Эффект Пилота (гет)

Я никогда не перестану восхищаться величественной бездной космоса. Безликое ничто, порождающее и хранящее все новые и новые миры и формы жизни.

Но сейчас не дело для восхищения, сейчас в ничто могут превратить меня!

Противник все еще находился вне зоны действия наших радаров, но скоро должны прибыть данные от разведдронов, выпущенных заранее.

Плюсом таких дронов является практически полная невозможность заглушить их систему связи при помощи систем РЭБ. Вот только дальность передачи сигнала хромает, поэтому их и используют лишь в таких случаях.

Наш маленький флот принял атакующую формацию.

Самым первым шел наш крейсер «Гаскония», приданный нам на усиление неделю назад. С боков, отставая меньше, чем на длину корпуса, шли фрегаты. Замыкал формацию наш авианосец, пристроившийся позади массивной туши крейсера.

Нам, пилотам истребителей, следовало идти полукругом вокруг крейсера, чтобы была возможность как атаковать, так и отступить под щиты крейсера или фрегатов.

Консоль истребителя мигнула, принимая пакет разведданных. Все оказалось немного лучше, чем я думал: батарианцы потратили большое количество сил для атаки на колонию. Пять легких корветов поддержки, стоящих в шахматном порядке, прикрывали два крейсера, которые и являлись основной ударной силой их мини-флота.

Корветы сбросили волну торпед, в отличие от оставшихся в спокойствии крейсеров. Умно, не дают истребителям подобраться, потому как двойной залп торпед с крейсеров нам не пережить.

— Истребительной группировке уйти под щиты! — доносится из комлинка.

Первую волгу торпед мы отбили в легкую, даже "Купол" не сработал, сказывается расстояние. То же самое произошло и со второй, и с третьей волной. В общем, у нас установилось шаткое равновесие, батарианцы явно чего-то ждали и не решались атаковать по-крупному.

Я уже начал проводить форсированный мозговой штурм, но тут мою концентрацию сбил отчаянный голос из комлинка:

— Интай'Сей — Флоту. НАМ НУЖНА ПОМОЩЬ!!! Батарианцы почти продавили щит. Мы теряем бойцов, долго без подмоги не протянем. НАМ НУЖЕН КОСМОДЕСАНТ!!!

Вот чего ждут четырехглазые. Они добивают столицу колонии, а значит и орудия ПКО. Не по плану, хотя что вообще, вашу мать, идет по плану?

— Флот — колонии. Мы связаны боем. Прислать помощь мы не можем.

— ДА МЫ ТУТ ВСЕ ПОДОХНЕМ!!!

Реально жалко их. Но челноку не прорваться к планете, у нас нету... Стоп! А если...

В голове родился новый безумный план.

— Парнс!

— Чего тебе, Моро?

— Я могу провести челнок к планете.

— Уверен?

— Я смогу...

Командир связался с крейсером, и через минуту со мной на связь вышел командир десанта — тот самый лейтенант Вайдер.

— Моро, вы думаете, вы справитесь?

— Так точно, сэр!

— Тогда мухой в ангар "Гасконии".

Я не заставил их ждать. Через полторы минуты я уже выбрался из кабины и ступил на металлический пол ангара. Невдалеке стояли челнок и группа десантников в броне. Подойдя к ним, я ощутил на себе добрую дюжину изучающих взглядов.

Я их понимаю... Для них я никто и звать меня никак. Но не время, пора за дело.

Вайдер подошел ко мне и, глядя в глаза, еще раз спросил:

— Ты уверен?

— Уверен, сэр.

Вайдер обернулся к подчиненным:

— Занять места в челноке, быстрее!

Я забрался в кабину и, дождавшись, пока бойцы погрузятся взлетел. Вылетая из ангара, я связался с лейтенантом:

— Сэр, мне нужно прикрытие...

— Как только войдем в зону поражения их орудий, наши откроют огонь. А истребители прикроют.

— Ясно, спасибо, сэр.

Я полностью сосредоточился на управлении, "слившись" с десантным челноком. Щиты — полные, Двигатели — норма, Перегрев — минимальный. Поехали.

