Игры разума (джен)

Приподнявшись и нащупав на тумбочке очки, Гарри нацепил их на нос и огляделся. Больничное крыло. Как так? Он же был в своей комнате! Ему снова снится кошмар? Гарри затрясло. Он только-только успокоился, и снова. Нужно проснуться, чтобы больше не спать. И всё равно, что Снейп будет крайне недоволен таким его ребячеством. Страх вновь услышать что-то плохое не позволял ему сосредоточиться.

А стоит ли дожидаться воплощения самых жутких страхов? Не проще ли сразу проснуться? Гарри потянулся было к руке, чтобы ущипнуть себя, пока не стало поздно, однако хлопающая дверь отвлекла его. Через несколько минут к нему подошла мадам Помфри.

— О, мистер Поттер, вы уже не спите. Как себя чувствуете?

Ну, пока вроде ничего страшного.

Гарри прислушался к себе.

— Вроде хорошо.

— Вот и славно, — улыбнулась колдомедик. — Сегодня довольно приятная погода, несмотря на холод, так что, если ваше состояние до полудня не изменится, я разрешу вам покинуть мои владения.

Она подмигнула ему.

— А... какое сегодня число? — как бы между делом поинтересовался Гарри.

"Только бы тридцатое, только бы тридцатое... ну или тридцать первое! Ну, пожалуйста…"

— Четвёртое февраля, — Гарри похолодел. Его волнение не укрылось от внимания Помфри, которой Снейп из кошмаров наверняка всё рассказал, вернее, рассказал, что её пациент сошел с ума. — Что-то не так мистер Поттер?

— Нет, — покачал головой Гарри, а потом улыбнулся Помфри, чтобы не вызвать лишних подозрений. — Сегодня день рождения одного моего друга, а я не купил ему подарок.

— Ещё не поздно, не переживайте так сильно, — смягчилась Помфри.

"Уходи. Ну же, уходи! — повторял про себя как мантру Гарри. — Не хочу больше находиться в этом месте".

— А теперь тебе стоит принять зелья, — оповестила его колдомедик, — после чего я проведу диагностику, и, если всё будет в порядке, к обеду сможешь разобраться с подарком для друга.

— Спасибо, — буркнул Гарри, скривившись при виде нескольких флаконов с не очень приятного цвета жидкостью.

Помфри протянула три пузырька:

— Зелья должны подействовать, поэтому подойду через пятнадцать минут, — и, проследив за тем, как Гарри, вздыхая, открыл первый, улыбнулась и отошла к своему кабинету.

Он прислушивался к её удаляющимся шагам, опасаясь, что она может передумать и вернуться. Гарри не собирался пить её зелья. Мало ли, какой эффект они могут иметь в кошмаре? Вдруг, если он выпьет хоть немного, его постигнет страшная агония? Вытащив из прикроватного ящика свою волшебную палочку, Гарри тихо произнес "Эванеско", освобождая флаконы от содержимого.

Для убедительности издав страдальческий вздох, означающий, что он выпил зелья, Гарри отставил их в сторону и осмотрелся. Унылость больничного крыла вкупе с его дурным наваждением навевало сильнейшую тоску, сопровождающуюся наплывами паники. Почему эта жуть преследует его? Чувствуя под собой холодную ткань простыней, Гарри всё больше пугался реальности, которую имел его личный кошмар. Лежать было удобно, а приятная ткань успокаивала... если бы Гарри не знал, что всё это не сон. Сейчас все это наоборот напрягало. Парень вспомнил тёплые руки Снейпа, сжимающие его собственные. Такие настоящие. И кровать — мягкая и удобная, ощутимо лучше этой. Чёрт, всё слишком реалистично, и от этого становилось страшно и неуютно. Хотелось проснуться и больше не ложиться спать. Прямо как в каком-то ужастике, который тайно от родителей смотрел Дадли. В нём тоже нельзя было спать, а иначе можно было встретиться с маньяком и умереть.

