Queen of the night. Faded Paints (гет)

Она не смотрела в его сторону.

Конечно же нет. Да и зачем? Она ничуть не смотрела. Ни одного взгляда. Ни кап-ли. Ведь вчера она думала, думала так много, что казалось, её голова сейчас лопнет. Она думала. И решила, что Скарлетт Поттер совершенно не будет лезть в эту всю чепуху.

С неё хватит. Она будет хорошо лучше всех учиться, играть в квиддич, общаться с друзьями. И совершенно не будет обращать внимания на одного таинственного, интересного чудовищного профессора, верно Скарлетт?

Да, верно. Этот человек очень опасен и безжалостен, от него лучше держаться подальше и…

И…

Твою мать.

Она посмотрела. Их глаза встретились.

Твою мать, Поттер, просто не смотри. Отвернись и ешь свой чертов бекон или-что-ты-сейчас-там-ешь. Не пялься. Не надо так по-идиотски хлопать ресницами. Просто прекрати. Отвернись, блин. Сейчас же, блин

Но Кара не шевельнулась: этот взгляд словно пригвоздил её к одному месту, не давая возможности пошевелиться, черт, даже дышать.

Она почувствовала, как пульс ускорился, а сердце заколотилось в груди. От страха. По крайней мере, она надеялась именно на это, а не на что-то там ещё, чего она вообще не понимала.

В голове сразу всплыли обрывки фраз вчерашней беседы, обрывки её эмоций. Страх. Понимание. Волнение. Восхи…

Нет!

Поттер с ужасом поняла, что тот снова читает её мысли.

«Применяет Легилименцию», — почти автоматически исправила себя девочка, пока паника не захлестнула её.

Профессор Квиррел ухмыльнулся. Нет, не ухмыльнулся, а ухмыльнулся. А разница была, была просто охренеть какая огромная разница.

Когда её щеки успели покрыться легким румянцем?

Боже, она просто ничтожество. Она никогда черт её дери не краснела. И вот. Унизительно. Она не должна позволять всему этому!..

Её возмущенная надменная мысль, которая быстро раздувалась в её голове, мгновенно лопнула с таким громким поп-звуком. Просто пшик, и всё.

Просто потому, что его глаза снова стали красными. Алыми. Вишневыми. Кровавыми.

Черт. Сколько раз она уже сказала «черт»?

А в следующую секунду ей показалось, что весь мир просто исчез, уменьшился только до профессора и неё самой. Она видела, как мужчина одними губами медленно произнес: «Я — Дьявол, а не черт».

Черт.

Он покачал головой.

«Дьявол, Скарлетт. Дья-вол».

Её челюсть отвисла. Просто отвисла. И не надо на этом акцентировать внимание, потому что. Потому что.

Девочка заледенела. Сердце пропустило удар, а потом начало биться с бешеной силой, вдвое быстрее. Во что, черт возьми, играет этот…этот…человек?

Мерлин милостивый, иногда ей казалось, что бешеное сердце просто проломит её чертовы ребра. Выжжет кожу. Просто, блять, вывалится из груди и шмякнется на пол. Шмяк.

Дамблдор что-то говорил про смерть грязнокровки, про то, что для всех них это большая потеря, как и потеря её здравого рассудка, которая должна вот-вот случиться из-за чертового дьявольского профессора, про то, что это был несчастный случай, который, похоже, уже случился с её мозгами, потому что она полнейшая идиотка.

Скарлетт облизала губы и перевела взгляд на Дамблдора, пытаясь сделать хотя бы вид, что слушает. Но как тут можно хоть что-то слушать, если эти багряные глаза…

Твою мать, Поттер, не начинай с самого начала.

Девочка резко развернулась, когда почувствовала чью-то руку у себя на локте. Панси. Ох, Паркинсон, чего тебе?

— Что? — с легким намеком на раздражение спросила Поттер под внимательным взглядом подруги.

— Просто хотела сообщить, что вы уже около минуты смотрели друг другу в глаза с профессором Квиррелом, — невинно-заинтересованным тоном спросила та, окидывая её пытливым взглядом. Тем самым я-знаю-что-происходит-но-ты-должна-мне-все-рассказать взглядом.

Если она станет сейчас спрашивать…

— Я знаю, — безразлично. Молодец, хоть не запинаешься, а то уже полностью превратилась бы в Пуффендуйку.

Паркинсон прищурилась, а Скарлет отметила, как остальные ребята из их группы прислушались.

Пожалуйста, Панси, молчи. Ничего не спрашивай. Ни-че-го не спра-ши-вай, ясно?

Слава Мерлину, та промолчала, лишь кивнула, одаривая подругу все тем же взглядом. Поттер мысленно усмехнулась, ведь через пару минут она уже придёт в себя, и тогда сможет нормально ускользнуть от ответа. Панси может даже не надеяться узнать, что происходит. Поттер сама не понимает, что происходит, то о Паркинсон и речи не может идти.