Выходим в зону поражения, фиксирую активность системы наведения. Начинаю двигаться скачкообразными зигзагами, мешая нацеливанию.

Наши корабли открыли огонь, теперь противник вынужден отвлекаться на вражеский огонь. Вокруг, по бокам от меня, смыкается звено истребителей. Спасибо Лоуренсу.

Пришли в движение фрегаты. А вот это уже нехорошо. Вероятнее всего, они нацеливаются на меня. Не могут допустить успеха. Идея! Выхожу на канал к Сержанту.

— Лоуренс, Истребителям — займите центральный задний корвет огнем, реально надо.

Теперь на канал к Вайдеру.

— Лейтенант, можете скоординировать весь огонь на крейсерах?

Секунда ожидания, за которую я стряхиваю с хвоста ракету.

— Сделано.

— Ну а теперь, поехали!

Врубаю максимальное ускорение, нещадно уничтожая программное ограничение скорости и силы щита. Челнок работает на износ. Знаю, что грубо, но так надо.

Отделение сержанта нарывает ракетным огнем центральный задний корвет.

Корректируя полет прямыми мысленными командами, провожу челнок под щитом корвета и резко увожу его вниз, стремясь оказаться под крейсерами.

По работающему на максимум щиту бьют лазеры ПОИСК-а. Проценты уменьшаются на глазах. До входа в атмосферу еще секунд пятнадцать лету, а там можно и в облаках потеряться.

Внезапно радар отмечает на карте несколько новых вражеских объектов, которые стремительно приближаются со стороны планеты.

Черт, черт, черт! Истребители! В количестве трех штук. А вот это уже ОЧЕНЬ плохо...

Включаю звук в кабину:

— К нам приближаются истребители! Держитесь, сейчас всех немного потрясет.

Проворачиваю челнок по вертикальной оси, уворачиваясь от очередной ракеты. Сухой голос ВИ подсказывает уже известное:

— Потерян щит. Слишком резкое снижение высоты. Вероятность перегрева, Вер...

Да знаю я. Челнок идет в крутом пике, на хвосте все те же три истребителя, в кабине ощутимо жарко — трение о воздух сказывается, двигатели близки к перегреву.

Замечаю грозовое облако парой километров левее. Отрубаю все оповещения, поскольку знаю, после ТАКОГО — челноку конец.

Прохожу сквозь грозовой фронт, сбивая видимость противнику, уменьшая перегрев систем. После выходы из фронта выхожу на связь с колонией.

— Говорит Десантный челнок. Мне все равно как, но мне нужен коридор через три секунды.

Челнок вращается вокруг своей оси, уворачиваясь от пулеметных очередей. Щит колонии в опасной близости.

300 метров, 200 метров, 100...

И щит на миллисекунду раскрывается, впуская мой бешено вращающийся корвет, и смыкается, после чего можно наблюдать три красивых взрыва от вражеских истребителей, которые не успели затормозить.

Аккуратно сажаю челнок на свободное пространство.

Это было круто... Хотя все еще только начинается...

Аккуратно сажаю челнок на свободное пространство.

Это было круто... Хотя все еще только начинается...

Включаю динамик в десантном отсеке и говорю:

— Все ребята, приехали.

Затем открываю связь с лейтенантом:

— Лейтенант, сэр. Мы сели под щитом.

— Моро, сверлите дырку в форме.

— Спасибо, сэр. Каковы дальнейшие указания?

— Каково состояния челнока?

Оглядываю панель приборов, которая буквально пестрит красными отметками повреждений.

— Только на запчасти. Прошу прощения, сэр.

— Все в порядке. Ты и так совершил невозможное. Значит так, поступаешь под командование младшего лейтенанта Гарно. Я дам ему указания.

— Есть, сэр!

Так, теперь надо попытаться выбраться из челнока. Нажимаю на сенсор открытия, но ничего не происходит. Как я и думал, система сильно повреждена чрезмерным нагревом и парочкой случайных попаданий, поэтому ее заклинило.

Я содрал верхнюю боковую панель, где находилась аварийная механическая система открытия, и начал вручную открывать дверь.

Горячая и поврежденная гидравлика поддавалась очень неохотно.

