Без препятствий (джен)

Сентябрь — праздник, который всегда с тобой

БГ.

То, что она непременно постарается выбраться из постели пораньше в это утро, да ещё и так, чтобы его не разбудить, он знал прекрасно. Но ей бы это не помогло, потому что он всё продумал с вечера, а точнее, с ночи, когда нарочно встал и сходил вниз, на второй этаж, чтобы подготовить свой сюрприз. Поэтому, когда она утром тихонько сползла с кровати и направилась к двери, он даже не стал её останавливать. Пускай себе.

Через минуту снизу раздался вопль, который наполнил его сердце глумливым восторгом.

— Га-арррри! Ты глупый обормот! Немедленно верни всё на место, я опаздываю на работу!

Ну, разумеется, убежать с утра пораньше на работу в собственный день рождения — это было вполне в её духе! Не то, чтоб она совсем не любила поздравлений, но в этот раз ей точно хотелось укрыться от всех, чтобы не выслушивать этих бесконечных «как дела», «ну как ты», долженствующих непременно прозвучать, учитывая печальные события прошедшего лета. А её коллеги по работе навряд ли были теми людьми, кто стал бы беседовать с ней на такие темы. Он подозревал, что они должны ограничиться дежурным поздравлением, а то и вообще не станут о нём вспоминать.

Естественно, он ожидал сегодня кучи сов с посланиями и, может быть, даже посылками, но, похоже, всем им придётся дожидаться вечера, ему самому тоже некогда было рассиживаться дома.

Он медленно поднялся, с удовольствием потягиваясь, не собираясь сильно спешить на её вопли, потом накинул халат, захватив палочку с тумбочки, и направился вниз.

Идея с зеркалами пришла к нему вечером, когда он уже почти всю голову сломал, как бы сделать ей приятный сюрприз. Подарок — подарком, но нужно было ещё и что-то необычное, забавное, что создало бы ей настроение на весь сегодняшний день. Он заколдовал зеркала таким образом, чтобы они отражали Гермиону в самых, что ни на есть, волшебных нарядах и чудесном убранстве. Сама она ни за что не стала бы носить ничего подобного, но вот увидеть себя в чём-то таком великолепном, ей наверняка могло показаться забавным. Хотя по её крикам этого было и не сказать, но он же прекрасно знал, что, захоти она, давно бы уже убрала всё сама и даже не стала бы его будить. А если вопит и возмущается, значит понравилось, значит хочет с ним разделить свою радость.

— Гарри, ну я сколько раз тебя предупреждала, что ничего этого не надо! — воскликнула она, указывая в зеркало, как только увидела его в дверях ванной. — Что это за глупости такие?!

Из глубины зеркала на неё смотрела, словно, сошедшая со страниц какой-нибудь сказки принцесса с изысканной причёской в пышном белом платье с блёстками. Стоило повернуться и взглянуть вновь, как облик сменялся на что-то иное, не менее роскошное и умилительное.

Он, молча улыбаясь, подошёл и убрал чары с зеркала.

— И везде такое?

— Везде.

— Вот тебе делать было нечего.

— Ну, как сказать. Кстати, с днём рождения тебя, — он чмокнул её в щёку.

— Ага. Давай вечером?

— Всё-таки ты жутко занудная и унылая особа.

— Извини, но ты знал, с кем связался, так что претензии не принимаются.

— Хорошо, вечером, так вечером. Подарок за мной, и в театр мы обязательно сходим.

— Только не сегодня.

— Но на этой неделе. Билеты я возьму.

— Договорились. Всё, Гарри, иди давай, мне надо собираться.

Вот так и начался этот сентябрьский день.

Он даже передать не мог, как ему надоело шляться из одной лавки в другую. Его уже тошнило от этого дела, сплошные неприятные сюрпризы, один за другим, он не мог понять, как именно его угораздило в это вляпаться, и, судя по всему, конца и края не было видно впереди. Утешала только мысль, как он сегодня вечером вернётся с тем самым подарком, мысль о котором уже давно засела у него в голове, и как на него отреагирует Гермиона. Он надеялся, что это будет восторг, хотя и опасался, что на дурные воспоминания он её тоже натолкнёт. Однако он вообще сомневался, существовало ли что-нибудь, что не натолкнуло бы на какие-нибудь неприятные воспоминания, учитывая их общую, богатую на неоднозначные события жизнь.

