Queen of the night. Faded Paints (гет)

Черти драли своими когтями её душу, рвали с громким воем и утробным рычанием, оставляя после себя лишь кровавые ошмётки.

Скарлетт чувствовала, словно что-то в ней умирало, просто подыхало прямо сейчас, на глазах у всех присутствующих в Большом зале, под оглушительный вой её внутренних демонов.

Ау-у-у-у.

Эта блядская боль была такой тонкой, натянутой, словно вот-вот разорвётся, лопнет. Словно тонким восхитительным лезвием проводили по нежной коже, надавливая и делая небольшие порезы. Но было в этом что-то особенное, приносящее уродливое, отвратительное наслаждение.

Скарлетт Поттер всегда была ненормальной уродкой, всего лишь грёбаным фриком, можно ли было действительно полагать, что что-то изменится теперь?

А голос внутри мягко смеялся, почти нежно шепча: «Маленькая бешеная Поттер. Такая милая наивная глупышка».

Кара сидела на своём месте с гордой осанкой и насмешливым выражением лица, отчаянно прикусывая внутреннюю сторону щеки, чтобы не показать всю ту горечь и разочарование, что она чувствовала.

Скажи что-то. Она должна сказать что-то, хоть что-либо, чтобы спасти ошмётки собственной гордости. Давай же, не молчи.

Обводит зал внимательным взглядом, щурясь. Остальные перешептывались, кто-то кричал, но все следили за её реакцией, словно стая гиен. Голодные волки.

— Надо же, какая неожиданность, — презрительно кривит губы, качая головой. Ведь ей так больно, бедняжка, она так страдает. Так много страданий, о да, детка. Так больно. А что-то внутри безумно хохочет.

Хотелось встать и выйти с гордо поднятым подбородком, не обращая ни на кого внимания. Да, хотелось. Но на самом-то деле она бы просто сбежала, трусливо поджав хвост, словно какая-то мелкая шавка. И плевать на всю эту высокомерную браваду.

Её белое полотно с каждой секундой пополнялось новыми красками, которых пока нельзя было разобрать. Боль, предательство, разочарование. Да, разочарование, такое тонкое и тусклое, словно маленькая умирающая птичка, трепыхающаяся крыльями. Серый.

Поттер сидела, вцепившись ногтями в край стола, и ухмылялась, ухмылялась так, словно вот-вот сдохнет. По правде говоря, ей было самой неожиданно, что это зацепило так сильно. Слишком сильно, как для неё. Возможно, это было глубже, чем Скарлетт предполагала, главное, чтобы не слишком глубоко, главное, чтобы болело не там.

Ведь там у неё уже долго ничего не вздрагивало, ничего не болело.

Незаметно выдыхает сквозь зубы. Скалится. Рука Панси на локте. Понимающий взгляд Блейза. Обеспокоенный шёпот Драко. Они ничего не предпринимали без приказа Повелительницы, ведь сейчас её ход. Почти как в шахматах.

Ещё раз выдыхает. Они хотят реакции? Выкусите.

Гадко ухмыляется, развязно, словно крича «мне плевать», и фыркает. Не забудьте губы скривить. Тебе ведь безразлично. Тебе почти смешно, что эти чудики поверили. Ч у д и к и.

Тебе почти не стоит никаких усилий делать вид, словно совершенно ничего не происходит. Словно не тебя, по версии Скитер, хотят использовать и отомстить за Темного Лорда. Словно не тебя собирается взять под опеку бывший Пожиратель смерти.

Бывших Пожирателей не бывает, малышка Кара.

Ей никто не сказал. Никто. Никто, черт возьми, никто не собирался проинформировать её о том, что её собирались взять под опеку. Никто не объяснял причины, словно это Поттер совершенно не касалось. Просто отлично. Блеск.

Конечно, статьи в «Ежедневном пророке» были не тем, чему можно было безоговорочно верить, ведь она не была полнейшей дурой. Но все же Снейп и правда хотел взять её под опеку. Вот только зачем; вопрос Риты Скитер, который детально рассматривался в статье, был правильным. И хотя они с профессором поладили, чужой человек, даже знавший её маму, вряд ли бы стал брать над девочкой опеку. Особенно такой человек, как Снейп.

Ею просто хотели воспользоваться. Посадить на короткий поводок. Это был всего лишь тщательно просчитанный ход в игре, в которой ей пока рано участвовать. В партии, в которую играют только взрослые, только двое.

Поттер должна подумать здраво и отбросить эти глупые сопливые чувства, бушующие внутри. Она же не какая-то гриффиндорка, нет. Опека профессора Снейпа могла быть очень полезной, если не считать полного контроля Дамблдора, естественно. Доступ к библиотеке, связь с волшебным миром, общество взрослого волшебника, возможность наладить отношения и узнать много нового — это были плюсы. Нужно всего лишь придушить глупую обиду и это странное чувство, что её просто поставили перед фактом. Она была разумным человеком. Она всегда цеплялась за свои шансы. И плевать на то, что она чувствует, плевать на то, что творится внутри.

