Покой и воля (Книга II) (джен)

Горгулья пропустила без пароля. Только спросила:

— Его не убили?

Квиринус отрицательно мотнул головой и пошел в кабинет директора.

На часах был полдень, но в полуразрушенном Хогвартсе царила тишина: авроры покинули замок, уведя пленных Пожирателей, Ремус Люпин взял на себя все заботы о теле Грейбека, чем изрядно разозлил Нимфадору Тонкс; большая часть защитников аппарировала домой, а оставшиеся спали, застигнутые смертельной усталостью кто где — за столами в Большом зале, на диванах в гостиных... Сивилла, пробормотав, что нет сил тащиться в башню, заснула в каморке, где сквибы держали щетки и ведра, прямо на груде старых мешков. Квиринус укрыл ее своей кожаной курткой, отчаянно борясь с желанием пристроиться рядом. До одури хотелось спать после этой безумной ночи, но нельзя было упускать удобный случай: пока никто не опомнился, надо добраться до портрета Дамблдора и выяснить все до конца.

Квиринус вместе со всеми слышал решающий разговор Поттера и Волдеморта. Вместе со всеми ахнул, когда открылась правда об убийстве Дамблдора. Она объясняла и упорное молчание Снейпа, и то, что его как директора с первых минут принял Хогвартс. Разгадки не находилось одному: откуда Гарри все это узнал. Очевидно, от самого Снейпа? Но чтобы тот вдобавок разоткровенничался насчет влюбленности... Нет, невозможно. И если расспросить самого Гарри пока нельзя — в послепобедной суматохе он куда-то скрылся, — то портрет Дамблдора наверняка найдется в собственной раме.

Поднимаясь по лестнице, Квиринус почему-то вспомнил, как входил в этот кабинет первый раз: почти двадцать лет назад, робким выпускником, приглашенным на собеседование. А ведь с той поры Квиринус Квиррелл ни разу не говорил с глазу на глаз с Альбусом Дамблдором, даже предложение привести тролля на «полосу препятствий» для второкурсника Поттера и то было сделано в присутствии Флитвика и МакГонагалл.

Долгие годы Квиррелл безотчетно воспринимал Дамблдора как постоянную смутную угрозу, от которой следует держаться подальше, и поэтому всегда сочувствовал Снейпу, вынужденному общаться с директором. Шагая со ступеньки на ступеньку нынешний Квиррелл прислушался к себе: ощущение угрозы развеялось без следа, осталось легкое сожаление. С таким чувством смотришь на могилы знаменитых, но лично тебе ничем не дорогих и не интересных людей.

Портреты директоров встретили его равнодушно; лишь Дамблдор предсказуемо насторожился.

— Вы принесли новости? Что с Северусом, он жив?

— По крайней мере, в госпиталь мы его отправили живым.

— Он серьезно ранен?

— Мы нашли его в Визжащей хижине с разорванным горлом. Но колдомедики говорят, с ним все будет в порядке.

Дамблдор не скрывал облегчения. Не меньше его радовался и Финеас Блэк:

— Вот он, истинный слизеринец: победит и выживет!

— Сомневаюсь, что ему это удалось бы в одиночку, — возразил Дамблдор. — Я прав, Квиринус?

Квиррелл кивнул и, не давая перехватить инициативу, сам приступил к расспросам. Дамблдор подтвердил, что его убийство было спланировано им же, и что Снейп был посвящен во все детали. Но вопрос, как Гарри сумел все узнать, поставил его в тупик:

— Я могу предположить, он каким-то образом завладел воспоминаниями Северуса. Обратите внимание: Омут Памяти, который обычно хранится в шкафу, стоит на столе, и, кажется, не пустой. Ночью все портреты на какое-то время покинули свои рамы, и если Гарри входил сюда, его никто не видел. Почему бы вам не заглянуть в Омут?

Квиринус стоял над чашей, но отчего-то медлил погрузиться в чужое прошлое, не торопился узнать последние тайны человека, который и так доверяет ему больше, чем кому бы то ни было.

