Ангел и Демон (гет)

В Лондон они приехали, вопреки громким сомнениям Джеймса, достаточно рано для того, чтобы совершить покупки. Встав возле таблички с названием станции, Джеймс развернул карту, насколько хватало рук. Том быстро нашел место, где они находились, а Джеймс нашел, как пройти куда-нибудь подальше из этого места. Том даже думать не хотел, что было бы, предложи он сесть в двуколку и доехать до магазина одежды. Джеймсу хотелось приключений.

И приключения подкараулили Джеймса как раз на выходе с железнодорожного вокзала. Первым делом его облила какая-то проезжая бричка: в Лондоне недавно прошел дождь. Джеймс невозмутимо отряхнулся и применил очищающее заклятие.

Дождь пошел снова. Тому не хотелось мокнуть и, почуяв запах еды, он зашел в помещение, названное Джеймсом «кофейня». Джеймс последовал за ним. Приветливо звякнул дверной колокольчик. Сняв головные уборы, мальчишки осмотрелись. Стоящие неровными рядами столики были заняты только наполовину, за многими из них шли неспешные беседы. Было тепло. В поезде и на улице было практически одинаково холодно, Джеймс успел проехаться по ушам Тома насчет этого несколько раз подряд, и Том, замерзший не меньше его, теперь разминал тыльную часть и кисти рук. Но в поезде не было дождя, с чем Джеймсу пришлось невольно согласиться. А здесь, в этом помещении, удивительно пахло чем-то пряным. Джеймс расправил плечи и прошел к столику около окна.

На столе лежал список различных лакомств. Том прошел за плечо Джеймса, взявшего этот список, чтобы прочитать. Тут Тома толкнул какой-то полный джентльмен с пушистыми усами. Он окинул Тома неодобрительным взглядом, снял с одного из прибитых к стене крючков свое серое и явно дорогое пальто, взял подпирающий стену зонт, послал Тому еще один грозный взгляд и вышел вон. Джеймс, улыбаясь, смотрел на ошалевшего Тома, хотя тот выглядел всего лишь недовольным.

— Сядь, я тебе передам меню, как только прочитаю его.

Том обошел стол, отодвинул стул и сел, уставившись в окно. Джентльмен с усами, не вполне прикрываемый зонтом от настойчивых капелек влаги, спешил к карете. Том смотрел как он залазит внутрь, и как двуколка, не дождавшись пока он сложит зонт, отъезжает. Видимо, кучеру тоже было не очень интересно работать в такую погоду. Том никогда не выбрал бы профессию, ему не интересную; во всяком случае, он быстро бы бросил это дело. Он хотел работать фокусником в свое удовольствие. Может быть, думал он, когда я уеду в этот Хогвартс и немножечко подучусь на настоящего волшебника, я выберу какое-то другое, не менее интересное дело.

А пока что его все в жизни устраивало.

Джеймса, получившего большую горячую булочку с какой-то коричневой прослойкой и огромную глиняную кружку горячего шоколада, тоже все устраивало. Он дал Тому откусить кусочек булочки с приправой, которую он назвал «корица». Тому «корица» понравилась, и он заказал себе такую же булочку с ней, но немного поменьше, и чашку с напитком под названием «бруснично-имбирный морс». Ему принесли такую же глиняную кружку, как у Джеймса, которую невозможно было обхватить двумя руками, и она была больше похожа на пивную кружку или маленькую бочку. Напиток обжигал горло и был очень жгучим, он прогрел тело Тома до самых кончиков пальцев. Джеймс сказал, что жгучести ему придает «имбирь». Том таких тонкостей не знал, ему просто нравилась кислинка тех красненьких плавающих ягодок, пристающих к краешку кружки. Видимо, они назывались «брусника». Джеймс сказал, что их, ягоды эти, можно найти во влажных лесах, которые он назвал «нормальными» и разъяснил, что «тропические», в которых растут всяческие пальмы и фикусы, являются «ненормальными», хотя они тоже влажные.

Том наелся и напился от души. Он согрелся снаружи и изнутри. В этом месте, похожем на столовую, но чем-то сильно от нее отличающемся, продавали сушеный имбирь, но Джеймс прошептал Тому на ушко, что его можно найти дешевле в любом магазине. Дождь закончился, и они отправились по холодной мокрой улице в умеренно дорогой магазин одежды.

В этом магазине пахло тканями. На длинных перекладинах висели один к одному отличные костюмы. На полках покоились идеально ровными стопочками сложенные свитера и джемпера самых разных оттенков бежевого, коричневого и серого. В оппозиции этим полкам были перекладины с брюками тех же цветов. Тут и там стояли наряженные, но ненастоящие мужчины с застывшими, какими-то фарфоровыми лицами. На столиках были стопки сорочек и кладези самых разных бабочек. У дальней стены рядами стояла кожаная обувь.

