Изменяя все (гет)

Проснувшись от яркого солнечного света, заполнившего комнату, Гермиона обнаружила, что Снейпа рядом с ней не было. Что ж, так даже лучше, подумалось ей, это позволило избежать неловкости от их совместного пробуждения. Гермионе с лихвой хватило и неловкости от совместного засыпания.

К себе у Гермионы претензий не было. Она, как ей казалось, была вчера весьма любезна, дружелюбна и старалась подходить к делу профессионально. За свою целительскую практику ей порой приходилось проводить и более неприятные и унизительные как для пациентов, так и для нее самой лечебные процедуры. Кроме того, она искренне пыталась облегчить жизнь Снейпу: выделила для него комнату Регулуса Блэка, отделанную в цветах Слизерина, с широкой, невероятно удобной кроватью; показав ему спальню, тактично удалилась на полчаса, чтобы он мог спокойно подготовиться ко сну; дабы не смущать его своей близостью, надела не только самую закрытую однотонную пижаму, но еще и длинный светлый халат, невольно вызывающий ассоциации с больницей, — в общем, делала все, чтобы снять с них обоих излишнее напряжение и сгладить сопутствующую лечению «живым теплом» интимность.

Но Снейп, как всегда, все испортил. Переодевшись и вернувшись в его комнату, Гермиона нашла его полностью одетым, стоящим у окна и недовольно осматривающим соседний дом. Роскошная кровать стояла нетронутой. Услышав, что Гермиона вошла, Снейп нервно дернул головой, но не обернулся. В который раз между ними повисла неловкая пауза. Глубоко вздохнув, но так и не решившись нарушить молчание, Гермиона сняла с кровати тяжелое покрывало, взбила пышные подушки и забралась под одеяло. Снейп по-прежнему не отходил от окна. Наконец Гермионе все это надоело.

— Для того чтобы лечение начало действовать, нам нужно лечь рядом, — как можно более спокойно произнесла она. — Вы должны чувствовать тепло моего тела, в этом весь смысл.

— Я понял, миссис Уизли, — резко оборвал ее Снейп.

— В таком случае, может быть, вы…

Гермиона поняла, что не в силах закончить это предложение. Мерлин, почему он так все усложняет? Неужели нельзя было просто лечь на эту чертову кровать и сделать вид, что ничего особенного не происходит? Или, что еще лучше, заснуть или хотя бы притвориться спящим до ее прихода? Нет, обязательно нужно устраивать долгие, неловкие разговоры, заставить Гермиону упрашивать его лечь с ней рядом, как будто назло стараться…

— Я бы хотел уточнить кое-что, — прервал ее размышления Снейп. — Мне достаточно просто ощущать ваше тепло? Нет никакой необходимости в том, чтобы вы… — он все-таки запнулся на этом месте, — обнимали меня?

Гермиону начало забавлять его смущение.

— Если вы боитесь, что я буду посягать на вашу честь, — не смогла не съязвить она, — то спешу вас заверить: я к вам испытываю только профессиональный интерес. Впрочем, как показала практика, объятия на самом деле более эффективны. После ночи с Гарри вы выглядели хуже, чем после ночи со мной, а отличие состояло именно в том, — торопливо продолжила она, стараясь не замечать, как вытянулось лицо Снейпа, — что я вас обнимала, а Гарри — нет.

— Какое необычайное благоразумие со стороны Поттера! — тихо сказал Снейп, взяв себя в руки. — Смею надеяться, в дальнейшем Поттер не будет принимать участие в моем… лечении?

— То есть моя кандидатура вас устраивает? — поддела его Гермиона. — Стало быть, вы готовы мириться с моими объятиями? Я, знаете ли, за четыре года брака приобрела стойкую привычку обниматься по ночам.

«Вы сами завели этот разговор, уважаемый профессор зелий, получайте теперь!» — подумала Гермиона. Снейп наконец обернулся к ней и, презрительно смерив ее взглядом, прошипел:

— А стойкую привычку рыдать по поводу и без вы тоже в браке приобрели? Мне казалось, что в школе вы не были настолько сентиментальны. Очевидно, стоит поздравить мистера Уизли с тем, что ему удалось превратить бесчувственную зануду в плаксивую дуреху?

