Годовщина (гет)

После улицы к истерическому клубному освещению глаза привыкли не сразу — в дергающихся лучах мелькали смутные тени, лица, скачущие тела, поднятые руки, и тут же тонули, сливаясь в единую колышущуюся массу. Макс даже зажмурился на секунду, а когда вновь обрел способность различать предметы, то обомлел.

Все пространство клуба — стены, балкон, танцпол, сцена — все было покрыто шевелящейся прозрачной плесенью. Призраки клубились везде — восседали за стойками баров, свисали с балконов, тряслись вместе со всеми на танцполе. Прошитые насквозь неоновыми лучами светящиеся силуэты извивались между темных, плотных тел, вытянув вверх прозрачные ладони. И было их, наверное, человек сто. А, может, и больше.

Какого черта?!

Макс напряженно вглядывался в зал, выискивая Рыжего, Слепого или Тень — но куда там, ни одного знакомого лица — ни живого, ни мертвого — разве можно в этом месиве кого-то найти?

Скоро стало понятно, что призраки, чуя проводника, отличали его от остальных, проплывая мимо, вежливо кивали в знак приветствия, махали руками, некоторые даже обращались по имени. Никого из них он не знал, но заметил, что многим из них на вид не больше восемнадцати лет. А то и меньше. Дети. Подростки. Кто они? Почему так рано умерли? Что привело их сюда?

Обойдя зал, он заметил отца у барной стойки, за которой завершал свой коктейльный сеанс Стервятник. Макс рванул туда. Рыжий рассеянно смотрел в зал и потягивал воду со льдом. Его лицо, скрытое зеркальными очками, не выражало почти ничего. Рядом с ним, оперевшись локтями о стойку, стоял Слепой и улыбался. В прозрачных глазах скакали фиолетово-розовые вспышки, сменяясь ядовито-голубыми искрами. Проходившие мимо небольшими компаниями призраки, ненадолго задерживались перед ними, здоровались. Слепой говорил с ними, Рыжий, напротив, казалось, никого не замечал.

— Что это значит? — орал Макс. Он не боялся, что его услышат, в общем шуме он с трудом слышал сам себя. — Откуда они взялись?

— Это значит, что я совершил большую глупость, — задумчиво ответил Рыжий, блуждая взглядом по залу.

— Опять?!

— Не опять, а снова. Не ори, я хорошо тебя слышу.

Он узнал их. Тех, к кому приходил во снах много лет назад. Тех, с кем прощался в стенах Могильника — забытых, брошенных, больных детей. Он сам когда-то был таким полуживым ребенком, блуждавшим по границе небытия.

Большинство были те самые, из «кровавого выпуска», сколько их было в точности Рыжий даже и не знал — пятьдесят? шестьдесят человек? С ними его ничего не связывало, кроме одной-единственной ночи накануне «перехода» из мира живых в мир призраков, на пороге которого Рыжий служил когда-то привратником, предвестником смерти. Он хорошо помнил ту страшную ночь в Могильнике, когда к его постели вереницей шли и шли люди, здоровались, тихо вздыхая, называли свое имя и исчезали.

Та ночь напугала Рыжего на всю оставшуюся жизнь. Тогда он поклялся уйти из этого проклятого места, научиться управлять своим страшным даром и по возможности ограничить контакты с иными мирами. Именно тогда он стал много читать, выискивать любую информацию о своем непростом ремесле, его общение с бестелесными гостями стало прицельным. Именно тогда он узнал про костры и все остальное. Из Могильника он уже вышел «профессиональным проводником», осторожным, скрытным и знающим, замаскированным под беспутного балагура и шута.

Все менялись после смерти. Уже не дети и не подростки — рано созревшие, рано ушедшие, изменившиеся — по ту сторону жизни они избавились от своих увечий и ран. Смерть примирила их с несправедливостью жизни и друг с другом. Тихо скончавшиеся в серых стенах или погибшие в непримиримой войне страха и отчаяния, сейчас они беззаботно веселились друг с другом. Редкое, на самом деле событие в их скучном монотонном мире беззвучных теней и сонных духов. Рыжему даже жаль было их прогонять обратно, но порядок есть порядок, границы надо держать на замке. Немного повеселимся, раз уж я сегодня сорвал замок, и домой, баиньки. Вот только, как это сделать, он пока не решил.

