Рики Макарони и Пятое Колесо (джен)

Послесвадебные оправдания растянулись на три дня, причем Рики не удержался от того, чтобы похвастаться своим боевым подвигом. И все равно, мама осталась недовольна, возможно, даже не его поведением, а подтверждением того, что проблемы с Упивающимися смертью продолжаются.

Никогда раньше Рики не слышал от матери жалоб на то, что она устает на работе, теперь же она упоминала об этом едва ли не ежедневно. Однозначно, работа ей надоела, однако не таким человеком была Люси Макарони, чтоб уйти просто так. Ей требовалось занятие дома, а вопрос увеличения семьи пока отодвигался в неопределенное будущее.

Мама ненадолго отвлеклась лишь по случаю появления миссис Дуглас, которая навестила их вместе с Марком накануне возвращения в Китай. Как следовало бы ожидать, встреча не только порадовала, но расстроила все собравшееся общество. Бывшая экономка, к примеру, обошла дом, заглянула в холодильник.

— К счастью, цветы не завяли, — отозвалась она похвально.

Зато присутствие Дан на этот раз ее как будто насторожило. Когда компания перемещалась в столовую, миссис Дуглас попросила Рики проводить ее, и они нарочно отстали.

— Что у тебя с ней? — потребовала она, отдаленно напоминая мистера Олливандера.

— Ей нравится Пит, — лаконично обозначил ситуацию Рики.

— Вот отлично! — успокоилась почтенная ведьма.

Застольная беседа впервые заставила Рики почувствовать, что и домашняя ситуация вокруг него меняется. Он, разумеется, помнил, что его ждет последний год в школе, но все еще по привычке продолжал считать себя учеником. Между тем старшие члены семьи вовсю обсуждали его будущее.

— Я бы очень хотела, чтобы Ричард приехал ко мне хотя бы на стажировку, — заявила миссис Дуглас. — Там, Мерлин свидетель, люди гораздо спокойнее.

Родители Рики одобрительно кивали, а сам он, в свою очередь, не пытался и слова вставить.

Смутное предчувствие возникло у него, когда Марк, поднимаясь из-за стола, выразил желание посмотреть художественную мастерскую, в которой не раз бывал, когда год назад гостил у Макарони. Хозяин дома, конечно же, тотчас пригласил его.

— Нет, я не пойду. Останусь здесь, поговорю с ребятами, — сказала миссис Дуглас. — Люси, можно лимонаду?

Рики решил было, что предчувствие его обмануло. В самом деле, чтоб сообщить ему что-то по секрету, надо выпроводить всех. Не станет же она обсуждать магические дела в присутствии Пита и Дан?

— Вот что, Ричард, я тебе скажу, — миссис Дуглас понизила голос. — Я не так много увидела и услышала за эти дни, но должна тебя предупредить, как старая ведьма: остерегайся старых ведьм!

Рики совершенно опешил, и не он один.

— Что за лица! — зашипела на ребят гостья. Тем более, судя по приближению шагов, мама возвращалась с лимонадом. — А ты, Даниэла, теперь не передумала возиться с живностью? Не хочешь работать в банке?..

...— Так она и не объяснила, что имела в виду со старыми ведьмами, — припомнил вечером Пит, когда Рики заглянул к нему пожелать спокойной ночи. — Поздновато об этом думать, но чем дальше, тем больше мне не хочется, чтоб ты возвращался в свой «Хогвартс».

— Брось, вот еще! — притворился обиженным Рики. — Я вроде вырос из того возраста, чтоб со мной нянчиться!

Рики не стал ничего говорить Питу, но у него было время подумать над тем, как не понравилось леди Гермионе, когда Мери заикнулась о газетах. Очевидно, отголосков славы Темного лорда ему избежать не удалось. И не удивительно, ведь за этим стояли профессионалы, настоящие акулы пера.

При таких обстоятельствах все более проблематичной, и оттого маловероятной представлялась ежегодная поездка Макарони в Италию. Как назло, именно этим летом Рики очень хотелось туда поехать. Главным образом затем, чтоб повидаться с Бароном. Он узнал, что этот почтенный представитель русалочьей породы как-то договорился с сородичами в озере при «Хогвартсе», но оставалось лишь гадать о способе передачи его просьбы. Это представляло интерес для науки, Рики тоже испытывал некоторое любопытство, но, предвидя, что Барон может и не захотеть ничего объяснять, не собирался настаивать. Он просто хотел побеседовать со старым русалидом, у которого, в общем-то, за последние несколько десятилетий и не было никаких других собеседников. При этом, юношу немного смущала неизбежная в школе «МентеСана» встреча с профессором Джиовинезой; в прошлый раз она задала ему хорошую взбучку. В принципе, теперь того же стоило ожидать и от бабули, которую он не видел почти два года.

Италия вскоре сама напомнила о себе, вызвав, как всегда, всплеск бурных эмоций.

Рики мог и не заметить, что принесли почту. Они с мамой на кухне как раз пытались готовить, причем Люси Макарони отважно сражалась с репчатым луком, который в обычной вредной манере мстил за то, что его шинкуют.

