I’ll never tell (гет)

— На сегодня с тебя хватит! – Гермиона только и успела проводить взглядом стопку книг, которую решительно отодвинул в сторону Поттер.

— Эй, вообще-то, я сейчас занята, — она попыталась было возмутиться, но быстро умолкла, столкнувшись взглядом с Гарри.

— Идем, думаю, тебе будет полезно пройтись. Возражения не принимаются. Давай-давай, вставай.

Он почти силой поднял ее из-за библиотечного стола, покидал вещи в сумку и, подхватив книги, увлек растерявшуюся Гермиону к столу мадам Пинс.

— Вот, прошу.

Мадам Пинс благосклонно улыбнулась и взмахом палочки отправила книги на свои места.

— До свидания, — пробормотала Гермиона, покосившись на решительно настроенного Поттера. – Куда ты меня ведешь?

— Увидишь.

— Гарри, мне еще очень много надо сделать, поэтому… Мы что, идем в Выручай-комнату? – удивилась она, когда тот повернул к знакомому гобелену на восьмом этаже.

— Нам надо с тобой кое-что обсудить, и я не думаю, что ты была бы рада, начни я этот разговор в общей гостиной.

Сосредоточенно хмурясь, Гарри решительно выхаживал перед стеной, пока на ней не появилась резная дверь.

— Прошу.

Гермиона одарила его недовольным взглядом, но вошла первой. В этот раз Выручай-комната приобрела вид уютного кабинета: в камине полыхало пламя, по кожаной обивке кресел лениво скользили тени от фигурной решетки, уютно тикали напольные часы в углу кабинета.

— Мило, — пробормотала она, скидывая сумку на пол и усаживаясь в кресло.

— Я хочу знать, что произошло с тобой во время прогулки в Хогсмид.

Гермиона вздохнула и устало откинула голову на мягкую спинку.

— Все уладилось само собой.

— Ну, конечно же, — саркастично отозвался Поттер. – Думаешь, раз я ношу очки, то совсем ничего не способен разглядеть? Или ты думаешь, что я просто ничего не вижу?

Гарри не повысил голос, но в кабинете ощутимо потемнело, словно Выручай-комната переотразила гнев призвавшего ее.

— Ты была… нет, не то, — он в растерянности запустил пальцы в волосы и с силой сдавил виски. – Я видел, что тебе было больно, Гермиона. Видел, но ничего не мог поделать, ведь даже не догадывался, что же с тобой приключилось.

— Малфой со мной приключился, — тихо буркнула она, рассеянно потирая руку.

— Что этот хорек тебе сделал? – его глаза вспыхнули от едва контролируемого гнева. Казалось, что он готов прямо сейчас вскочить и броситься в подземелья на поиски Малфоя.

— Подожди, — она вцепилась в его руки, не давая даже сдвинуться с места, — все уладилось, Гарри. Все уже хорошо.

— Нет в этом ничего хорошего, раз этот… позволяет себе трогать моих друзей.

— Он что-то подозревает, — вздохнув, созналась Гермиона. – Я не могу с уверенностью сказать, что ему известно о наших собраниях, но он определенно что-то знает.

— Плохо, — помрачнел Гарри. – Но я хотел поговорить вовсе не об этом…

— Идею, как оповещать всех наших о собраниях я уже доработала, и сегодня, не отвлеки ты меня, воплотила бы в жизнь.

— И не об этом! Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы повестись на подобное. Не уходи от ответа. Что с тобой случилось, когда мы встретились на пороге Трех метел?

— А, ты об этом?

Она сжала пальцы в кулаки, потом разжала, задумчиво изучая виднеющиеся под тонкой кожей синие нити вен .

— У меня была дуэль с Малфоем.

— Что? – взревел Гарри, вскакивая на ноги. – И ты молчала? Да я, да этого хорька … в порошок сотру… — ему не хватало воздуха, и он мог только возмущенно открывать и закрывать рот, пытаясь подавить вспышку ярости.

— Все обошлось…

— Что он тебе сделал? – едва слышно спросил Гарри, опускаясь перед сидящей в кресле Гермионой на корточки.

— Я пропустила заклятье, — наклонившись к нему, Гермиона положила голову на твердое плечо Поттера, — не смогла блокировать Protego, и Малфой проломил щит… Seko прошло по касательной, но задело руку… и кровь, ее было много…

— Убью, гаденыша, — почти по-змеиному прошипел Поттер. – Найду и убью.

— Малфой ничего не помнит об этом, — заглядывая ему в глаза, твердо произнесла Гермиона. – Сириус подоспел вовремя, — она не обратила внимания на то, как вздрогнул Гарри. – И он стер им память. Теперь ничто не должно навести их на мысль о том, что же случилось около Визжащей хижины. Слышишь, Гарри, мы ничем не должны подтолкнуть его в этом направлении. Это только в наших интересах. Не стоит давать ему дополнительную информацию для размышления, ведь он видел там не только меня, но и Сириуса.

