Драко Малфой и Орден Лопаты (джен)

— Малфой! Стаю пикси тебе за шиворот! — выругался Гарри, отскакивая в сторону. — Я не розовый куст, чтобы меня унавоживать!

— Напомни-ка, Поттер, — тяжело выдохнул Драко, втыкая лопату в мягкую землю, — чья была идея обработать сад твоих родственников ночью, пока они в отъезде?

— Моя! И да, представь себе, я не хочу, чтобы меня здесь заметили какие-нибудь недобитые Пожиратели и начали охоту за моей тётушкой и её семьёй. А если ты не умеешь обращаться с инструментом, в честь которого назван твой Орден…

— Во-первых, наш Орден, Поттер, во-вторых — он был так назван в честь лопаты qua (*в качестве) оружие, а не в качестве садового инструмента. Хочешь, чтобы я продемонстрировал это умение?

— Да успокойтесь вы! — шикнул на них Невилл. — Подумаешь — просыпалось чуть-чуть удобрений на одежду, воняет-то вполовину не так противно, как драконий навоз! Нашли, на что жаловаться.

— Я жалуюсь не на сам навоз, я протестую, против того, чтобы он оказался у меня на голове! — возразил Гарри.

— Так возьми и доделай всё сам, раз такой умелец! — возмутился Драко.

— Ты сам вызвался помочь мне в саду моей тётки, да ещё и напоминал постоянно! Кто мне говорил: «Поттер, ты обещал, если всё хорошо закончится…»?

— Да, сделал глупость, потянуло меня на экзотику… Ну, интересно же было посмотреть, как ты провёл свои юные годы, пока я бездельничал в поместье.

— Не верь ему, Гарри, — усмехнулся Невилл, — миссис Малфой рассказывала, что пока они держали абраксанских коней, он регулярно чистил их самих и их загон…

— Серьёзно, Малфой? — обрадовался Гарри. — То есть, когда я перед вторым курсом тут над тачкой корячился, ты…

— Совершенно верно, Поттер, занимался примерно тем же и без всякой магии, — кисло ответил Малфой. — Как всякий наследник благородного семейства, который обязан уметь ухаживать за лошадью, с крыльями она или без — почти тысячелетняя традиция. А ты думал, моя жизнь состояла из одних розовых зефирок с кремом?

— Так что ж тебя сюда-то потянуло?

— Ну, как тебе сказать… — замялся Драко. — Мы ведь когда об этом с тобой говорили — просто языком мололи, но прозвучало-то как зарок. Мы сказали, что сделаем это, если победим. Мы победили — нужно сделать. Мне кажется, в этом тоже есть какая-то магия, понимаешь? И к тому же, ты прав — я никогда не работал лопатой вот так, по-маггловски, в саду. И какой из меня тогда глава Ордена Лопаты?

— Ладно, Малфой, — вздохнул Гарри. — Давай ещё раз, возьми навоз на свою лопату, а я посмотрю, что ты делаешь не так, и объясню, как надо.

Малфой повернулся к тачке с навозом, всунул в него лопату и приналёг…

— Нет, нет! Стой! — закричал Гарри. — Сейчас центр тяжести не там, так весь навоз у тебя на лице окажется!

Малфой резко отпустил черенок, он полетел к земле, а содержимое лопаты — «Ложись!» скомандовал Гарри — чудом пролетело мимо них.

— Ты говорил? — растягивая слова, повернулся к нему Драко.

— Я говорил, — медленно ответил Гарри, — про центр тяжести. Ты знаешь, что такое «центр тяжести»? Неужели фехтованием каким-нибудь не занимался?

— Обижаешь, Поттер, — фыркнул Драко, — целых пять лет на это потратил!

— Ага, хорошо, — задумчиво пробормотал Гарри и вытащил лопату из кучи навоза. — Представь, — сказал он, вручая Драко пустую лопату и пытаясь вспомнить какие-то маггловские фильмы о мушкетёрах, — что это шпага…

За то время, пока они спорили, Невилл успел обработать половину кустов Петуньи Дурсль, но в итоге Драко понял основной принцип равновесия лопаты, и закончил с остальными кустами — на долю Гарри пришёлся всего один.

Они уже собирались вытирать пот со лба и убирать тележку из-под навоза обратно в сарай, когда рядом с ними послышался шум машины.

— Кого это посреди ночи принесло в Литтл-Уининг? — с подозрением нахмурился Гарри.

