Проходная пешка (джен)

Очень часто встречается в эндшпиле ситуация, когда у обоих противников не осталось никаких фигур, кроме одной или двух пешек. В этих случаях надо уметь провести свою пешку на крайнюю горизонталь — это единственный шанс одержать победу или хотя бы свести партию к ничьей.

— Это ведь ты растрепал всем о моем отце?

Голос Майка был тяжелым и мрачным, как и взгляд громадины Асмана, к которому обращался немец.

— Лучше отойди, Визнер, — прозвучало в ответ. — Мне нет никакого дела до твоего отца.

Даже с расстояния двадцати футов, сидя в одной из оконных ниш, Раймонд почувствовал его ложь. Сорбо явно было дело до отца Майка.

— Ты знал, что он Пожиратель.

— Не я один, — заметил норвежец. — Кажется, твой дружок Певерелл тоже был в курсе.

Если поначалу, став невольным свидетелем этого разговора, Раймонд хотел незаметно уйти, то теперь передумал. Стало любопытно, с чего это Сорбо решил спихнуть на него свои грешки и как на это отреагирует Майк.

— Это не он, — уверенно ответил немец, и Раймонд с удивлением заметил, что такая уверенность ему приятна. Как странно… он никогда не думал, что чужое доверие может так его тронуть.

— Неужели? Но это не повод осуждать меня.

С этими словами Сорбо, значительно превосходящий Майка в росте и ширине плеч, оттеснил немца, собираясь уйти.

— И все-таки ты знаешь о моем отце! — крикнул ему в спину Майк. — Просто назови его имя!

Сорбо обернулся. Его всегда нахмуренные брови сейчас и вовсе сошлись на переносице.

— У меня нет ничего общего с Пожирателями Смерти, — отрезал Сорбо, и Раймонд вновь почувствовал ложь. — И на твоем месте, если бы я узнал, что мой отец один из них, я бы не стал приезжать в Англию ради его поисков.

Глядя на удаляющихся однокурсников, Раймонд обдумывал последние слова норвежца. Странно, но именно они во всем этом лживом диалоге оказались абсолютно искренними.

«Какая трагедия! — послышался язвительный комментарий в голове Раймонда. — Впрочем, ничего удивительного. Родители нередко разочаровывают своих детей».

— Ты бы точно разочаровал, — ответил юноша, спрыгивая со своего укрытия.

«Слава Мерлину, у меня нет детей».

— А как же наследник? — Раймонд постарался, чтобы его голос звучал также ядовито-вежливо, как и у собеседника. — Кому ты собираешься передать свой новый мир без магглов?

«В этом нет необходимости — бессмертным не нужны преемники. К тому же, история давно показала, что дети несут лишь беды своим родителям. Царь Кахети Константин, Беатриче Ченчи, Эдип или даже Мордред, которого все так любят упоминать в проклятьях, — все они по той или иной причине были отцеубийцами. В конце концов, я и сам убил своего отца, так что не собираюсь повторять чужие ошибки».

По телу Раймонда прошла дрожь. Он знал, что Волдеморт был чудовищем, потерявшим человеческое обличие, но от этого знания его всепоглощающая ненависть и жестокость пугали не меньше.

«Признайся, ты думаешь также. Ты, как и я, осознаешь, что семейные узы лишь выдумка, тяжелыми оковами ограничивающая полет мысли. Все Великие должны быть Одинокими, ведь только Одиночество дает нам Свободу».

— У меня нет желания вести этот разговор.

«Потому что ты понимаешь, что я прав», — довольно заключил голос, но, к счастью, больше ничего не добавил.

Черт возьми! Подобные беседы стали слишком частыми, и Раймонду требуется все больше времени, чтобы их прервать.

— ААААААА!

Замерев посреди коридора, Раймонд пытался понять, откуда доносится девчачий визг. И когда он повторился, опрометью понесся в левый проход, гадая, что могло произойти в школе среди бела дня.