Это был удар ниже пояса. Гермиону еще никогда так сильно не задевали нападки Снейпа, даже когда он осадил ее на третьем курсе на уроке ЗОТИ, даже когда он оскорбительно прокомментировал ее большие передние зубы. Возможно, все дело в том, что на этот раз он оказался прав? Она и сама заметила, что в последние годы супружеской жизни стала излишне… эмоциональна. То, что не удалось сделать войне — выбить ее из колеи, сломить ее — было с успехом выполнено любимым мужем. Но, странное дело, никто из ее друзей, знакомых, даже очень близких, не замечал этого. Никто не спрашивал, почему она стала такой раздражительной; никто не задавался вопросом, отчего она так часто плачет; никому и в голову не приходило поинтересоваться, все ли у нее в порядке. И вдруг Снейп, жестокий, бессердечный, безразличный ко всем Снейп, с которым она за прошедшие два года и разговаривала-то всего несколько раз, с легкостью подмечает произошедшие с ней изменения и даже точно называет их причину. И от этого было еще больнее.

Гермиона не знала, как ей реагировать на грубость Снейпа. Сказать ответную грубость? Снова заплакать в подтверждение его гнусных слов? Выбежать из комнаты? Выставить его из дома? Меньше всего ей сейчас хотелось тратить себя на разборки с этим невыносимым человеком. Она желала бы оказаться далеко отсюда, в спокойном, безопасном месте, где она могла бы продолжать упиваться своей болью, мазохистски копаясь в себе и своем прошлом. Как же она устала от всего!

Какое-то время Гермиона молча сидела на кровати, прикусив нижнюю губу и невидяще уставившись в стену. Ее губы дрогнули, как если бы она собиралась что-то сказать, но в последний момент передумала. Наконец она медленно легла на подушку, отвернулась от Снейпа, наблюдавшего за ней и, очевидно, ожидавшего какой-то реакции от нее, и с головой накрылась одеялом. Она сделала свой ход. Теперь черед Снейпа.

* * *

Северус пожалел о сказанной колкости в то самое мгновение, когда увидел, как перекосилось, словно от удара, лицо Грейнджер. Но не ожидала же она, в самом деле, что он будет любезничать с ней? Особенно после того, как привела его в эту спальню, принадлежавшую ранее младшему брату Блэка. Какой изощренной издевкой, должно быть, показалось девчонке из всех комнат в доме предложить ему спальню бывшего слуги Темного Лорда. И этот пафосный девиз Блэков, вышитый над кроватью — TOUJOURS PUR, «чисты всегда» — приобретал в сложившихся обстоятельствах особый оттенок. Странно, что убрала со стены газетные вырезки, посвященные Темному Лорду: возможно, решила, что это будет уже чересчур толстый намек.

Обычно Северус получал нездоровое удовольствие от препирательств с Грейнджер, ему нравилось выводить ее из себя, ставить на место эту возомнившую о себе невесть что всезнайку, поддевать ее. Но на этот раз он затронул то, чего и сам не хотел касаться, потому что слишком хорошо знал, чем это закончится. Только бы она снова не начала реветь, подумал он. Его раздражали плачущие люди, эти слабохарактерные глупцы, позволяющие себе выставлять чувства напоказ, всем своим видом умоляющие окружающих пожалеть их. Но девчонка на этот раз удивила его: вместо того чтобы рыдать, закатывать истерику и язвить в ответ, она просто легла и накрылась одеялом. В этот момент Северус даже почувствовал легкий укол совести.

Конечно, ему была неприятна вся эта абсурдная ситуация. Он не привык подпускать кого-либо так близко к себе, всегда старался избегать чужих прикосновений. И никогда в жизни не делил постель с кем бы то ни было. Сама мысль об этом вызывала в нем подсознательный страх. Сон делал его уязвимым. Северус не знал, может ли он контролировать себя во сне. Он не был уверен, сможет ли он защитить себя в случае мгновенной опасности. И Грейнджер он особенно ненавидел именно за то, что она постоянно видела его в бессознательном состоянии. Это было слишком унизительно для него.

Но сейчас, как ни прискорбно было признаваться в этом, он нуждался в ней, в ее помощи. Несмотря ни на что, она с готовностью помогала ему. И, наверное, с его стороны было верхом неблагодарности продолжать издеваться над ней. Особенно таким образом.

Немного поколебавшись, Снейп подошел к кровати, снял с себя мантию и ботинки и, не затушив свечи, осторожно лег поверх одеяла рядом с Грейнджер, но не касаясь ее. В ответ она перевернулась на спину, и их плечи, разделенные тонким одеялом, соприкоснулись. Краем глаза Северус видел, что она лежит с открытыми глазами и смотрит в потолок. Напряжение между ними было почти осязаемо. Наилучшим в этой ситуации было бы забыться сном, но Северус был уверен, что не сможет уснуть этой ночью. Только не в присутствии бывшей студентки.