Гарри вздрогнул, сердце бешено колотилось в груди. Надо проснуться! Решив это, он сильно ущипнул себя за руку, однако ничего, кроме боли, не почувствовал. Может, надо сильнее, чтобы себя пробудить? Поднявшись на колени и обернувшись к изголовью кровати, Гарри со всей силы ударил кулаком в стену, отчего тот предательски хрустнул.

Больно! Кажется, он сломал руку!

Едва сдерживая рвущийся наружу крик, Гарри рухнул на кровать, болезненно морщась. На костяшках пальцев начал появляться кровоподтек, сулящий в дальнейшем огромный синяк.

Чёрт!

Вспомнилось, как он пробуждался после того злосчастного урока зелий, где Снейп впервые обратился к нему по имени. Тогда он тоже сильно ущипнул себя и тоже не смог проснуться, проклиная всё на свете не только из-за дикой на тот момент ситуации, но и из-за ощутимой боли от мощного щипка. В этот раз он совсем расстарался, отбив себе руку.

Как же больно! Как же больно!

Тяжело дыша, Гарри вновь огляделся. Как ему проснуться? Что такое этот кошмар? Почему он так реален, что даже не выпускает из своих сетей? Внезапно ледяной страх сковал неистово колотящееся сердце стальными цепями, мешая нормально дышать. Что, если он никогда больше не сможет проснуться? Останется здесь? Тут всё другое, такое чужое, неродное. Как ему жить, зная, что в реальности его ждет отец и волнуется.

Сжав пульсирующую руку, Гарри лишний раз убедился в пугающей натуральности своего сновидения. По всем законам жанра вот-вот должен появиться главный злодей и запытать его до смерти. В случае с Гарри пытки скорее будут носить моральный характер, нежели физический.

Послышались шаги. Медленно приближалось нечто...

— Итак, мистер Поттер, вы готовы?

Гарри перевел на вошедшего дикий взгляд, но, сообразив, что перед ним всего лишь мадам Помфри, чуть успокоился.

— Да, что нужно делать?

— Как обычно, просто немного посидеть неподвижно, пока я вас обследую, — задержавшись взглядом на лице Гарри, она нахмурилась:

— Вы что-то очень бледны. Плохо себя чувствуете?

— А?.. Нет, — для верности Гарри покачал головой. — Я всё думаю о подарке своему другу. Надо срочно его купить.

Это был "очень тонкий" намек на то, что он хочет побыстрее отсюда выйти. Когда Помфри нацелила на него палочку, готовая читать диагностические заклинания, Гарри дернулся так, будто она собирается бросать в него убийственное заклинание. Он боролся с острым желанием достать свою палочку, чувствуя себя безоружным.

Но Помфри всего лишь произнесла стандартные диагностические формулы, заставляя ощутить короткую щекотку по всему телу.

— Что ж, внутренних повреждений не вижу, но меня беспокоит ваш значительно повышенный общий эмоциональный фон. Видимо, придётся отдохнуть здесь ещё сутки, мистер Поттер, — выдала свой вердикт колдомедик.

— Нет, мадам Помфри! — в ужасе уставился на нее Гарри. — Со мной всё хорошо, правда! Я всего лишь очень беспокоюсь, что дорогой мне человек не получит от меня вовремя подарок и подумает, что мне нет до него никакого дела.

Говоря все это, Гарри представил себе огорченное лицо Чжоу или профессора Снейпа, если он вдруг забудет их поздравить в такой значимый день, как день рождения... Мерлин, а ведь Гарри даже не знает, когда у них дни рождения!

От этого осознания сделалось совсем грустно.

С минуту она смотрела на отчаянную физиономию перед собой. И, глубоко вздохнув, произнесла:

— Хорошо, я отпущу вас сейчас, но взамен, — уже строго добавила колдомедик, — вы пообещаете, что, если недомогание не пройдет, снова придёте сюда.

— Конечно-конечно, — Гарри засуетился. — Малейшая царапина и я сразу к вам.

— Ловлю на слове, мистер Поттер, — Помфри удалилась, бормоча что-то про нетерпеливых детей.

Гарри не обратил внимания на её слова, ему хотелось поскорее покинуть это унылое место и придумать, как проснуться. В любом случае, у него будет больше шансов что-либо изменить, если он не будет валяться в кровати.

