Месть сладка (гет)

Редактурой данной главы занималась чудесная бета Харизма.

9 глава.

Легкое чувство вины скребло Гермиону, пока она шла по широкой извилистой дороге к Уилтширскому особняку Малфоя. В руке у нее был зажат свежий выпуск «Пророка», напичканный сплетнями, отчего ее желудок неприятно сжимался. Тяжелые кованые железные ворота почти бесшумно звякнули у нее за спиной, закрываясь, даря ощущение безопасности, и в то же время, отрезая от всего мира, словно запирая в темницу.

Немного потоптавшись на пороге, отряхивая пыль с туфлей, Гермиона переместила «Пророк» под мышку и пригладила слегка вспотевшими ладонями волосы. Дыхание шумно вырвалось сквозь зубы и ее охватило беспокойство.

Глупости, неоднократно уже повторяла сама себе Гермиона. Ну с какой стати ему сердиться? Это был просто деловой ужин с коллегой, какой бывает запланирован в рабочем ежедневнике... Он не мог это неправильно истолковать! Конечно, СМИ раздули из этого черти что, но Драко ведь умнее... мудрее... и...

... конечно же...

... ревнивее.

Гермиона опомнилась от размышлений и обнаружила, что стоит в богато украшенной комнате, в то время как Малфой уперся лбом в холодное стекло окна, глядя на пышную зелень своего сада.

Он казался бледнее обычного, и его холодная сдержанность приводила в замешательство и пугала сильнее, чем яростный крик.

— Коллеги, значит, — произнес он: утверждение, а не вопрос.

— Да. Малфой... Драко, СМИ все перевернуло, им бы только придумать историю погрязнее и ничего больше.

— Коллеги, — он повторил еще раз тем же мертвым голосом. Драко остался стоять, а она молчала. Через несколько секунд он расправил плечи и повернулся к ней. Пригладив мантию, он встретился с ней взглядом и улыбнулся. Но улыбка не отразилась в его глазах, когда он подошел к ней и притянул в свои объятия. Его руки были столь же холодны, как и глаза, и Гермиона невольно содрогнулась.

— Да. Конечно, — пробормотал Драко в ее волосы. — Прости меня, моя любовь.

Гермиону передернуло от нежной формулировки, но она заставила себя остаться на месте и не вырваться.

— Я могу быть иногда таким мнительным, не так ли? — тихо произнес Драко, и, мягко проведя рукой вдоль ее спины, коснулся груди Гермионы. Мягко сжал напрягшийся сосок сквозь тонкую ткань и продолжил без всякого раскаяния ласкать грудь, пока не услышал глухой стон из уст Гермионы. Только тогда он отстранился с легкой кроткой улыбкой, едва кривившей его губы.

Его глаза были ледяными.

Гермиона сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться и унять предательскую реакцию тела на его прикосновения. Она гордо подняла голову, несмотря на яркий румянец, окрасивший ее щеки, и бесстрашно встретила его взгляд:

— Если это имеет значение, то я сожалею.

На губах Драко играла улыбка.

«Он блестящий актер», — размышляла Гермиона, глядя на него. Если бы она не узнала его за годы учебы в Хогвартсе, то явно бы пропустила единственный признак напряженности, который выдавал его. Во время его школьных перепалок с Роном Гермиона всегда внимательно наблюдала за тем выразительным подергиванием его правой руки, прежде чем левая выхватит палочку. Гермиона никогда не понимала причину дрожания его пальцев, но это происходило сейчас.

Хотя язык тела был плавным и расслабленным, Гермиона видела это неконтролируемое подергивание в правой руке. Он не собирался хвататься за палочку, она знала — это был просто признак гнева.

Как будто почувствовав ее внимание, Драко расслабил правую руку и сунул ее в карман, скрывая скрывая всякое внешнее проявление эмоций . Ах... Теперь он казался идеальной картиной щедрого прощения.

— Не нужно извиняться, — наконец ответил он.

Гермиона сухо кивнула.