Неожиданно с обратной стороны кто–то ухватил и силой открыл поврежденную дверь.

Передо мной стоял десантники, которых я и доставил на планету. Тот десантник, что открыл дверь протянул мне руку. Я не примянул ее пожать, после чего десантник весело произнес:

— Ты отличный пилот, Чертов Шутник (п.а. если кто помнит Joker – это шутник в переводе с английского).

— Рад стараться. Это вы младлей Гарно?

— Да, Вайдер уже связался со мной. Ты что, правда солдат?

— Ну солдат, не солдат, а из снайперки, ПП и штурмовой винтовки стрелять умею. Ну еще я техник, немножко.

Младлей задумчиво посмотрел в сторону своего отряда. Буквально через секунду кто–то из бойцов сдернул со спины «Питона» и передал мне. Затем у меня в руках оказался пяток осколочных гранат и М-2 «Сенбон» (п.а. придуманная мною более старая версия «Сюрикена»).

— Хвала Уставу, что пилотов заставляют носить бронекостюмы с замкнутой системой регенерации, а то лишнего у нас нету, – сказал младлей.

Наш нехитрый разговор был прерван уже который раз ожившим коммуникатором.

— Колония – Десанту. Хорошо, что вы прибыли. Двигайтесь по высланным координатам. Наших ребят там зажали, если прорвутся – конец ПКО и щиту колонии.

Вся наша братия резко посерьезнела и не сговариваясь двинула по присланным координатам, кинув в коммуникатор что-то наподобие «Поняли».

Пробегая через улицы колонии, мой все еще разогнанный до «боевого» режима мозг отмечал наличие большого количества повреждений. Разрушенные бомбардировкой кровли домов, прошитые патронами больших калибров стены.

Нашему сводному отряду потребовалось всего несколько минут, чтобы добраться до точки.

Уже издали мы услышали грохот орудий и частый стрекот автоматических винтовок, доносившихся с позиций колонистов.

Последние сто метров мы преодолели с оружием в руках.

Прибыв на место, я осмотрелся. Ситуация не то, чтобы была плохой, она была ОЧЕНЬ плохой.

На момент нашего прибытия в строю оставалось меньше половины всего личного состава гарнизона колонии. На броне многих колонистов были видны дыры от пуль, а в укрытии сильно пахло панацелином.

К нам подбежал один из солдат, и сказал, что последнего старшего по званию убило шальной пулей всего несколько минут назад, так что они остались без командования, поскольку командиров батарианцев пытались выбивать одними из первых.

Младлей приказал рассосаться, конкретно меня отправили на третий этаж в качестве снайпера.

Я забрался на третий этаж здания, что служило колонистам укреплением, и, заняв наиболее удобную позицию, принялся разглядывать местность.

Батарианцев оказалось целое непаханое поле, их черные зенки лупились на нас из каждой дыры, из–за каждого камня.

Одно радовало – щит еще стоял и авиационной поддержки у противника не будет до тех пор, пока они не прорвутся сквозь нас, или же кто–то другой не уничтожит электростанцию.

Пальцы, закованные в перчатки армейского броневолокна ласково прикасались к спусковому крючку «Питона».

Я доложился по рации:

— Говорит Джокер, я наверху. Противнику видимо–невидимо. Разрешите начать отстрел?

— Разрешаю.

Мой имплантат в голове мгновенно синхронизировался с ВИ оружия, и на сетчатку моего глаза наложились полноценные траектории возможного полета пуль.

Навожу прицел на голову первого батарианца и мягко нажимаю на спусковой крючок. Переносица батарианца вместе с головой разрывается, забрасывая округу осколками кости и остатками куриных мозгов, а меж тем моя винтовка отправляет смертельный подарок в голову следующему неудачнику.

Снизу начинают раздаваться выстрелы, видимо, десантники включились в работу, по сокращенью поголовья батарианцев, судя по плотности огня и звукам доносящимся снизу, с большим эстетическим удовольствием для самих себя.

Я то и дело отстреливал голову очередному батарианцу, не обращая внимания на его щиты, которые в автоматическом режиме ломал мой имплантат.