Впрочем, до вечера ещё предстояло как-то дожить, а пока что он вновь направился в Аврорат, решив, что для визита к хозяйке магазина подержанных мантий ещё рановато, вряд ли она вернулась так быстро.

От дежурного он узнал, что начальство всё-таки решило установить в «Дырявом котле» скрытый пост, который при первом же обнаружении кого-то похожего на злоумышленника с амулетом, должен был задействовать специальные чары, что-то вроде публичного громовещателя, который был бы слышен по всей Диагон-аллее, об этом даже в «Пророке» тиснули предупреждение на первой странице. Что ж, возможно, это помогло бы кого-то спасти. После того, что он увидел вчера на Чаринг-кросс-роад, он думал, что такое предупреждение не помешало бы всему Лондону, но в Министерстве, со всей очевидностью, считали иначе.

Опросив двоих свидетелей вчерашней погони, и вновь не узнав ничего путного о беглеце, кроме пресловутой маггловской одежды, он убедил себя, что можно, пожалуй, и проверить, вернулась ли из итальянской поездки последняя известная хозяйка амулета. В действительности, у него уже просто терпения не хватало сидеть и заниматься рутинными процедурами, когда имелась возможность продвинуться в поисках. Насколько — он не ведал, но это всё-таки было лучше, чем гоняться за неизвестной тенью.

С очаровательной толстушкой Дианой — хозяйкой магазина подержанных мантий — он уже как-то встречался, правда это было довольно давно, ещё в школе, он заходил к ней с кем-то из Уизли, сейчас уже даже не мог вспомнить, с кем именно из них, и с тех пор она почти не изменилась — всё такая же улыбчивая, шумная и суетливая. На его счастье он увидел её за прилавком, когда вошёл в её небольшую лавочку. Конечно, здесь было попросторней, чем у Джо, но всё равно он не понимал, как они с помощницей умудряются втиснуть этакую уйму нарядов в настолько небольшое пространство, да ещё и разместить их так, чтобы почти все из них можно было разглядеть. Разумеется, он ждал очередного «а, мистер Поттер!» и немедленно дождался, стоило только хозяйке завидеть его на пороге.

— О, я не думала, что вы навестите нас так скоро после вашего вчерашнего визита! Прошу прощения, но я только-только из поездки.

— Да, конечно, мне сообщили. А скоро я, потому что дело срочное.

— Неужели? Неужели Аврорат что-то могло настолько заинтересовать в моём скромном заведении, что они прислали самого Гарри Поттера?

— Ну, раз вы только что приехали, вы, наверное, не в курсе, что происходит на Диагон-аллее и вокруг неё.

— Как? Неужели все эти жуткие слухи правдивы? На нас напали магглы? Но если даже и так, что им могло понадобиться здесь? Неужели они собираются переодеваться в подержанные волшебные балахоны?

— Напали магглы?! Кто вам сказал такую глупость? Это всего лишь единичный случай, да и никакой это не маггл, иначе, как бы он вообще попал сюда. На самом деле, меня интересует одна ваша вещь. Точнее, бывшая вещь.

— О, вот как? И какая же?

— Вот эта.

Он положил листок на прилавок и увидел, как немедленно лицо хозяйки омрачилось. На нём читалась досада и чувство вины.

— Как я вижу, вам эта вещь знакома, не так ли?

— Да… да, конечно знакома. Но, честно говоря, мистер Поттер, мне не хотелось бы об этом говорить.

— Прошу прощения, но, боюсь, без этого никак не обойтись.

— Ох, мистер Поттер, вы вновь заставляете меня переживать этот неприятный момент.

— Какой конкретно момент?

Диана отвернулась и вскинула голову, словно в готовности всплакнуть, но удержалась от столь демонстративного жеста.

