Выжившие (джен)

Хронология:

2 мая 1998 — Битва за Хогвартс

1 сентября 1998 — 30 июня 1999 — Гарри учится на седьмом курсе

6 сентября 1999 — Гарри становится стажером в Аврорате

Действия в главе разворачиваются: 30 октября — 10 декабря 1998

— Мне нечего надеть, — пожаловался Гарри, с тоской глядя в шкаф.

Шла последняя неделя октября, у Джинни выдалось несколько свободных дней, которые она решила провести на площади Гриммо.

— Что? — растерянно переспросила она, добавив завершающий штрих к своему наряду.

— У меня все мантии износились. Один коллега даже сделал замечание по этому поводу: сказал, что одеваться так же, как все, это, конечно, хорошо, но при этом нельзя иметь вид неряхи, потому что это плохо сказывается на имидже Министерства.

— Хочешь сказать, у тебя одни и те же мантии для работы и для отдыха? — догадалась Джинни.

— У меня нет других, — смутился Гарри.

— Значит, ты и вправду оборванец!

— Да я уже понял. Не хочешь помочь? Я не умею сам выбирать такие вещи.

— Гарри… — огорченно начала она, но тот прервал ее жестом.

— Знаю, что ты хочешь сказать, но у меня есть одна идея, — произнес он с широкой улыбкой. — Смотри…

Гарри коснулся волшебной палочкой лица, и оно быстро изменилось — с недавнего времени он отлично овладел этой техникой. Джинни была впечатлена.

— Красивые чары, — восхитилась она и добавила с любопытством: — А я могу высказать свои предпочтения?

— Сейчас, без зеркала, я могу сотворить только такой образ, — покачал головой немного расстроенный Гарри, спрашивая себя, что же именно хотела изменить в нем Джинни. — Ну что, это подойдет? Теперь ты согласна выйти со мной в люди?

Лицо Джинни оживилось.

— Спасибо, что нашел средство, которое позволит нам делать какие-то вещи вместе, — тихо сказала она, обнимая его. — Ты знаешь, что ты — замечательный человек?

— Даже не пытайся, — строго произнес Гарри. — Я никогда не даю автографов!

Они отправились в Косой переулок, чтобы пополнить гардероб Гарри, начиная с нижнего белья и заканчивая верхней одеждой. У Джинни было свое, достаточно четкое мнение на этот счет, и Гарри счел правильным прислушаться к ее советам. Интересно, как бы она отреагировала, поступи он иначе? И все же он удивился тому количеству мантий, которое Джинни сочла необходимым приобрести. У него самого вкусы в этой области были очень скромными, и Гарри старался ограничить свою активную спутницу. Джинни же возразила, что с таким количеством денег, которые хранились в его банковском сейфе, уж он-то мог бы одеваться подобающе.

Гарри махнул на это рукой, подозревая, что ей нравится тратить такие огромные суммы на одежду. Правда, Джинни и себе приобрела две мантии — однако полностью за свой счет. Гарри не стал предлагать оплатить покупку в качестве подарка, опасаясь задеть ее.

Вечером, когда они собирались ложиться спать, Джинни поинтересовалась, каким образом происходит превращение, показанное днем. Несколько минут объяснений — и она уже была готова экспериментировать. Вопреки ее собственным ожиданиям, вышло довольно неплохо для первого раза, а на Гарри результат произвел большое впечатление. Но, когда два часа спустя колдовство развеялось, он был рад увидеть прежнюю Джинни. В сущности, Гарри был человеком привычки.

* * *

Рабочие будни достаточно сильно отличались от того, что представлял себе Гарри, но жаловаться было не на что. Как ему объяснили еще в первый день, большая часть работы была связана вовсе не с темными магами — они, слава Мерлину, были не так уж многочисленны. Помимо подозрительных смертей и незаконных перемещений, авроры привлекались в срочном порядке к делам волшебников, попавших в серьезные неприятности: насилие, неудавшееся колдовство или же появление магических существ, оказавшихся там, где им не следовало быть. В последнем случае задача авроров состояла в том, чтобы убедиться, что ни один волшебник или маггл не пострадал, пока их коллеги из отдела Контроля за магическими существами разбирались с нарушителем. Чтобы быстро попасть в нужное место, они регулярно тренировались, аппарируя в наиболее оживленные районы, населенные волшебниками.

