Рассвет Империи. Часть II: Evil Inside (джен)

Варнинг: в главе содержится упоминание инцеста. Извините!

Валин Альцион с трудом представлял, что на Корусканте вообще есть земля. Ему казалось — только бесконечные этажи, этажи, этажи и псевдотротуары, и пролетающие спидеры, дома, пронзающие планету насквозь и вырывающиеся с оборотной стороны. Ан нет, поверхность всё-таки существовала. Бессолнечная, грязная, кишащая странными людишками и нелюдишками, полная неприятных запахов и столь же неприятных всплесков Силы.

— Настоящая клоака, — вздохнул советник Вен. — Истинный Корускант. У меня был друг, который говорил: здесь в подземельях ещё не высохла кровь, пролитая в жутких языческих ритуалах доисторических времён.

— А кто он был?

— Историк, — пожал плечами Вен. — Писал диссертацию, да не дописал. Геонозис.

Валин по-взрослому горько кивнул:

— У меня там тётя Марчела погибла. Она библиотекарь была. Такая опасная профессия, да?

Помолчал и спросил:

— Зачем ему это? Магистру... — и поперхнулся: узкая когтистая рука закрыла ему рот.

— Имя есть образ, — строго сказал тви'лекк. — И кого называешь, того и призываешь. Это даже для нас, простых смертных, верно. Что уж говорить о джедаях.

Валин кивнул.

— Но всё-таки? Советник, ведь должен же быть у этого смысл! Он же и так самый сильный, самый могучий, самый уважаемый! Зачем ему убивать магистра Галлию?

— А зачем было гнать людей на убой на Геонозис? — вопросом на вопрос ответил тот.

Он подпрыгнул, повисел на нижней ступеньке пожарной лестницы, проверяя — выдержит ли. Подтянулся, полез вверх. Валин легко запрыгнул вслед за ним, поскакал, перемахивая по четыре-пять ступенек. Дождался своего спутника и они вместе уселись на крыше, жмурясь на блёкло-оранжевый фонарь.

— А зачем?

— А я не знаю. Не представляю, — в голосе советника Вена было странное веселье. — Нет, вот серьёзно! Чем надо думать, чтобы собрать резидентов Академии — библиотекарей, кабинетных учёных, теоретиков и наставников — и поволочь их на другой конец мира сражаться с дроидами?

— Но там же был мастер Фисто... и мастер Секура...

— Ещё Бултар Сван и сам знаешь кто. Всё. Больше ни единого боевика. Зачем? Почему было не подождать клонов? Если бы я знал. Я ведь не джедай, юнлинг Альцион. Я не умею читать в душах людей. Я могу только толковать внешние знаки. Если бы то был другой человек, я б сказал — он опьянел от власти и безнаказанности.

— А тут?

— Ведь тогда он был бы на тёмной стороне, разве нет? Это бы заметили. Разве можно не заметить такое?

— Папа говорил — да запросто. Он говорил, люди видят то, что хотят видеть. Он часто говорил: представь, что Йода пал во тьму. Ведь никто не заметит этого, они ведь привыкли, что приказы и слова Йоды — это правильные приказы и слова. Они ориентируются на него. Поэтому никто бы не заметил, не остановил бы. Просто пали бы следом, один за другим. Тут не Йода, конечно, но...

— Но в остальном да, — Вен сплетал и расплетал лекки, словно разговаривая ими сам с собой.

Или не "словно"?

— Мне вот даже сейчас странно это представить, правда, — тихо сказал Валин. — Но нельзя же спорить с очевидным. Но почему магистр Галлия?!

Советник не ответил, только снова повёл лекками.

* * *

До двадцати пяти лет Ади Галлию звали Ади Джет — по первой букве слова "джедай". Такую фамилию в Ордене давали сиротам и детям из обществ, где фамилии не приняты. И как все Джеты, она была усердна, скромна, послушна и трудолюбива. Одна из многих, человек без лица, тень среди теней.

Красивая тень, смелая тень. Она рано научилась плевать на законы, которые её не устраивали — но тогда делала это тихо. Пробиралась тайком из Академии — через окно на тротуар, где стоят спидбайки в прокат. Обмануть автомат, оседлать байк — и вперёд.

Гулять по поверхности Корусканта, драться с местными бандитами и защищать от них слабых и невинных.

Пробираться в Сенат и, прячась в тенях, смотреть, как в паре шагов проходят, не замечая её, важные магистры.

Забирать кредитки у побитых бандитов и просиживать вечера в дешёвых забегаловках — иногда в компании Квай-Гона, славного братишки Квая, который тоже знал толк в небрежении законом и в радостях тайной свободы...

Нарушать кодекс с весёлым секретарём кореллианского посла, у которого такие же бирюзовые пятна вокруг глаз, такая же шалая улыбка и такая же страсть к свободе и приключениям.

Они встретились в забегаловке на нижнем уровне и вместе подрались с каким-то алкашом, претендовавшим на последнюю бутылку ардиса. Потом они едва не подрались между собой — но решили, что разумнее поделить добычу пополам и отправились в маленький полудохлый сквер, где её и распили.

— Ади, — назвалась она.

— Арис, — представился он.

Ей было восемнадцать, ему — шестнадцать, и они оба были уверены, что у них обычный подростковый роман, чуточку пьяный и немного безумный.

— Тогда ему покровительствует Бледный Юноша, — отметил как-то Арис.