— Знаете, мистер Поттер, это же подарок.

— Да, я в курсе. Я беседовал с вашим соседом.

— Серьёзно? Так если вы всё знаете, зачем же вы беспокоите меня этими огорчающими расспросами?

— Потому что Джо ни словом не обмолвился о том, куда потом этот подарок делся.

— Ох, мистер Поттер, мистер Поттер, вы так верно подобрали слово — делся! Он именно делся, и в этом моя вина.

Теперь ему стало понятно, почему Джо вчера не стал волноваться относительно своей подруги и расспрашивать его насчёт опасности своего подарка. Старьевщик и так прекрасно знал, что амулет больше не у неё. Только вот к кому тот перекочевал на этот раз?

— Вы надевали его?

— Нет, в том-то и дело, я не успела даже в нём покрасоваться, как… Как самым глупым, самым бездарным образом потеряла его. Мне так стыдно, так стыдно, мистер Поттер, ведь Джо хотел сделать мне приятное. Мне уже очень давно никто не дарил украшений, впрочем, вряд ли вы сможете меня понять. Вот ваша будущая жена наверняка ждёт от вас чего-то подобного. Поверьте мне, мистер Поттер, вам непременно надо подарить ей какую-нибудь красивую безделушку на свадьбу, она это обязательно оценит!

— Хм, наверняка я так и сделаю, но вы что-то сказали о том, как потеряли амулет. Вы не можете уточнить — где и когда.

— Да здесь же! Здесь, в этом самом магазине, в тот же самый день. И потянул меня за руку смеркут положить его на прилавок. А тут — этот!

— Этот?

— Ну да, проклятый искуситель, будь он неладен! И ведь знал мою азартную натуру.

— Да о ком вы говорите?

— Этот, как его… Людо. Которого попёрли с главы отдела спорта. Проспорила я ему, вот!

— Людо?! Людо Бэгмен?!

— Он, он самый, чтоб его флоббер-черви ночью обглодали! Поспорил со мной на результат матча, а я результат-то из газеты уже знала, да только не прочитала статью до конца, дура проклятая, вот и думала, что выиграю у него по лёгкому. Не тут-то было! Оказывается, матч-то отменили, не доигран он был, а результат напечатали тот, который оставался в момент отмены…

Он уже почти не слушал. Только пробормотал какие-то извинения и ринулся прочь из магазина. В голове царила прострация и гуляла дюжина крепких словечек.

Влетев в холл Аврората, он, не обращая внимания на окружающих, выпалил дежурному:

— Бэгмен. Адрес. Срочно!

— Вы тоже его ищете? — неожиданно спросил дежурный, наклоняясь вперёд к стойке приёмной.

— Что значит: тоже?

— Он пропал.

— Пропал?! Когда?

— Вчера. Уильямсон сейчас занимается его поиском.

— Он здесь? Мне нужно срочно с ним поговорить.

— Нет. Он как раз отлучился по адресу, который удалось добыть у маггловской полиции. Какой-то там родственник покойного Отто Бэгмена. Я не в курсе, честно говоря.

— Давайте скорее адрес!

— Сейчас… Вот.

Дежурный быстро нацарапал записку с адресом и передал через стойку. Он взглянул, и понял, что ему понадобится карта Лондона.

— Уильямсон давно отлучился?

— На самом деле, нет, где-то полчаса назад.

— Ну, ладно.

Расположенный на востоке Ньюхем мало того, что был одним из самых бедных районов, так и кроме как на Доклендском лёгком метро туда было не добраться, а это потребовало бы часа времени, не меньше, да ещё и пешком потом пришлось бы топать прилично. Само собой, никаких магических каминов там и близко не встречалось. Что же это за родственничек такой там объявился, и имел ли он вообще отношение к делу? Всё это казалось сомнительным, Уильямсон мог вообще отправиться туда просто на всякий случай, его-то время так не подпирало, как Гарри. Впрочем, выбора особого не было, ни по каким другим адресам Бэгмен всё равно не числился.

