Принц тёмного королевства (джен)

МакГонагалл провожала Гарри в башню Гриффиндора в полной тишине. Мальчик был уверен, что декан злится на него. Впрочем, на него наверняка злились все, за исключением, быть может, близнецов Уизли: те наверняка сейчас умирают со смеху.

Гарри с профессором остановились у портрета очень толстой дамы, спящей в кресле.

— Проснитесь, — скомандовала декан, и нарисованная женщина пошевелилась, потёрла заспанные глаза и перевела на посетителей затуманенный взгляд.

— Немного поздновато, да, профессор?

— Я знаю, — чопорно ответила МакГонагалл и впервые с тех пор, как они вышли из кабинета директрисы, посмотрела на Гарри. — Пароль — «Дьявольские силки».

Портрет повернулся, открывая круглый проём в стене.

— Здесь я вас оставлю, мистер Поттер. Спальни мальчиков находятся справа, комната вашего курса — выше остальных в башне.

МакГонагалл отвернулась, чтобы уйти, но Гарри окликнул её:

— Профессор!

Она остановилась, не поворачиваясь к нему.

— Простите, мне очень жаль, что из-за меня у вас были неприятности, — проникновенно произнёс Гарри. Он действительно сожалел о произошедшем и надеялся, что декан поймёт его.

Профессор застыла, и на миг мальчик подумал, что она не станет слушать и просто уйдёт. Но, к его удивлению, МакГонагалл обернулась, и лицо её заметно смягчилось.

— Я тоже прошу прощения. Лорд Волдеморт был прав: я отвечала за вас. Я должна была сразу понять, что вы отстали, ещё когда первокурсники выстроились в линию перед распределением. Тогда мы сумели бы избежать всех этих треволнений... и боли. Теперь нам обоим нужно быть осторожнее. Что ж, уже поздно, мистер Поттер. Желаю вам спокойной ночи.

— Подождите! Есть ещё кое-что...

— Да? — заинтересовалась МакГонагалл.

— Не могли бы вы... никому не говорить о том, что я змееуст?

— Вполне. Но почему? Большинство волшебников очень гордились бы таким даром.

— Ну... я бы предпочёл, чтобы люди не сравнивали меня и... Его. Особенно если учесть, что я в Гриффиндоре. Одноклассники и так злятся на меня.

Его декан криво улыбнулась.

— Меня с ним, Гарри, — поправила она. — Я понимаю, почему вас это смущает. С другой стороны, в той суматохе никто и не подумал cнять баллы c Гриффиндора, и это поможет вам заслужить прощение всего факультета. Осмелюсь предположить, что к Рождеству они будут вспоминать сегодняшний вечер как захватывающее приключение.

— Спасибо, профессор.

— Пожалуйста. А теперь отправляйтесь спать.

Профессор ушла бодрым широким шагом, а Гарри вошёл в проход в стене. Его встретили четыре очень любопытных гриффиндорца.

* * *

МакГонагалл вернулась в свои комнаты и приготовилась ко сну, утомлённая событиями прошедшего дня. А вечер! На её памяти на приветственном пире не было такого хаоса с тех самых пор, как Джеймс Поттер и Сириус Блэк подсунули огнедышащих соплохвостов в корзинки для хлеба на слизеринском столе. Минерва живо представила, как истерически хохотал бы Джеймс, увидев, как его сын, пусть и ненамеренно, привёл огромную ядовитую змею в Большой Зал, а потом сбежал, вынуждая весь преподавательский состав отправиться на поиски и перевернуть замок вверх дном.

Профессор задумалась, не написать ли о сегодняшних событиях Сириусу и Ремусу. Она представила, в какой восторг они могут прийти, узнав, что наследник Джеймса становится таким же нарушителем спокойствия, как и его отец. Но МакГонагалл пришлось отказаться от этой идеи. Кто знает, на что пойдут Ремус и Сириус, узнав, что их крестник в Британии? Гарри Джеймсу Поттеру сейчас для полного счастья не хватало только обоих крёстных, нарушающих закон и примчавшихся к нему на встречу под самым носом Волдеморта.

