Быть Северусом Снейпом (джен)

Нападение, произошедшее на следующий день, покоробило даже меня. Несомненно, план Дамблдора оказался более чем действенным — гриффиндорское приведение успело вовремя защитить Финч-Флетчли и приняло основной заряд на себя, однако у меня не укладывалось в голове, как мог пострадать тот, кто уже умер. И, когда всё закончится и я сварю зелье из мандрагор, как напоить им призрака? Очевидно, придется изучать специальную литературу и искать подсказки, которые смогут натолкнуть на верное решение, потому что сейчас я и понятия не имею, как именно возвратить его к «жизни».

Больше всего в этой ситуации с новой атакой мне не нравилось то, что пострадавших нашел именно Поттер. На мальчишку, казалось, обрушились сразу все неприятности одновременно: сначала инцидент в Дуэльном клубе и разглашение того факта, что он змееуст; подозрения многих, что он пытался натравить змею на Финч-Флетчли; последующее нападение на этого ученика и то, что на месте происшествия застали именно Поттера; резкая неприязнь практически всех обитателей замка. Мне даже стало казаться, что я...

Да нет, не казаться. Никаких сомнений — я жалел мальчишку. Еще раз проанализировав случившееся в клубе — неясный приказ Поттера змее, его полная облегчения улыбка в сторону Финч-Флетчли — я только сильнее убедился в том, что он пытался помочь. Едва ли могло быть иначе — Поттер, несмотря на его невыносимость и испорченность, был... светлым. Я не мог этого отрицать. В этом он куда больше походил на Лили, чем на Джеймса. Да, парселтанг считался проклятьем, символизирующим мрак и порочность, даже смерть, но я никогда не разделял подобные предрассудки. В конце концов, кто из известных обществу магов современной Британии был одарен способностью говорить со змеями от природы? Кроме Темного Лорда — никто, так что делать выводы было слишком рано.

Но Поттер... Чем больше я раздумывал о возможном происхождении его дара, тем тревожнее мне становилось. Откуда у него такое умение? Я ни на секунду не верил, что оно появилось с его рождением на свет. Скорее всего, это еще одна черта, разделенная с ним Темным Лордом в тот день октября в Годриковой лощине, и подобное меня настораживало.

Я не любил размышлять над тем, как именно Поттер сумел пережить убивающее проклятье. Понять всё равно бы не удалось, а воспоминания, которые при этом всплывали на поверхность сознания, были слишком болезненными. Теперь же в список не разрешенных для меня загадок добавилась еще одна. Мальчик не только выжил после заклятья Авада кедавра, но и каким-то образом унаследовал что-то от Темного Лорда. Палочки-сёстры с одинаковой сердцевиной обеспокоили меня, но открывшаяся способность Поттера к парселтангу практически пугала. Как такое было возможно? Что еще он мог получить?

Если бы не прошлогодний инцидент с Квирреллом, я предположил бы, что Лорд сумел вселиться в мальчика, но сейчас эта идея не имела смысла. Больше ничего в голову мне не приходило.

Зато Альбус знал. Если он сумел догадаться о способности Поттера еще до того, как об этом стало известно, значит, у него была своя версия, которая подтвердилась в день обучения дуэлям. Я хотел пойти к нему и попытаться вызвать на серьезный разговор, узнать хотя бы половину из того, что было известно ему — но меня останавливало несколько причин. Первая заключалась в том, что я с горечью был вынужден признать: Альбус еще никогда не доверял мне какой-нибудь свой план полностью, не посвящал меня во все детали. Да, обычно я знал больше остальных, но даже мне не удавалось увидеть картину в целом вплоть до самого конца. Оставалось лишь строить догадки и надеяться, что когда-то мне будет позволено узнать всё и сразу. Но я не был оптимистом, и уж тем более — наивным, так что особо не верил в такой исход. Тем не менее, пробовать добиться желаемого мне никто не мог помешать, так что я всё же собирался задать Альбусу свои вопросы.

Останавливала вторая причина, и именно из-за нее я медлил.

В последнее время Альбус казался еще более уставшим и постаревшим, чем раньше. Теперь настоящая искренняя улыбка на его лице почти не появлялась, и он постоянно был глубоко погружен в свои мысли. Мрачная тень, иногда мелькающая в его глазах, заставляла меня держаться в стороне. Я ясно понимал, что дело не в нападениях, а в Поттере, но для того, чтобы с точностью объяснить происходящее, у меня было слишком мало информации.