Подумав минуту, Гарри решил доехать до станции Кэнинг-таун, а там, не пересаживаясь на лёгкое метро, махнуть по нужному адресу прямо на метле. Таким образом он почти догонял Уильямсона, выгадывая минут двадцать. Ему надо было, во что бы то ни стало, перехватить коллегу до того, как тот решит, что делать дальше, если вдруг Людо найдётся по указанному адресу — Уильямсон же понятия не имеет ни об амулете, ни о роли Бэгмена во всём этом деле.

Широченное пустое пространство к востоку от Кэннинг-таун создавало впечатление настоящего пустыря, свободные парковки, одинокие деревья и низкие, крашенные заборы, поставленные неизвестно зачем, потому что за ним виднелись всё те же пустыри, как будто подчёркивали непритязательность этого района для попавшего в него впервые путешественника. Гарри даже особо не скрывался, накладывая чары невидимости под крышей застеклённой автобусной станции; вокруг не было практически ни души, если не считать людей в изредка проносящихся автомобилях по широкой трассе, прилегавшей вплотную к насыпи лёгкого метро. Пейзаж был не из тех, которые любят долго рассматривать, но когда он взмыл в воздух, его даже в чём-то порадовала эта урбаническая неприкаянность.

Очевидно, всё дело было во времени года. Даже нет, в конкретном месяце. Сентябрь всегда отличался трудноопределимой зыбкостью. Если ноябрь был суров и однозначен, знаменуя окончательный упадок, а октябрь являл собой яркий декаданс, то сентябрь оказывался как бы неопределённым промежутком, за время которого лето и осень могли поменяться местами несколько раз, словно бы порождая сомнение относительно обращения вспять ушедшего тепла. Сейчас, когда похолодало ещё больше, и над городом висели низкие, тяжёлые облака, того и гляди готовые разразиться очередной унылой изморосью, эта неоднозначность, казалось бы, была полностью потеряна, но сентябрь ещё мог преподнести свои сюрпризы, в этом он убеждался не раз. Однако к нынешней погоде проносящийся под ним унылый пейзаж однообразной кирпичной застройки с нарезанными часто и как попало небольшими улочками, подходил как нельзя кстати.

Он подумал о том, что у Гермионы сегодня день рождения, что она ребёнок этого самого сентября, но, как ни странно, в ней никогда не было той зыбкости, которую этот месяц дарил. Зато это время всегда было её любимым, и не из-за всяких там внутренних ощущений, конечно, а потому что в сентябре начиналась её любимая учёба. Интересно, она до сих пор сохраняла в себе это приподнятое настроение с началом осени? Он подумал, что стоит у неё спросить об этом, и полез в карман мантии за картой. Хаос мелких улочек с однообразными по виду домами не позволял хоть как-то ориентироваться внизу.

Его главным ориентиром была широченная автострада Ньюхем-вей на севере, но нужный адрес он отыскал благодаря небольшой методисткой церкви на Плимут-роад, отмеченной на карте, точнее, большой семиэтажке всё из того же бурого кирпича, по соседству с ней, которая на фоне местной застройки смотрелась настоящим небоскрёбом. Гастингс-роад, которую он искал, находилась уже совсем неподалёку.

Он приземлился на широкий кирпичный забор между двумя домами и спрыгнул с него прямо на тротуар, забрасывая метлу на плечо. Ему не хотелось снимать скрывающие чары, но одинокие прохожие в этих переулках мало обращали друг на друга внимание, зато замаскированный маг мог вызвать излишние подозрения у кого-то поопасней.

Гастингс-роад загибалась короткой буквой «Г», и вдоль всей верхней её перекладины и располагалось нужное ему трёхэтажное здание, низкое, словно расплющенное сверху, окна и двери создавали впечатление растянутости по горизонтали. И бедность, бедность просто бросалась в глаза, стоило только взглянуть на эти обшарпанные балконы, заваленные всяким хламом и увешанные верёвками с застиранными вещами. Местечко и вправду было не из лучших.

