Изменяя все (гет)

Северус был в бешенстве. Он неистово метался из угла в угол в своей небольшой гостиной, посылая все известные ему ругательства в адрес неуемных гриффиндорцев, этих сопливых самоуверенных идиотов, этих тупых, нахальных псевдогероев, этих… Да что они себе позволяют?! Северус порывисто сел в кресло и устало закрыл глаза. Мерлин, такого унижения он уже давно не испытывал… Сегодня, очнувшись в объятиях невыносимой Грейнджер, спорившей с ненавистным ему Поттером о том, кто будет с ним, Северусом, спать, он как никогда пожалел о том, что не умер два года назад. Последовавшие за этим невнятные объяснения бывших студентов он уже не слушал, поглощенный желанием убраться из дома Блэка — о, он сразу узнал это проклятое место — как можно скорее, подальше от спятивших малолетних извращенцев. Он не хотел даже думать о том, зачем им понадобилось обнимать его и что еще могли они делать с ним, воспользовавшись его бессознательным состоянием.

Занятый гневными размышлениями, Северус не сразу осознал тот факт, что чувствует себя довольно сносно. Во всяком случае, намного лучше, чем в ту злополучную ночь в Хогвартсе, когда он потерял сознание. Он не знал точно, сколько времени прошло с тех пор, но по сильно отросшей щетине можно было определить, что он пролежал без сознания больше недели. Неужели им удалось снять проклятие? Северус резко задрал левый рукав мантии и посмотрел на предплечье: на аккуратно повязанном поверх метки бинте проступала кровь. Это означало, что проклятие, ставшее причиной ухудшения его состояния, никуда не делось. Тогда почему?.. Невеселые мысли были прерваны мягким стуком во входную дверь. Северус, более чем уверенный, что это Грейнджер или Поттер, вытащил из кармана палочку и направил ее на дверь. Не успел он разразиться гневной тирадой, как из-за двери послышался тихий, мелодичный голос:

— Северус, открой, пожалуйста. Это Нарцисса.

Он медленно поднялся с кресла и, держа палочку наизготовку, тихо подошел к двери, не зная, что предпринять. Конечно, лучше всего было дождаться, пока тот, кто выдает себя за леди Малфой, сам начнет действовать.

— Северус, это правда я, — в голосе послышались нотки нетерпения. — И я знаю, что ты жив, Поттер с Грейнджер мне все рассказали.

Услышав ненавистные имена, Северус сжал зубы, но дверь все же открыл. На пороге действительно стояла Нарцисса, при виде Северуса она немного улыбнулась:

— Рада видеть тебя в относительном здравии.

— Здравствуй, Нарцисса, — сказал он и отошел в сторону, пропуская гостью. — Прошу меня простить, но у меня недостаточно сил, чтобы как следует изображать гостеприимство и соблюдать все предписанные нормы поведения в твоем обществе. Что тебе нужно?

На самом деле он и сам не знал, почему был так резок с Нарциссой: у них всегда были неплохие отношения, да и сейчас в его положении отшельника было бы глупо отказываться от общества человека, не имеющего к Гриффиндору никакого отношения. Нарцисса же снова улыбнулась и пристально посмотрела в его глаза. После непродолжительного молчания она все так же мягко произнесла:

— Я готова простить тебе твою несдержанность, если ты спокойно выслушаешь меня. Это в твоих же интересах, Северус. Не забывай, что в моем доме тоже живет бывший слуга Темного Лорда с кровоточащей меткой.

Не дожидаясь его приглашения, Нарцисса села на край потрепанного дивана и, приняв молчание Северуса за согласие выслушать ее, продолжила:

— Как ты уже понял, ты умираешь, Северус. Твои бывшие ученики предполагают, что это связано с проклятьем, наложенным на ваши метки.

Расположившийся в кресле Северус еле слышно хмыкнул: «твои бывшие ученики предполагают», как же. Однако Нарцисса восприняла его хмыканье по-своему, ее красивое лицо исказилось.

— Люциус умер несколько дней назад, — прошипела она, испепеляюще глядя на него, — как и некоторые другие заключенные. Так что положение твое намного хуже, чем ты себе воображаешь. И, если бы Грейнджер не нашла способ приостановить действие проклятия, ты уже был бы мертв. Как и Драко, — тихо добавила она.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Наконец Северус прочистил горло и как можно мягче сказал:

— Мне жаль, Нарцисса. Ты знаешь, как я относился к Люциусу…

— Это сейчас не имеет значения, — перебила его Нарцисса. — Я пришла сюда, чтобы ты понял всю опасность своего положения и не отказывался от предложенной тебе помощи. Пусть даже исходит она от людей, которых ты недолюбливаешь. Я понимаю, что это странное лечение «живым теплом» может казаться тебе унизительным, но пока для тебя это единственный способ выжить.

