В моей голове, или Как сделать из муд... Саске человека (гет)

Доковыляв до ближайшего дерева на чистой силе воли, Саске прислонился к стволу.

«Голая мощь — это ещё не всё, и она бесполезна, если не знаешь, куда ударить. Мы можем быть невероятно универсальными, выбирая именно то дзюцу, которое идеально подходит в каждой конкретной ситуации, — попыталась ободрить его Сакура, и на душе у него немного полегчало. — Теперь нас можно назвать Какаши-лайт с таким количеством техник».

— Осталось забрать у Обито второй глаз для полной симметрии, — вяло усмехнулся он в ответ.

«Подражать подражателю, серьёзно? Какаши может решить, что мы его фанатка, причём особо упоротая».

— Какой ужас, нам ведь так важно мнение любимого сенсея.

Сакура заливисто рассмеялась.

«Боюсь, ему это скорее понравится, чем нет», — добавила она, и Саске позволил себе недолгую скупую улыбку.

— Кстати говоря, думаешь, его секрет может быть в сочетании шарингана и контроля?

«Я не знаю. Клану Учиха порядка тысячи лет, но за всё это время ни один из членов не удостоился увековечения именно за счёт своей способности красть чужие техники… что вообще-то странно, ведь известно, что любой Учиха так может, но ни один, получается, никогда не делал этого в достаточном масштабе; и насколько я знаю Учих, а я теперь знаю, отнюдь не из скромности и нежелания нарываться, — она задумалась, а потом начала еле слышно бормотать: — Если только шаринган и низкий контроль не коррелирующие признаки, очевидно, второй тоже доминантный… какая же тогда должна быть сила сцепления при таком количестве нерекомбинантных поколений… но нельзя отрицать, что у Учиха, можно сказать, есть шаблон… чёртовы клановые жертвы инбридинга, если бы не чакра…»

Саске понял, что ни черта не понял.

— Сакура?..

«Эм, прости, да, хорошая теория, у него, скорее всего, действительно такой же или сопоставимый контроль».

Но что-то в её интонациях показалось ему странным, каким-то искусственным. Не то чтобы он так уж переживал за неё, но… эм, ну, лучше бы ей сосредоточиться и не отвлекаться на всякие посторонние мысли, да.

Она ничего на это не ответила.

— Сакура, — надавил Саске.

«Я не могу не задаваться вопросом: если так, то понял ли это сам Какаши тогда, когда мы учились ходить по деревьям. И если да, то почему он ничего не сказал и не сделал».

А смысл, раз у неё не было шарингана, чтобы смотреть?

«Всегда можно погрузить в иллюзию и показать, тем более что он сам говорил о моей склонности к гендзюцу, и это могло бы натолкнуть его на мысль! Да хоть нарисовать».

Нарисовать схемы чакропотоков — это Сакура, конечно, загнула. Плоская картинка в жизни корректно не отразит геометрию даже самой простой техники.

«Было бы желание, а способ найдётся», — заупрямилась она.

— Может быть, он просто не догадался.

«Они называют его гением по какой-то причине, не так ли?.. — горько возразила Сакура и, помолчав, добавила уже без всякого выражения: — Может быть, он просто решил, что я сжульничала. Что я уже умела ходить по деревьям раньше и просто хотела покрасоваться перед тобой».

Звучало правдоподобно, но даже если так, Саске был уверен: это не потому, что Какаши считал её подлой обманщицей или вроде того, просто он не видел в ней ничего примечательного.

«И в этом вся проблема».

— Он…

«Вы».

— Мы…

«Не смотрели».

— Ты не спешила показать! — огрызнулся Саске, раздражённый, что она его постоянно перебивает, но вдруг понял: это была неправда — она показывала, раз за разом, просто не выпячивала, потому как и сама не осознавала.