— Как вы думаете, Поттер согласится выступить на суде в защиту Снейпа?

— Вероятно, да, — ответил Дамблдор.

— А вы?

— Портреты не могут давать показания в суде. Вы не знали?

Квиррелл в задумчивости покачал головой. Зачем-то попробовал приподнять Омут: он оказался совсем не тяжелый.

— А если Гарри предоставит эти воспоминания — их будет достаточно для оправдания?

— Видите ли, в чем дело... — Дамблдор снял очки и принялся протирать их полой мантии. — Воспоминания можно подделать. Я далек от мысли, что Северус попытался как-то изменить факты, тем более, что Гарри изложил их перед Томом совершенно верно, но прецеденты имеются, например, декан Слагхорн... — он вдруг подался в кресле вперед так стремительно, словно хотел выпрыгнуть из рамы: — Квиринус, что вы делаете?! Остановитесь!

— Спасибо, профессор Дамблдор, я понял, что все зависит от Поттера, — Квиррелл поставил Омут Памяти на предназначенную ему подставку и закрыл шкаф. Без своего содержимого чаша сделалась еще легче. — Кстати, давно хочу у вас спросить: вы как-то объяснили Гарри, что произошло со мной тогда у зеркала Еиналеж?

Дамблдор надел очки и какое-то время молча смотрел на стоящего перед ним человека.

— Я сказал ему, что Волдеморт безжалостен не только к врагам, но и к союзникам. Думаю, все эти годы Гарри считал вас мертвым.

Глаза за полукружиями стекол глядели прямо и твердо.

— То есть вы поддерживали в нем мысль, что он в одиннадцать лет убил человека?

— Сударь, вы забываетесь! — вмешался Блэк.

— Финеас, помолчите, — осадил его Дамблдор. Блэк, гордо задрав подбородок, удалился из рамы куда-то в закартинную тьму. — Да, Квиринус, я уверен, Гарри все эти годы именно так и думал. Что одиннадцатилетний мальчик убил взрослого, который намеревался убить его самого. Гарри защищался и все сделал правильно. А теперь скажите, что я неправ.

— В ближайшее время я собираюсь встретиться с Гарри, — ответил Квиррелл. — Боюсь, разговаривая с ним, буду слышать вас.

— Ошибаетесь, — улыбнулся Дамблдор. — Гарри куда милосерднее меня.

* * *

Пасть у Нагини оказалась размером с Хогвартс. В ней было темно, тихо и спокойно, только почему-то сильно болела шея.

Из темноты выплыло что-то зеленое и беспокойное. Еще одна змея?

Зелень оформилась в мантию. Бледно-зеленую мантию колдомедика. Из ворота мантии торчала круглая, коротко стриженая голова. Губы головы шевелились.

— Мистер Снейп, вы меня слышите? Если слышите, кивните или опустите веки.

Горло мучительно саднило. Бритое курносое лицо то и дело расплывалось в розовато-белое пятно и начинало кружиться, принося с собой приступ тошноты. С закрытыми глазами было легче, но пришлось их открыть.

— Дать вам воды?

Еще одно движение век. В воду подмешали Бодрящего, и он был очень благодарен за такую добавку. Головокружение прекратилось, Северус смог оглядеться. Судя по белым стенам и потолку, он лежал в больничной палате.

— Мистер Снейп, на вас напала змея Темного Лорда? Отлично, так я и думал! Вам исключительно повезло: она прокусила артерию и большую часть яда сразу же вынесло током крови. Затем вам еще раз повезло: вас вовремя нашли и не дали истечь кровью...

Целитель продолжал говорить, но Снейп не слушал. В голове прояснилось окончательно и хотя каждое слово точно когтями терзало гортань, он все-таки смог вытолкнуть:

— Поттер... жив?

К счастью, целитель его услышал, переспрашивать не потребовалось.

