О чем говорят портреты (джен)

20 января, бывший кабинет танцев. Люси

— Это все из-за Мишеля, — в который раз произнесла Энни, рассеянно кроша печенье на блюдечко.

— Мишель здесь не причем, — в который раз повторила Люси. Каждый из этих разов стоил ей громадной работы над своим голосом и лицевыми мышцами — уж Люси-то прекрасно знала, кто здесь "причем". Несколько небольших записок Мишелю, снабженных заклинанием Сокрытия — и Энни практически никуда не отлучалась со своего полотна. За анонимность Люси могла ручаться — Сокрытие было ее коронной фишкой еще во время учебы в Хогвартсе.

"Очень полезная вещь", — говорила ей тогда однокурсница, хитро прищуриваясь. — "Например, если хочешь признаться юноше в тайной любви или, наоборот, чью-нибудь любовь расстроить... Сокрытие никогда не выдаст заклинателя"

— Если бы не он, я гуляла бы сейчас вместе с Фредериком, — с досадой воскликнула Энни и Люси тихо позлорадствовала. — Знаешь, что говорит Саманта? Она рассказала, что Виолетта видела, как Фредерик разговаривал с девушкой в зеленом — которая никому не называет имени — и при этом держал ее за руку. А Лолита говорила, что Фредерик признался в любви той наглой девице из холла, которая просила, чтобы нарисованный с нее портрет был сделан лучше оригинала.

— Какое бесстыдство! — воскликнула Люси, пожалев про себя, что не додумалась до этого сама. — Наверняка в жизни она была уродкой.

— Он признался ей в любви всего неделю назад, представляешь? Но он ведь говорил, что любит меня, — продолжала Энни, грустно глядя в блюдечко. Кажется, она даже не слышала слов Люси.

— Может быть, Лолита, как всегда, приврала? — осторожно, стараясь себя не выдать, предположила Люси. Энни грустно пожала плечами:

— Может быть... — она взяла из вазочки еще одно печенье и отломила он него кусочек. — Вообще, хорошо бы, если так. Но, знаешь, Люси, и Фредерик мог врать мне...

— Мог, конечно... — Люси надеялась, что румянец не выдаст ее сейчас. — Правда, мне казалось... что он действительно в тебя влюблен, — закончила она под настороженным взглядом Энни.

Та снова пожала плечами, и некоторое время Люси молча наблюдала, как она крошит новое печенье в тарелку. Энни волновалась, что не могло не радовать.

— Чем больше я думаю обо всем этом, тем сильнее возникает ощущение, что... — Энни замолчала, то ли специально выдерживая паузу, то ли подбирая нужные слова. Боясь первого варианта и последующего за ним разоблачения, она постаралась даже не дышать, ожидая следующих слов. Энни между тем крутила в пальцах остатки печенья, не глядя на подругу, — ... что кто-то что-то мне недоговаривает.

Люси почувствовала, как по спине побежали мурашки. Она хотела было спросить, что Энни имеет в виду, но поняла, что голос ее предаст — в горле пересохло, к тому же она вся была напряжена. Люси хотела было просто нахмуриться, а затем как бы непринужденно потянуться к графину, как вдруг сзади раздался грохот и кто-то негромко выругался.

— Рон! — укоризненно воскликнул другой голос, принадлежавший, без сомнения, девочке.

Люси обернулась, а Энни заглянула за ее плечо. Сверху они увидели невысокую девочку с пышными волосами и рыжего мальчика, потирающего бок.

— Больно, между прочим, — буркнул мальчик, хмуро взглянув на упавшую деревянную фигуру танцовщицы в полный рост. Люси вспомнила, как эту фигуру демонстрировали в качестве примера идеальной осанки. Наверное, половина девушек ее ненавидели...

"Жаль, что она не разбилась. Надо было Пивзу аккуратнее готовить ловушку"

— Нужно было просто идти аккуратней, — заметила девочка, разумеется, и не подозревавшая о замыслах Пивза.

Воспользовавшись моментом, Люси быстро отпила из бокала Энни, к которому та даже не притронулась и поняла, что снова может спокойно говорить. Энни, между тем оторвалась от зрелища и снова села в кресло — как раз так, чтобы не заметить, что Люси ставит бокал на место.

— А что ты имела в виду, когда говорила, что тебе что-то недоговаривают? — как можно непринужденнее, так словно это ее не только не касалось, но и ни капли не интересовало, спросила Люси. К слову, конспирация удалась не очень хорошо — в какой-то момент ее голос дрогнул, выдавая волнение. Энни, впрочем, так задумалась, что этого не заметила.