Приближалось Рождество, а ситуация так до конца не прояснилась, и ни у кого не было уверенности в том, что нападения не повторятся. Я продолжал молчать и выполнял свои прямые обязанности, но параллельно с этим наблюдал за Альбусом. И за Поттером тоже.

* * *

— Мисс Грейнджер. Результат вашей работы неудовлетворителен.

Девочка, рассеяно помешивающая зелье, вздрогнула и посмотрела на меня широко открытыми глазами.

— Как... я ведь... — Она обеспокоено заглянула в котел, некоторое время молча изучала его содержимое, а потом недоуменно нахмурилась и вновь перевела взгляд на меня. — Почему неудовлетворителен, сэр? В учебнике написано, что на тридцать пятой минуте варки цвет...

Я воспользовался тем, что она горячо доказывала мне свою правоту, не разрывая при этом зрительного контакта, и аккуратно скользнул в привычный хаос воспоминаний.

Найти нужное не составило труда. Обшарпанные стены, треснутые каменные умывальники; котел и булькающее в нем варево, которое я мгновенно опознал как Оборотное зелье на начальной стадии приготовления. Встревоженный Уизли, то и дело нервно поглядывающий на дверь; Поттер, стоящий рядом с откровенно скучающим видом.

— Сэр? — повторила Грейнджер, и теперь в ее голосе звучало опасение. — Разве что-то не так?

— Любопытно, с чего вы решили уточнить это у меня, — холодно проговорил я, разрывая мысленный контакт и теперь зло изучая девчонку взглядом. — Пять баллов с Гриффиндора за вашу наглость.

Она возмущенно открыла было рот, но работающий рядом Лонгботтом что-то едва слышно ей прошептал, то и дело с ужасом поглядывая на меня.

Искривив губы в злорадной усмешке, я отвернулся и отошел к своему рабочему столу.

Оборотное зелье. Что ж, такой вариант мелькнул у меня в мыслях, когда я пытался определить, для какого именно состава гриффиндорской троице понадобились ингредиенты из моего личного запаса, но я отмел его по причине несостоятельности. Грейнджер может быть весьма способной ученицей, но не настолько, чтобы думать, будто ей действительно под силу справиться с таким сложным зельем. А про Поттера с Уизли и говорить нечего: помощи от них не будет даже при варке простейшего эликсира.

Судя по помещению, увиденному мною в воспоминаниях Грейнджер, они готовят зелье в заброшенном женском туалете на втором этаже. Интересно, как ей удалось затащить туда Поттера и Уизли... не думаю, что они преисполнились энтузиазма, узнав, где именно придется варить зелье.

Первым порывом было отправиться прямо туда, дождаться появления троицы и поймать их с поличным, уничтожив при этом зелье прямо у них на глазах. Зелье, которое они варили из моих ингредиентов. Однако урок у второкурсников всё еще не закончился, а когда, наконец, прозвенел звонок, я уже воцарился над своим негодованием и принял единственно правильное решение.

Мне нужно сходить к Альбусу и рассказать ему об увиденном. Я знал директора достаточно много лет и нехотя вынужден был допускать, что ему прекрасно известно о работе Поттера, Грейнджер и Уизли. Вполне возможно, что он сам инициировал авантюру, ведь как-то эти чертовы гриффиндорцы должны были достать книгу с рецептом, хранящуюся в Запретной секции. Для этого им было необходимо разрешение одного из преподавателей, и едва ли нашелся бы идиот...

Локхарт.

Выдохнув, я раздраженно качнул головой. Сомнительно, что даже он мог быть настолько глуп, но, признаться, меня бы это не особо удивило.

Что ж, визит к Альбусу должен всё прояснить.

* * *

— Директор, могу я зайти?

— Да, Северус, конечно, — Альбус отложил перо и послал мне теплую улыбку. — Что-то случилось, или вы просто зашли выпить чаю?

— Если вы не заняты, я хотел бы поговорить с вами о Поттере, Грейнджер и Уизли. Их поведение выходит за всякие рамки допустимого, даже учитывая ваше толерантное отношение к их былым проступкам.

— Присаживайтесь, — Альбус кивнул на стоящее перед его столом кресло. — Я вас внимательно слушаю.

