Queen of the night. Faded Paints (гет)

Кап.

Небольшая капля чернил медленно впитывается в пергамент, а Скарлет смотрит на это, широко раскрыв глаза.

Руки, держащие письменные принадлежности, дрожат, разбрызгивая ещё несколько капель чернил на пергаменте.

Она выдыхает, сжимая в кулаке одеяло. Сначала Кара даже ничего не поняла. Как это вы убили Грейнджер, убили грязнокровку, человека, Мерлин, вы убили её, я не понимаю, профессор.

Когда девочка осознала это в полной мере, она даже не пошевелилась. Лишь сидела укрытая одеялом, пытаясь восстановить отчего-то сбившееся дыхание. А ведь она даже не удивлена. Почему-то. И она не боялась. Вновь почему-то.

Убийца.

Она должна была испугаться. Должна была рассказать учителям. Немедленно. Прямо сейчас. Должна была сделать хоть что-нибудь, Мерлин, давай же, сделай хоть что-то, пожалуйста, давай, прошу.

Но нет. Поттер сидела на кровати, кусая губы и набираясь решимости написать ответ. Может не надо?

Скарлетт тяжело сглотнула. Она сошла с ума. Полностью, окончательно и бесповоротно. Это был её профессор, Мерлин милостивый, что ты творишь вообще, прекрати…

Голос вопил в её голове, но первокурсница его не слушала. Он всегда был слишком скучным, слишком правильным. Достаточно раздражающим, нужно сказать. Но был и второй голос, который вкрадчиво нашептывал ей всякие вещи, которых она поначалу даже пугалась. Этот голос был циничным, жестоким и темным. Но привлекательным, поэтому она частенько прислушивалась к нему.

Девочка поднесла перо к клочку пергамента и медленно начала писать ответ.

«Это было мерзко и отвратительно. Кровь, внутренности. Всё как я люблю, да, спасибо. Я даже получила некоторое удовольствие, сэр».

Кара слышала, как бешено билось её сердце. Она была не в себе. Совсем с ума сошла.

Что ты делаешь, Боже, сотри это, ненормальное ты существо, совсем ум потеряла?

Поттер быстро облизала губы и нетерпеливо поерзала, ожидая ответа. Все внутри у неё непривычно трепетало, а она сама боялась, что переступила черту. Только вот где она, эта черта? Где установлены рамки дозволенного? Есть ли они вообще?

В голове была куча мыслей, но в то же время не было ни одной связной. Как странно.

«Знал, что тебе понравится. Была мысль прикончить и О’Нилл, но с ней ты должна справиться сама. Сломай её. Подчини её. Твой черёд доставить мне удовольствие, Скарлетт».

Поттер судорожно вздохнула, резко откидывая от себя листок. Что это значит?

Она почувствовала, как к щекам прилила кровь. Профессор Квиррел хочет, чтобы она убила О’Нилл? Зачем? При чем тут удовольствие?

Кара попыталась успокоить сбившееся от волнения дыхание и привести мысли в порядок. Удивительно, но именно сейчас она чувствовала себя такой маленькой и неразумной, что становилось страшно. Ей всего одиннадцать. Наверное, именно в этот момент девочка осознала это.

Ей черт возьми одиннадцать. Она не должна вести себя так, как ведёт сейчас. Она ненормальная. Странная. Уродка. Бешеная Поттер.

Ей хотелось написать, что она не понимает. Написать, что ей чертовски страшно, что она не хочет никого убивать. Но в то же время девочке не хотелось показаться профессору жалующимся слабым ребёнком, потому что… Она не знала почему.

«Вы сам дьявол, сэр».

Скарлетт вывела неаккуратные угловатые буквы и укрылась одеялом чуть больше, осторожно переставляя найденную ранее чернильницу на тумбочку. В левой руке первокурсница все ещё сжимала палочку, на конце которой тусклый свет «люмоса» освещал переписку.

