Метаморфоза (джен)

Зря Зевс, ослепленный ненавистью к Прометею, замахнулся и на Винчестеров.

Полет стрелы, мрачное ликование от смерти извечного врага, боль, темнота.

Столь удачный, казалось, призыв закончился для царя Олимпа откровенным провалом.

Однако тьма перед глазами постепенно рассеивалась. Где-то совсем близко слышался шелест волн.

Зевс открыл глаза.

Морфей на этот раз не поскупился на спецэффекты в насылаемом на него сне: царь Олимпа сидел на собственном троне, к которому был прикован цепями, посреди какого-то пляжа. Солнце клонилось к горизонту за его спиной.

Будь это все на самом деле, то он бы занервничал: место и время для его пленения были выбраны как нельзя удачнее. Он на территории брата, бога морей, посреди пересменки между сыном и дочерью, Солнцем и Луной. Цепи были очень уж похожи на те, которые использовал Гефест для пленения Геры, да и трон для его удержания идеален. Это была, пожалуй, единственная вещь в мире, которую он не мог бы разрушить и всем своим могуществом (ведь будь иначе, окончание некоторых особо напряженных совещаний он встречал бы на полу).

Однако все это не имело значения, ведь он спал и видел сон. Сны не несут угрозы. В основном.

Задумавшись, что было до пробуждения, Зевс припомнил глупых смертных с их жалкими силенками, Прометея и его сына, а еще — он заскрежетал зубами — Артемиду.

Маленькая мерзавка! Да как она посмела выстрелить в него!

Песок неподалеку захрустел. Зевс слышал приближающиеся шаги, но из-за широкой спинки трона никого не видел.

— Кто здесь? Я приказываю, покажись! — грозно крикнул он и попытался призвать молнию, но ничего не вышло.

— Ты не вправе требовать здесь ничего и ни от кого, — женщина, вставшая перед ним, кого-то ему напомнила, но кого? Он так и не смог вспомнить. — Тем более, от меня.

И тут ее глаза выразительно позеленели, а зрачки превратились в вертикальные щелочки. В лицо Зевсу дохнуло горячим ветром, какой можно было бы ожидать в пустыне, но никак не на морском берегу.

Вот тогда он вспомнил.

Поднял голову к небу и увидел его. Огромный змей, сотканный из зеленого пламени, занял все небо, вытеснив оттуда и солнце, и луну, и даже, казалось, саму голубую твердь.

— Апофис, — прохрипел Зевс.

Ни титаны, ни гиганты, ни даже мать-земля не пугали его так, как этот древний змей. Как же он радовался, когда Апофис не перебралась в Грецию, а мирно расшатывала Египет. Даже завоевание этой южной колонии своими последователями Зевс благословил только после того, как убедился, что яростное воплощение хаоса не имело ничего против.

— Ты не влезала в жизнь кого-либо из нас уже несколько тысячелетий. Что изменилось?

— Ты пытался из-за неверной интерпретации давних событий убить моих жрецов, вот что. Стоит задуматься об истинности твоих воспоминаний. Ах, да, зови меня Фелис.