— Это ситский бог, между прочим.

— Ещё бы. Не джедайским же ему быть — специальность не та!

И Ади хохотала, как бешеная, и весело выпевала: «Lai Al'lai llai sit'atta in'nai»[1], и снова хохотала — это было лютейшее кощунство, за это расстреливали.

Несмотря ни на что, роман не прекратился ни через год, ни через два, ни даже через пять.

«Нас словно Господь по одной мерке кроил», — говорила Ади, потому что они были похожи. Одинаково смеялись, одинаково злились, одинаково легко лезли в драку и принимали любой её исход. Они знали друг друга даже слишком хорошо; это было как знать самоё себя. С полуслова, полужеста они понимали друг друга и следовали друг за другом без лишних просьб, понуканий, объяснений.

Когда Арису исполнился двадцать один год, он решительно поволок Ади в один из малых кореллианских храмов, затерянных на нижних ярусах. Ади совершенно не возражала. Это было ещё одним незаметным ударом в её маленькой личной войне с Орденом — ударом, который тот величаво не заметит, но который доставит немалое удовольствие.

В один день получить рыцарское посвящение и свидетельство о браке — что может быть веселее?

Нестарый ещё священник покивал, принимая заверения в добровольности и желательности заключения союза, достал небольшую палетку, показал, куда тыкать, забормотал соответствующую молитву.

Кореллианская церковь была строга к разным видам инцеста и предусматривала проверку на родство как неотъемлемую часть обряда...

* * *

— Вы не знаете, какая она была раньше, — тихо говорил Арис молчаливой Слай Мур.

На два года младше сестры, он выглядел чуть ли не вдвое старше неё. Проседь в чёрных волосах, аккуратная бородка по последней моде, тщательно выглаженная сенатская мантия. Слай не знала, какой раньше была Ади Галлия, но хорошо помнила совсем другого Ариса: встрёпаного кореллианского боевого горобья, вечную головную боль своего чинного дядюшки, в курилке любившего поплакаться на племянника какой-нибудь красивой барышне. Например, молодой умбаранской секретарь-консорту...[2]

— Она была как молния, как смертельный удар, как военная песня! А потом её сердце треснуло, и пришлось заковать его в железные обручи и ледяной доспех. Джедаи убили моих родителей, джедаи убили её сердце...

Арис пил стакан за стаканом, что твой Органа, и изредка взрывался коротким цветастым — ох уж этот кореллианский ораторский стиль! — монологом. Слай мягко улыбалась и подливала ещё ардиса. Если Галлий опьянеет, он не сможет побеспокоить канцлера. Таким образом поручение будет выполнено.

— Ваших родителей? — переспросила она.

— Мать скончалась в доме для умалишённых, а у отца сдало сердце. Они не перенесли того, что, отняв у них дочь, джедаи запретили даже упоминать о ней, даже как о покойной. Может быть, если бы им позволили оставить пару фото в траурной рамке... похоронить пустой гробик... хоть как-то оправдать эту утрату... они бы перенесли это легче. Но им не позволили. Это обычная практика с теми семьями, которые могут оказать слишком большое влияние на будущих джедаев, тем самым обременив их узами привязанности...

— А как же Альционы? Неужели нельзя было просто сделать ещё одно исключение?

— Альционы!.. — Арис хрипло хохотнул. — Мне было года три, когда они к нам явились на приём. Ну, обычное же дело, вся кореллианская знать знакома между собой. Понятно, они были не в курсе. Рядовым же о такой дряни не рассказывают. И вот Юан Альцион, он был мамин кузен, начинает хвастать, что их ненаглядная Марчела проявила одарённость и уже левитирует, а значит, её в Орден зачислят. Тут-то мать и перемкнуло. Ну а отец не перенёс, что жену в дурку сунули, слёг и скоро помер.

— Действительно, джедаи их убили, — тихо сказала Слай и осторожно пожала руку Галлию.

На миг она задумалась: а что, если бы её, совсем скромные, способности были замечены? Папа-сенатор, мама-посол — что бы её ждало? И было бы это лучше или хуже того, что вышло?

Леди-джедай, скромная и исполнительная служанка Совета, преданная ему даже до смерти. Идеальный сотрудник, прямо-таки Вайтвор в юбке... даже подумать мерзко. Нет, уж лучше Плагиус, лучше явинские катакомбы и не затыкающийся Экзар Кун над ухом.

Если она будет кому-нибудь служить, то Палпатину. По крайней мере, он достоин службы и делает правильные вещи.

* * *

— Как вы понимаете, магистр, вы единственный, с кем я могу посоветоваться, — закончил Сидиус долгий мысленный монолог.

Ответ пришёл почти не замедлив:

А что именно кажется вам странным? Разве не общеизвестным фактом является то, что человек способен воплотить то, во что он верит?

[1] «Слушайте слово Бледного Юноши, ситы, его закон вам». Первые строки одного из ситских кодексов, смысл которых давно утрачен, используются как молитва. Всем, кроме джедаев, Бледный Юноша известен в основном как бог пьяных и безумных, а не как злобесный император древности. Зато у джедаев молитва ему — расстрельная статья.

[2] Леджендовская матчасть, по которой Слай похитил Дарт Мол, на мой взгляд страдает некоторой маразматичностью в плане дат и времён (кто-то в любом случае получается или слишком старше, или слишком младше своих лет). Потому — упс, очередное изменение мать-её-части.