Гарри Поттер и Противостояние Воль (джен)

— Можно ли чем-нибудь ещё ему помочь, Северус?

Слова проникли сквозь темноту, и Гарри медленно приходил в сознание, словно поднимаясь на поверхность со дна глубокого озера.

— Какие симптомы?

— Высокая температура — понадобилась двойная доза зелья, чтобы сбить её до такого уровня. Помрачение сознания, бред, боль в мышцах. Он уже более суток без сознания.

— И ещё у него болит шрам, профессор.

— Грейнджер, Уизли, отойдите. Кстати, почему вы не на занятиях?

Возле Гарри послышался шорох, и он почувствовал, что кто-то склонился над ним, но никак не мог заставить себя открыть глаза.

— Сегодня полнолуние, сэр. Профессор Люпин задал проект в библиотеке.

Ладонь опустилась на лоб Гарри, а затем стала ощупывать его шею.

— Тогда почему вы не в библиотеке?

— Мы сделаем задание, сэр. Не переживайте из-за уроков Профессора Люпина.

— Мисс Грейнджер, я…

— Как ты думаешь, Северус?

Наступило долгое молчание, в течение которого Гарри пытался понять, где находится. Голоса казались знакомыми.

— На первый взгляд, похоже на побочные эффекты слишком быстрой реанимации после Зелья Живой Смерти. Но лечение должно было иметь больший эффект.

— Можем ли мы что-нибудь сделать?

— Не имею ни малейшего представления, Профессор Макгонагалл, поскольку я больше не посвящён в планы Тёмного Лорда.

Когда Гарри услышал это саркастическое замечание, всё в голове встало на свои места, и он застонал.

— Гарри! Он проснулся! Гарри!

— Ради Мерлина, Уизли, держите себя в руках. Итак, если это всё…

— Может ли быть, что есть ещё какие-то проблемы, которыми необходимо заняться? Например, яд или проклятие, которые мог использовать Сами-Знаете-Кто?

— Как я уже сказал, мадам Помфри, у меня нет доступа к этой информации.

Послышался звук удаляющихся шагов. Гарри заставил себя открыть глаза и увидел Рона и Гермиону, сидевших рядом с ним на кровати. Профессор Макгонагалл удержала Снейпа за плечо:

— Есть ли какие-нибудь догадки, Северус?

Снейп тяжело вздохнул и нахмурился, поймав на себе взгляд Гарри:

— Тёмный Лорд намекнул, что зелёный факел создаст новую связь между ним и Поттером, используя его кровь. Возможно, это позволяет каким-то образом проклинать или отравить его на расстоянии. Вы можете поговорить с Директором.

Профессор Макгонагалл оглянулась и увидела, что Гари проснулся:

— Спасибо, Северус.

Снейп быстро ушёл.

— Гарри, — Рон медленно подвигал ладонью перед лицом друга, — узнаёшь нас?

— Ага, — хрипло прошептал Гарри. — Долго…без сознания?

— Тебе стало плохо после урока в понедельник днём, сейчас вторник, и уже вечер, м ответил Рон, наклонившись к Гарри. — Я думал, мадам Помфри собирается тебя придушить!

— И вы, Поттер, пока не выздоровеете, от меня не отвяжетесь! — строго сказала мадам Помфи, подходя к кровати, и Гарри съёжился, когда она сунула ему в руки стакан с зельем. — Пейте. В этот раз я выпишу вас только тогда, когда сама удостоверюсь в том, что вы поправились, и ни минутой раньше!

— Да, мэм, — пробормотал Гарри и проглотил жаропонижающее. Рон и Гермиона переглянулись и захихикали.

-Что такое?

— Она сказала Профессору Макгонагалл, что повесит мемориальную табличку над этой кроватью после того, как ты закончишь школу, — смеясь, сказала Гермиона. — И Профессор Макгонагалл ответила, что, может быть, тебе стоит сюда переехать.

Гарри засмеялся вместе с ними:

— Не очень здорово я начинаю этот год, а?

Рон и Гермиона покачали головой.

— Какие уроки я пропустил?