— Я…

— Ничего не предпринимай, — попросила она, — ради Сириуса… Не стоит сейчас напоминать Малфою о том, что Сириус был на Кинг-Кросс. Он только-только перестал тебя каждый раз этим подкалывать.

— Хорошо, — тяжело вздохнув, Гарри поднялся на ноги и отошел к камину, уставившись на горящие поленья.

— Спасибо.

— И прости, что я так на тебя накинулся.

— Все в прошлом. Мир? – Гермиона подошла и, дернув за руку, заставила Гарри обернуться.

— Мир, — улыбнулся он и, неожиданно подавшись вперед, прижался любом к ее плечу: — Я волновался.

— Знаю, — Гермиона невесомо провела пальцами по спутанным прядям волос, попыталась было пригладить их, но сдалась. – А теперь мне надо кое-что доделать, чтобы уже завтра на собрании мы смогли раздать их ребятам.

— Их? – в глазах Гарри мелькнуло любопытство, и Гермиона облегченно перевела дыхание.

— Я решила, что это должно быть что-то незаметное, что-то, что не вызовет лишних вопросов даже если кто-нибудь и попадется. Как думаешь, что есть в карманах любого студента Хогвартса?

— Э-э… конфеты? – дурачась спросил Гарри.

— Хороший вариант, но нет, — подхватила она его шутливый настрой.

— Перья… хотя нет, им место в сумке, а не в кармане. Обрывки пергамента?

— Есть шанс, что кто-то выкинет сигнальный пергамент вместе с другим мусором. Что-то настолько привычное, Гарри, что никто ничего не заподозрит.

Поттер задумчиво порылся в карманах мантии, вытянул на свет их содержимое, и рассмеялся.

— Деньги, вот что есть у каждого, — повертел он кругляш галлеона в пальцах, отчего показалось, что его руку охватило золотое пламя .

— Именно! Я сначала хотела остановиться на кнатах, но это показалось мне слишком недальновидным, ведь кнатами мы постоянно расплачиваемся за почту…

— Кто как…

— Я не о том, Гарри. Суть проста – кнаты могут легко затеряться, либо ими просто расплатятся, а каждый раз выискивать в пригоршне мелочи сигнальную монетку будет слишком подозрительно. И тогда мое внимание привлекли галлеоны. Они больше размером, ими расплачиваются не так часто, и, главное, это та момента, которую просто невозможно упустить из виду!

Лицо Гермиона озаряла воодушевленная улыбка, и Гарри на мгновение залюбовался –настолько в такие минуты она преображалась.

— Вот, смотри, — она подхватила сумку и вытянула оттуда свернутый вчетверо пергамент: — Эйсоптрофобия! – на пергаменте, до этого абсолютно чистом, начали появляться имена.

— Прости, что?

— Эйсоптрофобия — боязнь собственного отражения в зеркале, — пояснила Гермиона. – Сомневаюсь, что кто-то в Хогвартсе знает полный перечень названий всех маггловских фобий. И дай мне, пожалуйста, галлеон.

Гарри протянул монету и стал с интересом наблюдать за последующими действиями, а Гермиона тем временем, пробежав взглядом по списку, зажала галлеон в руке и решительно взмахнула палочкой, накладывая неведомые Гарри заклинания. Палочка так и порхала в ее руке, галлеон неуловимо менял цвет, пока вновь не стал таким же, как и первоначально .

— Все, — выдохнула Гермиона, откладывая монету на стол и украдкой стирая выступившую на висках испарину. – Это доработанные Протеевы чары, они нам помогут оставаться незамеченными Амбридж.

— А что…

— С его помощью можно передавать сообщения. В нашем случае – дату и время собрания.

— Круто! – простодушно восхитился Гарри. – Но он только один.

— А для этого есть совсем другое заклинание. Geminio! – неподвижно лежащий на столе галлеон озарился сиянием и вот уже горка одинаковых монет высилась вокруг оригинала. – Завтра все мы окажемся вне подозрения.

Гермиона потерла виски – сказывались бессонные ночи, проведенные за расчетами.

— Думаю, мне не помешала бы чашка горячего какао, жаль Выручай-комната не предоставляет еду.

— Может быть комната тут и бессильна, но у нас есть и другой вариант, — заговорщицки подмигнул Гарри. – Добби!

— Эй, это ведь эксплуатация…

— Считай это наградой за свои труды, — посоветовал он, сосредоточившись на появившемся домовике.

— Гарри Поттер, сэр, Добби так рад, что вы вызвали его. Чего желает хозяин Гарри?

— Две чашки какао и, если можно, каких-нибудь пирожных, пожалуйста.

— Добби сейчас же выполнит пожелание хозяина Гарри Поттера, — закивал домовик, и по движению его пальцев на столе появился поднос с двумя чашками и тарелкой с пирожными.

