, почему?

Потому что если бы он обнародовал, что я — Избранный, Темный лорд перестал бы гоняться за Вами. Он переключился бы на меня, и поэтому Дамблдор молчал. Он просто подставил Вас! Чтобы, пока весь мир охотится на Избранного Гарри, я мог спокойно расти…

Бобби замолк и посмотрел на Гарри. Гарри отвел взгляд и промолчал.

— Я в неоплатном долгу перед Вами и перед профессором Лонгботтомом. Это пророчество было обо мне, и это я должен был жить сиротой у каких-нибудь ненавидящих меня маглов Снейпов, спать в чулане под лестницей и считать, что мои родители погибли по пьянке в автокатастрофе. Это я должен был жить под вечным страхом смерти от руки Волдеморта. Это я должен был встречаться с ним шесть раз лицом к лицу…

А я знаю, что такое встреча с Волдемортом. У меня все поджилки тряслись, хотя я был вдвое старше Вас, когда я его встретил в первый раз. И я знаю, как Вы себя чувствовали после того, как услышали полный текст пророчества от Дамблдора: когда я нашел седьмой крестраж, я чувствовал то же самое. Мне казалось, я просто не выдержу нести такое бремя. А Вы несли его столько лет…

Вы взяли на себя мои лишения, оставив мне одни победы. Вы 40 лет заслоняли меня от Волдеморта, отводили от меня все беды. Неважно, кто Вас использовал в этой игре: Дамблдор, Волдеморт, — но Вас использовали. Как фальшивую приманку. А в это время у меня было счастливое детство, спокойная школьная жизнь…

Я в неоплатном долгу перед Вами.

Это Вы — Избранный… Это правда, и Вы доказали ее всей своей жизнью. За Ваше детство у Дурслей, за Философский камень, за Тайную комнату, кладбище в Литтл-Хэнглтоне, драку в Министерстве, нечеловеческий подвиг поиска крестражей… Все знают, что Вы — Избранный. Вы это заслужили.

Бобби передохнул. Профессор Поттер, похоже, лишился дара речи. Бобби продолжал:

— Вы Избранный, потому что Вы кристально чистый человек. Я никогда не встречал человека, настолько пронизанного светом, как Вы, ну, может быть, еще встречу. Но Вы останетесь символом для подражания у миллионов людей.

А я — Темный маг. Избранный не должен быть Темным магом, мы — не образец для подражания. Я не способен смотреть на мир так, как Вы. Меня потрясло, что Вы всегда и во всем видите близкую победу Добра, вот как сейчас, после гибели Волдеморта. Вы сразу решили, что война закончилась… Не сомневаюсь, что Вы уже простили Дамблдора. Таких как Вы людей больше нет, профессор Поттер.

Принимайте Избрание и не задерживайте исторический момент.

Миллионы людей выбрали Вас, любят и надеются на вас. Не смейте их разочаровывать!

Гарри потер лоб.

— Я в долгу жизни перед Вами, — сказал Бобби. — А мы, слизеринцы, всегда отдаем свои долги. Так что решайтесь, пока я такой добрый, а то я, действительно, возьму и передумаю.

И Гарри Поттер решился.

Когда полчаса спустя министр прощался в своем кабинете с Бобби и Гермионой, которые отправлялись из его камина прямо домой, всё было улажено.

Магическая Британия узнала, что Избранный Гарри Поттер победил Волдеморта, и это могут засвидетельствовать все, кто был в ставке Волдеморта.

Магический мир немедленно начал праздновать освобождение от Волдеморта.

На этом секретное совещание в кабинете министра закончилось и все разошлись по своим делам. Хотя весь свободный мир праздновал, у героев совещания оставалось много дел и веселиться им было некогда.

Министр не смог уговорить н Гарри Поттера, ни семью Грейнджеров остаться на праздник.

Как сказал Бобби, лучший праздник на свете — это отдохнуть и выспаться, и с ним нельзя было не согласиться.

— Но мы будем сотрудничать и дальше? — успел спросить министр у Бобби, пока Гермиона зажигала камин.

— Несомненно. Всю жизнь, — подтвердил Бобби и зевнул. — А теперь всем спокойной ночи.

Гарри не мог не рассмеяться.

Каминная связь сегодня работала медленно, очевидно, потому то работники каминной сети тоже начали праздновать Победу.

Поэтому каминная связь с домом Грейнджеров прервалась не сразу, как мать и сын наконец отбыли, а отключилась через пару минут, и Гарри с министром смогли услышать любопытный спор.

— Что это я слышала сейчас, что ты собираешься сотрудничать с Министром? — проворчала Гермиона. — Ты собираешься всю жизнь бегать по болотам и ловить нечисть для министерства? А других предложений трудоустройства у тебя нет? Более спокойных?