— У меня есть все основания полагать, что эта хорошо известная нам своими выходками троица варит Оборотное зелье, — сообщил я, внимательно наблюдая за реакцией Альбуса. Выражение его лица не изменилось ни на йоту, и я еще больше утвердился в том, что он слышит об этом не в первый раз. — Из моей кладовой некоторое время назад исчезли определенные ингредиенты. До этого дня я только подозревал, но сегодня убедился окончательно, что за хищение ответственны именно Поттер, Грейнджер и Уизли.

— Убедились каким образом? — полюбопытствовал директор, и я на мгновение замялся. Я не был уверен, стоит ли посвящать Альбуса в то, что я время от времени применял легилименцию к студентам.

Должно быть, правильно истолковав мое молчание, Дамблдор хмыкнул и беззаботно проговорил:

— Таким тонким и редким искусством, как легилименция, мало кто владеет, но те, у кого хватает таланта и терпения освоить его, обычно не могут справиться с искушением заглянуть в сознание других людей. Поверьте, Северус, мне это очень знакомо. Я уверен, что нам с вами хватает моральных устоев и выдержки не предавать доверие близких друзей, однако в школе, с учениками, бывают определенные... моменты, когда это просто необходимо. Вы сказали, у вас были серьезные подозрения насчет намерений Гарри, Рона и Гермионы, поэтому нет ничего удивительного, что вы посчитали нужным убедиться либо же опровергнуть свою правоту. Это ради их безопасности.

Я с сомнением посмотрел на Альбуса, который всё еще спокойно улыбался, и, не найдя в его взгляде неискренности, позволил себе расслабиться.

— Вы правы, — скованно согласился я. — И в результате своей проверки я выяснил, что эта троица в самом деле виновата в пропаже ингредиентов из моих запасов. Они варят Оборотное зелье на втором этаже, в заброшенном туалете.

— А вам известно, для чего они это делают?

— Нет, — нехотя был вынужден признать я. — Но в любом случае, ничем хорошим это закончиться не может. К тому же я могу дать вам стопроцентную гарантию, что у Грейнджер, как бы внимательно она ни следовала инструкциям, сварить это зелье правильно не получится. Ни одному второкурснику подобное не под силу.

— Должен признать, ситуация довольно сложная, — Дамблдор встал с кресла и медленно приблизился к портрету Диппета, висящему у окна. — Вы правы, для второкурсников варить зелье, подобное Оборотному — прямая дорога к мадам Помфри, и это в лучшем случае...

— Значит, вы согласны с тем, что их нелепый эксперимент необходимо прекратить!

— Ну-ну, Северус, — Альбус успокаивающе поднял вверх руки, — не стоит делать поспешные выводы.

— Что же в таком случае предлагаете вы? — язвительно осведомился я, уже предполагая, каким будет ответ.

— Я считаю, детям нужно позволить довести их задумку, какой бы сложной она ни была, до самого конца. Сами подумайте, Северус, — быстро добавил он, правильно истолковав выражение моего лица, — что учит людей лучше, чем их собственные ошибки?

— Ошибки других.

Альбус хмыкнул:

— Иногда это помогает, не спорю. Однако всё же, на мой взгляд, свои проступки всегда остаются в памяти дольше. Этот опыт не станет лишним для Гарри, Рона и Гермионы.

— Какой именно опыт вы сейчас имеете в виду? — Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы скрыть растущую внутри злость. — Мы что, должны позволить им нарушить всевозможные школьные правила, отравиться при этом ядовитыми испарениями, но оправдать свое бездействие необходимостью? Действительно, какое утешение — вероятно, второй раз они не станут варить неизвестный состав. Но не слишком ли дорого обойдется подобная ошибка?

— Северус, я и в мыслях не имел того, что вы предположили, — впервые с начала разговора я заметил промелькнувшее на лице директора раздражение. — Конечно, мы приложим все усилия, чтобы дети не пострадали. Я бы даже сказал, в случае ошибки с приготовлением зелья их можно направить в нужную сторону, помочь осуществить задуманный план.

— Помочь им сварить Оборотное? — как можно спокойнее уточнил я, чувствуя, что от негодования начинают подрагивать кончики пальцев. Временами Дамблдор выводил меня из себя, как никто другой.

— Можно и так сказать, — уклончиво произнес он.

— Прошу прощения, но от меня по-прежнему ускользает смысл вашей затеи. Какая им польза от удачного завершения эксперимента?