— Мерлин, Поттер, съешь хоть что-то, прекрати кромсать бедный омлет, — до неё доносится голос Блейза. Как всегда спокойный, как всегда собранный. Этот мальчик был странным, почти потусторонним: молчаливый, собранный, безэмоциональный. Он лишь иногда вставлял комментарии, словно в некоторые моменты вспоминая о том, что он тоже ребёнок. Это был один из тех моментов.

— Я никого не кромсаю, — она закатила глаза и отправила к себе в рот немного бекона.

Поттер краем глаза заметила, что гриффиндорцы подавлены. Конечно, ведь их грязнокровку придавил тролль. Пуффендуцы тоже были расстроены, ведь они Пуффендуйцы. А Когтевранцы и Слизеринцы, ну… Им плевать, честно говоря. Скарлетт любила Когтевранцев, и, возможно, у них было бы даже уютно.

Какой-то её части нравился этот факультет: спокойный и свободный, на нейтральной стороне, их не волнуют война и межфакультетские стычки. Только знания. Уютно, тихо. Но…

Но.

Другая её часть была против. Та часть, которая хотела отомстить Дамблдору за приют. Та часть, которой нравилось издеваться и пытать маглов. Та часть её души, которая была чёрная и перегнившая, словно труха. Выжженная. Сломленная. Уязвлённая.

Она была слишком глубокой, слишком болезненной. Так больно, просто мучительно. Одиночество душило, сдавливало горло своими длинными холодными пальцами, заставляя хрипеть, даже не кричать, молить о помощи. Но порой ей все же казалось, что она вопила так громко, надрывно, до хрипоты, до срывания связок. Никто не слышал. Никто не приходил. Никто не помогал. И она тонула, задыхалась, горела одна, с отпечатками пальцев одиночества на своём горле.

Кара не заметила, когда привыкла к этому. Не заметила, когда удушающее одиночество стало её воздухом, её свободой. Что-то надломилось в ней в один момент, и она перестала кричать, перестала отчаянно цепляться за дружбу и любовь, за нежность и ласку. Словно она долго-долго держалась за веревку над пропастью, раскачиваясь в разные стороны и слушая угрожающий треск каната, пока он не оборвался, резко и без предупреждения.

И она упала вниз, в ту самую тёмную пропасть, оставив порванную веревку и страховку сверху, на солнце, на свету.

Это было её падение, падение в темноту и мрак. В боль. Поттер думала, что это прекратилось, что ей удалось зацепиться за край, и девочка вновь висела над пропастью, только теперь совсем одна, не полагаясь на непрочную веревку.

Она была глупа, Господи, как глупа. Ведь когда-то она устанет держаться и отпустит руки. Когда Скарлетт падала, она не знала, что есть только два выхода: падать до конца, на самое дно, на самый низ, или вернуться в свет, с клеймом предателя, с Темным клеймом, так хорошо видимым на свету.

Кара всегда была белой вороной: когда супружеские пары хотели удочерить её, а потом отказывались, не приходили, с ужасом смотря на «уродства» дьявольского отродья. Когда на неё смотрели со страхом, с презрением, не желая дружить с «ненормальной, бешеной Поттер».

Когда, когда все началось? Она не знала. Но единственное, в чем была уверена Скарлетт — Дамблдор был виноват. По всем пунктам. По всем обвинениям. По всему.

Ей же всего сраных одиннадцать. Она только ребёнок, Поттер хотела быть всего лишь наивным ребёнком, без этой обжигающей детской обиды, которая, все знают, остается на всю жизнь. Без этой едва уловимой горечи, вертящейся на кончике языка, не давая себя проглотить и забыть, не разрешая простить.

Это было слишком глубоко. Выжжено. Затоплено. Сломлено. Но, черт возьми, что-то ещё было, она чувствовала. Что-то светлое, такое маленькое и отвратительное. Потому что это сломают. Когда-то.

Поттер моргнула, и реальность снежной лавиной обрушилась на неё. Она несколько мгновений, показавшиеся вечностью, смотрела на учеников в Большом зале, на их грустные лживые лица, и вдруг ей стало противно. Почти до тошноты. Они ведь толком не знали Грейнджер, она им никто, просто левый человек, просто имя. Тогда почему они скорбят? Да потому, что это делают все. Просто тупые овцы, следующие за своим стадом. Чертовые лицемеры.

Поттер резко встаёт из-за стола, поправляя сумку. Она поступала глупо, так по-гриффиндорски. Она ещё пожалеет об этом, это точно.

Дамблдор замолкает, не заканчивая речь, а по Большому залу, словно по команде, проходят шепотки. Старуха МакКошка выглядела негодующе, а Снейп и Квиррел смотрели на неё со странными выражениями лица.