Кара нетерпеливо поднесла клочок пергамента ближе к глазам, когда ответ наконец появился. Он был написан все теми же ровными круглыми буквами, строчки были безукоризненно ровными.

«Мистер Дьявол? Мистер Дьявол и его рыжий чертёнок. У тебя хорошая фантазия, Скарлетт. Но, возможно, это неплохо. По крайней мере лучше, чем глупое Квиринус Квиррел».

Сердце девочки забилось чаще. Вот оно, ещё один намёк. Ещё один ключ к разгадке. Давай же, Скарлетт, ты близко.

Никогда раньше она не была так взбудоражена: глаза девочки лихорадочно блестели, а руки чуть дрожали. Меж её бровей залегла небольшая складка, свидетельствующая о том, что первокурсница думает.

Квиррел носит маску безобидного заики, чтобы… Зачем?

Квиррел — ненастоящее имя мужчины, ну, скорее всего. Почему? Какое настоящее?

Квиррел так же выпустил тролля, убив грязнокровку. Лишь для этого?

Как это связано с Запретным коридором и связано ли вообще? Помимо этой тайны девочку будоражила и тайна личности профессора Квиррела. И хотя этот мужчина был совершенно обычным снаружи, внутри, Кара была уверена, он будет просто невероятным.

Поттер сглотнула, пытаясь думать в правильном направлении. Что она знала?

Профессор сменил своё настоящее имя на «Квиррел» и проник в Хогвартс под видом профессора, убеждая всех в своей безобидности. Таким образом, на него никто не обращает внимания. В то же время в Хогвартсе есть Запретный коридор, в котором Цербер охраняет что-то маленькое и наверняка ценное и опасное. На праздник, когда большинство людей находятся в зале, профессор выпустил тролля, убившего грязнокровку. И это приводит к тому, что все сбежались спасать учеников от тролля. А Квиррел…

Думай!

Квиррелу нужно то, что находится в Запретном коридоре.

Мерлин, простонала Скарлетт, как она раньше не догадалась. Это же было очевидно!

Девочка по привычке облизала губы и глубоко вздохнула. Одна загадка была разгадана, и, по правде говоря, в глубине души она чувствовала некое самодовольство, что смогла догадаться раньше профессоров. И хотя умом Поттер понимала, что поняла только потому, что профессор это позволил, это не уменьшало её гордости.

Теперь лишь нужно задать правильный вопрос.

«Что находится в Запретном коридоре, что вы его так хотите, профессор не-Квиррел?»

Она дерзила, да. Это было опасно, да. Нравилось ли ей это? Безусловно.

Кара словно играла с огнём: она чувствовала властность и силу этого мужчины, и ей нравилось ходить по острию ножа, нравилось это чувство адреналина в крови. Ей нравились эти вишневые глаза, когда она говорила с ним.

Ответ пришёл не сразу. На несколько мгновений Скарлетт испугалась, что переступила черту, но нет. Каким-то шестым чувством девочка была уверена, что её профессор чувствует удовлетворение.

«Я рад, что ты догадалась так быстро, Скарлетт. Будь уверена, твой успех меня знатно порадовал только что. Вероятно, у тебя много вопросов, но, увы, ответов ты не получишь. Пока».

Девочка скривилась от досады, даже не обращая внимание на радость от того, что оказалась права. Ей ничего не расскажут!

«А чего тебе должны рассказывать? Это не твоё дело, профессор делает абсолютно правильно, не доверяя тебе. Не лезь!» — рассудительно говорил занудный голос в её голове, но он был быстро перебит возмущённым шипящим вторым.

«Он не так прост, у него многой тайн. Мы можем подождать, пока нам не доверятся достаточно. Скарлетт Поттер умеет ждать, особенно когда в конце ждёт нечто невероятное. Лучше подумай, кто он», — убедительно прошептал Темный голос, подталкивая её к обдумыванию хорошего ответа.

Этот голос ей всегда нравился больше.

