Подарки весны (гет)

День не задался с самого утра. Сначала протекла труба в ванной и пришлось караулить сантехников, которые вовсе не торопились приходить. А потом столь же вдумчиво чинили, сходив посреди работы на обед. Но я вроде бы успевал хотя бы на последнюю пару — "Информационную безопасность" к Зверю. Ее пропускать никак нельзя, прогульщиков старый майор так дрючит на семинарах, что небо с овчинку кажется. Но день по-прежнему не мой и троллейбусный провод оборвался не где-нибудь, а посреди моста, откуда топать и топать до ближайшей остановки. И в довершение всего — неожиданная пробка от какой-то аварии. И все, я не только первый час пропустил, но и на второй опоздал. Финиш! Сейчас остается только просить у кого-нибудь учебник и готовиться к "выворачиванию наизнанку" на следующем занятии. И кто еще поделится? Зверь каждый год использует самые свежие учебники, а нам так вообще "свезло" — выбрал самопальное издание своего знакомого. Нет, я не спорю, написано отлично, но в магазинах его нет! Десяток человек с курса заказали по Интернету и все, остальные решили обойтись конспектами. Вот и я тоже обходился... до сегодня. У кого же попросить?

— Привет. Что здесь сидишь? Последняя же пара.

Маша Лапина. Очень... обеспеченная девочка и одна из самых красивых на курсе. Сейчас одета без выпендрежа, что иногда с ней случается. Только губы пухленькие, яркие и чуть приоткрыты. Целовалась, что ли, с кем-то сейчас? Э-эх... Хорошо некоторым.

— Опоздал. — Кстати, она-то почему не на паре? Видать, было что-то более интересное. Тоже готовиться придется, но у нее учебник небось есть, вон как спокойна. — Жду кого-нибудь учебник попросить. Своим не обзавелся.

— У меня есть. Дома. — Ну еще бы, конечно, есть. Но раз говорит "дома", значит, не даст. — Проводишь девушку?

Что?! Она предлагает ее проводить? Я не ослышался? Может, что-то там не так сложилось, ну, с кем она была сейчас, и хочет, чтобы он нас увидел и приревновал? А, пофиг! Учебник все равно нужен. Да и девушка, такая девушка...

— Провожу.

Выясняется, что я совсем не умею ходить под руку. А когда со стороны смотришь, это так просто кажется. Практика отсутствует, вот в чем дело: обычно девушки кого-нибудь интереснее меня находили. Вот и сейчас, идти всего пару кварталов, а и так и так неудобно. Тропинка узкая и либо Машу в снег заталкивать, либо самому по сугробам прыгать, а она вцепилась в локоть и не отпускает. Идем как на свидании. Оп! А может, она думает, что мы и правда на свидании? Не, не может... Свидание — это конфеты и цветы, подготовиться надо, слова всякие специальные говорить... А мы вроде обычно поговорили и пошли за учебником. Ну, как друзья. Но друзья ведь под руку не ходят? Так может, она думает, что это все же свидание? И как различить? Да не, не может она так думать! Самая красивая девочка на курсе, и вдруг чтобы она сама тебя куда-то потащила... Не, просто по-товарищески... Но все-таки почему под руку? Ой, блин!..

Проходя мимо большой лужи разлившейся воды, наверное, водопровод прорвало, Маша прыгнула с одной ледяной кочки на другую, слегка дернула мой локоть и вот я уже лечу в воду. Под тонкой пленкой льда оказалось глубоко, почти по колено обжигающе-ледяной воды. Сам не помню, как я выскочил на сухое место, кажется вообще одним движением. Холодно!

— Ой! Побежали быстрее ко мне, а то застынешь!

— П-п-поб-бежали...

Хлюпая ботинками, полными воды, я перебирал ногами, пока Маша меня тащила на буксире. Проводил, ага. Впрочем, холод мешал размышлять о том, как жалко я выгляжу. Осознал окружающее я только в прихожей, когда девушка пыталась развязать шнурки на моих ботинках. Причем помочь я ей особо не мог — руки тряслись и слушались плохо. Но в конце концов в битве со шнурками победа осталась за Машей, а я был отправлен греться в горячую ванну. Горячая вода и пар согрели душу, я грелся, блаженно прикрыв глаза, пока не услышал звук открываемой двери.

— Эй! Ты чего?!

— Спортивный костюм тебе принесла. Маловат, конечно, но, может, влезешь.

— Маша, я же голый!

— И что? Вполне симпатично выглядишь, можешь не стесняться, разрешаю.

— Э-э... — В голове сразу стало пусто. Как это разрешает "не стесняться"? — Я так не могу-у-у!

— Да все, уже вышла...

Как только за ней закрылась дверь, я начал успокаиваться. Все ведь она правильно сказала. Да? И вообще многие приятели уже давным давно с девушками спят. И неважно, что мама их козлами да кобелями называет, я-то ведь не такой. А то, что увидела меня, так может она просто не... не подумала? Так, старательно, но безуспешно заговаривая себя, вылез из ванны, вытерся, надел принесенные вещи.

Маша ставила чайник на кухне, уже успев переодеться в смешной пушистый халатик с розовыми котиками.

— Я наверное пойду, спасибо тебе...

— Куда ты пойдешь? — она сделала большие глаза. — Я только твои ботинки у батареи приспособила. До утра будут сохнуть.