Макс с ужасом наблюдал, как призраки осаждали клубные бары, поочередно залихватски запрокидывая головы, и спиртное с неимоверной скоростью исчезало из чужих бокалов и с барных стоек. Пока подвыпившие гости не особо замечали их шалости, но если так пойдет дальше, скоро не миновать скандала. Под потолком, как гигантские медузы или осьминоги в плотных соленых течениях океана, неспешно плавали фосфорицирующие полупрозрачные тени. У Макса закружилась голова, ему и правда показалось, что там, наверху, самое дно, а он смотрит на него сквозь светящуюся толщу воды. Казалось, еще немного, и призраки от потребления напитков перейдут к чему-то более кардинальному — начнут разбирать клуб по кирпичикам, толкаться или нападать на людей.

— Что ты собираешься делать? — кричал Макс в ухо Рыжему. — Они же разнесут весь клуб!

— Танцевать! — невозмутимо заявил Рыжий, деловито вытирая салфеткой губы. — Я сегодня еще не танцевал. Зря что ли я сюда приперся?

В этот момент диджей врубил что-то лихое и дикое, какой-то этно-металл, и зал затрясся, как при бомбежке. Поддавшись ритму, осатаневшая стена из сотен рук синхронно поднималась и опускалась, и в лазерных вспышках взбесившегося света уже не возможно было отделить живых от мертвых.

— Ты куда?!

Рыжий двинулся прямо в толпу, на ходу намечая танец пружинистой легкой походкой и движениями худых плеч и рук, и с каждым шагом его худощавое, по-прежнему пластичное тело вплеталось в общую пульсацию.

— Чего сидишь, Бледный? — бросил он Слепому. — Пошли попляшем. Надо собирать всю эту ораву.

Недовольно тряхнув волосами, Слепой нехотя отлепился от стойки и вдруг, расправив спину, как-то весь вытянулся, заметно став выше, и неторопливо и плавно направился вслед за Рыжим, ступая ритмично и мягко, словно он не шел, не приплясывал, а крался на мягких лапах. Макс даже на миг залюбовался этой откуда-то взявшейся звериной грацией и впервые задумался, а каков Слепой был при жизни.

И тут же со всего зала к ним стали стекаться бестелесные тени, выстраиваясь за вожаками в бесконечный хвост, тянущийся сквозь толпу, они вливались в общий танец. Рыжий необычайно легко вспарывал стену танцующих, увлекая их за собой. Издалека казалось, что он танцевал одними плечами и руками, двигался он несуетливо, скупо и точно, подчиняясь какому-то внутреннему рисунку, рядом с ним, чертил свой легкий, звериный танец Слепой. И никто не заслонял, никто не наступал на него, хотя он был и невидим.

Макс обернулся и увидел рядом с собой Тень, который пристально и нетерпеливо пожирал глазами в толпу, взгляд у него был шалый, взбудораженный, глаза из тепло-медовых стали ядовито-лимонными, он едва заметно раскачивался в такт музыке, готовый в любой момент сорваться и раствориться в общем танце.

— Откуда они все взялись? — Макс уже не кричал, догадавшись, что Тень расслышит даже его шепот.

— Рыжий выпустил.

— Как?

— Не знаю. Сказал что-то.

— Почему их так много?

— Это те, кого Рыжий встречал на пороге смерти. В Доме многие умирали.

— Он и тебя встречал?

— Конечно.

— А как их вернуть? — окончательно растерялся Макс, наблюдая, как Рыжий и Слепой плясали друг напротив друга в центре гигантской воронки из людей и теней.

— Это не ко мне, — равнодушно ответил Тень и уплыл в толпу.

— Эй, постой! — крикнул ему вслед Макс и осекся, заметив, как пристально на него смотрит из-за стойки Стервятник.

— Ты в порядке, Макс? — поинтересовался он, разглядывая своего администратора.

— Да, да. Все нормально, — отмахнулся Макс и потер виски. Его немного мутило

— Не уверен.