Волдеморт.

Минерва содрогнулась. Вряд ли она когда-нибудь сможет забыть картину, как Тёмный Лорд накладывает на сына Лили это мерзкое проклятие. И раньше бывали случаи, сейчас намного реже, чем прежде, когда её вызывали в кабинет директора или к самому Лорду, чтобы забрать ребёнка, наказанного тем же зверским способом, но она всегда приходила уже после пытки. Когда в переполненном Большом зале раздался крик мальчика, сердце МакГонагалл на мгновение замерло.

И в довершение всего, Гарри оказался змееустом. Редчайший дар, которого жаждут все... в Слизерине. В Гриффиндоре вряд ли. Декан подумала, что со стороны мальчика очень благоразумно держать свой новоявленный талант в секрете, и решила хранить эту тайну со всей возможной осторожностью. Но ведь это Хогвартс! В этом месте тайны, особенно магического характера, редко надолго остаются тайнами. О том, что Гарри змееуст, знала уже половина преподавательского состава, и достаточно лишь одного подслушанного разговора, чтобы об этом узнал каждый ученик в школе.

Но хуже всего то, что об этом знал Волдеморт. Теперь у диктатора была причина заинтересоваться мальчиком, и нет никаких сомнений, что он воспользуется даром Гарри в своих интересах, как только представится возможность. Всё, что оставалось делать МакГонагалл, — как можно тщательней укрывать своего юного подопечного от внимания Тёмного Лорда. Впрочем, учитывая последние события, она была совсем не уверена, что ей это удастся.

* * *

Северус вернулся к себе вскоре после полуночи, оставив слегка подвыпившую Беллатрису наедине с Тёмным Лордом. Совершенно очевидно, что к тому моменту, когда их господин покинет кабинет, он начнёт подвергать сомнению своё давнее решение сделать Лестрейндж директрисой. Возможно, он уже над этим задумывается.

Зельевар недобро усмехнулся при мысли, что эту заносчивую ведьму наконец поставят на место. Может, она и неплохо проявила себя во время войны, но для того, чтобы управлять школой, нужно нечто большее, чем изощрённый садизм и слепая верность. Школа, конечно, не поле боя, но нехватку тщеславия или злобы дети компенсируют изобретательностью и обилием свободного времени.

Идеальный пример — близнецы Уизли. Оставьте их вдвоём в одной комнате всего на час с одними только волшебными палочками, и в результате получите хаос, который, скорее всего, войдёт в анналы истории. Чёрт, да если оставить их в одной комнате лишь с упаковкой жевательной резинки, результат будет таким же.

Добавьте к этому накал политических страстей между факультетами, вопрос чистоты крови, систему начисления баллов и матчи по квиддичу, и получится идеальный рецепт подростковой драмы. Многие древности и секреты замка не только открывали новые возможности, но и таили в себе опасности. Для поддержания порядка в Хогвартсе требовалась постоянная бдительность, острый ум и крепкая рука. Лестрейндж могла бы провести в школе несколько лет в качестве учителя, лучше узнать, чего ожидать от студентов, и тогда, с возрастом, смогла бы заслуженно стать директором. Однако она заняла этот высокий пост сразу же после войны, воспринимая его не как ответственную должность, а как награду. Видимо, она не понимала, что управление Хогвартсом потребует большой работы с её стороны.

МакГонагалл подошла бы намного лучше. Снейп не признался бы в этом никому, и тем более самой Минерве, но на самом деле она была единственной логичной альтернативой. Ко всему прочему, она любила эту школу. Она любила её так сильно, что осталась, даже когда её обожаемый наставник и бывший директор Альбус Дамблдор сбежал.

Удивительно, но МакГонагалл пощадили, а её преданность школе, пускай и не подкреплённая верностью самому Волдеморту, была вознаграждена: преподаватель трансфигурации осталась деканом Гриффиндора.