Долго гадать не пришлось — машина остановилась прямо перед садом, в котором они стояли, в темноте было сложно разобрать, кто сидит в ней, но водитель выскочил почти сразу, открыл дверь пассажира и осторожно помог выбраться сидевшему внутри человеку. У пассажира обнаружилась на глазах повязка, а водитель тем временем встал на одно колено и провозгласил:

— Можешь снимать повязку, дорогая! Мы на месте!

Гарри покрылся холодным потом — он узнал голос Дадли. Он был уверен, что все Дурсли гостят у тётушки Мардж, и никак не ожидал увидеть здесь кого-то из них — специально выбрал такой день. Дом, в саду которого они работали, в настоящий момент был под заклятием невидимости, Гарри решил, что безлунной тёмной ночью движение в чужом дворе будет заметнее, чем отсутствие самого двора и дома. Свет фонарей ещё в начале операции отключил Рон (он был настроен хорошенько повеселиться, наблюдая за Драко, разбрасывающим по клумбам навоз, но сбежал от запаха почти сразу). А Дадли, похоже, решил сбежать от родителей под каким-то благовидным предлогом, и провести романтическую ночь с подружкой…

— Запах! — рявкнул Гарри — благо заглушающие заклятия они тоже применили с самого начала. Драко быстро замахал палочкой и в воздухе вместо навозных ароматов разлился приятный запах роз.

Девушка тем временем стягивала повязку.

— Невилл, — в отчаянии выпалил Гарри, — можешь сделать так, чтобы здесь появились какие-нибудь огоньки? Вроде маггловской иллюминации?

Невилл кивнул.

— Дадли… — послышался удивлённый голос девушки, — но я ничего…

Гарри увидел, как засияли крошечными звёздочками дом и сад, подумал, что для маггловской иллюминации это, пожалуй, чересчур, но пути обратно не было. Он взмахнул палочкой, и дом стал видимым.

— Ох! — восхищённо выдохнула девушка. — Дадли! Это невероятно! Просто волшебство какое-то!

При слове волшебство Дадли вскинулся и развернулся лицом к дому.

— Доброй ночи, мистер Дурсль! — дежурным тоном отрапортовал Гарри, шагая к калитке. — Романтическая иллюминация по вашему заказу. Премиум-класс, как вы и просили.

— Дадли, дорогой! — почти заверещала девушка. — Ты заказал для меня иллюминацию?! Но это же так дорого! Ох, Дадли, ты такой милый! Ты просто чудо! — она повисла у него на шее и звонко чмокнула в щёку. — Это будет просто волшебная ночь, я тебе обещаю!

— Э-э-э… Да, дорогая, — с трудом выговорил Дадли. — Всё для тебя.

— Мы можем идти, мистер Дурсль? — тем же официальным тоном осведомился Гарри.

— Что? — вытаращился на него Дадли. — А, да, идите… Или вам что-то ещё…

— Нет-нет-нет, — замахал руками Гарри. — Вы уже всё оплатили.

— А, ну, ага, — сглотнул Дадли. — Хорошо.

— Ваш романтический столик накрыт у дома, — подражая официальному тону Гарри, сообщил Невилл.

— Романтический столик? — переспросил ошарашенный Дадли, похоже, только теперь заметивший, что в саду есть и другие люди, помимо его кузена.

— Да, сэр. Свечи, шампанское, торт.

— О, Дадли! — простонала девушка. — Ты лучший мужчина на свете! — и она побежала вперёд по дорожке.

— Я потом тебе всё объясню, — пробормотал Гарри, выскакивая на улицу.

— Постой! Эта еда… Она…

— Можно есть, не отравитесь, — бросил через плечо Невилл, вслед за Гарри выбегая на улицу. — Шампанское из содовой, может, не лучшее, но уж что было!

— Подождите! — крикнул Дадли, когда мимо него проскочил Малфой. — Что это всё значит?

Гарри развернулся и вздохнул.

— Устроил своим друзьям экскурсию в своё «весёлое» детство, — скороговоркой ответил он, — навоз, клумбы и прочая ностальгия. Не бери в голову, я просто не думал, что тут кто-нибудь появится.

— Дадли! Ты идёшь? — донеслось от дома.

— Да, дорогая, сейчас! — крикнул Дадли и повернулся к Гарри. — Так всё уже хорошо? Ты завалил его, этого, который за тобой гонялся?

— Почти. С небольшой помощью моих друзей, — он кивнул на стоявших рядом Драко и Невилла.