Вечера, во время которых Гарри не дремал на раскладушке в Аврорате, были отдельным удовольствием, и он смаковал их, наслаждаясь каждой минутой: устраивался в кресле у камина, в котором Кричер разводил огонь, и медленно пил сливочное пиво. Потом приходил Рон и рассказывал последние новости из магазина — чаще всего это были забавные случаи, похожие чем-то на анекдоты. Чуть позже они шли на кухню, чтобы поужинать.

Гарри был относительно доволен службой Кричера. Домовой эльф, правда, готовил лучше, чем следил за порядком в доме, но ни Гарри, ни Рона не смущали сюрпризы, которые они иногда находили под кроватями, или необходимость самостоятельно менять постельное белье. Некоторые привычки эльфа были очень старыми, и он по-прежнему всегда находил время, чтобы поворчать сквозь зубы. Но его критика уже утратила ту едкость, которая была присуща раньше, и молодые люди старались просто не обращать внимания на это бормотание.

Понаблюдав за происходящим какое-то время, Гарри поймал себя на мысли, что нужно нанять еще одного домового, чтобы облегчить труд Кричера. Эльф встретил это предложение с достоинством: лишь нервно подрагивающие уши и раздувшийся в гневе нос выдали его возмущение. Он решил, что если его работа не удовлетворяет хозяина Гарри, то пора получить одежду и отправиться восвояси, чтобы умереть. После этого случая Гарри сделал для себя новое открытие: каким бы послушным слугой ни был эльф, в определенных ситуациях он сделает все, что угодно, чтобы навязать хозяину свои желания.

Мало-помалу в жизни Гарри и Рона появились правила и традиции. Их комнаты представляли собой частную территорию, — правда, чаще всего тогда, когда там находилась одна из девушек, — а гостиную и библиотеку они делили между собой. Кухня же, напротив, по большей части принадлежала Кричеру. Каждый знал, где он может заняться своими делами, и был уверен в том, что сможет сохранить результат своих действий в целости.

Присутствие Гермионы было почти незаметным: она всегда вешала плащ в одно и то же место у входа, а все остальные вещи оставляла в комнате Рона, и, если она пользовалась книгами из библиотеки, никто этого не замечал. Прибытие Джинни, наоборот, заставляло всех жителей дома на площади Гриммо убирать обувь из прохода, находить следы чая на страницах журналов, а диванные подушки — на полу, потому что она любила там валяться. Все это вызывало перепалки между Роном и его сестрой и раздраженные замечания со стороны Гермионы. Гарри же сохранял нейтралитет, довольствуясь тем, что просил время от времени Кричера убрать самые заметные следы. Домовой эльф вполголоса ругал девушку, но выполнял все незамедлительно, потому как Джинни удалось добиться его милости, добыв автограф президента клуба Гарпий, которая была в родстве с семейством Блэков.

Каждое воскресенье после полудня те, кто ночевал на площади Гриммо (а это были Рон, Гермиона и несколько реже Гарри, Джинни и Тедди), отправлялись в Нору, чтобы присутствовать на семейном обеде. Там они встречали Джорджа, Перси, Билла и его маленькую семью, Андромеду и, когда работа ему позволяла, Чарли.

Они рассаживались с грехом пополам за столом в саду или в гостиной и принимались за обед, перешучиваясь, а между братьями Уизли то и дело возникали маленькие ссоры. Андромеда рассказывала о последних подвигах Тедди, все обсуждали квиддич, игру в плюй-камни, различные рецепты — в этом участвовали больше всего Молли и Флер, при этом каждая отстаивала интересы своей страны — и говорили о последних сплетнях.

После обеда наевшийся до отвала Гарри устраивался в кресле и погружался в полудрему, то и дело поглядывая на Рона и Флер, игравших в шахматы. Он с удивлением отметил, что Флер регулярно выигрывает. Она «ходила» очень быстро, казалось, совсем не думая, в то время как Рон тщательно взвешивал все возможности и варианты, прежде чем совершить ход. Гарри заинтересовался, каким методом игры пользуется Флер? Любопытство оказалось таким сильным, что он спросил об этом вслух.

— У меня его нет.

— У кого точно нет, так это у меня, — возразил Гарри, — и именно из-за этого я каждый раз проигрываю.

— Лучше поспи еще, Гарри, — посоветовал Рон, у которого на лбу залегли глубокие морщины — так сосредоточенно он обдумывал игру.