— Что здесь…

Он не договорил, пораженный увиденным. Кричали две девочки, пятикурсницы. Одна из них испуганно попятилась и побежала вниз по лестнице, другая, с ярко-рыжими волосами, стояла на коленях и горько рыдала перед распростертым телом. Сделав несколько шагов вперед, Раймонд смог разглядеть, кого она оплакивает. Рон Уизли... На его мертвецки бледном лице была отчетливо видна струйка крови, которая вытекала изо рта, превращаясь в алую лужицу под головой.

— Как это…

Но закончить опять не удалось — на этот раз его прервали крики с лестницы.

— Джинни! Джинни! Что произошло? Камилла сказала…

Запыхавшийся Рон и еле поспевавшая за ним Гермиона замерли, уставившись на рыдающую девушку и мертвого двойника Рона.

Хлоп!

Место Рона занял Билл. Обычно собранные в хвост длинные волосы растрепались, а цепочка с клыком оборвалась и валялась рядом с безвольно повисшей рукой.

«Вот об этом я и говорил. Так называемая семейная любовь даже чистокровного волшебника превращает в идиота, не способного справиться с ничтожным боггартом».

— Ясно.

Хлоп!

Джинни все еще всхлипывала, когда Раймонд загородил ее собой. Секунда — и перед ними уже нет окровавленного Билла. Вот только на его месте стоял другой — черноволосый юноша с правильными чертами лица, которые не портила даже презрительная усмешка. Поднявшая голову Джинни вдруг перестала плакать и резко побледнела, будто увидела призрака.

— Нет, — прошептала гриффиндорка, — тебя нет… Нет!

Вырвавшись из рук подбежавшего Рона, она помчалась прочь. Боггарт молча смотрел ей вслед, чуть склонив голову набок.

«Приятно осознавать, что даже мой образ способен вселять ужас».

— Рон, догони Джинни, — напряженным голосом произнесла Гермиона, не сводя подозрительного взгляда с Раймонда и его необычного боггарта. Певерелл вроде и не испугался его, просто стоял и смотрел, будто в собственное отражение. — Ты должен ее успокоить.

— Ааа… ага… — послушно кивнул рыжий, и Раймонд услышал, как удаляются его тяжелые шаги.

— Ридикулус!

Раймонд даже не заметил, как боггарт преобразился и исчез с легким хлопком. Гермиона спешно убрала палочку и, схватив его за руку, потянула за собой.

— Эй! Что тебе…

— Молчи! — Жесткость в голосе Гермионы так удивила Раймонда, что он и вправду замолчал и даже позволил себя затолкать в пустующий кабинет нумерологии. — А теперь объяснись!

«Да как смеет эта грязнокровка!»

— Да как… — начал было Певерелл, но осекся и продолжил чуть спокойнее: — Убери палочку.

— Сначала ответь, откуда ты знаешь Тома Реддла! — потребовала гриффиндорка, не опуская руки.

«Я сказал…»

— Я сказал: убери палочку! — разъяренно крикнул Певерелл, и, подчиняясь его воле, воздушная волна выбила оружие из пальцев девушки.

Гермиона вскрикнула от неожиданности и испуганно посмотрела на однокурсника.

— Извини, — выдавил из себя Раймонд, огромным усилием воли заставляя магию утихнуть. — Можешь поднять. Но если хочешь поговорить, даже не думай угрожать мне.

Девушка медленно присела, чтобы поднять палочку, не сводя взгляда с Раймонда. Так смотрят на диких зверей, когда не знают, чего от них ожидать. Это раздражало.

— Почему твой боггарт — Том Реддл? — на этот раз спокойно спросила Гермиона, убирая палочку. Ее движения были очень осторожными — магия Певерелла явно испугала гриффиндорку, но она не собиралась отступать.

— С чего ты взяла, что это был он?

— Только Реддл мог так испугать Джинни, — произнесла Гермиона все тем же напряженным голосом. — Четыре года назад он чуть не убил ее.