Она будет готова, когда её вызовут на разговор к директору. Она всего лишь усмехнется и скажет, что согласна на опеку. И нет, конечно же она не держит ни на кого обиду, что вы. Она не будет кричать им в лицо, что они ублюдки, что ей больно, что так нельзя. Не будет плакать, как какая-то немощь. Она будет держать себя в руках и вести себя так, словно не умирает внутри, словно не её черти дерут так сильно.

— Конечно, сэр, я не поверила этой глупой статье, — мягко усмехается девочка многим позже, сидя в уютном кресле в кабинете Альбуса Дамблдора.

Внутри не горело. Душа не жгла. Она не врала.

Конечно, нет.

— Я рад, девочка моя. Мисс Скитер всегда славилась своим нюхом на скандальные новости и способность их перекручивать, — добродушно усмехнулся директор, сверкая глазами из-под очков-полумесяцев. — Чаю?

Идите на хер, сэр.

— Простите, сэр, но сегодня утром я выпила столько чая, что ещё немного, и я просто лопну, — ещё одна улыбка, от которой болят щеки. Сколько можно? Когда закончится этот лицемерный маскарад?

Сколько ещё ей играть?

Старик понимающе усмехается и по-заговорщицки подмигивает:

— Ох, помню, когда однажды я был в гостях у Николаса и Пернеллы Фламель, они напоили меня чаем настолько, что я едва ушел от них. К слову, еды почти не было, что я взял на себя смелость назвать французским гостеприимством, — посмеялся тот, вновь поправляя очки.

И Поттер тоже смеется вместе с ним, сверкая глазами, тогда как внутри чуть ли не выворачивает от отвращения к самой себе, к старику, к ситуации. Похоже, сегодня у неё настроение циничнее чем обычно. Удивительно, не так ли?

Очевидно, если бы она не забыла и дальше играть прилежную ученицу, девочка бы одернула край юбки и аккуратно пригладила ткань, мило улыбаясь. Скарлетт едва ли скрестила бы руки на груди, прищурившись и сложив ногу на ногу, как делала сейчас.

— Я слышал, ты поладила с профессором Снейпом? Я знаю, он может показаться холодным, но внутри он очень хороший человек, — мягко усмехнулся директор уголками губ.

— Думаю, не секрет, что, как наш декан, профессор благосклонно относится к слизеринцам. И к тому же я достаточно хороша в зельеварении.

Я просто восхитительна во всем, что делаю, старый дурак.

Но, конечно же, она не сказала этого. Конечно нет. Она ведь вежливая и хорошая девочка, верно? Да, именно. Скарлетт не станет грубить директору, ведь надо учиться брать эмоции под контроль.

— Достаточно дипломатично, как для такого юного возраста, Скарлетт, — благосклонно кивнул директор с чуть вопросящей интонацией.

— Спасибо. Я стараюсь всегда оставаться нейтральной, сэр.

И снова ложь, почти привычная, всегда готовая сорваться с языка в нужный момент. Казалось, девочка могла врать о чем угодно, притворяться, кем хочется. Иногда она сама почти верит, когда играет эту вежливую маску, когда добродушно улыбается и строит из себя просто-прилежную-ученицу. Так странно. Скучно. Обыденно для остальных. А от этого ей ещё интересней, ведь в такие моменты она вроде бы становилась как все. Серая масса, ничем не отличающаяся от других. Львица в овечьей шкуре. Львица? Лисица. Лисица в овечьей шкуре.

Мысленный хохот.

Совсем с ума сошла.

На губах против воли появляется улыбка, легкая и немного безумная, но быстро пропадает под тяжестью взгляда директора Дамблдора. Какой был вопрос?

— Нужно сказать, что во время Распределения все были изрядно удивлены и, что уж скрывать, взволнованы твоим факультетом. Учитывая твое прошлое, мы не могли не волноваться о том, как тебя примут. Но, как я заметил, волноваться не следует, ведь ты уже завела себе достаточно друзей.

В который раз Кара убедилась, что Дамблдора не зря прозвали великим магом. Девочка не была дурой и прекрасно осознавала, что старика едва ли радует её поступление на Слизерин, но он пока ни одним словом не выказал этого. Его можно было бы назвать таким заботливым веселым дедушкой, и Поттер могла бы даже поверить, если бы не знала, что из-за него она оказалась в приюте. Если бы не знала, что он собирался отдать её маглам. Если бы не знала, что он не вспоминал о ней десять лет, что он допустил то, что с ней происходило.