— В сущности, с целью лучшего скрепления нашей аферы, — продолжил Драко. — Нам бы стоило чаще выходить в свет вместе. Чтобы ни Уизли, ни кто-либо не мог разгадать нашей уловки. Согласна?

Гермиона стиснула зубы, чтобы сдержать проклятие, которое так и рвалось с языка, и сухо кивнула.

— Конечно, — произнесла она так неохотно, как только могла. — Я полностью с тобой согласна.

— Хорошо, — хрипло произнес он, а его глаза выражали такую скуку, что Гермионе захотелось зааплодировать за такую игру.

— Хорошо, — четко повторила она, в противовес его пьянящему тону.

Глубокий смех, вырвавшийся из его горла, густой и темный, как обещание, эхом отозвался где-то в глубине ее. Она неловко переступила с ноги на ногу, стряхивая странное ощущение, и стараясь не потерять самообладание.

— Хорошо, — зарычал он и резко придвинулся, в одно мгновение прижимая ее своим телом к стене. Он налетел без церемоний, втянув ее в жесткий поцелуй, грубо вталкиваясь языком в ее рот, и Гермиона задохнулась от шока и возмущения. Тепло его тела возбуждало, и она с ужасом поняла, что ей по вкусу это едва контролируемое насилие.

Гермиона понимала, что она влипла. Если она попытается вырваться, то только усугубит свое и без того шаткое положение. Вместо этого она попыталась расслабиться, позволяя ему терзать свое тело. Как завоеватель он ощутил ее подчинение и удовлетворенно заурчал, ослабляя свой натиск, лаская кончиком языка ее опухшие губы.

Ее грудь поднималась и опускалась, задевая его с каждым вздохом. Когда, наконец, она собралась с духом и взглянула на Драко, то увидела удовольствие на его лице.

— Мне кажется, что ты начинаешь примиряться с характером наших отношений, — пробормотал он и опустил голову, укусив мочку уха.

Гермиона вздрогнула, но невольно потянулась следом, когда он слегка отстранился.

Просто физическое влечение. Именно это он имел в виду. Независимо от того, насколько сильно она презирала его, ее тело с жаром реагировало на одно только его присутствие.

— Это не важно, ­— ответила она, твердо глядя ему в глаза, стараясь подчеркнуть свою точку зрения.

— Ну уж прям не важно, — Драко лукаво улыбнулся и прижался к ее бедрам, сильно сжав руками ее ягодицы.

Даже через материал его брюк и своих джинсов Гермиона почувствовала его твердость и его неистовое желание слиться с ней. Она собрала все свое самообладание, чтобы не сорвать с него брюки, но сдержать реакцию тела она уже не могла и терлась об него бедрами, пытаясь пристроить его туда, где ему самое место.

Драко рассмеялся, когда отстранившись от нее увидел, что она потянулась следом.

— Наше соглашение может стать еще более приятным, тебе достаточно лишь сказать «пожалуйста».

Гермиона закусила губу, чтобы сдержать мгновенный и отчаянный стон: «Пожалуйста!», который стремился соскочить с кончика ее языка. Хотя здравый смысл явно ее покинул, гордость еще осталась и была единственным, что останавливало ее.

Драко казался же намного сдержаннее, чем она себя чувствовала, и если бы не этот дикий блеск в его глазах, то Гермиона могла бы подумать, что его совершенно не будоражит ситуация, в которой они оказались. Он ее не касался, только опирался руками стену, преграждая ей путь к отступлению, а его губы кривила ухмылка. И лишь его бедра не двусмысленно терлись об нее.

Когда, наконец, желание переросло в мучительную боль, она схватила его за пояс и расстегнула его, прежде чем Драко успел возразить. Прорываясь сквозь слои одежды, она освободила его пульсирующий член, чувствуя, как просто задыхается от нетерпения и ощущает некое дежавю от своей фамильярности.

— Что... — лишь успела произнести, когда Драко резко развернул ее и прижал грудью к стене. Его пальцы впились в плоть ее бедер и нетерпеливо сдирали с нее джинсы вместе с трусами.