Это выглядело как протест, словно она во всеуслышанье заявляла: «Я не согласна, вы не правы». Глупая, глупая Скарлетт. Она ничего не могла с собой сделать.

— Нет аппетита. Пожалуй, я пойду сразу в подземелья.

Ленивый, безэмоциональный голос звучал до невозможности громко в тишине Большого зала.

Переводит взгляд на друзей и ждёт кивка, но нет, змейки и тут смогли её удивить. Панси Паркинсон встаёт из-за стола, поправляя волосы.

— Не стоит утром есть слишком много, — твёрдо говорит девочка с небольшой улыбкой. Кара незаметно оглянулась: взгляды всех присутствующих были прикованы к теперь двум слизеринкам, которые так нахально попытались возразить.

С неодобрением встречается каждый, кто идёт против системы.

Неожиданно даже для себя Поттер почувствовала странную волну благодарности Панси за то, что она первая поддержала её. Почему-то девочке казалось, что на самом деле это что-то большее, чем сейчас кажется.

После неё поднялась Трэйси, которая, видимо, любила выделиться и показать себя. Но даже несмотря на это их объединяла одна идея, и Дэвис не побоялась поддержать Поттер.

Они стояли втроём несколько секунд, смотря на сидящих мальчиков. Драко Малфой несколько мгновений смотрел в глаза Скарлетт, а потом встал, как всегда с высокомерным видом.

— Пошли, Скарлетт, я закончил, — сказал тот, растягивая гласные и так по-малфоевски усмехаясь. В его серых глазах плескалась какая-то странная решимость.

Скарлетт неосознанно усмехнулась высокомерию Драко, такому привычному и знакомому. «Я поддержу тебя, я с тобой».

Малфой лениво повернулся к Блейзу, Тео и Дафне, которые все ещё сидели на своих местах и неотрывно следили за Карой, Панси, Трэйси и Драко. Все интуитивно понимали, что сейчас происходит что-то переломное, после чего не будет пути назад.

Скарлетт заметила, что Забини смотрел на неё как-то странно, изучающе, словно проникал под кожу, в самую душу. Он всегда был таким странным, молчаливым, призрачным. Она знала, что его закрытая душа была такой глубокой и интересной, какой редко когда бывают современные души. Она не исказилась злобой и темнотой, не была светлой и радостной. Его душа была глубокой, словно темно-синий. Синий.

Тот медленно поднялся, словно хорошо обдумывая этот шаг. Мальчик кивнул.

— Я с вами, — его губы немного приподнялись в подобии улыбки.

Теодор Нотт и Дафна Гринграсс остались сидеть за столом, доедая свои завтраки. Они были готовы сидеть и бездействовать.

Все пятеро с гордой осанкой вышли из Большого зала, в котором был слышен громкий голос и возмущение учеников. Первым уроком было Зельеварение, поэтому ребята в неловком молчании спускались в подземелья. Они с удивлением обнаружили, что несколько слизеринских старшекурсников ушли вслед за ними. Это как-то приятно отдавало Скарлетт в груди, словно она добилась чего-то значимого для себя самой.

— Спасибо, — внезапно сказала Кара, оборачиваясь к друзьям.

Друзья… Когда её питомцы, её любимые зверушки, успели ими стать? Были ли они ими, или это всего лишь её собственная иллюзия, построенная долгожданной мечтой? Могла ли она придумать все это, ведь они всего лишь люди. Люди со своими слабостями, которые могут предать и променять на что-то более ценное. Друзья доверяют друг другу, так? Но может ли она доверять этим ребятам? Не будет ли она страдать в конце?

Блейз усмехнулся:

— Слизеринцам было скучно сидеть и слушать его речь, а ты привнесла что-то новое. Мне кажется, ты заставила посмотреть на себя по-другому.

Поттер на это лишь ухмыльнулась, одарив мальчика насмешливым взглядом. И хотя это было бы неплохо, ведь иметь союзников со старших факультетов было бы просто отлично, она очень сомневалась, что хоть кто-либо воспринимал её сейчас всерьёз.

«Заставь уважать себя», — тут же прошелестел мрачный голос, прекрасно зная, как заинтересовать свою хозяйку.

«Ты знаешь, что даст тебе силу, Скарлетт. Ты ведь хочешь, чтобы тебя боялись, чтобы тебя уважали? После твоего поступка последуют последствия. Ты заявила о себе, сейчас лишь следует закрепить позиции…» — продолжал шептать тот, искушая и заманивая в свои сети.

О, она знала о чем говорилось. Честно говоря, она боролась с искушением с самого первого дня. Крепкие цепи страха держали её от погружения в полную темноту, как если бы они держали хищника от прыжка на свою жертву.

Тёмные Искусства.