Слизеринка внезапно почувствовала, как вся злость, спрятанная в закоулках души, забурлила в ней от появившихся мыслей. Этот человек оставил её в магловском мире, ни разу не вспомнив, как Рэйчел Оуэн выкидывала свои сломанные куклы. Вот только она не была куклой. Она умела ненавидеть. Она могла отомстить.

На губах почти автоматически появилась мягкая улыбка, а глаза странно заблестели. Её голос был тихим и мягким:

— Я очень рада, что мне удалось подружится с Драко, Панси и Блейзом, сэр. Ведь… В приюте, где я росла, со мной никто не хотел общаться. Я была всегда одна, всегда отличалась от других. А дети иногда могут быть жестоки к тем, кто отличается от них, да, сэр? Вы случайно не знаете, как я там оказалась, сэр?

На последнем слове её голос дрогнул, но девочка даже не заметила этого, настойчиво смотря в глаза старику. Ох, если бы она была чуть старше и опытнее, она бы поняла, что зря это сделала, ведь в ту секунду директор понял, что Скарлетт все знает. И что она почти потеряна свету.

Глаза Дамблдора словно потускнели, и доброжелательное мерцание пропало из взгляда. Вокруг его глаз появились морщины, а на его лице появилось сожаление и боль.

— Ты знаешь? — всего-то и промолвил Дамблдор уставшим тоном, закрывая лицо руками.

Возможно, Скарлетт должна была смягчиться такому проявлению слабости, такому слабому голосу, но это привело её в еще большую ярость. Гнев, словно пламя, разгорался в её груди, опаляя и убирая всё на своем пути. Выжигая.

— Это всё, что вы можете сказать? — внезапно закричала она, вскакивая с места.

Ей казалось, словно всё естество горело от ярости и обиды, выжигая органы и чувства. Почему?

Хотелось просто взять и спросить, почему она, почему именно туда, почему?

Девочка не понимала. Отказывалась понимать и прощать. Нет уж, мистер Дамблдор. Так не пойдет, каждый заплатит свою цену, ведь, видит Бог, свою она уже заплатила.

— Скарлетт, — голос директора приобрел неожиданную твердость. — Ты должна сесть и послушать меня. Не нужно делать поспешных выводов.

Несколько долгих мгновений, задыхаясь от ярости, Поттер смотрела на директора, искривив губы. Потом медленно кивнула. Конечно, ей хотелось уйти, хлопнув дверью, выкрикивая пафосные фразы, но… Она оставалась на месте. Не шевелилась. Лишь задыхалась и горела. Внутри чувствовался жар пепла.

— Мне действительно жаль за то, что произошло с тобой, что тебе пришлось пережить. Это была моя ошибка, я понадеялся на родственные чувства Петуньи, на её былую привязанность к сестре, твоей матери, Лили. И это, как видишь, оказалось моей ошибкой. Её зависть оказалась сильнее. Я не хочу тебе лгать, Скарлетт, говоря о том, как хочу всё изменить. Даже если бы у меня был шанс, я бы не воспользовался им. Я боялся, что ты вырастешь изнеженной принцессой, привыкшей, что все исполняют любое твоё желание. Именно из-за этого я побоялся отдать тебя какой-то семье в магическом мире, ведь многие приняли бы тебя и вырастили, как собственную дочь, не отказывая ни в одном капризе.

БАМ. Что-то внутри с грохотом разбилось на осколки, заставляя чертей кричать, разрывая когтями кожу.

«И все?» — прозвучала непонимающая мысль в её голове, пока ту не встретила циничная насмешка. А что же она ожидала? Старикашка даже не жалел. Он не скрывал это, не счёл нужным.

Мысли бешено метались в её голове, анализируя информацию и пытаясь не обращать внимания на слабую, скулящую, словно одинокий щенок, боль сердце.

— Вы считаете, что Темный Лорд не умер, — утверждение. — Вам бы дела не было, какая я вырасту, если бы все закончилось так просто. Но нет, вы считаете, что он вернётся, а принцесса никогда не кинется в самую средину битвы, никогда не станет воевать и отважно жертвовать своей жизнью ради остальных. Вам нужно было оружие, выращенное правильно. Словно овощ.

Скарлетт не знала, что била прямо в цель, что действительно ранила своими словами старика. Это было правдой. Но кто мог бы его винить в этом, если он делает это для Всеобщего Блага.

Несколько секунд, которые, казалось, длились целую вечность, они смотрели друг другу в глаза, в то время как внутри девочки что-то рушилось. Который раз. Возможно это были те крупицы детской наивности, оставшиеся где-то глубоко. Она не знала.

Светлая часть тихо плакала в тёмном углу. И снова её хотят просто использовать, разыграть как туз в карточной партии. Почему нельзя просто жить? Не бороться, не добиваться власти? Все могли бы прийти к согласию. Развивать магический мир. Все было бы хорошо, правда?