— Спасибо большое, Добби.

— Добби рад служить великодушному Гарри Поттеру, сэр.

Гермиона только покачала головой, наблюдая такое раболепное обожание на личике домовика, но промолчала, не вмешиваясь в разговор.

Домовик исчез, а они принялись за поздний ужин. Гермиона отпивала какао маленькими глотками, опасаясь обжечься, и невольно ловила себя на мысли, что хочет как можно быстрее оказаться в спальне, отгородиться от всех пологом и достать заветный пергамент… Может быть, Сириус уже что-то написал?

— Ты меня совсем не слушаешь, — укоризненно проговорил Гарри, едва заметно улыбаясь.

— Усталость берет свое. Нам, наверное, пора уже возвращаться.

Гермиона завозилась с россыпью монет, поблескивающих в отсветах пламени. Мелодичный звон разорвал хрупкую тишину Выручай-комнаты, когда она встряхнула мешок, накладывая на него чары уменьшения, и спрятала его в недрах школьной сумки.

— Может, стоило оставить здесь? – неуверенно предположил Гарри, наблюдая за ее действиями.

— Я еще не разобралась в том, как наши желания могут управлять комнатой, и пока не рискну оставить здесь ничего важного. Я готова.

Гарри прищелкнул пальцами, вызывая Добби, и попросил убрать остатки ужина. Счастливый домовик беззвучно, что было совершенно для него несвойственно, подхватил заклинанием тарелки и, поклонившись на прощание, исчез.

— Странный он все же, никак не могу понять, что делает его более счастливым – возможность услужить тебе или сам факт того, что он служит именно тебе, — задумчиво обернулась Гермиона, бросая взгляд на то место, где еще мгновение назад находился домовик. – Мне не понять их извращенной логики.

— А может, ну ее, твою логику? – улыбнулась Гарри, решительно отбирая у нее сумку и закидывая себе на плечо. – Может, он просто счастлив оттого, что полезен? Знаешь, есть такие люди, которые расцветают, помогая кому-то.

— Есть, — согласилась она, — но их слишком мало, а потому это скорее исключение, чем правило.

— Бесспорно.

Разговор они заканчивали уже подходя к портрету Полной дамы. Настроение у Дамы выдалось сегодня на редкость угрюмым, и она, даже не выслушав пароль, впустила их в гостиную.

— Гарри, Гермиона! – Рон приветственно махнул им из глубокого кресла перед камином.

— Привет, — Гермиона устало опустилась на диван и потерла окончательно разболевшуюся голову, — дописал эссе для Снейпа?

Рон поморщился и страдальчески закатил глаза, разом обмякнув в кресле.

— Я только-только восстановил свое душевное равновесие, а ты меня опять вгоняешь в депрессию.

— О, сколько умных слов знает мой братец. Привет, ребята, — кивнула им Джинни, плюхаясь рядом с Гермионой.

— Привет, — расплылся в улыбке Гарри, потрепав Джинни по волосам, словно она была его любимой младшей сестренкой.

Джинни довольно зажмурилась и, как показалось Гермионе, едва сдержала порыв потянуться за теплой рукой Поттера.

— Ребята спрашивали, когда будет следующее занятие, — наклонившись, словно поправляя шнурок на туфле, прошептала Джинни.

— Завтра, — переглянувшись с Гермионой, отозвался Гарри. – И это последний раз, когда у нас возникнут сложности с координацией занятий.

— О, вы что-то придумали? – глаза Джинни сверкнули любопытством, и она подалась вперед.

— Это все к ней.

— О, нет. Только не сегодня, я страшно вымоталась, — Гермиона с трудом подавила зевок, поймав понимающий взгляд Гарри. – Завтра все всем расскажу, если вдруг возникнут вопросы. А теперь спать, только спать.

Она неловко поднялась, покачнувшись, и Гарри легко подхватил ее под руку, помогая удержать равновесие.

— Спасибо, — шепнула она.

— Может, помочь? — с явной неохотой предложила Джинни, поднимаясь.

— Не стоит, — Гермиона нажала ей на плечо, заставляя усесться. – Спокойной ночи.

— Спокойной.

Ноги слабо гудели, вторя гулу бьющейся в висках крови. «Может быть, все же стоило принять предложенную помощь?» – очутившись на последней ступеньке лестницы, ведущей в спальни, подумала Гермиона. Но потом вспомнила жадный взгляд Джинни – видимо, ей очень хотелось остаться внизу с предметом своих грез – и, вздохнув, направилась в свою комнату.

В спальне громко переговаривались Лаванда с Парвати, перемежая непрерывный щебет звонкими взрывами смеха. Вокруг них на полу и на кроватях вперемешку валялись вещи, выброшенные из шкафа, и от вороха ярких красок у Гермионы слегка закружилась голова.

— А может, вот это лучше?