— Чары, трансфигурацию, травологию и защиту от проклятий, — ответил Рон. — Гермиона тебе даст свои конспекты. Думаю, мои тебе не пригодятся.

— Что не так с твоими? — невинно улыбаясь, спросил Гарри.

Он вытер пот с лица тыльной стороной ладони и пробормотал:

— Не понимаю, почему мне так холодно.

— У тебя ещё температура, — сказал Гермиона. — Гарри, кстати, «Ежедневный Пророк» сходит с ума. Они рвались к тебе, когда ты вернулся, а потом, когда все узнали, что ты болеешь… Даже не знаю, долго ли мне удастся сдерживать Риту Скитер.

— О нет, это как раз то, что нам нужно, — простонал Гарри.

Рон скорчил рожу:

— Становится ещё хуже. Фадж и почти половина магов из Министерства тоже хотят тебя увидеть.

Гарри перевернулся на живот и зарылся лицом в подушку:

— Ладно, неважно, в таком случае зови Риту Скитер.

— Мы думали, что ты так скажешь, — вздохнула Гермиона. — Но Профессор Дамблдор сказал, что нам придётся с ними поговорить. Иначе начнут ходить слухи, что ты при смерти или что-нибудь в этом роде.

Гарри застонал ещё громче:

— Когда?

— Думаю, когда тебе станет лучше.

— Есть вероятность, что мне может не стать лучше до конца жизни?

— Вы уже на этом пути, мистер Поттер — а ну-ка быстро ложитесь! — рявкнула мадам Помфри, возвращаясь с ещё одним зельем и поправляя подушки. — Выпейте всё. Это восстанавливающее. Вы просто кожа и кости, что вы с собой сделали?

Гарри моргнул, увидев, как вернулась Макгонагалл:

— Я же два месяца спал!

Мадам Помфри забрала у него пустую чашку и ушла, недовольно щёлкая языком:

— Ответ неверный, подумай ещё. Зелье Живой Смерти не оказывает воздействия на тело. Ты так похудел ещё до того, как был похищен.

Профессор Макгонагалл замерла, а Рон и Гермиона уставились на Гарри. Он опустил взгляд и пробормотал:

— Не было особенного аппетита после того, как…

Его друзья поморщились, и Рон положил ему ладонь на плечо. Профессор Макгонагалл подвинула стул к кровати, и Гарри, краснея, посмотрел на стену.

— Я знаю, какими сложными для тебя были последние несколько месяцев. Точнее, несколько лет, — поправилась она, и Гарри старался не сводить глаз с одеяла. — Но ты должен понимать, насколько важно для всех нас не позволять обстоятельствам ломать себя — для тебя особенно.

Гарри удивлённо посмотрел на неё. Он понял, что она имела в виду, даже если это не уловили Рон и Гермиона. Он тяжело сглотнул:

— Я… я не думал, что вы знаете…

Профессор Макгонагалл кивнула:

— Профессор Дамблдор сообщил мне на случай, если с ним что-нибудь случится, — Рон издал какой-то странный звук, судя по всему, потрясённый такой мыслью. — Но кроме тебя он сообщил об этом только мне.

— А как же Снейп? — спросил Гарри, не обращая внимания на недоумевающие взгляды друзей.

— Профессор Снейп, Поттер, и нет, ему ничего не рассказали, хотя после той переделки, в которой он оказался вместе с Сам-Знаешь-Кем, он вполне мог догадаться.

Гарри с облегчением вздохнул и опустился на подушку. С одной стороны, он был очень рад, что Снейп не знал пророчество, хотя и не мог сказать, почему. С другой стороны, понимая, что об этом знала Профессор Макгонагалл, Гарри чувствовал себя чуть менее одиноким.

— Гарри? Гарри, ты в порядке? — спросила Гермиона.

Он открыл глаза и пробормотал:

— Ага. Да, со мной всё в порядке. Но я… — он посмотрел на Профессора Макгонагалл. — Мне нужно… нужно кое-что сказать вам.

Профессор Макгонагалл перевела взгляд с Рона и Гермионы на Гарри:

— Я не могу запретить тебе рассказать об этом своим друзьям, Поттер. Но ты не должен забывать об опасности, которая грозит всем, кому ты доверишь эту информацию.

