Шанс, подаренный Смертью (джен)

После ознакомительного обеда супруги Снейп отправились к себе в комнаты, где под присмотром няни спал их сын. Хоть и обозначенная как старенькая, домовушка отнюдь не выглядела старушкой. Была она румяной и свежей, как яблочко на рассвете, и при виде господ предупредительно соскочила с банкетки, собираясь покинуть комнату и подопечного. Однако Тоби её тормознул:

— Постой-ка, любезная, будь добра — назовись.

— Чарли-Шарлотта, сэр, — благодарно отозвалась реликтовая няня. Её человеческое имя, судя по всему, объяснялось давностью происхождения и было отзвуком той благородной эпохи, когда леди и джентльмены имели несколько иное воспитание и помыслить не могли давать прислуге вульгарные собачьи клички вроде Винки, Трикси или Дикси…

— Очень приятно, — улыбнулся Тоби. Назвал себя и продолжил милое общение: — Значит, ты была няней моей жены Эйлин и её отца?

— О да, сэр, я ещё прапрадедушку мисс Эйлин застала. Простите, я хотела сказать: миссис…

— Ничего страшного. Я понимаю — для тебя она всегда была маленькой мисс, — миролюбиво произнес Тоби, чем ещё больше расположил к себе почтенную няню. А чтобы ещё больше растопить её сердце, Тоби уселся на пол, чтобы оказаться вровень с низкорослой домовушкой. — Просто поразительно, из какой глубины веков пришла твоя няня! — вскользь заметил он Эйлин.

— Никогда не задумывалась, — отозвалась та от кроватки, с легким удивлением посмотрев на нянюшку.

— А мне интересно. Удивительные создания эти домовики, — возразил Тоби. И обратился к Чарли-Шарлотте: — Ты здесь родилась?

— Да, сэр. Я появилась вместе с домом и первыми хранителями домашнего очага. По закону природы мы, как и все, всегда появляемся парами. Кроме того, люди женятся и впоследствии этого возникает необходимость в прислуге женского пола, что стало весьма актуально в эпоху ренессанса. Вопросы этики, сэр. Тогдашние леди стеснялись слуг-мужчин и не могли при них сменить гардероб.

— И как вы появляетесь? — спросил Тоби, живо интересуясь всеми нюансами. Особенно сейчас, когда подвернулась редкая возможность узнать всё о происхождении домашних эльфов.

— Ну… — глаза нянюшки затуманились дымкой воспоминаний. — Это было волнительно, сэр… Так же волнительно и необычно, как рождение волшебника в семье обычных людей. Речь идет о моём создателе-хозяине, основателе рода Принц. Если вы не против выслушать его историю…

— Не против, продолжай, пожалуйста. Мне очень интересно! — подбодрил Тоби.

— Мне тоже! — неожиданно присоединилась Эйлин, садясь на пол рядом с мужем и пристраивая на коленях малыша. Чарли-Шарлотта умиленно полюбовалась ими, вздохнула от избытка чувств и потекла неспешной речью:

— Колин Принц родился в маггловской семье, был девятым сыном и как самый младший из братьев получил в наследство лишь пару пенсов и очень старого пони. С таким наследством, сами понимаете, оставались либо странствия по белу свету в поисках лучшей доли, либо заточение в монастырь. Но мастер Колин, повторяю, родился волшебником и в церковь не пожелал замуровываться, так что выбрал первое: оседлал пони и поехал странствовать. Из-за привязанности к старому животному он не воспользовался трансгрессией, а путешествовал верхом, делая привалы в самых разных живописных уголках страны. На одном из таких привалов пони, увы, скончался — вышел срок его жизни, поэтому он лег и испустил дух. Колин похоронил его под деревом, а потом оглянулся и понял, что пони выбрал прелестное местечко для своего последнего упокоения — вот эту самую долину, сэр…

— И Колин построил здесь свой дом, — понимающе покивал Тоби.