Время тянулось невообразимо медленно. Через некоторое время он услышал, как дыхание Грейнджер стало более размеренным и глубоким. От нечего делать Северус немного повернул голову, чтобы лучше рассмотреть повзрослевшую Грейнджер. С возрастом она, в отличие от многих своих сверстниц, не похорошела. Несомненно, лицо потеряло детскую припухлость, скулы стали более выраженными, губы, которые она часто поджимала, утончились, на лбу и возле глаз наметились первые морщины. Теперь Грейнджер казалась более строгой. Еще немного, и она превратится в Минерву, подумал Северус.

Воспоминание о коллеге неприятно сжало его сердце. Он не мог простить себя за то, как обращался с ней и другими преподавателями в тот злосчастный год, когда вынужденно был директором Хогвартса. Не говоря уже о последней дуэли между ними. Как он боялся тогда случайно ранить кого-либо из коллег! Мог ли он рассчитывать на их прощение сейчас? Надеяться, что они поверили в его невиновность? Он видел статьи в Пророке, посвященные ему: сначала гневные и разоблачающие, затем — осторожные и проникнутые недоумением. Видел Северус и колдографию с собственных похорон — настоящий праздник абсурда. Несколько преподавателей и членов Ордена Феникса, чье смущение чувствовалось даже на картинке; десяток бывших учеников, половину из которых он не мог назвать даже по фамилии; представители от Министерства с особо унылыми лицами; поникший Поттер, держащий за руку младшую Уизли и что-то шепчущий ее скучающему брату, — и Грейнджер, с глубокой скорбью в безумных глазах произносящая пламенную речь над его пустым гробом. Приведенный в статье текст речи неоднократно вызывал у Северуса приступы гомерического хохота.

Неожиданно мирно спящая Грейнджер с шумом втянула воздух, что-то невнятно пробормотала и повернулась к нему, обняв его и забросив на него ногу вместе с одеялом. Северус опешил: он не принял всерьез ее слова по поводу привычки прижиматься к кому-то по ночам. Ощущение было… странным. Северус скосил глаза на прижавшееся к его плечу лицо девушки. Она, несомненно, продолжала спать и даже, кажется, немного улыбалась во сне. Тогда он осторожно высвободил свою ногу из-под ноги Гермионы и убрал ее руку со своей груди. Грейнджер нахмурилась и снова обняла его. Правда, на этот раз финт с ногой ей не удался: Северус вовремя предупредил его, согнув свою ногу в колене. Зато она подняла лицо, и теперь ее прохладное дыхание щекотало ему шею. Все это было неправильным. Потому что не было таким уж неприятным. На самом деле, тепло ее тела, ощутимое даже через одеяло, успокаивало; рука, лежавшая поперек его груди, была почти невесомой и трогательно, будто прося защиты, сжимала его плечо; ощущения же от ее дыхания на его шее… ну, они были весьма естественны, ведь так? В конце концов, он не был настолько стар, чтобы никак не реагировать на прижимавшуюся к нему молодую девушку. Пусть и его бывшую студентку. Пусть и лучшую подругу Поттера. Замужнюю уже даму, между прочим, которая для него все еще оставалась студенткой Грейнджер, потому вслух он каждый раз старался называть ее по фамилии мужа, чтобы привыкнуть наконец к ее новому статусу.

Северус снова немного повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Теперь ее лицо было совсем близко. Тусклый огонек свечи отражался в темных волнистых волосах, несколько прядей упало на ее лицо. Обняв его, она перестала хмуриться, сейчас в ее лице проявились детскость и беззащитность. Это делало ее почти хорошенькой. На этом Северус решил закончить размышления о бывшей студентке. Не хватало еще оценивать степень ее привлекательности для него.

Промучившись без сна еще несколько часов, отвлекаемый от невеселых размышлений о прожитой жизни только многочисленными нелепыми позами, которые принимала во сне неугомонная Грейнджер, Северус поднялся с кровати, оделся и, потушив догорающие свечи, вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.

На следующий день, получив необходимую дозу сна и кофеина, Северус отправился в поместье Малфоев. Ему нужно было найти избавление от проклятия как можно скорее, хотя бы для того, чтобы прекратить эти неприемлемые, вынужденные встречи с Грейнджер.

Подходя в сопровождении эльфа к дому Малфоев, Северус думал о том, что в целом прошедшая ночь прошла не так плохо, как он ожидал. Но он по-прежнему предпочитал спать в своей кровати в одиночестве.

— Я доложить хозяйке о вас, — пискнул эльф, открывая входную дверь, после чего испарился, оставив Северуса одного в огромном холле поместья.

Ожидая Нарциссу, Снейп невольно огляделся, отметив, что она хорошо потрудилась, чтобы хотя бы стены собственного дома не напоминали о том времени. Наверху послышались торопливые шаги, и затем на лестнице показался Драко Малфой.