— Вообще-то он его завалил, — кивнул Невилл на Драко.

— Неважно, Лонгботтом, — бросил Драко. — Нужно убираться отсюда, пока кто-нибудь не заметил Поттера. Я поставил щит перед калиткой, но надолго его не хватит.

— Щит? — завертел головой Дадли.

— Щит невидимости, — проворчал Драко. — Он и сам невидимый, если что.

— Мне лучше пока не показываться рядом с вами, — пояснил Гарри. — У этого, который за мной гонялся, остались на свободе дружки.

— Но, ты, типа, побеждаешь? — уточнил Дадли.

— Типа да, — усмехнулся Гарри. — Иди уже, девушка заждалась.

— Ладно… Спасибо за… Ну — красиво получилось.

— Удачи, большой Дэ, — кивнул Гарри.

Невилл и Драко уже стояли так, что от подруги Дадли их скрывали кусты у калитки. Гарри шагнул к друзьям, и вместе они аппарировали к воротам Малфой-касла, как теперь называл свои владения Драко.

* * *

— А торт-то из чего? — поинтересовался Гарри сразу, как только они оказались на месте.

— У меня были с собой сдобные котлы и шоколадные лягушки — зачаровал, — пояснил Невилл, пока они шли от ворот к замку.

— И твоя бабушка ещё говорила, что от чар никакого толка? — изумился Гарри. — Где я был, когда нас этому учили?

— Этому на уроках не учат, Поттер, — снисходительно заметил Малфой. — Это ж такая обычная ерунда, все дома учатся. Или по книжкам.

— Ничего себе ерунда! — возмутился Гарри. — Побродил бы по лесам в поисках съедобной пищи, посмотрел бы я, как ты бы считал это ерундой…

— Поттер, ты слишком много общаешься с Уизли — одна еда на уме!

— Будешь хамить, нажалуюсь на тебя Рону, останешься без кексов миссис Уизли, и не говори, что ты их не любишь.

— Поттер, это грязный шантаж, — покачал головой Драко.

— Запрещённый приём, практически, — согласился Невилл. — Но Рона всё же придётся позвать.

— Зачем? — удивился Драко. — Сам-то он кексов не печёт.

— И кто из нас здесь только о еде думает? — съехидничал Гарри.

— Вообще, я бы тоже не отказался от ужина — или уже от завтрака? — ответил за Драко Невилл. — Не знаю, как у вас, а у меня после работы на свежем воздухе аппетит зверский. Но Рону нужно вернуть свет в фонари на ту улицу, Гарри, иначе магглы сами полезут их чинить и не поймут, в чём дело.

— Точно, — согласился Гарри. — Только надо это сделать так, чтобы Дадли его не увидел.

— А в чём дело? — удивился Драко. — Стесняешься старых друзей, Поттер?

— Не хочу причинять кузену лишнего беспокойства, — пояснил Гарри. — Моя тётушка всегда говорила, что от волшебников один вред, и если посмотреть на это с точки зрения Дадли — так оно и есть. То есть, он, конечно, был жутким паршивцем в детстве…

Они пересекли мрачный двор средневекового замка и поднимались по лестнице к гигантскому порталу.

— Хуже, чем я что ли? — изумился Драко, открывая дверь.

— Нет, Малфой, по сравнению с тобой можно было сказать, что он был моим добрым другом и верным товарищем, — усмехнулся Гарри. — Но это только по сравнению с тобой.

Теперь они шли по тёмным коридорам замка, освещая себе путь палочками.

— Тебя послушать, так на моём фоне даже Вольдеморт меркнет, — хмыкнул Драко.

— Ну, поскольку именно ты его и «завалил», как выражается мой кузен, это недалеко от истины, — согласился Гарри.

— Я польщён. Так что такого случилось с твоим кузеном, что волшебникам к нему лучше не подходить? — напомнил Драко. — Или у него только на Уизли такая реакция? На нас-то он не бросался.

— Тут, как говорится — с чего начать, — поморщился Гарри. — Перед моим первым курсом его немного заколдовал Хагрид — только это секрет — наколдовал Дадли свиной хвост.

— Ему подходит! — расхохотался Драко.

— Это вовсе не смешно! — возмутился Невилл. — Это нам легко — мы же знаем, что от этого просто избавиться, а магглы — нет! Что они, кстати, делали?

— Повезли его в какую-то клинику, кажется… — неуверенно ответил Гарри.