Почти болезненное любопытство словно выжигало все остальное, как только девочка разрешала себе думать об этом.

Скарлетт иногда долго мечтала о силе и могуществе, что могла дать Тёмная магия, о её красоте и таинственности. Об опасности.

Пожалуй, последнее было притягательнее всего.

Как и ожидалось, в подземелье ещё никого не было, поэтому Поттер с легкостью села за уже привычное место прямо перед профессором. Честно говоря, ей было интересно, прокомментирует ли тот её маленький протест или нет. Девочка положила сумку на парту и с небольшой усмешкой посмотрела на изменения пар у её зверушек.

Драко, который перед этим всегда сидел с Тео, теперь занял место возле Блейза. А Панси, не дожидаясь Дафны, как иногда бывало, сейчас мило щебетала с Трэйси. Все они словно показывали картинку умиротворения и невинности.

Как ни странно, спустя некоторое время следующими в класс зашли Крэбб и Гойл. Было видно, что им очень неудобно, хотя несмотря на это, мальчики неуверенно подошли к Скарлетт и прогудели:

— Можно...э-э-э…мы сядем возле вас? — низким голосом спросил Винсент, кивая на остальных, расположившихся сзади.

Кара внимательно посмотрела на обоих однокурсников. Глубоко внутри она была невероятно горда тем, что они словно хотели присоединиться к ним. Эта мысль делала её очень самодовольной. Крэбб и Гойл не отличались большим умом, но они были сильны, чистокровны, а их семьи хоть и не были так влиятельны, как семья Малфоев, все же были богаты.

— Хорошо, — медленно кивнула та и указала в сторону Драко, — Можете сесть возле Драко, я слышала, вы уже знакомы.

— Да, — немедленно ответил Грегори, — Наши родители…э-э-э… познакомили нас.

Те ещё немного потоптались на месте, а потом сели возле Драко и Блейза, которые с ухмылками наблюдали за действом. И если Малфой выглядел снисходительно-довольным, то Забини лишь закатил глаза и насмешливо фыркнул себе под нос, не видя смысла в этой всей помпезности.

Тем временем Скарлетт, достав для урока всё, что нужно, никак не могла решить, какую книгу выбрать: «Введение в боевые искусства», «Новейшие яды современности» или «Забытые яды: самые опасные зелья Древнего Мира». Девочка больше склонялась к последней, ведь её она ещё даже не открывала.

Но почитать ей, конечно же, никто не дал, ведь в подземелья начали приходить Гриффиндорцы, и многие из них были особенно недовольны случившимся на завтраке.

— Поттер! — девочка услышала уже знакомый голос О’Нилл. — Что за цирк ты устроила?

Голос Рионы немного дрожал, а глаза девочки были покрасневшими и чуть опухшими от слез, но в общем она выглядела решительно.

Кара впилась ногтями в обложку книги. Эх, и после этого говорят, что слизеринцы всегда начинают первыми.

Мы не будем никак реагировать. Не будем. Не будем. Не будем. Никак. Никак. Ник.

— Я думаю, ты ошиблась, моя дорогая Риона. В цирке львов дрессируют, а не змей, — Скарлетт насмешливо искривила губы под одобрительный смех слизеринцев. Гриффиндорцы же надулись от возмущения, но сама О’Нилл проигнорировала выпад.

— Моя подруга умерла, а ты сидишь и шутить, словно тебе на все плевать. К чему было это представление в Большом зале? Не понравилось, что хоть раз в жизни не ты была в центре внимания? 

Девочки несколько мгновений смотрели друг другу в глаза, не замечая, что все ученики уже пришли и теперь с интересом слушают их перепалку.

Скарлетт тряхнула волосами и прищурилась. Её тихий голос прозвучал громче ожидаемого в напряженной тишине.

— Я ушла, потому что считала этот фарс отвратительным. Грейнджер была только первокурсницей, у неё не было друзей, кроме вашего загончика, разумеется. Она не была знакома с остальными факультетами. Всем действительно плевать в глубине души, но они врут сами себе и притворяются, что это не так, только бы не признаваться самим себе в том, насколько они жестоки. И за всем этим сочувствием и скорбью стоит лишь обычный людской эгоизм. Вот, что противно. А я и мои друзья — единственные, кто не побоялись быть честными сами с собой.

Её слова звучали так же сильно, как она и надеялась, поэтому речь произвела должный эффект. Конечно, было бы лучше сказать это в коридоре, чтобы слышало как можно больше старшекурсников, но так тоже было хорошо. Она закрепила свою позицию в рядах слизеринцев и показала себя перед вражеским факультетом.