Гарри медленно кивнул, и Профессор Макгонагалл наклонилась и пожала ему руку, а потом встала и вышла из больничного крыла. Мадам Помфри ушла в свой кабинет, и дверь с грохотом захлопнулась.

Рон и Гермиона уставились на Гарри.

— Какая информация, Гарри? — сросила Гермиона.

Он снова глотнул и сел повыше на кровати. Его друзья подвинулись ближе.

— Ты можешь нам рассказать, — сказал Рон. — Нам неважно, что это опасно.

— Профессор Макгонагалл права, — ответил Гарри. — Волдеморт начнёт преследовать вас обоих, если выяснит, что вы знаете. Он убьёт вас. Или ваши семьи.

Рон и Гермиона переглянулись.

— Ты тоже член моей семьи. Мои родители сделают всё возможное, чтобы тебе помочь. И я тоже.

Заметив, как Гарри быстро отвернулся, Гермиона добавила:

— А мои родители магглы. Они могут не понимать всё это, но мы уже и так объект преследования. И быть с тобой — мой выбор. — Она провела ладонью по волосам Гарри, когда тот опустил взгляд на одеяло. — Что бы это ни было, мы будем помогать, чем только сможем.

Гарри повернулся на бок и облокотил голову на руку, повернувшись к Рону. Кровать скрипнула, когда с другой стороны села Гермиона, положив ему руку на плечо.

— Расскажи нам, приятель, — тихо сказал Рон.

Гарри снова сглотнул.

— Это пророчество, — тяжело дыша, сказал он. Дамблдор рассказал мне о нём, когда мы венулись из Департамента Тайн. — Рука Гермионы ещё крепче сжимала его плечо, а Рон подвинул ближе стул. — В нём говорится, что… я единственный, кто наделён силой победить Тёмного Лорда. Что он отметил меня как равного. — Он дотронулся до своего лба. — И… либо я должен убить Волдеморта… либо он убьёт меня. «Один из них погибнет от руки другого, ибо ни один из них не может жить, пока живёт другой».

В больничном крыле наступила долгая тишина. Гарри закрыл глаза, не слыша ничего, кроме собственного прерывистого дыхания. Через некоторое время Гермиона наклонилась и обняла его, положив ему голову на плечо, и Рон обхватил руками её и Гарри. Ни один из них не произнёс ни слова, но Гарри это было неважно: в конце концов, что можно было сказать? И что можно сделать? Рон и Гермиона ничем не могли помочь. Либо Гарри убьёт Волдеморта, либо Гарри погибнет. Всё было просто, ужасно просто.

Когда мадам Помфри вернулась к десяти часам, она нашла их всё в той же позе, но решила не беспокоить. Гарри не знал, когда она в конце концов заставила его друзей пойти спать, потому что они всё ещё были рядом с ним, когда он заснул.

* * *

За «полное отсутствие здравого смысла» Гарри был приговорён к заточению в больничном крыле до конца недели. Это было не так уж плохо: Рон и Гермиона навещали его каждый день и приносили конспекты, и мадам Помфи даже разрешила им удинать вместе с Гарри. Остальные тоже регулярно заглядывали его проведать, рассказывали, что было на уроках, обсуждали новости (в большинстве своём печальные) из «Ежедневного Пророка» и приносили ему конфеты.

Близнецы Уизли прислали ему коробку своих новых изобретений через Рона и Джинни (мадам Помфри, конечно же, запретила открывать это в больничном крыле) и записки с обещанием навестить в воскресение вместе с Биллом, Чарли и родителями. И, разумеется, его постоянно навещали ребята из А.Д., которые постоянно спрашивали, будут ли продолжаться занятия Армии Дамблдора в этом году.

Несмотря на то, что было так обидно пропускать начало учебного года, Гарри понимал, что был не в состоянии чем-либо заниматься. Температура больше не поднималась, но окончательно спала только к пятнице, поэтому всю неделю он пролежал в кровати. В среду, когда Гарри и Рон играли в шахматы, Гермиона вернулась с зельеварения.