— Вот! Представляешь, какой ужас — тебя заколдовали, а справиться с этим ты не можешь…

— Да, пожалуй, это довольно мерзко, — согласился Гарри. — Но, честно, после того, как он превратил меня в боксёрскую грушу, мне было его совсем не жаль.

— Я понимаю, — вздохнул Невилл, — сам бы не отказался в своё время отомстить таким способом тому же Малфою…

— Вот уж спасибо! — возмутился Драко.

— Пожалуйста — было за что, — огрызнулся Невилл, — но Хагрид — он же взрослый, он должен понимать, что нельзя использовать магию на магглах как наказание — они ведь сами с этим справиться не смогут. И, получается, у них действительно есть повод нас ненавидеть.

— Мистер Уизли примерно то же самое говорил, — вздохнул Гарри, — после того, как Фред с Джорджем скормили Дадли конфету, от которой у него язык на несколько метров вымахал…

— Вот теперь я понимаю, почему Уизли там лучше не появляться, — округлил глаза Драко. — Я б на месте этого парня от любого рыжего в страхе шарахался, будь я магглом и случись со мной такое.

— А потом на нас ещё и дементоры напали, и один из них почти поцеловал Дадли, а тот его даже не видел…

— Всё, Поттер, хватит — ещё немного, и я расплачусь и подамся в охотники на ведьм, так мне станет жалко несчастных, пострадавших от нас магглов! — прервал его Драко.

— Не переживай, для равновесия я могу рассказать тебе о своём тяжёлом детстве — как Дадли с компанией гоняли меня по всей школе, чтобы где-нибудь зажать и побить всей шайкой, как после поступления в Хогвартс меня на каникулах сутками держали в запертой комнате, как почти не кормили, как закрывали в чулане все мои школьные вещи, называли чокнутым…

— Жуть какая, — искренне сказал Драко. — А где в это время был Дамблдор? Честное слово, Поттер, хорошо, что мы не подружились в детстве — узнай я, что по его милости так обращались с волшебником, прибил бы старика, и рука бы не дрогнула.

— Угу, — мрачно сказал Невилл. — Я много думал о том, что ты рассказывал, Гарри. Что жизнь в доме тётки обеспечивала тебе защиту. Но это ведь не значит, что у тебя не могло быть какого-то приходящего родственника или друга родителей? Который сам не может взять тебя на попечение, но может хотя бы проследить, что с тобой хорошо обращаются, дарить тебе хоть какие-то подарки — пусть и недорогие, но чтобы ты знал, что ты кому-то нужен. А так — свинство получилось. Лучше бы Хагрид своему драгоценному Дамблдору этот хвост наколдовал, а не глупому мальчишке с дурным воспитанием…

— Дамблдор с поросячьим хвостиком? — переспросил Драко. — Лонгботтом, твоя фантазия — это нечто!

— Спасибо, Малфой, стараюсь…

— Если ты так высоко ценишь фантазию Невилла, — заметил Гарри, — можешь, как хозяин дома, его накормить — умственные усилия требуют хорошего питания. Ну, и меня за компанию, раз сам говорил, что кулинарные чары — это ерунда.

— Я бы и сам не отказался чего-нибудь съесть, — согласился Драко, открывая двери гостиной. — Всё-таки лопата гораздо сложнее в обращении, чем шпага.

* * *

— Лонгботтом, — сказал однажды Снейп, когда Невилл в начале учебного года принёс ему в кабинет свой отчёт ассистента декана, — вы никогда не думали, что ваши неудачи на моих занятиях связаны с тем, что вы амбидекстер?

— Не знаю, что такое амбидекстер, сэр, но если под этим словом вы понимаете впечатлительного подростка, которого бросает в ужас, когда на него кричат, а страх совершить ошибку приводит к новым ошибкам и потому нарастает как снежный ком — то да, это я.

— Амбидекстер, Лонгботтом, это человек, одинаково хорошо владеющий как правой, так и левой руками. Я понял это, когда увидел, как вы колдуете двумя палочками одновременно. Вы всегда это могли?

— Понятия не имею, сэр, — нахмурился озадаченный Невилл. — То, что вы видели — это было впервые. В детстве мне всегда всё перекладывали, бабушка постоянно говорила — возьми ложку в другую руку, и когда дала мне палочку отца тоже сразу сказала — бери правой. Мне на самом деле было всё равно, поэтому я не спорил. Зато в теплицах могу работать обеими руками — устала правая, перекладываю садовый инструмент в левую и продолжаю. Очень удобно.