— Да, — домовушка вытерла ностальгические слезы и продолжила: — Постройка дома волшебником — не просто стройка, а нечто большее. Ведь если простой человек-строитель в каждый камень или кирпич вкладывает душу, то строитель-волшебник помимо души ещё делится и магией. А магия, вложенная в материальный объект, порой воздействует на него, порождая что-то своё… Закон природы и бытия, сэр, когда что-то, сотворяемое вместе, становится единым целым, и это естественно, как естественны наяды и нимфы в водных потоках, русалка в море или дриада в дереве… У всего есть душа, даже у камня. Домовый эльф, это, по сути, душа дома, рождается он как хранитель домашнего очага. Первый Инсендио, пущенный в очаг, породил нас — меня и моего брата Светлячка. Остальные домовики появились позже, с волшебством следующих поколений магов, каждое чьё-то Инсендио в кухонный камин означало появление на свет нового члена магической диаспоры.

— А зачем же тогда обещать домовику дать ему одежду, если он душа дома? — заметил Тоби некую нестыковку.

— Вы про Майло, сэр? — Чарли-Шарлотта лукаво улыбнулась. — Не беспокойтесь. Майло молодой, крепкий, угрозы ему не страшны, да он и знает, что хозяева лишь шутят, на деле же ему одежду никогда не дадут. Если только за серьезный проступок, тогда да, домовика придется отлучить от дома.

— Значит, Майло молодой? — полюбопытствовал Тоби.

— Да. Рожден магией Уильяма Принца, дедушки Эйлин.

— Интересно, а от тебя есть такой? — Тоби вопросительно глянул на Эйлин. Та неуверенно дернула плечом и с той же озадаченностью посмотрела на няню.

— Молодая хозяйка ещё не создавала домовика, — мягко пояснила Чарли-Шарлотта. — Не было причин и особой надобности.

Эйлин закивала, с облегчением принимая объяснение. И смущенно попросила, ибо переменила взгляды за несколько лет проживания в маггловском мире:

— Чарли-Шарлотта, ты простишь меня за некоторую пренебрежительность к тебе в те годы, что я росла под твоим наблюдением?

— Маленькая мисси, что вы такое говорите?! — всплеснула в ладошки потрясенная няня. — И не думаю на вас сердиться, вы ж родная мне по магии!

Эйлин посмотрела на сопящего сына на своих руках и вздохнула.

— В таком случае не можешь ли ты присмотреть за ним, когда мы с Тоби будем чем-нибудь заняты?

Радостная няня заверила, что очень благодарна им за доверие и что глаз с ребёнка не спустит, как не спускала их с Эйлин и всех, кого лично она нянчила, не будь она Чарли-Шарлоттой!

Хоть разговор и ушел сильно в сторону, главное Тоби всё же выяснил. Домовики рождаются вместе с домом, и если в нём волшебники живут поколениями, то слуги, живущие в доме изначально, получают своего рода долголетие, если не бессмертие. Оставалось только поломать голову над странностями поведения Добби, ведь с Кикимером и Винки всё более-менее было ясно… Но Добби в этой ветке реальности ещё не появился и вряд ли появится в дальнейшем, так что Тоби отмахнулся от мыслей о нём и занялся осмотром своего нового места обитания.

Размеры комнат он, мягко говоря, преувеличил: вовсе они были не со стадион, но просторные, да. Число их было тоже не запредельно, всего девять помещений — четыре внизу и пять наверху, не считая совмещенных с будуарами уборных.

На кухне хозяйничал Светлячок, весьма почтенный и представительный, добротно упитанный магией и благодушием домовик. Такого не то, что Тоби, но и Гарри в насыщенной и богатой приключениями жизни не видел: осанистый, румяный, полный, с добрейшими теплыми глазами. Пропорции у Светлячка были правильными, без тех ненормально тонких ручек и ножек, нет, конечности были сильными, развитыми и, скажем так — накаченными. Казалось, с каждым новым поколением Принцев домовик, созданный магией основателя, только набирался сил и мощи. Пример с Кикимером приводить надо? Тот, напротив, с каждым усопшим усыхал сам, деградируя в ноль и живя лишь за счет последнего оставшегося в роду — Сириуса Блэка. Да и безумные Блэки поспособствовали этому, невесть зачем заведя традицию отрубания голов магическим симбионтам, сами себе практически яму роя…

Светлячок же не только именем светел был, но и душой, нового домочадца тепло поприветствовав, когда Тоби на кухню заглянул.

