Месть сладка (гет)

— Mademoiselle! S'il vous plait!

— Mon Dieu!

— Mademoiselle Granger! (1)

Тройка французов, вторя друг другу все более нервными голосами, уже неоднократно пытались удержать на месте сопротивляющуюся девушку.

— Любовь моя, стой на месте... Остановись сейчас же, Грейнджер! — Драко раздраженно посмотрел на Гермиону, их взгляды столкнулись в отражении зеркального трюмо.

— Да зачем...

— Да затем, что если ты не успокоишься, я прикажу, чтобы портные ткнули тебя несколько раз швейными иглами.

Гермиона замерла, но ее глаза угрожающе сузились.

— Это смешно, Малфой. Моя одежда и так мне прекрасно подходит! Мне не нужны какие-то сшитые на заказ тряпки и всякая причитающаяся к ним мишура!

Блондин закатил глаза и уткнулся взглядом в журнал, лежавший у него на коленях, со страниц которого очаровательная модель заманчиво ему подмигивала.

— Да... Она прекрасно подходит Гермионе Грейнджер. Однако на Гермионе Малфой она сидит ужасно. Так что стой спокойно, и я свожу тебя пообедать.

Гермиона испытывала сильнейшее желание незаметно сползти с подиума магазина, содрать с себя этот невозможно стесняющий шелк и скрыться подальше от придирчивых людей, которые проявляли к ней излишне много внимания. Она слегка покачивалась, уворачиваясь от юрких игл то одного, то другого работника ателье, но как она могла сердиться на них, ведь они просто выполняли свою работу, а вот Малфой... Нет, ну в самом деле, неужели необходимо было переноситься через Ла-Манш, чтобы купить ей новую одежду?

Три театральных вздоха французских портных прервали ее мысли.

— Мадемуазель, это лучшие ткани Парижа! И вы сейчас в престижнейшем ателье Европы! — заявил единственный мужчина из ее небольшого окружения фэшионистов.

Осознав, что высказала свою последнюю мысль вслух, Гермиона смущенно покраснела.

— Я не хотела вас обидеть, месье. Это... с непривычки... — Гермиона неопределенно махнула рукой в сторону синего шелка, драпированного вокруг ее ног, — ... я... действительно не хотела никого обидеть.

— Могу ли я дать вам несколько советов, мадемуазель? — Он склонил голову и окинул Гермиону скептическим взглядом.

После ободрительного кивка он продолжил:

— Скоро вы станете невестой господина Малфоя. Я считаю, что вы вправе требовать лучшего и никак не меньше.

Малфой поддержал сказанное одобрительным кивком и гордой ухмылкой.

— Видишь, Грейнджер? Похоже, все кроме тебя знают, как должна вести себя миссис Малфой.

— Я еще не Малфой... — пробормотала она: «И не стала бы, если бы не этот чертов закон!»

— Ты станешь, — произнес Драко очень серьезным тоном, и Гермиона поежилась, вызвав очередной всплеск раздраженных вздохов французских портных. Бормоча извинения, девушка провела остаток времени на подиуме совершенно неподвижно, подавляя желание горько застонать от этой экзекуции.

Когда, наконец, испытания (по мнению Гермионы) были закончены, они оба с благодарностью покинул ателье, сотрудники которого с одинаковым облегчением проводили «Мисс егозу»прочь. Пара шла по широкой гладкой террасе самого фешенебельного торгового района в волшебном Париже, и Драко крепко держал за руку Гермиону.

Она уже испробовала все способы, чтобы вырваться из захвата его пальцев, но всё было безрезультатно. Раздраженно вздохнув, она проводила недобрым взглядом очередную парижскую светскую красотку, с изумлением разглядывавшую их пару.

— Малфой! — прошипела она, пытаясь снова освободить руку от его захвата. — Все же смотрят на нас!

— Хорошо, — беспечно бросил он сквозь фальшивую улыбку, махая в ответ каким-то знакомым через улицу.

— Чего здесь хорошего? Борода Мерлина, Малфой! Это будет...

— Притчей во языцех; притчей на весь магический мир, если я хоть что-нибудь понимаю в этом мире, — пробормотал Драко, неожиданно нелепо довольный собой. — Парижане самые большие сплетники на всей планете... Твоего дорогого Рональда хватит удар.

Гермиона закусила губу.

— Ты не понимаешь, Малфой. Я не хочу, чтобы Рону было...

«больно...»