— Снейп! — воскликнул он, замерев на верхней ступеньке. — Это действительно вы. И вы… живы.

— Надеюсь, тебя это не сильно разочаровывает, Драко, — ответил Северус и кивнул Нарциссе, подходящей к сыну: — Здравствуй, Нарцисса.

Он не ожидал, что младший Малфой так быстро узнает о его воскрешении. На самом деле он просто не подумал предупредить домовика, что сообщение о его приходе предназначалось только хозяйке.

— Добрый день, Северус, — радушно отозвалась хозяйка дома, спустившись к нему. — Не ожидала увидеть тебя так скоро.

— Я пришел попросить тебя воспользоваться вашей чудесной библиотекой, — сказал Северус, слегка улыбнувшись.

— О, я смотрю, сегодня у тебя хватает сил быть любезным, — улыбнулась в ответ Нарцисса. — Означает ли это, что ты прислушался к моим словам?

— Несомненно, — коротко ответил Снейп, не желая больше развивать эту тему.

Тем временем Драко справился с оцепенением и также спустился вниз. Стоя возле матери, он пораженно смотрел на Северуса, что не скрылось от Нарциссы.

— Драко, ты начинаешь смущать нашего гостя, — мягко произнесла она. — Мне кажется, тебе пора вернуться в постель, ты все еще очень слаб.

— Но как он…

— Я потом тебе объясню, — сказала Нарцисса тверже. — Ступай.

К удивлению Северуса, Драко послушно направился к лестнице, но, преодолев половину ступенек, обернулся и серьезно сказал:

— Рад вас видеть, профессор, — и, быстро поднявшись наверх, скрылся из виду.

Нарцисса с улыбкой повернулась к Снейпу:

— Он все еще чувствует себя твоим должником. И по-прежнему злится на себя за это.

— Не будем обсуждать это, Нарцисса, — прервал ее Северус. — Ни мне, ни тебе воспоминания о прошедшем не доставят никакого удовольствия.

— Ты прав, — согласилась она. — Пойдем, я провожу тебя в библиотеку.

— Как успехи? — спросила Нарцисса, подходя к столику, за которым он сидел в окружении многочисленных стопок книг. — Не хотела беспокоить тебя, но подумала, что ты потерял счет времени. Уже девять часов, тебе пора было бы передохнуть.

Северус устало потер глаза. Ни-че-го, он не нашел ничего, ни малейшей зацепки, ни одного упоминания о такого рода проклятиях за все это время.

— Да, я знаю. Спасибо за беспокойство, Нарцисса, — ответил он. — Похоже, на сегодня с меня хватит бессмысленного пролистывания трудов выживших из ума маньяков.

— Ты мог бы для разнообразия поискать и в отделе детской литературы, — улыбнулась Нарцисса. — Там маньяки встречаются несколько реже.

Северус внимательно посмотрел на нее. Было в ее голосе что-то такое, что насторожило его. Впрочем, ему могло показаться.

— Не смею больше злоупотреблять твоим гостеприимством, — сказал он, поднимаясь из кожаного кресла.

— Ну что ты, Северус, ты всегда желанный гость в нашем доме, — мягко проговорила Нарцисса. — Полагаю, завтра ты снова порадуешь нас своим приходом?

— Несомненно, с твоего позволения. Спокойной ночи, Нарцисса. Прошу тебя, не стоит провожать меня, я сам найду выход, — спешно добавил он и, слегка улыбнувшись, направился к выходу.

— Спокойной ночи, Северус, — услышал он, закрывая за собой дверь библиотеки.

Идя к воротам Малфой-мэнора, он пытался проанализировать поведение Нарциссы. Ему показалось, или она действительно флиртовала с ним? Возможно, всему виной его разыгравшееся после проведенной с Грейнджер ночи воображение? Близость к девчонке против его воли заставила его задуматься о том, чего он лишился, отдав себя на служение призраку любимой женщины. Между тем, сама мысль о том, что на место Лили в его сердце может претендовать кто-то другой, была абсурдной.

Фактически до недавнего времени единственной женщиной, о которой он думал как о женщине, была Нарцисса. Больше всего ему нравилось в ней то, что она была полной противоположностью Лили, а потому общение с ней не мучило его, ежесекундно вызывая целый рой запретных воспоминаний. Естественно, ему и в голову не приходило, что отношения между ним и неприступной леди Малфой могут вылиться в нечто большее, чем дежурные светские беседы или обсуждение школьных успехов ее сына, но ничего другого ему и не требовалось. К тому же, он всегда уважал Люциуса и не собирался портить отношения с едва ли не единственным человеком, которого он мог назвать своим другом, из-за красивой женщины. Смерть Люциуса ничего не меняла. Хотя, чего греха таить, ему нравилось находиться в обществе Нарциссы. Но он по-прежнему предпочитал свое добровольное одиночество.