«Не думаю, что мир бы много потерял от ее смерти».

— Не думаю, что… — начал Раймонд, затем вдруг замолчал и после тяжелого вздоха продолжил: — что мой боггарт должен тебя волновать.

Он развернулся, чтобы уйти. Хватит на сегодня, он и так ходит по краю, каждый раз сдерживая себя в последний момент. А Гермиона вдобавок постоянно умудряется вызывать в нем сильные эмоции, еще больше усугубляя ситуацию.

— Гарри?

Она позвала очень тихо, практически прошептала. Но этот шепот раздался в ушах словно набатный колокол.

— Ты ведь… Гарри?

В ее глазах стояли слезы и такая щемящая надежда, что тут же забылись и боггарт, и раздражение, и даже осточертевший голос в его голове.

— На рождественских каникулах я поехала к опекунам Гарри, — начала Гермиона, так и не дождавшись реакции Раймонда. Ей хотелось — безумно хотелось! — выговориться; больше не было сил держать в себе то, что так ее беспокоило. — Оказывается, он пропал четырнадцатого июля, когда в их дом приходил директор. И с тех пор не объявлялся.

Раймонд молчал. Кажется, девушка была рада тому, что ее не перебивают, и продолжила свою речь уже смелее.

— А через несколько дней Певереллы вернулись в магический мир… Мистер Уизли, отец Рона, сказал, что тогда в Министерстве было неспокойно, Визенгамот заседал за закрытыми дверями четыре дня, а после в издании «Природной знати» появляется твое имя, Раймонд. Об этом даже была написана статья в «Пророке» — правда, намного позже.

Да, была такая статья. Скримджеру тогда очень хотелось прижать Раймонда, и он это ярко продемонстрировал, чтобы парень почувствовал давление и не болтал о промашке Министерства с Азкабаном. Собственно, Раймонд был уверен: не будь истории с тюрьмой на его земле, этот процесс затянулся бы надолго. В другое время Министерство смогло бы пережить подобный скандал, но только не сейчас, когда власть в магическом мире с каждым днем становилась все менее авторитетной, а равновесие все более шатким.

— Что ты хочешь этим сказать, Гермиона? — мягко спросил юноша.

— Я… я думаю, — слегка запинаясь, видимо от волнения, сказала староста, — что ты и есть Гарри Поттер!

— Послушай, это глупо…

— Нет, — упрямо произнесла Гермиона, встряхнув волосами. — Сначала я тоже так думала, но это многое объясняет. Твои привычки… Ты постоянно делаешь вот так, как будто поправляешь очки, и трешь лоб — справа, где у Гарри был шрам… А еще я читала о восстановлении прав магического рода с официальным занесением в «Родословную». Самый непродолжительный процесс занял три месяца. Три месяца, Раймонд! Если я правильно поняла, твое заявление было удовлетворено в течение четырех дней!

— На это были причины, — пробубнил юноша себе под нос.

— Ни одна причина не способна заставить бюрократическую систему двигаться с такой скоростью, — заметила Гермиона. — Кроме самого председателя Визенгамота.

— И причем же здесь Дамблдор?

— Я не знаю, имеет ли он отношение к твоему… преображению, — сказала Гермиона, тщательно подбирая слова, — но он точно знает, кто ты на самом деле. Гарри… это ведь все хоркрукс, да? Хоркрукс Тома Реддла? В… Волдеморта?

«А девчонка умнее, чем кажется, даром что грязнокровка».

— Заткнись, — прошипел Раймонд и, поймав взгляд Гермионы, виновато добавил: — Извини, я не хотел…

— Ты ведь не мне это сказал, а ему? — догадалась девушка, больше утверждая, чем спрашивая. — Ты постоянно с ним разговариваешь и иногда даже не замечаешь этого. Знаешь, многие студенты тебя побаиваются.

— Ты… тоже? — выдавил из себя Раймонд.