Но она никогда не будет директором. Пока Волдеморт стоит у власти, вряд ли во главе Хогвартса встанет хоть один гриффиндорец. И это делает самым подходящим кандидатом его, Северуса Снейпа. Сам он считал, что мог бы стать неплохим директором. Хотя у него не было опыта Минервы, он разделял её любовь к школе. В некоторой степени, эта любовь распространялась и на студентов, хоть они и были пустоголовыми тупицами.

Именно благодаря Гарри Поттеру Северусу может представиться возможность сбросить Беллатрису с пьедестала и самому заслужить благосклонность Тёмного Лорда. В выполнении нового задания Господина — собрать информацию о Поттере — зельевар уже опережал директрису. Никто в волшебном мире не знал о мальчишке больше, чем Снейп. Он собственноручно забирал Гарри Поттера из дома родственников, хранил все его маггловские документы, проводил тест на выявление его магических способностей и даже видел, как мальчик покупал волшебную палочку. Сюда же можно добавить и то, что лучшая подруга Поттера была крестницей слизеринского декана. Белла никак не могла найти больше информации, чем он.

Если вдруг Поттер заслужит расположение Тёмного Лорда (маловероятно, но Господин мог быть непредсказуем, словно знаменитые лестницы Хогвартса), то попытка Снейпа слегка сгладить углы, в свою очередь, поможет ему снискать расположение мальчишки. В конце концов, единственным предметом спора между ними был этот дурацкий блокнот для рисования.

Если профессор вернёт его законному владельцу, это вполне может положить конец их разногласиям.

Северус ухмыльнулся, доставая блокнот с книжной полки и направляясь в свою личную лабораторию. Открыв первую попавшуюся страницу, он увидел портрет Джеймса, склонившегося над гончарным кругом. Гончар Поттер — до чего нелепо!* Снейп перевернул страницу и взглянул на рисунок, изображающий новорожденного Гарри на руках матери, задремавшей в кресле-качалке.

В блокноте было много рисунков, в основном, незаконченных набросков, но даже они повествовали о жизни мальчика не хуже личного дневника. Гарри любил родителей. Ему нравились животные, искусство и футбол (обычный, не американский). Портретов было мало, и ни один человек, кроме членов семьи Поттеров, не появлялся чаще одного раза. Значит, у ребёнка не было друзей. Либо Гарри был очень застенчив, либо родители чересчур опекали его... в результате чего он мог стать застенчивым — слабость, на которой так просто сыграть, заслужив доверие мальчика или подорвав его уверенность в себе.

Столько возможностей... Северус подумал, что он наверняка опережает события. Ему нужен был совет от надёжного человека, как поступить. Призвав заклятием перо и пергамент, мужчина сел за рабочий стол и принялся писать письмо.

* * *

— Кажется, у тебя всё на месте, — протянул Клайд, критичным взглядом осматривая Гарри. — Хотя вряд ли мы бы заметили, если бы у тебя не хватало селезёнки.

— Чего?

— Ой, Гарри, ты в порядке? — бросилась к нему Гермиона.

— По-моему, он выглядит неплохо, — заявил Фред. — На самом деле, он выглядит просто блестяще!

— Прими наши аплодисменты, приятель. Мы с Фредом так не отрывались с тех пор, как один хаффлпаффец взорвал кабинет зельеварения!

— Господи, вы двое просто неисправимы! — фыркнула девочка.

Гарри окинул четвёрку гриффиндорцев усталым взглядом и улыбнулся.

— Я в порядке. Я старался держаться от Нагини подальше. Что произошло после моего ухода? Кто-нибудь пострадал?

Они расположились в удобных креслах у камина, и Гарри выслушал историю о том, что произошло. Несколько учеников получили травмы — не страшнее пары шишек на голове — из-за того, что все в зале запаниковали и толпой попытались выбраться наружу. Когда Гарри увёл змею за собой, Волдеморт с помощью учителей быстро взял ситуацию под контроль. Пострадавших школьников отправили на ночь в больничное крыло, а остальных старосты повели в факультетские гостиные. Большинство гриффиндорцев хотели подождать возвращения Гарри, но в конце концов отправились спать.