Нетрудно догадаться, что у мальчишек сразу же разбежались глаза. По крайней мере, у Тома. Джеймс взял его за руку, снял свою шляпу и принял вид заботливого папочки, прижав эту шляпу к груди. Он уверенно подошел к седенькому старичку-консультанту, выражение лица которого до ужаса напомнило Тому крысиное. Этакое выражение истинного торговца. Том на мгновение испугался. Он предостерегающе сжал руку Джеймса, и Джеймс ободряюще сжал руку Тома в ответ. Подняв голову вверх, Том увидел его лицо, переполненное спокойствием. Видимо, Джеймс уже неоднократно посещал подобные заведения, проскользнула мысль в голове Тома, и ему на секунду показалось, что этот самый Джеймс что-то от него скрывает. Иначе откуда ему знать, что такое «имбирь» и «корица»? Ладошка Тома вспотела. Том вдруг начал развивать свою мысль внутри себя, тщательно следя за тем, чтобы, как на перроне, случайно не проговориться.

— Здравствуйте, мистер…

— Гордон, сэр, — ослепительно улыбнулся Джеймс. — Отвратительная сегодня погода, — сказал он, прижал Тома к себе и потрепал его по голове:

— Нам нужно прикупить наряд моему братцу-оболтусу. Родители днями на работе пропадают, даже не видят, в чем он ходит. (1)

Том внезапно понял, что его одежда приняла другой, какой-то темно-коричневый цвет, а бирка с названием приюта пропала, как не было. Это было чертовски предусмотрительно с стороны Джеймса. Теперь Том был похож на обычного дворового мальчугана. Мужчина снял с кончика носа очки для дальнозорких, старых людей, и приподнялся со стула, обойдя Тома со всех сторон. Том покрутился на месте, чтобы ему было виднее.

— Стой спокойно, мальчик, — сказал торговец, шмыгнув своим красным носом (скорее всего он был красным из-за нюхательного табака, ведь миссис Коул тоже нюхала табак, и нос у нее был такой же, весь опухший из-за постоянного чихания). — Да, и что же вы хотите?

— Брюки, чтобы их можно было заправлять в эти башмаки, теплый свитер, шапочку и джемпер, сэр.

— А с оттенками вы уже определились?

Джеймс посмотрел в глаза Тому.

— Я бы подобрал что-нибудь в тон глазам. А ты?

Том глубоко вдохнул и посмотрел вправо и влево. Глаза разбежались в этот момент окончательно.

— Я… Я не знаю, — сказал он.

— Ты же можешь выбрать все что хочешь, — подмигнул ему Джеймс, тот Джеймс, которого Том знал. Тот самый Джеймс, которого он считал своим почти что старшим братом. И Том вдруг поверил в то, что сам только недавно говорил. В то, что он может ездить с билетом, как порядочный человек. В то, что он может носить нормальные вещи и есть нормальную, вкусную еду. И, набрав в грудь как можно больше воздуха, Том выпалил:

— Я хочу сорочку, сэр.

— Сорочку? — торговец смотрел на Джеймса. Джеймс пожал плечами:

— Все, что он захочет. Отец обожает его больше жизни.

Торговец улыбнулся Тому. Он улыбнулся так широко, что превысил все возможности и грани ширины улыбки; Том не знал, что можно улыбаться ТАК широко.

— А цвет какой, мальчик?

— Чтобы была точно под глаза, — ответил Том.

Скоро он уже стоял перед огромным зеркалом, отражающей поверхностью от пола до потолка. Он впервые видел такое огромное зеркало и впервые мог рассмотреть себя целиком, с ног до головы. Желтоватый свет делал все вокруг таким благородным, чинным и возвышенным, таким непривычно волшебным, что Том подумал, что волшебство и сама магия должны начинаться именно с этого. С такой одежды и, наверное, с хороших манер (он вспомнил толстого мужчину в кафе и смутился). Взгляд упал на тяжелый бархатный полог за собственной спиной. И еще с самоуважения, добавил про себя Том. Он подошел поближе к зеркалу и стал пристально сравнивать цвет рубашки с цветом своих глаз. Продавец появился за его спиной, и Том обернулся.

— Ну, что вы решили, молодой человек?

— Какой это цвет? — только и спросил он. Видя, что продавец не понял вопроса, Том решил переспросить. — Как этот цвет называется, сэр?

— А-а, этот цвет… Это цвет морской волны, мистер Гордон.