— О-о-о, а вот и наш новый молодой хозяин! — радостно провозгласил он, любяще оглядывая дюжую фигуру, выросшую на пороге. — Ай красавец! И аппетит-то хороший, поди? — с надеждой спросил хранитель домашнего очага. Тоби расплылся в обещающей улыбке, сразу расположив домовика к себе. Оно и понятно, ведь наличие столь крупногабаритного маггла означало увеличенный объем работ, а это не могло не радовать. Майло, стоявший у разделочного стола, кинул на Тоби кислый взгляд, скривился было, но тут же получил вразумляющий подзатыльник от Светлячка, который ещё и рявкнул вдогонку, враз расставив все приоритеты: — Не сметь! Хозяин Тоби — отец чрезвычайно сильного волшебника! Или ты и Северуса станешь презирать?

Услышав сие, Майло потрясенно выпучил глаза и посмотрел на Тобиаса уже с изрядной долей опасения. Тоби, подчеркивая важность момента, состроил суровую мину, хотя на самом деле хотелось смеяться — уж больно комично выглядела парочка, в которой старший воспитывал младшего. А потом и смеяться расхотелось, когда на ум пришло воспоминание об иной ветви реальности, о Северусе, выросшем в Паучьем тупике, похоронившем мать и отца и никаких домовиков не державшем. О том, кого уважали-презирали слуги Принцев и живы ли они все были?.. Не узнать теперь об этом. Да и хорошо, наверное… Ведь сейчас всё стало по-другому. Увидеть бы ещё неизвестного Реддла, чтоб окончательно увериться в изменении исходной действительности, а пока можно посмотреть на лошадь. Точно помнится, что у Темного Лорда никаких коней не было…

С этими мыслями Тоби вышел во двор и осмотрелся — здание конюшни находилось на взгорке поодаль и отделялось от усадьбы символическим белым заборчиком. Перешагнув его, Тоби направился к приземистому красному домику с покатой двускатной крышей. Дошел, заглянул в темную прохладу, подождал, когда глаза привыкнут со свету к полумраку. Прошелся вдоль восьми просторных денников, по четыре с каждой стороны. Все они пустовали, и Тоби прошел к дверям в конце конюшни, выйдя в простор прогулочных паддоков. Погладил морды двух шайров и кинул взгляд вдаль, на обширные левады, в которых паслись ещё три лошади. Ни одна из них не была крылатой, и Тоби начал недоумевать — а где же скакун Реддла?

Желая точно удостовериться, что попал в иную ветку реальности, Тоби обстоятельно обошел все ближние левады и поля, ибо того, что он застал, было мало. Папаша Снейп мог и съездить, и познакомиться с родителями Эйлин, это всё равно ничего не доказывало — поссориться можно и потом…

— Причем, поссориться надо крепко, так, чтоб на всю жизнь разобидеться и забыть друг о друге, — вполголоса начал рассуждать он сам с собой, попутно огибая ствол гигантского дуба. — И насколько крепко надо разругаться, чтобы так прочно закрепиться в универсуме? — озадачился Тоби, обойдя дерево кругом и видя всё тот же луг.

— Хи-хи-хи, — кто-то тоненько захихикал над головой.

— Ты прав, — машинально согласился Тоби. — Надо быть полным идиотом, чтобы всерьез ссориться с такой прекрасной семьей… — поднял глаза и замолк, столкнувшись взглядом с умильной лошадиной мордой.

Искомая крылатая лошадка возлежала на толстой горизонтальной ветви, совершенно по львиному свесив одну переднюю ногу, и чувствовала себя весьма комфортно.

