Прекрасные создания (гет)

Запретный плод, как известно, слаще плода доступного.

В Блэк-хаусе, неподалеку от дома, окруженный небольшой рощицей, находился глубокий пруд, устроенный еще при деде нынешнего хозяина поместья. Пруд имел идеально круглую форму и был наполнен чистой прохладной водой; возле берега была привязана маленькая лодка — ею иногда, когда нападала охота, пользовалась Друэлла. Ни она, ни Цигнус не умели плавать и, как следствие, не считали нужным учить этому своих дочерей.

Однако еще пару лет назад Рабастан Лестрейндж помог Белле овладеть этим искусством, причем сделал это весьма оригинально и во время, которое нельзя было назвать самым подходящим. Пятнадцатилетний Рабастан, спокойный и вежливый юноша с безукоризненными манерами, единственный из молодых людей, к которому Белла испытывала что-то вроде симпатии, предложил прокатиться на лодке, и она согласилась, не почувствовав никакого подвоха. Но стоило им вдвоем оказаться на середине пруда, как образцовый джентльмен неожиданно превратился в мальчишку-хулигана: схватил мисс Блэк поперек талии и бросил в воду, но при этом не удержался сам и упал вслед за своей жертвой. От неожиданности Белла совсем растерялась, нахлебалась воды, однако все же удержалась на плаву и после нескольких неуклюжих гребков выбралась на берег. Глядя на то, как еще минуту назад нарядная и утонченная, а теперь мокрая и злая Белла отплевывается, пытаясь отдышаться, стоящие на берегу Родольфус и Андромеда хохотали от души. Нарцисса же, не долго думая, приманила к себе палочку сестры, оброненную во время столь подлого покушения, и передала Белле, которая тут же воспользовалась ею для совершения возмездия. Рабастан, однако, ничуть не обиделся, и как только гнев Беллы поугас, тут же предложил научить ее плавать. Терять уже было нечего — платье мокрое и грязное, прическа загублена — и потому она согласилась, о чем впоследствии ни разу не пожалела. Плавание вскоре стало одной из главных радостей Беллы; летом она почти каждый день ходила на пруд, и, конечно же, компанию ей составляла Нарцисса, готовая делить любое увлечение сестры. Родители поставили лишь два условия — купаться разрешалось под присмотром двух домовых эльфов и строго до шести часов вечера. Вполне приемлемые требования, но… Что может сравниться с ощущением полноты жизни, когда в темноте, украдкой, пробираешься к пруду, раздеваешься, пряча одежду под большим камнем, неторопливо и бесшумно заходишь в воду; с тихим плеском падаешь, ощущая, как легкие волны тут же смыкаются, заключая тебя в ласковые объятия, и только звезды смотрят с небес, изливая серебристый свет? Ничего — по крайней мере, так считали сестры Блэк, и потому каждое лето устраивали себе ночные купания.

Вот и сейчас они отдыхали, стоя на небольшой глубине. Нарцисса задумчиво рисовала узоры на воде, Белла пыталась пальцами ног схватить лежащий на дне камешек, но тот был слишком большим и выскальзывал.

— Как по-твоему, папа прав? — неожиданно спросила Нарцисса.

— В чем?

— В том, что грязнокровки и магглы — низшие существа, которые ущемляют права чистокровных волшебников.

Белла подняла руки из воды, внимательно посмотрела на них; в лунном свете они казались белее и тоньше обычного. Медленно покачала головой.

— Нет, я так не думаю.

— Но ведь Лорд так думает, — парировала Нарцисса.

— Вовсе нет.

— Я слышала, как он говорил с папой… — повысила голос младшая сестра.

— Шшш… Я точно знаю, поверь мне, — тихо, но твердо сказала Белла. — Он просто не может так думать.

— Не может? Почему?

Белла вздохнула.

— Потому что он сам полукровка.

Нарцисса изумленно распахнула глаза — почти черные из-за максимально расширившихся зрачков.

— Шутишь!

— Тихо… Да, это так.

— Он сам тебе сказал?!

— Конечно, нет!

— А как ты узнала?