— Тетя Мария через неделю приезжает! — объявил, появляясь в дверях и обмахиваясь письмом, отец. И добавил, глядя отстраненно-философски: — Она спрашивает, удобно ли нам ее принять до октября.

Диего Макарони вопрошающе поглядел на жену, хотя Рики не сомневался в ответе. Родственники всегда останавливались у них, к тому же, глупо тете Марии искать что-то еще, когда в доме полно пустых комнат как раз для гостей. Но мама вдруг вскинулась, всматриваясь почти зверски в точку перед собой.

— Нам надо немедленно нанять прислугу. Немедленно! — жестко постановила она. — И, если в ближайшее время она не появится, я намерена в этом деле обойтись без помощи Гарри. Сколько можно ждать!

Рики понимающе хмыкнул. Нельзя сказать, чтобы приезд тетушки значительно добавил работы. В принципе, она прекрасно сама себя обслуживала. Однако мама явно была сыта по горло дефектом в заботе дядюшки Гарри.

По словам Артура, дядя Гарри сам устал искать им прислугу, до такой степени, что даже вспоминал иногда о явно невозможных вариантах, вроде родителей профессора Лонгботтома и прочих, кто теперь, увы, находился не в лучшей форме. Однако найти кого-то его все же вынудили.

Ультиматум был озвучен Поттеру в тот же день, и его реакция в очередной раз вызвала у Рики неприятное понимание, что за ними не только приглядывают, но и подслушивают. Крестный отец перенес натиск весьма терпеливо, как будто заранее к нему готовился, и, как ни странно, поспешил обрадовать семейство.

— Есть кандидатура, — сказал он, когда взвинченная хозяйка, к концу монолога озадачив его вопросом, до каких пор это будет продолжаться, умолкла. — Но я должен вас предупредить.

Такое вступление определенно предполагало проблемы.

— В Азакабане нашлись желающие? — предположил Рики.

— Почти. Мы поймали Хенриксона. Рики знает.

Рики, разумеется, знал. Эбенерзер Хенриксон, весьма родовитый колдун с длинной и запутанной уголовной историей, был в числе тех Упивающихся смертью, которые окружили его и его друзей на болоте.

— Он, вроде бы, один из тех, кто собрался самостоятельно жить на воле? — уточнил он.

— Сам Хенриксон утверждает, что да, я ждал твоего подтверждения, — ответил внимательно наблюдающий за ним дядя Гарри. — Его задержали во время беспорядков в ночлежке в Ливерпуле, и, по нашим каналам, опознали. Теперь ведь всех, у кого нет документов, проверяют авроры.

— У вас доступ к базе данных полиции? — удивилась Люси.

— Не совсем, это отлаженная процедура — результат договоренности с премьер-министром магглов, — уклончиво ответил дядя Гарри. — В общем, из полицейского участка его доставили в штаб-квартиру авроров. Он не особо радовался этому, но и препятствий следствию тоже не чинил. Нимфадора Уизли этим делом занимается, вот, по ее данным, на свободе он ничего предосудительного не сделал, кроме драки в ночлежке, но там, как всегда, не разберешься. Судя по всему, последний месяц он действительно намеревался как-то обустроиться, подрабатывал грузчиком в порту и копил деньги на то, чтобы выправить документы, а потом уехать подальше. Вот мы теперь и не знаем, что с ним делать. Все-таки, на нем многократное применение пыточных проклятий, подлог в Министерстве.

— А Вы за это Амбридж посадить не пробовали? — без всякой язвительности, из чистого интереса спросил Рики, но дядя Гарри все равно насупился.

— Пробовал, ты знаешь, и еще попробую, если повод вылезет. Поймать ведь ее надо еще! — произнес он с хорошо скрытым сожалением. — Ну, так что, ты готов дать шанс Эбу Хенриксону?

Поттер снова уставился, застав крестника врасплох и, честно, вызвав своим вопросом немалое недоумение. Рики полагал, что такие решения ему, ввиду сомнительного статуса в глазах общественности, да и, вроде как, возраста, еще преждевременны. Он не ждал такого доверия от гриффиндорской мафии, и не особо оно ему польстило. Не очень приятно, когда на тебя вешают судьбу преступника. Тем более, дядя Гарри прекрасно понимал, а мог и услышать от своего сына, что его крестник не может оставаться безразличным к будущему Упивающихся смертью, желающих исправиться, пусть даже лично Эб Хенриксон не вызывал в нем большой симпатии.

— Возможно, это выход. Стоит попробовать, — ответил Рики.

Однако после принятия решения волнение, которое он тщательно подавлял, не прошло. Против ожидания, оно только усилилось. Зато Поттер словно того и ждал, чтоб попрощаться и помчаться, по его словам, в Министерство.

— Неужели у нас наконец-то будет, кому убирать? — вздохнула мама, закрыв за ним дверь.