— Ой, привет, — растерянно поздоровался Тоби. Поглазел на нахалку, пришел в себя и преисполнился честного негодования, возникшего, скорей, от неожиданности, чем по правде. — Издеваешься, скотина? Ты что там делаешь? Разве тебе не говорили, что лошади на дереве не сидят?!

Лошадка отвела одно ушко назад и нахмурила лобик, осмысливая претензию, осмотрела ветку под собой, потом ствол дерева, незнакомца внизу и, фыркнув, наполовину раскрыла правое крыло, вопрошая тем, весомый ли это аргумент? Тоби смутился — крыть было нечем, аргумент был более чем весомый. Досадуя на себя, он коротко велел:

— Иди ко мне, дай взглянуть на тебя.

Как ни странно, незнакомца коняшка послушалась — скользнула с дерева и встала перед ним: высокая, крепкая, стройная, солнечно-гнедая, с пестрыми соколиными крыльями. На лбу — маленькая звездочка, ушки… Вот ушки озадачивали больше всего, ибо они закручивались на кончиках, вызывая невольный смешок.

— Что с твоими ушами, душечка? — посмеиваясь, спросил Тоби. — Где их так загнули, а? Откуда ты такая взялась?.. И крыло дай подержать, всю жизнь мечтал об этом, знаешь ли… — сказав это, Тоби протянул руку и ухватил кончик бурого крыла, ведь телёнку Поттеру в своё время даже в голову не пришло потрогать крылья абраксанских пегасов. Но и кони те, по правде говоря, не слишком-то располагали к общению, будучи больно страшными. — Ишь ты птичка, красавица! — одобрил Тоби, рассматривая длинное узкое крыло. — И как, летается? — спросил с праздным интересом. Спросил просто так, ибо пришло облегчение — есть лошадь у Тома Реддла, значит, и сам он теперь не жуткий Волдеморт, рубящий магглов вдоль и поперек. Кобыла отобрала крыло и склонила голову, заглядывая в глаза человеку, тот, уловив любопытство, снова смутился и нехотя пояснил: — Чего ты смотришь? Думаешь — я странный? Это я в душе мальчишка, понимаешь?.. — сказал он почти правду.

Кобылка понимающе хрюкнула, приблизила голову и легонько боднула лбом. Благо Тоби догадался свой лоб подставить. И как же это мило выглядело со стороны — человек и лошадь приветственно-дружески столкнулись лбами!

К дому шли уже друзьями. Такое нередко случается, и это событие не стало исключением из правил. Несколько следующих дней Тоби обживался, всё лучше узнавая дом и его обитателей. Помимо Уолли, его жены Иоланты и дочери Эйлин, в доме проживали четверо домовиков, заменяющих собой целый штат слуг. Под их неустанным присмотром усадьба и прилегающие к ней территории буквально сияли, в доме не было ни пылинки, а в хозяйстве царил такой порядок, что плюнуть некуда и стыдно… Во всяком случае, случайно оброненную шелушинку от семечки Тоби ловил и подбирал с пугливой поспешностью — не дай бог увидят, как он тут мусорит!..

А так, в остальном жить с родителями жены Тоби понравилось. Недолюбленный в детстве Гарри Поттер теперь, что называется, отрывался на полную, постигая неведомый ранее опыт проживания в семье. Как раньше мальчику-сироте нравилась семейка Уизли, так и теперь взрослому Тобиасу Снейпу импонировала ставшая настоящей родня. Тоби очень полюбил милую Иоланту и добродушно-ворчливого Уолли, души не чаявших в своей единственной дочери, и точно так же безоглядно полюбивших внука и зятя маггла. Чувства к Эйлин, кстати, тоже проявились — в груди Тоби начали вспыхивать теплые искорки нежности вкупе с обожанием, и душе Гарри отныне не нужно было напрягаться-притворяться, он полюбил жену по-настоящему.