Громкий голос Лаванды ввинчивался в виски, и Гермионе на мгновение захотелось заткнуть уши и закричать, чтобы избавиться от этих кокетливых ноток, которыми пропиталась вся суть Браун. Но вместо этого Гермиона молча кивнула соседкам, сбросила сумку и мантию у кровати и замерла, бездумно уставившись в зашторенное окно.

— Ах, какая красота! – вклинился в апатичные мысли смех Парвати, и Грейнджер стряхнула с себя оцепенение.

Вещи привычно заняли свои места, а сама Гермиона, аккуратно прикрыв за собой дверь ванной, остановилась перед широким зеркалом. Мысли странно путались, и было невероятно сложно сосредоточиться на чем-то одном. Включив горячую воду, она, не раздумывая , перешагнула низкий бортик, ныряя под тугие струи воды. Кожу неприятно обожгло, отчего туман в голове немного рассеялся.

— В самом деле, что-то ты слишком расклеилась, подруга, — пробормотала она, стирая пар с зеркальной глади. – Выспишься – и все будет хорошо.

До кровати она добралась на автопилоте, буркнула соседкам неразборчивое «спокойной ночи» и отгородилась от всего мира плотным пологом кровати. Тут, в полумраке, едва рассеиваемом светом волшебной палочки, Гермиона вытянула из-под подушки свернутый в трубку пергамент. Сердце замерло от предвкушения, готовое в любой момент сорваться в галоп… но пергамент был пуст: ни одной строчки не появилось на нем за время ее отсутствия. И разом стало грустно, волной накатило иррациональное чувство обиды. И Гермиона, сердито вздохнув, сунула его обратно. Откинулась на подушку и постаралась отрешиться от всего и просто уснуть.

* * *

Тишину особняка на площади Гриммо нарушал тихий перезвон тарелок, доносящийся из полуподвальной кухни. Из приоткрытых дверей на ступени падал свет, окрашив ая вытертый ковер в теплые цвета.

— Может, все же не стоит экспериментировать? – протянул с ленцой Блэк, наблюдая за оживленной суетой Тонкс.

— Это очень просто, вот увидишь.

— Открыть дверь и не уронить подставку – тоже просто, но после каждого твоего прихода, я почему-то должен успокаивать мою достопочтенную матушку.

— Не стоит только из-за этого думать, что я совершенно не умею готовить, Блэк!

Тонкс сердито уставилась на него, совершенно позабыв следить за готовкой.

— О, я в этом совершенно не сомневаюсь, ведь должна же была тебя хоть чему-то научить сестрица Меда.

— Сириус!

— Да ладно, мне-то что, — он вздохнул и сосредоточился на принесенной газете. – Это Кикимеру потом придется убирать, если я его, конечно, сумею разыскать в этом чертовом доме.

— Снова куда-то исчез? Может, опять перебирает старые регалии Сигнуса?

— Мне как-то все равно, — перевернул Сириус страницу. – Недавно знаешь, где я его обнаружил? В спальне матери. Сидел около ее кровати и все перебирал своими лапами старую шаль. Я даже не сразу смог вспомнить, когда маман ее и надевала. А потом – раз! – и вспомнил…

Он замер, уставившись на дверцы шкафчиков, расположенных над плитой, а потом едва слышно закончил:

— Она была в ней, когда крестили Регулуса.

— Тебе же тогда и двух лет не было, — потрясенно прошептала Тонкс. – Как ты мог это вспомнить?

В ответ ей раздался невеселый смешок.

— Вот, кофе почти готов, — излишне радостно, словно пытаясь сменить тему и развеять гнетущую атмосферу, произнесла Тонкс. – Осталось добавить щепотку перца и все еще раз нагреть…

— Не перемудри, малышка Дора. Как бы мне вообще без кофе не остаться.

— Я не… Ай, Мордред бы тебя побрал, Сириус Блэк! – в сердцах выкрикнула Тонкс, спешно остужая почти сбежавший кофе. – И что тебе стоило промолчать? Нет, вот правда, дядя, — Сириус только улыбнулся этому раздражительному «дядя», — сколько раз говорила, что нельзя ничего говорить под руку, иначе получится какая-то ерунда! А ты… Да что с тобой говорить, ведь все равно будешь и дальше себя так вести.

Тонкс поставила перед ним чашку, тем самым подчеркивая, что к этому разговору больше возвращаться не собирается, а на Сириуса – страшно обижена.

— Эй, Дора, ну чего ты дуешься, — мягко пожурил ее тот. – Ты же уже взрослая девочка, а ведешь себя, как и тогда, когда мы впервые с Ремусом тебя навестили.

— А вот и нет!

— А вот и да, — парировал Блэк, делая осторожный глоток – вдруг кофе и правда невозможно пить? Впрочем, вопреки его опасениям, напиток получился ароматным и в меру острым –самое то для промозглого осеннего дня. – Вкусно.