Рики же начал опасаться, не меняют ли они одну проблему на другую. Прежде всего, его все-таки смущала предстоящая встреча с Хенриксоном. Хотя, времени до нее оставалось не так уж много, и ничего особенного от него не ждали. Рики не стал обсуждать ни с кем, что, возможно, имеется чисто практическое возражение тому, чтобы Хенриксон хозяйничал в доме: не исключено, что тот не умел хозяйничать. На первый взгляд, ни происхождение, ни образ жизни Упивающегося смертью к приобретению нужных навыков не располагали.

По словам дяди Гарри, улаживание формальностей в Министерстве могло растянуться до завтра. Все разбрелись по дому по своим делам, так что Рики, в кои веки, решил посмотреть телевизор. Ему повезло: как раз показывали познавательную передачу про хомячков. Так что, телевизор настроил Рики на самый мирный лад. К столу он явился, совершенно успокоившись, и почти перестав думать о встрече с Хенриксоном.

Однако семейство, разумеется, желал знать, с кем им предстоит иметь дело. И Рики вдруг обнаружил, что не может им ответить ничего вразумительного.

— Знаете, я почти двадцать лет с ним не виделся, — признался он. — И за это время он мог здорово измениться, может, в лучшую сторону, — эта поправка была вызвана тем, что лица родителей напряглись; в самом деле, как можно пускать в дом типа, в благонадежности которого слишком уж не уверен. — Давайте сначала посмотрим.

Больше родственники на подробностях не настаивали. А утром Рики разбудила мама.

— Гарри привез его, — объявила она. — Я на работу иду, так что вы с папой тут сами, хорошо?

Рики торопливо оделся. Не успев толком проснуться, он совершенно искренне проигнорировал въедливый взгляд потенциального мажордома. Юноша лишь отметил, что Хенриксон, после нескольких дней пребывания в Министерстве, выглядит куда лучше, чем тогда, на болоте, чище, во всяком случае. Среднего роста, худощавый, старик подстригся, причесался, но не отказался, впрочем, от бороды, в которой угадывалось стремление подражать Дамблдору.

Еще до того, как спуститься к месту действия, Рики понял, что активность проявлять придется, прежде всего, ему. Дядюшка Гарри, требовательно прищурясь, явно собирался ограничиться ролью наблюдателя, а поручать отцу собеседование со своим знакомым почтительный сын считал не совсем уместным.

— Вы не боитесь маггловских электроприборов? — спросил Рики после обмена утренними приветствиями. В плюс себе он зачел, что успел это сделать до того, как возникла неловкая пауза.

Хенриксон недобро усмехнулся.

— Если уж я с дементорами сжился, от пылесоса бегать не стану, — заявил он. — И включить, и выключить сумею, только покажите, как. Кнопки везде немного различаются.

И действительно, электричество его не пугало. Хенриксон довольно уверенно обращался с пылесосом, с большим интересом разглядывая насадки для чистки ковров и всего прочего. Пока его водили по дому, он заглядывал во все комнаты и отмечал, что и где надо сделать. Заявление хозяина дома, что члены семьи самостоятельно застилают постели, кажется, озадачило его.

Следовало особо обговорить кухню, но и такая работа Хенриксона не смущала.

— Я по-всякому стряпать умею, — сварливо ответил он. — Приходилось и на костре готовить, и даже на проводах краденые пирожки разогревать, знаете ли. Так что с плитой я совладаю. Без проблем, палочку сдал.

В общем, старый колдун почти на все вопросы отвечал утвердительно, сам ничего не спрашивая до тех пор, пока Диего Макарони не предложил заглянуть в комнату, где он будет жить.

— Это где жила Сирена? — полюбопытствовал Хенриксон.

— Нет. Ее комната останется пустой на случай, если она захочет нас навестить, — ответил отец.

Рики об этом не знал. Он считал, что обязан внушить Хенриксону на такой случай почтительное отношение к миссис Дуглас. Чтобы не вздумал напоминать ей Азкабан и все такое.

Но сейчас осмотр дома и знакомство с навыками Хенриксона подошли к концу, и для Рики было очевидно, что и дядя Гарри, и папа ждут ответа. С ощущением, что в доме поселяется тип вроде мистера Филча, Рики кивнул.

До того, как Поттер успел уехать, произошло еще два не слишком значительных события. Во-первых, прилетела сова из «Хогвартса» с напоминанием о том, что скоро начнется учебный год. Во-вторых, крестный отец категорически заявил, что о посещении Косого переулка в этом году не может быть и речи.

«Ну и пожалуйста», — Рики не удержался от того, чтоб мысленно показать ему язык.

Пока все это происходило, Рики начисто упустил из виду деятельность нового помощника по дому, и вспомнил о нем лишь после того, как семья собралась за столом.

Как раз когда Рики показался в дверях, Хенриксон торжественно водрузил на стол супницу, после чего обошел его и покинул столовую. Но Рики хватило одного взгляда не его фигуру, чтобы напрячься в подозрении. От слуги волнами исходило ощущение злорадного предвкушения. В голове Рики замелькали опасения. Яд? Вряд ли, мимо бдительных авроров подозрительный тип и цветок не пронесет, да и волнение Хенриксона было другим. Он сейчас больше походил на типа, задумавшего неприятную шутку.