«Вы не боитесь, что я расскажу все учителям? Они могут все узнать, и вас уничтожат».

Это было неразумно. Очень. Что-то внутри буквально вопило, что она совсем съехала с катушек, шантажируя этого человека. Но разве она когда-либо была нормальной?

«Это буквально-таки трогательно, ребёнок. Твои первые попытки шантажировать. Жаль, конечно, что человека ты выбрала не того. Знай, что Темная сторона не проиграла. В скором времени все встанет на свои места, и если ты разумна, ты примешь отведённое тебе место. Если нет…»

Кару словно окатили ведром ледяной воды, словно сдернули обратно в реальность. У неё было чувство, будто кто-то перехватил за ошейник скалящегося волкодава и вернул его обратно на свое место. Резко так, внезапно. Чтобы псинка не забывалась.

С ней обращались, как с ребёнком. Со слабым, беспомощным ребёнком. Ей не давали выбора. Ей указали на её место.

Это было отвратительно. Она ненавидела это. Ненавидела так, что приходилось впиваться ногтями в кожу, только бы сдержаться. Она отнюдь не была глупа. Девочка понимала, что связалась с самым настоящим хищником, и такому не стоит усилий убить кого-либо.

Ему достаточно лишь поднять руку и зацепить ногтем трепещущую жизнью жилку на шее. Вспороть горло. Надавить куда следует.

Даже палочки не надо.

Это было отвратительно, просто ужасно. Так мерзко, что Скарлетт почти чувствовала отвращение. Почти, если бы не восхищение и трепет, почти бессознательные. Запретные. Постыдные. Она не должна чувствовать это. Этот человек убийца, этот человек ужасен.

Так восхитительно силен, ему подвластна и жизнь, и смерть…

Да, это отвратительно.

И восхитительно тоже.

Мерзко.

Выдыхает, едва слышно шепча «Нокс». Свет гаснет. С неё хватит.

Она не ответила. Не собиралась. Она просто не хотела, ясно?

Она не боялась, она не дрожала от страха, яростно кусая губу. Она несбивчиво дышала, стараясь придумать нормальный ответ и не закатить истерику прямо сейчас.

Нет. Конечно же, нет. Она просто не хотела. Только и всего.

— Incendio, — прошептала она срывающимся голосом. Темноту осветило пламя. Алые языки медленно пожирали клочок пергамента, прожигая дыры. Выжигая слова.

Тепла не было. Огонь был холоден.

Ей было холодно.

Кара сидела не в силах пошевелиться и наблюдала за тем, как огонь безжалостно пожирал пергамент. Жаждущий. Беспощадный. Холодный.

Всепоглощающий.

Остатки их переписки все ещё тлели в ночной темноте, возвращая той право на царствование.

Вскоре воцарился мрак, но Поттер всё сидела, глядя перед собой.

Который раз она не понимала, что происходит.

* * *

Он всегда восхищался тьмой, всегда отмечал её притягательность и таинственность. Мрак всегда жил в его душе, он сам был темнотой.

В детстве Том Реддл никогда не боялся чудовищ, скрытых в темноте, прячущихся под детскими кроватями. Не боялся, потому что сам был одним из этих чудовищ.

Он был тем самым монстром, чьи глаза дети видели в кошмарах. Его ненавидели. Боялись. Презирали.

Он был порождением детских кошмаров. Он был монстром с самых детских лет. Можно ли было ожидать, что, повзрослев, он бы стал человеком?

Он никогда им не был.

Миссис Коул часто говорила ему, хватая его за подбородок, что он сын дьявола. Глупая, глупая женщина. Он, кривя губы, с наслаждение шептал, что является самим дьяволом, что является монстром.

Это приносило наслаждение. Столько много темноты. Соблазнительная, извивающаяся, холодная. Такая привычная.

Возможно, он сошел с ума. Возможно. Нет. Да. Он не знал.