Собрав вещи, Гарри покинул больничное крыло, но сразу же остановился, нерешительно оглядываясь по сторонам. Он не знал, какой сегодня день недели, так как в самый решающий момент его интересовала дата, а не день. Судя по тишине в коридорах, наверняка были будни, ведь не могут же разом все ученики уйти из замка. А, нет, могут, если это воскресение и поход в Хогсмид. Куда ему пойти? Подземелья разом отпадали, поскольку Гарри не готов был нарваться на злого Снейпа, на уроки идти не хотелось. Оставалась лишь Гриффиндорская башня, где он мог бы спокойно подождать друзей и как следует продумать способ вернуться в реальность. Если же нет, то лучшего источника информации, чем его Рон и Гермиона, было не найти. Отчего-то он знал, что в любом случае они не отвернутся от него и помогут во всем разобраться.

Эта теплая мысль слегка ослабила душившее его напряжение, пока Гарри решительно направился туда, стараясь не нарваться по пути на Филча.

* * *

Родная гостиная встретила его некоторым оживлением: Фред, Джордж и Ли Джордан стояли у окна, то и дело оглашая комнату диким смехом, за столиками и в креслах за учебниками сидели несколько студентов-второкурсников. Однако больше Гарри интересовали Рон и Гермиона, расположившиеся на диване перед камином и негромко спорившие. Он тут же зашагал в их направлении:

— Привет.

Гермиона резко обернулась и тут же кинулась к нему, обнимая и восклицая:

— Гарри, тебя уже отпустили! — отстранившись, она взволнованно его оглядела и спросила:

— Как себя чувствуешь?

Рон тоже к тому времени поднялся и подошёл:

— Привет! Ты что-то и правда бледен... А мы как раз думали, пойти ли к тебе сейчас или подождать, чтобы ты смог оклематься.

— Ну, раз меня отпустили, значит, со мной всё в порядке, — несколько вымучено улыбнулся Гарри.

Нет, он, конечно, знал, что друзья волнуются за него, но он не думал, что они чуть ли не с порога накинутся на него, словно наседки.

— Расскажите, что было после того, как я отрубился? Что я пропустил?

Ушибленная рука вновь заныла, но Гарри постарался не показывать вида. Кстати, странно, почему мадам Помфри не заметила его такой жёсткой ссадины?

Друзья напряжённо переглянулись, после чего Гермиона негромко сообщила:

— Честно признаться, мы боялись, что ты надолго у мадам Помфри задержишься: твой припадок выглядел ужасно! Все зашумели...

— Когда ты осел, этот придурок Малфой начал вставлять свои тупые комментарии! — гневно перебил её Рон. — Вообще слизеринцам было очень весело. Правда, Снейп почти сразу велел всем заткнуться и сказал, что урок окончен. Потом наколдовал носилки и отнёс тебя в лазарет.

— Мы хотели тоже побыть рядом с тобой, но он нас прогнал. Вечером мы приходили, а мадам Помфри сообщила, что ты спишь, — немного виновато закончила Гермиона.

"Нет, все было не так!" — хотелось возмутиться, однако Гарри не стал.

Не хватало ещё, чтобы друзья посчитали его ненормальным. Пусть это и сон, тем не менее, приятного всё равно мало.

— А... как Снейп отреагировал на моё отключение?

Трудно что-либо соображать, когда в голове страшная путаница.

— Да как он мог отреагировать? — хмыкнул Рон пренебрежительно. — Сначала ехидно спросил что-то о том, что ты наконец осознал весь ужас той дряни, которую варишь. А когда ты заржал на весь класс, — он ухмыльнулся, — такой злой и оскорблённой рожи я у него ещё не видел!

Но улыбка слетела с его лица через несколько мгновений, и Рон хмуро продолжил:

— Потом ты упал, и мне показалось, что он был рад. Ползучий гад.

Слова Рона сильно задели Гарри. Хотелось врезать другу за то, что он так плохо отзывается о Снейпе. Нет, Рон-то как раз хорошо о нём отзывается, а вот эта пародия на Рона…

"Не мог Снейп радоваться моему падению! Не мог".