Однажды, когда он съел не так много, а погода была хорошей (точнее, когда дождь не лил как из ведра), Гарри решил прокатиться на мотоцикле, для чего тщательно замаскировал себя чарами иллюзий и заклинанием молчания. Он незаметно летел над землей, Джинни же сидела позади, обхватив его за пояс. Гарри немного удивился тому, как тихо и спокойно она себя ведет, но быстро понял, что, как и он сам, девушка оказалась очарована открывшимся с неба видом на английские поля. Полет на метле — это замечательно, но на него тратится так много сил и внимания, что это вовсе не благоприятствует созерцанию пейзажа.

Иногда они устраивали дуэли ловцов: Гарри на своей «Молнии» и Джинни на «Чистомете» брата. Гарри вынужден был признать, что тактика Джинни превосходила его собственную и что она становилась грозным противником даже без «Великого Полководца». У них были совершенно разные манеры полета: он полагался на интуицию, она — на технику. В ее движениях было меньше жизни, но перемещалась она лучше и заставляла метлу вытворять такое, о чем Гарри в жизни бы не подумал, глядя на «Чистомет». Очевидно, обучение приносило свои плоды.

— Когда ты выйдешь на поле в официальном матче? — спросил он три месяца спустя после ее полноценного вступления в ряды «Гарпий».

— В первый год — лишь дружеские матчи, — отозвалась она. — На чемпионате — разве что в том случае, если с кем-то случится несчастный случай и его придется заменить в воздухе. Но ради наших шансов выиграть кубок лучше, чтобы такого не случилось, — закончила она с очень редкой для себя скромностью.

* * *

В течение первого месяца в Министерстве у Гарри случились две примечательные встречи. Первая произошла во вторую неделю после того, как он принял все должностные обязанности. Гарри пересекал Министерство, шагая из одного отдела в другой и стараясь не замечать взглядов, предметами которых становился, как неожиданно узнал одного служащего, внезапно вспомнив все беспокойство, которое крепко связывало их между собой.

— Мистер Кроткотт?

Мужчина обернулся, не смея поверить, что к нему обратился сам Гарри Поттер.

— Чем я могу помочь, сэр? — он глубоко поклонился.

— Это из-за меня вы не смогли присоединиться к вашей жене в день, когда ее вызвали в Министерство — тогда, в Темный год, — признался Гарри. — Мой друг Рон занял ваше место. Я надеюсь, ваша семья смогла выпутаться из всего этого.

— Очень любезно с вашей стороны помнить об этом, — взволнованно ответил мужчина. — Для нас все закончилось хорошо. Мы последовали советам и спрятались у брата моей жены, маггла. Мы даже предложили моим родителям укрыться в отеле, потому что Министерство знало их адрес.

— Разумная предосторожность, — одобрил Гарри.

— Мы оставались там, пока шла война, и уже всерьез думали уезжать из страны, когда узнали, что вы освободили нас от Того-Кого-Нельзя-Называть. Мы никогда не сможем по-настоящему выразить нашу благодарность, — закончил он.

— Ох, не нужно этого, — смущенно улыбнулся Гарри. — Что ж, я желаю вам всего самого лучшего, — добавил он, прощаясь.

Удаляясь, Гарри заметил краем глаза, как к мистеру Кроткотту устремился один из его коллег, несомненно, желая спросить, о чем он говорил с Мальчиком-Который-Выжил. Гарри задался вопросом, не поспособствовал ли он случайно карьерному росту служащего.

* * *

Несколько позже Гермиона предложила Гарри пообедать у нее в кабинете в один из будних дней. В условленный час Гарри вышел из кабинета и направился к лифту. Мелодичный голос объявил нужный этаж, и Гарри оказался в совершенно незнакомом коридоре. За все время работы в Министерстве ему еще не доводилось бывать здесь.

Гарри решился было постучать в первую попавшуюся дверь, чтобы спросить дорогу, но делать этого не пришлось: перед ним появился знакомый силуэт. Он тут же почувствовал, как по спине пробежал холодок, и все внутри сжалось — спустя четыре года Гарри понял, что все еще не может выдержать взгляда Амоса Диггори.

— Гарри, — произнес он печальным голосом.

Прошли бесконечно длинные секунды, прежде чем мужчина смог взять себя в руки.

— Здравствуй, мой мальчик. Что привело тебя сюда?