— Конечно, бегать по болотам я не собираюсь, — отвечал Бобби. — И министр имел в виду другое. Это будут временные задания, разовые поручения… Я не хочу быть особистом или аврором.

— Слава Мерлину, — обрадовалась мать.

— Знаешь, у меня есть предчувствие, что мне скоро предложат работу. Спокойную, мирную, всё как ты хотела. И я тоже ее хочу. Только я не могу сказать ничего определенного, это одни наметки… Просто профессор Слагхорн и синьора Забини намекали, еще когда я работал в Институте фармацевтики, что если я справлюсь, то они имеют на меня виды. Они и брали меня туда с расчетом на определенную должность, но должны были сначала увериться, что я справляюсь с ответственной работой.

Даже через камин было видно, как Гермиона просияла:

— Бобби, это же замечательно! Работа в институте, научная карьера — то, что надо! Соглашайся немедленно.

— Я так и собирался, — ответил Бобби. — Хотя я не уверен, что имелась в виду именно работа в институте…

Тут связь с камином Грейнджеров прервалась.

За окном кабинета министра магии раздалась вспышка фейерверка, комната осветилась разноцветными огнями: сотрудники службы надзора за видом из окон тоже внесли лепту в победное торжество.

— Война кончилась, — сказал министр. — Гермиона права, пора уже думать о мирной жизни.

Гарри согласился.

— А Вы, — спросил Кингсли, — о ней уже подумали? Волдеморта больше нет, проклятие с должности учителя ЗОТИ спало. Вы отныне не привязаны к этой должности веревками, потому что ее можете заниать только вы и не можете передать другому! Теперь Вы свободны и можете взяться за любую работу. Помнится, Вы всегда мечтали работать в аврорате? Я почту за честь пригласить туда Вас.

Гарри посмотрел на министра. потрясенный. Министр был абсолютно прав!

— В последнее время Вы жаловались, что работа в школе слишком утомительна, — лукаво добавил министр. — Не пора ли сменить обстановку?

Гарри радостно обещал, что подумает.

Кингсли сообщил, что радостные новости давно дошли до Хогвартса, что обратная эвакуация студентов в здание школы прошла успешно, сейчас там все празднуют Победу и ждут—не дождутся Гарри.

Кингсли рассказал также забавный анекдот: несколько студентов объявили себя Армией Дамблдора, украли портключ до ставки Темного лорда у одного растяпы-аврора и попытались туда аппарировать, чтобы вмешаться в бой. Но школьное руководство было предупреждено об этом заранее и приняло меры: все портключи в Хогвартсе были настроены на одну волну, на министерское убежище. Дети просто попали туда досрочно, не дожидаясь своего курса. Макгонагалл передавала, что они были очень опечалены.

Но это мелочь на фоне всеобщей радости.

И Гарри отправился в Хогвартс.

— … Гарри Поттер, как же я рад, что Вы остались в живых, — сказал кентавр Флоренц, глядя на Гарри с сияющим лицом.

Флоренц, гоблин Углук и Гарри Поттер нашли уединение в беседке. В пекле праздника, который мощной волной разгулялся от Хогвартса до Хогсмида (и дальше по всей Англии!) нйти уединение было нелегко. Гулять школа собиралась то ли до завтра, то ли до бесчувствия.

Флоренц и Углук сразу признались, что неслучайно присоединились к борьбе с Волдемортом только после рождения Бобби Грейнджера.

— Гарри, — сказал Флоренц, — кентавры глубоко почитают Ваши труды по защите юного Роберта. Когда Вы каждый вечер смело бросались за ним в гущу Запретного леса… Теперь я могу признать открыто, что мы следили за вами. В части Леса, контролируемой кентаврами, мальчик был в полной безопасности. Но на прочих участках Леса, где наше влияние не распространяется, увы, с ним не раз случалась беда…

Беседку ослепил взрыв фейерверка. Вдали дети совсем распоясались: носились по Хогсмиду с мечом Гриффиндора, очевидно позаимствованным ими без спросу из директорского кабинета.

Профессор Углук нахмурился:

— Техника в руках дикаря… Этот меч — не игрушка.

Он вышел, накричал на озорников, бережно отобрал меч и взялся вернуть его на место. Гарри вызвался ему помогать. Углук подумал и одобрил:

— Насколько я знаю, этот меч Вас слушается? Это хорошо. Меч, знаете ли, как волшебная палочка — он сам выбирает себе хозяина.

Гарри с интересом слушал его.

— Мы, гоблины, очень трепетно относимся к оружию. Можно сказать, что у нас культ оружия, и особенно мечей, благороднейшего вида вооружений… Вы что-нибудь знаете о гоблинских мечах?