Но тогда не было бы красок, не так ли, наивная малышка Скарлетт?

Да. Ведь это так неинтересно. Нужно лишь вспомнить крики людей и эти восхитительные краски, эти цвета. Вспомнить прелестную г р я з н у ю кровь Джима Перкинса в приюте. Как она сдавливала его горло в момент эйфории, чувствуя его жизнь и не контролируя себя. Превосходно.

Согласный вой демонов внутри.

Скарлетт Поттер никто не нужен. Она есть сама у себя.

Тогда почему ты плачешь, малышка Кара?

Холодные пальцы у щёк. Соленые капли на губах. Как странно. И правда, та почему-то плакала. Но ведь она уже взрослая, такая большая девочка, она не должна плакать по пустякам. А где-то глубоко все содрогается от отвращения почти на саму себя. Так унизительно.

Оборачивается и уходит, не прощаясь. Даже не обращает внимания на Перси Уизли, верно ждущего за кабинетом.

Скарлетт Поттер не знала, что ей делать и к кому идти. Не знала кому писать и о ком думать. В тот момент Скарлетт Поттер чувствовала себя самым одиноким человеком на земле. В тот момент Скарлетт Поттер лежала и тихо плакала, уткнувшись в подушку, окутанная холодом мрачных подземелий.

Почему-то. Она не знала почему.

* * *

Спустя несколько дней все было хорошо. Нормально. Лучше, чем ожидалось.

Ложь.

Все было хорошо. Не считая унизительных слухов о том, что её отец — Снейп. Не считая шепот за спиной и обвинительные крики Гриффиндорцев. Не считая этого.

А так все было хорошо, нормально. Почти. Но уже привычное отстранение, словно от заражённой. Она находилась в привычной среде. Ничего не изменилось.

Это не ранило. Конечно нет, ведь ей полностью плевать.

Ещё одна ложь.

И Кара снисходительно улыбалась днём, холодными ночами шепча тёмные заклинания и проклятья, вычитанные в «Основе Тёмных Искусств».

Приятная дрожь. Жжение где-то под кожей, будто в венах. И холодное скользкое чувство в горле, словно извивающаяся змея, когда она очередной раз пытала какое-то маленькое животное. Мышку. Змея словно шевелилась внутри неё, легко сжимая горло, когда бедный грызун умирал.

Но лисицы ведь едят мышей, значит, все хорошо, верно?

Все хорошо.

Эта иллюзия, это жалкое «хорошо» было таким ветхим, словно могло разрушиться от одного дуновения ветра. Но тем не менее оно было, служа глупой ширмой от окружающего мира, опорой, что она не окончательно чокнулась.

Ведь Поттер не сумасшедшая. Нет, она может думать и полностью себя контролирует, она не сумасшедшая, нет, пожалуйста.

И какая-то её часть понимала, что это глупо и она точно не в порядке. Она не нормальная. Но светлая часть отчаянно цеплялась за здравый смысл, мораль и нравственность. Законопослушность.

И черти в ней злились, кричали в желании разрушить и уничтожить это. Они были не одиноки в своём желании.

Заглушающее «Surdus», разученное со Снейпом просто на всякий случай, оказалось незаменимым, особенно когда Скарлетт закрывалась от одноклассниц пологом и трансфигурировала чернильницу в что-то похожее на мышь. Или крысу. Или вообще живое существо.

И внутри что-то скреблось, словно насекомое, не то, чтобы неприятно. Покалывание в кончиках пальцев, крепко держащих палочку. Холод, пробирающий до костей. Тишина, давящая, прерывающаяся писком животного.

Сбитое дыхание. Распахнутые глаза.

Она дрожит. Так одиноко. Но на самом деле нет, конечно, ведь у неё есть демоны, её любимые внутренние черти.

Уродливо и безумно. Так страшно. А пути назад нет, нужно падать до конца, Скарлетт Поттер.

Как же страшно. Восхитительно. Уродливо.

Так по-фриковски. Прямо для бешеной Поттер.

Языки пламени отражались в глазах, почти безумных, колдовских каре-зелёных, словно те самые черти. Как долго они ждали этого, как долго сидели под замком. Время пришло, время выбраться на свободу. И сидя в холодной темноте, она почти чувствовала жар предвкушения.

А внутри что-то тряслось от страха. Глупая, слабая часть.

Презрительное фырканье. Издевательский смех. Она неслабая. Она должна стать сильной. Сегодня она практиковала заклинания, от которого закипала кровь. Буквально.

Губы растягиваются в полубезумной кривой усмешке. Пальцы нетерпеливо поглаживают палочку. Сейчас-сейчас. Ей нужно много тренироваться.