— Насчет Фредерика, — Люси чуть-чуть расслабилась. — Мы ведь давно знакомы, сама знаешь. Вот тебе никогда не казалось, что он не просто проводит время в компании девушек, но еще и ухаживает за каждой понемногу? А когда заводит с кем-то роман, то обычно ненадолго. Этому почему-то никто не придает значение...

— Кроме Мишеля, — вставила Люси, почти полностью успокоившись.

"Ох, Энни, у тебя талант замечать очевидное! Неужели ты раньше не догадывалась, кто он такой?"

— Ну да, кроме него, — кивнула Энни. Она, наконец, перестала крошить печенье и начала наблюдать за мальчиком и девочкой, которые практиковали какое-то заклинание. Судя по их репликам, девочка им уже владела, а вот мальчик был нерадивым учеником.

— Мишель тоже о многом не говорит, — досадливо поморщилась Энни. — Вот сказал бы он сразу все, что знает о Фредерике, и не было бы нечего этого. Что ему мешало?

— Тогда бы вы с ним окончательно рассорились, — этот ответ был совершенно честен. — Ты наверняка не поверила бы ему, он рассердился бы, а потом, когда Фредерик ушел бы от тебя к другой, ты из гордости бы... Энни?

Девушка еще раз всхлипнула и помотала головой:

— Все в порядке, я просто подумала... если бы до этого дошло. Если бы я разругалась и с Фредериком и с Мишелем, представляешь... — она одним глотком допила свой бокал и еще раз всхлипнула.

Люси слегка удивилась такой бурной реакции, списав ее на то, что Энни все последнее время была расстроена. Да что там — и она и Кэти всегда были довольно впечатлительными.

Энни молчала, глядя в одну точку, а Люси не стремилась начинать разговор — во-первых, она не знала, о чем поговорить, а во-вторых, боялась себя выдать. Честно говоря, ей бы больше понравилась длинная постановка, вроде той, что была на шестом курсе Хогвартса, когда Эвелин изо всех сил пыталась понравиться однокурснику Ричарду. Но, увы, на этот раз такой масштабной игры не вышло.

— Мы уже полчаса бьемся, и у меня ничего не выходит! Может, попробуем другое заклинание? — детей в зале, между тем, занимали какие-то свои проблемы.

— Рон, заклятие Обезноживания очень легкое, — терпеливо объясняла другу девочка. — Ты просто неправильно произносишь слова. Нужно говорить "Локомотор Мортис", а не "Локотомор Морис", выговаривай буквы четче. И не надо так быстро сдаваться — мы тренируемся не полчаса, а всего десять минут. Давай повторим: взмах палочкой...

Мальчик раздраженно взмахнул рукой и из его волшебной палочки посыпались красные искры.

— Это для тебя оно легкое, а для меня — нет! — сердито заявил он и едко добавил: — В отличии он некоторых, я не знаю наизусть все школьные учебники!

Девочка покраснела и нахмурилась:

— Причем здесь учебники? Тебе нужно больше практических навыков. В предисловии ко "Книге заговоров и заклинаний" сказано, что... — она запнулась, бросив взгляд на скривившегося мальчика. — В общем, нам нужно больше тренироваться.

Мальчик неохотно попробовал произнести нужные слова еще раз, одновременно с эти нелепо махая палочкой. Люси мысленно поморщилась — точно так же выглядели попытки колдовать одного из ее однокурсников. Старик Персиваль называл его "неуклюжим, как ржавый доспех".

"Поэтому его Ржавым Доспехом и прозвали", — неожиданно вспомнила Люси. — "Его настоящее имя, наверное, мало кто помнит, зато прозвище сохранилось"

— Ты делаешь неправильные взмахи, — попыталась объяснить Рону девочка после новой неудачной попытки наложить заклинание. — Движение должно быть не резким, а плавным, как будто описываешь букву "u". В эту "u" ты должен поместить ноги противника. И постарайся начинать и заканчивать заклинание вместе с этим взмахом...

— Да это невозможно! Ты требуешь, чтобы я произносил слова четко, быстро, да еще и одновременно с движением!

— Это основные правила большинства подобных заклинаний, — строго сказала девочка. — Миранда Гуссокл обращает на это особенное внимание в тридцать восьмом параграфе нашего учебника...

— Но ведь тридцать восьмой параграф мы будем проходить только в мае! — воскликнул Рон. — Профессор Флитвик сказал, что это будет теоретической подготовкой ко второму курсу, разве нет?