— Я тебе говорила, — воодушевилась Тонкс, едва не подпрыгивая на стуле, — а ты мне не верил.

— Да, верил-верил, — засмеялся он, – но ты так забавно злишься, что я просто не смог удержаться.

Она немного помолчала, разглядывая довольно щурившегося Блэка, вольготно расположившегося на стуле.

— Сириус… — Тонкс замялась, грея руки о чашку и пытаясь выровнять сбившееся неведомо отчего дыхание. — Он тебе не писал?

Блэк задумчиво взглянул на статью, медля с ответом, потом неторопливо сложил Пророк, тщательно расправляя завернувшиеся страницы, и лишь после этого поднял взгляд на замершую Тонкс. Та сидела, не сводя с него пытливого взгляда. Даже по обыкновению яркие волосы словно припорошило пеплом – столь мало осталось в них от любимого ею розового цвета.

— Он не связывался со мной. Ни разу с тех пор, как навестил меня.

— Почти полтора месяца, — тоскливо протянула она. – А вдруг...

— Не смей, — Сириус оборвал ее на середине предложения, — не смей даже думать об этом. Рем не тот, о ком стоит волноваться. Он может за себя постоять.

— Но он же там один… среди стаи оборотней? – в широко открытых прозрачно-синих глазах Тонкс плескался ужас.

— Дора, милая, ты понимаешь, что у него единственного из всех нас был настоящий шанс суметь переговорить с оборотнями, еще не попавшими под влияние Того-Кого-Нельзя-Называть?

— Я знаю. И Кингсли мне говорит то же самое, — опустила она голову. – Но знаешь, у меня сердце не на месте с тех самых пор, как она ушел. Я не могу так…

— А он к такому привык, Дора. Это его стихия, пусть Ремус и считает, что его место рядом с нами. Сложно искоренить в себе то, что является твоей сутью.

Тонкс непривычно пытливо уставилась на Сириуса, едва не смахнув со стола чашку.

— Откуда тебе знать? Ты ведь не оборотень!

Блэк откинулся на спинку стула и тихо рассмеялся:

— Кому как не мне знать, чего стоит перебороть в себе черты, которых ты стыдишься?

— Ты умеешь стыдиться? Я думала, подобное чувство в тебе атрофировалось за ненадобностью, — вымучено отшутилась Тонкс.

— У каждого свои недостатки, — покивал головой Сириус и неожиданно хитро улыбнулся. – Но признай, у меня их почти нет.

— И в кого ты только такой самодовольный?..

— В дядю Альфарда, видимо. Или, быть может, в тетушку Цедреллу? Я не уверен, кто из них доставил нашему семейству больше проблем.

Тонкс хрюкнула от смеха, когда Сириус начал перебирать имена тех, от кого на фамильном гобелене остались только выжженные пятна.

— Знаешь, Сириус, я как-то давно хотела тебе сказать… — начала она, задумчиво разглядывая оставшуюся на дне чашки кофейную гущу.

— Что научилась предсказывать? – кивнул он на чашку в ее руках. – Надеюсь, твои предсказания будут не столь «весомыми», как у шарлатанки Трелони.

— Что? – вскинулась Тонкс, а потом улыбнулась. – Нет, вовсе не это я хотела тебе сказать. Я помню тебя на первых собраниях Ордена, когда мы только-только перебрались в этот дом. Ты тогда был совсем другим… я не уверена, но словно бы закрылся от всего мира под толстой коркой льда, понимаешь? Вроде бы ты находился и рядом, но в то же время невообразимо далеко. А потом приехал Гарри, тут стало слишком шумно и весело, и ты ожил. Да, ты ожил за эти месяцы.

— Весело? Ну, Тонкс, у тебя довольно странное представление о веселом и смешном.

— Не придирайся к словам. Я рада, что все вышло именно так.

Она задорно подмигнула, и в тусклых прядях волос появились первые алые всполохи.

«Знала бы ты, кто стал причиной всего этого, осудила бы меня навеки», — скользнула безнадежная мысль, а кофе потерял свой аромат, превратившись просто в горькую воду, которую больше не хотелось пить. Сириус отставил чашку в сторону и, подавшись вперед, оперся локтями о столешницу.

— Есть ли что-то новое в Аврорате?

— Я, вообще-то, не имею права распространять конфиденциальную информацию, — нахмурилась Тонкс.

— А чем, по-твоему , вы с Кингсли здесь тогда занимаетесь? – насмешливо уточнил Блэк. – Это, знаешь ли, и есть пресловутое предательство государственных интересов, плюс раскрытие секретной информации противнику. Мы же не можем быть уверенными, что среди нас не затесался предатель, да, Тонкс?

Вкрадчивым ноткам в его голосе невозможно было не поверить. И Тонкс только судорожно сглотнула, вмиг напрягаясь и превращаясь из милой и немного неуклюжей Доры-Нимфадоры в аврора Тонкс.