— Лечение «живым теплом»? — нахмурившись, медленно переспросил Северус. — То есть теплом…

— ...исходящим от другого человека, да, Северус, — подтвердила его догадки Нарцисса. — Пусть это кажется странным, но оно действует. Естественно, оно дает лишь временный эффект и не излечивает, но… Я благодарна хотя бы за отсрочку. Это дает нам время на поиск информации о проклятье. И, Северус, я очень рада, что ты жив, так как уверена, что ты сможешь докопаться до истины. Подумай надо всем этим, — закончила леди Малфой, поднимаясь.

Северус проводил ее до двери и, когда она переступала порог его дома, спросил:

— Как скоро мне станет хуже?

— Я не знаю, — ответила Нарцисса, обернувшись. — Я стараюсь вообще не выпускать Драко из рук.

Один Мерлин знает, каких усилий стоило Северусу уговорить себя вернуться в дом на площади Гриммо. Всего сутки прошли с тех пор, как он буквально сбежал из этого места, а ему за это время стало намного хуже. Он не стал дожидаться, пока сознание вновь оставит его, и аппарировал к дому Блэка сам. Правда, потом он еще полчаса стоял на пороге, не решаясь войти внутрь. Если бы на кону стояла только его жизнь, он, возможно, и вовсе закрылся бы в своей норе, защитившись всеми возможными охранными заклинаниями на случай, если Поттер с Грейнджер снова решат проявить свое мнимое геройство. Но сейчас Драко тоже был в опасности, и не предпринять ни малейших усилий, чтобы помочь ему, Северус не мог. Наконец он уверенно постучал в дверь. Буквально через несколько секунд дверь распахнулась, и Северус увидел радостную, широко улыбающуюся Грейнджер. Он мысленно вздохнул и снова пожалел о собственном воскрешении.

— Я рада, что вы не стали тянуть с возвращением, мистер Снейп, — тем временем болтала Грейнджер, пропуская его внутрь и провожая в столовую, — все же двойная аппарация — это не мой конек. Вы, может быть, поужинать хотите? Кричер приготовил сегодня на редкость удачное рагу. Да, и вы не скажете мне, как открыть эту библиотеку, а то я уже вся извелась, зная, что со мной под одной крышей такое сокровище, а я даже не имею к нему доступа?

* * *

На самом деле Гермиона много говорила, чтобы скрыть свое смущение и снять очевидное напряжение со Снейпа. Уж слишком деликатной и неловкой была причина его возвращения. В том, что он вернется, она, после сообщения миссис Малфой, не сомневалась. Что, впрочем, не мешало ей целый день волноваться за состояние Снейпа и при малейшем шорохе бежать к входной двери, в надежде, что бывший профессор все же проявил благоразумие и пришел вовремя, пока ему не стало слишком плохо. И, когда вечером раздался наконец стук в дверь, радости ее не было предела.

Но на лице Снейпа, который снова плохо выглядел, читалось такое отчаяние и обреченность, что Гермиона почувствовала еще большую нервозность. В конце концов, он пришел сюда, чтобы провести ночь с молодой девушкой, а не на пытку к Вольдеморту, обиженно подумала Гермиона и тут же покраснела от двусмысленности своей формулировки.

— Так вы хотите есть? — нервно повторила она, измученная неловкостью ситуации, в которой они оказались.

— Возможно, — чинно ответил Снейп, не глядя на нее. — К тому же, мисс Грейнджер, то есть миссис Уизли…

— Мисс Грейнджер меня тоже устраивает, я вам уже говорила, — вставила Гермиона.

— …Так вот, миссис Уизли, — невозмутимо продолжал Снейп, все так же избегая ее взгляда, — я полагаю, что есть определенные… хм… обстоятельства, которые нам с вами необходимо прояснить.

— Конечно, мистер Снейп, — торопливо вставила Гермиона. — Нам лучше пройти в столовую.

Последнее ее предложение было явно лишним, поскольку Снейп и так, безо всяких приглашений, направлялся в столовую. «Он явно не воспринимает меня как хозяйку этого дома», — отметила Гермиона. Эта мысль ее почему-то задела. И вообще, как только Снейп переступил порог этого дома, ее дома, поправила она себя, Гермиона снова почувствовала себя дрожащей от страха первокурсницей на занятиях у грозного профессора зелий. А ведь ей уже удавалось — и совсем недавно — давать ему достойный отпор, так ей казалось, по крайней мере. Не говоря уже о тех прекрасных днях, когда она, обнимая не приходящего в сознание Снейпа, практически сроднилась с ним и даже — вот об этом Гермиона старалась теперь не вспоминать — думала о том, каким бы он был мужем. О, не дай бог легилимент Снейп сумеет прочитать эти мысли, испуганно подумала Гермиона и решила на всякий случай не встречаться надолго с ним взглядом. Впрочем, он сам, как и прежде, старался на нее не смотреть. Даже когда они устроились друг напротив друга за столом и Кричер подал им тарелки с рагу. Ужин прошел в тягостном молчании.