С хриплым выдохом Гермиона приветствовала толчок его пальцев, когда они погрузились в ее влажное влагалище, такие прохладные в противовес ее жарким глубинам. Повернув голову в сторону, она краем глаза видела, с каким восхищением он смотрел на свои пальцы, которые входили и выходили из нее.

Громко запротестовав, Гермиона толкнула бедра ему навстречу, без слов требуя к ласкающим ее пальцам добавить еще один палец, чтобы достичь кульминации... но он жестоко убрал руку, и, подняв влажные от ее смазки пальцы, смотрел, как вязкая влага переливается в лучах слабого солнечного света.

— Пожалуйста! — капитулировала Гермиона, и Драко медленно оторвал взгляд от своих пальцев и посмотрел на нее с любопытством. Пока она глядела на него в ответ, он поднес пальцы к своим губам и облизал, не отрывая от нее взгляда. Гермиона содрогнулась от возбуждения и Драко больше не смог себя сдерживать.

Она почувствовала, как он резко двинул ее бедра к себе, и ей пришлось сильнее прогнуться и упереться руками в стену, и через мгновение почувствовала его резкий вход. Когда Драко полностью вошел, он секунду помедлил и с мучительной медлительностью вышел. И когда Гермиона подумала, что просто погибнет без этого ощущения наполненности, он вошел в нее вновь.

— Совершенная, — хрипло пробормотал он ей на ухо. — Абсолютно совершенная.

Гермиона задохнулась... господи, но он заставил ее чувствовать себя настолько красивой и упоенной. С каждым входом и отступлением Гермиона чувствовала тепло... какое-то... новое, расцветающее и пускающее корни в ее сердце, после каждого шепота слов преданности, одержимости и любви ей на ухо.

Ни на минуту Драко не сбивался с выбранного четкого ритма, а Гермиона с каждым толчком чувствовала, что подходит к краю и вскрикнула в ожидании, готовая к тому заключительному толчку, чтобы она могла погрузиться в глубины забвения.

Драко остановился, ухмыльнулся и отпустил ее, выйдя из ее заманчивого тепла. Гермиона попыталась устоять на ногах, но ее тело безвольно скользнуло на пол. Вскрикнув от возмущения, она повернулась, но увидела, что Драко натягивает свои шелковые боксеры на все еще напряженный член, а затем застегнул брюки.

— Что? Почему... — все, что она смогла пробормотать, когда он присел на корточки, рядом с полураздетой Гермионой. Наклонившись, он нежно поцеловал ее и слегка улыбнулся, прежде чем снова встать.

— Это твое наказание, любовь моя. Подумай дважды в следующий раз, когда решишь пообедать с другим мужчиной, — Драко бросил долгий взгляд на ее блестящее лицо, и вышел из комнаты, бесшумно закрыв за собой дверь.

Ошеломленная Гермиона лежала, нескромно растянувшись на полу, ее джинсы и нижнее белье было стянуто к щиколоткам, а тело кричало от неудовлетворенности и жаждало разрядки, в которой ей так жестоко отказали.

Проклиная Малфоя, Гермиона встала, натянула белье и оглянулась в поисках ванной комнаты. Она проблуждала по коридорам минут десять, пока не сдалась и не попросила, мимо проходившего домашнего эльфа, указать ей направление.. Когда она смыла с себя все свое недовольство и немного успокоилась, то отправилась на поиски Драко. Но ей было сказано, что хозяин только что уехал по делам и не вернется в ближайшие несколько дней.

Гермиона пересилила желание затопать от досады, сделала несколько глубоких вдохов и сердито двинулась к выходу.

* * *

Драко смотрел, как она чуть ли не топая от досады, вышла за ворота усадьбы и аппарировала прочь.