Её невозможный контроль, когда они учились ходить по деревьям. Её нереальную силу, когда она голыми руками вырвала мачту корабля и размахивала ей, словно дубинкой. Её выдающийся ум, когда ей не нужно было жульничать при ответе на вопросы, которые были заведомо составлены так, чтобы на них невозможно было ответить. Её поразительную реакцию и точность, когда она спасла падающего Наруто, пришпилив его к дереву кунаем и даже не поцарапав. Её верность и решимость, когда они оба были для неё мёртвым грузом в Лесу смерти, но она не оставила их и сумела каким-то чудом сохранить живыми. Её самопожертвование, когда она вставала между опасностью и тем, кого должна была защищать, даже зная, что у неё нет шансов.

И её понимание.

— Ты знала, что я уйду. Тогда, в первый раз. Знала точно. Как и когда именно я это сделаю, чёрт, даже дорогу вычислила.

И никому не сказала.

На самом деле она понимала его даже тогда, когда не могла залезть ему в голову.

В груди у него стало тепло, и легко, и тесно, и пушисто, но это были чужие чувства, а его собственные — сожаление, удивление и капелька раскаяния — затаились под ними, как острые когти в бархатной кошачьей лапке.

«Спасибо».

Ей не за что было благодарить его. На самом деле нет.

«Ты за последние несколько минут надумал больше комплиментов, чем я слышала от всех остальных людей вместе взятых за всю мою жизнь, конечно, не считая родителей».

Но это не были комплименты — и он не покраснел прямо сейчас, — это просто констатация фактов.

— Чёрт возьми… так странно, что никто просто не обращал внимания, — Саске попытался вернуться в конструктивное русло.

«Думаю, затем обычно и нужен сенсей: замечать подобные вещи».

Ему вдруг категорически расхотелось быть Какаши-лайт, в любом смысле.

«А может, мы даже не особенно и лайт, может, однажды люди скажут, что это он наш жалкий подражатель, — заметила значительно повеселевшая Сакура. — Я имею в виду, у него же тоже не так много чакры на самом-то деле, особенно с учётом затрат на всё время активированный шаринган. Это только на фоне прошлого тебя и Наруто наши запасы кажутся крохами, но взять тех же Нара? Две трети остальных кланов? Да мы вне конкуренции».

Но кланы держатся за счёт их кеккей генкаев, и у него больше нет своего. Конечно, А- и S-ранг — это не то, что даже элитные шиноби используют постоянно или в больших количествах, но ситуация настолько далека от нормы, что...

«Это значит лишь одно: нам нужно брать хитростью, планированием и тонкими манипуляциями. Даже ничего особенно нового: грёбаная Кагуя была сильнее вас всех вместе взятых. Спасло это её? Ни хрена подобного».

Тогда у них были силы Рикудо, в каком-то смысле тоже кеккей генкай. На самом деле… ему ведь даже не нужен весь, только определённая, очень специфическая часть.

Так у Саске возникла идея.

— Ты помнишь легенду о возникновении гендзюцу? — Существовало множество версий, но большинство Учиха — и он сам — верили в ту, в которой это была попытка создать хоть какую-то альтернативу шарингану. Успешная попытка, к их огорчению. — Если получится воссоздать работоспособную Гудодаму, как-то обойдя необходимость в онмьётоне…

«Мы сможем поймать и удержать, а может, даже уничтожить Зецу. Тогда никакого сражения с Кагуей вообще не будет! — тут же охотно подхватила Сакура. — Отлично!»

— Хм, — не разделил её восторга Саске.

Отлично будет, когда у него получится — если получится, — пока это просто идея.

«Не будь таким мрачным, лучше вспомни, кто тут придумал Кирин. Творческий подход — то, что ты действительно умеешь, просто не забывай об этом».

Саске, приободрённый заслуженной похвалой, нашёл в себе силы отлепиться от дерева и принять стойку.

«Время тайдзюцу?»

— Время тайдзюцу.