Северус чувствовал, что сил у него остается все меньше, потому не стал тратить их на возвращение домой, а сразу аппарировал к дверям дома на площади Гриммо. Он настолько устал, что был уверен, что этой ночью ему даже удастся уснуть. Поразмышляв немного над тем, стоит ли стучать в дверь или его особое положение позволяет ему войти в дом самому, Северус остановился на втором варианте.

Грейнджер он нашел на кухне. Она сидела за небольшим столом, уткнувшись в книгу, и даже не заметила его появления. Перед ней стояла пугающих размеров чашка и тарелка с выпечкой странного вида.

— Добрый вечер, мисс…ис Уизли, — тихо сказал он.

Грейнджер ожидаемо вздрогнула и испуганно на него посмотрела.

— Когда вы успели подкрасться? — спросила она, взяв себя в руки. — И вам доброго вечера, мистер Снейп.

Проигнорировав ее вопрос, Северус произнес, указав головой на книгу:

— Я вижу, использование темномагического заклинания прошло успешно?

— Да, — улыбнулась Грейнджер. — Было очень мило с вашей стороны оставить мне указания, как открыть библиотеку. Правда, я еле разобрала само заклинание: у вас отвратительный почерк.

— Помнится, это не помешало вам рыться в моих записях по экспериментальным зельям, — скривил губы Снейп, — которые я, кстати, хотел бы получить обратно.

Глаза Грейнджер округлились.

— О, я совсем забыла про них, — пролепетала она. — Я… конечно, мистер Снейп, я сейчас.

Девчонка вылетела из кухни, чуть не задев его на пороге. Северус подошел к кухонным ящикам, без особого труда отыскал чашку и банку с кофе и уже взялся за горячий чайник, когда Грейнджер снова появилась на кухне, сжимая в руках две тетради — оригинал и сделанную им копию.

— Эээ, мистер Снейп, — неуверенно протянула она. — Я подумала… раз уж у нас оказалась ваша старая тетрадь, может быть, вы оставите мне копию?

— Конечно, нет! — фыркнул Северус. — Что за нелепые фантазии, миссис Уизли?

Грейнджер обреченно вздохнула и положила обе тетради на стол.

— Хотите, я сварю вам кофе? — внезапно предложила она. — Все говорят, что кофе у меня получается отменным.

«Если девчонка думает, что это заставит меня отдать ей копию, то она глубоко заблуждается», — подумал Снейп, но, поставив чайник на место, сказал:

— Извольте.

Грейнджер слегка улыбнулась и, достав из ящика турку, поставила ее на плиту.

— Я весь день искала информацию о нашем проклятии, — поделилась она, разжигая огонь. — Ничего не нашла, к сожалению. Честно говоря, я не очень понимаю, где именно надо искать. Вы уверены, что такие проклятия вообще существуют?

Он уже ни в чем не был уверен. Накануне он еще раз перечитал то место в его книге, где упоминалось о подобном. Буквально там было написано, что «существуют проклятия, которые поражают магов, связанных друг с другом». Какого именно рода связь имелась в виду авторами книги, было неясно. Вполне могло оказаться, что они говорили о семейных проклятиях, к примеру. Но по-прежнему это упоминание оставалось единственной зацепкой. И он не собирался делиться с Грейнджер своими сомнениями.

— Неужели вы не способны даже к простому поиску информации в соответствующих разделах? — издевательски сказал он. — Все, что от вас требуется, это найти любые проклятия, заклинания, зелья, даже сглазы, которые могут повлечь за собой известные вам симптомы.

Грейнджер поджала губы, но ничего не ответила. Наконец кофе был готов, и, с наслаждением вдыхая аромат, исходящий от дымящейся чашки, Северус готов был признать, что Грейнджер не впустую хвасталась.

— Берите печенье, — предложила между тем она, пододвигая к нему тарелочку и почему-то слегка краснея. — Кричер готовил. На вид не очень, но довольно вкусно. И для мозга сладкое полезно. Так магглы говорят.

— Вы уличаете меня в недостаточной мозговой деятельности? — ухмыльнулся Снейп, проигнорировав предложенную выпечку.

Грейнджер чуть слышно вздохнула и села на свой стул. Она ведет себя странно, подметил Снейп. Сегодня вообще был день странного женского поведения. Или, может быть, он раньше не обращал на женщин особого внимания?