— Прежде всего — развитие самостоятельности, — отозвался Альбус. — На данном этапе оно просто необходимо. К моему огромному сожалению, Северус, эти дети никогда не будут обычными. То, с чем им приходится сталкиваться, только доказывает, что в будущем проблем станет еще больше, и они окажутся гораздо серьезнее. Гарри, Рон и Гермиона должны поверить в себя — согласитесь, их прошлогоднее приключение способствует этому — но в их возрасте... одно сильное разочарование — и в нужный момент в будущем они могут не найти в себе веры в успешный исход. Без веры же нет надежды, а без надежды... стоит ли продолжать? И так ясно, что она — наше самое большое оружие.

— Вы всегда заходите настолько далеко вперед... — Я покачал головой, пытаясь прийти в себя. — Мы ведь пока даже не знаем, для чего им это зелье. Вполне возможно, их задумка не настолько грандиозна, что требует подобного вмешательства.

— Посмотрим правде в глаза, Северус. Они сумели получить разрешение от Гилдероя на книгу из Запретной секции... да, мне прекрасно об этом известно: мадам Пинс пришла ко мне в тот же день, сообщить весьма странную, с ее точки зрения, новость. Так вот, они достали книгу, нашли заброшенное помещение, даже рискнули пойти на такой большой шаг, как взлом кладовки с вашими личными запасами, чтобы позаимствовать недостающие ингредиенты...

— Украсть, а не позаимствовать. Директор, давайте называть вещи своими именами.

— Они всего лишь дети, — Дамблдор с ностальгией улыбнулся. — Когда я был в их возрасте, я и не такое проделывал... К тому же, уверен, их поступки несут в себе лишь благие намерения. Наверняка они хотят помочь выяснить, кто именно совершает эти нападения, и сделать что-то, чтобы предотвратить их.

— Это значит, что они снова будут подвергать себя опасности? — Мне с трудом удалось сдержать обвинение в голове.

— Мы же будем рядом, — улыбка Альбуса стала шире. — Если вас это успокоит, я обещаю сам лично всё проконтролировать. А вы держите меня в курсе, если вдруг станет известно что-то еще.

Я только вздохнул, до сих пор не чувствуя себя до конца убежденным.

* * *

Рождественским утром подземелья казались мне куда более холодными, чем в любой другой день. Кутаясь в халат, я недовольно уставился на небольшую горку подарков, лежащих возле камина. Верно, елку я никогда не ставил, поэтому эльфы всегда складировали адресованные мне посылки в одном и том же месте. Учитывая, что почти всё из присланного — хлам, который считают себя обязанными преподносить мне на самые главные праздники некоторые ученики, лучше было разобраться с ним сразу.

Как я и ожидал, в большинстве свертков оказались наборы для письма, особые виды пергаментов по два галлеона за двадцать штук и стандартные справочники по зельям, которых у меня накопилось около сотни. Люциус прислал бутылку вина, а преподавательский состав — традиционный набор колб и достаточно специфических ингредиентов. Остался лишь один сверток, завернутый в темно-фиолетовую бумагу — можно было не смотреть на открытку, чтобы понять, кто даритель: Альбус, безусловно. Он каждый год присылал мне что-то особое, отличающееся от посылок всех остальных.

Поставив вино Люциуса на стол, я убрал все остальные подарки, а сверток Альбуса оставил лежать у камина. Почему-то сейчас мне не хотелось его открывать. Посмотрю позже — например, вечером, когда этот глупый день подойдет к концу.

Весь замок был увешан отвратительной мишурой и уставлен елками самых разных размеров. Если бы он не был практически пустым, я бы большую часть времени просидел у себя в подземельях, но учеников осталось меньше двадцати, так что я позволил себе обойти коридоры, наслаждаясь редкой для этих мест тишиной.

Как и для многих студентов, Астрономическая башня еще с учебных лет была моим любимым местом в Хогвартсе. Самая высокая башня замка, с которой открывался потрясающий вид — прошло много лет, а я всё еще продолжал им восторгаться. Когда школа была почти безлюдной, он привлекал меня в особенности сильно.

Я неспешно поднялся по лестнице и хотел уже подойти к большому широкому окну, как вдруг заметил чью-то фигуру, плотно укутанную в мантию.

Поттер, чёрт его побери. Кажется, он вездесущ, и я обречен видеть его вновь и вновь даже в свободное от учеников время.