Поттер, в свою очередь, рассказал о своей первой встрече с Нагини, о втором столкновении и погоне по коридорам и секретным ходам замка, о знакомстве с сэром Николасом и посещении кабинета директрисы. Мальчик не сказал ни слова о змеином языке и о прощении Волдеморта, а представил всё так, будто его просто отчитали и отпустили без наказания после того, как он объяснил, как всё было. Как ни удивительно, Гриффиндор за этот вечер не потерял ни балла.

История понравилась всем, кроме Гермионы, которая не переставала восклицать: «Ты же мог погибнуть!» Друзьям пришлось выслушивать очень длинную лекцию об «идиотской тяге к риску», пока сама девочка не начала зевать. После этого гриффиндорцы наконец-то отправились спать.

Когда Гарри и Клайд поднялись в спальню мальчиков первого курса, там было темно. Их одноклассники крепко спали. Хоутон рухнул в первую же свободную постель, и Гарри, найдя единственную оставшуюся кровать, последовал его примеру.

«Да, хорошо я начал учёбу в школе», — подумал он про себя. Несмотря на все события этого вечера, мальчик не мог сдержать улыбки. Если не считать того, как он кувырком влетел в Большой зал и тут же схлопотал проклятие, день был замечательный. Его лучшая подруга попала на тот же факультет, что и он, а ещё Гарри подружился с близнецами Уизли, впервые встретил призрака, обнаружил тайный ход (эх, найти бы его снова!), перехитрил гигантскую кобру и оказался змееустом!

Впрочем, хорошо ли то, что он змееуст, вопрос по-прежнему спорный. Когда-нибудь Гарри поведает свой секрет Гермионе, и она наверняка зачитает ему целый список хороших и плохих вещей, связанных с этим даром.

А пока он хотел лишь одного — спать.

* * *

На следующее утро Гарри проснулся от ощущения, как что-то жжётся у него на бедре. Он вскочил с кровати и вытащил из кармана подаренные Гермионой зачарованные часы. Он уже опаздывал на завтрак. Остальные кровати в спальне были уже пусты, включая постель Клайда, и Гарри удивился, почему никто не подумал его разбудить. Он устало сменил измятую во сне одежду на свежую, умылся, собрал школьные принадлежности и поспешил в Большой зал.

По дороге мальчик беспрестанно зевал, будто не смыкал глаз прошлой ночью. Его мучили тревожные сны о змеях и потайных коридорах.

Зал был полон галдящих учеников, но когда виновник вчерашнего переполоха показался в дверях, шум заметно стих. На мгновение мальчик замер под пристальными взглядами, но потом целенаправленно двинулся к столу своего факультета, стараясь держать голову прямо. Но даже за гриффиндорским столом ему были не рады. Большинство учеников пришло на завтрак раньше него, но даже немногие свободные места каким-то удивительным образом оказывались заняты, стоило Гарри подойти поближе. Расстроенный и несколько уязвлённый мальчик принялся искать хоть какой-то просвет.

— Здорово, Гарри! — воскликнул кто-то сзади.

Первокурсник обернулся и увидел, что по обе стороны от него остановились близнецы Уизли. Не дожидаясь ответа, они схватили Гарри за руки и повели к той части стола, где расположилось много первогодок. Не обращая ни малейшего внимания на протесты, братья бесцеремонно растолкали сидящих, чтобы найти место для всех троих. В результате сразу несколько учеников рухнуло со скамьи на пол. Гарри пожалел бы их, если бы упавшие не нашли себе новые места там, куда ему самому сесть не удалось.

Мальчик оказался за столом как раз напротив Гермионы и Клайда. Девочка с головой ушла в чтение книги и ничего не замечала, чему Гарри был только рад: он не хотел, чтобы подруга его жалела или принялась читать нотации близнецам. Клайд клевал носом в опасной близости от тарелки с яичницей.

— Наконец-то ты встал, — заметила Гермиона, на миг отрываясь от чтения.