Когда кофе был допит, Снейп, поблагодарив Грейнджер, направился в библиотеку: несмотря на одолевающую его слабость, ему хотелось перед сном просмотреть еще несколько книг, заинтересовавших его еще в прошлый раз. Грейнджер зачем-то поплелась за ним, но он никак на это не отреагировал, не желая тратить оставшиеся силы на препирательства с ней.

Быстро отыскав необходимое, Северус сел на двухместную скамью в углу комнаты и начал неторопливо просматривать отобранные книги. Грейнджер, также взяв несколько книг — наугад, должно быть, — села рядом с ним, прислонившись плечом к его плечу. Первым его желанием было отодвинуться, но внезапно он понял, для чего она села так близко к нему: передать ему хоть немного сил. По этой же причине, вероятно, она и последовала за ним в библиотеку. Зачем вообще она это делает? Северус недоумевал, почему Грейнджер готова тратить свое время на его проблемы, выслушивать его оскорбления, переносить эти невозможные ночи в одной постели с ним. Для чего ей это? Чувствует вину за то, что против его воли не дала ему умереть? Мучается от скуки? Она уже, должно быть, миллион раз пожалела о том, что вернула его к жизни. Ничего, это заставит ее в следующий раз хорошенько подумать, прежде чем ввязываться в рискованные авантюры, да и просто совать нос в чужие дела.

В просмотренных книгах предсказуемо ничего полезного для него не оказалось, и Северус, поставив их на место, обратился к Грейнджер, наблюдавшей за его перемещениями:

— Спокойной ночи, миссис Уизли, — и, резко развернувшись, вышел из библиотеки.

Когда Снейп ушел, оставив ее одну, Гермиона предалась размышлениям над собственной глупостью и наивностью. Неужели она действительно рассчитывала на то, что сможет улучшить его отношение к ней? Единственное, что ей удалось, это сократить количество колкостей Снейпа в свой адрес, да и то исключительно благодаря тому, что она отчаянно сдерживала себя всякий раз, когда ей хотелось достойно ответить на его выпады. А она ведь делала все возможное, чтобы угодить ему: сварила свой фирменный кофе с корицей, по первому требованию принесла обе тетради, села рядом с ним в библиотеке, чтобы ему передавалось ее тепло. Даже испекла для него печенье — Рон бы в обморок упал от удивления, если б она сделала это для него. Но Снейп как будто ничего не замечал, принимая все как должное. Что еще она должна сделать для того, чтобы он перестал на нее кидаться, начал воспринимать ее всерьез?

Хотя чего от него ждать? Еще в школе он был единственным преподавателем, который не оценивал ее по достоинству. А она мечтала об этом, пытаясь добиться его признания на каждом занятии, каждым идеально сваренным зельем, каждой хорошо написанной работой, каждым блестящим ответом. В ответ Гермиона слышала лишь издевки над энциклопедичностью ее ответов, несправедливые обвинения в том, что она выскочка и всезнайка, и получала незаслуженно заниженные отметки. И сейчас, после стольких лет, ей представилась возможность доказать ему, что она тоже чего-то стоит, но Снейп, очевидно, скорее съест свой ботинок, чем похвалит ее или признает ее достоинства. Поднявшись наверх, приведя себя в порядок и переодевшись, Гермиона вошла в комнату к Снейпу. Он уже лежал на кровати поверх одеяла, как и вчера, и, судя по размеренному дыханию, спал. Гермиона потушила свечи и легла рядом, стараясь максимально касаться его. Ей было непривычно спать, не накрывшись, но она понимала, что так будет эффективнее: одеяло забирало бы часть ее тепла. Лежа в темноте, прижавшись к бывшему профессору, Гермиона снова испытывала смущение, и виной тому был он сам, его отношение к этому нетрадиционному лечению. Снейп явно брезговал этой вынужденной близостью к ней, она чувствовала, как его передергивает от отвращения каждый раз, когда она касается его. Даже сейчас, во сне, он непроизвольно отодвинулся от нее, стоило ей лечь рядом. Неужели он настолько презирает или ненавидит ее? Чем она это заслужила? Почему?..

— Что почему? — раздался внезапно глубокий, низкий голос.

Гермиона вздрогнула от неожиданности. В первую секунду она испугалась того, что Снейп прочитал ее мысли, но потом, вспомнив, что легилименция так не работает, поняла, что просто произнесла последнее слово вслух. Гермиона задумалась над ответом. Можно было, конечно, просто сказать, что ее «почему» вырвалось случайно и не имело к нему никакого отношения. А можно было воспользоваться случаем и спросить у него то, что ее так давно мучает. Наконец, решив, что она ничего не теряет, Гермиона прошептала:

— Почему вы так не любите меня?