— Ulcus, — едва слышно, и магия ликует, желая выбраться. Исполнить приказ хозяйки. Как и те самые черти.

Странно, что Кару что-то удерживает, будто какой-то барьер, блок, сломав который, пути назад точно не будет. Странно, что ломать блок пока не хочется, ведь…

Не хочется.

Страшно. Отвратительно. Жалко. Бездарно.

Все ещё не хочется.

Она — слабачка. Трусиха полная. Дура безмозглая.

Раздраженная вспышка в глазах. Этой ночью она ничего больше не смогла сделать. Черти выли, ведь мрак проиграл, отдав первенство свету. Яркому и не теряющему надежду вернуть её обратно. Это было ненадолго.

А следующим утром Поттер с безразличным отвращением смотрит на круги под глазами и лицо, бледнее обычного. В последнее время она похудела, что и мягко замечает Дафна за завтраком.

— Особая диета, Даф, — короткий смешок и усталая усмешка, лениво заползшая на губы. Скарлетт позволяет себе широко зевнуть и устало потереть глаза, не замечая обеспокоенных взглядов остальных.

Она так же старательно делала вид, что не замечала их по дороге в кабинет Трансфигурации, пока Панси, на негласных правах лучшей подружки, не сказала:

— Скарлетт… Ты в порядке? Что с тобой происходит? Ты прости, но честно говоря в последнее время ты выглядишь не лучше пуффендуйки Джонс.

Девочка дергается, медленно поворачивая голову в сторону Паркинсон, а на лице мигом появляется заинтересованность. Увидев это, Трэйси поспешила выдать все, что знает быстрее подружки-соперницы:

— Ну да, знаешь, пуффендуйка Меган Джонс. Она на нашей параллели, полукровка. Ничего примечательного, между прочим, но нормально. Так вот, в последнее время она какая-то совсем унылая. Мешки под глазами, на уроках не отвечает, бледная вся. Никто не знает, что с ней происходит, но некоторые говорят, что у неё что-то в семье. Лаванда Браун, та, что из Гриффиндора, сказала Парвати Патил, что думает, словно Меган влюбилась в какого-то мальчика, потому что слышала, как она бормотала что-то о неком Томе, — не прекращая, говорила Дэвис, кидая расчетливые взгляды в сторону самой пуффендуйки.

Нужно сказать, что выглядела девочка действительно ужасно. Её глаза были сонными и усталыми, а под ними залегли тени. Поттер тоже не удержалась от любопытного взгляда в сторону Меган, но воздержалась от комментариев, в отличии от Панси.

Та нахмурилась и сложила руки на груди.

— Чепуха, — уверенно протянула она. — Лично я никакого Тома не знаю из нашей параллели, а в кого-то постарше она вряд ли бы влюбилась.

— Ты не можешь знать наверняка! — оскорбленно возразила Трэйси, надувая губы. — В любом случае, мне интересно, что у неё произошло.

Поттер как-то странно хмыкнула и ухмыльнулась, глядя на закативших глаза мальчиков.

— Почему бы нам не подойти и спросить? — усмешка.

Драко и Блейз сразу же вскинули головы, предчувствуя забаву. И хотя Блейз не выглядел человеком в предвкушении, он был явно заинтересован. Видимо, все-таки было интересно узнать, что произошло. Тем временем как Драко переполнял энтузиазм поиздеваться над кем-то и выяснить тайну.

«Осторожно, Драко. Любопытной Варваре на базаре нос оторвали» — мысленно сказала Кара, направляясь в сторону Джонс.

Девочка мгновенно, словно учуяв опасность, подняла голову и внимательно посмотрела на слизеринцев. С её взгляда не уходила настороженность.

— Чего тебе, Поттер? — хмуро осведомилась стоящая рядом Ханна Аббот, недоверчиво косясь на слизеринский значок на мантии.

— Всего лишь хочу узнать, что произошло с дражайшей Меган, — с полностью невинным видом пропела Поттер, усмехаясь.

— Да, давай, расскажи нам, почему ты выглядишь так, словно тебя сожрала и выплюнула мантикора? — растягивая гласные, язвительно спросил Драко.

Честно говоря никто не ожидал, что это вызовет в Джонс такую бурю эмоций. Её лицо искривилось, словно ей дали пощечину, а глаза угрожающе сощурились.

— Лучше посмотри на свою обожаемую Поттер, Малфой. Что, Поттер, занимаешься Тёмной Магией по ночам?

Что-то оборвалось, резко и быстро, падая в бездну страха. Она не могла узнать так быстро, не могла ведь?

Во рту пересохло, а сердце застучало как бешеное.

Внутри всё испуганно дрожало, несмотря на то, что внешне она была насмешлива. Почти.