Он тяжело вздохнул. Он хотел преподать ей урок, но скорее больше доставил неудобств себе. Он не мог касаться Гермионы и не испытывать при этом эрекции. Она нещадно возбуждала его. Драко провел рукой по лицу и направился в ванную. Похоже, он будет проводить там большую часть их брака, пока не разберется с этим аспектом их супружеской жизни раз и навсегда.

* * *

Самодовольную гримасу на лице Долохова можно было назвать улыбкой с большой натяжкой. Он небрежно пролистывал страницы «Ежедневного Пророка», и в его груди каждый раз растекалось ощущение удовлетворения, когда он видел фото, на котором Гермиона Грейнджер перегнулась через стол и что-то ему объясняла в ресторане. Обстановка была весьма интимной, что и расписали журналисты.

Конечно, их ужин не подразумевал ничего подобного. Мисс Грейнджер была очаровательно предана своему делу, и Долохов постарался впитать столько информации, сколько было возможно. Гермиона с таким жаром и энтузиазмом описывала ему их дальнейшие действия, что ему невольно подумалось, насколько она сильно отдается тому, что любит, что невозможно остаться равнодушным. Ах... быть единственной навязчивой идеей такой женщины — не самое ли большее блаженство? Дмитрий погладил тонкими пальцами черно-белое изображение Гермионы. Такая одержимость чем-либо — это и ее сила, и слабость одновременно. Сложно не пользоваться таким оружием.

Она стала бы чудесным дополнением его семейного древа. Интеллект, магия, свежая кровь... то, что крайне необходимо семье Долоховых, чтобы продвинуться дальше в это неспокойное послевоенное время. И какой прекрасный трофей в его постели... Женщина, которая не раздвигает ноги ради богатства и престижа. Кроме того, так лестно дать по носу этому заносчивому щенку Малфою...

Довольно вздохнув, Дмитрий тщательно сложил газету и отложил ее в сторону на тумбочку. Он лениво скатился вниз с подушек, на которые опирался, сидя на кровати и взглянул на девушку, лежащую рядом с ним. Она лежала в позе эмбриона, спиной к нему, и иногда кремово-белые плечи вздрагивали от тихих рыданий.

— Ну, ну, дорогая, — пробормотал Долохов, поглаживая пальцем ее позвоночник. — Ты подумала о своем поведении?

Джиневра Уизли медленно развернулась к нему лицом. Еще не высохшие слезы оставили на лице полосы, она скромно ему кивнула:

— Мне очень жаль, Дмитрий. Я никогда не должна была даже пытаться найти другого мужчину. Я вела себя очень глупо... Я не... — выпалила она на одном дыхании.

Дмитрий Долохов схватил ее за горло и сжал, прерывая любые слова, которые она планировала сказать.

— Ты не глупа, моя дорогая, ты просто шлюха, — пальцы еще раз сжались на ее горле, прежде чем он отпустил ее.

Джинни всхлипнула и скривилась от боли, кольнувшей в боку. Ее тело все еще болело от грубых ласк Дмитрия, который скорее насиловал ее ночью, чем занимался с ней любовью, когда вернулся после ужина с Гермионой Грейнджер.

Он продолжил говорить, не обращая внимания на ее дискомфорт.

— Такой человек, как Драко Малфой, никогда бы не обратил на тебя внимание... когда у него есть такая женщина, как мисс Грейнджер, максимум что тебе светит — это презрение с его стороны... ты хороша лишь для того, чтобы раздвигать ноги. Да и Мерлин знает, сколько мужчин уже успело воспользоваться твоими способностями.

Она закусила губу, но слезы ручьем текли по щекам. Дмитрий одарил ее лишь презрительной усмешкой. Он откатился от нее и, опустив босые ноги на ледяной пол, направился в ванную.

Вне себя от унижения, Джинни уткнулась лицом в подушку и заколотила руками по ней, в надежде унять ярость и гнев, переполнявшие ее, стараясь не обращать внимания на боль в ребре. Когда она немного успокоилась и перестала рыдать, то приподнялась на локтях и схватила «Пророк» с ночного столика. В ярости она бросила его на пол, туда, где минуту назад стоял Дмитрий.