Вздыхаю. Обувать мокрые ботинки совсем не хочется.

— Меня дома потеряют.

— Так позвони домой, чего проще.

— И что я скажу?

— Как есть, так и скажи, а что такого-то?

— Ну... — достаю мобильник, набираю маму. — Мам, я тут это... в лужу провалился. Полные ботинки набрал...

"— Что? Так и стоишь посреди улицы в мокрых? Срочно лови какое-нибудь такси! Деньги с собой есть?"

— Мам, я... у однокурсника. И ботинки сушить поставили. Пока не просохнут, не приеду.

"— Сам-то не простыл?"

— Нет. В горячей ванне отогрелся.

"— Тоже правильно. После ванны на улицу нельзя. Грейся дальше и мне не забывай звонить."

— Хорошо, мам...

Маша слушает мой разговор с ехидной улыбкой, появившейся после упоминания "однокурсника". А что мне было еще сказать? Что "у девушки"? Тут бы такое началось...

— И что тебе ответили?

— "Грейся дальше".

— Правильный совет. Сейчас... — и достает из буфета бутылку коньяку.

— Маша, извини, но я не пью. Совсем.

— Я тебе и не предлагаю напиваться. Это — лекарство. Чтобы утром носом не хлюпал.

После коньяка в груди разлилось тепло, а в ушах зашумело, и куда-то идти не хотелось вовсе. Хотя от меня этого и не требовали. Заметив, как я хлопаю глазами, сочувственно спросила:

— Спишь?

— Ага.

— Идем. — И повела меня в комнату, а там кровать. Широкая такая. И ничего больше. Ни тебе диванов, ни раскладушек. — Укладывайся.

— А-а ты? — я имел в виду, где она спать будет, если я на кровати? Но меня поняли как-то иначе.

— А я чуть позже приду. Уберу на кухне.

Ничего не оставалось, кроме как укладываться. Свет я выключил, пусть лучше ничего не будет видно. Разделся и устроился под одеялом на краешке и только в этот момент сообразил, что одеяло — одно. Зря я надеялся в рулончик завернуться. Но что есть, то есть. Лежу. Жду. Смотрю на светлый прямоугольник кухонной двери.

Маша появилась неожиданно, уже переодевшись, и остановилась ровнехонько в проходе, свет легко проникал сквозь тоненькую ночную рубашку, очерчивая контуры тела. Было ли на ней еще что-нибудь? Непонятно, но казалось, что нет. Я очнулся от собственного судорожного всхлипа — оказывается, забыл дышать.

— А вот и я.

Щелчок выключателя, и свет гаснет, а потом легкие шаги по комнате, покачивание матраса.

— Согрелся?

— Вроде...

— Давай проверю. — Мягкие руки ложатся мне на спину, скользят вниз до самой резинки плавок, потом опять вверх к плечам и вдоль моих рук.

— Тут — тепленький. А ноги?

Чего, чего? Не надо меня щупать! Я же... Вдруг заметит, как я ее хочу? Стыд какой, она же не жена, она подруга, однокурсница. Но что делать, если организм меня не слушается? Стараюсь перевернуться на живот и в этот момент ее колено ложится поверх моих, бедро к бедру. У меня опять перехватывает дыхание.

— А вот ноги все еще холодные. Ну ничего, сейчас согреем.

Не успеваю ничего возразить, когда Маша прижимается ко мне всем телом.

— Маш... — поворачиваюсь к ней лицом, ибо невежливо разговаривать, отвернувшись.

— Да? — И я понимаю, что допустил ошибку. Меня тут же обнимают и переплетают ноги с моими. И чувствую, что у нее под шелковой ночной рубашкой действительно ничего нет. Возбуждение уже никак невозможно скрыть.

— О! Ты меня хочешь. Отличный способ согреться.

— Да, но... — возражение так и не успел высказать — рот заткнули поцелуем. А тем временем ее тело скользит вдоль моего, и гладкость шелка только усиливает ощущения. С меня уже стянули плавки, да и на ней рубашка как-то сама собой задралась. Она касается моего возбуждения, хочу остановить, оттолкнуть. Или не хочу? После коньяка так медленно думается. А ее рука уже раскатывает колечко презерватива. Что? Прямо сейчас? Собираюсь возразить, но все еще длится поцелуй, и я перестаю даже пытаться что-либо возражать.

Очнулся, когда все уже закончилось. Маша укрывает нас одеялом, устраивая голову на моем плече. Что же получается? Я — такой же кобель, как остальные мужики? А мама-то надеялась воспитать рыцаря. Даже угрызения совести от моего поступка какие-то смазанные, укрыты расслабленностью, удовольствием, теплом. Сейчас кажется самым важным, что Маша прижимается ко мне, а ее волосы пахнут какими-то травами. Об остальном подумаю потом. Утром. Все-таки я — животное. Или нет?

Если не животное, надо предложить ей выйти за тебя замуж, прямо сейчас. Я вздыхаю (язык плохо слушается) и говорю тихонько:

— Маша...

— М-м-м?

— Ты выйдешь за меня замуж?

Она чему-то тихонько смеется, ласково гладит меня по лицу, по груди, и я уже совсем забыл, о чем спрашивал. Потому что становится так хорошо...