Подумав немного, Стервятник быстро что-то намешал в высокий стакан, хрустнул льдом в ведерке и протянул Максу.

— На вот, выпей, взбодришься.

— Не, не надо, — запротестовал тот. — От алкоголя мне станет хуже.

— А кто тебе сказал, что это алкоголь? Пей, не бойся.

Макс механически опрокинул в себя содержимое стакана и распахнул глаза на Стервятника. Кисловато-горький напиток словно промыл ему изнутри голову, приятно освежая горло. Это было попадание сто из ста. Он поблагодарил Птицу с изумленным почтением. Тот снисходительно усмехнулся.

— Если сильно устал, иди в «приватную», посиди или полежи полчаса в тишине. Мне иногда помогает. Главное телефон не отключай. У тебя такой вид, как будто ты отравился, — желтые глаза Птицы странно сощурились. — Вообще тебе не помешало бы расслабиться. Потом.

Макс поблагодарил за коктейль и отрицательно помотал головой, мол, спасибо за заботу, справлюсь сам. Но уже через час почувствовал, что безумно, просто нечеловечески устал — от грохота, от света, а главное, от всей этой обрушившейся потусторонней херни, и искренне поразился, что Рыжий мог все еще танцевать. Он понял, что если сейчас не выйдет на свежий воздух, то его ждет обморок. И поплелся к выходу.

Холодная осенняя ночь обрушилась на него запахом прелой листвы и обжигающе ледяным воздухом, который Макс с наслаждением впустил в легкие после душноватого клуба. За каких-то полтора-два часа сильно похолодало. Хорошо!

Ночной холод разогнал от входа толпу. В основном здесь топтались решившие покурить на свежем воздухе. Неподалеку, на бортике бетонной клумбы, нахохлившись, как воробей, сидела та девчонка, скандалившая из-за билета. Она зябко куталась в тоненькую зеленую курточку и натягивала капюшон, из-под которого выбивались непослушные каштановые волосы.

— Ты почему не уехала домой? Чего ты ждешь? — подошел к ней Макс. Нельзя сказать, что ему очень было интересно, но ему сейчас ужасно не хотелось возвращаться обратно в клуб.

— Тебе какое дело?

— Да никакого, — пожал плечами Макс. — Если ты решила взять нашего охранника измором, то это бесполезно. Холодно тут сидеть — простынешь.

—Может, все-таки пустишь в клуб, я там пересижу в уголочке?

— Не могу.

У Макса была одна черта, которую, например, очень ценил Стервятник — последовательность. Если он сказал А, то обычно говорил Б. Качество, хорошее для юриста, но в жизни бывали из-за этого проблемы, потому что реальный мир последовательным не был.

— Тебя все равно не пустят в клуб. Не ночевать же тебе на улице?

— Я жду подруг.

— Так утром встретитесь. Езжай домой. Давай я тебе вызову такси.

Девчонка набычилась. Ну вылитая сестрица. Макс изо всех сил сдерживался, чтобы не расплыться в улыбке. Та тоже, когда начинала злиться, так же морщила лоб и конопатый нос, и брови съезжались к переносице.

— Слишком далеко.

— Какая разница. Я оплачу, — и неожиданно предложил. — Или давай я тебя отвезу, я на машине.

Раз уж Стервятник разрешил удалиться на полчаса, то можно и отвезти.

— Слишком далеко, — сразу притихла девушка. — Я же не отсюда. Мы специально приехали на открытие клуба.

— Откуда же?

Она ответила. Макс знал этот поселочек, почти деревню. Да, прилично, часа три езды отсюда, они всегда его проезжали по дороге в общину и обратно.

— Ну вы же где-то остановились? В гостиницу? — терпеливо расспрашивал он. Удивительно, его совершенно не раздражала вся эта нелепость. Ему и правда хотелось помочь.

— Нет, мы хотели на всю ночь сюда, а утром на автобус.

Ну ё-моё. И что с тобой прикажешь делать, дуреха? Автовокзал-то ночью не работает. Ну не к себе же ее везти.

— А давай я к тебе домой напрошусь? раз уж ты меня не пустил, то вот и устраивай! — словно прочитав его мысли, брякнула она. — Или у тебя жена дома ревнивая?