Является ли это сумасшествием? Нет, конечно, нет. Это всего лишь свобода от рамок, свобода от глупых границ. У него всего лишь нет рамок, нет совести, нет ничего, что помешало бы ему жить.

Когда ему было шестнадцать, он избавился от таких недостатков, как совесть и жалость. Как мораль.

Люди были хищниками по своей природе, он просто стал лучшим из них.

Лорд Волдеморт почти достиг вершины. Почти победил. Казалось, всего один шаг — и победа. Долгожданная, дразнящая, почти у тебя в руках.

Но потом все пошло под откос. Все, над чем он работал, было сломлено. Повержено. Лорд Волдеморт был сокрушен.

Мерлин, как он ненавидел Скарлетт Поттер в начале. Эта девчонка. Эта мерзость. Это ужасное отвратительное существо.

У малышки совсем нет чувства совести.

Она смогла победить её. Ребёнок. Девчонка.

Жить с осознанием этого факта было унизительно. Если такое существование вообще можно было назвать жизнью. Он ведь стал каким-то никчемным духом. Только намного, намного хуже. Он был слаб, он чувствовал боль, он почти хотел умереть. Но в то же время он отчаянно цеплялся за жизнь.

Лорд Волдеморт жил с мыслью о мести этой глупой девчонке, которая так глупо решила сокрушить его планы.

Он ждал, ждал так долго, что, казалось, он начал сходить с ума. Но мужчина был вознагражден. Волдеморт наконец-то смог проникнуть в Хогвартс, смог наконец-таки увидеть Поттеровское отродье.

Девчонка Поттер.

О.

Темный лорд уверен, ребёнок стал для всех изрядной неожиданностью. Слизеринка. Подруга Драко Малфоя. Любимица Северуса Снейпа. Ненавидящая грязнокровок и маглов.

И её магия.

О, магия.

Волдеморту было прекрасно известна причина такой странной реакции их магий друг на друга, поэтому девочка и привлекла его внимание.

Мужчина помнит, как в свои четырнадцать читал в Запретной секции про магические резвы и направленность магии. Такого ведь им в школе не рассказывали. Том Реддл тогда зачитывался свитками о том, как расширить магический резерв, о том, как увеличить количество и плотность магии с помощью ритуалов и влияния чистоты крови на направленность магии.

Как оказалось, магия не была только Черной и Белой, были три направленности магии: серая, темная и светлая. Те, у кого одна и та же направленность магии всегда взаимодействуют между собой лучше, чем остальные. Так и распределяли по факультетам: на Гриффиндор обычно попадали ученики в основном со светлой или нейтрально-светлой направленностью, на Слизерин с Темной и нейтрально-темной, на Когтевране учились только чисто нейтральные, с ярко выраженной направленностью. А вот Пуфендуйцы…

Да, в большинстве своём Пуффендуйцы действительно дружелюбны и ладят почти со всеми. Дело в том, что их магия зачастую либо не имеет определённой направленности, либо не слишком ярко выражена.

Он гордился тем, что его магия была чёрная. Он гордился тем, что попал на Слизерин. Он был единственным с такой большой плотностью магии. Был особенным.

Пока не появилась Скарлетт Поттер. Девчонка Поттер, такая ненавистная, с равной ему плотностью магии. С такой же темной направленностью.

Вначале он хотел её уничтожить, сломать за всё, что она сделала. Но нет, ему нельзя было. Скарлетт была полезна, она поддерживает его идеалы.

Ему пришлось вновь поставить границы. Это было мучительно. Это было ужасно. Так было надо.

Он был приятным. Таинственным. Интригующим. Всё для нашей Героини, Мисс Поттер. Он добился своей цели.

Волдеморт видел, как девчонка была очарована им. Была заинтригована, была готова делать всё, что угодно, лишь бы узнать тайну.

Такой любопытный чертёнок.

Ему нравилось играть с ней, нравилось привязывать к себе всё сильнее и сильнее. Путать. Заставлять думать. Изводить Поттер было так сладко.