Между тем мама открыла супницу и запустила в нее поварешку. Вдруг она склонилась над содержимым, прежде чем вылить его в свою тарелку, Рики тоже поспешил заглянуть туда. Его взору предстала нетипичная однородная масса вроде каши с проглядывающими белыми вкраплениями.

— Мистер Хенриксон! — отчетливо позвала Люси Макарони.

Хенриксон, очевидно, ждал этого, так как появился мгновенно. Он светился торжеством и любопытством, определенно, ожидая, когда заинтересуются его творением. Рики вдруг вспомнил, что примерно так вел себя Диего Макарони три года назад в Италии, ожидая реакции сына на свои антиалкогольные картины.

— Основа — рыбные консервы в томатном соусе, — охотно разъяснил Хенриксон. — а еще макароны и сухарики «зеленый лук», нормальной зелени сегодня на кухне я не нашел. И перец, извольте убедиться. Смею надеяться, получилось отлично.

Люси Макарони больше ничего не спросила и, наконец, опрокинула поварешку в свою тарелку. Вежливо попробовала. Семья за столом и мажордом у двери замерли в ожидании вердикта.

— Удивительно, — сказала она после короткой паузы. — Большое спасибо. Можете идти, — кивнула она слуге.

Вероятно, Хенриксон приучился сдерживать разочарования, поскольку он сразу покинул столовую безо всякого видимого сожаления.

— Действительно съедобно? — тихо поинтересовался отец семейства.

— Вполне, — кивнула мама. — Давайте свои тарелки.

Она нервничала, как обычно перед премьерой, и скоро ушла, поэтому дальнейшее введение Хенриксона в курс домашних дел взял на себя отец. Отправляясь подышать свежим воздухом, Рики слышал, как он говорит о приезде тети Марии.

Дверь, ведущая на задний двор, как ни странно, оказалась приоткрыта. Рики вновь ощутил нервозность, подумав, что это, должно быть, упущение нового слуги, но тут услышал голоса. Осторожно, сквозь щель выглянул наружу.

Питер и Даниэла стояли на дорожке и разговаривали. Рики уже собирался шагнуть за порог, но что-то в лице Дан остановило его. Да и во всем ее облике читалось особенное вдохновение. Брата он видел только со спины, и тем не менее, почувствовал, что сейчас им лучше не мешать. Ведь он действительно хотел им помочь.

При всем при том, не оставалось сомнений, что столь альтруистическая позиция весьма для него невыгодна. Не то, чтобы ему никогда не приходилось оказываться третьим лишним, Рики не раз ждал, когда друзья освободятся, или устранялся, чтоб не мешать им. Впрочем, случалось и помешать, и он вовсе не стремился повторить это.

Он развернулся и двинулся обратно к лестнице, подавляя досаду. Само собой, ему куда больше нравилось, когда у них была общая компания, но что с того? Всякого порядочного человека должно радовать счастье ближних, и весьма досадно, если они ни до чего не договорятся. Еще Рики хотелось присутствовать там и наставлять их на путь истинный, если вдруг они сами не сообразят, как надо! Но от этого он отказался, полагая, что распоряжаться людьми — плохая привычка.

— Хотите чаю, сэр?

Рики еще не привык к присутствию Хенриксона в доме. Ему хотелось спросить: «Мерлин, ну какой я тебе сэр?». При таком обращении, он сам себе казался профессором Снейпом. Хотя, профессора Хенриксон наверняка назвал бы просто по имени, а то еще и обозвал бы как-нибудь.

— Миссис Дуглас называла меня Ричардом, — заметил он. — Главное, не надо этого официоза при моей тете, а то она офигеет.

Несомненно, услышав жаргонные словечки из уст того, кого считали Темным лордом, Хенриксон пережил нечто подобное, но быстро взял себя в руки.

— Так как насчет чаю, Ричард? — спросил он с куда меньшим почтением.

По-честному, Рики хотел отказаться: в компании Хенриксона ему было неуютно, поскольку и он сам, и слуга явно считали необходимым поговорить о прошлом, однако оба этого не хотели. При мысли о том, что мог бы сейчас, если бы не чертова деликатность, спокойно присоединиться к Питу и Дан, Рики почувствовал, что настроение портится. Пить ему, между прочим, хотелось, и бегать от Хенриксона глупо, тем более — после того, как он сам согласился на присутствие бывшего Упивающегося смертью в доме. Наверху между тем ожидали произведения Петрарки, чье понятие о романтике парню здорово надоело. Так что он выбрал прозу жизни с чаем, к которому прилагалось хорошее, только своеобразное печенье.

— Жареный горох. Я нашел его на дне банки и перемолол, — пояснил Хенриксон.

Он вооружился чистящим средством и, похоже, ему было интересно натирать кастрюли по инструкции в расчете на обещанный блестящий эффект.

— Ты сегодня почти все время занят, — отметил Рики.

Тот передернул плечами, не горя желанием обсуждать свое трудолюбие. Юноша тоже понимал, что беседовать так ни о чем можно до бесконечности, поэтому он решился сделать усилие и взять быка за рога. Проглотив чай, он спросил:

— Часто жалеешь, что не получилось так, как вы рассчитывали?