— Ну как, всё ужасно? — спросил Рон, увидев её нахмурившееся лицо.

— Невыносимо! — фыркнула Гермиона, плюхнувшись на стул возле кровати Гарри. — Он высасывает хорошее настроение, как дементор! Сейчас война, неужели он не может наконец-то начать нормально с нами обращаться!

— Для этого нужно иметь сердце, — сказал Рон.

Гермиона вздохнула, покачав головой:

— После всего, что случилось этим летом… того, что он сделал… я думала, что он станет… другим. То есть, необязательно приятным, но хотя бы сносным.

— Что он сделал? — спросил Гарри.

Гермиона скорчила рожу:

— Ну, сначала он сказал, что мы попали в этот класс, потому что все получили «Выдающийся результат» за С.О.В., а потом посмотрел на меня и сказал, что оценки ровным счётом ничего не значат.

— Логично, — фыркнул Рон.

— И в дополнение к нашим обычным домашним заданиям мы будем заниматься «специализированной защитой», где будем изучать виды зелий, которые по мнению министерства и Профессора Дамблдора могут пригодиться нам во время войны. И ещё он сказал, что всем, кто не получит хороших оценок на специализированной защите, будет запрещено покидать территорию школы, и они также будут лишены других привилегий ради их же безопасности. Вы бы видели его лицо.

— Довольное?

— Торжествующее. Может быть, потому что этот предмет ближе всего к защите от тёмных искусств, которую ему никогда не удастся преподавать, — сказала она и задумчиво поглядела на Гарри. — Он припас несколько язвительных комментариев для меня, но про тебя ничего не говорил. Я всё думала, станет он что-то говорить или не станет, ведь все знают, что он спас тебя от Волдеморта.

Рон наклонился к ней:

— Правда, что некоторые слизеринцы на него злятся?

— Думаю, что да. Разумеется, Малфой — что, Гарри?

Гарри смутно помнил побег из логова Волдеморта, но при упоминании Малфоя часть воспоминаний вернулась к нему с такой скоростью, что он ахнул. Рон и Гермиона подпрыгнули.

— Что такое? — спросил Рон.

Гарри с трудом заставил себя глубже дышать:

— Просто… вспомнил кое-что. Про Люциуса Малфоя и Снейпа в ту ночь, когда он меня вытащил оттуда.

— Что произошло? — спросила Гермиона.

— Волдеморт… он каким-то образом знал, что Снейп меня разбудил. Они погнались за нами раньше, чем мы успели бежать, и Снейп сражался с Малфоем. Он наложил на него Империус, и это сработало. Думаю, только поэтому нам удалось спастись, — его сердце бешено колотилось в груди от этих воспоминаний.

Рон , сидя по-турецки в ногах кровати, опёрся локтями на колени и облокотился подбородком на руку:

— А Волдеморт тоже там был?

Гарри нахмурился:

— Может быть. Помню, что слышал его голос, но не помню, когда это было. Может, ещё той ночью, когда меня похитили. А что?

— Интересно, кто-нибудь из нас когда-нибудь сможет понять Снейпа? — сказал Рон.

— Может, это за пределами человеческих возможностей, — пробормотала Гермиона.

* * *

В субботу Профессор Дамблдор отправился в Главный штаб вместе с аврорами, состоявшими в Ордене, и Профессор Люпин, убеждённый, что слуги Волдеморта могут избрать это время для атаки Хогвартса, провёл почти всё утро в больничном крыле вместе с ребятами. Наверно, он хотел позаниматься с Гарри, чтобы тот не отстал по защите, и, надо сказать, они немало успели за этот день. Но визит Люпина казался Гарри лучшим, чем когда-либо, потому что, наблюдая, как Рон и Гермиона демонстрировали щиты от заклятий, и слушая рассказы о похождениях Бродяг, Гарри чувствовал, как выжженная саднящая дыра в сердце понемногу заживает, как будто боль от тоски по Сириусу облегчало присутствие последнего из старых друзей.

Утром заходили некоторые из друзей Гарри, и многие из них оставались, особенно участники А.Д. Мадам Помфри удивительно терпимо относилась к их шумному времяпровождению, возможно, потому, что Гарри был единственным, кто умудрился угодить в больничное крыло в самом начале полугодия.