— Я… Я ищу Гермиону, — пробормотал Гарри. — Гермиону Грейнджер.

— Конечно, конечно. Тебе нужно пройти по этому коридору, это будет первая дверь справа после поворота.

— Спасибо, сэр.

Они кивнули друг другу и разошлись. Мистер Диггори направился к лифту, а Гарри машинально зашагал по коридору, чувствуя себя выжатым. Его ноги тряслись. Как долго еще встреча с отцом Седрика будет таким испытанием для него?

Гарри постучал в дверь, на которую указал мужчина, и вошел, услышав приглашение Гермионы.

Она, очевидно, составляла служебную записку, поэтому попросила подождать минуту, что Гарри было только на руку — небольшая передышка будет как нельзя кстати. Когда она энергично расписалась и запечатала послание легким прикосновением волшебной палочки, Гарри был уже почти готов улыбаться.

* * *

В один из ноябрьских вечеров стажеры того же года набора, что и Гарри, встретились, как это часто бывало, за кружкой сливочного пива. Разговор зашел о том, как они попали в Аврорат. Поступившие в одно время с Гарри подали заявление, предоставив свидетельство с отличными оценками за ЖАБА, но некоторые истории были не совсем обычными. Анджелина и Алисия уже вели самостоятельную жизнь, когда их приняли на эту работу. Симус, Майкл Корнер и Энтони Голдстейн сдали свой последний экзамен в Хогвартсе после специально организованных Аристотом Броклхерстом испытаний.

— Мне действительно повезло, — признался Симус. — Когда я увидел, что получил только четыре «отлично», подумал, что все потеряно и дело дрянь. А потом чуть не сошел с ума от радости, получив их приглашение.

Гарри чуть не поперхнулся сливочным пивом. Конечно, стоило догадаться, что стажерам того года не нужно было предъявлять диплом! Это было очевидно, ведь Рон не сдавал экзамена, хотя и был приглашен в Аврорат. Но какого черта ему пришлось тогда провести еще один год в Хогвартсве, в то время как остальным было достаточно рассказать об участии в падении Волдеморта? Разве он не сделал больше, чем все они?

Он совладал с приступом кашля, показывая обеспокоенным товарищам, что все нормально, но остаток вечера провел в стороне от общей беседы, размышляя. Вернувшись домой, он ничего не сказал Рону, посчитав невежливым напоминать другу о той карьере, что могла бы его ждать, не реши он остаться вместе с братом. Не упомянул об этом и следующим вечером во время ужина с Гермионой и Джинни.

Позже, когда он чистил зубы в ванной, смежной с его комнатой, туда вошла Джинни, расчесывая свои волосы перед сном.

— Что с тобой сегодня? — спросила она.

— Ничего, — со щеткой во рту ответил Гарри.

Джинни не стала настаивать и продолжила расчесываться. У нее были действительно красивые волосы, солнечно-рыжие, доходящие до середины спины. Во время полетов она собирала их в косу, а большую часть времени оставляла распущенными или же убирала в конский хвост. Гарри наблюдал, как она чистила зубы и умывалась лосьоном, содержащимся в одном из многочисленных флаконов, которыми, с разрешения Гарри, были заставлены полочки в ванной.

Вернувшись в комнату, она надела пеньюар, который служил ей ночной рубашкой, и легла в кровать. Гарри медленно разделся и присел со своей стороны. Приподняв подушки, Джинни читала журнал о квиддиче, но Гарри знал, что она готова его выслушать.

— Авроры пригласили на работу всех, кто участвовал в битве за Хогвартс. Ну, самых молодых, — поправился он, — и тех, кто уже закончил школу.

Джинни молча опустила журнал и внимательно посмотрела на него.

— Почему мне никто не предложил этого? — сформулировал, наконец, Гарри.

— Ты же хотел закончить школу, — предположила Джинни.

— Нет, мне никогда не нравилось учиться. Все знали, что я хочу стать аврором и что я вернулся в Хогвартс только для того, чтобы получить эти чертовы «отлично» в диплом!

Он не смог сдержаться, и конец фразы прозвучал очень гневно.

— И что тебя больше всего смущает? — спросила Джинни.

Гарри глубоко дышал, пытаясь успокоиться.

— Почему Кингсли не взял меня тогда, сразу после войны?

— Думаешь, это из-за него…

— Я в этом уверен!

Джинни тоже начала закипать и спросила:

— Думаешь, для тебя было бы лучше сразу стать аврором?