Лучше всего было уйти, однако я почему-то не смог сдвинуться с места, пристально изучая мальчика взглядом.

Что могло выдернуть его из компании друзей в Рождество? Более того — он казался... расстроенным. Почему? Я был уверен, что после отъезда большинства студентов Поттер наоборот воспрянет духом, так как в последнее время неприязнь по отношению к нему проявлялась всё острее. Меня неприятно удивлял тот факт, что вся школа вновь с такой легкостью отвернулась от него, тогда как совсем недавно была готова носить на руках. Поттер ходил подавленным, старался избегать людных мест, и всё чаще у меня создавалось впечатление, что даже компания верных друзей не могла его отвлечь.

Конечно, мне следовало порадоваться тому, что судьба преподала избалованному мальчишке еще один урок, но, глядя в его расстроенное лицо, я хотел только, чтобы ситуация поскорее улеглась и забылась. Нехотя, я был вынужден признать, что видеть счастливого, довольного жизнью Поттера мне нравилось куда больше, чем наблюдать за этим воплощением одиночества и тоски.

Приглядевшись внимательнее, я заметил, что Поттер сжимал в руках письмо и время от времени перечитывал его. Каждый раз после этого он мрачнел и сидел несколько минут, низко опустив голову. Потом снова читал и снова расстраивался.

Вспыхнувшее во мне любопытство требовало, чтобы я на ходу изобрел какое-то правило и конфисковал у Поттера его маггловский листок бумаги. Но в последний момент я передумал. Наверняка это обычное письмо от родственников, которые, скорее всего, упрекнули мальчишку в нежелании отмечать Рождество дома. Второе по счету, между прочим.

Поттер вдруг резко встал на ноги, медленно скомкал послание и спрятал его в карман. Яростно бросил что-то на пол и двинулся к лестнице.

Замер, увидев меня, и тревожно нахмурился.

— Я просто смотрел в окно, — сообщил он. — Это не может быть запрещено правилами.

Я насмешливо изогнул бровь, и мальчик насупился еще больше.

— Не припоминаю, чтобы делал вам какое-либо замечание, мистер Поттер, — шелковым голосом произнес я.

— Тогда... тогда я пойду, — на лице Поттера отразилось облегчение, но, наткнувшись на мой угрожающий взгляд, он быстро прибавил: — сэр.

Я склонил голову в знак согласия и посторонился. Поттер, явно не веря, что его отпустили, поспешно зашагал вниз по лестнице, бросив мне напоследок:

— С Рождеством.

Изумленный, я смотрел на него до тех пор, пока он не скрылся из виду. Поттер поздравил меня с Рождеством? Невероятно. Хотя едва ли он сам заметил, что сказал — наверняка облегчение от того, что я даже не сделал ему выговор, заставило его ляпнуть первое, что пришло в голову.

И всё же даже зная это, я не мог избавиться от вспыхнувшего во мне теплого чувства, постепенно распространяющегося по всему телу.

Не понимая своих чувств и злясь на себя за такую абсурдную реакцию, я фыркнул вслух и приблизился к окну, у которого сидел Поттер. Машинально посмотрел вниз, на пол, как раз в то место, куда мальчик что-то бросил, и мое внимание привлек маленький странный предмет. Я наклонился и поднял его, недоуменно рассматривая.

Зубочистка? Да еще и запечатанная. Какого чёрта она ему понадобилась?

Нет, Поттер никогда не перестанет ставить меня в тупик.

* * *

Рождественский ужин прошел так же отвратительно, как и всегда, поэтому я был более чем счастлив снова оказаться у себя в комнатах. Налив немного вина, присланного Люциусом, я уже собирался было распаковать подарок от Альбуса, как вдруг раздался стук в дверь. Нахмурившись, я встал с дивана, приблизился и открыл, ожидая увидеть Дамблдора, однако на пороге оказался Драко.

— Мистер Малфой? — Я озадаченно прищурился. — Что вы здесь делаете?

— Мне нужно рассказать вам кое-что важное, сэр, — взволнованно проговорил он.

С трудом подавив желание закатить глаза, я посторонился, пропуская его внутрь.

— Я вас слушаю.