Наконец, отставив от себя чашку с чаем, Снейп недружелюбно посмотрел на притихшую Гермиону.

— Думаю, самое время, чтобы вы ввели меня в курс дела, миссис Уизли, — холодно сказал он, подчеркивая обращение к ней так, словно это было какое-то изощренное ругательство.

Это несколько раздражило Гермиону. В конце концов, именно ему нужна помощь. И именно по его вине они сейчас оказались в этой неловкой ситуации. Потому Гермиона кратко и в несколько резкой форме пересказала ему все, что она знала о сказке и «живом тепле».

— Меня интересует, — сказал Снейп, как только она закончила, — насколько длительным должно быть… тепловое воздействие. Уже через пару часов после того, как я вернулся домой, мне стало хуже. Но только к вечеру сегодняшнего дня мое состояние стало совсем… неудовлетворительным.

Если бы Гермиона не была так напряжена, ее бы наверняка позабавило то, как Снейп смущается, пытаясь подобрать слова. Но сейчас ей было не до тонкостей переживаний бывшего учителя.

— Я ничего не знаю о длительностях воздействия. Мы старались вовсе не оставлять вас без присмотра, — резко ответила она, не отрывая взгляда от чашки, которую вертела в руках. — Полагаю, мы можем выяснить это только экспериментально.

Последнее было сказано ею почти с вызовом, на что Снейп незамедлительно отреагировал:

— Почему вы мне постоянно грубите, Грейнджер? То есть Уизли, черт вас дери!

Раздражение Снейпа из-за того, что он никак не мог привыкнуть к ее новой фамилии, странным образом успокаивающе подействовало на Гермиону, и она смело встретилась с ним взглядом.

— Мистер Снейп, — спокойно начала она, — я, конечно, не ожидала от вас благодарности за все, что мы для вас делали и делаем, мне ее и не нужно. Но вы могли бы хотя бы не усложнять нашего положения своим невыносимым характером.

Какое-то время они молча, неприязненно смотрели друг на друга. Гермиона уже пожалела о том, что так резко разговаривала с ним. Ей казалось, что он сейчас встанет и снова убежит отсюда. Но на этот раз он удивил ее.

— Отлично, миссис Уизли, — прошипел он, приподнимаясь и нависая над ней. — Прошу прощения, что мой характер оказался недостаточно хорош для вас и вашего дружка. Впредь из чувства сердечной благодарности к вам, миссис Уизли, за то, что вы снова сунули свой длинный нос в чужие дела и вернули меня к жизни, тем самым втравив и в эту абсурдную, абсолютно неприемлемую ситуацию, я буду стараться ничем не усложнять вашу жизнь.

— Мерлин, ну почему вы такой?! — воскликнула Гермиона, вскакивая из-за стола. — Вам же вовсе не обязательно всегда быть настолько мерзким, язвительным, невыносимым и… мистер Снейп? — добавила она встревоженно, увидев, что тот едва удерживается на ногах.

Гермиона быстро обошла стол и взяла Снейпа под локоть. Он даже не попытался сопротивляться, лицо его исказилось от боли.

— Вот черт… — пробормотала она, проклиная себя за то, что в который раз поддалась на стандартные провокации Снейпа. — Мистер Снейп, вы слышите меня? Пойдемте, я отведу вас в вашу комнату.

Однако он не шевельнулся, а Гермионе было все трудней удерживать его. Она усадила его, сама присела на соседний стул и, немного поколебавшись, крепко обняла Снейпа. Она не знала, насколько действенным окажется этот прием, но добивалась того, чтобы у него хватило сил самому дойти до кровати. Левитировать его в спальню, когда он почти в сознании, ей почему-то казалось невежливым. Сидеть так было ужасно неудобно, не говоря уже о неловкости, которую она испытывала. Все же обнимать спящего Снейпа было куда легче. Морально, во всяком случае.