— Очень мало. Дамблдор мне рассказывал немного, и потом Гермиона Грейнджер…

— Это очень хорошие специалисты по гоблинским мечам, мистер Поттер, — с поклоном заметил Углук. — Особенно меня восхищает мисс Грейнджер. Женщины редко могут понять и оценить оружие. Можно ли представить меч среди кастрюль, на женской кухне…

Видимо, это было мнение профессора о директоре Макгонагалл и о замдиректора Витч, которые продемонстрировали неумение охранять меч. Ведь если дети смогли украсть его, значит, дамы бросили меч Гриффиндора в кабинете без должной охраны.

— Я не берусь тягаться с настоящими мастерами истории мечей, но я могу рассказать Вам кое-что, если Вы пожелаете слушать.

— Очень желаю, — сказал Гарри.

— Подлинный гоблинский меч — большая редкость. Он не знает страха, пощады, жалости, он бьет без промаха. Он беспощаден к врагам, мистер Поттер. Дотроньтесь, — гоблин благоговейно коснулся стали. — Сегодня жаркий летний день, но он холоден на ощупь. В самую гущу битвы, когда кругом кипит кровь, он сохранит свой холод, мистер Поттер. Это прекрасное, благородное, закаленное оружие. Испытания только закаляют его, делают сильней.

Гоблины верят, что у меча есть душа, мистер Поттер. Это царское оружие, гордое, можно сказать, высшая аристократия оружия. Но это страшное оружие, да. Смертоносное. Благородный меч не знает промаха и бьет без жалости. Никакой меч не защитит Вас от врагов лучше, чем этот. Гоблины считают, что меч — самое совершенное оружие в мире.

— Это интересно, — признал Гарри.

— Помнится, я обещал Вам рассказать про меч Слизерина. Вы нашли его?

— Нет, — правдиво сказал Гарри.

— Понимаю. Вы искали не в том месте. Вы не поняли душу меча, потому что Вы, к сожалению, не гоблин.

— Меч Слизерина, он действительно существует? — спросил Гарри.

— Меч Слизерина, мистер Поттер, — это человек, — ответил Углук. — Живой человек. Но во всем подобный мечу: благородный, бесстрашный, верный, безжалостный… Гордый и непобедимый, закаленный испытаниями и холодный как сталь. Это человек с душой меча, мистер Поттер.

— Мерлин мой, — прошептал Гарри Поттер и схватился за голову.

Человек и гоблин, бережно держа меч, дружно шагнули в пустынный холл Хогвартса.

— Однако, чем же это пахнет, — вздохнул Гарри, невольно принюхиваясь. — Воняет просто невыносимо.

— Я думаю, что скоро вернутся эльфы и наведут порядок, — пожал плечами гоблин.

Гарри заметил с облегчением, что к ним навстречу направляется профессор Витч, собранная и подтянутая. Гарри не понадобилось предупреждать Витч о безобразном запахе: она уже вертела головой и принюхивалась, и можно было не сомневаться по ее решительному лицу, что казус попал в надежные руки и скоро будет ликвидирован.

Через минуту в холле раздался дикий вопль.

Гарри ждало дивное зрелище: Фурия Витч, задыхаясь от гнева, указывала на висящие на стене старинные часы с баллами факультетов.

Ее палец указывал прямо на часы Гриффиндора, Гарри присмотрелся к ним внимательнее и наконец-то обнаружил прощальный сюрприз Бобби Грейнджера. Часы Гриффиндора, которые обычно наполнялись бриллиантами, теперь имели оригинальную начинку: они были до отказа набиты тухлыми яйцами.

Сентябрь в этом году был замечательный — фактически, продолжалось лето. Хогвартс по-июльски тонул в зелени и цветах, и даже надвигающаяся тень долгого семестра не пугала учеников — пугала не больше, чем короткая летняя гроза.

На школьном дворе скакали дети. Почти все сняли мантии и пиджаки — день теплый, народ стихийно выбрал вне помещения «летнюю форму».

Герой магического мира, заместитель начальника отдела мракоборцев Министерства магии Гарри Джеймс Поттер ступил на школьный двор и сощурился. Солнце во дворе было яркое.

Ну, здравствуй, Хогвартс!

— Ой, смотрите! — взвизгнул кто-то, и Гарри оказался в толпе детей.

Его чуть не сожрали живьем восхищенными взглядами и признаниями в любви, затеребили, требуя автографов.

Гарри с удовольствием признал поражение и роздал всем свои росписи. С тех пор как он после Победы оставил преподавание, он открыл, что очень любит общаться с детьми. Даже скучает по тому ужасному школьному времени...

Детей в этом году было много — как сказал Кингсли Шеклбот, рекордный набор за последние 15 лет. Сто двадцать человек.

Замок теперь процветал. Гарри взглянул на Хогвартс —. отреставрированный, отремонтированный и ухоженный, просто вылизанный до блеска. Новый глава Попечительского совета, Стенли Столб, денег не считал вообще.