— Да, но я уже попробовала на практике несколько заклинаний, и у меня неплохо получилось, — не без гордости ответила девочка. — Итак, попробуем еще раз, — Рон поморщился от учительских ноток в ее голосе, но послушно выпрямил руку. — Локомотор Мортис! — заклинание девочки ударило в противоположную стену.

— Локотомор Морис! — рявкнул мальчик, ставя в воздухе галочку. Из палочки вылетели клубы бордового дыма. ­— Локомоттор Мортис! — на этот раз дуга была куда больше похожа на требующуюся "u".

— Локотомор Мортис! Локотомор Мортис! Лотокомор Морти! Локо... — вокруг Рона появлялись то клубы дыма, то искры.

— Рон, прекрати! — девочка схватила его за рукав.

— Давай обойдемся без этого дурацкого заклинания! — сердито воскликнул тот, выбираясь из дымовой завесы. — В конце концов, Снейп вряд ли решится напасть на Гарри при всех. На стадионе будет столько народу...

— Но нельзя останавливаться, не завершив дела! — возмутилась девочка. — Ты же сам предложил потренировать Обезноживание. Да и как еще мы сможем помочь Гарри?

— Если ему вообще понадобится помощь, — буркнул мальчик.

Люси отвела взгляд от детей и посмотрела на Энни. Она сидела в той же позе, ссутулившись и обняв себя руками, и кусала губы. Заметив взгляд девушки, Энни пожала плечами и тихо сказала:

— Я не знаю.

— О чем ты?

— Я не знаю, что мне делать, — пояснила Энни. — Я давно влюблена в него, но теперь-то понимаю, что имел в виду брат. Вот только, знаешь, сердцу не прикажешь...

"Ну-ну, какая романтика!" — едко хмыкнула про себя Люси, стараясь отогнать от себя неприятные мысли. Она ведь стояла слишком близко к положению Энни. Пожалуй, даже могла бы сказать о себе то же самое.

Но об этом Люси старалась не думать.

— Я думаю, это пройдет... со временем, — ответила она, хорошо понимая всю ложь этих слов. — Ты найдешь достойного молодого человека, забудешь Фредерика...

Энни пожала плечами и осторожно протерла глаза.

— Знаешь, я, пожалуй, проговорю с ним. С Мишелем, — пояснила она, натолкнувшись на недоуменный взгляд Люси.

— Конечно, — согласилась та. У нее мелькнула глупая мысль, о том, чтобы предложить Энни поговорить и с Фредериком, но Люси вовремя прикусила язык — это было бы слишком. — Я пойду чуть позже.

— Хорошо, — Энни зашла за раму и исчезла в коридоре.

Люси мысленно поздравила себя с небольшой победой. Правда, она не знала, над кем именно одержала верх, но настроение у нее было хорошим. Возможно, причиной была мелкая месть Фредерику, который лишился поклонницы, возможно срыв отношений Энни.

"Пожалуй, стоит пойти в гости к троюродной сестре Саманты, она всех приглашала", — подумала Люси, задумчиво разглядывая детей внизу.

— Раз ты такая умная, то сама и колдуй! — воскликнул разозленный мальчик. Он сложил руки на груди и выжидающе уставился на подругу.

— Хорошо, — та тоже была сердита. — Локомотор Мортис! — ноги Рона тут же прилипли друг к дружке. Он подался вперед и опасно закачался.

— Не двигайся, я сейчас расколдую, — предупредила девочка. — Фините! Вот видишь, это просто. Я же говорила — нужно...

— Эй, стоп! — воскликнул мальчик. — Слушай, Гермиона, давай договоримся — ты не пристаешь ко мне с нотациями, а я тренируюсь еще час. Идет?

Девочка нахмурилась:

— Что ты подразумеваешь под...

Рон закатил глаза и застонал.

— Хорошо, хорошо, идет, — согласилась Гермиона. Она была недовольна, но, скрепя сердце, согласилась. — Начинай.

"Да, пожалуй, пойду", — кивнула самой себе Люси и встала с кресла. Нужный коридор находился слева.

— Локомотор Мортис! — Люси затметила, что ноги девочки дернулись, но заклинание не сработало в полную силу. — Локомотор...