— Да, и жив, и победитель! Сам я не присутствовал, но, говорят, это был удивительный поединок: Гарри Поттер победил без единого удара, а Темный Лорд погиб от собственной «Авады»! Война закончилась, мистер Снейп!

Война закончилась... Впервые профессор ощущал себя самым тупым и упрямым из своих учеников: он слышал, но не понимал и понимать отказывался. Неужели можно больше не думать о Поттере? Не прислушиваться ежеминутно к поведению Метки, не следить за каждой своей мыслью, каждым шагом, словом? Нет, тут какой-то подвох. Ну вот и Метка опять заныла...

В палату тем временем вошел еще один человек, на этот раз в мантии невыразимца. Как и у всех, кто работал в Отделе Тайн, лицо у него было ничем не примечательное и забывалось сразу, стоило отвести взгляд.

— Здравствуйте. Целитель Сметвик, вас должны были предупредить о моем визите, — сухо сказал он.

— А, да-да, — спохватился Сметвик. — Мистер Снейп, это... тысяча извинений, запамятовал ваше имя...

— Не имеет значения. Вы уже известили заключенного?

— Понимаете, мистер Снейп только что очнулся и я...

— Значит, не известили, — глаза невыразимца, похожие на две оловянные пуговицы, обшарили комнату и остановились на лежащем Снейпе: — Мне поручено установить здесь подавитель магии. Мистер Снейп, до начала слушания вашего дела вам запрещено покидать эту комнату. О дне слушания вам будет объявлено дополнительно.

В руках невыразимца, затянутых в перчатки, появился стеклянный сосуд, напоминавший песочные часы, однако ни песка, ни чего-либо подобного в нем не было. Две соединенные горлышками, совершенно прозрачные воронки плавно поднялись к потолку, отлетели в угол и коротко вспыхнули оттуда маленьким солнцем. В тот же миг Метка взорвалась болью и Снейп вновь провалился в темноту.

Очнулся он от голоса Сметвика:

— Доставьте сюда галлон Кроветворного зелья... нет, два галлона. И скажите старшей сестре, чтобы прислала уборщика: здесь все надо очищать.

Левой руки от локтя и ниже словно не существовало. Снейп попробовал двинуть кистью, пошевелить пальцами — безрезультатно. Кое-как оторвал голову от подушки и обнаружил, что рука на месте, но до середины ладони заключена в толстый белый кокон. Сметвик заметил его движение.

— Ваша татуировка задала нам работы, мистер Снейп! Никто не мог предположить, что она так отреагирует на подавитель магии. Кости целы, но остальное... Боюсь, полностью восстановить работоспособность кисти не удастся.

— Что... случилось?

Сметвик ткнул пальцем вверх:

— Посмотрите на потолок. В вашем предплечье произошло своего рода извержение вулкана.

Высокий потолок уже не был белым. Казалось, нерадивый маляр решил перекрасить его, но вместо сплошных полос краски густо наляпал неряшливые алые пятна.

— Так что на месте этого отвратительного знака у вас в руке небольшой вулканический кратер.

Снейп только сейчас осознал, что Сметвик пытается пошутить.

* * *

На полу лежали смертные останки Тома Реддла — слабое, сморщенное тело, безоружные белые руки, пустое, отсутствующее выражение на змеином лице. Тело Волдеморта вынесли из Большого зала и положили в другом помещении...⁽¹⁾

Поначалу с трупом возникла заминка: никто не желал к нему прикасаться. Брезговали даже отлевитировать, а кто-то вообще предложил сжечь его прямо на месте, а пепел развеять по ветру. Идея нашла множество сторонников, но им неожиданно помешала Помона Спраут. Заметив, что стыдно воевать с мертвыми, она перенесла труп в ближайшую аудиторию, наспех переделанную в подобие морга. Там под сильными охлаждающими чарами, на столе, превращенном в катафалк, уже лежало тело Алана Шейфика.