Вокруг замка бригада ботаников под руководством Лонгботтома осваивала новенькие, только что построенные дополнительные оранжереи.

Гарри загляделся на них, рассеянно отвечая на поздравления детей — шустрые прочитали в газетах, что он стал дедушкой.

Да, если Джим жениться не торопился, а Ал только заканчивал институт, то Лили взялась за дело серьезно. Лили подарила отцу и Фреду пару чудных близнецов, а сейчас снова была беременна. Подумать только, вздохнул Гарри, как быстро дети взрослеют! Только вчера Лили была школьницей с косичкой-«хвостиком», и вот поди ж ты...

Зато ее брак удачен, и хвала Мерлину! Лили всегда мечтала о большой и дружной семье.

Дети меж тем напирали:

— Сэр, а Вы будете подавать в суд на Риту Скитер?

— На Риту Скитер?

— Вы не читали ее последней статьи? Она там утверждает, что настоящий Избранный — не Вы, а Роберт Грейнджер!

— Вот как, — сказал Гарри.

— Она, мол, раскопала целый министерский заговор с целью фальсификации истории, во главе — Министр магии, и Вы — не Избранный, что Вы не побеждали Сами-Зна... Волдеморта, что все свидетельства последнего подделаны!

Гарри после паузы сказал:

— Нет, я не буду подавать в суд. Я не буду ни в малейшей степени препятствовать расследованию мисс Скитер. У нас свобода слова и печати.

— Сэр, Вы благороднейший человек, — мальчик-когтевранец не сдержал трепета в голосе. — Вы правы: пусть пишет. Ей всё равно никто не поверит.

Гарри вздохнул — последней фразой дети кое о чем напомнили.

— Кстати, а где мне найти профессора Грейнджера?

Дети запнулись на скаку.

Наконец, один осмелел:

— Наверное, в подземельях, сэр. Он всегда там бывает.

Гарри прошел знакомый путь от холла Хогвартса в подземелья. О Мерлин, сколько раз он, бывало, сюда ходил... В нем теснились воспоминания.

У кабинета главы Слизерина Гарри остановился и постучал.

— Войдите, — раздался приказ хозяина кабинета — и Гарри вошел.

Доктор магических наук, профессор зельеварения, декан Слизерина Роберт Северус Грейнджер поднял голову из-за стола, где он сидел, отчитывая стоящего перед ним несчастного третьекурсника, и прожег вошедшего пронзительным взглядом.

— Здравствуйте, профессор Грейнджер, — сказал Гарри. — Я не помешал?

— Заходите, я получил Вашу записку... Сейчас я освобожусь, — отрывисто распорядился профессор Грейнджер. Он взглянул на третьекурсника так, что того чуть не сплющило на месте, и процедил:

— Неделя отработок, начиная с сегодяшнего дня. Жду вас в классе зельеварения к семнадцати часам.

— Да, профессор, — прошептала жертва.

— Вы свободны. Еще раз опоздаете на пару — получите еще неделю отработок.

— Да, профессор, — покорно пискнул несчастный и исчез с такой скоростью, словно за ним по пятам гнались тролли.

Профессор Грейнджер отложил перо, которым что-то писал на листе пергамента, и стремительно встал из-за стола. Его черная мантия эффектно размахнулась.

— Садитесь. Давно не виделись, мистер Поттер. Чем могу быть полезен?

— Да, давненько я не заглядывал в Хогвартс, — вздохнул Гарри. — А жаль. Люблю это место.

Профессор Грейнджер вежливо кивнул.

— Приходишь, и словно окунулся в детство. В Хогвартсе ничего не меняется! Кажется, здесь время остановилось...

— Отчего же. В этом году мы заканчиваем компьютеризацию лаборатории, начнем компьютеризацию библиотеки, — заметил профессор Грейнджер.

— Минерва, наверное, сильно сопротивляется? — участливо спросил Гарри.

— Госпожа директор оказала нам полное содействие, — холодно сказал Бобби.

Еще бы, фыркнул Гарри. Он помнил, какое лицо было у Минервы, когда сияющий Слагхорн и «группа поддержки» из слизеринской общины представили ей избранного ими нового декана Слизерина. И как они вежливо напомнили, что своих деканов община всегда выбирала сама, а от директрисы требуется сущая безделица, только подписать формальное назначение!

Да уж, подумал Гарри, у бедной Минервы было весело три последних года.

Бобби заступил на должность три года назад, а результат уже налицо.