— Вы сказали, вам дали палочку отца, вы с ней приехали в Хогвартс?

— Да, сэр. Она сломалась в битве в Министерстве Магии в конце пятого курса.

— И только после этого у вас появилась собственная, правильно? Она вас лучше слушается?

— Да, сэр! Я никогда раньше об этом не думал, но сейчас вспоминаю, что с шестого курса мне многое на уроках стало проще даваться.

— Ну, вот и ответ, Лонгботтом: во-первых, вы действительно амбидекстер. Это значит, что ваши левое и правое полушария развиты одинаково сильно, поэтому вам трудно принимать решения мгновенно — не знаете, на какую часть себя опереться. Поэтому вам не даётся трансфигурация — для этого нужно сильно развитое левое полушарие, ощущение структуры и формы, зато в чарах постоянно нужно комбинировать интуицию с логикой, и у вас это хорошо получается. Что же касается зелий… Я никак не мог понять, почему вы постоянно путаете последовательность — текст ведь перед вами. И только теперь стало ясно, что вы действительно можете перепутать, какая из строчек ниже, какая выше, точно так же, как путаете право и лево. Жаль, что я раньше этого не знал.

— А знали бы, неужели не стали бы кричать? — ухмыльнулся Невилл. — И откуда узнали, если не секрет?

Снейп предпочёл проигнорировать первый вопрос, но ответил на второй.

— Узнал из маггловской литературы — магглы в изучении физиологии ушли далеко вперёд нас, они вынуждены развивать свою медицину, которая, признаюсь честно, пока выглядит жутко, зато наши целительские заклинания работают настолько хорошо, что мы не меняем их веками и как следствие — мало развиваем целительство как науку. А ваш случай меня заинтересовал — я действительно ни разу не видел прежде, чтобы волшебник колдовал двумя руками одновременно, пришлось кое-что почитать на эту тему.

— Эм, здорово. Спасибо, что рассказали, — растерялся Невилл, не понимая, куда ведёт этот разговор.

— Лонгботтом, я не ради удовольствия скоротать вечерок в вашем присутствии затеял эту беседу. Я понял свою ошибку, и хочу, чтобы вы закончили полный курс зельеварения. Вы скоро станете преподавателем, в перспективе — деканом, для этого вас сюда и взяли. Кроме того, вы проявили себя как сильный лидер. Жизнь длинная — во всяком случае, я на это надеюсь, и никогда не знаешь, не понадобятся ли ваши замашки руководителя подполья вновь…

— Мне бы этого не хотелось, — вздохнул Невилл.

— Мне бы тоже. Но готовым нужно быть всегда и ко всему, — мрачно изрёк Снейп. — И если уж я потерпел неудачу в том, чтобы обучить вас своему предмету, я хочу исправить эту ошибку.

— Вы уверены, что это необходимо? — поморщился Невилл.

— То есть, это было настолько плохо? — поднял бровь Снейп.

— Хуже, чем с Кэрроу, — признался Невилл. — Когда они появились, я уже чувствовал в себе силы дать им отпор. А зельеварение… Я же никогда вам не мог ничего противопоставить, с самого начала, понимаете? Дело ведь не в том, что я был слишком маленьким, Гарри было столько же лет, но он вас так не боялся — на первом уроке уже что-то дерзкое ответил. Я бы так не посмел сделать. Бабушка всегда говорила, что я должен вести себя достойно, и я боялся опозориться, и знал, что это всё равно произойдёт: что-нибудь уроню — я всегда роняю, споткнусь, врежусь в косяк, даже если дверь открыта, и все будут смеяться. А тут ещё вы кричите, а я тогда совсем не мог соображать, когда на меня кричат, просто весь мир переставал существовать, я даже слов не понимал. Это хуже, чем заклятие оцепенения, хуже, чем Круциатус, потому что в этот момент казалось, что я вообще жить не достоин. Зачем только на свет появился, непонятно… Кэрроу-то я сам доводил до крика, и мне это нравилось — нравилось их бесить, они ведь орали от слабости, и я это видел. А вы — вы кричали потому, что вы сильнее, и с этим никогда ничего нельзя было сделать!

Невилл, говоривший это всё в сторону, не глядя на собеседника, наконец, поднял глаза на Снейпа. Тот сидел напротив него потрясённый.