— Я тоже боюсь. Но боюсь за тебя, Гарри, — ответила Гермиона. Исходящая от нее теплая волна заботы накрыла Раймонда, слегка покалывая кожу иголочками беспокойства. — Ты ведь все еще сопротивляешься ему? Он ведь не может… Я хочу сказать, что по-настоящему испугалась, когда увидела твоего боггарта. Испугалась, что он уже занял твое место.

— Еще нет. Я справлюсь, Гермиона, — искренне улыбнулся Раймонд впервые за долгое время. — Это непросто, но я справлюсь.

— Ох, Гарри! — воскликнула Гермиона и, все-таки расплакавшись, порывисто обняла парня. — Я еще многого не понимаю: почему ты стал таким и как это произошло… Но это неважно, я все равно готова тебе помочь!

— Спасибо, Гермиона, — тихо поблагодарил Раймонд, обнимая плачущую девушку. — Но ты должна понимать, что Гарри Поттера больше нет. Мне очень жаль, теперь есть только Раймонд Певерелл, и вряд ли тебя устроит такая замена.

— Гермиона, я тебя обы…

В этот момент Раймонд порадовался, что стоял лицом к распахнувшейся двери. Потому что весь этот разговор с Гермионой явно стоил того, чтобы увидеть вытянувшуюся физиономию Уизли.

— Прости, Мони, мы больше не сможем быть вместе, — со скорбью в голосе сообщил Раймонд, поглаживая пушистые волосы девушки. — Дело не в тебе, а во мне, ты ведь понимаешь?

— Д-да, — икнула Гермиона и тут же насторожилась, почувствовав подвох.

— Но я благодарен за те минуты, что ты провела со мной, это было незабываемо, — закончил юноша, закрепив свои слова прощальным поцелуем в лоб.

Глаза Гермионы расширились.

Лицо Уизли побагровело.

Хоркрукс молчал.

Жизнь определенно налаживалась.

* * *

— Бомбарда!

Шкаф разлетелся с неприятным хрустом, и несколько щепок впились в палец. Сам дурак — надо было сначала подумать головой и заранее выставить щит. Раймонд присел на какой-то продавленный пуф, уже покрытый медленно оседающей пылью, и сосредоточился на только что полученных занозах.

— Долго будешь прятаться?

— Если бы я действительно захотел спрятаться, ты бы меня не заметил.

Драко без суеты вышел вперед и, брезгливо бросив Очистительное заклинание на старую шахматную доску, сел напротив Раймонда. Древесная крошка все еще кружила в воздухе, размывая черты соседа.

— Значит, Он скоро нападет на Хогвартс? — спросил слизеринец, оглядывая остатки Исчезательного шкафа. — Снейп передал?

— Угу, — не отвлекаясь от своего занятия, буркнул Раймонд. — Твое задание провести в школу Пожирателей перешло ко мне, как и ожидалось.

— Ты же этого и хотел, — заметил Драко, изогнув бровь. Жест вышел красивым, но остался незамеченным — Раймонд все еще пытался избавиться от заноз. — Вот поражаюсь тебе, Певерелл. Вроде бы, сильный волшебник, но иногда ведешь себя как последний маггл.

Драко махнул волшебной палочкой — и маленькие ранки на пальце тут же перестали саднить и затянулись. Раймонд уставился на них с неприкрыто-радостным удивлением.

— О, спасибо! Не знал, что есть такое заклинание.

Рука Драко дернулась, как будто он хотел хлопнуть себя по лбу, но в последний момент передумал. Только пробормотал себе под нос что-то похожее на «разумеется».

— А ты чего здесь делаешь? — поинтересовался Певерелл, будто только что заметил однокурсника. — Проверял шкаф?

— Естественно, — кивнул Драко, чуть скривив губы, будто ему претила мысль пояснять очевидные вещи. — Я тебе уже давно о нем рассказал, а ты с тех пор ничего не предпринял. Я даже сначала думал, что ты к его починке Грейнджер подключил.