— Я искала сведения о его родителях… Он ведь никогда не говорит о них… Только о том, что он потомок Слизерина, — Нарцисса встрепенулась и приоткрыла рот, собираясь задать вопрос, но Белла опередила ее: — Это правда. Род его матери восходит к одному из Основателей Хогвартса. Но вот отец… — Белла помолчала, но все же закончила: — Он был простым магглом, Цисси. Его звали Том Реддл, я даже видела портрет.

— Ты говорила об этом с Лордом?

Белла раздраженно ударила кулаком по воде.

— Как ты себе это представляешь? «Привет, Том, я слышала, ты полукровка. Это правда?»

— Тогда почему он так помешан на чистокровности? — окончательно растерялась Нарцисса.— Как-то странно...

Белла пожала плечами.

— Он как-то признался, что видел отца всего один раз. Мне кажется, он совсем не любил его и был бы рад забыть и не вспоминать о нем.

Некоторое время сестры молчали.

— Да уж... Совсем не радужно, — мрачно подытожила Нарцисса. И тут же спохватилась: — А папа знает?

— Никто не знает. И не должен знать! Цисси, я серьезно! Это секрет, не вздумай…

— Я поняла… Только одно мне не понятно — зачем тогда Лорду…

— Что?

— Да все это… — младшая Блэк сделала неопределенный жест рукой. — Все эти разговоры… Грязнокровки, магглы...

Белла тяжко вздохнула и, оттолкнувшись от дна, легла на спину, раскинув в воде руки и ноги.

— Боюсь, это не только разговоры… Но не спрашивай больше. Пожалуйста.

* * *

Ей было 17 лет, когда Том Реддл (уже Темный Лорд) впервые привел ее на собрание Пожирателей Смерти. Среди присутствущих она была единственной женщиной — и единственным человеком, чье предплечье не украшала Черная Метка. Белла чувствовала себя немного скованно: десятки лиц, скрытых масками, смотрели ей вслед, когда она шла через весь зал под руку с их Повелителем. Все помещение было погружено в полумрак, волшебные факелы тускло коптили под самым потолком; темные стены, черные мантии Пожирателей — сама таинственность и безмолвие этого собрания давили на нее, окутывали атмосферой тревоги и безысходности.

А потом она сидела за длинным дубовым столом рядом со своим отцом и слушала то, что говорил Темный Лорд: о магии, о чистоте крови, об отношении к магглорожденным, о Салазаре Слизерине и о темных силах.

— Изо дня в день мы наблюдаем, как магия из таинства превращается в забаву для грязнокровок! Дар, хранимый потомками Мерлина как драгоценность, становится игрушкой в руках вчерашних магглов! Эти самые выскочки уничтожают то, что наши семьи хранили веками — традиции и магическое искусство, заменяя все это дешевкой! Они осмеливаются бросить нам вызов, вытесняя из того мира, куда сами попали по ошибке! Терпеть подобное безумие дольше недопустимо!

Белла слушала еще долго, но ничего нового для себя так и не открыла. Все, что было сказано в тот день, она слышала от него задолго до этого и не один раз. Она уже давно поняла, что не будь она чистокровной, десять лет назад Реддл даже не посмотрел бы в ее сторону. Что ж, раз для него подобное имеет такое большое значение… Вот только радости этот факт ей не доставлял. К тому же Белла, которая за годы учебы не разучилась самостоятельно мыслить, прекрасно понимала, к чему ведет Темный Лорд, какую цель преследует этими разговорами, собраниями и посвящениями. Сквозь шелуху слов, сказанных им на собрании, да и вообще, когда-либо сказанных на эту тему, мелькало только одно — страстное желание достичь власти любой ценой, и желательно, чтобы эту цену заплатили другие. Но именно в тот вечер эта мысль окончательно оформилась у нее в голове и предстала во всем своем неприкрытом бесстыдстве. Белла невольно вздрогнула и поежилась, бросая украдкой взгляд на отца. Глаза Цигнуса были прикованы к его владыке, их выражение, да и вся его поза выдавала почтение и сосредоточенность, впрочем, те же чувства владели и другими.