Макс даже рассмеялся.

— Нет, ревнивой жены у меня нет. Но вообще-то у меня еще работа.

— Ну ты же хотел меня отвезти в гостиницу. Вот и отвези. Я переночую и утром на вокзал. А? С меня завтрак, — ее нахальству можно только позавидовать.

— А ты не боишься напрашиваться к незнакомому мужику? Ты же меня совсем не знаешь. И не знаешь, куда я тебя повезу. Может, и не домой вовсе.

— А ты не боишься пускать в дом незнакомого человека? И ты мне ничего плохого не сделаешь, — уверенно заявила она, смело глядя ему в лицо.

— Почему ты так решила? — усмехнулся Макс, а у самого от ее слов ёкнуло сердце.

— Ну… Я немного людей вижу. И потом… Я знаю, где и кем ты работаешь, — она кивнула в сторону клуба. — И нас много людей видели вместе.

Скорее всего, эта мысль пришла ей в голову только что.

— А еще ты вон какой рыжий. Приметный. Я таких рыжих и не видала раньше.

— Вот это уже ближе к делу. Но вообще-то ты все равно рискуешь.

— Ты тоже. Ты даже не знаешь, как меня зовут.

С минуту они молча другу друга разглядывали. Отчаянная деваха. Ладно, пусть уж лучше со мной поедет, думал Макс, а то ведь и правда пристанет к какому-нибудь уроду, здесь сейчас много таких трется. И подружки хороши — бросили ее. За таки штуки у них в общине голову бы оторвали, если старшие вздумали бы оставить младших без надзора. Неплохо бы посмотреть на этих подружек да мозги им вправить.

Он набрал Стервятника.

— Рекс, я уеду минут на сорок, хорошо? Мне надо кое-кого отвезти домой.

— Уже? — почему-то поинтересовался Стервятник. — А тебе точно хватит сорока минут?

— Конечно, мне же рядом.

— Ну, как знаешь.

На всякий случай Макс громко попрощался с охранником и специально подчеркнул, что уезжает не один и скоро вернется. Еще раз попросил набрать ее подружек, но там по-прежнему были глухие гудки.

— И как же тебя зовут?

— Ева.

— А я Макс.

* * *

— Бледный, отзови их, пожалуйста, сейчас ты можешь это сделать, — Рыжий жадно хлебал воду прямо из-под крана и яростно растирал раскрасневшееся лицо.

После часа круговых танцев он порядочно измотался. Но стоило ему остановиться и выйти из круга, как призраки расползались по клубу и снова принимались осаждать бары, а некоторые уже проникали в курилки и даже начали таскать сигареты. А это уже ни в какие ворота.

— А зачем? Хорошо же… отдыхаем, — улыбнулся сидящий на раковине Слепой, и в его интонации Рыжему послышалось злорадство. — Если хочешь всех быстро выпроводить, ты прекрасно знаешь, что надо делать.

— Я не могу, Бледный. Я больше этим не занимаюсь.

— Да ладно! — худые плечи Слепого затряслись от беззвучного смеха.

— Ну блин, не здесь же!

— Раньше тебя такие мелочи не останавливали.

— А ты как будто и рад. Мстишь?

— Нет, не мстю, — хмыкнул Слепой. — Мне, в общем-то, все равно. Но твои косяки исправлять не хочу. Тем более, ты знаешь, что делать, Рыжий. Ладно, я пошел к остальным. Спасибо за тусовку!

И уплыл. Зараза такая.

Рыжий снова плеснул холодной воды на лицо, плюнул в адрес неведомого композитора, сочинившего тоскливую муть, льющуюся из динамиков, выругался и сунул руку в карман. Там он нащупал самокрутку Стервятника (Птица расщедрился и дал про запас), повертел в пальцах, но передумал. Больше всего ему сейчас хотелось не кайфа, а тишины, чтобы восстановить силы и собраться с мыслями, хотелось забиться в какой-нибудь тихий уголок и замереть.

И он даже знал такое место.

Примечания:

Если тоже захочется поплясать с духами, рекомендую. Не совсем клубный формат, но на все воля диджея.

Alestorm — Keelhauled

BerlinskiBeat — Kakwa Moma