Хенриксон медленно повернулся к нему.

— А то, — кивнул он. — До сих пор иной раз во сне вижу, как Темный лорд награждает меня Орденом Мерлина первой степени. Да уж! А вот домой я бы не хотел возвращаться, — произнес он совершенно иначе, по-стариковски сварливо. — Жена все равно никогда не будет довольна, а мне ее жалобы на то, как она жила все это время с позором... на свободе, при полном доступе к счетам в «Гринготтсе», — Хенриксон, не закончив, раздраженно фыркнул.

Рики сразу невольно вообразил, как стоит в центре министерского холла и присуждает Ордена Мерлина, и ему сделалось не по себе.

— Не дергайся, — заметил Хенриксон. — По-хорошему, я уже давно перестал верить, что из этого выйдет толк.

— Зачем же вы так долго боролись? — спросил Рики.

— Просто по привычке, — ответил Хенриксон. — А что было делать? Я видел, почти все так и живут. Тянут лямку и надеются, вдруг да повезет. Необязательно для этого ссориться с законом, конечно, а так — почти то же самое. Ну, а из тебя тут сделали, конечно, правильного мальчика!

Рики поднял на него настороженный взгляд, но слуга, похоже, не вкладывал в эти слова особого негативного смысла. Чистая плита занимала его больше. Рики же не смог сдержать вопроса, который, вероятно, стоило держать при себе как ввиду очевидности ответа, так и потому, что он считал неразумным лишний раз показывать свой страх.

— Старая гвардия, должно быть, кроет меня по-всякому?

— Конечно, — даже не подумал прибегнуть к дипломатии Хенриксон. — Но язык у тебя подвешен не хуже Темного лорда. Хотя не всех ты убедил. А я так подумал, к чему мне еще сложности? Вот и сюда попал. Давно, между прочим, не жил в таком приличном месте. Плита как новая. Это Сирена так за ней ухаживала?

Он сверился с часами и решил, что пора подставить под струю первую кастрюлю. Рики наблюдал, как она заблестела. Смылось с нее прилично, но, конечно, не все. Слуга то ли одобрительно, то ли пренебрежительно хмыкнул.

— А они серьезно настроены? Те, кто против меня? — уточнил он. — Я не за себя боюсь, за близких.

Хенриксон, судя по взгляду, не опасался бывших соратников.

— Ты их на свадьбе видел, не я. Да они скоро сами сдохнут! — заявил он. — Хотя все равно жалко, что у меня палочку отобрали. Иной раз тянусь за ней, и такая тоска накатывает! Тебе еще печенья? — тут же деловито осведомился слуга, видя, что на блюдце ничего не осталось.

— Я сам возьму, если понадобится, — остановил его Рики.

— Надо же! Дамблдор и не ждал, поди, что так преуспеет в твоем воспитании, — едва не присвистнул Хенриксон.

Рики поморщился, как-то не склонен он был делиться своими заслугами со старым директором, который фактически ему, к счастью, и не надоедал никаким воспитанием. Кроме того, он отметил, что сейчас, пожалуй, выдал слуге немало информации, не говоря уж о том, что Хенриксон уже знал весь распорядок в доме. С другой стороны, он бы прочитал, если бы тот надумал делиться с кем-то своими наблюдениями. Но от Хенриксона исходила обычная для таких обстоятельств недоброжелательность и, конечно, сожаления, ничего больше.

В тот вечер, когда Питер и Дан ушли к ней домой смотреть кино, Рики наконец-то закончил возню с домашними заданиями, а главное — классификацию трансфигурации человека, включая различные порчи и проклятия. Он рассчитывал, конечно, получить за дополнительный материал дополнительные баллы, при этом ежился, представляя выражение лица профессора МакГонагол, когда она будет это читать. Он завидовал Хенриксону, который наверняка беседовал бы с ней на эту тему совершенно спокойно. Сегодня, в разговоре со стариком, он сумел в очередной раз убедиться, что в пожилом возрасте человек, сохранивший, невзирая на все жизненные обстоятельства, здравый ум, становится куда более уравновешенным и менее чувствительным. Пожалуй, именно такой старости он хотел для себя — он не терял надежды, что впишется в нормальный жизненный цикл.

Наутро прилетела сова из Пристанища. Артур Уизли, наверняка подгоняемый беспокойством бабушки, интересовался, все ли в порядке с новым слугой. От себя гриффиндорец жаловался на сестричек, в особенности на Гермиону, потому что Мими, ее котенок, изодрала все половики в пределах досягаемости. Еще он посетовал, что Рики не позволили приехать к нему на день рождения, и поблагодарил за набор по уходу за метлой.

«Мне еще, кстати, подарили вредноскоп и велели одалживать его тебе», — обрадовал Артур Уизли в своей обычной недипломатичной манере.

Рики воспринял известие скептически — он не склонен был полагаться на эти штуки, зная их неточность, а также то, что вредноскопы редко способны определять степень опасности. Он знал, что они, скорее всего, будут одинаково вертеться, и если сверху падает таракан, и если кирпич.