— Не говори о нём такое, — получилось резковато, но заметив выпученные на него глаза друзей, Гарри пояснил: — Наверняка он притворялся, ведь мало ли, кто что услышать мог. А ему нельзя демонстрировать лояльность к... Той Самой Организации. Вы же не знаете, как Снейп вёл себя в больничном крыле.

Гарри хотелось, чтобы это оказалось правдой. Тогда бы дурное наваждение перестало бы быть таковым, перестало пугать его.

Рон всё ещё потрясённо смотрел на Гарри:

— Причём здесь Ор... организация? На тебя-то это никогда не распространялось, да и не верю я до сих пор в его преданность, — он поморщился. — А как он себя вёл? Меньше пытался тебе яда подсунуть? Но там Помфри была, видать, поэтому мог вести себя не как последняя сволочь.

Тут Гермиона его строго одёрнула:

— Вообще-то он преподаватель! И даже при всей его... неприязни к Гарри он не станет ему вредить никогда!

— Да кто его знает, что ждать от Пожирателя! — упрямо возразил Рон.

— Он больше не Пожиратель, Рон! — нервы всё-таки не выдержали.

Да и как могло быть иначе, если лучший друг умудрился уже дважды задеть его.

— Дамблдор верит ему, и мы должны, — продолжал настаивать на своём Гарри. — Да, у него есть это чёртово клеймо, но сейчас-то он на нашей стороне, значит, когда-то понял, что совершил непростительную ошибку.

Ответом ему были два абсолютно ошарашенных взгляда. Первой очнулась Гермиона. Настороженно глядя на друга, она проговорила:

— Гарри... я, конечно, рада, что ты наконец прислушался к моим словам, но, — она ненадолго умолкла, а затем продолжила, понизив голос, — с чего такие внезапные перемены?

Тут и Рон пришёл в себя: напряжённо и опасливо рассматривая Гарри, он спросил:

— Слушай, приятель, ты меня пугаешь... а он там тебя ничем не опоил? Почему ты его защищаешь? Он же всегда издевался над тобой, никогда не скрывая своей ненависти!

Как же надоело слушать этот бред его подсознания или что там еще побуждало кошмары? Хотелось драться как разъярённый лев, чтобы отстоять честь Снейпа. Однако даже во сне он не мог просто ударить Рона, хотя тот был опасно близко около той грани, где оканчивалось такое непрочное терпение.

"Нет, надоело. Раз это сон, то я тоже выскажу всё, что думаю".

— Ничем он меня не поил, Рон! — раздражённо отозвался Гарри и, посмотрев на друзей, быстро заговорил:

— Он не может меня опоить! Ведь Снейп почти с самого детства растил меня! Я понимаю, что вы просто ненастоящие, поэтому и говорите всё это. А я всего лишь сплю. Настоящие Рон и Гермиона поддержали бы меня и моего отца, а вы... Почему всё вокруг здесь пытается меня спровоцировать?!

Странное дело, но на лицах друзей отразился неподдельный испуг.

— Гарри, ты что... — Гермиона охнула и прижала ладони ко рту, глаза её увлажнились. Рон же растерянно смотрел на Гарри, приоткрыв рот и слегка качая головой из стороны в сторону, затем повернулся к подруге.

— Точно опоил, — проговорил он негромко. Казалось бы, Рон шутит, если бы не побледневшее лицо, говорящее лишь о том, что он верит в сказанное. — Что делать будем?

Гриффиндорка вздрогнула и огляделась вокруг: несколько любопытных взглядов уже устремилось к их небольшой компании.

— Давайте уйдём отсюда? — спешно предложила она, едва скрывая дрожь в голосе. — И спокойно поговорим где-нибудь.

Раздражённый, Гарри кивнул и пошёл следом за ними. Реакция друзей цепляла его и сеяла смуту. А что, если всё-таки он не спит?

* * *

Всю дорогу до одного из пустых классов ребята шли молча. Каждый думал о своём, поэтому ничто не нарушало тишину школьных коридоров, кроме звука их нестройного шага. Когда дверь нужного кабинета уже была закрыта за ними, произнесены заглушающие и запирающие заклятия, Гермиона обернулась к Гарри и настороженно спросила:

— Гарри, ты уверен, что спишь?