Драко почувствовал, как хватка вокруг его руки стала сильнее и улыбнулся про себя... Господи, этими гриффиндорцами слишком легко манипулировать.

Между тем Гермиона, казалось, наконец-то собралась с мыслями и презрительно фыркнула, оценив тонкий маневр Малфоя, и скрепя сердце признала правильность подобной тактики.

— Но почему Париж? Почему не Лондон? Все же знают нас там.

Достаточно известная в пределах родной Англии, личность Гермионы не была так широко растиражирована по эту сторону Ла-Манша, и она скорее волновалась, что станет просто «неизвестной дамой». И какая тогда была бы польза от подобной прогулки?

— Вот именно. Если бы мы шли по Косому переулку, то нам бы ежеминутно докучали просьбами рассказать нашу «историю», — Драко изобразил пальцами кавычки, другой рукой все еще крепко удерживая Гермиону. — У нас не было нашей истории... до сих пор, и мы ведь не хотим раскрыть наш небольшой заговор, не так ли? Ведь Уизел вряд ли поверит в этот фарс, если будет считать, что ты до сих пор не можешь меня терпеть, как и когда-то в Хогвартсе.

— Да я как-то до сих пор... — Гермиона изобразила кислую улыбку.

— Это к делу не относится. Во всяком случае, тот факт, что ты готова путешествовать со мной, подразумевает определенный уровень близости. Добавь романтическую прогулку на фоне Парижа, — Драко тщательно подчеркнул название города с характерными французскими переливами, — и вуаля! У нас есть красивая сладострастная тайна, которую каждый человек на этой планете захочет узнать!

Гермиона посмотрела на него с сомнением.

— Ты должна признать, слизеринцы умеют составлять заговоры как никто другой.

Она неохотно улыбнулась.

— Заткнись, Малфой.

— Любое твое желание, mon coeur (2), для меня закон.

—Звучит подозрительно, — проворчала Гермиона, борясь с улыбкой.

* * *

Рональд Уизли с небольшой озабоченностью посмотрел на сестру, уж слишком она вздрагивала при каждом движении.

— Что... — нерешительно начал он.

— Ничего, Рон, — произнесла Джинни со смехом, очищая сажу с одежды. — Я же только что вышла из камина.

Младшая Уизли ласково поцеловала брата в щеку и прошла мимо него. Она нашла свою мать суетящейся на кухне. Лязг самоочищающихся кастрюль и сковородок и чудесный запах воскресного обеда заполняли воздух, и младшая Уизли глубоко вдохнула этот аромат.

— Джиневра, — нежно произнесла Молли Уизли, — поцелуй же свою мать.

Джинни сделала, что ей велели, послушно клюнув в щеку пухлую матрону.

— Как твой бойфренд? — спросила Молли, устремив взгляд в миску с жидким тестом.

Небрежно пожав плечами, Джинни опустила палец в миску и слизнула сладкую смесь. Молли улыбнулась этой озорной выходке дочери, вспоминая давнее детство Джинни, а затем, не удержавшись, ущипнула ее за щеку.

— Иди, поздоровайся со своими братьями, дорогая.

Джинни кивнула матери, натянула на лицо улыбку и плавно ступила в гостиную, игнорируя напряженные лица родственников.

Ведь, чего уж скрывать, у Джинни Уизли периодически случались приступы амнезии, когда она «забывала» появляться на воскресных обедах своей семьи. Потому что она знала, что все думали о ней, была сведуща в неявном неодобрении семейством ее жизни.

Все считали ее шлюхой.

Маленькой вымогательницей денег.

Фальшивкой, подделкой, черт знает какой девкой.

Черт, конечно же, она ничего не забывала, но Джиневра Молли Уизли никогда не просила прощения. На самом деле, она была горда собой, ведь буквально на днях все ее планы будут осуществлены, и ее семья, наконец, увидит, что она добилась заслуженного успеха.

Тогда она покажет Гермионе, она покажет Гарри.

— Перси!

Один из ее старших братьев сухо кивнул в ответ.

— Джиневра.

Она вздохнула: она ненавидела, когда брат называл ее так. Это будет долгий вечер. Она быстро оглядела комнату: стандартный набор родственников и друзей; Поттер и его маленькая сучка стояли в отдалении. Джинни презрительно фыркнула — даже думать о них было тошно.

Она резко перевела взгляд с них в настойчивом и конкретном, но безрезультатном поиске, и нахмурилась: Джинни хотелось сегодня же рассказать Гермионе о Дмитрии. Проклятье! Эта сучка всегда так или иначе разрушала ее жизнь.