И насколько хорошо у него теперь получалось направлять чакру, настолько же плохо слушалось тело. Самый настоящий антиталант. При этом, как ни странно, он не мог сказать, что Сакура была в плохой форме чисто физически, нет, вполне в пределах нормы для обычного шиноби, просто все его движения выходили неправильными, не такими, как было задумано, если не прикладывать максимум усилий для контроля каждой мышцы. И, конечно, ни о какой скорости в таких условиях речи не шло.

«Попробуй расслабиться», — предложила Сакура.

— Издеваешься? — пропыхтел взмокший от усердия Саске.

«Издеваешься тут только ты, когда рассчитываешь с первой попытки полностью изменить вбитые на уровень рефлекса привычки! — рассердилась она. — Не думай о процессе, только о результате, наплюй на технику и её соответствие твоим ожиданиям, просто двигайся так быстро и сильно, как только получится».

Несколько раз глубоко вздохнув, он попробовал… и понял, что именно она имела в виду: движения получались достаточно техничными, когда Саске о них не думал, просто это был совсем другой стиль — академическая классика, от которой он так давно отказался, что не сразу узнал. Всё ещё гораздо медленнее того, к чему он привык (даже со скидкой на отсутствие усиления чакрой), зато намного сильнее.

— Плюсы и минусы другой стихийной предрасположенности, — невесело вздохнул Саске. Крушить горы — это весело, конечно, но он любил свою скорость.

«И неважно, как сильно мы сможем ударить, если не попадём…» — Сакура явно расстроилась не меньше, и он почти испытал неловкость за то, что был прав, когда говорил о её медленных рефлексах. Как ни ускоряй мышцы, если нервная система не сможет за ними угнаться (а её — не сможет), это в лучше случае просто бесполезная трата чакры, а в худшем будет как с теми крышами и забором сегодня днём.

— С другой стороны, это всего лишь значит, что понадобится немного больше планирования, — кажется, пришла его очередь быть оптимистом. — Если не можешь угнаться за противником, убедись, что он окажется там, где ты его будешь поджидать.

«Или…» — начала было Сакура, но замялась.

— Или?

«Или разгони чёртову нервную систему», — прошептала она. В её голосе отражался ужас перед собственным предложением.

— И это меня ты обвиняла в безрассудстве, — упрекнул её Саске.

И Какаши, когда только учил его основам использования молнии перед третьим этапом экзамена, и даже Орочимару много позже всеми силами предостерегали от того, чтобы даже пытаться, если только он не хотел совершить экзотическое и весьма позорное самоубийство. Одно дело, когда фон твоей чакры (из-за предрасположенности отчасти разбавленный стихийным элементом) естественным образом накладывается и равномерно и согласованно ускоряет импульсы тем сильнее, чем больше склонность (и приходится просто смириться с тем пределом, который имеешь от природы), но вмешиваться в тонкую работу мозга и невероятно сложную сеть нервных окончаний чревато куда более… интересными последствиями, чем просто судороги, как когда речь идёт о мышцах.

В крайнем (самом-самом) случае можно воспользоваться огненной чакрой в очень небольших количествах с риском сжечь всю нервную систему к чертям собачьим (мучительная, но быстрая смерть), а при успехе получить довольно скромный результат, но даже это гораздо безопаснее, чем молния, которая с вероятностью девяносто девять и девять в периоде просто интерферирует и хаотично изменит все сигналы, ответственные за нормальное функционирование тела.

Есть, конечно, отдельные техники, которые обходят существующие ограничения, системно форсируя весь организм — наподобие врат Хачимон, — но им нужно долго и трудно учиться, они довольно специфические и не всегда подходят к ситуации, к тому же эффект недолговечен и вред здоровью — одно из гарантированных последствий, так что использовать их постоянно не выйдет.