— Гермиону? — переспросил Раймонд, подумав, что ослышался.

— Ну, вы же вечно таскались в Выручай-комнату, — пожал плечами слизеринец. — Но состояние шкафа не менялось, так что не мое дело, чем вы тут вдвоем занимались.

Он усмехнулся, но как-то уныло, без прежнего, хорошо знакомого желания задеть неприятеля. Да и речь его стала другой: гласные перестали вызывающе тянуться, а голос приобрел непривычную твердость.

— Малфой, а ты чего такой милый вдруг стал? — с хитрым прищуром спросил Раймонд. — Ты же меня, вроде, ненавидел?

— Я и сейчас не питаю к тебе особой любви, — парировал Драко. — Согласись, у меня есть на то причины.

— Ждешь извинений, Малфой?

— Больно надо, — фыркнул блондин. — Кстати, можешь называть меня Блэком. Только не при всех.

— Уже не бесишься от новой фамилии? — весьма провокационно заметил Певерелл. Впрочем, собеседник никак не показал, что это замечание его задело.

— Почти привык, — спокойно ответил Драко. — Но смену рода стараюсь не афишировать, хотя Скримджеру ты уже доложил.

— Твою шкуру спасал, между прочим, — сказал Раймонд.

— Знаю. С этим, — Драко указал на то место, где скрывалась Черная Метка, — мне остается только сотрудничество с Министерством. Но даже не надейся на благодарность.

— И не подумаю.

Пыль вокруг окончательно осела, слегка припорошив волосы и мантии парней. Теперь Драко казался намного старше своих лет — будто его и без того светлые волосы покрыла ранняя седина.

— Учитывая, что я сейчас увидел, ты тоже не собираешься Ему подчиняться, — наконец произнес Драко, переходя к той теме, ради которой затеял этот разговор.

— К чему вы клоните, лорд Блэк? — насмешливо произнес Раймонд, заработав сердитый взгляд.

— Я надеялся, что никогда больше не буду иметь с тобой дел, Певерелл, — признался Драко, — но у меня просто нет другого выхода. Как насчет обмена информацией?

— Как будто у тебя есть то, что меня заинтересует, — пренебрежительно отозвался Раймонд.

— Слушай, Певерелл, — зло прошептал Драко, резко наклонившись вперед, — меня достали твои кривляния! Я отправил мать на Гриммо и уже месяц не отвечаю на вызовы. Если б не Снейп с его зельями, я давно бы сошел с ума от боли! Но теперь информация Пожирателей для меня закрыта, а без нее я не получу обещанной защиты и оправдания Министерства, когда все это закончится. Поэтому, хоть и противно признавать, мне нужна твоя помощь.

— Я понял и с первого раза, Блэк, — криво улыбнулся Раймонд. — Вот только зачем это мне? Ты действительно считаешь, что можешь быть мне полезен?

Драко снова откинулся назад и прислонился к старому буфету, не обращая внимания на то, как вековая пыль пачкает его мантию.

— Робардс просил передать, что твое молчание злит министра, — сказал Драко, заставив себя продолжить этот неприятный разговор. — Еще немного — и он выйдет из себя.

— Плевать, — бросил юноша в ответ. — Раньше он помогал мне оставаться в тени, но скоро нужда в этом отпадет. Пусть делает, что хочет.

— Уверен? — наигранно спокойно отозвался слизеринец. — Многое изменится. Дамблдор умрет.

— Знаю, — равнодушно ответил Раймонд. — Подхватил мо… проклятье Лорда.

— Его убьет Снейп, — продолжал выкладывать свои козыри Драко, все еще на что-то надеясь.

— Об этом я сам докладывал Скримджеру еще осенью. Удивлен, что до тебя это вообще дошло.