Сглатывает. Вдох. Выдох. Давай, вдох-выдох, дыши. Все хорошо. Грёбаное хорошо.

— Пытаешься шутить, Джонс? В следующий раз скажи, где нам следует смеяться.

Остальные поддакивают и насмехаются над пуффендуйцами, кроме Блейза. Мальчик смотрит ей в глаза, и он понимает. Он всё понимает.

Черт возьми, черт возьми, черт возьми.

Так страшно.

— Осторожней, Кара. Пожалуйста.

«П о ж а л у й с т а», — скулит что-то в ней, повторяя эхом слово, содрогаясь всем естеством. И самое страшное, что Скарлетт не понимает, что это, потому что ничего не чувствует.

Ничего, всего лишь глухая пустота, ставшая привычной. Вот только есть ли что-то за этой пустотой?

Страх, животный, доводящий до дрожи, от которого сжимается горло и парализует тело. Так много страха, так много серебряного.

Быстрым шагом входит в класс и садится за последнюю парту, доставая учебные принадлежности. Забини возле неё. И почему-то она была благодарна, что это был именно он, а не легкомысленный Драко, болтливые Панси с Трэйси или остальные.

На пергаменте — странные рисунки и линии, в голове — куча мыслей. И ещё так много эмоций. Она не понимала, не знала, что ей делать и куда бежать. Что происходит и как это остановить. Нужно ли останавливать?

Скарлетт Поттер так запуталась.

Но единственное, что девочка знала точно — нужно быть осторожнее. И с данного дня она станет реже заниматься Тёмной Магией. Наверное. Возможно.

Что-то внутри говорило, что она падет в пропасть (какая неожиданность), что это неправильно, это не она.

Кто же она?

Кто такая Скарлетт Поттер?

Темно-рыжие волосы щекочут шею, а она закрывает лицо ладонями. Так сложно и так одиноко. Такой холодный мир, такая потерянная она.

И как же понять, кто ты, когда все цепляют на тебя ярлыки: «Девочка-которая-выжила», «Дочь Лили и Джеймса», «Героиня и Спасительница», « Всего лишь уродка».

Такое большое давление, такие большие ожидания. И Кара, будто застывшая во времени, парализованная и замёрзшая.

И это все улетает, словно наваждение, когда звенит звонок с урока, а дети быстро собирают вещи, спеша уйти. Слизеринцы смотрят обеспокоенно, на что она лишь качает головой и ухмыляется этой самой «всё просто заебись, чуваки, я в норме» усмешкой. Хотя ничего не в норме, ничего не заебись.

— Мисс Поттер, останьтесь, пожалуйста. Мне нужно с вами поговорить, наедине, — знакомый голос Макгонагалл заставляет сцепить зубы. Если она сейчас докопается…

Девочка послушно кивает и с улыбкой, словно приклеенной к губам, говорит «Конечно, профессор».

Поттер быстро кивает своим змейкам в сторону двери и отворачивается к преподавателю, ожидая, когда услышит стук двери. Ждать долго не пришлось, вскоре они остались одни. Несмотря на огромную усталость и целый клубок эмоций, Скарлетт пытается держаться. Улыбаться, быть вежливой и внимательной, ведь она такой хороший ребёнок. Такая правильная девочка.

Макгонагалл выглядит обеспокоенно, можно даже сказать взволновано, но прямо сейчас это Кару не волнует. Совсем.

— Присаживайтесь, мисс Поттер, Скарлетт.

В удивлении приподнимает брови, но садится и внимательно смотрит на учительницу.

— Мисс Поттер, я вижу, что с вами что-то происходит в последнее время. И хотя я не ваш декан, вы можете подходить ко мне, если у вас возникнут какие-то проблемы или вы просто захотите поговорить. У нас сложились не самые лучшие отношения, но я предлагаю начать все с начала. Я знала вашу мать и вашего отца, они были одними из моих лучших учеников. И хотя вы поступили на Слизерин, вы все ещё очень на них похожи, поэтому… Если вы захотите обсудить что-либо…

Женщина слегка замялась под конец предложения, видимо, она чувствовала себя не в своей тарелке прямо сейчас.

Но ещё больше была удивлена Поттер. Её глаза были расширены, а челюсть даже немного отвисла.

Что?..

Какого черта только что произошло?

Боги, одна её часть хотела просто расхохотаться и убежать от такой наивности этой женщины. Является ли это приказом Дамблдора наладить с ней отношения? Он бы мог так сделать.

Но что-то другое в ней, ещё не отошедшее от шока, тихо зашептало, что она может говорить искренне. Ведь не все в мире циничны и злы, и не все взрослые хотят тебя использовать…

Но это была, конечно же, чепуха. Она не должна и мысли допускать о том, чтобы верить Макгонагалл. Никогда!