30 января, недалеко от Башни Гриффиндора. Сэр Кэдоган

В тот вечер сэр Кэдоган гарцевал на своем пони по полю, накрытому пеленой голубоватого тумана. У рыцаря было лирическое настроение — оно идеально подходило для того, чтобы читать стихи или предаваться воспоминаниям. В такие минуты он почти сожалел, что не родился поэтом, хотя и считал долю рыцаря самой завидной судьбой, какая могла быть предназначена человеку.

Пони лениво фыркнул, перемещаясь к небольшому поросшему травой холмику, скрытому в тумане. Сэр Кэдоган задумчиво поправил на поясе ножны — уже давно он не использовал свое оружие для борьбы с врагами, а ведь именно в этом состоял его священный долг. Рожденный воином, он должен был вести подобающий образ жизни. Тут уж ничего не поделаешь, всякий должен заниматься своим делом — так говорил его наставник, бывший одним из лучших воинов своих лет.

— Невилл, ты уверен, что тебе не нужно в больничное крыло? — из раздумий рыцаря вывел озабоченный голос девочки.

— Да, все в порядке, Гермиона, — заверил ее другой. — Это пустяки, правда...

— Мадам Помфри быстро все поправит, — настаивала девочка. Она и ее спутник показались из-за угла — девочка хмурилась, а мальчик был горд собой, хотя и вытирал рукавом кровь с разбитой губы и вспухший нос.

— Это пустяки, — упрямо повторил тот и сэр Кэдоган понял, что перед ним настоящий рыцарь, заслуживающий уважения.

— Ну ты молодец, Невилл! — вслед за ними из-за угла появился рыжий мальчик. Он хлопнул Невилла по плечу и вытер кровь, идущую из носа. Видимо, оба мальчика побывали в драке, из которой вышли победителями. — Когда ты бросился на Гойла, я уж думал, что все... А ты еще сомневался, достоин ли быть на Гриффиндоре!

— Без сомнения, достоин! — воскликнул сэр Кэдоган. Троица обернулась к нему.— Кто может учиться на благородном факультете Годрика, если не отважные воины!

Невилл смущенно коснулся золотисто-красной эмблемы и сэр Кэдоган восхитился его скромностью.

— Ты настоящий гриффиндорец! — торжественно произнес он. — Уверен, в будущем тебе уготована высокая судьба — стать рыцарем, сражающимся со злом!

Невилл покраснел — то ли от гордости, то ли от еще большего смущения и хотел было что-то ответить, как в разговор бесцеремонно встрял неприятный чужой голос:

— Вы это слышали? — заявил он. — "Рыцарь, сражающийся со злом"! Скорее уж идиот, сражающийся с собственной волшебной палочкой!

Несколько человек в другом конце коридора недобро рассмеялись. Гриффиндорцы развернулись лицом к светловолосому мальчишке, выглядевшему, впрочем, скорее презренно, чем опасно — его дорогая, но порванная мантия висела жалкими лохмотьями, а в светлые волосы забилась грязь, которую он с отвращением стряхивал.

— Ты мало получил на стадионе, Малфой? — рыжий с силой сжал кулаки. — Так только подойди, мы добавим!

— Придержи язык, Уизли, — нагло заявил тот, скривив губы. — У тебя и твоей нищей семьи мозгов меньше, чем сиклей, так что...

— Заткни свой грязный рот!

— Рон... — начала было девочка, но Уизли, не дав нахалу договорить оскорбление, бросился на него и с размаху ударил кулаком в скулу. Двое приятелей Малфоя поспешили на его защиту. Рыжему мальчику пришлось бы несладко, если бы не Невилл, взявший на себя одного из них. Он действительно вел себя отважно!

— Подлые твари! — негодовал сэр Кэдоган, потрясая мечом. — Негодяи! Разве ты не знаешь, трусливый пес, что для рыцаря важны не деньги, а честь?! — обратился он к светловолосому юнцу.

— Да что этот предатель крови знает о чести! — юнец отбежал от места схватки, предоставив приятелям драться вместо себя. Сэр Кэдоган преисполнился презрения к трусу.

— Сражайся, как подобает мужчине! — мальчишка, однако, проигнорировал слова сэра Кэдогана и вынул волшебную палочку.

— Фурункулюс! — выкрикнул он, указывая на Невилла. Тот чудом увернулся и размахнулся для удара, но казавшийся неповоротливым мальчик со слизеринской эмблемой неожиданно проворно схватил его за руку.

— Локомотор Мортис! — девочка тоже достала палочку и направила ее на Малфоя. Тот направил новое заклятие в ее луч. Срикошетив, оно ударило в полотно с позирующей молодой леди, левее, в стену, ударил луч Обезноживающего заклинания.