— Похоже на шантаж, Блэк. А ты знаешь, что бывает с теми, кто пытается шантажировать авроров?

— Их находят в… а нет, их вообще не находят? – приподнял бровь Сириус. – Правда, я думал, это не ваши методы. Или за годы моего отсутствия у вас все круто поменялось?

— Все тебе шуточки шутить, — проворчала Тонкс, вмиг теряя всю грозность. – Не было ничего такого, разве что Малфой стал подозрительно часто бывать в Министерстве. Но ведь не поставишь ему в вину только то, что я вижу его в атриуме гораздо чаще, чем бывают заседания в Визенгамоте?

— Вынюхивает, наверное.

— Пока он кого-нибудь не убьет или не совершит любое другое правонарушение, за которое положен арест, мы не можем совершенно ничего предпринять.

— Знаешь, у магглов есть забавный термин, — потерев переносицу, протянул Сириус, — называется «превентивные меры». Это когда силовые структуры могут действовать на опережение. Не находишь, что было бы гораздо действеннее, если бы и у нас было нечто схожее, тогда появился бы реальный шанс выйти из этой игры победителем.

— А сколько бы пострадало просто из-за невнимательности или чьей-то зависти? – Тонкс сердито уставилась на Сириуса, оперевшись ладонями о стол. – Что было бы со всеми этими людьми?

— Ох, Тонкс, когда же ты уже повзрослеешь, а? Нельзя быть такой идеалисткой. Мы уже видели, к чему приводят подобные рассуждения…

Блэк замолчал, ощущая, как пальцы вновь начинает сводить от бессильной ярости. Из-за того, что он не смог все учесть, его лучший друг распрощался с жизнью, а крестник вырос никому не нужным и нелюбимым ребенком. Разве оно того стоило?

— Но если так, тогда… — Тонкс запнулась. – Чем мы тогда отличались бы от того же Гриндевальда? Он натаскивал всех на чистоту крови, а мы… на что бы мы поставили – на чистоту мыслей? На безгрешность суждений? Но кто, кто смог бы взвалить на себя груз ответственности за принятые решения? За жизни тех, кого заденет рикошетом? Так нельзя, Сириус. Нельзя.

— Конечно, нельзя, — легко согласился Блэк, словно и не он только что предложил подобное. Отодвинув стул, он выпрямился и с намеком кивнул на дверь. – Мне надо еще Клювокрыла покормить.

— Выпроваживаешь меня, дядюшка? – устало усмехнулась Тонкс, накидывая форменную мантию.

— Хочу убедиться, что ты опять не уронишь проклятую подставку.

— Вот и убрал бы, если так мешает, — надулась она. – Я не виновата, что у тебя в коридоре настолько темно , что после дневного света улицы несколько мгновений кажется, будто ты ослеп.

— Если бы! Маман, — легкий кивок в сторону занавешенного портьерами портрета, — привязала ее к месту, теперь разве что с самим домом можно будет унести.

— Предусмотрительная, — Тонкс хмыкнула, берясь за ручку двери. – Постараюсь заскочить к тебе на следующей неделе. Не скучай…

Тонкс запнулась на последнем слове, осознав, насколько неуместным было подобное пожелание для запертого в четырех стенах. И, скованно кивнув, выскользнула за дверь, впуская в дом промозглый осенний воздух.

— Не скуча-а-ай, — протянул Сириус, поднимаясь по лестнице на второй этаж. – Может, и правда последовать совету? Как думаешь, Гэбби, — обратился он к сушеной голове домовика, — не пора ли мне пойти развеяться?

Уже в своей комнате он неторопливо прикурил сигарету и устроился на широком подоконнике. За окном все сильнее и сильнее хмурилось небо. Не самый лучший день для прогулки, но если ничего другого в голову не приходит, то и не самый худший. Докурив, Сириус механически потянулся за следующей, тряхнул пачкой, но ничего не упало на протянутую ладонь – сигарет больше не было. И тогда он усмехнулся – раз так нужна была причина, чтобы выйти, судьба любезно предоставила ему шанс.

— Забавно, — он откинулся головой на холодный камень стены, подкидывая в руке пустую пачку, а затем резко сжал пальцы, сминая картонные бока.

Одевался Сириус быстро — привычно накинул длинный плащ и проверил легко ли вынимается палочка. Уже на самом пороге он обернулся, хлопнув по карманам, и убедился, что там пусто. Деньги! Не хорошо было обворовывать магглов, хоть они вряд ли вспомнят об этом после Oбливиэйта. Да и не пристало ему заниматься воровством – наворовался уже на годы вперед за те месяцы, что скрывался от всех.