Гарри, Рон, Гермиона, Профессор Люпин, Невилл, Джинни, Луна Лавгуд, Шеймус Финниган, Дин Томас, Парвати и Падма Патил, Чо Чанг, Тери Бут, Сьюзан Боунс, Джастин Финч-Флетчли и Эрни Макмиллан сидели в больничном крыле и ели вкуснятину, которой с радостью их снабдили домовые эльфы, когда вбежала Профессор Макгонагалл, явно чем-то взволнованная.

Глава факультета Гриффиндор громко захлопала в ладоши:

— Пожалуйста, минуту внимания!

Весёлая болтовня утихла.

— Твою мать, я знал, что всё было слишком хорошо, чтобы долго продолжаться, — пробормотал Рон. Гарри мысленно приготовился к худшему.

Профессор Люпин встал:

— Какие-то проблемы, Минерва?

— Не то чтобы, Римус, — сухо сказала Профессор Макгонагалл, и посмотрела на Гарри, подтверждая опасения всех собравшихся. — Высокопоставленные посетители желают видеть мистера Поттера.

— О нет, — простонал Гарри, закрывая глаза.

Профессор Макгонагалл понимающе улыбнулась:

— Боюсь, что придётся, Поттер. И с ним ещё несколько журналистов из «Ежедневного Пророка», — Гарри уронил голову на колени. — Дам вам пару минут, чтобы подготовиться, а потом впущу их сюда. Что касается ваших одноклассников, — добавила она, оглядывая А.Д., — не вижу причины, по которой им нельзя было бы остаться.

Когда она пошла к дверям, Гарри пробормотал какое-то грубое слово и расправил складки на мантии, пока Люпин помогал ему подняться.

— Даю пять галеонов, что одна из них — Скитер, — проворчала Джинни.

— Возможно, но держать пари не буду, — ответил Гарри.

Двери с грохотом распахнулись, и все отскочили с удивлёнными криками. Но это был всего лишь Пивз, который влетел в дверь, заорав:

— Она вернулась! Она вернулась! Кто ей разрешил? Ты, Потти? Всегда из-за тебя проблемы, потому что она могла вернуться только ради тебя!

Когда Пивз улетел прочь, Гарри и его друзья растерянно переглянулись.

— Что Пивз имеет против Риты Скитер? — удивилась Гермиона.

— Ничего не помню про Турнир Трёх Волшебников, — задумчиво произнёс Рон.

Гарри пожал плечами, и вдруг Джинни сказала:

— О нет… блин… Он имел в виду не Риту Скитер.

— Что? Кого же тогда… — и тут Гарри всё понял и задрожал от возмущения. — Они не сделают это. Не осмелятся. Они не посмеют снова привести её сюда!

— О нет… — сказала Гермиона.

Невилл подбежал к дверям и выглянул. У него отвисла челюсть, а на лице отразились ужас и возмущение:

— Это действительно она!

— Просто не могу поверить, — едва успел сказать Гарри, когда двери снова распахнулись, и вошла Профессор Макгонагалл (с ужасно недовольным выражением лица), за которой следовали Корнелиус Фадж, Рита Скитер, её фотограф, ещё один репортёр из «Ежедневного Пророка» — и, конечно же, самый ненавистный преподаватель ЗОТИ за всю историю Хогвартса.

Долорес Амбридж, похоже, обладала некоторой долей здравого смысла, потому что надо было быть слепым и глухим, чтобы не замечать гнев и ненависть к ней, исходившие от всех присутствовавших в зале. Её присутствие рядом с Фаджем и Перси Уизли было слишком возмутительным, чтобы к этому спокойно относиться.

Фадж, в свою очередь, вовсе не обращал внимания на царившую атмосферу и подошёл к Гарри с распростёртыми объятиями:

— Дорогой мой мальчик, я так рад видеть, что вы наконец-то выздоровели. Есть масса вещей, которые нам надо обсудить!

Это был отличный шанс для Гарри: отказавшись пожать руку министру магии, он холодно сказал:

— Я не буду разговаривать ни о чём, пока она находится здесь.