В принципе перестрелка проходила хорошо, разве что противников было слишком много, но на наше счастье они были достаточно плохо вооружены и малоорганизованы, что очень сильно играло нам на руку.

Но такая халява быстро кончилась

Опасность я почувствовал пятой точкой буквально за несколько секунд до того, как мое снайперское гнездо разнесло на клочки выстрелом из гранатомета.

Я успел сместиться на еще одну позицию и увидел тяжелую батарианскую пехоту, вооруженную огнеметами и ракетницами, которая плотным строем шла прямо на нас.

Я думал, что сегодняшний день не может стать еще хуже, но он явно решил превзойти все мои ожидания. Интересно, это все сюрпризы на сегодня?

Как в ответ моим словам из – за угла показалась пушка тяжелого ускорителя массы, установленного на выехавшем секундой позже танке.

Глядя на направленное на меня дуло тяжелого ускорителя массы, я выругался. Очень. Крепко. Выругался. Да что же за день сегодня такой, а? Из огня да в полымя.

Имплантат, в пассивном режиме отслеживающий угрозы моей жизни, взвыл сигналом тревоги, сообщив о наведении на мое лежбище танкового орудия.

Тело действовало даже не на рефлексах, а на инстинктах. Из положения лежа я мгновенно вскочил и на всех парах кинулся к противоположному окну, одновременно крича в комлинк «ТААААНК».

Я буквально кожей чувствовал, как ускоритель выстреливает из своего дула тяжелым разрывным снарядом, готовым приносить смерть и разрушения.

Когда я уже выпрыгивал из окна, мне в спину ударил ставший упругим воздух. По инерции и закону притяжения я пролетел по воздуху метров пятнадцать и, перекатившись, упал землю.

За моей спиной второй этаж здания, на котором засел, я разлетелся на части от взрыва.

Чуток придя в себя и отойдя от легкой контузии, я быстро оглядел себя.

Щиты скафандра скомпенсировали падение и ушли на перезарядку, но бронескафандр выдержал, так что ничего серьезнее легких синяков мне не грозит.

В радиоэфире раздавался мат и ор, сводившийся к тому, что танк – это уже слишком, даже для космодесанта. Взрывом им отрезало выходы, и они не могут стрелять, но и батары их достать не смогут.

Если у батарианцев здесь есть танк, то это может значить только одно. Батары успели высадит десант, а это означает, что мы оказались в глубокой, просто глубочайшей заднице.

Может мне призвать единорога, который радугой взорвет танк, разметав окрашенные в разные цвета ошметки металла и инопланетной плоти по фен-шую, или заставит батарианцев собирать цветочки Асфоделей? – Плохой вариант, веселья мало, что-то нервный я, нервный…

Короче говоря, я снова оказался спартанцем, против которого прет целая армия. Вот только я – один одинешенек, и в ближайшее время подмоги не будет, а противника пропускать ни в какую нельзя, потому как иначе каюк настанет вообще всем.

Я выглянул из–за угла в попытке оценить расположение сил. Танк противника выехал на центр площади, таким образом, обеспечив себе отличный обзор.

Активировав мозговой ускоритель, крепко задумался. На базе из нас хоть и готовили высококлассных военных, могущих выполнять широчайший спектр задач, но все же в рамках выбранной специализации.

Моя специализация – разведчик. РАЗВЕДЧИК! Нас не учили бороться с танками и оставаться один на один с многократно превосходящими тебя силами противника. В таких ситуациях нам говорили, что нужно предпринять тактическое отступление.

Вот только отступать–то некуда. Позади меня – система контроля ПКО, а если ее захватят, то эту колонию и меня, в том числе, уже ничто не спасет.

Итак, мне надо взорвать танк и перебить остальных батаров, которых тут неизвестное количество, да еще и хорошо вооруженных.

Блеск.

Еще десяток подобных операций — и я смогу считать себя достойным продолжателем дела Чака Норриса и Рэмбо. Вот только не факт, что с таким безумным графиком я доживу хотя бы до завтра.

Хватит рефлексий. Задача номер раз – взорвать эту штуковину, а там уже и ребята из-под завалов подтянутся.