Умница

Но, видимо, что-то в её словах привело Риону в ярость, так как огоньки злости вспыхнули в глазах девочки, и она, сжав ладони в кулаки, прошипела:

— Честны, действительно? Ты даже не представляешь, как цинично звучат твои слова! Ты…

Дверь внезапно распахнулась, и в класс стремительным шагом вошёл профессор Снейп. Его лицо ничего не выражало, а мантии угрожающе развевались за его спиной. Мужчина кинул ледяной взгляд на О’Нилл, и ей пришлось сесть на своё место.

У Поттер не было сомнений, что преподаватель слышал её монолог, поэтому девочка не могла не волноваться о том, как он это воспримет. Это было глупо, совсем не в её духе, ведь Поттер была важна лишь она сама и собственное благополучие. Ей было плевать на мнение других, важна лишь их ценность.

До некоторого времени Скарлетт была уверена, что профессор Снейп не является исключением. Не должен являться. Но… Это был удивительный человек с не менее удивительной душой. Что-то было внутри него, странно похожее на то, что существует у самой Кары. Такое знакомое. Ей казалось, что он может понять её как никто другой.

По правде говоря, тёмная часть её натуры была решительно испуганна этими мыслями. Так не должно быть. Так не правильно, ведь Поттер всегда гордилась тем, что у неё не существует привязанностей. Скарлетт Поттер никто не нужен. И Северус Снейп не является исключением.

— Успокоились, — ровным тоном сказал Снейп, окидывая притихший класс внимательным взглядом. Убедившись, что всё внимание обращено на него, тот продолжил:

— Сегодня мы готовим зелье, помогающее от боли в голове. На странице двадцать написано об истории этого зелья. Прочитать, законспектировать самое главное. Приготовить и сдать мне на проверку в конце урока. Рецепт будет на доске. Начали.

Профессор постучал палочкой по доске, и на ней быстро появился нужный рецепт. В следующее мгновение класс наполнился звуками: шелестением страниц и недовольным ворчанием учеников. Громко возражать никто, конечно же, не собирался.

Скарлетт, как и все остальные, послушно открыла учебник и, отыскав нужную страницу, уже собралась читать параграф.

— Честность с самим собой? Боги, мисс Поттер, я и не знал, что вы способны на такие пафосные слова. Боюсь, многие начали сомневаться, на правильный факультет ли вы поступили, — слышный только для неё голос профессора Снейпа раздался совсем рядом. Девочка не смогла сдержать зловещей ухмылки.

— Профессор, уверяю, это не принесёт никакого вреда Слизерину, — не поднимая головы ответила Кара, начав конспект. Она совершенно не обращала внимания на пристальный взгляд мужчины.

— А вам? Всякая инициатива наказуема.

— Вы так считаете?

— А вы нет? Это проверено годами, мисс Поттер.

— И вами тоже, сэр? — она поставила точку в предложении и подняла глаза.

Профессор быстро пробежался взглядом по написанным строчкам и удовлетворенно кивнул.

— А вам интересно? — искривив губы, он ответил вопросом на вопрос. Его глаза изучающе смотрели на ученицу, которая пыталась скрыть нетерпение.

— Любопытство — не порок, — невинно похлопала глазами Скарлетт, не замечая, как крутит перо между пальцев.

Снейп внезапно усмехнулся и язвительно заметил:

— Говорите полностью, если уж начали. Любопытство — не порок, но большое свинство.

Неожиданно даже для себя, Кара тихо хихикнула, а потом с испугом коснулась своего рта. О, Мерлин. Этот… этот…звук она издала своим ртом. Противный, глупый звук. Совершено бессмысленный.

— Господи, до чего я докатилась? — пробормотала девочка, торопливо продолжая конспектировать параграф. А внутри у неё все бушевало от растерянности. Она никогда не хихикала. Никогда, блин.

— Вы не представляете, как часто мне проходилось говорить это себе в последнее время, — необычайно серьезно проговорил мужчина и откинулся назад, показывая, что беседа закончена.

После этого урок шёл как всегда: её и зелье Малфоя получилось самым лучшим, Долгопупс взорвал котёл, а мальчик Уизли вновь всё провалил. Когда зазвенел звонок, Грифифндорцы поспешили ретироваться из кабинета, а все Слизеринцы, словно по команде, стали ждать Поттер, даже Тео и Дафна. Для самой девочки это было очень лестно, но она должна была поговорить с профессором об Окклюменции и отдать ему его книги, которые она буквально проглотила за несколько месяцев.

— Идите на урок. Скажите, что меня задержал профессор Снейп, если что, — Кара внутренне надулась от самодовольства во время этих слов. Её змейки послушно кивнули и вышли, а девочка повернулась к преподавателю. Скарлетт бережно вытащила одолженные книги и положила их на стол, вместе с написанным эссе.

— Я все прочитала и все сделала, — провозгласила она, с надеждой кидая взгляд в сторону стеллажа с остальными книгами. Возможно, профессор сможет одолжить ей парочку учебников по зельям или что-то по боевой магии, или по…

Проследив за её взглядом, профессор покачал головой.