— Прекратите! — испуганно вскрикнула леди, подхватывая шлейф платья, на котором проклятие прожгло изрядную дыру. Сэр Кэдоган пожалел, что не может вызвать подлого мальчишку на дуэль — иначе он непременно заступился бы за честь дамы!

— Я пойду искать профессоров! — заявила ее подруга. Несколько голосов поддержали леди.

— Постойте, не нужно никого искать! — воскликнул кто-то, указывая в конец коридора. К дерущимся спешила профессор МакГонагалл. Малфой, увидев ее, быстро спрятал палочку и даже отошел на шаг назад. Сэр Кэдоган с презрением глядел на него — вот уж кто не был достоин Гриффиндора.

— Что здесь происходит? — сурово спросила она, подойдя к уже отошедшим подальше мальчикам. Слизеринцы сердито глядели на Рона и Невилла, девочка бросала виноватые взгляды на профессора.

Никто не ответил.

— Кто начал драку? — профессор МакГонагалл нахмурилась еще сильнее.

Ответом снова было молчание. Профессор обвела глазами Малфоя и его приятелей, задержалась взглядом на Невилле, вытирающем рукавом мантии кровь и Роне, которому досталось меньше. Наконец она пристально посмотрела на девочку. Та опустила глаза к полу.

— Мисс Грейнджер?

Девочка не ответила. Сэр Кэдоган успел только подумать, что она — верная и надежная подруга, как Малфой, противно усмехнувшись, указал рукой на рыжего Рона.

— Уизли бросился на меня, профессор, — заявил он, а двое его приятелей согласно закивали.

Сэр Кэдоган даже не удержался в седле, услышав столь наглую клевету. Волшебники и волшебницы на портретах полностью поддерживали его — некоторые громко возмущались, кое-кое пытался оправдать Рона, а леди демонстрировала профессору МакГонагалл прожженный шлейф и указывала на подлого юнца.

— Это правда, мистер Уизли? — обратилась профессор к Рону. Тот, покраснев, ткнул пальцем в сторону Малфоя и собирался возмутиться, как его опередил толстый крючконосый алхимик с портрета:

— Сей невоспитанный юнец оскорбил семью мистера Уизли, — сообщил он, бросив недовольный взгляд на жалобщика.

— Словесное оскорбление — это не повод для драки в коридоре, — жестко ответила профессор. — Я снимаю с обоих факультетов по двадцать баллов. Мистер Малфой, зайдите завтра после уроков ко мне в кабинет, я назначу вам отработку за испорченное полотно. И постарайтесь в дальнейшем обойтись без подобного рода выяснения отношений, — обратилась она к Рону. Тот кивнул. — Советую вам отправляться в свои гостиные.

Недостойный трус кивнул с деланно обиженным лицом и пошел к лестнице в сопровождении своих приятелей. Дойдя до конца коридора, он развернулся и скривив губы, беззвучно выругался — то ли в спину удаляющейся профессору МакГонагалл, то ли проклиная гриффиндорцев — в любом случае этот поступок выглядел в глазах сэра Кэдогана жалким и низким. Превыше всего ценивший честь, таких как этот мальчишка сэр Кэдоган презирал.

Когда компания удалилась, а профессор МакГонагалл скрылась за поворотом, рыжий Рон зло выругался, снова утирая кровь рукавом мантии. Девочка бросила на него укоризненный взгляд.

— Однажды я так врежу Малфою по роже, что он надолго этого не забудет! — заявил Рон, ударив кулаком по стене. Кто-то из нарисованных джентльменов одобрительно кивнул. — Я ему покажу как оскорблять мою семью! Голыми руками так его отделаю!.. — с этими словами он повернулся к Невиллу и замолчал. Девочка, наоборот, бросилась вперед:

— Невилл, что с тобой? — обеспокоено спросила она. Невилл, шмыгнув носом, ответил:

— Рука... Наверное это Гойл... вывихнул, — он снова шмыгнул носом и поспешно добавил: — Но это ерунда, мадам Помфри в два счета поправит.

Когда гриффиндорцы уходили в сторону Больничного крыла, негромко разговаривая между собой, сэр Кэдоган почувствовал, что утраченное было лирическое настроение сменяется бодростью. Отправляясь на верховую прогулку, рыцарь громко распевал "Балладу о подвигах Безымянного рыцаря". Невилл, по мнению сэра Кэдогана, был чрезвычайно похож на этого доблестного мужа.