— Мерлин, нам не показалось, что ты сказал, будто тебя Снейп воспитывал?! — внезапно громко перебил её Рон, делая к Гарри несколько шагов и пристально вглядываясь в его лицо.

Тот напрягся, но заставил себя устоять на месте и не шарахаться от друга.

— Да, вам не показалось! — резко ответил Гарри. — И да, уверен! А как может быть иначе, когда ещё некоторое время назад я крепко спал в своей комнате, слушая как Снейп читает мне на ночь правила техники безопасности по зельям, чтобы я быстрее заснул, говорил, что не бросит меня, а тут я открываю глаза и опять вижу, что никому не нужен.

— Снейп тебе в комнате на ночь читал? Уверял, что не бросит?! — Рон схватился за голову, взлохмачивая рыжие волосы и глядя на Гарри с диким выражением на лице. — Да из-за его грёбанных зелий ты вообще отключился! И что он там тебе наплёл, что ты удумал, будто он тебя воспитывал? Чёрт, ты правда его "отцом" назвал?!

— Рон, уймись! — прервала его Гермиона, хватая за плечо. Голос её дрожал. — Не напирай на него, нам ведь нужно понять, что происходит! — Она снова обратилась к Гарри, продолжая держаться за Рона:

— Что произошло в больничном крыле? Что рассказал тебе профессор по поводу того, что случилось на уроке?

— Он сказал, что я заставил его сильно поволноваться... — Гарри запнулся. — Ах да, вам же нужен мой сон. В таком случае Снейп сказал, что я бездарность, которая не может отличить одно растение от другого, что я избалованный сын своего отца и что мне всё почудилось.

Гарри сердился: на друзей — за то, что сомневались в его вменяемости и поливали грязью Снейпа, на себя — за то, что сорвался и всё им высказал, на неуверенность, которую раз за разом пробуждали Рон и Гермиона.

— Второе больше похоже на правду, если только этот гад…

— Помолчи, Рон! — снова остановила его Гермиона. Она ненадолго умолкла, что-то обдумывая, затем присела на краешек парты и посмотрела на Гарри:

— Дело в том, — начала она медленно, — что то, о чём ты говоришь, несколько не состыкуется с тем, что знаем мы. Поэтому не мог бы ты рассказать, что происходило, начиная с урока зелий? — заметив возмущённый взгляд, она тихо добавила, — пожалуйста, Гарри.

И Гарри рассказал. Всё, что было, начиная с того момента, как он очнулся после неудачно сваренного зелья: про неверие и испуг, которые его охватили, когда стало ясно, что что-то не так. Долгое неверие в доброжелательность Снейпа, злость на друзей, которые поддерживают позицию слизеринского декана, а не его. Порой потрясение бывало настолько сильным, что казалось, будто сходишь с ума. Затем всё изменилось: появилось осознание того, что всё увиденное и услышанное — правда, а остальное — плод больного воображения и каких-то внутренних протестов.

Вместе с осознанием появилась привычка — потребность в общении с этим, другим Снейпом, с друзьями, поддерживающими его во всём, в отношениях с Чжоу. Всё казалось таким классным, правильным. Все чаепития со Снейпом, все разговоры. Об успехах в окклюменции и говорить нечего. Когда же пришел Сириус, стало совсем правильно и как-то... по-семейному, что ли. Да, сначала был конфликт, но он быстро исчез. Снейп показал ему воспоминания, которые могли вызвать такие помутнения в его памяти, и Гарри принял это, научился жить той жизнью, где профессор зелий — его приёмный отец и самый близкий человек вместе с Сириусом и Ремусом и, конечно, же ими, Роном и Гермионой.

И вдруг всё оборвалось. Снова зелья, больничное крыло, путаница с числами. Он жил и радовался жизни до конца марта, а в газете, которую ему дал Снейп — опять чёртово начало февраля, вызывающее лишь слёзы и отчаяние, ведь он уже считал те события правдой, той правдой, которую хотелось принимать. Потому что там он не жил с Дурслями, там его принимали и любили за то, что он просто Гарри. У него был родитель.