Но эти мысли почему-то тотчас не исчезли, что раздражало. Она не должна становиться слабой и доверчивой.

Видимо, увидев сомнение на её лице, женщина поспешила добавить:

— Я ни в коем случае не настаиваю на разговоре прямо сейчас. Я просто хотела сказать, что если у вас возникнет такая потребность, двери моего кабинета для вас всегда открыты.

Кара медленно кивнула, переваривая информацию.

— Хорошо, — медленно произнесла девочка, кивнув и подозрительно посмотрев в сторону Макгонагалл. — Это всё, я могу идти?

— Да-да, мисс Поттер.

Задумчивая, Скарлетт вышла из кабинета, полностью поглощенная своими мыслями. И уже вечером осознание того, что в ноябре будет проходить первый матч по квиддичу с её участием не сделали её день лучше.

* * *

Пальцы крепко сжимают древко мётлы, а губы расплываются в глупой улыбке. И в который раз она задыхалась, но теперь от чистого правильного почти счастья.

Ей хотелось закричать, захохотать во все горло, завопить о том, как она рада. Словно чистое счастье текло сейчас по её венам, согревая тело, несмотря на ужасный холод.

Скарлетт летит, летит на бешеной скорости вниз с бьющим в лицо ветром, сжимая гладкий золотой снитч в правой руке.

Она свободна. С в о б о д н а. Так много, много синего.

Это было превосходно, просто восхитительно, великолепно, особенно с чувством победы и триумфа, переполняющего тебя.

Команда уже была внизу, тогда как она не могла заставить себя прекратить.

Воздух. Скорость. Снитч в руке.

Это было так правильно, так хорошо, словно в мире не было ничего лучше.

Ещё несколько безумных пируэтов, свист в ушах и безумный громкий смех. Не удержалась.

Несколько мгновений, и Кара нехотя соскальзывает на землю, попадая прямо в руки своей команде.

Флинт оскалился и похлопал её по плечу, что-то проговаривая, но его слова были не слышны во всеобщем гуле. Остальные же, после того, как поздравляли Поттер, с превосходством смотрели на Гриффиндорцев.

А Поттер усмехалась, высокомерно задирая нос и пытаясь спрятать самодовольство.

Даже демоны не кричали, словно успокоившись, словно залегли на дно. Готовились к чему-то огромному, очевидно.

Не то, чтобы её это сильно волновало.

А дальше вечеринка, громкая и шумная. Запах алкоголя в гостиной. Шум музыки. Пьяные студенты. Безумные танцы и развязные, грязные танцы на столах.

Старшекурсницы крутят бёдрами, словно дешевые шлюхи. Пьяный гогот. Музыка давит на уши.

БАМ.БАМ.БАМ.

И Поттер стоит в углу, словно уродка, белая ворона, со своим этим-неуместным-почти-счастьем. Стоит, словно ущербное глупое существо, чувствуя презрение к людям. Снова, снова презрение.

Но все хорошо.

Все хорошо, верно Скарлетт? Да. Тогда почему что-то странное в груди, когда ты смотришь на это? Почему ты чувствуешь это всё?

Она не принадлежит этому. Этой шумной музыке, почти крику, запаху дорогого алкоголя, безумному гоготу и таким крутым ребятам со старших курсов. Что за зелья они принимают? Почему их зрачки расширены? И... она не принадлежит.

Закусывает губу и, зажмуриваясь на несколько секунд, проскальзывает в коридор. Её ухода никто не заметил. Как иронично, не правда ли? Она же Девочка-которая-выжила.

Поттер делает шаг и выдыхает, слушая стук своего сердца в темноте. Такая непроглядная тьма царит у неё в душе? И почему все говорят, что это плохо?

И она стоит, одна, закрыв глаза, чувствуя что-то странное внутри себя. Она не понимает, не потрудится понять, ведь иногда незнание лучше правды. Так легче. Легче не значит правильнее. Плевать.

И то самое одиночество, знакомое с детства, с мягкими ласкающими пальцами на шее. Вот только что-то изменилось. И вновь Кара не знала что.

Сколько много вопросов, остающихся без ответов.

Дождь за окном.

Скарлетт почти хочет выйти на улицу прямо сейчас, чтобы почувствовать холодные капли у себя на коже, текущие за шиворот по шее, вызывающие мурашки и заставляющие чувствовать себя живой. Этот холод и сырость, пробирающие до костей, особенно когда одета в тонкую белую рубашку.

Нужно.Нужно.Нужно. Хочу.Хочу.Хочу.

Почти физическая потребность.

— Предпочитаете одиночество громким гулянкам, Поттер? — спокойный голос, удивительно, без капли насмешки.

Кара не оборачивается, лишь вздрагивает, а на губах намёк на улыбку.

