Мгновение (гет)

Это не было похоже на сон, хотя определенное сходство проскальзывало. Драко сидел на корточках возле кресла, изучающе разглядывая Гермиону. В его руках не было бокалов, банального тоста «За встречу!» также не прозвучало. Сложив руки на коленях, он просто смотрел на нее снизу вверх, стараясь избегать мимолетных прикосновений.

За кажущейся расслабленностью его позы скрывалась расчетливая настороженность. Сновидение — это одно, а чего ожидать от реальности, Драко не знал. В любую секунду Гермиона могла наклониться и поцеловать его (чего очень хотелось бы…), или, наоборот, вскочить и трансгрессировать (что, скорее всего, и произойдет…), или вообще шарахнуть исподтишка (не приведи Мерлин!), своим Обливиэйтом так, что маму родную не узнаешь…

Гермиона, в свою очередь, блуждала безразличным взглядом по столику, на котором стояли бокалы и уже знакомая бутылка вина. Происходившее до сих пор не укладывалось в голове. Измученная страхом, она медленно перевела взгляд на Драко, всеми силами избегая смотреть ему в глаза.

— Может быть, это чары? — тихо спросила Гермиона, задумчиво прикусив губу.

— О чем ты? — склонив голову на бок, Драко внимательно следил за каждым движением девушки.

— Может, кто-то напустил на нас зачарованные сны? — Гермиона из последних сил цеплялась за соломинку, пытаясь объяснить в первую очередь себе, что все можно исправить.

Драко удивленно изогнул бровь:

— Ты знаешь в этом мире хоть одного человека, страстно желающего видеть нас вместе?!

Гермиона осмелилась взглянуть собеседнику в глаза — издевается, нет? — и вместо ответа она отрицательно качнула головой и снова отвела взгляд.

Драко решил сменить тему:

— Второй курс, Оборотное зелье — правда?

Самые худшие опасения Гермионы подтвердились.

— Да… — и помрачнев еще больше, спросила, — магглы требуют с тебя денег?

— Да…

Твердая, жгучая тишина, казалось, выстраивала между ними стену.

Драко хотел мимоходом проверить достоверность информации из своего сна. А заодно сбить Гермиону с дурацких мыслей о злых чарах, но с сожалением осознал, что Гермионе от этого только хуже. В душе Малфоя постепенно селилась паника.

«Что бы такое сделать?! Что бы такое сказать, чтобы она…»

— Гермиона, — Драко взял ее за руку, — посмотри на меня!

Гермиона медленно подняла на него глаза и, к своему ужасу, Драко заметил на ее щеке предательскую слезинку.

«Гермиона, мне никогда не было так хорошо, как с тобой… во сне… Затопчи меня кентавр, как глупо это звучит!!!»

Драко резко приподнялся и, наклонившись к Гермионе, поцеловал её. Эффект неожиданности сработал. Сидевшая на краешке кресла Гермиона, на радость Драко, не успела занять оборонительную позу. Малфой практически вдавил ее в спинку кресла, лишая тем самым возможности достать волшебную палочку и оказать сопротивление. Он постарался вложить в свой поцелуй все то, что звучало так глупо, все то, что он не смог ей сказать.

Гермиона почувствовала, как миллионы радужных искр одновременно взорвались внутри. Она не могла сопротивляться этому... Незаметно его руки оказались у нее за спиной. На секунду он отвлекся, и девушка поняла, что Малфой нашел ее сумочку, которая тут же полетела куда-то вглубь гостиной.

Драко с удивлением услышал, как в отброшенной им сумочке что-то разбилось, но переживать из-за таких мелочей не собирался. Самый главный враг — волшебная палочка Гермионы — нейтрализован. Малфою показалось, что он ведет себя, как настоящий маньяк. Испугавшись этой мысли, он на секунду оторвался от губ Гермионы и открыл глаза. Видимо, почувствовав это, Гермиона распахнула свои. В ее взгляде Малфой увидел ужас и страсть, панику и наслаждение. А еще… слезы. Сердце сжалось.

«Ну, пожалуйста, только не плачь!»

С каждым новым поцелуем в душе Гермионы образовывалась дыра, в которую ледяным ветром затягивало ее семью, Рона, спокойствие и счастье. Крепость, олицетворявшая собой верность, радость и надежность, которую Гермиона так усердно строила всю свою жизнь, разлеталась в разные стороны по кирпичикам. Словно кто-то неимоверно большой и опасный, щелкая пальцами, с легкостью уничтожал все самое дорогое, что у нее было.

Драко погладил Гермиону по волосам. Ласково заправил ей за ухо забавную кудряшку, вновь упавшую на лицо... Ему вспомнилось, как сегодня в кафе благодаря этой непослушной кудряшке Гермиона увидела его.