В который раз воздаю хвалу Эллисону за то, что тот безжалостно гонял меня по всем слабым и сильным местам существующей на данный момент техники.

Самое смешное – танк был человеческим. Обыкновенный танк, состоящий на вооружении Альянса, но практически не использующийся.

Самый простой вариант, который приходит в голову — закинуть внутрь танка плазменную гранату, вот только с этим есть одна загвоздка. Сотни войн убедили инженеров в том, что легко открывающийся люк имеет больше минусов нежели плюсов, поэтому бронированную крышечку теперь так просто не вскрыть.

Второй вариант, уже более безумный – закинуть гранату в ствол и наблюдать за красивым взрывом. Но тут встает вопрос. А с экипажом что? Скорее всего они выживут, больно толстая у танка броня, после чего они смогут подать сигнал и меня просто зальют огнем.

Есть еще третий вариант – взорвать топливные баки. Но опять же, не факт, что они взорвутся. Вероятно, я смогу использовать четвертый вариант, но это уже попахивает форменным безумием, переходящим в психические расстройства или же в безумный идиотизм. Поэтому мне и придется им воспользоваться.

Решено.

Активирую выданную добрым народом стелс систему и начинаю перемещаться в сторону танка, прячась за укрытиями и восстанавливая батареи ваниша.

На мое счастье, автоматика танка меня не замечала, и подобраться к машине мне удалось незаметно.

Я вздернул с плеча винтовку и, почти не целясь, стрельнул по визуальным датчикам танка. Попал.

Последние сто метров я преодолел на максимальной скорости, на ходу доставая и синхронизируя с инструметроном гранаты–липучки.

Лишившись камер наблюдения, танк оказался слеп, и единственным выходом из сложившейся ситуации, было послать наводчика, который бы координировал стрельбу из верхнего люка.

Батареи маскировочной системы почти сдохли, когда я подобрался к танку.

Максимально быстро я закрепил одну из двух гранат на орудийном стволе, после чего принялся карабкаться на саму машину.

Когда я залез на крышу танка, меня настиг неприятный сюрприз.

Невидимость отрубилась, и я оказался на самом видном месте в окружении противника.

Разогнанный до форсированного режима имплантат буквально взвыл, фиксируя множественные траектории пуль, сходящихся прямо на моей бренной тушке.

Счет шел если не на макро, то на миллисекунды точно.

Я «упал» с крыши, пропуская пули над собой. Впрочем тех, что пришлись по касательной, хватило, чтобы просадить мой щит чуть меньше чем полностью.

Я кинулся к ближайшему непростреливаемому укрытию, стараясь не попасть под пули. Имплантат в этом деле здорово помогал, но плотность огня была слишком высокой, поэтому по броне то и дело чиркали разогнанные кусочки металла.

Укрывшись между металлическими остатками какого–то здания, я вызвал десантников.

— Гарно, говорит Джокер. Как вы там?

— Разбираем завал, слышим выстрелы, ты что ли веселишься?

— Угу, пытался танк уничтожить, но маскировка сдохла в самый ответственный момент. Теперь похоже придется отвлекать их на себя, чтобы дать вам время.

— Парень, не рискуй! Мы сами как–нибудь. Тебе надо уходить. Это вообще не твое поле битвы.

— При всем уважении, сэр. Не могли бы вы заткнуться, и дать мне сделать то, что требуется? Я выиграю столько, сколько смогу. Но потом мне потребуется Божья Помощь…

И отрубил связь…

Ну, план номер Четыре провалился. Остался план номер Зеро.

Кровь Богу Крови!

Черепа Трону Черепов!

Дождавшись момента, когда батареи щита и систем невидимости зарядятся полностью, я начал исполнение плана Зеро. Как и все мои планы – этот прост до безумия, коим по сути и является.

Моя задача – по максимуму отвлечь противника на себя, не давая ему отыскать комодесов. К выполнению приступить!

Подрываю гранату–липучку, установленную на стволе танка. Ну, во всяком случае стрелять этот гад не сможет точно. С покореженным орудием много не навоюешь.

Занимаю снайперскую позицию между двух металлических колонн.