Он оглянулся по сторонам и вошёл во двор. Отгороженные металлической изгородью палисадники у дома с пожухлой, вытоптанной травой производили тягостное впечатление. Кирпичный забор, как крепостная стена окружал свалку с несколькими пластиковыми контейнерами внутри, весь остальной двор занимала небольшая стоянка автомобилей, в которую была превращена крошечная улочка, уводившая куда-то сквозь лабиринт таких же унылых домов бурого цвета.

По крайней мере, хотя бы подъезд выглядел недавно отремонтированным и расширенным наружу, нависая над входной дверью светлым прямоугольником. На двери был домофон, но Гарри, естественно, не стал им пользоваться, а открыл замок заклинанием. Пока что он не ощущал присутствия никаких посторонних чар, хотя предстояло ещё подняться на третий этаж.

Он услышал сверху громкие голоса уже тогда, когда оказался на площадке между первым и вторым этажом, и ускорил шаг. Очевидно, звукоизоляция здесь была такой же никудышней, как и окружающая обстановка. У двери нужной квартиры он остановился и прислушался. С противоположной стороны тесной лестничной площадки открылась другая дверь, в ней стояла полная чернокожая женщина, и её гневный взгляд обратился в его сторону.

— Когда-нибудь это прекратится, скажите на милость?! — воскликнула она. — Что это за вопли? У меня дети не могут заснуть!

— Я как раз пытаюсь разобраться, мэм. Пожалуйста, не беспокойтесь, возвращайтесь к себе.

Она оценивающе окинула его с ног до головы.

— Вы из какой-то социальной службы? Учтите, если через пять минут они не замолкнут, я звоню в полицию.

Она захлопнула дверь. Слишком громко, к сожалению. Внутри нужной квартиры на время всё затихло, а потом послышался какой-то странный шум. Он не стал больше ждать, и выхватил палочку, отпирая дверь.

Попав внутрь, он понял, что дом на Прайвет-драйв, в котором он провёл детство, был просто настоящим дворцом по сравнению с этой квартирой. Крохотная прихожая сразу выводила в небольшую комнату, бывшую, по-видимому, единственной, в ней же у дальней стены стоял и холодильник; вокруг валялись кучи какого-то хлама, упаковки от еды, нестиранная одежда, большие картонные коробки, полные вперемешку книгами, компакт-дисками, запчастями от электроприборов, посудой, бутылками с бытовой химией и просто каким-то барахлом.

Впрочем, именно теснота и позволила ему разом увидеть не только всю обстановку, но и разглядеть присутствующих, никто из которых явно не ожидал его здесь увидеть. Прямо перед ним на низкой тахте сидел сам предмет его поисков — Людо Бэгмен собственной персоной, и вид у него был явно какой-то растрёпанный и испуганный, казалось, он находится на грани истерики. Слева от него, ближе к двери стоял Уильямсон в своей пижонской мантии с палочкой наперевес. Но направлена она была отнюдь не на Бэгмена, а на третьего участника импровизированного действа. И вот этот третий и был самым любопытным из всех. Конечно, Гарри не знал его в лицо, потому что видел только мельком, но подобного и не требовалось, потому что он готов был узнать эту фигуру и одежду среди тысяч других, его погоня по пятам за этим малым стоила ему кучи нервов. Безусловно, перед ним был тот самый загадочный разыскиваемый вор, за которым он охотился уже столько времени, и который день ото дня становился всё наглее и бесцеремоннее. Тот даже не удосужился переодеть свою примелькавшуюся яркую ветровку, джинсы и кроссовки.

И именно этот факт позволил Гарри мысленно в одно мгновение восстановить всю ситуацию. Очевидно, квартира принадлежала вору, Уильямсон, разыскивающий Бэгмена, обнаружил того здесь и устроил засаду, возможно, и сам не ожидая, кто именно явится сюда, иначе не стал бы сидеть тут в одиночестве, зная, что от его палочки толку не будет. Возможно, он и до сих пор этого не знает. Нужно срочно его предупредить.

Когда Гарри вошёл, вор повернулся на шум, и на его груди немедленно сверкнул тот самый пресловутый амулет причудливой формы, оказавшийся неожиданно довольно большим.