«Только не плачь…» Он не знал, что еще сделать. Она была так близко. Такая родная, уютная. Малфой нежно погладил Гермиону по щеке, не давая путь новым слезам, и прижал к себе, только чтобы не видеть, как ей плохо. Казалось, что в его объятиях она становилась совсем маленькой и очень, очень хрупкой. Нежная и ранимая. Драко никогда раньше не видел Гермиону Грейнджер такой нежной и ранимой. Рядом с ней ему хотелось быть рыцарем. Лишь бы только она больше никогда не плакала из-за него.

Они так и сидели молча, обнявшись. Он крепко прижимал ее к себе, а она слышала, как бьется его сердце. Слышала мелодию его души. Это было прекрасно и нестерпимо больно одновременно. Гермиона вновь закрыла глаза. Ей вдруг почудилось, что Малфой вытягивает из нее счастье. Привычное горячее счастье — алое и золотое, а взамен вливает другое, холодное счастье, изумрудно-серебристое. Она только теперь поняла всю силу цветовой символики их факультетов.

Гермионе показалось, что скоро наступит момент, когда леденящее серебро перельется через край и утопит ее в изумрудном омуте… Где-то глубоко в подсознании заворочалась мысль о том, что они никогда не будут вместе, потому что быть рядом с ним слишком страшно — уж очень велика вероятность захлебнуться…

Она уже давно перестала плакать. Как ни странно, не только тепло иссушает слезы. Холод тоже это умеет.

Гермиона подняла голову и, прижавшись к его щеке, прошептала:

— Всё…

Драко чуть отстранился, чтобы видеть ее лицо, в груди предательски ёкнуло — он ожидал чего-то подобного:

— Что всё?

— Совсем всё, — Гермиона попыталась отстраниться, но Драко все еще крепко держал ее.

— Нет, не всё… — тихо, но твердо произнес Малфой, отводя глаза.

Гермиона облизнула вмиг пересохшие губы. Ледяная решимость, сквозящая в голосе Драко, вынудила Гермиону задуматься о том, что в этой ситуации Малфой не позволит ей самостоятельно решить, как будут развиваться их отношения. А главное, должны ли они вообще развиваться?!

— Отпусти меня, Драко.

Малфой убрал руки и на удивление легко поднялся. Он отошел от Гермионы и бухнулся в соседнее кресло. Эта демонстративная покорность испугала Гермиону еще больше. С все возрастающим страхом она молча следила за тем, как Драко достал свою палочку, откупорил бутылку и, неспешно разливая вино по бокалам, произнес:

— Поговорим? — в его голосе звенел металл.

Гермиона подумала, не броситься ли ей за сумочкой, пока не поздно. Малфой тем временем пододвинул Гермионе бокал с вином и, словно читая ее мысли, сказал:

— Только не надо убегать и прятаться. Я все равно тебя найду.

Гермиона поняла, что он говорит вполне серьезно. Шутки кончились, романтика, впрочем, тоже.

— Что ты от меня хочешь, Драко?

— М-м… дай подумать… — он смахнул с брюк несуществующую пылинку и уставился на Гермиону. — Секса?!

Хмыкнув в ответ, Гермиона с яростью схватила бокал. Малфой с нескрываемым интересом наблюдал за её реакцией на эту откровенную грубость. Зажмурившись, Гермиона залпом выпила вино и, поморщившись, выдохнула. Алкоголь неожиданно быстро ударил в голову:

— И чего еще можно ожидать от типа вроде тебя!

— Не надо Гермиона, — Малфой угрожающе покачал головой, — не стоит сейчас говорить то, о чем ты потом пожалеешь.

— Я жалею, что пришла сегодня в это проклятое кафе! — взорвалась Гермиона. — Жалею, что туда пришел ты! Чего ты хочешь, Драко, разрушить мне жизнь?!

— То есть речь идет только о твоей жизни? Мою жизнь ты ценной не считаешь? — нарочито холодно ответил Малфой.

— Считаю, Драко. — устало вздохнула Гермиона. Весь ее пыл вмиг куда-то делся. — Считаю, что твою жизнь тоже не стоит ломать из-за какого-то сна. И это касается не только нас двоих, есть еще моя семья, твоя семья — о них ты думаешь? Я — думаю! Именно поэтому я и говорю тебе — всё!

Драко молчал.

Гермиона боязливо встала с кресла. Все-таки она слишком плохо знала Малфоя. Предугадать его реакцию ей было сложно — мало ли, что он может сейчас сделать. Волшебная палочка только у него… Гермиона посмотрела на Драко. На его лице не отражалось ничего. Что Малфои всегда умели делать мастерски, так это надевать маску безразличия. С каменным выражением на лице Драко следил за тем, как Гермиона поднимает с пола сумочку и поворачивается к нему.

Хлопок трансгрессии смешался с ее последними словами: «Прощай, Драко!»