— Мне не пришлось бы тратить целый год впустую.

— Хочешь сказать, тот год для тебя действительно лишь трата времени?

Он чуть не выкрикнул: «Да!», но сдержался, подумав, что это было бы не очень правильно по отношению к ней. В конце концов, лучшее время в ее компании он провел именно тогда.

— Я рад, что ты была рядом все это время, — осторожно ответил он.

Она легонько взмахнула головой, словно хотела показать, что имела в виду другое, и уточнила:

— Ты ведь расставил для себя все по полочкам, разве нет? Решил обустроиться здесь, осознал свои политические взгляды, познакомился с Тедди…

Нельзя сказать, что она была так уж неправа. Он вспомнил свои чувства во время первого торжества по поводу годовщины битвы за Хогвартс. Действительно, ему было нужно время, чтобы принять все потери, вернуться к спокойной жизни, посмотреть со стороны на то, что все называют Темным годом. Вряд ли ему бы пошло на пользу броситься в новую войну, гоняясь за уцелевшими Пожирателями Смерти. Поступление в Хогвартс также оградило от всех расследований и интриг, происходящих в Министерстве. Наблюдать все это в письмах и газетах оказалось, по сути, уже трудным для него делом.

Но ему нужно было удостовериться в собственной правоте.

— Ты думаешь, Кингсли знал, что я мог бы помочь ему в политических делах, когда принимал такое решение?

Джинни некоторое время молчала, размышляя, затем покачала головой:

— Я думаю, он желал тебе добра, разрешив проучиться год в Хогвартсе. Это Гермиона предложила, чтобы ты произнес публичную речь, без нее такого бы не случилось — ну и без статьи Скитер, конечно. Кингсли не манипулировал тобой.

В комнату прокралась тень Дамблдора. Гарри подумал, что даже если министр желал ему добра, по его мнению, самому Гарри было бы куда приятнее совершать выбор самостоятельно. Разве у него нет права на собственные ошибки? Боль, которую испытывали другие, выбирая правильный путь, часто приводила к важным выводам и изменениям в их жизни. Неужели Гарри производит впечатление человека, не способного принимать решения? Разве такое отсутствие доверия оправдано?

Джинни прервала его размышления:

— Не думаю, что это сейчас самое важное, но мне не кажется, что я была бы здесь, если бы у нас с тобой не было времени понять друг друга.

— Конечно, это важно! — воскликнул Гарри.

Эти слова были сказаны не из вежливости или желания доставить ей удовольствие. Гарри понимал, что ему повезло занять такое большое место в ее жизни. Разумеется, с ней было не всегда легко ужиться, а жажда признания в ней иногда раздражала, но, когда Гарри сталкивался со взглядами тех, кто, краснея, пытался ему понравиться лишь потому, что он был Мальчиком-Который-Выжил, он понимал, насколько спокойнее и приятнее ему было находиться рядом с Джинни. С ней он мог быть самим собой, не оглядываясь на те дела, которые остались в прошлом. Она по-настоящему любила его — именно его самого, не Мальчика-Который-Выжил, и принимала все его безумные поступки, оплошности, глупости. Она давала ему то, чего так не хватало Гарри, и между ними никогда не стояла тень героя или знаменитости — то, что так часто проскальзывало в общении с другими людьми.

Нужно было время, чтобы понять, насколько они подходят друг другу, и, без сомнения, год, проведенный вместе в Хогвартсе, очень много значил в этом плане. Он был удивлен тем, что она решила отправиться к «Гарпиям», но их последний разговор на эту тему показал Гарри, что подтолкнуло девушку к такому решению. Несколько недель, проведенных в размышлениях, убедили его в том, что Джинни была права в своем выборе. Чтобы у них, как у пары, был шанс на хорошие и долгие отношения, нужно, чтобы Джинни добилась не меньшего признания общественности, чем он сам.

Он знал, что многие принимали хвастовство Джинни за высокомерие. Действительно, она охотно рассказывала во время их последнего года в Хогвартсе о том, что она хороша в квиддиче, что она стоит многих, участвовавших в войне. Гарри только сейчас понял, что эти разговоры нужны больше для ее собственной уверенности, чем для того, чтобы убедить в ее правоте других. Впрочем, после того, как она была принята в команду Гарпий и нашла там свое место, услышать хвастливые слова из ее уст можно было гораздо реже — Джинни чаще признавала, что ей еще нужно многому научиться, чтобы добиться достигнутых уже другими игроками высот.