— Нет, Блэк, так дело не пойдет, — деньги так и лежали в старой коробке, подаренной когда-то Джеймсом на День дурака. Чары за эти годы выветрились, и уже сложно было сказать, что задумывал Поттер, преподнося такой подарок. Но упрямая память цеплялась за любое напоминание о старом друге, и Сириус даже не сразу осознал, что вот уже несколько минут просто стоит и невесомо гладит покрытое царапинами дерево крышки.

Лестницу вниз он почти не заметил – настолько стремительными были его движения. Легкий толчок, и панель, скрывающая вход в подвал, немедленно открылась.

* * *

Промозглый ветер мигом забрался под небрежно запахнутый плащ, тут же выстуживая тепло и заставляя ежиться. Подняв воротник повыше, Сириус торопливо зашагал вверх по улице, изредка поглядывая на небо, как и большинство снующих вокруг прохожих. Похоже, каждый из них мысленно упрашивал небесную канцелярию сжалиться и дать возможность добраться до нужного места, не вымокнув до нитки. Блэка же подобное волновало меньше всего, он не мог, как, впрочем , и всегда во время коротких вылазок на улицу, оторвать глаз от неба. Свободного, далекого неба.

«Вот бы стать птицей, — мечтал он не раз, — взять и улететь».

А потом вспоминал всех тех, кто крепко держал его на этой земле, и заманчивые мысли, больше похожие на обычное малодушие, тут же выветривались из головы.

Табачная лавка неожиданно появилась из-за поворота, Сириус даже остановился – неужели он смог настолько погрузиться в свои мысли, что едва не прошел мимо? Дверь закрылась за его спиной, а колокольчик огласил помещение мелодичным перезвоном.

— Добрый день, чем могу быть вам полезным? – сухонький старик в тщательно выглаженном костюме аккуратно раскладывал по полкам товар.

— Будьте добры, два блока «Captain Black»? – Сириус усмехнулся, называя любимую марку сигарет.

Когда-то в далекой юности, когда бунтарская душа желала как можно сильнее эпатировать маман, он впервые задумался о таком прекрасном изобретении магглов, как сигареты. Это был не волшебный табак, которым увлекался дедушка Кигнус, и не сигары, так любимые отцом. Для Сириуса это было возможностью лишний раз подчеркнуть разницу в мировоззрении. И тогда, впервые зайдя в табачную лавку, он надолго застыл, рассматривая обширнейший ассортимент, пока его взгляд не приковала к себе красно-черная пачка с броским названием – «Captain Black». «То, что надо», — решил тогда для себя пятнадцатилетний Сириус, очаровавший доверчивую продавщицу настолько, что та даже не стала спрашивать его возраст.

— Вот, прошу, — Сириус рассчитался с продавцом и покинул лавку. Свернув в первую же подворотню и скрывшись от нежелательных взглядов прохожих, он уменьшил и спрятал свою покупку.

Поразмыслив, он решил прогуляться по Лондону. Пребывание в четырех стенах нагоняло тоску, и пусть все орденцы в один голос твердили, что ему нельзя показываться на улице, Сириус понимал, что , если проведет еще один вечер под сенью родного дома – свихнется.

Бесцельное блуждание привело его в квартал, где располагался Дырявый котел. Сириус даже приостановился на мгновение, припоминая, как они с Джимом заскакивали к старине Тому пропустить по стаканчику огденского после напряженных дежурств. Тогда казалось, что этот их обычай будет длиться вечно и что спустя пять, десять, двадцать лет они по-прежнему будут заходить в полутемное помещение паба, усаживаться за столиком у окна и не спеша цедить виски, радуясь, что и в этот раз судьба к ним благосклонна. Не срослось…

На периферии промелькнуло нечто, выбивающееся из общей картины, Сириус подобрался, чувствуя, как начинает кипеть в крови адреналин. «Неужели выследили?». Он чуть поправил воротник плаща, скрывая лицо за падающими прядями волос. Сейчас Блэк, конечно же, был мало похож на себя с министерских листовок, но чем драккл не шутит… Вокруг сновали безучастные ко всему прохожие. Он даже подумал, что у него вновь разыгралась паранойя, но интуиция, выдрессированная аврорской практикой, заключением и последующими бегами, и не думала успокаиваться.

— Что за… — пробормотал он, а потом замер, не сводя глаз с быстро удаляющегося человека. – Старина Люциус?..

По другой стороне дороги стремительно удалялся высокий блондин в строгом пальто и с неизменной тростью-змеей. Сириус почувствовал, как зубы обнажились в хищной улыбке.

Спустя мгновение из подворотни вынырнул большой черный пес. Пожилая женщина в испуге пискнула, когда пес едва не сбил ее с ног, устремившись по каким-то своим собачьим делам.

— Что же это такое творится? – еще долго причитала она, указывая подбежавшему служителю правопорядка на плохую работу органов надзора за бродячими животными.