— Ну, если бы кто-нибудь потрудился меня разбудить... — пробурчал Гарри, но потом улыбнулся девочке. — Кстати, часы работают. Хотя с нагревающими чарами ты, наверное, несколько переборщила.

— Идея была в том, чтобы дать тебе стимул больше не опаздывать, — произнесла Гермиона, не поднимая головы от книги, но её озорную улыбку было сложно не заметить.

В этот момент голова Клайда соскользнула с подпиравшей её ладони и приземлилась прямо в яичницу. Все от души посмеялись, а Гермиона налила мальчику чашку крепкого чая. Затем она раздала одноклассникам расписание, которое совпадало у всех первокурсников-гриффиндорцев, и в общих чертах рассказала о том, что ждёт их на этой неделе.

В разговор быстро вмешались близнецы и принялись рассказывать новичкам об учителях и об их характерных чертах: кто задавал больше всех домашних заданий, кто давал больше всего баллов и у кого были самые неприятные отработки. Гарри был не уверен в достоверности этой информации. Было легко поверить в то, что МакГонагалл задаёт много домашней работы, но то, что Снейп раздаёт баллы направо и налево, казалось невероятным (особенно если учесть весьма странный взгляд, которым обменялись рассказывающие об этом близнецы).

В конце концов, Гермиона потащила Гарри и Клайда, к лицу которого прилипли кусочки яичницы, на историю магии. Профессор Тур, которая вела урок, производила впечатление фанатички. Согласно её странной философии, тёмные маги, войны и жестокость были необходимыми двигателями прогресса волшебной культуры. Любой ученик, критикующий Гриндельвальда или Моргану, должен был неделю просидеть в углу. Любой ученик, критикующий Волдеморта, помимо сидения в углу получал целую неделю отработок и должен был написать Тёмному Лорду письмо с извинениями за свои слова, что наверняка было самой эффективной мерой пресечения. Казалось, что за Гарри профессор следит особенно внимательно, поэтому мальчик постарался не проронить ни слова за весь урок: вдруг он скажет что-то не то?

— Мне немножко жаль, что историю не ведёт предыдущий преподаватель. Профессор Тур, конечно, компетентный педагог, но как же было бы интересно, если бы нас учило привидение! — высказалась Гермиона по дороге в кабинет заклинаний.

Профессор Флитвик, преподающий заклинания, обладал лучшим чувством юмора из всех учителей. Он развлёк первокурсников тем, что левитировал разные предметы по классу, и иногда они врезались в студентов и отскакивали от их голов. Это был первый урок, где ребятам потребовались волшебные палочки, и первый раз со дня покупки, когда у Гарри появилась возможность прикоснуться к своей палочке. Едва вытащив её из коробки, он ощутил явный прилив энергии. Клайд, который до этого дремал на соседнем месте, вздрогнул и обернулся, будто его толкнули.

Первым упражнением была левитация обычного пера. Единственными первокурсниками, которым это удалось по-настоящему, оказались Гермиона и какой-то мальчик из Хаффлпаффа. Один из гриффиндорцев, Дин Томас, случайно сжёг своё перо. Клайд умудрился расщепить перо на два, и даже профессор Флитвик не смог понять, как так вышло. Гарри почти выполнил задание: его перо скользило по поверхности стола, но так и не поднялось в воздух.

Следующим уроком шли тёмные искусства и самозащита, которые вёл профессор Квиррел. Всех, кто с нетерпением ждал этого занятия, и в особенности Гарри, вскоре постигло разочарование. Судя по всему, свой предмет Квиррел знал, но имел привычку останавливаться посреди лекции и самым тоскливым образом вздыхать. Он застал Клайда спящим как раз в тот момент, когда объяснялось различие между наследственными и родовыми проклятиями, но преподаватель лишь задержал на нём нетерпеливый взгляд, вздохнул и продолжил лекцию.

К обеду Клайд проснулся настолько, чтобы спросить друзей, что он пропустил. Гермиона принялась пересказывать ему пропущенный материал, по ходу дела добавляя намного больше информации, чем им на самом деле давали, и напугала беднягу до дрожи в коленях. Она только заканчивала с повторением пройдённого и переходила к нотациям о безответственности Клайда, как вдруг заметила Драко, который ждал её у входа в Большой зал.