Перси и репортёры ахнули, и лицо Амбридж заметно помрачнело. Фадж оглянулся на неё:

— Ээ… Я не понимаю…

Профессор Макгонагалл сделала Гарри знак, чтобы тот успокоился, и, глубоко вдохнув, он сказал уверенным голосом:

— Я с удовольствием побеседую с вами, господин министр, но не с нет человеком, которые сознательно саботировал наши занятия по защите от тёмных искусств, следил за нами и пытался контролировать каждое движение.

Впервые в жизни ему было приятно наблюдать, как Рита Скитер с бешеной скоростью строчит в своём блокноте. Это отвлекало от желания схватить Амбридж за горло и хорошенько потрясти.

— Да, и не забудь, Гарри, — тихо сказал Гермиона, стоявшая позади него, — маленький инцидент жестокого обращения со студентами, особенно с тобой!

У Фаджа отвисла челюсть, а Рита прекратила писать. Перси подошёл к министру, и, переглянувшись, они посмотрели на Амбридж, которая медленно отступала к дверям.

— Ээ… О каком жестоком обращении вы говорите, мисс…

— Гермиона Грейнджер, господин министр, — сказала она, протягивая руку, которую министр пожал, и добавила, — Гарри, может, тебе всё-таки стоит протянуть руку министру. Правую руку.

Ах, вот оно что. Гарри кивнул и подошёл ближе, а Гермиона сделала знак Рите Скитер, показывая на её фотографа. Гарри медленно протянул руку и с удовольствием повернул её ладонью вверх, показывая тонкие белые шрамы, всё ещё заметные на коже: «Я не должен лгать»,

Фадж и Перси ахнули, в то время как фотограф Риты Скитер начал щёлкать камерой.

— Она… Она… Это сделала Профессор Амбридж? — выдохнул Перси.

Гарри кивнул.

— Чудовищно, — пробормотал другой репортёр, продолжая строчить в блокноте вместе с Ритой.

— Гарри получил это наказание за то, что говорил о возвращении Лорда Волдеморта, — сказала Джинни. — Много раз в течение учебного года. Но, конечно же, он не лгал, не так ли, господин министр?

— Ээ…

— Амбридж также дала разрешение смотрителю Филчу разрешение наказывать студентов кнутом. Моим братьям пришлось уйти из школы, — продолжила Джинни, обращаясь к двум репортёрам, пока Фадж стоял в замешательстве. Профессор Макгонагалл стояла рядом с ней и только пожимала плечами, когда в её сторону смотрели Амбридж или Фадж. — И она призналась, что отправила в Литтл Уининг двух дементоров, которые чуть не поцеловали кузена Гарри и вынудили Гарри вызвать Патронус в присутствии магглов — тот самый Патронус, за который его едва не исключили.

Вперёд вышли и другие друзья Гарри:

— Она вскрывала нашу переписку!

— Она не давала другим профессорам нормально вести занятия!

— Она заставляла студентов шпионить!

— Она пыталась наложить Круциатус на Гарри!

— Её нельзя сюда впускать!

Амбридж, похожая на овцу, попавшую в волчью стаю, сделала несколько осторожных шагов вперёд.

— Господин министр, это просто недопонимание…— притворно улыбаясь, сказала она, сделав умиротворяющий жест в сторону Гарри.

— Ещё трудней неправильно понять только Смертельное Проклятие, — крикнул кто-то.

Гарри шагнул назад, и его обступили друзья:

— Не подходите ко мне.

— Профессор Макгонагалл, — сказала Рита, — почему же другие преподаватели Хогвартса бездействовали и не пытались это прекратить?

— Дело в том, что, — тихо ответила Макгонагалл, — декреты, изданные министерством, наделяли мадам Амбридж неограниченными полномочиями и давали возможность действовать по своему усмотрению, таким образом предотвращая вмешательство любых других работников Хогвартса под угрозой немедленного увольнения.