В прихожей хлопнула дверь: Гарри вернулся с занятий. В последнее время, перед экзаменами, его частенько задерживали в Школе авроров допоздна. А сейчас Гарри приходилось после, а иногда и вместо занятий заглядывать сюда. «Бедная Джинни, — подумала Гермиона, — так мало времени ей удается проводить с любимым мужем. Но ведь при этом она никогда не жалуется! Не протестует, не устраивает скандалов, не собирает демонстративно вещи, не шляется по барам…». Дальше развивать мысль Гермионе не хотелось. С тех пор как она переместилась во времени и у нее оказалось слишком много свободного времени, проводимого в одиночестве, не было дня, чтобы она не анализировала свою жизнь. Жалела себя, ругала себя, винила себя, Рона и всех своих друзей, проклинала свою работу, ненавидела свою никчемность в вопросах уюта, защищала свои принципы, отстаивала перед собой свои идеалы… Впрочем, этим она занималась и раньше, до использования хроноворота. Проблема была в том, что никакой анализ ее неудавшейся жизни не делал и не мог сделать ее счастливой. Но раньше она все же не так остро, как сейчас, переживала свое одиночество. Как бы она ни кляла Рона, он все же всегда был рядом с ней. К его теплому, сильному телу можно было прижаться ночью. Ему можно было от души пожаловаться на нового начальника-идиота. С ним можно было ходить за рождественскими подарками многочисленным родственникам. Можно было смеяться над тем, как он, давясь от смеха, не может пересказать услышанную на работе шутку. Было столько мелких деталей жизни с Роном, которых она не замечала раньше и о которых она так скучала сейчас! И почему она умела видеть только плохое в их отношениях? Потому что плохого было слишком много, подсказывала ей память. И Гермиона в очередной раз заплакала от обиды на себя и свою жизнь.

Именно такой — баюкающей безвольного Снейпа и тихо плачущей ему в плечо — нашел ее Гарри. Увидев его, она незаметно стерла слезы со щек и улыбнулась. Гарри, если и заметил ее действия, то не подал вида.

— Сам вернулся? — почему-то шепотом спросил он.

— Да. Всего полчаса назад. Он снова почти без сознания, — тоже шепотом ответила Гермиона. — Ты иди, я сама с ним разберусь. Тебя Джинни, наверное, заждалась.

Она почувствовала, как слезы снова накатывают на глаза, и спрятала лицо в мантии Снейпа.

— Да ладно, не впервой, — быстро ответил Гарри. — Я могу и задержаться немного.

— Иди, Гарри, все нормально, — в голосе Гермионы послышалось нетерпение: ей хотелось скорее остаться одной, чтобы выплакаться.

Наверное, Гарри почувствовал ее настроение и потому, еще немного помявшись на пороге столовой, сказал напоследок:

— Ну ладно, я пойду тогда. Если что, пошлешь патронуса.

Когда за Гарри захлопнулась дверь, Гермиона перестала сдерживать слезы. Прижимаясь к Снейпу, она могла представлять себе, что она уже не одинока, что это любимый успокаивает ее, и все проблемы в их отношениях, все недомолвки, обиды между ними волшебным образом исчезают. Она мысленно разговаривала с ним, вкладывая в его уста правильные реплики, которые заверяли ее, что он все еще любит ее и дорожит ею. В ее воображении они договаривались начать все сначала, просили друг у друга прощения и все друг другу прощали. Пусть Снейп был значительно худее Рона и пах совершенно по-другому, в эти мгновения сладостного самообмана ее разыгравшееся воображение дорисовывало даже то, что не соответствовало действительности. Например, ощущение мягкого свитера крупной вязки под ее щекой — подарка миссис Уизли на очередное Рождество. Или осторожное прикосновение его сильных рук к ее талии…

Неожиданно Гермиона осознала, что прикосновение рук было как раз очень реальным. Она открыла глаза, и в это же мгновение руки медленно отстранили ее. Сказка в мгновение ока рассыпалась, как замок на песке, когда вместо добрых, открытых голубых глаз Рона она столкнулась с внимательным, холодным взглядом Снейпа. Гермиона резко поднялась и отвернулась, чтобы вытереть слезы.

— Я… ммм… вам стало лучше, да? — спешно произнесла она, чтобы хоть как-то сгладить неловкость.

— Это очевидно, — задумчиво ответил Снейп, и Гермиона спиной почувствовала, как он прожигает ее взглядом.

«Какой у него низкий голос, — подумала Гермиона вдруг. — Странно, что я только сейчас это заметила. И довольно приятный, когда он не шипит и не кричит». Повисла пауза. Наконец Снейп, опираясь на стол, поднялся и невозмутимо сказал:

— Вы, кажется, хотели показать мне мою комнату.

Ведя Снейпа вверх по лестнице, Гермиона мысленно благодарила его за то, что он никак не прокомментировал ее объятия и слезы. «Надо же, Снейп, оказывается, тоже может быть деликатным», — подумала она, и это открытие приятно удивило ее.