Когда ребёнок будет достаточно привязан к нему, он сможет начать настоящую игру. Он сделает из неё свое женское воплощение, верное только своему Лорду. Он избавит её от последних границ, он покажет ей прекрасный мир безумия.

И Поттер застрянет в нём, она не сможет выбраться. Потому что она будет слишком привязана к нему. Безответно.

Он будет медленно разбирать сознание Скарлетт на части, проникая в каждый кусочек, выжигая оттуда каждый дюйм нравственности и морали, которые у неё есть. Он будет для неё всем, потому что таких людей нужно держать как можно ближе к себе.

Он будет её мыслями, её кожей, её кровью.

Шаг. Шаг. Шаг.

Неясные очертания его силуэта были видны в коридоре на восьмом этаже.

Уже близко. Уже скоро. Как же долго он ждал… И почему не догадался сразу?

Ждать уже просто невозможно. Где же, где? Ещё пару шагов. Нужный гобелен. Вот.

Выручай-комната.

Он идет мимо нужной стены с яростно бьющейся в голове мыслью:

«Мне нужно попасть туда, где всё спрятано. Там, где всё спрятано. Нужна моя Диадема, нужен мой крестраж».

Шаги, едва слышные в коридоре, заполненном лунным светом. Пальцы нервно теребят край рубашки. Он не может ждать. Он ждал слишком долго.

Скоро Лорд Волдеморт вновь обретет тело.

«Мне нужно попасть туда, где всё спрятано. Там, где всё спрятано. Нужна моя Диадема, нужен мой крестраж».

Снова шаги. Мужчина уже второй раз проходит мимо. Ещё один. Осталось совсем немного.

В глубине души, а вернее того маленького осколка, который остался внутри него, Волдеморт чувствовал зов своего крестража.

Ещё шаги, широкие и нетерпеливые. Почти подпрыгивающим шагом. Почти, ведь он — Темный лорд. Сердце предвкушающе бьется. Если его задумка удастся, если он окажется прав…

Не если, когда. Ведь он всегда прав, он — Лорд Волдеморт.

Прямо перед ним появляется нужная дверь, и он замирает. Еще немного, ещё чуть-чуть.

Шаг. Ещё один. Уверенно хватает пальцами за ручку и толкает, нетерпеливо, почти поспешно.

Мужчина входит внутрь и останавливается, будто впитывая в себя обстановку комнаты. За столько лет ничего не изменилось. Перед ним расположился огромный, словно собор, зал, сделанный из камня. Повсюду стояли заполненные хламом деревянные стеллажи, среди которых, Лорд чувствовал, лежал его крестраж. На стенах, напротив друг друга, были факела, которые он зажег одним взмахом руки.

Нетерпение, любопытство и желание клокотали в груди, смешиваясь друг с другом. Эти эмоции были так сильны, что становились почти болезненными. Где-то внутри, за бесконечным самоконтролем и выдержкой было желание пробежаться вдоль стеллажей, как в юности, на бегу просматривая их содержимое. В таком случае, его глаза, наверное, так же сверкали бы, а пальцы дрожали от нетерпения и желания прочитать новую книгу или найти искомый предмет. Всё, как было раньше.

Но нет, это было невозможная глупость. Он — Темный Лорд, он не будет бегать, как какой-то подросток, и уж точно не будет тут сидеть и читать книги.

Решительным шагом Волдеморт направился вглубь комнаты, пытаясь найти старый платяной шкаф. Глубоко внутри мужчина испытывал смутное беспокойство об осколке своей души. Вдруг что-то случилось? Вдруг Диадему кто-то забрал? Вдруг Дамблдор догадался?

Вдруг, вдруг, вдруг…

Он нервничает. Волнуется, почти срываясь на бег. Почти, внешне-то он полностью спокоен.

Если, если, если…

Поворот, развилка, перекресток. Уже виден нужный платяной шкаф.

Шаг, шаг, шаг.