— Ну… ээ… мы и представить себе не могли, что этими декретами будут злоупотреблять, — пролепетал Фадж, заламывая руки. Его лицо стало малиновым, и он переводил обвиняющий взгляд с Амбридж на Гарри, словно пытаясь показать, что ни одни из них не имел право ставить его в такое неудобное положение. — В любом случае, мы… по этим заявлениям будет проведено расследование… Какая ужасная мысль, жестокое обращение со студентами… Мадам Амбридж, полагаю, что вам следует вернуться в министерство! — добавил он, когда Амбридж снова начала что-то возражать. Жензина с жабьим лицом глупо моргнула, и Фадж махнул в сторону двери. Наконец, она ушла.

Все с облегчение вздохнули и старались не хихикать, когда пролетел Пивз, зывывая, как привидение.

— Чтобы нам никогда больше не встречаться с этим существом, — проворчала Гермиона.

Когда Амбридж ушла, Гарри немного успокоился. Фадж повернулся к нему, всё ещё заламывая руки, глядя уже менее доброжелательно:%

— А теперь… ээ… нам нужно поговорить с вами, мистер Поттер, о Сами-Знаете-Ком. Ради успехов в войне и всё такое.

Гарри пожал плечами:

— Могу ли я сесть?

Разговор об Амбридж его сильно утомил.

Мадам Помфри призвала несколько стульев, и Гарри с Фаджем сели. Перси устроился возле министра, а вокруг них расположились репортёры.

— Что ж… я… рад, что вы поправляетесь, — сказал Фадж, натянуто улыбаясь.

— Спасибо, — ответил Гарри, глядя на свои колени. Кто-то свистнул, и Гарри заглянул в блокнот Скитер, прочитав: «Он редко поднимает испуганные зелёные глаза и дрожит от воспоминаний пережитой травмы…»

— Я не дрожу!

— Успокойтесь, Гарри, дорогой мой, — проворковала Рита. — Это всего лишь креативное изложение фактов.

— О, мисс Скитер, думаю, что Гарри уже достаточно имел дело с вашей креативностью, — сказала Гермиона. Её голос был сахарным, но в глазах читалась угроза. Рита нахмурилась и махнула пером, которое вычеркнуло самые противные преувеличения.

Фадж прокашлялся:

— Итак, мистер Поттер, что вы можете рассказать о крепости, куда вас привели?

Гарри почувствовал, как раздражённость сменяется волной тошноты, но постарался ответить ровным голосом:

— Немного. Крепость довольно большая и находится где-то под землёй. Там было много тоннелей и большой зал, где собрались Волдеморт, — Фадж и его свита поморщились, — и его Пожиратели Смерти.

Гарри не дрожал, но к тому времени, как он закончил описание логова Волдеморта, у всех присутствовавших побежали мурашки по коже. Профессор Люпин положил ему руку на плечо, и от этого рассказывать было легче, но это напомнило Гарри о той ночи Турнира Трёх Волшебников после выполнения Третьего Задания, и ему невольно хотелось обернуться и увидеть сзади не Люпина, а кое-кого другого.

Когда он закончил рассказ, Фадж и Перси переглянулись:

— И больше ничего? Ничего, что может быть полезным?

— Неужели вы рассчитывали, что мне провели большую экскурсию по крепости? — вскипел Гарри. — Не думаю, что Пожиратели Смерти хотели, чтобы я узнал что-нибудь «полезное» об их штабе. И меня немного отвлекали, в том числе и Круциатусом, — Гарри почувствовал мстительное удовлетворение от того, что они снова вздрогнули.

— Я не хотел обидеть, — покраснел Фадж.

В эту минуту решила вмешаться Рита. В конце рассказа Гарри её глаза уставились на Люпина и руку профессора на плече Гарри, и она стала медленнее писать. Наконец, она, похоже, больше не могла себя сдержать:

— Гарри, каково это, когда защиту от тёмных искусств преподаёт тёмное существо?

Несомненно, она хотела вывести из себя Гарри, но никак не рассчитывала вызвать гнев всех собравшихся студентов. Поэтому когда Гарри вскочил и начал кричать, то же самое сделали и все остальные.

— Он не тёмное существо! — заорал Гарри. — Вы…

К счастью, все обзывательства, которые он адресовал Рите, утонули в криках его друзей.