— Сэр, мне кажется... в общем... происходит что-то странное, — осторожно начал мальчик. — Сегодня после ужина я долго не мог найти Крэбба и Гойла, — я едва подавил язвительное замечание, вертящееся на кончике языка, — но потом наткнулся на них в подземельях. Мы пошли в гостиную, и всё это время они вели себя необычно. Я, конечно, давно привык к тому, что они идио... — перехватив мой предостерегающий взгляд, Драко быстро исправился: — не блещут интеллектом, но в этот раз они действительно превзошли себя. Словно забыли, о чем мы говорили весь этот год. Через какое-то время они вдруг вскочили и убежали — сказали что-то о больничном крыле, но, сэр, клянусь, я заметил, что волосы у Крэбба стали рыжими.

Я нахмурился, а Драко продолжил:

— Потом снова вернулись, но они не помнят ничего, что случилось после ужина! Говорят, пришли в себя в какой-то кладовке и еле оттуда выбрались. Я запутался, — Драко выжидающе посмотрел на меня. — Вы не знаете, чем это всё можно объяснить?

Я знал, но это только прибавляло мне головную боль.

Следовательно, Поттер, Уизли и Грейнджер привели свой блистательный план в исполнение. Признаться, я не был уверен, что они собирались втереться в доверие Малфою, но, учитывая то, что большинство студентов разъехались, это было единственным логичным вариантом.

Мы с директором больше не обсуждали данную тему с того самого вечера. Я решил предоставить ему полный контроль над ситуацией, поскольку молча наблюдать за тем, как нарушаются все школьные правила разом, да еще и способствовать этому, было выше моих сил. Теперь, однако, без очередного разговора не обойтись.

Но сейчас необходимо успокоить Драко.

— Всё это действительно крайне любопытно, мистер Малфой, однако не думаю, что стоит обращать на это особое внимание. В конце концов вы сами сказали, что ваши друзья особым интеллектом никогда не отличались — как ни прискорбно это говорить. Я полагаю, они всего-навсего переели на праздничном ужине, потом обратились к мадам Помфри, а после ее посещения кто-то решил сыграть с ними шутку и запер их в чулане.

— Но как же потеря воспоминаний?

— Я не отрицаю возможности того, что на них наложили заклятье, смешивающее мысли.

— А рыжие волосы?

— Уверен, вам просто показалось, — я, не мигая, уставился на Малфоя, и тот, помедлив, кивнул.

— Да... скорее всего, так и было. Наверняка виноваты Поттер и Уизли!

— Я непременно проверю ваше предположение, и в случае, если оно подтвердится, приму надлежащие меры.

Успокоенный Драко снова кивнул:

— Хорошо, сэр. Что ж, я тогда пойду... С Рождеством, — он послал мне немного самодовольную улыбку и вышел за дверь.

Я раздумывал, стоит ли пойти к Альбусу сейчас и рассказать ему о произошедшем, но в итоге решил отложить разговор до завтра. Не думаю, что в праздничною ночь ему настолько же нечем заняться, как мне.

Кстати, насчет праздника.

Я подошел к столу и взял подарок, посланный мне Дамблдором. Внутри явно было что-то тяжелое, и во мне вспыхнула заинтересованность. Медленно, я избавился от ленты и бумаги, заклинанием уничтожил защитную сферу и удивленно выдохнул.

Внутри оказалась неглубокая каменная чаша, испещренная рунами, не понять предназначение которой я просто не мог.

Мыслеслив.

Я осторожно провел рукой по твердой поверхности и заметил, как четыре руны ярко вспыхнули. Наклонившись ближе, я попробовал прочитать их, но к своему негодованию понял, что не могу. Что ж, надо будет заказать несколько новых книг по этой области, так как моих теперешних знаний явно недостаточно.

Альбус подарил мне мыслеслив.

Эта вещь была достаточно редкой и, несомненно, очень дорогой. Когда-то давно я хотел найти и приобрести ее себе, но денежных средств не хватало. Сейчас я мог бы себе позволить такую покупку, но тогда надолго пришлось бы остаться на мели, а этого я категорически не хотел допускать.

Следующие полчаса я провел, тщательно изучая подарок со всех сторон. Я не мог остановиться, и несмотря на собственное раздражение из-за безудержного восторга, охватившего меня, был вынужден признать, что чувство оказалось приятным. Очень.

Было уже далеко за полночь, когда я, наконец, аккуратно разместил мыслеслив на одной из полок и отправился спать.

Однозначно, это Рождество было куда лучше прошлогоднего.