Снейп вздохнул, но ничего не ответил. Тогда Гермиона, осмелев, продолжила:

— Вы ненавидите меня за то, что я спасла вас? Вас что-то во мне раздражает? Я вызываю у вас отвращение, потому что я магглорожденная? Поэтому вы так плохо относились ко мне в школе?

— Вы уверены, что сейчас самое подходящее время и место для подобных разговоров? — злобно спросил Снейп, снова отодвигаясь от нее. — Вы подстроили всю эту ситуацию для того, чтобы выместить на мне свои прежние обиды и переложить на меня ответственность за ваши детские комплексы?

— Какие еще комплексы? — возмутилась Гермиона, приподнявшись и повернувшись к нему. — Вы третировали меня шесть лет моей учебы! Специально занижали мне отметки! Я имею право хотя бы сейчас узнать, за что?

Снейп вскочил с кровати, взмахом палочки зажигая свечи.

— Я оценивал вас так, как вы того заслуживали, ни больше и ни меньше, — выплюнул он. — Любой идиот способен пересказать зазубренный учебник или выполнить детально прописанные инструкции по приготовлению зелий. Это показатель хорошей памяти и элементарной внимательности, а не наличия ума, Грейнджер! У вас нет никаких способностей к интуитивной и тонкой науке создания зелий, но вы почему-то отказываетесь признать очевидное и вместо этого обвиняете преподавателя в его личной антипатии к вам!

— Прекрасно! — глотая слезы, воскликнула Гермиона. — Допустим, у меня нет способностей к зельям. Но почему вы сейчас продолжаете ненавидеть меня?

— Да потому что вы наглая, невоспитанная, глупая выскочка! Вы привыкли за годы дружбы с Поттером, что вам все сходит с рук, и сейчас считаете, что вам позволено вмешиваться в судьбу других, даже не спрашивая их разрешения, совершенно не задумываясь о последствиях!

— Значит, все дело именно в том, что я вас спасла? — Гермиона уже не замечала, что перешла на крик. — Можно подумать, вы никогда ошибок не совершали! Знаете, у меня — как и у всего магического мира! — тоже достаточно поводов вас ненавидеть!

Наступила пауза, и в звенящей ночной тишине было слышно лишь шумное учащенное дыхание Гермионы.

— Вы правы, — неожиданно тихо сказал Снейп. — Ненавидьте.

С этими словами он обошел кровать и направился к двери.

— Куда вы? — все еще дрожащим голосом воскликнула Гермиона, вскакивая с кровати. — Вы же знаете, что не можете уйти сейчас: вам станет плохо.

Она бросилась к Снейпу и схватила его за руку.

— Оставьте же, наконец, меня в покое! — прошипел Снейп, поворачиваясь к ней. — Я вас не понимаю, Грейнджер. Вы хотите продолжить нашу беседу? Вам нравится терпеть унижения? Это вас муж приучил к этому?

Гермиона опешила.

— Почему вы постоянно пытаетесь приплести ко всему Рона?

— Да у вас на лбу написано, что вы стали жертвой несчастливого замужества! Постоянно раздражаетесь, ревете, как корова, при каждом удобном случае, дергаетесь от одного упоминания вашего драгоценного Уизли, ваши заискивающие глаза только и кричат о помощи и защите. И вместо того, чтобы разобраться со своим муженьком и признать свой брак неудачным, вы сбежали, воспользовавшись хроноворотом, и теперь стараетесь отвлечь себя от реальности веселенькими приключениями. Но от этого ничего не меняется, Грейнджер! Куда лучше для вас было бы проявить хоть немного храбрости, наличие которой вы так стремились доказать всем и каждому в школе, и просто уйти от своего тупоголового мужа!

Закончив, Снейп развернулся и взялся уже за ручку двери, когда его остановил слабый голос Гермионы:

— И теперь вы просто оставляете меня одну? Со всем этим? Как оставили когда-то свою мать?

* * *

Северус медленно повернулся к Грейнджер и пристально посмотрел на нее: ее потерянные, широко открытые глаза сверкали при свете свечей, лицо блестело от слез, плотно сжатые губы дрожали. Зачем, зачем он снова завел речь о ее неудавшейся семейной жизни? Как будто ее личные проблемы хоть немного волновали его! Грейнджер была права, приплетая к этому разговору его мать. Именно благодаря многолетним наблюдениям за отношениями матери и отца он легко различал людей с семейными проблемами. И никак не мог понять, почему они не хотят решать свои проблемы, предпочитая мучиться и терпеть бесконечные скандалы. Он до сих пор злился на свою мать за это. Если бы она просто вовремя ушла от отца, забрав его, Северуса, с собой, вся его жизнь могла бы сложиться по-другому.