— Заберите свои слова назад, мисс! — крикнул Шеймус.

— Не смейте так говорить о Профессоре Люпине! — воскликнул Невилл.

— Он лучший профессор защиты, который когда-либо у нас был!

— Ах вы, низкая, грязная, лживая…

— В Люпине гораздо более человеческого, чем в вас!

Профессор Люпин был так же, как и Рита, потрясён реакцией, но в конце концов встал и, перекрикивая поток гневных отрицаний, оскорблений и угроз, произнёс:

— Хватит! Достаточно! Все, сядьте и успокойтесь!

Гарри замолчал вместе с остальными, но всё ещё злобно смотрел на Риту, в то время как Люпин вежливо обратился к журналистке:

— Мисс Скитер, вы хотели бы, чтобы я ушёл?

Рита внимательно посмотрела на разгневанные лица и пробормотала:

— Нет, всё в порядке, мистер Люпин.

— Профессор Люпин, — поправила Гермиона, уничтожающе глядя на Риту.

Гарри медленно сел:

— Профессор Люпин лучший преподаватель защиты, который у нас когда-либо был. И он никогда не представлял для нас опасности.

Не сводя глаз со своего блокнота, Рита сказала:

— Были слухи, что он… сбежал-в-форме-оборотня-во-время-своего-последнего-года-преподавания.

— Всё было… по-другому, — сказал Гарри, посмотрев на Гермиону и думая, как лучше ответить.

Вмешался Профессор Люпин:

— Это была прискорбная случайность, мисс Скитер. Как и многие больные ликантропией, я принимаю Аконитовое Зелье, чтобы контролировать трансформацию, но несчастный случай произошёл в ночь, когда был задержан Сириус Блэк. Гарри с друзьями пропал, и, чтобы обеспечить их безопасность, я отправился на поиски, из-за чего забыл принять зелье.

— Хм, — ответила Рита, продолжая писать. Гарри с облегчением заметил, что все смотрели на Люпина и не видели его лицо в этот момент.

Фадж снова прокашлялся:

— Никогда до этого у меня не было возможности у вас спросить… Очевидцы говорят, что прошлой весной Сириус Блэк был замечен вместе с Пожирателями Смерти в Департаменте Тайн. Вы, случайно, его там не видели?

— С вами всё в порядке? — воскликнул другой репортёр.

У Гарри замелькали чёрные пятна перед глазами, и кровь застучала в ушах.

— Нормально, — пробормотал он, наклонившись вперёд и закрыв лицо руками.

Он услышал обеспокоенное перешёптывание друзей и голос мадам Помфри:

— Это только пост-эффект Зелья Живой Смерти, господин министр. Со временем ему станет лучше.

— Скоро ли он будет выписан?

— Возможно, завтра, если он не будет переутомляться, — прорычала мадам Помфри, сердито глядя на Гарри. Рон протянул руку и взъерошил Гарри волосы:

— Многие Пожиратели Смерти были в масках, сэр. И всё было слишком… хаотично.

Гарри с благодарностью посмотрел на него, а Рон злобо глянул на Риту, которая слишком внимательно за ними наблюдала.

— Мм, — Фадж, видимо, не был полностью удовлетворён, но, тем не менее, медленно встал. — Что ж… Как вы понимаете, нам было необходимо задать эти вопросы. — Гарри кивнул. — Я… ээ… буду держаться в курсе. И очень надеюсь, что Директор Дамблдор будет уведомлять меня о дальнейшем… развитии событий, — добавил он, посмотрев на Профессора Макгонагалл.

Гарри и Рон взвели глаза к потолку. Несмотря на то, что Фаджу пришлось признать, что Гарри и Дамблдор были правы, он всё ещё испытывал неприязнь по отношению к директору. Когда министр ушёл в сопровождении Перси и репортёров, Гарри повернулся к друзьям и участникам А.Д.:

— Спасибо.

— За что? — спросил Эрни Макмиллан.

— За… ну… то, что мне помогли, — смущённо ответил Гарри.

Рон сложил руки на груди и улыбнулся:

— Волдеморту придётся иметь дело не только с тобой, Гарри. Мы в этом деле вместе.