— Ты лишь предполагал, Певерелл, а я в этом уверен, — скрипнул зубами Драко. — Снейп дал Непреложный обет моей матери: он выполнит вместо меня поручение Лорда, если этого не сделаю я.

— Это не меняет сути — информация не нова, — пожал плечами Раймонд. — У тебя есть что-то еще?

Поймав очередной сердитый взгляд серых глаз, Певерелл усмехнулся.

— Не будь так наивен, Блэк, — спокойно сказал он напоследок. — Даже если бы я узнал нечто новое, кто сказал, что отплачу той же монетой? Ты же слизеринец, да и глава рода к тому же — пора становиться хоть немного дальновиднее. А ты пытаешься плести интриги, не будучи даже уверенным в том, что я на стороне Министерства.

Побледневший Драко потянулся за волшебной палочкой, но Раймонд не стал его останавливать. Пусть держит, если ему так спокойнее.

— Впрочем, сегодня я испытываю удивительный прилив доброты, поэтому помогу и окончательно разрушу иллюзии, в которых ты обитаешь, — вкрадчиво произнес Раймонд, речь которого лилась подобно медовой патоке — вот только была отнюдь не сладка. — Гарри Поттер не вернется. И Лонгботтом, которого пытаются выставить Избранным, Лорда не победит. А еще Министерство обманет тебя так же, как и я, если не пошевелишь мозгами и не заключишь магический контракт.

Удивительно, но Драко не пытался его проклясть, хотя до сих пор судорожно сжимал волшебную палочку. Однако Раймонд чувствовал, как однокурсника переполняют эмоции, стремясь вырваться наружу.

— Я не знаю, увидимся ли мы с тобой еще когда-нибудь, — закончил Певерелл свою речь, прежде чем Драко успел что-то сказать, — но мне почему-то хочется, чтобы ты выжил. Вот тогда и выскажешь все, что обо мне думаешь.

* * *

— Почему вы сразу не сказали мне, как опасно это кольцо?

Обняв горячую чашку чая, Раймонд следил за тем, как взмывают вверх ароматные струйки пара. Даже не поднимая взгляда, он точно знал, что Дамблдор внимательно изучает его печальное лицо и напряженную позу.

— Мой мальчик, я опасался худшего, — признался директор, привычно сплетая пальцы. — Если бы хоркрукс, находящийся в камне, полностью завладел тобой…

— Я знаю, — кивнул Раймонд и сделал большой глоток обжигающего напитка. — Тот, кто выкрал у вас кольцо и отправил его мне, — это Волдеморт?

— Не исключаю такой возможности, — уклончиво ответил Дамблдор, бросая в рот одну из конфеток из вазочки на столе. — Ммм… Обожаю эти ириски! Угощайся, Гарри!

— Спасибо, профессор, — отозвался Раймонд, из вежливости взял одну из ирисок, но так и не положил ее в рот. — И все-таки я не понимаю, зачем ему понадобилось накладывать родовые чары. Что это дало?

— Хм, дай-ка подумать… — поглаживая бороду, протянул директор. — Возможно, Волдеморт хотел избавиться от одного из недостатков своих хоркруксов: их память ограничивалась тем моментом, когда они были созданы. Не наложи он этих чар, в тебя вселился бы дух семнадцатилетнего Тома Реддла, с его знаниями и умениями. Но так ты, а значит и хоркрукс, стал намного, значительно сильнее! К тому же удалось выиграть время: друзья Гарри рано или поздно заметили бы его странное поведение, а на неизвестного Раймонда Певерелла мало кто обращал внимание.

— Но вы же сразу узнали, кто я такой! — воскликнул Раймонд и даже рискнул заглянуть в глаза Дамблдору. Те светились отеческой заботой и пониманием. — И поэтому помогли во время заседания Визенгамота, ведь так?

— Я предполагал, но не был уверен, — признался директор. — Поэтому решил немного ускорить суд, чтобы как можно раньше встретиться с таким неординарным юношей. И ты полностью оправдал мои ожидания, когда пришел на площадь Гриммо.