— Не наглейте, Скарлетт. Вы можете и не пробовать, я вам ничего не дам больше. Эти книги не для вас, поверьте мне.

— Точно? — вздохнула девочка, в недовольстве сморщив нос. Дождавшись утвердительного кивка, та вновь вздохнула.

— Как вы после вчерашнего инцидента? — с ноткой обеспокоенности спросил Снейп, изогнув бровь.

Кара лишь неопределённо пожала плечами. Как она? Ночью она узнала, что Квиррел убил Грейнджер для неё, а теперь она должна сама убить Риону, чтобы доставить ему удовольствие. Она узнала, что кто-то приготовил для неё какую-то роль, и профессор Квиррел не тот, за кого он себя выдаёт. Утром она совершила какой-то глупый протест. Она не знает, что с ней происходит.

Я немного запуталась, сэр.

— Все хорошо, все нормально, — а потом добавила, словно не сдержавшись. — За ночь все вроде пришло в норму.

«Кроме меня самой».

— Ясно.

— Хорошо.

И вновь тишина, на сей раз неуютная, чужая. Словно натянутая дребезжащая нить, которая вот-вот лопнет. У неё все хорошо, правда?

И где эта твоя честность самой себе? Ты влезла в какое-то дерьмо, Поттер. Попробуй теперь выбраться.

Попробую. Она попробует, она вылезет и разберётся, просто не сейчас. Потому что она немного запуталась.

Снейп смотрит на неё, пронзительно, под кожу, словно в самое сердце, отчего становится неприятно, почти противно. Не от самой себя ли, детка?

— Знаете, вначале я думал, что вы — ваша мать. Как оказалось, я очень ошибался, — её сердце пропустило удар. — Она есть в вас, у вас есть её черты и некоторые черты характера, но вы — не она.

— Разочарованы? — сглатывает и смотрит из-под ресниц.

— Ещё не решил.

Чудесно, просто прекрасно.

Одним движением забирает сумку и взволновано кусает губу. Она должна уйти. Сейчас, просто немедленно. Просто трусливо сбежать, да? Да. В конце концов она никогда не была гриффиндоркой, она никогда не считала себя сильно храброй, поэтому да, она сбегает.

Перекидывает шлейку через плечо и, развернувшись, шагает прочь.

— Вы невероятно многогранная личность, Скарлетт, и уж точно отличаетесь от того стада баранов.

Она замирает, и в следующую секунду словно выстрел, контрольный.

— Темный Лорд обожал изучать таких людей, как вы, и я его понимаю. Правда, потом, наигравшись, он ломал их, подчинял себе. Чем глубже была личность, тем интереснее ему играть.

Скарлетт уходит, почти сбегает, трусливо и так по-слизерински. Стук каблуков эхом разносится по всему коридору. Никого нигде не было. Звонок уже был? Она опоздала? Плевать.

ПлеватьПлеватьПлевать.

Поттер делает пару шагов и останавливается, медленно выдыхает. Что с ней не так? Что вообще происходит и почему она так разволновалась? Спокойно, Поттер, а то скоро легкие свои выплюнешь. Разволновалась по пустякам, ничего же не произошло. Не произошло ведь, верно?

Ну, откроет Снейп глаза, и не будет больше этих-их-посиделок-но-официально-отработок. Это ничего не изменит.

Дыхание более-менее восстановилось, а Поттер даже удалось усмехнуться. Она вела себя, словно девчонка. Унизительно, она ведь так хорошо скрывала свои эмоции когда-то.

— Эй, Поттер, ты? — она оборачивается на голос и видит какого-то старшекурсника.

Старые мантии, рыжие волосы… Он, должно быть, Уизли. Значок префекта на груди. Гриффиндорский староста, ясно. Пятый курс.

— Ты почему не на уроке? Первый курс, а уже прогуливаешь? — строгий голос Уизли звучал очень громко в пустом коридоре.

Парень поправил очки и неодобрительно посмотрел на слизеринку. Скарлетт уже хотела сказать что-то колкое и виевато-оскорбительное, как вдруг неожиданная мысль стрельнула ей в голову.

Это.

Это будет весело… В конце концов, ей нужны питомцы и старшего возраста, да?

— Нет, конечно, — уверенно и спокойно возразила Поттер, склонив голову. — Меня задержал профессор Снейп, мы с ним разговорились, ведь зелья такой нужный и интересный предмет. Я слышала, что зельеварение нужно почти для каждой профессии.

И вот оно, наш рыжий староста сменил гнев на милость. Лицо Уизли приобрело необычайно удовлетворённое выражение.

— Верно, Скарлетт. Я всегда был неприятно поражён, почему почти все ученики так пренебрегают зельеварением. Профессор Снейп, конечно… м-м…строгий преподаватель, но он стал мастером только в двадцать лет! — казалось, он был искренне восхищён этим фактом.