— И после этого вы хотите, чтобы я так легко от всего отказался? — сердито поинтересовался Гарри.

Весь рассказ ребята слушали не перебивая. Точнее, Рон сначала бросал ошеломлённые взгляды и пытался задавать вопросы, но на вторую-третью подобную выходку Гермиона просто взяла его за руку, и оживлённый монолог Гарри уже никто не прерывал.

Рассказ занял добрых половину часа, и если бы Гарри не был так погружён в свою память, мог бы наблюдать на лицах друзей целую гамму сменяющихся чувств: от глубокого удивления и растерянности до возмущённой бессильной злости и странного, почти материально ощутимого сочувствия и печали.

Когда Гарри окончил свою историю и сердито обернулся к ним, в глазах Гермионы блестели слёзы, прикусив губу, она смотрела в пол; Рон же выглядел совсем потерянно, к тому времени он уже сам крепко держал в своих руках ладонь подруги, и если бы не эта уверенная хватка и живой блеск глаз, могло показаться, что душа его ушла из тела, высосанная каким-то дементором.

— Ну и что вы молчите? — Гарри старался не обращать внимания на бледные лица друзей.

Те едва заметно вздрогнули от нового резкого вопроса, но не спешили отвечать, то и дело затравленно переглядываясь. Когда уже от затянувшейся паузы воздух стал чуть не искриться от переполнявшей его напряженной тишины, Гермиона глубоко вздохнула и внимательно посмотрела на него:

— Гарри... то, что ты рассказал... после всего... поверить будет действительно нелегко, — она встряхнула головой, сильно зажмурившись, затем встала и сделала маленький шаг к нему, снова заглядывая в глаза. — Но того, о чём ты говоришь... не было, — её голос задрожал, будто она очень старалась сдержать рыдание. — Реальность кончилась там, где мы готовили "Морочащую жидкость"... Сегодня действительно четвёртое февраля, а урок зельеварения был только вчера, — слабо закончила Гермиона, и её лицо всё-таки перечеркнули две блестящие дорожки из глаз.

— Неправда! — отшатнулся от неё Гарри. — Это всё было! Я чувствовал каждый прожитый мной день! Если бы это было миражом, иллюзией или ещё чем-то таким, думаешь, я бы ощущал всё произошедшее каждой клеточкой своего тела? Думаешь, я бы так сильно чувствовал, если бы иллюзия длилась миг? Нет, прошло два месяца, и за то время, пока они шли, я был счастлив, ибо наконец понял, что у меня есть то, чего мне так не хватало. У меня есть семья.

Как она не понимает? Почему не хочет поверить? Хотя, с чего бы Гермиона из сна ему верила.

— Это всё из-за компонентов зелья, — пояснила она, утирая тыльной стороной ладони слёзы. — В его состав входили ингредиенты, несовместимые по своей природе, если их неверно применять... Видимо, произошла непредсказуемая реакция, и ты в обмороке увидел воплощенным то, что так давно хотел... Лунный камень с древних времён использовался и магами, и неволшебниками, как средство глубокого входа в подсознание и стимуляции его в образах, способных очень ярко распознаваться пятью человеческими чувствами, а настойка алихоции... при неосторожном применении может вызывать истер... состояние, при котором человек зацикливается на любой своей навязчивой идее, — тут Гермиона бросила бороться со слезами и надрывно выдохнула:

— Это просто ошибка. Ужасная ошибка...

Рон, всё ещё бледный, тоже шагнул к ней, но лишь для того, чтобы добавить:

— Я не знаю, по чьей идиотской иронии это случилось, Гарри... Тестрал задери, у меня в голове не укладывается, что из всех возможных вариантов, ты выбрал на роль отца именно Снейпа! Даже мой отец и то больше подошёл бы! — поняв, что ляпнул лишнее, он одёрнул себя и негромко закончил:

— И не смотря на это... чёрт, никогда не думал, что скажу подобное... но сейчас я бы не был против, если бы то, что ты нам озвучил, оказалось правдой, раз тебе было в этом хорошо... Только это не так.