Волдеморт со всей силы распахивает дверцы и почти облегченно выдыхает, довольно прищурившись. Он протягивает руку и аккуратно касается Диадемы, ощущая приятное покалывание в кончиках пальцев и странный тёплый комок в груди. Его губы расплываются в искренней улыбке, которая делает его лицо невозможно уродливым. Почти чудовищным.

Но ему все равно.

Крестраж у него в руках, и Темный Лорд Волдеморт скоро возродится.

* * *

Кто-то сказал, что свобода не в том, чтобы не сдерживать себя, а в том, чтобы владеть собой. И это была правда. Северус Снейп почти всю жизнь жил с этим правилом, это стало его жизненным кредо, его аксиомой. Эмоции должны быть под контролем, маска всегда должна быть идеальна.

Мужчина всегда гордился этим, особенно сейчас, когда ему удалось сохранить полное спокойствие после своей тирады.

Зельевар сцепил руки в замок и стал насторожено ожидать реакции директора на свои слова. Между собеседниками царило почти ощутимое напряжение: словно кто-то натянул между ними странную нить. Казалось, хватило бы всего одного звука, чтобы она лопнула.

Тишину прерывало лишь тихое дыхание директора Дамблдора и профессора Снейпа.

— Это правда, — наконец медленно заговорил Дамблдор, взвешивая каждое своё слово, словно считая, сколько грамм информации он может доверить. — Это моя ошибка, Северус. Боюсь, одна из самых страшных ошибок, которые я совершал. Видишь ли, я понадеялся на родственные чувства Петуньи, но, как видишь, я оказался не прав.

Эти слова заставили Снейпа вскипеть от ярости. Его лицо исказилось от гнева, а мужчина вскочил.

— Из-за вас дочь Лили отдали в магловский приют, и вы так спокойно об этом говорите? Вы лишили её дочь детства, вы сломали ей жизнь, — обвиняюще процедил Снейп, хмуро смотря на Альбуса.

В нём клокотала злость, ведь он знает, что она пережила. У него всегда была мать, которая защищала его от отца, а у Скарлетт… У неё не было никого.

Снейп прекрасно видел, что это заставило девочку создать специальный механизм защиты. Несмотря на то, что её друзья — почти все слизеринские первокурсники, она была одинока. Поттер никого не пускала за свою защиту.

Дамблдор как-то странно смотрел на него, а потом устало выдохнул, привычным жестом сцепляя пальцы в замок.

— Я признал свою ошибку, Северус. Больше мы ничего не можем делать, нам осталось лишь надеяться.

Северус резко качнул головой и с внезапной ненавистью посмотрел на директора.

— Я потерял свою надежду много лет назад, Альбус. С тех пор она перестала для меня что-либо значить.

Его слова звучали цинично и зло. Болезненно. Слишком реально.

— Я думал вы приобрели её несколько месяцев назад? — со снисходительным любопытством поинтересовался Дамблдор, смотря на собеседника из-под очков полумесяцев.

Снейп проигнорировал фразу, недовольно поджав губы. Его взгляд стал ещё тяжелее.

— Я требую, чтобы у Скарлетт была настоящая семья. Это помогло бы девочке лучше, чем глупая надежда! — обесценивающие прошипел Северус, зло сощурившись.

Вся доброжелательность Дамблдора вмиг пропала, а его глаза перестали сверкать.

— Вы требуете, Северус? — холодно осведомился Альбус, а в его глазах что-то блеснуло, будто он что-то придумал. — Ну, что же, как скажите.

После того, как Дамблдор сказал ещё одну фразу, Снейп замер.

Что.

Все внутри застыло, казалось, даже кровь перестала бежать по его венам.

Этого не может быть. Он же не может всерьез полагать…

Зельевар выдохнул, а потом внезапно зло бросил:

— Вы шутите, Альбус!