Гарри обнял ее, ощущая бесконечную нежность.

— Знаешь, если ты убедилась в том, что хочешь быть со мной, этот год точно прошел не напрасно, — прошептал он.

* * *

Двумя неделями позже, когда Гарри собирался написать очередной отчет, к его рабочему месту подошел Оуэн Харпер.

— Я узнал насчет команды по квиддичу, — сообщил он. — Обычно матчи между министерскими командами начинаются в апреле. Можно было бы потренироваться до этого времени. Участвует команда отдела магического спорта, у них не очень высокий уровень подготовки.

— Но нужно собрать команду, выбрать капитана…

— Я уже прикинул состав команды, — перебил Харпер. — Охотники — Алисия Спиннет, Анджелина Джонсон и я. Загонщики — Альберт Хартс и Примроуз Дэгворт. Вратарь и капитан — Гильярд Хобдей. И ловец — ты.

— Почему я? Ты тоже с этим хорошо справляешься, разве нет?

— Поттер, не скромничай. Все знают, что ты — лучший в этом, причем с первого курса.

— Что, он действительно так хорош? — вмешался в разговор вернувшийся на свое место Причард.

— Он никогда не упускал снитч, — подтвердил Харпер.

— Ну, только изредка, — поправил его Гарри.

— В первый раз это было из-за дементоров, — возразил Оуэн, — а во втором — ваш вратарь виноват.

— Я участвовал не во всех матчах, — добавил Гарри.

— Но когда ты участвовал, это было настоящее зрелище. Помнишь тот раз, когда ты призвал Патронуса против этого идиота Малфоя, прямо перед поимкой снитча? Обожаю это вспоминать.

Гарри с удивлением посмотрел на Харпера: он никак не ожидал обнаружить в нем сторонника в вопросе, связанном со слизеринцем.

— Отлично, — восхитился Причард, — прекрасные кандидатуры. А зачем нужно было вызывать Патронуса против этого Малфоя?

— Он переоделся в дементора, — объяснил Харпер и пожал плечами, показывая, что осуждает поступок бывшего однокурсника.

— Тебе не нравится Малфой? — удивился Гарри.

Харпер посмотрел на него с насмешкой:

— Тебя это удивляет? Разве я должен любить всех слизеринцев лишь потому, что являюсь одним из них? Разве ты сам любишь всех гриффиндорцев?

— Эм, нет, — смутился Гарри.

Он заметил, что Причард наблюдал за их разговором с острым вниманием, и почувствовал себя неловко.

— И, если ставить вопрос так, — продолжил Харпер, — я и не всех гриффиндорцев ненавижу. Я умею отличать врагов от друзей.

— Я тоже умею, — Гарри почувствовал, что это необходимо сказать.

Он повернулся к своему коллеге и добавил:

— И я понимаю, что не все слизеринцы были на стороне Волдеморта.

Харпер поморщился при упоминании этого имени, но Причард, казалось, не обратил на это внимания. Он только окинул Гарри лукавым взглядом и чуть улыбнулся.

* * *

Как-то в пятницу утром Гарри обнаружил записку на кухонном столе.

«Я пригласил Джорджа сегодня на вечер. Ты поздно вернешься?»

Гарри быстро написал ответ:

«Часам к восьми. Начинайте ужинать без меня».

Гермиона тоже собиралась прийти в эту пятницу, а вот Джинни, к сожалению, нет. Правда, она должна была приехать на целую неделю в конце месяца, потому что начинались праздники, и Гарри ждал этого с нетерпением. Конечно, он понимал, что из-за рабочих обязанностей проведет с ней не так много времени, как хотелось бы, но это не мешало предвкушать встречу.

Когда он вернулся домой спустя двенадцать часов, то обнаружил Рона с бокалом в руке в компании Джорджа и незнакомой красивой девушки.

— Кто это? — тихо спросил он у Гермионы, которая вышла в коридор, чтобы встретить его.

— Новая продавщица Джорджа и Рона. Он разве тебе не говорил о ней?

— Мы мало виделись на этой неделе, — объяснил Гарри, — у меня было много дежурств.

Он знал, что Верити, работавшая с ними до войны, уехала в США, так как была полукровкой, и Рон много думал о том, кого найти ей на замену.