— Ой, мне лучше поговорить с ним сейчас, — решила Гермиона. — Я не хочу, чтобы этот разговор происходил прямо на уроке зельеварения.

— Желаю удачи, — напутствовал Гарри. — Не позволяй ему расстраивать тебя только потому, что ты попала в Гриффиндор.

Девочка слабо улыбнулась и ушла.

— Думаешь, он её сожрёт? — спросил Клайд.

Поттер пожал плечами и пошёл искать себе место за столом. На этот раз гриффиндорцы не мешали ему сесть, но и заводить разговор не спешили. Близнецы Уизли ещё не пришли, и Гарри с Клайдом воспользовались этим временным затишьем, чтобы спокойно пообедать.

— Ну и ну, Поттер, не ожидал тебя здесь увидеть. Я думал, проклятие Сам-Знаешь-Кого расплавило тебе мозги. Хотя, конечно, разницу никто бы и не заметил.

Гарри оглянулся через плечо на презрительно усмехающегося Рона Уизли, смерил его долгим оценивающим взглядом, пришёл к выводу, что злобный мальчишка не стоит того, чтобы из-за него терять баллы факультета, и вернулся к еде.

— В чём дело, Поттер? Никаких остроумных замечаний? Значит, у тебя и правда все мозги и вытекли!

Клайд потянулся за палочкой, но Гарри встретился с ним взглядом и покачал головой.

— Не беспокойся. Его мнение и так ничего не значит.

— Что ты сказал, идиот? — прорычал Уизли.

— Гарри, он вытащил палочку!

Тот не обернулся. Он даже не стал отрываться от тарелки. Клайд нервничал всё сильнее, то и дело порываясь достать палочку, но застывал, видя абсолютное безразличие на лице друга. Тем временем, многие гриффиндорцы начали оборачиваться в их сторону, желая посмотреть, что происходит. Гарри невозмутимо сделал глоток тыквенного сока.

— Убери палочку! — сердито прошипел чей-то голос. — Ты что, хочешь в первый же день лишить Слизерин баллов?

— Но он же...

— Явно выше таких детских выходок, — высокомерно заметила Гермиона.

Гарри всё-таки обернулся и увидел, как Малфой сдерживает Рона, сжимающего в руке палочку, а прямо позади них, не скрывая возмущения, стоит Гермиона.

— Да кто тебя спрашивал, мерзкая... ой!

— Тебе лучше не заканчивать эту фразу, для твоего же блага, — прорычал Драко, до боли сдавливая запястье рыжего мальчишки. — Пойдём. Думаю, нам с тобой нужно обсудить разницу между поведением, достойным Слизерина, и тем, что подходит Гриффиндору. Потому что прямо сейчас Поттер больше похож на слизеринца, чем ты.

Веснушчатое лицо Уизли порозовело. С явной неохотой он убрал палочку и вместо проклятия послал Гарри горящий злобой взгляд, но гриффиндорец уже повернулся к нему спиной.

— Мы ещё с этим разберёмся, — заявил Рон и направился к столу своего факультета. Гарри, не оборачиваясь, помахал ему на прощание. Он живо представил себе, как багровеет лицо младшего Уизли, точь-в-точь как физиономия дяди Вернона. Драко лишь издал негодующий вздох.

— Не присоединишься к нашему столу? — обратился он к названой сестре.

— Я предпочитаю более цивилизованную компанию, так что нет, спасибо.

—— Как пожелаешь. Тогда встретимся после уроков?

— Я пойду в библиотеку, приходи, если хочешь, — предложила девочка.

— Тогда увидимся.

— Удачи тебе, Драко!

Попрощавшись с братом, Гермиона села рядом с Гарри.

— Ты отлично справился, — сделала она комплимент другу. — Вряд ли я смогла бы вести себя так невозмутимо, если бы кто-то целился палочкой мне в спину.