— Всё, что вы говорите, неправда! — продолжал гнуть свою линию Гарри. — Может, это и звучит логично и правильно, но я не хочу, чтобы это звучало так. И вас я тоже не хочу больше слушать.

Друзья его не понимают, просто не понимают. И у Гермионы, и у Рона была настоящая семья, а у него никого. Стоило только счастью замаячить на горизонте, как всё стало разбиваться вдребезги. Конечно, легко говорить тем, кого с самого детства любили, о ком заботились, легко рушить стены и крушить надежды.

Гарри покинул кабинет, не оглядываясь и не забыв напоследок от всей души хлопнуть дверью.

* * *

Сквозь плотный полог кровати солнце не пробивалось и никак не могло нарушить покой спящего. Но с этой задачей прекрасно справлялись обитатели спальни в Башне Гриффиндора: время завтрака подходило к концу, и сборов для нового учебного дня избежать никак было нельзя.

Гарри плохо спал этой ночью, то и дело просыпаясь и глядя на магический календарь на стене спальни, который упорно отображал февраль. Поэтому сейчас шебуршания и негромкие переговоры между собой одноклассников отзывались в нём сильной головной болью. Раздраженно вздохнув, Гарри перевернулся на другой бок, закрыв глаза.

Всё произошедшее вчера давило на него тяжким грузом, мешая нормально существовать. Гарри ни в какую не хотел верить ни здешнему Снейпу, ни здешним Рону и Гермионе, несмотря на их, казалось бы, искреннюю заботу. Числа в газете и на календаре ещё ничего не доказывают. То, что он не может проснуться, также ничего не значит, наверняка есть способ как-то вернуться, ведь у него уже получилось. Вероятно, его приёмный отец заметил, что с сыном что-то не так, и со своей стороны тоже пытается найти способ вытащить его из этого кошмара. Ему остаётся только ждать, верить и стараться самому найти возможность выбраться в реальность.

"Или это реальность, а тот мир — иллюзия?" — спросило дерзкое подсознание.

Гарри отчаянно замотал головой, о чём тут же пожалел: противные молоточки нещадно атаковали его виски.

Этот мир походил на тот, что он помнил до начала всей этой путаницы. Тот же злой Снейп, которому нет до него дела, те же заботившиеся о нём друзья и по-прежнему ни одного близкого взрослого рядом. Нет, был Сириус, который, конечно же, любил крестника, однако он был очень далеко и Гарри все ещё утаивал некоторые вещи от него, опасаясь его реакции. О том, как ему живется у Дурслей, Гарри никому не решался рассказать... кроме Снейпа.

Чёрт! Чем дольше он сравнивал эти два, таких непохожих на друг друга мира, тем становилось больнее.

Решив, что лучше отвлечься и пойти на уроки, чем обо всём этом думать, Гарри поднялся с кровати и начал собираться, демонстративно игнорируя попытки Рона заговорить с ним.

А какой урок сейчас первый? Как назло расписание потерялось. Придется спросить, благо, кроме Рона в комнате был ещё и Невилл.

— Невилл, подскажи, какой у нас сейчас урок? — как можно непринужденнее поинтересовался Гарри, не обращая внимания на начавшие краснеть уши Рона.

Лонгботтом, пытавшийся в это время засунуть в сумку учебник, прекратил своё занятие и несколько удивлённо посмотрел на Гарри:

— Ой, Гарри, тебя выписали уже? — но тут же рассеянно пояснил. — Я вчера из-за всех заданий совсем из реальности выпал и даже не заметил! Ты как? Сейчас две пары Чар по расписанию.

«Из реальности он выпал… Не ты один!» — промелькнула раздражённая мысль.

— Всё в порядке, — отозвался Гарри. — А потом?

"Хорошо, что не зелья. Я не готов. Совсем не готов", — печально подумал он.

— Зелья, — страдальчески вздохнул Невилл, продолжив воевать со своей сумкой. — Сдвоенные.

"Дьявол!" — мысленно взвыл Гарри.