— Профессор Снейп, — не вопрос, просто факт. Молчание в знак подтверждения.

Девочка делает небольшой шажок в сторону подоконника и оглядывается, криво усмехаясь.

— Вы тоже не выглядите идущим на вечеринку, сэр.

Скидывает мантию, садясь на подоконник и опираясь плечом о холодное окно. Руки обнимают прижатые к груди колени. Ей холодно, но не одиноко. Уже нет. Теплее не становится.

— Предпочитаю прогулки в одиночестве глупым пиршествам.

Шелест мантии, и Снейп садится на другой стороне подоконника, прислоняясь головой к стеклу. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, а потом Кара усмехнулась и перевела взгляд на окно. Капли дождя барабанили по стеклу, стекая вниз под завывание ветра.

Серое небо заволокло тучами.

А они молчали, молчали так громко, что, казалось, никакие слова не смогли бы перекричать это.

В тот момент девочка чувствовала что-то странное между ними, едва заметное, но достаточно ощутимое, чтобы не игнорировать это.

Некоторое время спустя, когда стихия за окном начала успокаиваться, тихий голос Снейпа прозвучит рядом со Скарлетт:

— Вы ненавидите Альбуса Дамблдора.

И, Боги, он был прав, невероятно прав в своём мнении. Но, удивительно, его шёпот не звучал осуждающе, Поттер смогла заметить в нем лишь небольшое любопытство.

— Волдеморт отнял у меня родителей, Дамблдор — детство. Эти ублюдки стоят друг друга. И если Темный Лорд отнял у меня всего лишь двух людей, которых я толком не помню, и ничего, в сущности, не чувствую, Дамблдор забрал у меня десятилетие сознательной жизни. Кого мне ненавидеть больше, профессор?

Профессор Снейп не ответил, лишь медленно кивнул головой в знак понимания. Осуждения не последовало. Удивительно.

— Я не имею отношения к статье, — вдруг заметил мужчина, хмуро смотря на ученицу. — Надеюсь, вы поняли, что это все ложь, иначе я очень ошибался насчёт ваших умственных способностей, мисс Поттер.

Кара ухмыльнулась и кивнула головой такой по-Снейповски ядовитой фразе. Что ж, её можно было почти принять за извинение? Обеспокоенность? По крайней мере, его волновало её мнение на его счёт. Скорее всего, ведь с таким человеком ничего не знаешь наверняка.

— Это Дамблдор сказал вам взять меня под опеку? И вы общались со мной только из-за этого, верно? — с показным безразличием озвучила девочка мысль, терзавшую её долгое время.

И, конечно же, ей было плевать. Полностью безразлично правда это или нет.

Скарлетт Поттер никто не нужен.

— Это то, что вы думали с самого начала?

— Очевидно, что да.

— Тогда очевидно, нет, — раздраженно отрезал зельевар.

— Очевидно, это ответ на вопрос?

— Очевидно, — ядовито выплюнул мужчина и отвернулся под едва слышное хихиканье Кары.

И снова этот странный глупый звук из её рта. Раздражает, но, странно, сейчас она не слишком против этого. В любом случае, не против этого глупого звука рядом со Снейпом.

Ещё некоторое время они молчали, слушая, как капли дождя барабанили по стеклу, пока мужчина не встал, разглаживая складки на мантии.

— Скоро будет отбой, мисс Поттер. Не попадитесь, сегодня дежурит профессор Макгонагалл, — произнёс он и, развернувшись на каблуках, бесшумным шагом ушёл прочь, оставляя Поттер наедине со своими мыслями.

Ещё около четверти часа Кара сидела, смотря на опушку Запретного леса, поджав колени к груди. Когда она устала, тело немного затекло от сидения в одной позе, но в основном чувствовала она себя более, чем живой.

Девочка позволила себе сонно зевнуть и закусить губу. Она собиралась прийти в спальню и плюхнуться на кровать, даже не открывая книги.

Бедная, бедная Скарлетт. Её планам не суждено было сбыться. Когда она проходила в одном из тёмных коридоров, ведущих в подземелья, одна из неясных теней внезапно ожила.

Чья-то фигура крепко прижала её к стене, не давая шевельнуться. Рот приоткрылся в безмолвном, из-за Silencio, крике.

И в следующий момент она задохнулась, потому что красные глаза неотрывно смотрели на неё. Его рот растянулся в угрожающем оскале.

Те самые черти взвыли, в страхе прижав хвосты. Потому что его черти обещали растерзать всех, кто не подчинится.

— Какой хороший вечер, Скарлетт. Такой хороший, что я прямо чувствую

себя ожившим. Не пора ли поведать тебе свои тайны, мой маленький любопытный чертёнок?

Она сглотнула.

А её черти все ещё кричали, разрывая плоть где-то внутри.

Ау-у-у-у.