Значит, мои глаза цвета морской волны, подумал Том. Значит, вот так выглядит морская волна.

— Мои глаза немного светлее, — сказал он вслух. — Еще я хочу брюки. Подберите, мне, пожалуйста, какой-нибудь красивый цвет.

Дождавшись, пока продавец задернет шторки, он снял свои старые брюки и поворачивался так и этак перед зеркалом, рассматривая свои ноги отовсюду. Кое-где портили вид кожи синяки. Он не хотел задирать сорочку, потому что знал, что там его не ждет ничего красивого и особенно целого. Но любопытство — как же оно все-таки смотрится со стороны? — пересилило. Том, зажмурившись, расстегнул сорочку, сделал шаг вперед и резко открыл глаза, исследуя свою шею, грудь и живот.

Услышав шаги торговца, Том стал судорожно застегивать пуговицы на сорочке.

— Войдите, — сказал он. Торговец распахнул шторы и представил вниманию Тома брюки, ровно три пары. Они висели, перекинутые через его руку. Том внимательно присмотрелся к оттенкам. Торговец заулыбался:

— Наденьте их, мистер Гордон, и посмотрите. Должны неплохо на вас сидеть.

Одни брюки, зауженные к концам брючин, Тому, в целом, показались подходящими. Он поправил их на талии и посмотрел на торговца.

— Вам не хватает только подтяжек к ним, — сложив ладони в умиленном жесте, сказал тот.

— Так несите мне их, — усмехнулся Том.

Когда они выходили из магазина (Том шел первым, в своей старой одежде, неся большой бумажный пакет в руках), торговец успел шепнуть на ухо Джеймсу про некий магазин с прочными парусиновыми брюками, и что-то про неописуемо подходящие к фигуре Джеймса (тот прикупил брюки и себе) «лекала».

— Что такое «лекала»? — спросил Том.

— Ты же видишь, что у брюк есть ниточные швы, так? Моделями деталей являются выкройки, это детали в бумажном виде. А выкройки делают по линейкам и лекалам, это специально изогнутые линейки у портных.

— А почему они подходят именно тебе? — не унимался Том.

— Мужская фигура отличается ужиной бедер и шириной плеч. Видимо, мои бедра узкие ровно настолько, насколько требуют того лекала портных той фирмы, и подходят под их запросы. Мне интересно примерить парусиновые брюки, потому что они не в пример прочнее остальных и не в пример удобнее, — мирно отвечал Джеймс.

И Том решил, взяв Джеймса за руку, что тоже купит себе приличные парусиновые брюки.

До того магазина они дошли к одиннадцати тридцати пополудни. По дороге Джеймс рассказал Тому много всяческих интересностей про Лондон и историю магии, про средневековье у магов и маглов, и про ведьму, которой нравилось гореть на костре. Том купил Лике удивительный шерстяной платок, увиденный им случайно в торговых рядах. Удивительным он был из-за светлого цвета и пушистости. Платок был немножко колючим, но Джеймс сказал, что эта колючесть лечебная.

Парусиновые брюки они себе все же купили, и когда Джеймс вышел из магазина в новых брюках, Том то и дело слышал за спиной девичьи шепотки. Ему это так понравилось, что они вернулись в этот магазин и Том заставил Джеймса купить еще одну пару.

У Тома же были только приютские брюки, поэтому он тоже взял себе две.

Джеймс увидел сарафан в витрине магазина одежды из парусины и сказал, что этот сарафан в морском стиле должен неплохо смотреться на Лике. Том не мог с ним не согласиться. Он решил вернуться сюда позже, с Ликой.

Они шли по просторной холодной улице, Джеймс держал в руках чашку какао на вынос — за два фартинга. Воздух вокруг был свежим-свежим, Том с таким наслаждением не гулял ни разу в жизни. Он смотрел во все глаза на эти огромные кирпичные дома, так качественно сложенные, и тротуары, видимо, постоянно подметаемые, без единой мусоринки, с чистыми углами и этими местами возле стен домов, где скапливаются обыкновенно всяческие веточки и прочий сор. Тут и там стояли лотки с мороженым, выпечкой, напитками. Джеймс назвал это место «улочкой для туристов» и растолковал, что, конечно, центр города всегда чистый, и это не особенно зависит от количества туристов в нем, но всяческие развлекательные шатры и прочее стоят именно для них на наиболее посещаемых улицах вроде этой.

Том не заметил много прохожих, он видел двух или трех человек спереди и столько же, знал, идут позади. Кто такие туристы, спрашивал он у себя, и по характеру рассказа Джеймса понял, что речь идет об иностранцах и гостях.