«Гермиона хочет, чтобы я научил ее метать нож, который ты мне подарил, а я сам не умею! Бабушка говорит, что за такие шутки выгонит нас обоих, и, по-моему, правильно сделает. Я пока вожу ее в Интернет-кафе, где можно играть в игрушки, в Интернет ее лучше не пускать. Возможно, когда-нибудь мои домашние дозреют до того, чтобы купить компьютер, хотя тогда придется провести электричество. Сейчас все остерегаются высовываться с подобными маглофильными замашками, пока эту толпу придурков не повязали.

Между прочим, им явно есть, где прятаться, другие места, еще не засвеченные. Те, про которые рассказали сдавшиеся Упивающиеся смертью, все проверены. Ну, с ними, конечно, никогда не бывало легко», — с деловитостью бывалого аврора заявлял гриффиндорец.

Далее Артур писал о том, с каким энтузиазмом его семья восприняла его решение пойти по стопам матери и посвятить себя службе в Отделе быстрого реагирования.

Рики в этом смысле не так ясно представлял свою жизнь после школы. Он хотел бы способствовать сближению магического и не-магического миров, но практически ему пока светило только облегчение труда домашних эльфов и отвлеченные беседы с кентаврами.

Размышления о туманном, пусть и не столь отдаленном будущем почему-то заставили Рики вспомнить о не дочитанных сонетах. При мысли об этом юноша поморщился, но тут же одернул себя. Он одолел большую половину, и теперь имело смысл довести дело до конца.

Но книги нигде не было. Рики осмотрел свой стол, полки, хотел даже позвать кого-нибудь, но передумал. Хенриксон еще не успел вытереть здесь пыль, так что не стоило спрашивать у него, не переложил ли. А домашние не заглядывали к нему дня три, не меньше.

Одержимый тем странным упорством, которое появляется, когда на пути волевого решения появляется неожиданное препятствие, Рики вознамерился найти книгу. Он вспомнил, что иногда он брал ее с собой в другие комнаты, и мог оставить на столике перед телевизором, к примеру. Напротив, в письменный стол никогда ее не засовывал. Но, прежде чем спуститься, решил все же для очистки совести проверить все ящики.

в верхнем он ничего особенно не обнаружил и взялся за следующий. Вероятно, он слишком резко выдвинул ящик. Что-то внутри с грохотом стукнулось о стенку. Рики заглянул.

Он сразу узнал этот камешек, отлетевший от большого куска мрамора, из которого однажды были сделаны кулоны для его друзей в знак членства в Клубе Единства. Сам Рики и его друзья всегда в школе носили кулоны. А этот, седьмой осколок, оказался лишним, но Рики сохранил его.

В дверь постучали.

— Все в порядке? — раздался по ту сторону голос Хенриксона. — Я слышал грохот. Что-то упало?

— Все в порядке, — ответил Рики. — Можете заниматься своими делами.

Хенриксон удалился почти беззвучно. Рики поразило, откуда в нем такая дисциплинированность, даже вышколенность, совсем как у домашнего эльфа, в точности исполняющего приказ хозяина. Миссис Дуглас непременно вошла бы в комнату и лично удостоверилась, что там такое.

От этой мысли у Рики возникло очень ревнивое чувство. Он понял, что вовсе не хочет, чтоб кто-либо видел камешек. Он решил, что с ним сделать, и решил, что не будет никого в это посвящать, разве что...

Отец мало разбирался в резьбе по камню, и потому предложил позвонить в Италию Анхелике. Та теперь училась на агронома и давно это дело забросила, но Рики рискнул и позвонил по найденному отцом телефону. Пару советов кузина дала, вместе с подробным отчетом о состоянии здоровья бабушек.

Набор по резьбе ему доставили в тот же вечер. Теперь Рики, пожалуй, устраивало, что большую часть времени он предоставлен себе. И он торопился, опасаясь не успеть завершить свой проект к началу учебного года. Придать мрамору правильную форму сердца удалось довольно легко. С одной стороны, Рики остался недоволен, что кулон получается пусть меньше его собственного, но, возможно, все же громоздкий для девушки и тяжелый. С другой, казалось, на нем мало места, чтобы воплотить задуманное.

Нарисовать Селену карандашом было нетрудно. Он долго не решался сделать первый разрез. Да и после, сидел и примеривался с каждым движением резца по несколько минут. Рики стал отрешенно реагировать не окружение. Это заметил Пит, и обеспокоился еще больше, когда Рики потребовал, чтоб к нему не лезли. Но он на самом деле не хотел никому ничего показывать, пока не будет готово.

Хенриксон поглядывал на него с подозрением, и через два дня уединение Рики было прервано появлением крестного отца. Тот, явно по наводке, не скрывал беспокойства, не спятил ли его подопечный или, того хуже, не замышляет ли о создании нового тайного оружия и все такое. Крестный не знал, что и думать, и почти этого не скрывал. И пришлось-таки объяснять, что сконцентрирован он, Ричард Макарони, на изготовлении исключительного подарка для особенной девушки. Во время объяснения Рики испытывал вполне проявленное желание дядюшку Гарри пристукнуть чем-нибудь тяжелым. Крестный это понял и отстал.