Вот Абрахас Малфой, близкий друг семьи Блэков, сидит прямо напротив Цигнуса. Как всегда, он выглядит немного надменным и сердитым: прямая осанка, губы плотно сжаты; взгляд то и дело останавливается на мисс Блэк, но не выражает при этом ничего, кроме равнодушного спокойствия. Абрахас и его сын никогда не нравились Белле; ее бесило в них буквально все — от кончиков безупречно уложенных волос, до носков не менее безупречно вычищенных туфель. Она презирала красивую внешность — точнее тех, кто превращал собственную внешность в культ. Однако не только внешность служила для Малфоев источником гордости — не менее удачным аргументом в пользу исключительности служило французское происхождение. Несмотря на то, что вот уже больше двух веков назад их предки окончательно осели в Британии, Абрахас и Люциус Малфои произносили каждую фразу, растягивая гласные и слегка картавя.

Белла мысленно показала мистеру Малфою язык и перенесла внимание на его соседа. Слева от Абрахаса сидел Руфус Лестрейндж — отец Рабастана и Родольфуса — пожилой волшебник, с тяжелым подбородком и скорбной складкой у рта. Поговаривали, что у него какая-то странная болезнь, которая мучает его уже несколько лет, и ни одно зелье не спасает от болей. Сколько Белла его помнила, Руфус всегда был замкнутым и молчаливым, двигался неуклюже и с трудом, немного прихрамывая. Он знал ее с пеленок; и, хотя за всю жизнь они едва ли сказали друг другу больше двадцати слов, она знала, что Лестрейндж-старший питает к ней что-то вроде отеческой привязанности, и сама тоже симпатизировала ему. Может быть, их в какой-то степени роднило чувство несправедливости — ведь он был обречен на долгие годы мучительной болезни без надежды на исцеление, а она страдала от неразделенной любви к тому, которого скоро ей предстояло называть «повелителем».

Белла скользила взглядом по другим лицам — все они были в той или иной степени уже ей знакомы. Большинство — ровесники ее отца; некоторые пришли с сыновьями, из которых половину составляли недавние выпускники Хогвартса — Мальсибер, Гойл, Эйвери, Нотт, Крэбб, Роули, Селвин, Гринграсс... В их числе был и Рабастан Лестрейндж — когда Белла посмотрела на него, он подмигнул ей. Белла ответила улыбкой, но тут же спохватилась — что она, в самом деле, себе позволяет? Ведет себя, как какая-нибудь кокетка! Она опустила голову и сосредоточила все мысли на словах Темного Лорда.

После собрания, когда все разошлись, и они остались вдвоем (Цигнуса уже давно перестала заботить дружба старшей дочери и его господина), Белла спросила Реддла:

— Том, а что будет потом… Когда власть окажется в твоих руках?

Тот поднял на нее красные глаза, но не попытался прочесть мысли — Белла уже слишком хорошо владела окклюменцией, чтобы распознавать чужое вмешательство. Поэтому он ограничился пристальным взглядом и произнес, осторожно подбирая слова:

— Тогда… мне нужен будет помощник… или помощница… чтобы удержать под контролем то, что я смог достичь.

Белла почувствовала, как от волнения вспотели ее ладони. Сейчас нужно было максимально сосредоточиться — слишком многое поставлено на карту! Она осторожно перевела дух и собралась с мыслями.

— И этот помощник… или помощница…

— Самый близкий мой друг… тот или та, кто будет беспрекословно выполнять мои приказы. В случае моего возвышения… а точнее, когда оно состоится… — Реддл сделал многозначительную паузу. Белла затаила дыхание и не отрываясь следила за его лицом. — Этот человек разделит со мной абсолютную власть.

При этих словах девушка вздрогнула и спросила неожиданно охрипшим голосом:

— Разделит? Что это значит?

Но Темный Лорд был не намерен раньше времени показывать карты.

— Сейчас еще не время говорить об этом, моя дорогая. Я думаю, в ближайшем будущем нам предстоит много работы. Пока не закончена жатва, рано судить об урожае, — он растянул в улыбке тонкие губы и предложил ей руку, давая понять, что разговор окончен и им пора уходить. Белле ничего не оставалось, как только последовать за Реддлом.