Темному Лорду предназначался другой стол. Правда, преображать его в торжественное траурное ложе Спраут не стала, ограничившись простым черным покровом. Волшебница действовала споро, и, кроме тихого шелеста ткани, ничто не нарушало тишину этой мрачной комнаты. Даже движение короткой быстрой тени, промелькнувшей в дальнем углу.

Когда Спраут ушла и звук ее шагов замер в отдалении, тень показалась снова, уже возле стола.

— Эх, волшебники, — проворчал скрипучий голос. — Ничему вас жизнь не учит.

Подпрыгнув, тень уселась на стол и обрела материальность и цвет: пестрый кафтан, широченные разноцветные панталоны, трехрогий колпак с бубенчиками. Сощурившись, Пивз покосился на труп, который будто ждал этого — он зашевелился и, не открывая глаз, начал подниматься.

Мертвый Волдеморт вставал не так, как делал бы это обычный человек: голова, плечи, торс отделялись от поверхности стола плавно и постепенно, изгибаясь, как у змеи, словно в теле не осталось костей. Пивз, сидя вполоборота, с веселым интересом наблюдал за ним. Когда сморщенное бледное лицо оказалось почти вровень с румяной большеротой физиономией, Пивз коротко выбросил руку и схватил Волдеморта за тонкую, покрытую дряблой кожей шею.

— Все-то тебе неймется, — ласково проговорил он. — Все-то тебя, падаль, гулять тянет...

Пальцы мертвеца, похожие на птичьи когти, вцепились в атлас и бархат рукава, рвали его в отчаянной попытке избавиться от безжалостной удавки. Трещала ткань, но рука Пивза была точно из железа.

Волдеморт захрипел. Тонкие веки вздернулись. Тело задрожало студнем, забилось рыбой, вытащенной на берег, а Пивз, широко улыбаясь, под насмешливый звон бубенцов медленно сжимал шею, напевно приговаривая:

— Собаке и смерть собачья... Хотя зачем собачек обижать? Блохой ты жил, Томми, мокрицею подохнешь, слизью вонючей растечешься...

Его глаза — нечеловеческие глаза неуловимого цвета с вертикальными зрачками, в которые редко кто отваживался заглянуть, — встретились с выпученными белесыми глазами трупа, и хрип перешел в бульканье. Тело Волдеморта плавилось, как нагретый воск, крупные мутные капли медленно скатывались по черепу, обнажая кость, остатки одежды истлевали в вязких серых лужах, мгновение назад бывших мертвой плотью Темного Лорда. Пивз брезгливо отряхнул кисть от последних тягучих потеков и вытер ее о черное покрывало. На нем виднелось несколько крупных желтоватых пятен, медленно подсыхающих — все, что осталось от волшебника, пытавшегося когда-то обмануть смерть.

— Прости, парень, что побеспокоили, — Пивз обернулся к катафалку Шейфика. — У тебя-то как раз все будет хорошо. Верно говорю.

Ближе к вечеру в Хогвартс прибыли представители семьи Шейфик, чтобы забрать тело Алана. Минерва МакГонагалл, вызвавшаяся их сопровождать, первой узнала о том, что труп Волдеморта исчез.

Эта новость чуть было не вызвала всеобщую панику, но вмешался Пивз. Он приволок то самое погребальное покрывало и показал пятна: «Поздно спохватились, растаял ваш Томми, как мороженое». Ему предпочли поверить на слово, тем более, что никому и в голову не приходило заподозрить полтергейста в симпатиях к Темному Лорду.

Говорить о распорядке дня в полуразрушенном замке не приходилось. Тем не менее эльфы ухитрились приготовить ужин и накрыли его в той части Большого зала, что наименее пострадала от взрывов. За столом собрались деканы, учителя и школьная целительница; пригласили и Квиррелла, которому уже не требовалось соблюдать анонимность, и отца Саймона в качестве почетного гостя. Позвали даже Филча, чем страшно смутили и растрогали старика. Конечно, все желали видеть за столом и Гарри Поттера, но вместо него явился Кикимер и доложил, что «мастер Поттер уже отужинал, а ныне отбыл гулять и велел его не искать».