Словно в насмешку на нее со страницы глядело изображение Дмитрия и Гермионы, улыбающихся друг другу.

ГДЕ МАЛФОЙ?

Джинни прочитала вспыхивающий заголовок и оскалилась в усмешке. Действительно, где? Конечно, ему вряд ли понравилась эта ситуация... Может быть, это самое подходящее время, чтобы... ее взгляд метнулся к закрытой двери ванной комнаты, и Джинни передернуло. Нет, если Дмитрий узнает, что она пошла к Малфою...

Всё эта сука!

Грейнджер! Разве ей не достаточно того, что у нее был Драко? Она покусилась и на Долохова! Схватив газету с движущейся фотографией, она разорвала ее в клочья, но это ее все равно не успокоило. Ей хотелось кричать и крушить все вокруг, но Дмитрий мог услышать и наказать ее за это своеволие.

Сердито задыхаясь, Джинни вызвала эльфа, чтобы он навел порядок, а сама быстро оделась. Ей просто необходимо было уйти до возвращения Дмитрия. Помимо того, что Джинни нужно было залечить все синяки и ссадины, ей просто необходимо было повидать Гермиону лично и объяснить, что той не стоит своими жадными когтями вцепляться и в Дмитрия. Опускать эту гадину было одним из ее любимых занятий.

Когда она, наконец, осталась довольна своим внешним видом, Джинни аппарировала к дверям квартиры Гермионы в центре Лондона. Со всего размаху стукнув кулаком в дверь, она нетерпеливо ждала ответа. Но Гермиона дверь не открыла, да и из-за двери не доносилось ни звука. Пнув с досады дверь, Джинни уже собралась начать кричать, чтобы эта магглорожденная швабра не пряталась и встретилась с ней лицом к лицу.

— Мисс Уизли... я могу вам чем-то помочь?

Джинни резко развернулась, чуть не потеряв равновесие на шатких каблуках:

— Грейнджер, — сердито выдавила она, — я хочу поговорить с тобой.

Гермиона с сарказмом произнесла:

— Милый наряд, — и следом вздохнула. — О чем?

Джинни высокомерно вскинула голову, показывая свое превосходство.

— Разве ты не хочешь пригласить меня в дом?

— Нет, — с невозмутимым видом ответила Гермиона.

— Как грубо, Грейнджер. А я-то думала, что ты всегда такая паинька, — презрительно произнесла Джинни, сузив глаза.

Гермиона твердо встретила ее взгляд.

— Времена меняются.

Они смотрели друг друга: одна едва сдерживая гнев, другая с холодным презрением.

— Держись подальше от Дмитрия, — наконец выговорила Джинни.

Брови Гермионы с удивлением взметнулись:

— Ну, ты и лицемерка. Это мне впору говорить тебе, чтобы ты подальше держалась от Малфоя.

Джинни усмехнулась.

— Чувствуешь угрозу? Боишься, что Малфоя не удовлетворяет простая грязнокровка? — Джинни подчеркнула последнее слово, а потом что-то прочла во взгляде Гермионы и подло усмехнулась. — О, неужели вы еще не трахались? Боже мой, я смотрю, Малфой даже не хочет тратить свое время на любителей...

— Да лучше быть любителем, чем пользованным товаром, — резко ответила Гермиона, пытаясь вернуть брошенное оскорбление.

Глаза Джинни сузились, а ее ноздри сердито раздувались.

— Просто держи свои лапы подальше от того, что принадлежит мне, или я заставлю тебя пожалеть об этом, — Джинни развернулась и пошла прочь с гордо поднятой головой.

Гермиона бросилась вперед и схватила ее за запястье.

Джинни резко вскрикнула, как от боли, и Гермиона выпустила ее руку.

— Что ты делаешь, Грейнджер?! — раздраженно завопила Джинни.

Гермиона с отвращением выдохнула.

— Что, черт возьми, с тобой случилось, Джин? Ты никогда не была такой в Хогвартсе.