— Расскажи о своей семье, — попросил Том, когда Джеймс наворачивал очередное лакомство. И тут же принялся выстукивать эту вкусность из Джеймса, потому как тот сразу же поперхнулся. — Мне интересно, потому что я иду и молчу, а ты говоришь и говоришь много всяческих вещей. Не придумал же ты их сам!

— А, ну, тогда слушай, — Джеймс улыбнулся. — Моя мама меня очень любила, и поэтому сохраняла в секрете от отца. Всячески меня лелеяла и обожала. Это был самый светлый человек на планете. Я жил у деда, у ее отца, он был полукровка и знал все о маглах и о магах, и вообще все про жизнь. Мы много гуляли, каждый день часов по девять, а то и до самой ночи, и он рассказывал мне все эти вещи. Пока я был малюткой, мать выдавала меня за племянника своей подружки, и, чтобы не придумывать всяческих Гордонов и прочих, она придумала мне эту забавную фамилию «Рэндом», потому как она всегда была «случайная». Во всяком случае, это официальная версия происхождения моей фамилии. (2) Отца я особенно не знал, да и не хотел знать. А с дедом прекрасно проводил время, научился магии и чтению газет, вообще всему, что учат дети в школах магии.

— И, не так давно, — отхлебнув какао из бумажного стаканчика, продолжил он, — когда мне стукнуло шестнадцать, и я стоял на входе в Косую Аллею, чтобы отметить день рождения со своими товарищами, ко мне подошел мой папаша, Каднус Блэк, положил руку на плечо и сказал: «Что мы теперь будем делать?». Я немного струхнул, потому что, обернувшись, увидел почти точное свое старшее отражение. Но, получается, предки моей мамы были красивее, чем его. Во всяком случае, нос у него был кривоват, губы тонковаты и разрез глаз у меня лучше, а в остальном я очень на него похож, — иронично добавил он.

Том сделал еще одну заметку о том, что в собственной непогрешимости и красоте Джеймс уверен, как никто другой.

— Ну, да ладно. Итак, отшатнувшись от него и в шутку перекрестившись, я спросил, что ему нужно. Он сообщил мне, что я являюсь его наследником и после шестнадцати он узнал о моем существовании при помощи магии родового дерева. И тут же популярно разъяснил, как я ему не нужен, и что лучше бы я пошел далеко и надолго, и чтобы не смел являться, как последняя бездарность, требуя денег на свою никчемную жизнь. Я ему сказал, что не претендую ни на его паршивые деньги, ни вообще на что-то, связанное с ним, потому как тоже вот только что узнал о его существовании, и вообще, шел бы он от греха подальше, и пожелал ему в следующий раз, если такое случится с какой-нибудь другой женщиной... — тут Джеймс смутился, вспомнив, с кем разговаривает. — Ой.

Том только покачал головой; Джеймс счел это знаком, что ему можно продолжать.

— Видимо, магия как-то отреагировала на наши признания, потому что этот человек кивнул и ушел, сказав, что мы обо всем поговорили и больше он меня видеть не желает. Тогда я заорал ему вслед, что предпочел бы вообще не встречаться. В общем, знакомство с отцом прошло успешно, — подытожил Джеймс. — А дед в последнее время стал жаловаться на сердце и сказал, что дом он мне завещает, но пусть уж я в приюте поживу и устроюсь в жизни, чем останусь один с больным и немощным стариком на руках.

— То есть ты сказал неправду насчет того, что у тебя ничего нет? — спросил Том.

— Да нет, технически-то это правда, — усмехнулся Джеймс, — и в ближайшие полгода мне ничего не светит.

— Слушай, Джеймс, а, Джеймс, — сказал Том, поняв вдруг, какое счастье Джеймс может так просто упустить. — Может быть мы с тобой навестим твоего деда? Я ни разу не общался с интересными взрослыми людьми.

Джеймс внимательно на него посмотрел, на секунду задумался, и тут же протянул руку, чтобы остановить двуколку. Он назвал кучеру адрес и предложил Тому забраться внутрь кареты.

— К дедушке, так к дедушке, — сказал Том, и по его тону было понятно, что Джеймсу очень приятен такой интерес Тома к его семье.

____

(1) В то время одежда детей практически не отличалась от одежды взрослых.

(2) Джеймсу, видимо, иногда казалось, что за его фамилией скрывается некая насмешка над его происхождением, и что слово «случайный» может относиться вовсе не к «случайной» фамилии, выбирающейся по воле случая, а к нему самому. В любом случае, значение слова random (случайный, беспорядочный) в английском языке имеет несколько иной лексический оттенок, и мы имеем право предполагать, что комплексы Джеймса были беспочвенными.