Дамблдор подмигнул Певереллу, и тот неуверенно улыбнулся в ответ. Покрутив чашку, приятно согревающую ладони, Раймонд наконец решился:

— Директор, вы же специально пригласили в Хогвартс Селвина, чтобы он рассказал мне о Тринити? Вы рассчитывали на то, что я заинтересуюсь этой темой, ведь так?

— Ну, смею заметить, я и сам немало поведал тебе о Душе Основателей, — произнес Дамблдор, ничуть не смущенный неожиданным вопросом. — Хотя о хоркруксах ты догадался сам.

— Мне рассказал о них портрет Вальбурги Блэк, — признался Раймонд. — Она утверждала, что хоркруксы можно уничтожить с помощью Адского пламени или яда василиска. Это правда?

— Думаю, так оно и есть, — важно кивнул старый маг. — И рискну предположить, что меч Годрика Гриффиндора также отлично справится с этой работой. После того как ты, Гарри, убил им василиска, его яд стал неотъемлемой частью клинка.

— Гермиона рассказывала… хотя я ничего не помню об этом, — с грустью признался юноша, заслужив очередной сочувственный взгляд поверх очков.

— Когда вы говорили о Тринити, ни слова не сказали о Дарах Смерти, — вдруг вспомнил Раймонд, так крепко сжав чашку в руках, что не будь на ней чар — тонкий фарфор непременно бы раскололся. — Невиллу ведь не хватает только Воскрешающего камня?

Директор Хогвартса внимательно посмотрел на молодого человека, не торопясь с ответом.

— Я знаю, что единственный способ уничтожить хоркрукс во мне — умереть самому, — напряженным голосом произнес Раймонд. — Я готов, директор.

Чуть погодя, он достал из кармана кольцо Певереллов и с особым трепетом прикоснулся к камню. По пальцам пробежали искорки магии, помогая отделить камень от оправы.

— Вот, — сказал юноша, кладя черный, ничем не примечательный камушек на стол перед директором, — надеюсь, это поможет ему выжить.

— Мой мальчик, но как же…

— Это я хочу оставить себе, — перебил старика Раймонд, надевая пустую оправу на палец. Теперь ее серебряные крапаны, потерявшие добычу, словно скалились на своего хозяина. — Последние полгода я считал себя Певереллом, пусть так и будет до самого конца. Даже без камня это все еще мой родовой перстень.

Немного помолчав и так и не дождавшись от Дамблдора слов утешения, Раймонд озвучил свою просьбу:

— Вы ведь одолжите мне меч Гриффиндора? Не уверен, что смогу контролировать Адское пламя.

— Ты и правда все уже решил? — с сомнением спросил Дамблдор. — Оттуда нет пути назад.

— Вы скоро поступите так же, разве нет? — заметил юноша с горькой усмешкой. — Сегодня прекрасный день: почему бы нам это не отметить? Когда понимаешь, что скоро умрешь, жизнь ощущается совсем иначе. Так давайте порадуемся ей напоследок!

— Хмм… Предложение столь заманчиво, что не могу от него отказаться! — ответил директор, который сейчас напоминал озорного мальчишку. — Это напоминает мне то время, когда я сам учился в Хогвартсе и вечерами сбегал в Лондон, чтобы посидеть с друзьями за кружечкой сливочного пива.

— Неужели было время, когда вы могли променять мятный чай на пиво? — сказал Раймонд, отчего старик коротко хохотнул в свою длинную бороду.

— Пожалуй, я единственный, кто еще помнит такую древность, — ответил Дамблдор и, глянув на странные часы с чудовищным количеством стрелок и изображением планет, воскликнул: — Подумать только, уже восемь часов! Если мы действительно собираемся совершить это маленькое безумство, пора бы отправиться в «Дырявый котел», мой мальчик. Там появились замечательные шоколадные кексы, хотя я предпочитаю ванильные.