— Где же Гермиона? — спросила она, старательно изображая незаинтересованность.

— Точно, где эта сука? Я хотел поговорить с ней об этом ублюдке Малфое, — лицо Рона вновь покрылось сердитым румянцем, а пальцы сильнее сжали стакан.

Взрыв негодования в сторону Рона шел вперемешку с советами «следить за своим языком». Флер деликатно прикрыла уши своей дочери и впилась взглядом в своенравного брата мужа. Но прежде чем уши Рональда Уизли покрылись волдырями от уничтожающего взгляда Флер и урока этикета на английском языке с характерным французским акцентом, ее прервала Луна.

Тон Луны был наполнен мечтательными нотками, но слова, однако, были пропитаны сталью.

— В данный момент она находится в Париже. С тем ублюдком Малфоем.

Излишне говорить, что этот воскресный обед у Уизли был чертовски запоминающимся.

* * *

— Какого черта...

— О, закрой свой рот, Рон!

— Мама!

— Слушай своего брата, Рональд Уизли! Что я тебе говорила о болтовне с набитым ртом?!

— Я просто спросил...

— Ты не будешь ни о чем спрашивать, Рон. Что делает Гермиона — не твое собачье дело. После твоего фиаско я еще удивляюсь, что в тебя каждый раз не ударяет молния, когда ты произносишь ее имя!

— Она моя девушка, поэтому если я хочу...

— Бывшая девушка, Рональд, — отрезал Чарли. Его обычно спокойный тон был наполнен яростью.

Луна успокаивающе положила руку на плечо мужа, ее взгляд был устремлен на покрасневшего долговязого мужчину, сидевшего напротив нее.

— Она уже не твоя девушка, Рон, — мечтательно пробормотала Луна. — У меня сложилось впечатление, что она обручена с Драко Малфоем.

Лицо Рона исказилось от гнева и отвращения. Его ноздри раздувались, как и всегда, когда произносили имя его бывшей Немезиды.

— Мерзкий хорек.

— Давайте называть его драконом, — задумчиво прервала Луна. Все присутствующие уставились на нее с недоумением, за исключением Чарли, который поглядывал на жену явно одобрительно.

— Я согласен, — сказал он начальственным тоном, нисколько не заботясь о том, что только что дал Малфою право быть названным в честь его любимого живого существа.

Луна же рассеянно продолжала говорить, казалось, совершенно не обращая внимания на недоумение остальных членов семьи Уизли:

— Это кажется логичным, ведь, в конце концов, это его имя... И у Рона вроде даже какая-то ужасная аллергическая реакция на его имя, посмотрите на эту ужасную сыпь на его лице.

Все синхронно повернулись посмотреть на долговязого парня, чей рот был открыт возмущения, а лицо и вправду было заметно красным и пятнистым.

— У меня нет! — сердито проговорил он, из-за чего часть наполовину прожеванной курицы и картофеля вылетела из его рта.

— Рональд Билиус Уизли! НЕ ГОВОРИ С НАБИТЫМ РТОМ! — крик Молли стал спусковым крючком для всех присутствующих, разразившихся смехом после комментария Луны.

Рон обиженно жевал, бросая на мать укоризненные взгляды. Миссис Уизли, в свою очередь, с явным неудовольствием ответила тем же, чем заставила его опустить глаза, но начать бурчать себе под нос. Молли угрожающе откашлялась, и бурчание быстро смолкло.

Между тем Луна, казалось, вообще не заметила семейных разногласий.

— Я думаю, что они очень ??красивая пара. У них могут быть дети с густыми платиновыми волосами...

Флер выглядела немного изумленной, в то время как Билл попытался замаскировать смех в кашель.

— ЧТО?! Миона с Драко ебать его Мал...

— Драконом, — рассеянно поправила Луна, не обращая внимания на направленный на нее зловещий взгляд.

— Да, братец, называй его Драконом. А то эта ужасная сыпь только усугубляется, — саркастически добавил Чарли, бросая на брата неприязненный взгляд.

Как будто чувствуя ухудшающееся состояние Рона, Луна достала флягу со странной гравировкой и поднесла к лицу шурина.

— О Боже, — прошептала она драматично, глядя на лицо Рона, покрывавшееся красновато-коричневыми пятнами, — ты выглядишь совсем больным. Но не волнуйся, — тон Луны мгновенно повеселел, — у меня есть прекрасный крем! Папа рекомендовал его, он уберет любую сыпь в один миг!