Пользуясь случаем, Поппи Помфри сообщила последние новости из госпиталя: жизнь Снейпа вне опасности, но решением нового министра магии он до суда находится в заключении. Колдомедики обещают поставить его на ноги в течение недели, очевидно, тогда же и состоится суд.

— И вот что еще хотелось бы уточнить, — сказала в заключение Помфри, — кто у нас теперь директор?

Минерва МакГонагалл положила вилку с ножом на тарелку и оглядела собравшихся:

— Очевидно, я.

На нее смотрели в молчании, ожидая, что же последует за этим заявлением.

— Несмотря на все новые обстоятельства, я по-прежнему утверждаю, что Северус Снейп занимал должность директора незаконно. Более того, дважды незаконно, поскольку приказ о его назначении был подписан ставленником Волдеморта Тикнессом. Кто-нибудь желает возразить? — Никто не произнес ни слова, и она продолжила: — От должности заместителя директора меня не освободили, следовательно, мне придется исполнять директорские обязанности, пока кандидатура директора не будет определена законным образом. Надеюсь, к сентябрю вопрос решится, потому что я не представляю, как смогу совмещать работу директора, декана и преподавателя.

— Есть еще одна важная тема для обсуждения, — в своей обычной неторопливой манере проговорил Флитвик. — Собирается ли кто-нибудь выступить на суде? Лично я готов.

— Если меня вызовут, я изложу только факты, — немедленно откликнулась МакГонагалл. — Возможно, Снейп и впрямь убил Дамблдора по его приказу, но он, тем не менее, был Пожирателем смерти и, замечу, одним из самых деятельных.

— Да, но его деятельность заключалась в том числе и в нейтрализации, так сказать, однопартийцев, — заметила Эдит Мальсибер. — Давайте не будем забывать, что и меня, и Алана Шейфика Снейп пригласил в Хогвартс именно для того, чтобы свести к минимуму самоуправство Кэрроу. И нам это удалось.

— Эдит, к вам у меня нет никаких претензий. Но Снейп участвовал в пожирательских рейдах...

— Чего молчишь? — прошептала Трелони, ткнув локтем в бок сидящего рядом Квиррелла. — Ты разве не будешь защищать Снейпа?

— На него пока никто не нападает, — также шепотом ответил Квиринус и уже громче добавил: — Дамы и господа, а не попросить ли нам выступить на суде того, кто сейчас знает о Северусе Снейпе больше нас всех? Я имею в виду Гарри Поттера.

— Ему следует предложить, — МакГонагалл выделила голосом последнее слово, — но окончательное решение должен принять он сам. Не хотелось бы, чтобы Гарри по своему врожденному благородству стал добиваться полного оправдания преступника. Особенно после того, как узнал правду об убийстве Дамблдора... До сих пор не могу понять, откуда.

— Из Омута Памяти, — спокойно ответил Квиррелл. — Северус передал ему свои воспоминания. Наверное, он опасался, что его рана смертельна и потому торопился. Иначе никак не объяснить, почему вместе с фактами о договоре с Дамблдором в Омуте оказались личные воспоминания. Сегодня утром я был в кабинете директора и портрет Дамблдора все мне рассказал.

— Что же, Омут по-прежнему там?

— Там.

Все сидящие как один смотрели на Квиррелла. МакГонагалл высказала вопрос, готовый слететь сейчас почти с каждого языка:

— И мы сможем узнать, о чем на самом деле договаривались Дамблдор и Снейп?

— Все, что нам следует знать, уже сообщил Гарри Поттер. Чтобы убедиться в невиновности человека, необязательно раздевать его донага.

— Что вы хотите этим сказать? — нахмурилась МакГонагалл.

— Я выплеснул содержимое Омута на пол. Поттер, наверное, имел право на личные тайны Северуса Снейпа. У нас с вами такого права нет.

1) "Гарри Поттер и Дары Смарти". Глава 36 "Изъян в плане"

Вернуться к тексту