— Самое ужасное, Лонгботтом, это то, что я ведь хорошо знаю, о чём вы говорите, — после недолгого молчания заговорил он. — Мне доводилось в детстве переживать сходные эмоции в собственном доме, но, здесь, в школе… Мне казалось, что ваши промахи и ошибки — результат намеренного пренебрежения предметом, легкомыслия, недопустимого в магии любого вида, если хочешь остаться в живых. Меня злило такое отношение и к моему предмету, и к вашему собственному здоровью, которое могло пострадать.

— Я понимаю, что вы беспокоились, но от этого, если честно, не легче, — вздохнул Невилл.

— Я знаю, — ответил Снейп не столько даже ему, сколько каким-то своим мыслям.

— Так вы предлагаете попробовать ещё раз? — уточнил Невилл, собрав для этого вопроса всё своё мужество.

— Обещаю, я буду сдерживать своё недовольство, — кивнул Снейп.

— То есть, вы заранее уверены, что повод для недовольства будет? — Невилл спросил это насмешливо, но к концу фразы его голос дрогнул.

— Лонгботтом, вы не Мерлин и не создатель вселенной, — отмахнулся Снейп. — Конечно, у меня будут поводы для недовольства, но не потому что вы ни на что не годитесь, как вы, вероятно, подумали, а потому, что ошибаются все. И вы — не исключение.

Невилл слабо улыбнулся.

— Хорошо, сэр, давайте попробуем, — решился он. — Только пусть никто об этом не знает, не хочу уронить свой авторитет в глазах студентов, он и так пока невысок.

— Ну, в это, положим, я не поверю — ученики у нас грамотные, знаменитую статью мисс Лавгуд о сражении в Малфой-мэнор и её дневники Армии Дамблдора все читали, так что авторитет у вас довольно высокий, но если хотите — пусть будет по-вашему, никому ничего не скажем. Но экзамены в конце года сдадите. Думаю, вам вполне под силу за год добрать нужный объём знаний до уровня Ж.А.Б.А.

Невилл посмотрел на него с сомнением.

Когда в конце года Гермиона, решившая закончить седьмой курс, увидела на экзамене по зельеварению Невилла, она очень удивилась. Когда он подсказал ей, она на некоторое время выпала из реальности и чуть не испортила зелье. Когда она узнала, что Невилл, как и она сама, получил «Превосходно», она сердечно поздравила его, а потом отправилась в кабинет директора с шестью шкурами бумсланга.

— Возвращаю награбленное, — сказала Гермиона, вывалив шкуры на директорский стол. — С процентами.

— Простите? — скривился Снейп. Он не возражал против шкур бумсланга, но не любил бардак на столе.

— На втором курсе. Я у вас одну такую стащила — мы думали, Драко — наследник Слизерина, и…

— Сварили оборотное зелье на втором курсе? — поразился Снейп. — От вас, конечно, всего можно было ожидать, но такое… Как вам удалось это скрыть?

— Мы в туалете Плаксы Миртл варили, а туда никто не заходит, — пояснила Гермиона.

— Значит, нужно ввести в обязанность директора интересоваться деятельностью учеников у привидений, — постановил Снейп.

— Северус, — строго сказал портрет Дамблдора, — вам не кажется, что вы и так чрезмерно расширили обязанности директора за последнее время? Вы уверены, что попечители это одобрят?

— Спасибо, мисс Грейнджер, — сказал Снейп Гермионе. — За… проценты и за предупреждение. Нам с профессором Дамблдором предстоит очередная долгая беседа…

Гермиона кивнула, быстро попрощалась и вышла. И порадовалась, что все свои школьные глупости она уже совершила, и никто ей в этом не препятствовал, зато, когда её дети пойдут в Хогвартс, здесь явно будет безопаснее. Хотя, возможно, и скучнее.

* * *

Вышедшая к первой годовщине победы над Вольдемортом автобиография Люциуса и Драко Малфоев под редакцией Луны Лавгуд «Путь во тьму — туда и обратно» стала бестселлером. Люциус описал своё увлечение и разочарование идеями Вольдеморта в длинных эпических фразах, Драко добавил экшена и предварил все главы цитатами Леца, вроде: «Граница между светом и тенью — ты». (Эпиграфом ко всей книге стало: «Те, кто надел на глаза шоры, должны помнить, что в комплект входят ещё узда и кнут»).

