Памблчук (Pumblechook) (гет)

Миртл болтала ногами, сгорбившись на краю балдахина. Она выглядела очень довольной, сосредоточенно выдавливая прыщи. Памблчук находил девушек с цветущими буйным цветом прыщами неотразимыми. Она глубоко задумалась. Он только что рассказал ей о стихотворении, найденном вместе с палочкой Олливандера, в надежде, что она сможет придумать разгадку.

— Очень забавный стишок, — рассеянно сказала она, стирая с мантии брызги густого призрачного гноя.

Он наблюдал за ней, очарованный. Памблчук почувствовал напряжение в паху. Последний раз он испытал подобное, когда на свой страх и риск посетил Фоли-Бержер(1) в 1911. Непроизвольный рык, вырвавшийся из горла, звучал жаждуще, хищно и похотливо.

Миртл выдавила еще один прыщ и многообещающе поиграла бровями, замурлыкав в ответ. Улыбнулась, и запела песенку своего собственного сочинения:

Восемь докси вам в кровать,

Памблчук съел только пять.

Шляпа ведьмы, палочка, плащ,

Гермиона в Снейпа влюбилась, хоть плачь.

— Правда?

— Ну, по крайней мере, он в нее – точно, — ответила Миртл самодовольно. Она соскользнула с балдахина, грациозно спланировала на пол и, присоединившись к нему на потертом ковре в центре комнаты, надула губки. — Когда вы оставили меня одну и ушли на Диагон Аллею, я прочитала его дневник.

Памблчук верил в необходимость соблюдения законов. Он был офицером тюремной охраны, охотником за головами, судьей и присяжным в одном флаконе. Но у него была слабость – шаловливые женщины. Является ли чтение чужого дневника правонарушением? Должна ли Миртл быть наказана? Хрип, снова вырвавшийся из его горла, и внезапное желание бросить ее на постель и задушить в дементорских объятиях были ответом на это небольшое затруднение. Он не смог устоять и набросился на нее.

— Ты, скверная девочка…

Миртл хихикнула, вырвалась из захвата и, перелетев через комнату и устроившись на бюро, поддразнила его.

– Вот он! – крикнула она, поднимая блокнот в кожаном переплете. – Личный дневник профессора Северуса Снейпа. Заколдован и защищен от взлома, кражи и прочих видов вторжения со стороны всех и всяческих живых существ – профессору должно быть стыдно, что он забыл о шкодливых призраках, — она потянула за обложку и, используя руку как рычаг, попыталась открыть блокнот. – Здесь загвоздка, — пропыхтела она, прижав дневник к груди и изо всех сил дергая твердую обложку.

Со щелчком и выбросом магии блокнот, спружинив, открылся, упал на ковер, и его страницы замелькали, раскрываясь с соблазнительным шармом юбок танцовщиц канкана на парижской сцене. Памблчук вытер лоб и вздохнул. Он определенно чувствовал возбуждение.

— Ой, — с невинным видом пискнула Миртл, засунув в рот кончик прозрачного пальца. – Кажется, он случайно упал. — Когда Памблчук глубоко вздохнул, пытаясь успокоить леденящую страсть размышлениями о сложностях судейства в крикете, Миртл спикировала к открытому дневнику и пролистала страницы, пока не нашла последние записи.

— Вот здесь начинается самое интересное, — сказала она, пролистнув еще пару страниц. – 21 декабря 1996. Ты только послушай, Памбл – профессор так страдает!

Памблчук медленно прилег на край Снейповой кровати. Невозможно мягкий матрас тут же прогнулся под ним. Он увяз безнадежно, как муха в сиропе.

— «Она пришла ко мне, — начала читать Миртл, имитируя глубокий, бархатный голос Северуса. – Я был в кабинете и проверял сочинения, когда в дверь постучали. Даже в самых смелых мечтах я не предполагал, что она станет искать моего общества, да еще в такой поздний час. Я думал, сердце выскочит у меня из груди, когда увидел ожидание на ее милом лице. Я оттолкнул ее, инстинктивно. Отчитал моего ангела. Я был ужасно раздосадован тем, что она пришла только чтобы сообщить, что я зачем-то понадобился Рубеусу. Я выгнал ее, грубо оскорбив. После ее ухода тишина и пустота эхом отразились от стен моего кабинета».

Миртл перевернула страницу. Устроилась поудобнее, улегшись на живот, опершись на локти и накручивая на палец хвостики. Жесткий пол и грязный ковер добавляли сексуальности ее соблазнительной позе. Когда она заболтала ногами, согнув их в коленках, он увидел ее тяжелые школьные туфли во всем их великолепии. Веки Памблчука задергались от столь эротичного зрелища. Его тяга к ней была такой сильной, что казалось, его сейчас разорвет.