Собственно, причина, по которой Гарри сегодня приехал с визитом в Хогвартс, было отчаянное письмо его юного племянника. В этом году сын Рона Уизли поступил в Хогвартс на первый курс — на Гриффиндор, разумеется. Вчера вечером он прислал дяде Гарри безумное и трогательно безграмотное письмо, что Хогвартс ему ужасно нравится, но он страшно боится. Сегодня у него первое зельеварение, а все пугают, что профессор Грейнджер очень строг и ненавидит гриффиндорцев. Три шкуры с них спускает. И бедный мальчик не знает, что делать. Гриффиндорцы не ведают страха, но он боится, что даже не дойдет до кабинета зельеварения. он уже два раза видел профессора Грейнджера, и тот такой страшный!!!

Гарри написал, что бояться недостойно гриффиндорца, и мальчик правильно преодолевает свой страх. Пусть дойдет до класса, мы что-нибудь придумаем.

Тем временем, надо было что-то сказать Бобби.

— А как Вам преподавание?

— Милая профессия. Особенно касательно профессора зельеварения, — хмыкнул Бобби. — Стабильно взрывают 50 котлов в год, крадут 200 унций ингредиентов и варят полгаллона Оборотного зелья. В Хогвартсе ничего не меняется.

— А как мои гриффиндорцы?

— Гриффиндорцы, — презрительно сказал Бобби. — Гриффиндорцы, этим всё сказано. Ни на одном другом факультете таких кретинов не собралось, честное слово. Просто наследственный антиталант к зельеварению.

Гарри засмеялся.

— У них по-прежнему сдвоенное со Слизерином?

— Зачем же разбивать сей стройный союз.

— А знаете, я бы взглянул... Давно не был на уроках, даже ностальгия заела. На моей памяти самое яркое из школьных воспоминаний — не поверите, совместные уроки зельеварения со Слизерином.

Бобби вежливо развел руками.

— Как Вам угодно. У меня как раз через полчаса такая пара — Гриффиндор/Слизерин, первый курс. Заходите, наслаждайтесь.

— Зайду обязательно, — пообещал Гарри. — Спасибо.

— Пожалуйста. Кстати, окажете мне услугу? Гриффиндорцы вас любят — может, в Вашем присутствии они будут вести себя более прилично.

Ничего не проси у слизеринца — предложит сделку, вздохнул Гарри.

— Любую услугу, как пожелаете, Роберт.

— Ничего особенного. Придете, насладитесь общим восхищением, скажете пару слов о том, как зельеварение помогло Вам в жизни и сварите у них на глазах какое-нибудь простенькое зелье. После этого они год будут нормально учиться.

Гарри чуть не выронил очки.

— Я, конечно, попытаюсь, но, по-моему, это неверная идея, Роберт. Честно говоря, Вы меня просто огорошили. Я ничего не понимаю в зельеварении...

— Все, что Вам надо: прийти и потрясти этих балбесов, что Сам Знаменитый Гарри Поттер любит и знает зельеварение. Они сомлеют от восторга.

— Бобби, я не уверен, что вообще смогу что-то сварить. Я, правда, никогда этим не блистал.

— Вам ничего не надо. Я же владею легилименцией. Я сам Вам все подскажу. Просто смотрите мне в глаза.

Замначальника Отдела мракоборцев Гарри Поттер вздохнул и, сдаваясь, развел руками.

— Да, вижу, Вы идете на отчаянные меры, чтобы внушить студентам уважение к своему предмету.

— К гриффиндорцам, — сказал Бобби. — Нормальные меры на них не действуют.

— Что ж — Вы всегда любили эксперименты. Желаю Вам удачи!

Бобби слегка поклонился.

Гарри открыл рот, чтобы продолжить разговор, но их прервали. Камин декана Слизерина оделся зеленым пламанем, и оттуда высунулась голова Минервы Макгонагалл.

— Роберт, я хотела Вас обрадовать, мы нашли замену профессору ЗОТИ. Это так нелегко, уже после начала учебного го... ГАРРИ! Как я рада Вас видеть! Что ж Вы не предупредили, что будете в Хогвартсе?! Когда закончите свои дела с Робертом, жду Вас на чай в моем кабинете, и не вздумайте отпираться!

— Я тоже счастлив Вас видеть, Минерва, — сказал Гарри с теплом в голосе. — Я приду непременно. А сейчас мне отойти, не буду Вам мешать...

— Да это совсем не личное, Гарри. Я хотела обрадовать Роберта, что нашла нового учителя ЗОТИ — но Вы же, наверное, не в курсе...

— Кингсли что-то говорил, — признался Гарри, — но я слушал невнимательно...

— Дело в том, что сразу после Вас мы взяли профессором ЗОТИ мистера Бина из Министерства, нам его очень рекомендовали. Чудесный был человек, такой знающий... Он раньше в Отделе испытаний новых заклятий работал. Он проработал пять лет, и сейчас, прямо в начале учебного года, с ним произошел несчастный случай. Прямо на уроке. Он тренировал с учениками тему гриндилоу, и гриндилоу укусил его за палец. У профессора оказалась сильнейшая аллергия на укусы гриндилоу, он сейчас в больнице Святого Мунго, так жаль...