— Отнюдь нет, мой мальчик, — спокойно проговорил директор, к которому вернулось спокойствие и мерцание в глазах. Старик склонил голову и по-старчески улыбнулся:

— Мне кажется, это станет самым лучшим решением. Это не обсуждается, Северус. Могу же я в конце концов просить вас о маленькой просьбе? Таким образом Скарлетт всегда будет под моим присмотром, мы сможем контролировать каждый её шаг.

Снейп выдержал внимательный пронзительный взгляд. Ему было горько. Всё было как всегда.

У него даже не было выхода. Как всегда.

Он промолчал. Это приняли за согласие.

— Как я ей обьясню мотив? — ледяным тоном спросил мужчина, сдерживая порыв завопить, надрывая горло, закричать до хрипоты. Нельзя. Фу, пёсик.

— Скажите, что вы хотите позаботиться о ней. Расскажите о вашей истории, заставьте её проникнуться. Соврите, но сделайте так, чтобы она поверила. Девочки же любят грустные истории, верно?

Насмешка.

Снейп стиснул зубы. Нельзя. Что-то противно скреблось внутри. Он был жалок. Беспомощен.

Сам выбрал.

У него всё было под контролем. Эмоции должны быть идеальны. Он не сорвется.

— Безусловно, — выдавил из себя Северус, впиваясь пальцами в ладони. Он не сорвется.

Альбус внимательно посмотрел на него и, кивнув своим мыслям, продолжил:

— Вы должны обещать, что будете докладывать обо всем, что вам говорит юная Скарлетт. Я видел, вы добились её доверия, поэтому мы должны узнать как можно больше. Это ради всеобщего блага, вы же понимаете, Северус?

Он должен был быть крысой, предателем. Шпионом.

«Это же твоя стезя, Северус! Привычный мир», — презрительно и горько одновременно провозгласил неприятный внутренний голос. И он был прав.

Неприятно скрутило внутренности. У него нет выбора. Это было мерзко, отвратительно. Ужасно.

Он ненавидел себя.

— Безусловно.

Он был жалок.

* * *

Следующим утром Меган Джонс, пуффендуйская первокурсница, проснулась в просто отвратительном настроении.

Из-за вчерашних слухов о смерти какой-то девочки она всю ночь не могла заснуть, так что не в силах заснуть, Джонс постоянно ворочалась и терпела ужасные кошмары.

Брюнетка широко зевнула и нехотя выбралась из-под одеяла, шлепая ногами в ванную. У каждого пуффендуйца есть своя собственная комната, поэтому только по утрам она может не слышать ужасное пение Аббот. Господи, почему она так любит петь, если у неё совсем нет голоса?

Меган лениво водила зубной щеткой по ротовой полости, не заботясь, чистит она зубы или десна.

Прополоскала рот. Умылась. Моргнула, прогоняя сон. Хотя…

Под одеялом так тепло и уютно, возможно, она может пойти, немножечко лечь и совсем чуточку прикрыть глаза. Она даже спать не собирается, только глаза закрыть.

Нет, нельзя. Джонс быстро покачала головой и вернулась обратно в комнату, надевая школьную форму.

Её взгляд быстро переместился на часы, которые показывали полдевятого. Надо поспешить.

Как же она хочет спать…

Да-да, нужно поспешить.

Надев мантию, первокурсница внезапно замерла, изумленно смотря на красивую корону, лежащую у неё на тумбочке.

Меган моргнула. Корона не пропала.

Изнывая от любопытства, Джонс аккуратно взяла странную, но невероятно красивую диадему, чтобы рассмотреть её со всех сторон.

Серебряная, инкрустированная бриллиантами, она выглядела просто превосходно.

Меган хмыкнула, внезапно подошла к зеркалу в ванной и одним движением надела корону на голову. Наверняка, ей будет очень идти. Она будет даже походить на королеву…

Меган Джонс испуганно вскрикнула, когда услышала мальчишеский голос у себя в голове:

«Привет, меня зовут Том Реддл. Как к тебе попала моя Диадема?»