— А что бы он мне сделал? Сомневаюсь, что Уизли знает много проклятий и уж тем более умеет накладывать что-то такое, что могло бы мне серьёзно навредить. Одно «Фините Инкантантем», и со мной всё будет в порядке, а он заработает взыскание и потеряет баллы.

— Вот те на, а ведь Малфой прав: ты действительно больше похож на слизеринца, чем Рон.

Гарри перевёл на Клайда мрачный взгляд, но в глубине души ему стало очень не по себе от такого сравнения. Он ведь гриффиндорец. Шляпа отправила его в Гриффиндор. Что с того, что сначала она предложила факультет, на котором учился Волдеморт?

* * *

Как и ожидал Гарри, трансфигурация оказалась сложным предметом. Хотя превращение стола в свинью было очень забавным, за ним последовали нескончаемые записи под диктовку и практическое задание — превратить спички в иголки. У некоторых спички просто загорелись. Из спички Гарри вырос серебристый лист. Лучший результат получился у Гермионы, чья спичка обросла серебром и заострилась на конце.

После трансфигурации пришло время урока зельеварения вместе со слизеринцами. Это было... любопытно. Судя по всему, близнецы Уизли не соврали: Снейп действительно раздавал больше всех баллов... но только своему собственному факультету. Он постоянно задавал слизеринцам самые простые вопросы, а у гриффиндорцев спрашивал то, о чём они знать не могли (хотя Гермиона на все свои вопросы ответила правильно), после чего отчитывал их за глупость. Гарри не знал, злиться ли ему от такой предвзятости или удивляться такому смехотворному, незрелому отношению к делу. По крайней мере, его самого профессор игнорировал, к вящему недовольству Рона Уизли. Только когда урок закончился и класс засобирался к выходу, Снейп наконец почтил Гарри своим вниманием.

— Поттер, задержитесь.

Клайд помахал ему с самым скорбным видом, и Гермиона закатила глаза.

— Это учитель, а не смерть с косой! Мы будем в библиотеке, Гарри. Приходи к нам, когда тебя отпустят.

Мальчик не ответил, не сводя глаз с профессора. Он надеялся, что тот даст ему хотя бы намёк на то, почему он должен остаться, но Снейп лишь просматривал планы уроков с самым невозмутимым видом. Вскоре они остались одни, но никто не спешил нарушать тишину. Когда учитель поднял голову и посмотрел Гарри прямо в глаза, мальчик отвёл взгляд. Снейп неприятно ухмыльнулся.

— Вижу, вы не безнадёжны, Поттер. Вы определённо способны учиться на собственном опыте. Моя крестница рассказывала вам о том, что я владею легиллименцией?

— Нет, но она упоминала, что легиллименцией владеет Волдеморт. Он применял её ко мне вчера вечером, и это было похоже на то, что вы делали у Дурслей.

Ухмылка Снейпа стала шире.

— У вас просто поразительная память. Наверняка вы до сих пор помните своих родственников по именам, как они выглядели, как звучали их голоса, какие у них были привычки и какие оскорбления вам приходилось от них выслушивать. Большинство детей, проведших в ВАИД больше недели, не в состоянии вспомнить ничего, кроме нескольких смутных впечатлений.

— Э-э-э... — протянул Гарри. — Я тоже... не помню, просто... вы произвели на меня большое впечатление.

— Вы мне льстите... или нагло лжёте. Может, догадаетесь, к какому варианту я склоняюсь?

На это мальчику ответить было нечего.

— Знаете, Поттер, я имею право отправить вас обратно в ВАИД, чтобы прошлое потеряло для вас смысл, как и полагается. Однако, учитывая моё нежелание стереть все знания, полученные вами на летних занятиях, или огорчить крестницу вашим внезапным исчезновением, я готов посмотреть сквозь пальцы на это небольшое отклонение, если вы согласитесь со мной сотрудничать... и быть откровенным.

Гарри сверкнул глазами и, рискуя, встретился взглядом с чернильно-чёрными глазами профессора.

— Чего вы хотите?

________________

* Игра слов: potter — англ. “гончар” (прим. переводчика).