Пока крестный околачивался в доме, Рики у себя наверху сожалел, что у Дан больше нет рыбок, раздачей которых можно дядю Гарри занять, чтоб не любопытствовал. Однако очень быстро юношу снова охватило фанатичное состояние творчества.

Рики нравилось это чувство, когда трудное дело идет к успешному завершению. Да, он все еще опасался, что может испортить уже готовое. Однако результат вырисовывался перед ним все четче, и это вдохновляло. Он представлял, как подарит кулон Селене на окончание школы, нет, пожалуй, так долго он не выдержит, лучше на Рождество. Никто не смог бы сделать для нее ничего подобного. Непочтительно так думать о классике, конечно, но вздыхать, как почтенный Франческо Петрарка, каждый дурак может.

Между тем Хенриксон, борясь с отвращением, открывал для себя телевидение. Как оказалось, пока Рики был занят, родители между делом наблюдали за новым слугой, и это их здорово забавляло. И в одно прекрасное утро накануне приезда тети Марии они изложили Рики результаты своих наблюдений. Хенриксон как раз пылесосил наверху, а Рики, наконец, закончил кулон, и в его взгляде появилась осмысленность.

— Я, пожалуй, совсем перестану смотреть новости, — высказал намерение хозяин дома. — Я, конечно, привык, что там постоянно рассказывают про какое-нибудь безобразие, но когда этот почтенный так смотрит, делается не по себе. Однажды он спросил меня, стоило ли изобретать такую технику, чтоб узнавать вещи совершенно не нужные.

— Да уж! Новости из жизни звезд — отдельная тема, — добавила мама. — Как они женятся-разводятся, а он каждый раз заглядывает в комнату!..

— Даже стыдно делается, что принадлежишь к человеческому роду, — поддакнул Пит. — Без него я как-то этого не чувствовал. Но скоро у всех нас улучшится вкус. Мистер Хенриксон был в полном восторге, когда увидел акулу, долго спрашивал, как это снимали и почему оператора не съели.

— А что будет, когда приедет тетя Мария? — напомнил Рики. — Она ведь иногда смотрит сериалы!

Тетушка не заставила себя ждать. Она появилась как раз в то время, когда ее ждали. Ездил за ней отец, хотя, возможно, его и сопровождали. Когда шум подъезжающей машины донесся до слуха, все остальное семейство высыпало в прихожую. И, хотя тетя не любила эмоциональные итальянские приветствия, они все же заняли некоторое время, прежде чем все вернулись в гостиную, и мама налила гостье чаю. Между прочим, никто не забыл, что тетя недавно осуществила свою мечту и долго путешествовала, так что от нее, конечно, ждали подробного отчета.

— Вы не поверите, что со мной случилось! — заявила тетя Мария.

Поскольку это было стандартным вступлением итальянских родственников к любым ситуациям, никто из хозяев особо не обеспокоился. Судя по тому, что тетушка приехала к ним живая и здоровая, путешествие ее прошло вполне благополучно.

— Ты помнишь шляпы, которые вязала твоя бабушка? — обратилась тетя к Диего Макарони.

Тот улыбнулся и неопределенно пожал плечами. Тетя махнула, давая понять, что ответ не требуется.

— Шляпы были отличные, — доверительно сообщила она, наклоняясь к Люси Макарони. — Моя мать вязала их крючком, из мочалки. Такая шляпа не портится, не выгорает, не мнется, ничего ей не делается. У нас тогда было мало денег, и мы все носили такие панамки. И что вы думаете?!

Рики счел, что думать тут особо не о чем. Вместе со всеми он вежливо смотрел на тетю, ожидая продолжения.

Также Рики отметил, что Хенриксон стоит в дверях и, пользуясь тем, что его никто не замечает, пристрастно разглядывает тетю Марию. Похоже, ее экспрессивность вызывала у нового мажордома неодобрение. Уходить он притом не собирался.

— И вот я, прежде чем отправиться в путешествие, заехала в родную деревню, — объявила тетя. — Ну, моя сестра Кармелла сказала, что мне нужна шляпа. Они чуть ли не всей толпой долго копались в кладовке и, наконец, нашли одну, как раз последняя осталась. Удобно в ней очень, разве что при сильном ветре с головы слетает, придерживать надо, а так она сама нормально держится!

Тетя так обстоятельно перечисляла достоинства шляпы, словно собиралась ее сосватать.

— Вот так я и взяла эту шляпку с собой в путешествие. Так она мне нравилась! — тетя всплеснула руками и так застыла, удерживая на лице выражение легкого огорчения.

— Потеряли? — первым высказал догадку Пит.

— Да, дорогой мой, — вздохнула тетушка. — Представь, лежала себе шляпа в деревне больше пятидесяти лет, а потом поехала в дебри Южной Америки и там захотела свободы! Надеюсь, ее кто-нибудь найдет и оценит по достоинству.

— Жаль, — согласился Диего. — Но надо же, какая интересная история у шляпки!

— Вот только это меня и утешает, — согласилась тетушка. — Такая памятная и удобная вещь, казалось бы, пустяк, а даже сейчас сожалею, почему была так невнимательна.