— Ужасно, — сказал Гарри. — А я всех учил, что укусы гриндилоу абсолютно безвредны...

— Да, такая реакция встречается одна на миллион... Не повезло бедняге.

— Но Вы уже нашли замену.

— Отличную замену! — с жаром вскричала Макгонагалл. — Роберт...

— Уж не хотите ли Вы сказать, Минерва, что наконец согласны передать эту должность мне? — иронически спросил Роберт.

— Ах, Гарри же не знает... Гарри, представьте, что Роберт регулярно подает прошения на должность профессора ЗОТИ, он всегда был настроен против бедного мистера Бина. Нет, Роберт. И не мечтайте. Кому мы тогда передадим зельеварение? Я нашла чудного человека, аврора, наилучшие рекомендации. И Вы его знаете, вот почему я решила Вам рассказать. Это Ваш бывший однокурсник, Гарри Буллер. Помните его?

Бобби сквозь зубы выдавил:

— Кажется, он учился одновременно со мной, но на Гриффиндоре?

— Да, да, и даже был грффиндорским старостой, — радостно сказала Макгонагалл. — Я уверена, что вы прекрасно сработаетесь!

Настала неловкая пауза.

— Роберт, если Вы больше ничего не имеете мне сказать, я, пожалуй, пойду, — быстро вставил Гарри. — Минерва, чай готов?

Гарри засиделся у директрисы почти до начала урока зельеварения, и бегом побежал к классу зелий, боясь опоздать.

Толпа первокурсников гомонила у двери лаборатории в ожидании своей первой в жизни лекции по зельеварению. До Гарри доносились отдельные фразы.

— Мой брат говорит, он настоящий маньяк.

— Тот-Кого-Нельзя-Причесать?! Ну и прозвище.

Гарри нашел в толпе рыжую взволнованную голову племянника и ободряюще кивнул ему.

— Тихо! Вон он идет.

— Какой молоденький...

— Да ему лет двадцать!

Профессор медленно обвел взглядом говоривших, и дети затихли как мыши — у профессора Грейнджера был редкий дар одним своим видом успокаивать аудиторию.

— В класс! — приказал профессор.

Дети вошли и расселись, не спуская глаз с двух колоритных фигур — черной и зловещей (профессора Грейнджера) и такой дружелюбной и простой на вид, но всем известной (героя Гарри Поттера).

— Успокаиваемся, — холодно уронил профессор Грейнджер, и в классе настала мертвая тишина.

Профессор одернул черную мантию и бесшумно заскользил к кафедре. Дети смотрели за ним как приклеенные.

Профессор встал за кафедру и неторопливо обвел взглядом класс.

— Мое имя профессор Роберт Северус Грейнджер, и я приветствую вас на вашем первом в жизни уроке зельеварения, — негромко сказал профессор.

Профессор говорил довольно тихо, но обладал удивительным даром — в каждой точке класса ученики слышали отчетливо его каждое слово.

— С этой минуты и до конца обучения я буду раскрывать вам тайны древней науки зельеварения, науки, которую сэр Исаак Ньютон назвал королевой всех магических наук. Я тоже считаю зельеварение могущественнейшей и величайшей наукой в мире...

Ученики, боясь дышать, ловили каждое слово.

— Божественной алхимией восхищаюсь не только я. Как вы могли заметить, сегодня у нас почетный гость...

Все головы развернулись к Гарри Поттеру.

— Я представляю всем, кто еще с ним незнаком, мистера Гарри Поттера. Мистер Поттер любезно согласился прийти, чтобы сказать несколько слов о роли зельеварения в его жизни.

У голов гриффиндорцев дружно отвалилась челюсть.

Профессор Грейнджер тем временем слегка поклонился, уступая слово Гарри. Гарри решительно вышел вперед.

— Здравствуйте! Я пришел рассказать, насколько важной наукой для магии является зельеварение. Поверьте, это великая наука и искусство! Мастер зельеварения может творить настоящие чудеса. Он может воскрешать с того света, да-да, или сварить вам всенародную любовь и значимость, он может даже помочь переписать Историю. Поверьте мне: мастера зелий — настоящие волшебники!

Гарри показал на Бобби, молча наблюдавшего за речью со своей кафедры.

Бобби холодно поклонился классу.

— Я, конечно, не мастер зельеварения, — сказал Гарри, — но я учился зельям в этой самой аудитории, шесть лет подряд, и чему-то я даже научился. И вы научитесь в свое время, честное слово. Профессор Грейнджер попросил меня показать какое-нибудь простое зелье, и я его сейчас попробую вам сварить...