А Сириус тем временем уверенно шел по следу Малфоя. Тот, не обращая ни на что внимания, приближался ко входу в Дырявый котел. Видимо, у блистательного Люциуса Малфоя имелись какие-то тайные делишки с ненавистными магглами, раз вместо того, чтобы аппарировать прямо на Косую аллею, он был вынужден заходить со стороны маггловского Лондона.

Пес прошмыгнул в закрывающуюся дверь паба вслед за каким-то неаккуратным типом, едва держащимся на ногах. Оказавшись перед каменной аркой, вновь ставшей сплошной стеной, Блэк на мгновение задумался, а потом, тряхнув головой, мгновенно изменился. Не прошло и нескольких секунд, как в Косую аллею вбежал черный пес. Он закрутился на месте внимательно вынюхивая, куда направился Малфой. След уверенно вел его в сторону Лютного переулка.

Азарт, захвативший с головой, подталкивал Сириуса вперед, и он аккуратно пробирался в полумраке покосившихся домов и лавок, торгующих запрещенными товарами.

— … товар только наилучшего качества, — шамкала старая торговка, — не далее, как в это полнолуние собран. Сами знаете, за такое грех скупиться…

— Обратите внимание, совершенно уникальнейшая вещь! И только для вас я могу сделать скидку…

— Мадам, что вы скажете на…

— … милсдарь, вот, последняя ценность семьи, милсдарь…

Сириус брезгливо оскалился, пробираясь мимо разложенных прямо в грязи товаров. И, возможно, он бы даже не обратил внимания на торговца «последними ценностями», если бы в надвигающихся сумерках не мелькнул такой знакомый до мельчайших подробностей герб, выгравированный на серебряных чашах.

Герб Блэков…

— Гхр-р-р… — против его воли вырвалось угрожающее рычание, и он с трудом подавил порыв броситься и вцепиться в горло мелкому воришке.

Ему было все равно, когда он с остервенением швырял в мешки фамильную утварь, но видеть, как вот так, среди отребья, прямо в стынущей грязи, вывалено все то, чем столько веков гордились его предки, – оказалось невероятно странным. Впервые в душе поднималось глухое раздражение на тех, кто посмел… Но разве это не он сам своими же руками рвал все нити, связывающие его с семьей?

«Пора бы окончательно отбить у Флетчера охоту приторговывать ворованным», — пес угрожающе оскалился напоследок и потрусил дальше, принюхиваясь. След привел его к давным-давно знакомой лавке Горбина, и Сириус, устроившись в тени сброшенных на другой стороне переулка ящиков, принялся ждать. Ожидание было долгим, и в какой-то момент Сириус едва не упустил Малфоя, удаляющегося вглубь Лютного.

«Проклятие!» — скользнула мысль, когда, завернув за Малфоем в очередную подворотню, Сириус едва успел отпрыгнуть, уходя с траектории заклинания.

— Что, Блэк, думал, я не замечу твоих жалких потуг? — Люциус холодно улыбался, поигрывая палочкой. – Я раскусил твой фокус еще на платформе. С твоей стороны это было слишком самонадеянно.

Сириус на секунду замер, а потом се же принял человеческий облик, смахивая с глаз падающие пряди.

— Молва обо мне, как я погляжу, гремит.

— Что ты вынюхивал? – оборвал его Малфой, и не думая убирать палочку.

— Мимо проходил, — усмехнулся Блэк. – Смотрю, ты опять решил старое вспомнить… или ты и не забывал, а только притворялся перед обществом? Малфои и притворство – слова-синонимы , да?..

— А ты, как я посмотрю, очень соскучился по приятному обществу дементоров, — Малфой насмешливо улыбнулся. – На твоем месте, пес, я бы не рисковал высовываться из конуры… мало ли что?

Блэк атаковал не раздумывая, вкладывая в заклинания весь вспыхнувший гнев, но Малфой тоже оказался хорош – увернулся за долю мгновения, только мелькнули опадающие на землю светлые пряди волос.

— О, прости, Люциус, — издевательски протянул Сириус, — я слегка подпортил твою прическу.

— Ты за это заплатишь! – оскалившись, Люциус бросился в атаку, впервые поддаваясь гневу.

Вспышки заклинаний засверкали с новой силой, выискивая бреши в обороне противника. Никто не обращал на них внимания – постоянных обитателей Лютного совершенно не интересовали мелкие стычки, случающиеся довольно часто.

— Авроры! Авроры идут! – отчаянный вопль кого-то из торговцев вмиг заставил противников остановиться.

— Ни одному из нас не выгодно сейчас попадаться им на глаза, — Люциус криво усмехнулся и, отсалютовав палочкой, активировал порт-ключ.

С губ Сириуса сорвалось проклятие, и буквально секунду спустя вдаль от подворотни, где он сцепился с Малфоем, убегал большой черный пес.

«У нас еще будет шанс закончить дуэль», — пообещал себе Сириус, вырываясь из смердящих нечистотами улочек Лютного.