«Чисто гипотетически… при определённом уровне контроля, достаточном чтобы создать потоки нужной толщины и силы… и строго соответствующие по фазе… — Сакура говорила медленно и неуверенно, подбирая каждое слово и делая долгие напряжённые паузы, словно шла по тонкому льду, — имея необходимые знания о физиологических процессах, чтобы выбрать только необходимые участки, не вмешиваясь больше необходимого… и имея возможность в должной мере сконцентрироваться на процессе, вообще ни на что не отвлекаясь… — она резко выдохнула. — И я понятия не имею, получится ли использовать клона для тестов и/или тренировки».

— Это можно проверить. Хотя бы насчёт клонов, — почти так же медленно проговорил Саске, заранее уверенный, что ни грязевой, ни теневой, ни клон молнии не помогут выяснить, сможет ли Сакура безопасно сделать это с их настоящим телом.

Но она открыла ящик Пандоры, и он пытался решить, готов ли рискнуть и позволить ей всё же попробовать на живую. И не тогда, когда настанет крайний случай, а в качестве альтернативы будет грозить гарантированная смерть, но только лишь потому, что успех слишком соблазнителен…

«Нам всё равно придётся зависнуть в библиотеке на неопределённое время, прежде чем даже начинать думать об этом, — резко оборвала она его мысли, спуская их обоих с небес на землю, — и многое, очень многое изучить. Неврология никогда не была моим фаворитом для внеклассного чтения, в отличие от генетики. И нам в любом случае нужно заняться наработкой того небольшого прироста скорости, который мы сможем получить от обычных тренировок с ускоренными мышцами».

— Само собой, — пренебрежительно фыркнул Саске, но для подобных тренировок нужна была чакра, а он уже использовал всё, что имел.

«А ты проверь. Удивишься, — предложила она с раздражающим самодовольством и нетерпеливо потребовала: — Ну же, давай, Саске».

Он неохотно послушался… и не поверил собственным чувствам: за то время, что они потратили на тайдзюцу и разговоры, треть его чакры успела восстановиться — треть! — хотя прошло от силы полчаса, может, даже меньше.

— Но как? Как это вообще возможно? — от избытка чувств он схватился за голову. По самым грубым прикидкам у Сакуры было где-то раз в шесть меньше чакры, чем у его настоящего тела, но для восполнения всего резерва ему требовались целые сутки; она же, получается, восстанавливалась почти в три раза быстрее!

«Не в три, а в четыре: прошло всего двадцать минут, не тридцать; и в общей сложности мне хватает часа. До того, как ты застрял в моей голове, я честно думала, что это норма», — у неё не получилось полностью скрыть горделивые нотки в голосе, но она имела на них полное право, и Саске волей-неволей тоже приободрился.

— Что ж, это отчасти компенсирует маленький объём.

И полностью объясняет, как Сакура — то есть другая Сакура — смогла активировать Бьякуго, что раньше никак не укладывалось у него в голове. Он предполагал, что она на несколько лет полностью отошла от любой активной деятельности, хоть и не совсем верил, что этого действительно хватило бы (и тем более — что оно того стоило), но при таких исходных он, чёрт возьми, тоже хотел эту печать. Очень.

«Ещё бы, — охотно согласилась Сакура, — но узнать технологию будет непросто, если вообще возможно. Не уверена, что мы сможем позволить себе сначала ждать Цунаде, а потом тратить время на ученичество у неё».

Саске вспомнил картинку из учебника истории.

— У Узумаки Мито была такая же, так что это, скорее всего, разработка Узушио.

«И, вероятно, где-нибудь в каком-нибудь супер-секретном деревенском архиве есть даже свиток с пошаговым описанием, но нам никогда не узнать, где именно, — она погрустнела, — и уж тем более не вломиться туда без последствий».

— Не сейчас точно, — вынужденно согласился с ней Саске и рассудил, что лучше всего справиться с разочарованием и тем фактом, что он по сути напрасно терял всю ту чакру, которую не тратил, ему поможет тренировка.