— Мистер Поттер сварит для вас Молодящее зелье, — тихо сказал Бобби Грейнджер, и инициатива удивительным образом перешла к нему. — Молодящее зелье очень наглядно и прекрасно подходит для любой демонстрации.

Гарри Поттер повязал передник, натянул перчатки, вознес мысленную молитву богам зельеварения — и приступил.

Ученики смотрели на Поттера, как на чудо. Смотрели в упор... И при этом не замечали, что знаменитый Гарри варит зелье не глядя, почти не замечая дела рук своих, а глядит неотрывно в глаза стоящего в сторонке профессора Грейнджера.

Они смотрели на чудо: как котел позвякивает на огне, как в нем что-то булькает, как играет под ним огонек. Из котла вылетел нежно-лиловый туман.

— Наверное, готово, — неуверенно улыбнулся Гарри Поттер.

Профессор Грейнджер торжественно вручил ему лабораторную лягушку. Гарри Поттер столь же парадно капнул на нее одной каплей зелья. Лягушка превратилась в головастика!

Дети ахнули. Чудо состоялось.

Один мальчик — гриффиндорец, конечно, — наплевал на дисциплину, вскочил со скамьи и зааплодировал. За ним — прочие гриффиндорцы... За ними, после единственного взгляда Бобби, лениво присоединились «его» слизеринцы.

Весь класс стоял и стоя аплодировал Гарри Поттеру. Гарри Поттер засмущался.

Бобби смотрел, сколько дети излучали на Поттера восхищения, благодарности и любви... это, наверное, было заслужено после клетушки под лестницей Дурслей.

Дети продолжали аплодировать. Что ни говори, — хорошо быть Избранным.

Гарри взглянул на часы и неохотно откланялся. Он остановился почти у порога, а Бобби (ну как ему это удается?) уже успокоил класс.

— Вам только что наглядно продемонстрировали действие Молодящего зелья, — между тем объяснял классу профессор. — Молодящие зелья разной сложности входят в вашу школьную программу и обязательно будут включены в вопросы на экзамене. Простейший рецепт Молодящего зелья вы сварите под моим руководством через несколько минут. Проверим вашу способность так же превратить лягушку в головастика, как это показал вам господин Поттер...

БАХ!

Гарри стремительно обернулся. Бобби взглядом василиска уже вперился в несчастную жертву.

С боевым крещением и началом учебного года! Взорвался первый котел.

Гриффиндорец, конечно. И талант — даже задания еще не успели дать, даже разрешения трогать котел еще не было. А котел уже умудрился взорваться. Пять лет счастья, пока этот талант не закончит обучение СОВ, обеспечено.

Дайте мне яду, кто-нибудь.

— Ваша фамилия Уизли? Как я понимаю, Вы бросили в котел два порошка — иглы дикобраза и серу?

— Я не знаю... Я ненарочно...

— Я не нарочно, сэр, — поправил мальчика профессор Грейнджер.

Жертва без всякого зелья готова была превратиться в головастика.

— Я правда не нарочно... Ой... ненарочно, сэр...

— Почему Вы начали работу с зельем без моего разрешения?

Гарри стремительно развернулся от двери.

— Роберт, если Вы позволите, я бы остался на всю лекцию. Я посижу в уголке — но если я Вам мешаю...

— Конечно, нет! Располагайтесь, садитесь...

Спасенная Гарри жертва — это и был старшенький Рона Уизли и его милой Конфиденс! — восторженно проводила Спасителя взглядом.

Бобби тоже его узнал. Сын Кактуса. Стопроцентный Уизли. Значит, нас ждет пять лет счастья — до того, как это дарование законно провалит СОВ по зельям ... Ну, мы еще посмотрим, у кого будет больше счастья. Головастика тоже ждет пять счастливых лет — гарантированно. Слово Роберта Грейнджера.

Головастик — настоящий гриффиндорец! — непокорно вскинул голову. На лбу написано: не дождешься! Тоже мне, профессор двадцати лет, «сэр»... Я— тебя — не уважаю! Скорей умру, но «сэра» и «профессора», Грейнджер, ты от меня не дождешься!

Ответный взгляд Бобби Грейнджера предупреждал: желаете, чтобы Вас научили уважению и дисциплине, Уизли? Вам повезло. Вы нашли во мне отличного специалиста.

Дети прониклись строгостью дисциплины — сразу видно. Гарри тихо обвел глазами класс — 30 одиннадцатилетних прекрасных детей перед волшебными котлами, с блестящими как звезды глазами — и его пронзила ностальгия...