Скарлетт не понимала, что значит стать мастером, но сделала восхищенное выражение лица:

— Я читала, что в Хогвартсе очень талантливые и знаменитые учителя. Взять ту же Макгонагалл, она анимаг! — быстро поддержала тему девочка, кивая. — Я очень рада, что нас обучают именно они, ведь учиться у таких талантливых преподавателей просто огромная удача. Правда, многие этого не понимают.

Таким образом Перси провёл Скарлетт до теплиц, и их беседа о школе медленно перешла на тему книг и разных предметов. Девочка соглашалась с бесполезностью Предсказаний и полностью поддерживала его мысль о важности, скажем, рун или нумерологии.

Когда они дошли до места назначения, Уизли уже считал себя неким покровителем для Скарлетт. И хотя девочку это отношение изрядно раздражало, она должна была подождать, чтобы парень к ней достаточно привязался. Уже потом она покажет ему его место, осталось только решить с помощью чего. И как его удержать возле себя после всего этого?

«Ты знаешь решение, Скарлетт», — прошелестел коварный голос, и на этот раз Поттер не смогла перебороть искушение. Цепи разорвались, а хищник кинулся к добыче. Ловушка захлопнулась.

А взволнованная Скарлетт зашла в теплицы к мадам Стебль, предвкушая момент, когда она сможет выполнить задуманное.

* * *

Весь оставшийся день Поттер провела в нетерпеливом ожидании вечера, когда она смогла бы пойти в библиотеку и…

Нет.

Скарлетт запрещала себе даже думать об этом при всех, ведь если кто-то узнает, будет скандал.

Это плохо, неправильно.

Кара никогда не была хорошей девочкой.

Адреналин бушевал в крови, ей хотелось действий, но она должна была покойно сидеть. Отвечать. Делать вид, словно ничего происходит.

Мучительнейшая из пыток.

На всех оставшихся уроках Скарлетт, конечно же, была идеальной. Идеальные ответы, идеальные работы на практических занятиях. Серебряная девочка. Идеальная девочка.

А внутри все просто клокотало, взрывалось и сводило от нетерпения. Внешне она была спокойна. Конечно же.

Плана никакого не было. Совершенно, и это сводило с ума. В итоге, она решила бросить всё на самотёк. Глупо, безрассудно, по-гриффиндорски.

Именно это твердила себе Кара, когда все ученики пошли на ужин, а она решительным шагом направилась в библиотеку. Сейчас или никогда. Её губы, казалось, сейчас лопнут, так сильно она кусала их в тот момент. Лопнут, словно воздушный шарик, и заляпают кровью все вокруг.

О чем она только думает?

Выдыхает, теребя пальцами край рубашки и ускоряя шаг. Сердце колотилось в груди, но было ощущение, словно где-то в глотке.

Стук. Стук. Стук.

Бам. Бам. Бам.

Какое безрассудство, без плана, без ничего, идти просто вот так, это…

Охренеть.

Охренеть просто.

Девочка застывает, с молчаливым изумлением смотря на развернувшуюся перед ней картину. Поттер была как раз недалёко от стола мадам Пинс. Мадам Пинс, библиотекарши. Мадам Пинс, которая сейчас без сознания лежит на полу.

Охренеть.

Голова медленно поворачивается в строну Запретной секции. Там никого не было. Она была заперта. Всех, кто посещал её, контролировала мадам Пинс. Мадам Пинс, которая сейчас без сознания лежит на полу.

Охренеть.

Она была ужасным человеком, ведь этой бедной женщине надо помочь!

Несколько быстрых шагов. Скарлетт оглядывается и, убедившись, что никто не смотрит, буквально летит в сторону Запретной секции. Пальцы дрожат, поэтому когда девочка вынимает из кобуры палочку, ей приходится крепче сжать её. Касается несколько раз замка. Как там Панси говорила?

— Alohomora.

Щелчок, скрип, и в следующее мгновение Поттер с трепетом входит внутрь. Воспоминания о прошлом пребывании здесь заставляют волноваться ещё больше: если её так же найдёт кто-то из учителей, будет просто кошмарно.

Торопливые шаги и неяркий свет «люмоса», в этой части библиотеки всегда темно.

Бесконечные стеллажи и старые пыльные книги. Её руки и палочка дрожат. Дыхание все ещё было сбитым. Погодите, она что, не забыла дышать? Какая молодец, умница. Сердце бешено колотилось где-то в глотке, не в груди. Что она задумала вообще?

Сумасшествие, полнейшее безумие!

Она замирает, как только взгляд цепляется за нужную надпись. Девочка уже не дышит, не моргает, не живет.

— Основы Темный Магии, — едва слышный шёпот с нескрываемым трепетом и восхищением.