Далее он, как и Невилл, стал собирать сумку. Каждое движение давалось ему всё труднее и труднее. При этом краем глаза он видел, что Рон по-прежнему не собирается уходить. Ещё одна проблема.

Раздался победный звук закрытого наконец замка, и Невилл направился в сторону выхода из спальни. На миг он обернулся:

— Вы бы поторопились, ребята, у нас минут пятнадцать осталось до урока, — после чего скрылся за дверью.

Рон тут же посмотрел на Гарри:

— Теперь будешь меня игнорировать? Всё ещё думаешь, что мы тебе врём?

— Неважно, что я думаю, Рон, — тихо ответил Гарри. — Вы же тоже не хотите признавать мою правду.

Он попытался обойти друга.

Тот встал напротив, загородив проход, и воскликнул:

— Никто её не отрицает, Гарри! Гермиона же дала этому объяснение. Просто... — он ненадолго замялся, потом продолжил тише, — мы не хотим, чтобы тебе стало ещё хуже. Поэтому будь готов к тому, что всё увиденное сегодня тебе очень не понравится, — с этими словами он прихватил свои вещи и, грустно взглянув на друга, первым вышел из спальни.

— Я знаю, Рон! — огрызнулся в ответ Гарри, впрочем, неуверенный в том, что тот услышал его.

Да, он и правда знал... и боялся этого. Боялся до дрожи в коленях. Ему не хотелось вновь переживать вчерашнее, не хотелось начинать сомневаться в реальности того мира. Однако сейчас он именно это и делал.

Злой на себя за слабость, Гарри поспешил на занятия. Там он демонстративно сел подальше от Рона и Гермионы, которые продолжали сопровождать его тревожными и горестными взглядами, от которых хотелось броситься под когти разъяренного гиппогрифа. Лишь бы не видеть боль на лицах друзей, пусть и из сна.

Профессор Флитвик рассказывал о разновидностях отталкивающих и манящих чар, но Гарри практически не слушал его. Все мысли занимали воспоминания из той недолгой счастливой жизни, которую он провёл со Снейпом в другом мире. Неужели этого никогда не будет больше? Или всё-таки он сумеет проснуться? А, может быть, он тогда всё-таки спал? Нет, этого не могло быть!

Вот только ему не давала покоя одна вещь. Несмотря на всё счастье, на те воспоминания, которые в думосбросе ему показывал Снейп, Гарри так ничего и не вспомнил. Могла ли у него быть настолько сильная амнезия, чтобы память ни на что вообще не отреагировала? Он не знал всех тонкостей этой функции, однако сомневался. Наверняка что-то должно было привлечь его внимание, заставить вспомнить. Всё настойчивее в голове всплывали образы Дурслей и жуткого одиночества, которое не отпускало его вплоть до поступления в Хогвартс.

Задав домашнее задание, Флитвик отпустил учеников на обед. Кажется, он решил не тревожить Гарри лишний раз и не пенять ему на то, что он ничего не слышал. Вероятнее всего, все преподаватели были в курсе происшедшего на зельях, и от этого делалось ещё хуже. Если это реальный мир, то каким же идиотом он наверняка теперь выглядит в их глазах.

Огорчённый, Гарри не пошёл на обед. Есть не хотелось, да и душевная боль была слишком сильна. Не хватало того ещё, чтобы и все остальные её заметили. Особенно Малфой. Вместо обеда он отправился гулять по замку, сам не зная, куда идёт. Все проходящие мимо студенты удивлённо поворачивали голову ему вслед, за спиной слышались тихие возбужденные голоса, обсуждающие его, но Гарри было все равно. Он настолько погрузился в себя, в те воспоминания, единственные, приносящие ему счастье, что не замечал ничего вокруг.

Он думал о Снейпе, который пообещал больше никогда не бросать его, несмотря ни на что. Их перемирие с Сириусом и общие посиделки. Неужели этого никогда больше не будет? Он останется один. Во всем целом мире. Будет только он и Волдеморт, которого ему, скорее всего, придётся убивать. А потом? Кому он станет нужен после этого?

Все многочисленные вопросы оборвались, стоило ему услышать звонок на следующий урок. Ох, нет! Зелья!