Гарри выбрал свободную парту в конце класса и сел. Перед ним шушукались три ряда детских затылков. Гарри глянул поверх них на Бобби Грейнджера... и всё забыл. Он забыл, что он вдвое старше Бобби Грейнджера, что он заместитель начальника Отдела мракоборцев, что он солидный человек. От невысокой черной фигуры за кафедрой на весь класс распространялась такая магнетическая сила, что даже взрослые перед ней склонялись как дети.

Профессор зельеварения неспешно вышел из-за кафедры, одернув широкую черную мантию; его стальные глаза над крючковатым носом смотрели недобро.

— Итак... Вы находитесь здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень тонкую и точную науку, — негромко начал профессор Грейнджер.

Его было отчетливо слышно в любой точке класса, хотя он почти шептал. Такая в классе стояла тишина — и так он умел управлять аудиторией.

— Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки... Я могу научить вас, как разлить по стаканам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Если вы будете в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайший аромат, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая чувства...

Он обвел класс рентгеновским взглядом и холодно закончил:

— Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки.

Вот так закончилась эта история, начатая когда-то Сивиллой Трелони ненастной ночью 1980 года в номере захудалой гостиницы «Кабанья голова».

А может, всё началось гораздо раньше. Может, всё началось с рождения Темного Лорда, сто лет тому назад, или с рождения самой Сивиллы Трелони, или с основания Хогвартса? Кто знает?

Но главное всё же случилось этой ночью в трактире, когда были двое, спорившие о пиеме на грошовую работу, и был третий, кто мыл стаканы внизу, и был четвертый, затаившийся у двери, не замеченный никем, кроме вещего взора Сивиллы Трелони. Нищий носатый мальчишка, почуяв которого, пробудился пророческий дар Сивиллы — и она предсказала этому мальчишке удивительную судьбу…

Пусть он даже не дослушал ее пророчество — разве Судьбу обманешь? Что начертано, сбудется, известно о том людям или нет.

Судьба свершится, как бы ни пытались избежать этого люди. Как бы ни пытались они строить планы, как строили их Волдеморт и Дамблдор, чтобы обхитрить и обмануть Судьбу… Разве можно смертным истолковать пути будущего, даже если найдется пророк, который откроет им кое-что из грядущих тайн? Разве способны люди понять эти грядущие события даже после подсказки, вложенной им в рот и разжеванной пророком? Никогда. Хотя некоторые люди считают себя достаточно умными и берутся иземнить будущее, воображая, что они поняли намек — и Судьба дает им за это по носу. Никому не дано прозреть будущее, пока оно не свершится, и люди знают сие с начала сотворения мира. Но упрямо верят, что могут объять необъятное. И пытаются.

А боги смотрят, как люди мечутся в попытках изменить Судьбу, и боги смеются. Боги смотрят, как даже самые умные из людей пытаются разгадать пути небес, вроде Дамблдора и Волдеморта, как при том они ломают невинные жизни и наступают на чужие судьбы: Поттеров, Лонгботтомов…

Но разве Судьбу обманешь? Тем временем единственный человек, которого она касалась, бросил свои три вызова Волдеморту, женился на девушке, бросившей тоже три вызова, и в назначенный срок у них родился сын — величайший Темный маг своего времени.

И он свершил уготованное ему, когда настал срок.

Так, как и открыл людям глас небес устами вещей Сивиллы Трелони.

Я не пророк, но я тоже сделаю предсказание. Много лет спустя, когда наше время останется лишь в легендах, некоторые вещи будут неизменны. Сказки барда Бидля будут всегда — и к ним прибавится новая сказка. Сказка о Мече, Принце и Слизеринском Змие. В этой сказке будет всего несколько строк — то, что я уложил в сорок глав, время безжалостно сожмет в короткую легенду.

Так бывает.

И я буду рассказывать эту сказку — кому коротко, а кому длинно.

Останутся и другие свидетельства нашей истории — и очень длинные. Я уверен, что семь томов романа замечательной Дж.К.Роулинг тоже останутся.

Она собирала свои свидетельства долго и тщательно, как настоящий историк. Она опрашивала многих очевидцев, и все они были уверены, что говорят чистую правду!

Увы, с историками такое бывает. Даже самое добросовестное исследование упирается всего лишь в легенду, а не в истину. А истина раскрывается лишь спустя века.

Надеюсь, вы не в обиде, что мисс Роулинг рассказала историю, возможно, погрешив против истины? Она сделала всё, что могла. Она-то верила, что раскрыла все факты!

И ее будут читать, а вам предстоит решить, дорогие читатели, кому верить: ей или мне.

Она поведала вам свою сказку, я — свою, и моя сказка, наконец, закончена!

Ученый Кот благодарит всех, кто терпеливо внимал его длинной истории, и всех, кого тронула судьба Роберта Грейнджера.

Ученый Кот надеется, что доставил вам немного удовольствия, прощается и желает всем наилучшего!

Чао!

До новых сказок!