Нельзя сказать, чтобы процесс написания книги всегда шёл гладко. Частенько Луна садилась за стол Люциуса и ехидным тоном зачитывала вслух отрывки из текста:

««Sanctimonia vincet semper» — «Чистота всегда побеждает», гласит наш фамильный девиз, и у меня долгое время не было оснований сомневаться в том, что я правильно понимаю слова моих предков, тот смысл, который они, чистокровные волшебники, вложили в этот девиз. Оглядываясь назад, я осознаю, что слишком легко принял перевод «Sanctimonia» как «Чистота», и что другие варианты — «Святость», «Добродетель», «Воздержанность» могли бы дать мне пищу для размышлений. Но нет! Я не воспользовался подсказкой, которую оставили мне далёкие предки, и смотрел больше на их дела, кои диктовали мне совершенно определённый стиль поведения…»

— Мистер Малфой! — строго говорила в таких случаях Луна, поднимая глаза от пергамента. — Ваша задача — остудить горячие головы, но не нагнать же на них сон! Разве вы сами подростком стали бы читать такие морализаторские сентенции? Начните с описания церемонии, на которой вы приняли тёмную метку, расскажите про ваши чувства — восторг, торжество — что вы тогда испытывали.

— Но…

— А потом сразу перейдите к одному из эпизодов, когда та же палочка, что нанесла вам эту метку, пытала вас или вашего сына — второе, пожалуй, ужаснее. Покажите читателям контраст, бросьте их от радости к ужасу, заставьте сопереживать — и они ваши. Потом можете загружать их умы филологическими сложностями, под хорошим соусом и флоббер-червь — деликатес.

— Вы очень коварная девушка, мисс Лавгуд, — вздыхал Люциус, и брался за перо. — Очень!

Ещё через год после выхода книги Драко осмелился сделать Луне предложение. Серебристый рог единорога, который она непременно хотела сделать частью своего свадебного наряда, идеально дополнил фамильную малфоевскую диадему — получилось что-то вроде эннена с вуалью, и платье четырнадцатого века в стиле «бургундских мод», переливающееся всеми цветами радуги, как нельзя лучше подошло к этому украшению. Сияние наряда во время церемонии превратило тёмное каре малфоевской крепости в настоящий сказочный замок.

Подготовка к церемонии была несколько подпорчена тем обстоятельством, что портрет дядюшки Брутуса по-прежнему настаивал на ношении женихом фамильных панталон в первую брачную ночь, и так достал этим мужскую часть семьи и их гостей, что был отправлен на пыльный чердак одной из башен. Впрочем, панталоны всё же были использованы — в ходе мальчишника, после нескольких бутылок огневиски, когда Колину удалось уговорить собравшихся сделать фото на память. Кому пришла в голову идея позировать именно в приданом жениха, потом никто не мог вспомнить, и как эта фотография оказалась в редакции теперь независимого от властей «Пророка» с вернувшейся туда Скитер, тоже осталось загадкой (Драко подозревал, что это была небольшая месть его матери за учинённый в доме перед свадьбой разгул). Так или иначе, а передовица, на которой Драко, Гарри, Рон, Невилл, Фред, Джордж, Дин, Шеймус, Эрни и сам Колин позировали в легкомысленных кружевных панталонах разной степени длины, вызвала читательский ажиотаж — выпуск допечатывали три раза, а сам снимок вошёл в учебники новейшей истории магии как один из первых коллективных портретов (пусть и неполных) Ордена Лопаты.

Орден Лопаты стал именно той грозной силой, какой когда-то описывала его Луна. Он сражался не только с тёмными волшебниками, но и отыскивал и уничтожал тёмномагические артефакты по всему миру. Зачастую членов Ордена приглашали для разрушения опасных чар правительства разных стран и состоятельные колдуны, неспособные справиться с доставшимся от предков опасным наследством, это сделало Орден достаточно богатым, чтобы его члены могли при желании посвятить себя борьбе с тёмными искусствами полностью — многие так и сделали.

Снейп, оставшийся директором Хогвартса, и Невилл, занявший место преподавателя гербологии, долго уговаривали Драко стать преподавателем Защиты от Тёмных Искусств, или хотя бы давать студентам консультации. После десяти лет таких уговоров, он, наконец, согласился. Поначалу эта должность вызывала у него опасения, но когда он понял, что проклятие с неё действительно снято, включился в работу с полной самоотдачей.