— Ага, кажется, все в сборе! — заявил незнакомец неприятным тонким голосом.

У него было широкое круглое лицо, какой-то суетливый бегающий взгляд, да и тело его совершало периодические резкие движения, как будто он собирался немедленно сорваться с места, но удерживал себя. Несмотря на довольно плотное сложение, он производил впечатление гораздо более молодого человека, если присмотреться к нему поближе, особенно, когда шмыгал носом, словно ребёнок, и у Гарри возникло подсознательное ощущение, что с этим малым не всё в порядке.

— Парень, — начал он, — давай решим всё по хорошему. Пора уже остановиться. Если тебя кто-то заставлял… — он выразительно посмотрел на Бэгмена, — это примут во внимание. Просто отдай уже этот чёртов амулет!

— Ишь какой! Отдай ему! Вот тебе! — малый резко вскинул руку с выставленным средним пальцем, так что пришлось машинально отпрянуть назад. — Хитрые очень!

— На этот раз тебе так просто не скрыться. Нас двое, даже если какое-то время ты сможешь от нас бегать, мы поймаем тебя, нет — вызовем подмогу. А теперь тебе некуда больше деваться. Это же твоя квартира, ведь так?

— Моя! Моя, — яростно закивал головой парень, — такой добрый папочка! Такой добрый! — выкрикнул он со злой иронией что-то не совсем понятное Гарри. — Но теперь я сам по себе. Теперь вы все у меня вот! Вот где!

Он сжал в кулаке амулет.

— Ну всё, хорош! Хорош уже кричать. Скажи, что тебе надо?

Всё это время его несколько удивляло бездействие Уильямсона и молчание Бэгмена, оба давно уже должны были вставить хотя бы слово, учитывая опыт одного и неумение сдерживать свою болтовню у другого. Но, видимо, для его коллеги действительно стал неожиданностью факт, кого он видел сейчас перед собой, поэтому он и решил отдать переговоры на откуп Гарри, а у Людо страх основательно отнял возможность говорить.

Парень, тем временем, поднял указательный палец и ткнул им по очереди в сторону каждого.

— Ты! Ты! И ты! — он повернулся к Гарри и растянул последнее слово. — Я тебя запомнил. Они тоже мерзкие, как и все вы, но ты особенно. Бегал за мной, хотел поймать. Самый мерзкий. Я вас всех… — он снова сжал амулет, повернулся к Уильямсону и Людо и завопил: — Больше никогда! Больше никогда! Я теперь сам по себе! Ы-ыгхх!

Он сделал внезапный выпад кулаком в сторону Уильямсона, Гарри на миг показалось, что тому конец, но каким-то чудом тот изогнулся назад совершенно непостижимым образом, отклонив тело и умудрившись при этом остаться на ногах, так, что диву можно было даваться, откуда в таком не очень молодом уже человеке подобная гибкость.

«Хорошо, что догадался», — мелькнула в голове удовлетворённая мысль, и сразу следом он понял, что нужно сейчас же спасаться самому.

Он бросился в сторону от двери, перескочил через какую-то коробку, когда странный вор с амулетом на шее метнулся к выходу. У Гарри получилось это не столь ловко, как у его коллеги, потому что он задел за торчащую из коробки клавиатуру и едва не растянулся на полу. Но, по крайней мере, ему удалось избежать губительного прикосновения к своему телу. Он приготовился отпрыгнуть снова, но парень уже выбежал прочь из квартирки.

— Стойте! — крикнул он Уильямсону, едва не хватая того за мантию.

У него в памяти немедленно встали картины разгромленных автомобилей, взрывы, вопли людей… Хватило и одной такой жуткой погони. Теперь они могли точно узнать имя нападавшего, и найти его сложности не представляло. Найти и составить план поимки, потому что его надо было обязательно брать врасплох, пока он не задействовал силу амулета. Гарри сам собирался этим заняться, в конце концов, это было именно его дело.