Выстрел — и батаринский огнеметчик красиво взрывается, поджигая своих собратьев. Мульти – килл, блин.

Траектория пролетевшей невдалеке от моей головы пули выдает позицию вражеского снайпера. Вот он зараза – как и я, меняет позицию под плащом невидимости.

Выстрел.

Батар выпал из невидимости, обзаведясь красивым украшением в виде пули в голове.

Уничтожение простых автоматчиков я воспринимаю как рутинную работу и даже не считаю их количество.

Вылезший из ниоткуда батарианец с гранатометом был застрелен прежде, чем успел поднять граник. Следующий выстрел взорвал смертоносную игрушку вместе парой близлежащих солдат.

Сильная отдача от чего–то бьет по рукам. Отлипаю от прицела и вижу раскуроченный ствол своей винтовки.

Черт.

С первого взгляда определяю, что снайперке больше не выстрелить и она годится только на металлолом.

Снайперской игре пришел конец. Пора изображать из себя Рэмбо.

С имплантата, который связан с инструметроном, устремляются сигналы к ВИ вражеского оружия, которые перехватывают управление и перегреваютвзрываютломают и вообще всячески наносят урон вражескому оружию и щитам.

Выскакиваю из своего укрытия. И по мере сил и возможностей начинаю отправлять смертоносный металл по адресатам в надежде устроить им передозировку.

Иногда даже получается.

На секунду оглядываюсь на свое лежбище, а потом закидываю туда последнюю гранату–липучку, работающую в параноидальном режиме.

Я понимаю, что батарианцев реально слишком много. Противоположная сторона площади реально кишмя кишит красными отметками.

Перекатываюсь вбок, уходя от траекторий движения пуль. Судя по всему, работают снайперы.

Вообще весело.

Мой пистолет на грани перегрева, а врагов что–то меньше не становится. Меняю уже горячую машину на ПП и, поливая веерным огнем противоположную сторону, зигзагами сокращаю дистанцию до танка.

Танк – стоящий сейчас посередине площади — является идеальным укрытием против врагов. Он бронированный и большой, такой даже с граника с первого раза не прошибешь. Уж больно броня у него толстая.

Присев около шасси, на секунду перевожу дыхание. Хоть сейчас я и в относительной безопасности, но долго я не продержусь. С пистолетом и ПП переть против целой вооруженной орды – как–то не комильфо.

Смотрю на индикатор заряда батарей невидимости. Они заряжены чуть более, чем на половину, но мне должно хватить.

Выбегаю из–за танка с активированной маскировкой и на максимальной скорости добегаю до баррикады, на которой я взорвал первого огнеметчика.

Как я и думал, погиб не только огнеметчик, но еще и парочка батаров с автоматами.

Быстро подхватываю ближайший М–4 и двигаю обратно, смотря, как утекают последние крохи энергии батарей «скрыта».

Но мне этого хватило. Энергия кончилась, когда я уже забежал за танк. Быстро подключаюсь к свежесворованному оружию, после чего из–за угла начинаю выносить мозг или повреждать другие органы товарищам батарианцам.

Но карма сегодня явно не на моей стороне. Через полторы минуты стрельбы ВИ автомата докладывает о критическом перегреве и начале расплавления оружия. Успеваю сделать еще пару выстрелов, прежде чем «пластилиновый» автомат ломается совсем.

И, как назло, какой–то очень удачливый снайпер сносит мне щиты и пробивает броню. Правое бедро обжигает болью, и я, стискивая зубы, отдаю команду на введение панацелина.

Я не вижу, как работает чудо-лекарство, потому как занят отстреливанием очередного излишне наглого вражины.

Перед глазами все плывет, и стрелять приходится почти что вслепую, то есть только по имплантату, да и тот начинает говорить приближающемся перегреве.

Очередь из автомата выбивает песок и проходится по моей ноге.

Мир застилает кровавая пелена, а нога горит огнем. Теряя сознание, пытаюсь забраться за танк, но тело не слушается.

Перед глазами окончательно темнеет, и я теряю сознание.

Кажется, это конец.

Ну, Бог крови наверняка оценил мои Кровавые подношения…