Она быстро открутила крышку непрозрачной фляги, явив всем окружающим довольно странно пахнущее вещество бурого цвета и зернистой текстуры. Джинни, которая сидела рядом с Луной, резко отодвинулась. Ее лицо исказилось как от мысли о Гермионе Грейнджер с богатым недоступным Малфоем, так и от сомнительных паров "крема".

Быстрым взмахом палочки Луна покрыла лицо Рона липкой субстанцией. Выражение лица девушки было довольным и благодушным, она закрутила крышку и положила флягу обратно в сумку.

— Чувствуешь, как крем начинает работать?

Ошарашенный выходкой Луны, Рон быстро опомнился и закатил глаза, одновременно схватив со стола салфетку.

— Да, он просто замечательный, — изрек он мрачно, и, помолчав, с иронией продолжил. — Из чего он сделан? Из измельченных рогов мифических существ, которых обнаружил твой папаша?

Луна улыбнулась.

— Не-а. На самом деле это сушеный помет коалы, смешанный со створоженным молоком гиппогрифа. Папа говорит, что магия заключена в переработанном желудком коалы эвкалипте. Целебные свойства и еще много чего! Вот.

Весь стол подавился от услышанного, а Перси и Билл, сидевшие по обе стороны от своего несчастного брата, отшатнулись, закрывая лица салфетками.

Рон вздрогнул, его глаза комично расширились среди маски застывшей грязи.

— Что?!

Луна одарила его испуганным взглядом.

— О, я почти забыла.

Она быстро выхватила палочку еще раз и направила ее на Рона. Поток горячего воздуха ударил в лицо, заставив его вздрогнуть.

— Вот, — пробормотала Луна, — теперь все сухо, и когда само осыплется, то будешь как новенький.

В панике Рон начал царапать лицо, пытаясь содрать с него жесткую корку.

— Что ты натворила, дура?!

Чарли угрожающе уставился на брата.

— Эй, следи за своим тоном!

— Не волнуйся, Рональд, — весело добавила Луна. — Все отвалится само по себе через три дня.

— Три дня?!

— Ну... Может и четыре, я не совсем уверена. Это тот срок, что назвала ведьма папе, когда он купил крем в австралийской глубинке.

Глаза Рона расширились, и он резко встал со стула, опрокинув его.

— Ты маленькая скверная...

Чарли столь же быстро встал, взяв Луну под руку.

— Успокойся, Рон.

Потом повернулся к жене, взял ее сумку и увел подальше от стола.

— Давай, милая, пойдем домой.

— Ох... Но я еще не ела десерт... — Она все же последовала за ним, кидая Молли извиняющиеся взгляды.

Выйдя из Норы, Чарли, все еще держа Луну под локоть, повел ее вокруг неустойчивого дома в сторону высоких кустарников и чахлых деревьев.

— Луна! Луна, выходи!

Еще одна белокурая девушка с несколько рассеянным взглядом вышла из-за дерева, ее глаза светились неуемным любопытством.

— Как все прошло? Сработало? — взволнованно прошептала она.

Луна, стоявшая рядом с Чарли, озорно подмигнула.

— Конечно, мы, слизеринцы, никогда не терпим неудач. Спасибо, что помогли в реализации плана. Твой муж очень умен. У меня чуть не закончилось действие оборотного. — Девушка подняла флягу с гравировкой и встряхнула ее.

Настоящая Луна взяла своего мужа под руку.

— Без проблем, Блейз. Жаль, что меня там не было, уверена, там было на что посмотреть.

— Не волнуйся, — лукаво сказал Блейз. — Ты точно увидишь результаты нашей шалости.

* * *

Он терпеливо стоял в шикарной комнате на втором этаже Парижского магического салона красоты, рассеянно глядя в окно на удивительно синее небо, пока Жан окутывал его недовольную невесту облаком магического спрея «Анти-завивин».

— Хватит! — закашлявшись, взмолилась Гермиона, пытаясь рукой разогнать пары спрея. Рукой с, к слову говоря, ухоженными ногтями, которые еще пару часов назад имели отнюдь не столь блестящий вид, но благодаря стилисту, назвавшему ее ходячим бедствием, были исправлены. А чуть позже он взялся и за исправление ее знаменитого «вороньего гнезда»...

— Не хватит, мадемуазель...

— Отойди от меня!