Он не успел додумать все эти мысли, которые лезли ему в голову, как обоснование своего требования, потому что Уильямсон сейчас обязательно должен был спросить, почему он его останавливает, но Уильямсон не спросил. Он всё ещё держал в руке палочку, и по его виду совсем не было похоже, что он куда-то собирается бежать. Гарри только открыл рот, чтобы задать вопрос, как из палочки коллеги на него обрушился магический удар, отбрасывающий его спиной к ближайшей стенке, и в последний момент сообразив, что вспышка была зелёной, он только успел начать мысль: «Гермио…», когда сознание стало расплываться, скользя словно в объятия чёрной колеблющейся пелены.

Он как будто вновь услышал промелькнувшее над собой многоголосое пение, внушающее безотчётную тревогу и разрывающую душу печаль, меньше, меньше, никаких чувств, никаких реакций, полное затухание, и среди этого шёпот где-то за пределами возможности что-то воспринимать, когда не осталось уже почти ничего «услышь его, чей неумолчный рык вечно полнит вневременные небеса потаенного Ленга…». А потом бесконечную чёрноту разорвало несущееся на него пятно ярко белого света, стремительно расширяющееся, пока он не понял, что стоит прямо среди этого пятна, которое, на самом деле, уже никакое не пятно, что это длинный, уходящий в бесконечную даль знакомый перрон знакомого вокзала, а по бокам пустые чёрные провалы, и никаких признаков поезда, даже никаких рельс, ничего, совсем ничего. Он сделал машинальную попытку обернуться, но словно крутанулся на месте. Тут не было ничего «сзади», тут было только «здесь», и вообще никакого выхода. В памяти мешались обрывки каких-то напоминающих сны воспоминаний, что-то жутко похожее, только тогда кто-то должен был появиться, но сейчас он видел перед собой лишь одно узнаваемое им лицо — Гермиону, оно стояло перед ним, словно повиснув где-то вдалеке уходящего в никуда перрона огромным колеблющимся изображением, и, вслед за этим, воспоминания начали втекать в него сплошным потоком, он снова осознавал — кто он и что с ним было, лица, события, встречи. Он понял, что уже когда-то был здесь, или, по крайней мере, в подобном месте, потому что тогда по бокам перрона были рельсы, а не это непонятное ничто, и его заботила судьба осколка души Волдеморта, оказавшегося здесь, и ещё рядом был Дамблдор, и…

Он вспомнил вдруг события этого лета, вызванную из Арки чудовищную фигуру, кровь Гермионы на руках, её рассказ, аэропорт…

Ну же, чёрт возьми, он должен вернуться! Почему он не возвращается? Эй, кто-нибудь?! Ему хотелось закричать, но рот как будто сам собой не хотел открываться, признавая, что кричать тут некому, а тому, к кому он хотел обратиться, вряд ли нужны его напоминания.

А вдруг о нём забыли — промелькнуло в голове ужасное предположение. Вдруг он останется здесь навсегда — зависший между тем миром и этим, не имеющий возможности возвратиться и лишённый возможности отправиться дальше. И совершенно не у кого спросить совета. Он был бы сейчас рад кому угодно, даже Снейпу, лишь бы ему кто-то подсказал выход.

Стоило ему только подумать об этом, как чья-то фигура оказалась вблизи от него, по правую руку, казалось, кто-то просто подошёл сзади и встал рядом, но, так как он сам только что убедился, что «сзади» не было, трудно было сказать, откуда на самом деле взялся подошедший. У него была рыжая шевелюра и помятая, запачканная мантия.

— По правде говоря, я боялся, что это мой братик, — заметил Фред, входя в поле его зрения, — а у тебя тут довольно скучно, ты не находишь?

Он просто кивнул, всё ещё не в силах что-нибудь выговорить.

— Нет, я конечно, не ждал от тебя чего-нибудь, способного меня удивить, но на твоём месте я бы придумал другую игру.

— Игру? — наконец выдавил он из себя первое слово.

— Можешь ничего не говорить, я и так знаю всё, что ты мне скажешь. Учти, я тебе не справочник, так что не задавай мне всяких дурацких вопросов, которые тебе не терпится задать. В следующий раз тащи с собой Гермиону, пускай она тебе всё разъясняет, она для такого подходит лучше всего.