— Я ничем не могу вам помочь, — устало произнес он. — Как не мог помочь и своей матери. Это ваш и ее выбор. И если вы — по неизвестным мне причинам — знакомы с историей моей матери, то должны сделать правильные выводы и не повторять чужих ошибок. Потому что в результате можете оказаться не единственным пострадавшим человеком.

— Но… вы ошибаетесь, — вяло пробормотала Грейнджер, — у нас все совсем не так…

— Да неужели? — приподнял бровь Снейп.

— Мы… мы любим друг друга, — оправдывалась она, запинаясь, — и все не так плохо, на самом деле. Я просто… ожидала чего-то другого, наверное. И я, я сама виновата во многом… не уделяю достаточно внимания… и готовить — не очень… он никогда не позволял себе…

Снейп фыркнул.

— Грейнджер, вас противно слушать.

Она замолчала и, продолжая изредка всхлипывать, вытерла лицо, не отрывая от него взгляда.

— Вы считаете меня некрасивой? — неожиданно спросила она. — Поэтому вам неприятно, когда я вас касаюсь?

— Не воображайте, мне в принципе неприятно, когда меня касаются, — сердито ответил Северус.

Его раздражал весь их разговор, но сейчас он поворачивал в самое неприятное и непредсказуемое русло.

— Мне нужно обнять вас, — сказала Грейнджер после непродолжительной паузы.

— Что? Я не собираюсь…

— Вы не поняли, — перебила она его, — вы ужасно побледнели, вам сейчас совсем плохо станет. Можно я вас обниму?

Северус молчал. Конечно, он и сам чувствовал, что скандал отнял у него последние силы, но обнимать сейчас Грейнджер, когда она так уязвима и нуждается в чьей-то поддержке, было слишком опасно. Он вовсе не хотел быть — или казаться ей — тем человеком, который будет ее утешать. Он не собирался сближаться с ней и помогать ей решать ее семейные драмы. Северус просто не подходил для всего этого. Он и так злился, что позволил себе зайти в разговоре с девчонкой так далеко. Как будто ему была небезразлична ее жизнь, будто он специально анализировал ее чувства. Конечно, это вовсе не соответствовало действительности, но ей могло так показаться. И лучшим решением сейчас было бы уйти отсюда. Но куда он пойдет? К Нарциссе? Учитывая ее странное поведение сегодня, она могла оказаться для него еще опаснее, чем Грейнджер. Если же он останется этой ночью один, вполне возможно, что на следующее утро уже не проснется. Насколько он знал, вчера Азкабан лишился еще пятерых своих заключенных. Едва ли не впервые в жизни Северус не знал, что ему делать.

Однако Грейнджер, очевидно, восприняв ее молчание за согласие, сама приблизилась к нему и, обхватив его руками за талию, зарылась лицом в грудь. Северус прекрасно понимал, что сейчас ей эти объятия были едва ли не важнее, чем ему. Немного поколебавшись, он все же приобнял ее за плечи в ответ.

— Можно я задам последний вопрос? — голос Грейнджер прозвучал глухо, поскольку она не отрывала лица от его рубашки. Не дожидаясь ответа, она продолжила: — На четвертом курсе Малфой заклинанием увеличил мои передние зубы, а вы потом сказали, что не видите разницы. Вам на самом деле казалось?..

— Мерлин, Грейнджер, вы невыносимы! — сердито перебил ее Северус. — Вам уже не четырнадцать лет, в самом деле! Они спускались ниже подбородка!

— Тогда зачем вы так сказали? — как-то совсем по-детски спросила Грейнджер, поднимая голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Вы уже задали свой последний вопрос, — холодно отрезал Северус и разорвал объятия. — Прошу меня простить, но я предпочел бы все же поспать этой ночью.

Он вернулся к своей половине кровати, с неудовольствием отметив, что у них уже есть свои половины кровати, и лег, повернувшись лицом к окну.

Грейнджер потушила свечи и, устроившись рядом с Северусом, осторожно коснулась его плеча, как бы спрашивая разрешение на то, чтобы обнять его. Разумеется, Северус возражал, но, очевидно, ему просто нужно было смириться с этим. Казалось, эта дурацкая ситуация окончательно вышла из-под его контроля.

— Мисс Грейнджер, — он умышленно вернулся к ее девичьей фамилии. В конце концов, так будет удобнее для него и полезнее для нее. — Вы должны пообещать, что больше не позволите себе рыдать в моем присутствии.

— Я постараюсь, мистер Снейп. Но во многом это будет зависеть от вас, — ответила она и прижалась к его спине.