— «Я пошел за ней, — продолжила Миртл, читая исписанную мелким почерком новую страницу. – Она пересекла лужайку и скользнула в хижину Хагрида. Я был так переполнен ревностью, что уложил бы гиганта на обе лопатки, если бы он осмелился до нее дотронуться. Но опасность была гораздо большей. Войдя в хижину, я увидел мою милую юную девочку стоящей перед жутким дементором!» – Миртл подняла голову, посмотрев на него в замешательстве. Сморщила лицо, и очки съехали у нее с переносицы.

Памблчук, возбужденный ее съехавшими очками, никак не мог дотянуться до Миртл, будучи пойман кроватью. Он мучительно застонал от бессилия.

— Этот жуткий дементор, Чуки, ты его видел?

— Нет, хотя и хотелось бы. Может быть, он помог бы мне и вернул бы меня в Азкабан, — матрас сомкнулся вокруг него, захватив в капкан по самую грудь и запутав в бесчисленных складках омерзительного атласного покрывала с воланами.

— Тогда я пропущу кусок про дементора, — пожала плечами Миртл, и продолжила: — А, вот здесь опять интересно! «Она залезла ко мне в карман. Мерлин и его мать! Я бы никогда, ни на секунду не поверил, что она согласится, — здесь почерк немножко неровный. – Ее пальцы! Ее тонкие, хрупкие пальчики дотронулись до чувствительной кожи паха сквозь шелковую подкладку кармана. Какая мука. Я не могу вынести эту сладкую пытку».

Памблчук больше не мог вынести ничем не спровоцированную атаку постели. Свободным оставалось только его лицо и костлявые пальцы левой руки.

— Он так поэтично описывает свои страдания, правда? – заметила Миртл, листая дневник в поисках особо сочных моментов. Памблчук не смог бы ответить, даже если бы захотел. Мягкий матрас засосал его так глубоко, что он рисковал задохнуться. Чем больше он трепыхался, тем глубже тонул.

— Вот еще кусочек, дальше, про ее шерстяную шапку. Он говорит что это — «вязаная мерзость», и что «его ангел должен быть увенчан только нимбом каштановых кудрей». А вот, послушай! «В этом проклятом доме она спит всего в футе от меня. Через коридор я вижу свет горящей свечи, просачивающийся сквозь дверную раму. Никогда не прячась в темноте, Гермиона мирно спит, не замечая моего ночного бдения у ее двери». Ах, как он расчувствовался, правда, Чуки? — возникла пауза. – Чуки?

— Умммммффф ммммфффффммму!

В тот же момент дверь со скрипом открылась. Памблчук лежал тихо, как покойник, благодарный хищному малиновому покрывалу, полностью его скрывшему. Он старался не дышать и ждал.

— Чертов холодный дом со сквозняками, — ворчал Северус, проходя через всю комнату к створчатому окну. — Чертов Регулус и его запутанные головоломки, — брюзжал он, распахивая дверь шкафа. Памблчук мог слышать только шорох и стук – Снейп, вероятно, переодевался. Потом снова вернулся к двери.

– Чертов пьяный ирландец! – воскликнул он перед тем, как рывком открыть дверь и захлопнуть ее за собой.

На минуту воцарилась тишина. Потом холодная рука схватила его и попыталась вытащить на волю.

– Давай, Чуки, борись за свою свободу, — вопила Миртл, — сопротивляйся матрасу, сокруши одеяло! – она тужилась в бесплодном усилии, отчаянно пытаясь его спасти. Некоторое время спустя он снова смог уловить проблеск света горящей свечи и увидеть повернутые под странным углом столбики балдахина. Его дорогая Миртл с лицом, искаженным от напряжения, уперлась каблуками в кроватную раму и тянула его за руку изо всех сил.

Раздался громкий треск, и с последним, отчаянным усилием он вырвался на свободу. Миртл отбросило назад, когда матрас отпустил его. Она несколько раз кувыркнулась и приземлилась в смятую постель, с мантией, задравшейся на голову. Только когда она уселась, смеясь, Памблчук увидел, что она все еще держит его кисть, оторванную, когда она вытаскивала его на свободу. Подняв руку, он рассмеялся дикому зрелищу – его запястье заканчивалось выразительной культей. Он потряс ею в воздухе, заставив Миртл хохотать сильнее и сильнее, пока она не начала кататься по полу, умоляя его остановиться.

Миртл поднялась на ноги и бесцеремонно подлетела к нему, смахивая с глаз воображаемые слезы. Он протянула ему его безжизненную конечность.

— Могу я предложить тебе руку? – ласково спросила она.

* * *

Временная потеря конечности ни капли не обеспокоила Памблчука. Он потерял ногу в Берлине, когда сражался с Гриндевальдом в сороковых. После боя он отбил ногу у ощерившейся немецкой овчарки и вставил ее обратно в тазобедренный сустав без малейших осложнений. Кисть вернулась на место таким же способом, с коротким щелчком и поворотом. Подвигав пальцами, он поплыл вниз, в кухню, оставив Миртл заниматься розыском новых улик романа, который, как она подозревала, развивался прямо у них под носами.