— Она жива.

— Ты уверен, приятель? По всем признакам она должна быть где-то здесь. Может быть, ты плохо искал?

— Она жива! — почти выкрикнул он, вдруг понимая, что привычный насмешливый тон одного из близнецов теперь начинает потихоньку его бесить.

— Как скажешь, — Фред пожал плечами, — мне почему-то кажется, что с тобой что-то не так, но всё никак не могу определить конкретно. Знаешь, — он доверительно наклонился к его уху, — здесь вообще беда с конкретикой.

И он подмигнул со своей обычной лукавой улыбкой.

— Ты… Я…

— Молчи, молчи! Говорю же, я знаю, что ты спросишь. Видишь ли, это вот, — Фред закрутил головой по сторонам, — оно специально здесь. Ну, чтобы такие, как мы с тобой, попадающие сюда в первый раз, могли привыкнуть. Иначе, если сразу туда, — мёртвый близнец махнул рукой вперёд, — мы создаём ненужное волнение… Мерлин, говорю же, сюда надо Гермиону!

— Я не в первый раз, — промолвил он, опустив голову.

— Серьёзно? Тебе это всё точно не кажется, приятель? Знаешь, есть такие, у которых… — Фред покрутил ладонью над собственной шевелюрой, — зацикливается. И они потом ни туда, ни сюда. Правда их довольно быстро выбрасывают пинком под зад. Ты кое с кем из таких знаком.

— Уверен?

— А то! Откуда, по-твоему, берутся призраки?

— Вот как.

— А ты думал! Тут «администрация» суровая, уж можешь мне поверить.

— Я смотрю, ты уже всё тут изучил. И даже, наверное, пытался подшутить в своей привычной манере.

— Да, как сказать, я же тебе говорил: никакой конкретики. Пугать не хочу, но тут никакое чувство юмора не спасёт. Честно! Вот сейчас я с тобой разговариваю, а через секунду… Да и есть ли тут секунды? Я сомневаюсь. Я сомневаюсь, что тут вообще что-то есть, что я не просто иллюзия в твоей голове.

— Ну, ты не больно-то похож на иллюзию, — он хотел схватить Фреда за рукав, но вдруг понял, что почему-то не хочет этого делать, ощущая, как весь с головы до ног наполняется каким-то неприятным чувством затаённой тревоги.

— На самом деле, как скажешь, если это и иллюзия, то, в любом случае, твоя собственная, а мне, так или иначе, было приятно с тобой поболтать.

— Ты уже уходишь? Погоди! Скажи, как мне вернуться? Мне надо… мне надо к Гермионе! Обязательно!

— Теперь я вижу, что ты и правда отличаешься. И это странно. Похоже, у тебя и правда должно получиться. Кстати, раз уж такое дело, передай привет Джорджу и скажи, чтобы не больно-то торопился, я уж как-нибудь потерплю тут без него ещё немного.

— Умм, да, обязательно, но…

— И заодно отвесь ему от меня хорошего пинка за то, что захапал себе мою невесту! Его слегка извиняет только то, что паршивец не забыл назвать сына в мою честь. Но только слегка!

— Я… так и сделаю, хотя вряд ли он поверит, но как…

— Там сейчас что?

— В каком… смысле?

— Ну, что — какое время года?

— А! Сентябрь.

— Вот как. Впрочем, какая разница. Удачи…

Он хотел ответить, но понял, что некому. Платформа была пуста. Он только попытался оглянуться, как всё словно бы поехало назад — свет вокруг него с огромной скоростью отдалился куда-то вдаль, превратившись в крошечное пятно, а потом вовсе исчез. Какое-то неописуемое время он плавал в чернильной тьме, не осознавая этого, а после сквозь неё стали проступать вполне привычные ощущения тела, и он почувствовал, что лежит с закрытыми глазами на чём-то мягком.

Он открыл глаза и с разрастающейся неприязнью увидел склонившееся над ним круглое как луна лицо Людо Бэгмена. Повелитель мёртвых неумолимо держал своё слово, он снова вернулся.