— Impertinente fille! (3) Сидите смирно, мадемуазель, или я просто не смогу убрать этот беспорядок с вашей головы!

— Нет! Ой! Мои волосы, знаете ли, прикреплены к голове! Прекратите! Тьфу! Хватит!

— Нет! Жан Дево Пьер де Лекруа никогда не позволит такому ходячему бедствию выйти из его салона! Что обо мне подумает свет? Нет!

— Ай! Малфой, если он сейчас же не прекратит...

— Вуаля!

Гермиона отмахнулась и с трудом подавила желание ударить раздражавшего ее француза. Вместо этого она посмотрела на Малфоя, словно пытаясь взглядом просверлить дыру в его черепе.

Рассматриваемый мужчина повернулся к ней и одарил теплым взглядом, она же в ответ презрительно фыркнула.

— Прекрасно, — произнес Драко, оглядывая ее.

Жан радостно кивнул и, заметив восхищенное выражение лица Драко, ухмыльнулся и склонил голову в притворной мольбе.

— Я очень рад, что господин остался довольным. Покидаю вас и мадемуазель...

Драко ничего не ответил, и не заметив толком ухода стилиста. Он подошел ближе, остановился рядом с креслом, в котором сидела Гермиона, и повернул ее обратно к зеркалу.

— Смотри, Гермиона.

— Что? Это просто я. Здесь не на что смотреть. Я достаточно страдала, пойдем.

Драко мягко улыбнулся.

— Ты только посмотри, — снова повторил он. Его мягкое дыхание щекотало ее щеку, а пристальный взгляд любовно ласкал открытую кожу. Драко сопротивлялся отчаянному желанию наклониться вперед и прикусить ароматную кожу плеча... Но нет... еще не время.

Гермиона посмотрела.

— Каштановые волосы, карие глаза, некрасивое лицо, посредственная фигура. Все. Мы закончили с этим шоу?

Драко устало вздохнул:

— Ты собираешься стать Малфой...

Она фыркнула, усиленно делая вид, что рассматривает свои ногти.

— Прекрасно, — произнес он с издевкой. — Но знаешь, этот вид... ничего не напоминает?

— О чем ты говоришь, Малфой? Я бы предпочла сидеть дома, чем здесь, — произнесла она, ощетинившись.

— Я веду к тому, что разве не о такой девушке Уизли мечтал все время? К тому, что ты была слишком проста, а он был единственным человеком, который когда-либо хотел тебя?

Слезы навернулись ей на глаза.

— Я думаю, он был прав тогда, — яростно прошептала она, ненавидя себя за дрогнувший голос. — Я вряд ли смогу хоть когда-нибудь сравниться с Трейси Бенедикт!

Малфой резко отстранился, выпрямился и посмотрел сверху вниз на девушку, съежившуюся в кресле.

— Единственное различие между тобой и той гуманисткой — это образ мысли! Гермиона Грейнджер, ты размышляешь как трусиха. Трусы говорят себе, что они трусы, поэтому никогда не станут пробовать что-то новое, никогда не поддержат то, во что верят, позволят другим влиять на свои взгляды и позволят самым драгоценным годам их жизни пройти бесцельно.

— Я не трусиха, я участвовала в войне! Я...

— Тогда остановись. Прекрати сейчас же! Посмотри в зеркало и скажи себе, что Рональд сукин сын Уизли будет жалеть о том, что сделал с тобой, до конца своей убогой и бессмысленной жизни! — Драко сделал паузу, его глаза сузились.

— Посмотри. Посмотри на себя не его глазами.

И она сделала. Она открыла глаза и действительно посмотрела.

Нет, она не увидела ничего захватывающего, не увидела в себе совершенной красоты, но у нее действительно было что-то еще. Что-то, чего она никогда раньше не замечала, нечто экзотическое, неповторимое, почти дикое качество... То, что может стать ее преимуществом, знай она, как это использовать.

Но теперь у нее был прекрасный учитель.

Взгляд Гермионы скользнул к человеку, который стоял над ней: его голова была слегка наклонена, скрывая хищную улыбку и полный теней взгляд.

Он наклонился, коснулся губами ее губ.

— Месть, — прошептал он в ее мягкие губы. — Она так сладка.

Да. Теперь у нее прекрасный учитель.

Прим. переводчика:

(1) — Мадемуазель! Пожалуйста!

— Боже мой!

— Мадемуазель Грейнджер!

(2) Мое сердце.

(3) Грубиянка!