Члены Ордена собрались внизу, празднуя победу в магазине Олливандера и пытаясь расшифровать ключ к местонахождению следующей частицы расколотой души. Памблчука, открывшего кухонную дверь, приветствовали шумные весельчаки из партии «давайте праздновать сегодня, а волноваться завтра» и значительно более трезвые члены группы «давайте решать загадку так, как будто у нас есть только сегодняшний день».

У камина, в окружении нескольких ведьм и магов директор Дамблдор читал пергамент с подсказкой. Участники группы дискутировали, спорили и сосредоточенно размышляли, пытаясь решить головоломку.

За кухонным столом Хмури предводительствовал над пьяным хором, исполнявшим «Бродягу»(2), ладонями отбивая ритм и стуча здоровой ногой по ножке тяжелого деревянного стола. Северус стоял неподалеку, подозрительно поглядывая на Хмури и переводя взгляд обратно на директора. В промежутках он смотрел на Гермиону. Она сидела сама по себе, в конце стола, зевая и потягивая свой напиток.

— «Бушмиллс», — пьяно сказал Хмури, салютуя собравшимся квадратной бутылкой односолодового ирландского виски. – Королевский напиток! – Памблчук проскользнул мимо Северуса как раз тогда, когда Шизоглаз сунул свою бутылку под выдающийся профессорский нос. – Хочешь глоток, Снейп?

— Не сейчас, спасибо, — вежливо отказался Северус, — и если ты снова обольешь меня, я…

— А ты что скажешь, Тамбле-чук? – спросил Хмури, игнорируя Северусову угрозу. – Хочешь глоток амброзии, чтоб смыть вкус той гнилой души?

В него полетела бутылка. Памблчук легко поймал ее, будучи счастлив, что его приняли как «своего парня». Просунул ее под капюшон, опрокинул и стал пить спиртное большими, жадными глотками.

Хмури был поражен. – Разрази меня гром, парня мучила жажда! – воскликнул он.

Бедный Памблчук, от его больной печени осталось слишком мало, чтобы справиться с таким ударом. Этим остатком он едва ли смог бы переварить маринованное яйцо, не говоря уже о половине бутылки чистого спирта. Пошатнувшись, он передал виски сидящему рядом рыжему парню, а потом посмотрел на него еще раз, медленно и смущенно, когда увидел точно такого же рыжего, стоящего у раковины, рядом с суетящейся вокруг него миссис Уизли.

— Отдай бутылку обратно Хмури, Фред, — велел Кингсли

Памблчук ткнул пальцем во Фреда. Взгляд качающегося в пьяном тумане дементора то расплывался, то опять фокусировался на парне. Он медленно повернулся к другому Фреду и ткнул пальцем в него. Черт, этот виски – отличная штука. Вызывает галлюцинации – он видел двоих!

Когда Памблчук, хватаясь за спинки стульев, подтянулся поближе к Снейпу, Хмури снова стукнул ногой по ножке стола и запел:

— Я долгие годы бродяжил по свету,

На виски и пиво растратил монету,

Теперь вот вернулся деньгами звеня —

И в дальние страны не тянет меня.

Общество захлопало и одобрительно зашумело, присоединяясь к хору,

— Нет, нет, никогда,

Нет, нет, никогда,

Нет, в дальние страны не тянет меня,

Нет, больше уже никуда, никогда.

Пока они пели, Памблчук дотянулся до Северуса и сдавил его в задушевном объятии. Восхищенный оказанным ему вниманием, профессор напрягся и выругался так, что покраснели бы и ведьмины бородавки. Его сквернословие было заглушено Хмури, поющим во всю мощь своих легких.

— Зашел я в кабак, где давно не бывал,

И Розе-хозяйке сказал, что устал.

Спросил, не нальет ли хозяйка в кредит —

В ответ услыхал – убирайся, бандит.

— Э-э-э-э-э-й, Ссевв’р’с, — невнятно произнес Памблчук, крепко сжимая плечо своего друга. – Как тв’я личная жиссь?

Северус наклонился к Памблчуку.

— Мне нечего сказать по этому поводу, — прошептал он, украдкой взглянув на Гермиону.

— «Дом из окон!» — запротестовала шотландская ведьма из группы Дамблдора, — конечно имеется в виду наша оранжерея!

Оставшись без внимания Снейпа, Памблчук поплыл к Гермионе. Когда в комнате раздался очередной взрыв смеха и болтовни, Памблчук опустился возле нее на колени.

— У меня есть загадка, специально для тебя.

— Правда? – спросила она, наклонившись к нему.

— Знаком мне мужчина – высокий, худой,

Влюблен в тебя С…

Внезапно он почувствовал чью-то железную хватку у себя на загривке…

Прим. переводчика:

(1) Фоли-Бержер — знаменитое варьете и кабаре в Париже. С 1890 по 1920 годы пользовалось большой популярностью.

(2) «Бродяга» — The Wild Rover – фольклорная ирландская песня, известная примерно с 1829 года. В сети есть множество переводов этой песни, но для этого фика я сделала свой.