— Ты разве не узнал ее?

— А должен был?

— Это Элоиза Миджен. Она училась вместе с нами, только в Хаффлпаффе.

Гарри почувствовал, что от удивления невольно приоткрыл рот. Девушка ничем не была похожа на себя прежнюю.

— Кто бы подумал, что она станет настоящей красавицей, — прокомментировала Гермиона. — Жаль, что никто из вас не пригласил ее на рождественский бал, так?

Прошло несколько секунд, прежде чем Гарри смог понять, о чем она говорит. Когда он вспомнил, наконец, тот случай, то подумал, что у девушек прекрасная память сочетается с не менее хорошей злопамятностью.

Гарри захлопнул рот и вошел в комнату, чтобы поздороваться с сидящей там троицей.

Чуть позже, смакуя медовуху, он спросил Элоизу:

— Ты работала в магазине до того, как попала к Уизли?

— Да, я подрабатывала у магглов, — призналась она со смущенной улыбкой.

— Правда?

— Да, во время Темного года. Я не смогла вернуться в Хогвартс, потому что мои родители — магглы. Но нас не тронули благодаря моему другу, Дону Стеббинсу. Он привел своего отца, чтобы защитить наш дом. У меня не было маггловского диплома, так что пришлось довольствоваться той работой, что предложили: я стала кассиршей в супермаркете.

— В супермаркете? — переспросил Рон.

— Я рассчитывала людей, когда они выходили из очень большого магазина, — объяснила девушка. — У нас таких нет: в супермаркетах каждый берет то, что ему нужно, без услуг продавца. Магглов так много, что они выстраиваются в большие очереди и всегда очень спешат. А о том, что война закончилась, я узнала слишком лишь в прошлом декабре, и возвращаться в школу было уже поздно.

— Стеббинс не рассказал тебе о том, что Хогвартс снова работает? — спросил Гарри.

Он очень быстро понял, что допустил ошибку, когда увидел, какими глазами на него смотрят Джордж и Рон. Вдобавок он почувствовал жесткий тычок Гермионы.

— Дон и его отец уехали за город. Там их убили егеря. Они были чистокровными магами, хотя и не одобряли политику правительства Темных времен, — ответила она монотонно.

— Мне очень жаль, — смущенно извинился Гарри.

— Ты не мог этого знать, — грустно сказала она. — Как бы там ни было, мои родители не хотели, чтобы я возвращалась в волшебный мир, они считали, что это слишком опасно. Но месяц назад я не выдержала. Моя работа была совершенно бесперспективна, я не могла использовать магию, и это было ужасно. Чем больше времени проходило, тем чаще я чувствовала покалывания в руках, когда нервничала или грустила. Магия искала выход. Я подумала, что однажды это может плохо кончиться, и кто-нибудь пострадает.

Гарри обменялся взглядами с Роном и Гермионой. После рассказа Аберфорта о судьбе его сестры Арианны они понимали, что опасения девушки ни капли не преувеличены.

— Мои родители были очень недовольны, но я решила, что стоит, по крайней мере, попробовать. На прошлой неделе я сначала отправилась в Хогсмид, потом — в Косой переулок, но мне сказали, что если я ищу работу, то мне нечего там делать. К счастью, мне повезло: Рон и Джордж были так любезны, что взяли меня с испытательным сроком.

— Ну, нам действительно нужен был кто-нибудь, — произнес Рон, у которого покраснели уши.

— Какая удача! — не удержалась Гермиона.

Тон был достаточно искренним, и только Рон и Гарри могли бы заподозрить в ее словах иронию. Но Гермиона тут же продолжила разговор:

— Ты могла бы пригласить своих родителей в Косой переулок, возможно, это бы их успокоило.

— Хорошая мысль, я подумаю об этом, — ответила Элоиза, благодарно улыбнувшись.

Она действительно была очень красива.

Вечер был замечательным, тем более, что Джордж из-за новой гостьи участвовал в разговорах больше, чем обычно. Гарри подумал, что стоит пригласить еще кого-нибудь к себе, например, Невилла или Дина. Почему бы не собрать их прежнюю команду по квиддичу? Он был бы рад увидеть Оливера Вуда и Кэти Белл. Да и Алисия с Анджелиной, которые работали вместе с ним, наверняка с удовольствием пришли бы.

Да, это был бы отличный вечер. Хотя, возможно, Гермиона не разделяла его восторгов.