Что-то мелькнуло в глазах младшей Уизли, она потерла место на запястье, где ее схватила Гермиона.

— Да... только времена меняются.

Она попыталась уйти, но Гермиона снова заговорила.

— Не настолько, Джинни. Что произошло между тобой и Гарри?..

— Это его вина! Он отказался от нас, когда побежал к Паркинсон, и теперь она носит его внебрачного ребенка и... и... и... — Джинни тяжело задышала и потерла виски. Она повернулась к Гермионе, и выдавила улыбку, похожую на гримасу. — Как я сказала, времена меняются. С чего такие внезапные воспоминания, Грейнджер? Надеешься собрать старую банду вместе? Рон, конечно, не сразу согласиться, но если ты приползешь к нему на коленях....

— Боже, забудь, Уизли, — Гермиона провела рукой по своим растрепанным волосам. — Я просто хочу сказать, что ты своим поведением вредишь не только себе, но и своим родителям. Я не прошу тебя делать мне одолжений, но подумай о них. Они же все переживают за тебя.

— О, какой трогательный совет, Грейнджер, но я думаю, что все в порядке. А ты, может, будешь совать свой нос в дела своей семьи? Ах да, кажется, у тебя никого не осталось.

Слезы навернулись на глаза Гермионы. Ее родители погибли в Великую войну, и Гермиона никогда не забывала об этом. Поэтому вместо того, чтобы обратиться к своенравной Уизли еще раз, она позволила ей уйти прочь.

— Заблудшая душа.

Гермиона резко развернулась и прижала ладонь к сердцу.

— Луна! Как долго ты там стоишь?

Блондинка с глазами лани задумчиво покачала головой и провела пальцем по своей челке.

-— Совсем чуть-чуть. Но думаю, достаточно, чтобы понять суть... она бывает тактичной?

Гермиона вздохнула, открыла двери своей квартиры и пропустила вперед Луну.

— Уизли? Редко, — закрыв дверь, Гермиона бросила ключи на тумбочку, и устало откинулась на мягкий диван. Луна присела рядом с ней.

— Я бы предложила тебе чаю, но боюсь, что прямо сейчас просто не смогу дойти до кухни.

— Все в порядке, — согласно произнесла Луна. — Хочешь поговорить об этом?

Гермиона покачала головой и решительно махнула рукой.

— Я не имею в виду Джинни, — сухо сказала Луна. — Давай поговорим о твоем тайном свидании с Долоховым.

Это заявление заставило Гермиону собрать остатки внимания. Она открыла глаза в одно мгновение и сердито проворчала:

— Не говори мне, Луна Уизли, что ты веришь этой ерунде! Я никогда бы...

— Фото стоит тысячи слов.

Гермиона тяжело вздохнула.

— Это был просто ужин с коллегой. Вот и все. Ничего тайного или дурного я не делала.

— Аааа, ясно, — задумчиво протянула Луна, а потом почти невинным тоном спросила, — Малфой так же воспринял ситуацию?

Сжав зубы, Гермиона дернула головой в сторону, обиженно глядя на фотографию Пиренеев в рамке на стене.

— Драко иррационален. Как и все мужчины.

Луна рассеянно кивнула, ее глаза приняли игривое выражение:

— Понятно, если бы ты увидела в газете фотографию, скажем, Джинни Уизли и Малфоя запечатленными за интимным ужином и об этом трещали все таблоиды, то ты просто не обратила бы на это внимания и...

Гермиона запальчиво прервала Луну, пытаясь в душе подавить то странное чувство ревности, которое поднялось при мысли о Малфое с другой.

— Прекрасно, прекрасно. Я поняла. Но я же... Я же пошла к нему, чтобы все объяснить и что он делает?.. — Она замолчала на полуслове. Кровь прилила к щекам, когда она вспомнила, что именно он сделал, чтобы наказать ее, как он утверждал.

Луна в легком нетерпении наклонилась вперед.

— В самом деле? И что же он сделал?