С Невиллом у них сложился отличный тандем: декан Гриффиндора хорошо умел видеть тех, кто может подвергнуться или уже подвергается травле, а Драко — декан Слизерина — легко узнавал в других черты того злобного подростка, каким сам был когда-то, черты того, кто способен эту травлю организовать. Их совместная работа на поприще борьбы с самой идеей травли заключалась не только в длинных беседах на тему «хорошо» и «плохо», но и в необычных заданиях, общешкольных праздниках и театральных постановках (они преодолели проклятие «Фонтана феи Фортунаты»*, и спектакль имел большой успех), а иногда и просто в правильном слове, сказанном в нужное время. В результате им удавалось предотвратить само зарождение травли. Через пару лет их отношение передалось старшим ученикам, и можно было заметить, как те сами пресекают на корню издевательства и злые насмешки среди младших. У них получилось сделать это отношение непроговоренной школьной традицией, и теперь каждый попавший в Хогвартс потенциальный задира вынужден был подстраиваться под среду, которая злобных шуток и травли не допускала.

Правда, перед тем, как разбираться со школьниками, им пришлось для начала разобраться с директором. Слагхорн продержался в Хогвартсе ровно до тех пор, пока туда не пришёл Драко, и в год его назначения запросился в отставку. Сначала Снейп хотел свалить Зельеварение на Малфоя, но тот заявил, что преподавание двух предметов и работу для Ордена, который теперь возглавляла Луна, не потянет. Тогда Снейп предложил эту должность Невиллу, благо с его неудачами на Зельях они давно разобрались, но Невилл твёрдо заявил, что не оставит Гербологию, и пригрозил уволиться, а Драко в свою очередь заметил, что не останется в этом замке со всеми его малолетними хулиганами без Лонгботтома, крутитесь, господин директор, как хотите.

И зелья снова достались Снейпу. И когда Невилл увидел своих учеников после первого урока зельеварения, он осатанел. Нет, Снейп больше не кричал на учеников, но с его талантом задевать больные места собеседника, ему и кричать не требовалось. В директорском кабинете произошла весьма неприятная сцена, в результате которой Снейп (под новыми угрозами лишиться двух преподавателей разом) пообещал держать себя в руках. Через некоторое время даже гриффиндорцы стали получать на его занятиях баллы. Его по-прежнему боялись, но уже не ненавидели, и однажды он нашёл в себе силы признаться Невиллу, что такое положение вещей устраивает его гораздо больше, и поблагодарить за вовремя устроенный скандал.

Членам Ордена Лопаты нелегко давалось воспитание дочери их давнего противника, в чём все старались по мере возможностей помогать Нарциссе и Люциусу, взявшими опеку над девочкой. Но, имея в своих рядах Луну, любившую всё необычное, Хагрида, который вообще считал, что чем опаснее, тем лучше, а дети за родителей уж никак не отвечают (взять хоть мою мамашу! — говаривал он), Гермиону, для которой справедливость была превыше всего, Рона, который, не то, чтобы сильно любил детей, но умел отлично с ними обходиться, Невилла, который умел сочувствовать даже тому, кому не посочувствует никто другой, и, наконец, Снейпа и всех Малфоев, прошедших через очарование тёмными искусствами и разочарование в них, они справились. Когда девочка стала достаточно взрослой, чтобы принять тот неприятный факт, что её родители были жуткими тёмными волшебниками и настоящими маньяками-убийцами, а любимый кузен Драко — причиной их смерти, она достаточно прониклась любовью к борьбе с тёмными искусствами, и мечтала только об одном — продолжить эту борьбу в Ордене Лопаты.

Гарри был доволен тем, что фокус общественного внимания сместился с него на Драко. Он продолжал сражаться с тёмными искусствами, возглавил Аврорат, женился на Джинни и с радостью занимался воспитанием собственных детей.

Иногда по ночам ему снова снилась та, другая реальность, где он никогда не спасал Драко, а тот не переходил в открытое наступление против Вольдеморта и тёмной магии, где они с Малфоем так и не стали настоящими друзьями. Он знал, что и Драко снится то же самое, и в дни, следующие за этими ночами, они — если могли себе это позволить — встречались и долго молчали вдвоём, не решаясь проговорить свои страхи вслух, чтобы они не сбылись. После таких снов его беспокоила боль в шраме, но он знал, что сделал правильный выбор, и всё будет хорошо.

___________

*Проклятие «Фонтана феи Фортунаты» — в книге «Сказки барда Биддля», в комментарии к сказке «Фонтан феи Фортунаты», Альбус Дамблдор пишет, что единственная за всю историю Хогвартса театральная постановка — как раз по этому произведению — закончилась сокрушительным провалом и пожаром, после чего театральных постановок в школе больше не предпринимали.