Это конец, она пропала, так нельзя!

Но отчаянный, почти умирающий голос здравого смысла Скарлетт игнорировала. Она всего лишь хочет стать сильнее. Она же не пойдёт убивать прямо сейчас, не факт, что у неё даже выйдет их использовать, верно?

— Я знал, что ты не испугаешься, Скарлетт, — послышался мурлыкающий голос сзади. Мгновение, и она оказывается в плену знакомой мрачной магии.

— Проф-е-ессор, — испуганно пискнула она и тут же замолчала, недовольная тем, как жалко прозвучал её голос. Девочка медленно обернулась.

И она угадала. Прямо перед ней, небрежно оперевшись плечом о стеллаж, стоял профессор Квиррел. Вернее тот, кто выдаёт себя за него.

Глаза, как и ожидала Кара, у мужчины были алыми, значит, он испытывал сильные эмоции. А ещё его магия сегодня чувствовалась сильнее, чем обычно.

— Это вы помогли мне с мадам Пинс? — осведомилась девочка, как только смогла более-менее взять контроль над эмоциями.

Мужчина ухмыльнулся и коротко похлопал.

— Умница.

Поттер нахмурилась и закусила губу.

— И что вам это даст?

— Больше, чем ты думаешь, — вновь туманно ответил профессор с этой-своей-ухмылкой.

Кара сглотнула и решительно сделала шаг назад от стеллажа. Хватит, она передумала. Она не хочет впутываться во все это.

— В любом случае я не собираюсь играть в ваши игры, — твёрдо сказала Скарлетт. — Мне не интересна Тёмная Магия.

Сказав это, девочка напряглась. Она ожидала любую реакцию на свои слова: угрозы, пренебрежение, ярость. Но собеседник лишь тихо рассмеялся, отчего по коже пробежали мурашки. Это был холодный, жесткий смех, от которого кровь застывала в жилах.

Этот человек был ужасен и восхитителен. Скарлетт ненавидела себя и за страх, и за восхищение.

— Ещё так наивна, ребёнок. Ты ничего не понимаешь, ты боишься и готова сделать все, чтобы хоть как-то проявить свою независимость. Ты говоришь, что тебе не интересны Тёмные Искусства, но это ложь. Они соблазняют тебя, искушают своей силой и властью уже сейчас, а что будет позже? Желание будет лишь увеличиваться с каждым днём. Искушение будет расти. А, как известно, единственный способ избавиться от искушения — поддаться ему, — проникновенно сказал мужчина, приближаясь к Поттер.

Они смотрели друг другу в глаза, долго, казалось, почти вечность, стоя в одиночестве в полумраке Запретной секции.

— Поддайся искушению, мой маленький рыжий демон, — медленно прошептал он, забирая одной рукой книгу с полки. Их пальцы на несколько мгновений соприкоснулись, когда профессор не-Квиррел отдавал ей книгу.

Девочка же не могла отвести взгляда от этих вишневых глаз, сверкающих, словно драгоценные камни. И эта магия, тёмная и смертельная, убеждающая её, подтверждающая слова владельца.

— Вы — змей-искуситель, — выдохнула она, склонив голову набок. Несколько рыжих прядей упали ей на лицо, но Поттер не обратила на это никакого внимания. Они стояли в тишине, пронизывая друг друга гипнотическими взглядами.

Мужчина внезапно усмехнулся и, заправив локон рыжих волос за ухо, кивнул:

— Это почти то же, что и Мистер Дьявол, чертёнок, но так тоже пойдёт.

Кара вздрогнула и, тряхнув головой, словно снимая наваждение, сделала шаг назад. Её глаза были широко распахнуты, в них плескался испуг и ещё что-то странное, едва различимое.

Девочка быстро взяла книгу и бездумно швырнула её в сумку, отводя взгляд. Сердце грозилось вот-вот выпрыгнуть из грудной клетки, проломить рёбра и лёгкие. Она, черт её дери, задыхалась. Её щеки покраснели.

Что ж, это было почти ожидаемо.

Скарлетт Поттер совершенно не понимала, что с ней происходит. Она думала, что это уже грань, черта, ведь хуже быть просто не может, она ведь человек в конце концов.

Статья в "Ежедневном Пророке" следующим утром доказала обратное. С самого начала по лицу Драко было понятно, что это о ней и дела её плохи, но такого дерьма не ожидала даже она.

Поттер дочитала статью, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих в Большом зале. Она нашла в себе силы ухмыльнуться, горько, болезненно, кричаще.

А в это время она падала на самое дно пропасти, на самый низ. В тот самый момент что-то в Скарлетт Поттер безвозвратно стало черным. Выжженным. Сломленным. Прогнившим.

Остальным осталось только молиться, чтобы внутри неё осталось хоть что-либо светлое. Мир сам создаёт своих злодеев.