Он начал с минимальной накачки мышц чакрой молнии и постепенно увеличивал концентрацию, чтобы узнать свой текущий предел скорости без потери адекватной обратной связи между мозгом и конечностями. Представление о степени собственного ускорения ему давало то, насколько медленнее падал специально подброшенный перед каждой попыткой листик, сорванный с избиваемого им дерева.

Когда Саске достиг своего текущего скоростного предела (весьма и весьма удручающего), он начал монотонно отрабатывать приёмы тайдзюцу. Немного поколебавшись, он рассудил, что, хоть прежний стиль идеально сочетался с его старым телом, теперь он в другом, и ему с его новой специализацией на силу действительно лучше подойдёт классическая база, которую потом можно будет легко надстроить при необходимости, так что вместо попыток сломать наработанные Сакурой за время Академии рефлексы и привить новые Саске пытался сделать их своими и хотя бы немного привыкнуть к изменившемуся арсеналу в преддверии завтрашнего испытания колокольчиками.

Он не знал, сколько точно прошло времени, когда его желудок свело голодной судорогой, но солнце ещё не село, так что он собирался это проигнорировать.

«Чакра может компенсировать отсутствие нормальной еды только до определённого предела, — напомнила ему Сакура. — Пошли домой, а? Мои родители не из тех, кто контролирует каждый шаг, но если я без предупреждения не появлюсь на ужине, мама наверняка проверит мою комнату, решив, что я снова зачиталась, а там…»

— Кхм.

Саске сделал вид, что ему не неловко за устроенный в её комнате погром. И за то, что он забыл, что у неё, в отличие от него, есть те, кому не всё равно.

«У тебя тоже были. И есть. Ой, ты ещё вспомни Орочимару и его одержимость твоей диетой, а особенно — нездоровую любовь к овощам непременно белого цвета! Одно слово: дайкон! Бр-р-р…»

Саске вздрогнул: Орочимару стоило убить только за этот грёбаный обязательный ежедневный дайкон (в дополнение ко всему прочему неизменно полезному, но почти всегда мерзкому на вкус, которым он его усердно и обильно пичкал), даже если бы не было всей этой фигни с захватом тела.

«Без неё он не стал бы изображать маньячного диетолога. Наверное. Надеюсь».

— Справедливо.

Напоследок Саске решил узнать, насколько в принципе сильным может быть его удар.

«Только не по земле! Не до тех пор, пока мы не узнаем наши пределы где-то в безлюдном месте подальше отсюда, — тут же наложила вето Сакура. — Будет неловко, если мы случайно разрушим Коноху».

— Лучше не искушай меня. — Не то чтобы он вдруг передумал и расхотел разрушать Коноху, но прямо сейчас были вещи поважнее… и она всё равно ему не позволила бы. — Но какой тогда смысл?

«Милосердие? Покончить с этим несчастным деревом, ставшим нашей жертвой, одним ударом? Всё равно оно уже не оправится. Плюс ты просто хочешь это сделать».

Естественно, он хотел.

Саске посмотрел на испещрившие ствол многочисленные глубокие выбоины, полуголые ветки и кучу оборванных его руками и опавших из-за тряски листьев, и это только с ускорением, без усиления. Ему невольно вспомнилось, как часто Наруто прилетали затрещины от Сакуры, когда он в очередной раз говорил или делал какую-нибудь глупость.

«Повезло, что нашего дорогого друга очень, очень крепкий череп», — смущённо заметила Сакура.

— И биджу.

Без регенерации, свойственной джинчурики, никакой череп такое не выдержал бы.

«Ага».

Собрав в руке чакру, Саске преобразовал её в стихийную земляную, а затем ударил. Многострадальное дерево разлетелось мелкодисперсной щепой, на что он совершенно не рассчитывал, ожидая в результате получить лишь сквозную дырку внушительных размеров.

— Кхе-кхе. Тьфу ты, блин… Кхе…

Всю дорогу до дома (пока он, ругаясь, пытался выкашлять из лёгких древесную пыль) Сакура не прекращала злорадно хихикать.