Все закивали. Рики тоже почувствовал сожаление по поводу утраты семейной реликвии. Тетя, приободренная сочувствием, наконец-то огляделась.

— Вижу, у вас новый помощник в доме, — сказала она, кивая Хенриксону и слегка улыбаясь ему. — А куда же делась синьора Дуглас? Надеюсь, у нее все в порядке?

— В Китай уехала, поправить здоровье. Сейчас там живет ее внук, — коротко объяснил Рики. — Но недавно она приезжала.

— А, — одобрительно кивнула тетушка, которая после упоминания Китая явно хотела спросить, что забыла миссис Дуглас так далеко. — Да, я слышала, медицина там отличная. А Вы пиво пьете? — обратилась она к Хенриксону.

Тот обомлел, но быстро собрался.

— Нет, — буркнул он довольно нелюбезно. — А Вам зачем?

— Для компании, — как ни в чем не бывало ответила тетушка.

Хенриксон, по некоторым заметным для Рики признакам, обалдел совершенно.

— А что, Сирена с Вами выпивала? — полюбопытствовал он.

Тетя замахала с откровенной досадой.

— Нет, никогда, она была такая необщительная, — произнесла она с искренним сожалением. — Настоящая англичанка.

Хенриксон что-то промычал себе под нос, окинул тетушку оценивающим взглядом и бесстрастно изрек:

— Для любительницы пива у Вас отличная фигура, мэм.

Тетушка, показывая, что очень довольна комплиментом, расхохоталась. Рики же предположил, что Хенриксон теперь непременно спросит у него, а выпивает ли он с теткой.

— Но шляпку так жалко! — снова вздохнула тетя.

— Ты фотографии из путешествия, надеюсь, привезла? — перебил родственницу, пресекая дальнейшее повторение пройденного, Диего Макарони.

— Конечно, — засуетилась тетушка. — Диск в сумке наверху. Печатать не стала, у вас ведь есть компьютер?

— Да, все вместе посмотрим, в моей комнате, — ответил Пит.

— А можно позвать Дан? — спросил Рики.

— Ой, не надо, у меня такой ужасный английский, — помотала головой тетя Мария, и впервые выразительно поглядела на эконома. Это взгляд ясно просигнализировал всем, что он к просмотру фото и рассказу о путешествии допущен не будет.

— Ладно, мы с Питом потом сами ей покажем самые красивые снимки, — согласился Рики.

Тетушка охотно приняла эту идею. Вообще, ожидался очень интересный день.

— Вообще-то я на стол накрыл, — ворчливо сообщил Хенриксон. — Вы есть будете?

На сей раз слуга создал запеканку из консервированной кукурузы, которую чудесным образом пропустил через терку, и бараньи отбивные с сухариками, и яблочный пирог с лимонными корками. Стряпню тетушка похвалила, и Рики успокоился совсем. Вроде бы его подопечный вел себя прилично, во всяком случае, не допускал явных промахов. Но слизеринец уже понял, что воплощать опеку на практике довольно утомительно, тем более когда рядом — собственная семья, за которую с одной стороны, поневоле волнуешься, с другой, не хочется выглядеть надсмотрщиком в глазах родителей и Пита.

В общем, смешанное впечатление оставили первые недели, пока Хенриксон и домашние осваивались друг с другом. Хенриксон не забывал каждый день готовить нечто неординарное. Безо всякого стеснения он перенес свои экономные замашки в дом Макарони. Он с трудом переносил, чтоб еда подавалась отдельно, не перемешанная с другой едой. Во всяком случае, когда тетя Мария как-то попросила принести ей сметану, он выполнил ее просьбу, не скрывая неодобрения.

То, что он подавал есть, постоянно наводило Рики на мысли о готовке в бегах, из подручных «материалов». Чтоб не приходилось много хватать, если вдруг придется разбегаться по тревоге. Хенриксон каждый раз ставил на стол не более двух блюд, но зато каких! К радости тети Марии, новому слуге понравилась пицца, и чего только он туда не добавлял! И жареную, и вареную картошку, порезанные сосиски, всякие овощи во всяком виде. Как-то раз взял вместо свежих маринованные помидоры. Каждый, кто съел кусочек такой пиццы, весь день чувствовал во рту привкус, словно умял огромную банку таких помидоров. А вот привычка Диего Макарони делать для себя бутерброды с колбасой, прежде чем уединиться в мастерской, была слуге столь противна, что он старался в это время даже не находиться вблизи кухни. Овощные супы без мяса Хенриксон также не признавал, разве что соглашался, что крошить в суп огурцы — это, пожалуй, лишнее.

За чистотой он следил фанатично, постоянно что-то вытирал, чистил, выкидывал, вызывая порой угрызения совести домочадцев, легкомысленно разбрасывающих свои вещи.

— Я в жизни бы не подумала, что этот старик имел проблемы с законом, — проворчала однажды, не сдержавшись, Люси Макарони. — Скорее уж, с бедламом.

— А разве это не одно и то же? — простодушно удивилась тетя Мария.