Прошла и закончилась безмятежная неделя, когда во время обеда Эйлин с родителями вдруг замерли, глядя на что-то над столом, а потом Эйлин вытянула из чехла на поясе палочку и взмахнула ею. Ничего не видя, но понявший по реакции всё, Тоби кротко спросил:

— Что случилось?

— Тут был Патронус от Реддла, спрашивал разрешения войти. Я послала ответ. Сейчас придет, — пояснила Эйлин.

— А почему я его не увидел? — чувствуя подступающую обиду, спросил Тоби. — Я никогда не узнаю, какой у тебя Патронус?

Он, можно сказать, проговорился, но ни Принцы, ни сама Эйлин этого не заметили. Только пожалели и попытались объяснить:

— Наверное, ты не видишь Пастронуса по той же причине, по которой магглы не видят дементоров. Существа они инфернальные, и их антиподы, Патронусы, также не доступны человеческому глазу, — очень мягко сказал Уолли. А Эйлин вставила:

— Мой Патронус — лань, серебряная тоненькая лань… Н-да, жалко, что ты не видишь…

Дальнейшие речи прервались и свернули в иное русло — пришел гость. Вошел он резво, порывистый и страстный, красивый как Аполлон, с черно-смольными кудрями и лихорадочным румянцем на щеках, дьявольским блеском в глазах и восторженным ликованием в голосе:

— Есть подвижки! Арагону одобрили и хотят продвинуть на пост директора!

— Ой, ура! — Эйлин с визгом повисла на шее друга, но почти сразу отпустила, принявшись душить и целовать Тоби. — Арагону одобрили, ур-ра-а-а!

Поднялся Уолли и с хохотом обнял Тома. Засуетилась взволнованная Иоланта, собственноручно доставая и ставя на стол приборы — дружеский визит превратился в полноценный праздник. Тоби, от души придушенный супругой, только оцепенело моргал, со всего маху оказавшись в эпицентре праздничного урагана, и радовался втихую, что никто не видит его изумления. Ибо было чему удивиться…

Том Реддл выглядел нормальным человеком: глаза его, памятные и привычные Гарри красные буркалы с вертикальными змеиными зрачками, ныне были простыми, человеческими, нормального винного цвета — темно-карими с бешеными искрами счастья в глубине. Такой же искренней была и улыбка на лице, и восторг — в голосе. А уж когда он с радостной готовностью пожал руку, представленный честь по чести новому члену семьи, все остатки сомнений испарились без следа.

— Тоби? Очень рад, сэр! Давно мечтал с вами познакомиться!

Всё. Шаблон разбит и растерт в пыль. Величайший маг обращается к магглу «Сэр» и «Давно мечтал познакомиться». За столом, естественно, сначала обсудили новость дня, постепенно перетекшую в пространный разговор обо всём.

— Прижали-таки хвост Дамблдору, спасибо мистеру Саламандеру, предоставил суду нужные доказательства из темного прошлого старика. Причем такие, что не подроешься, ну ещё бы, из собственной-то памяти! А Саламандер личные воспоминания не постеснялся представить, так судьи просто ахнули, когда воочию узрели, в каких целях добрейший и величайший волшебник всех времен пользовал честного студента! Любовь с Грин-де-Вальдом, клятва на крови, поиск Даров Смерти и общие планы по свержению Министерства Магии с тем, чтобы захватить мировое господство, боже ты мой… А что они в годы войны вытворяли, мама не горюй! Вот тогда все за головы похватались и кинулись искать свидетелей, а когда я воспользовался моментом и свои воспоминания показал, вовсе ад разразился, всем реально поплохело, едва увидели, как учитель выпихивает из надежно защищенной школы под бомбы собственного ученика. И вот эдакое-то чудовище в директорском кресле восседает, да ещё на два места метит, прости господи?.. А там и лорды подключились — услышали, о чем тяжбы, и рассказали о своих наследниках, которых тоже за каким-то лешим заставляли разъезжаться по домам на каникулы. Твои воспоминания, Эйлин, тоже пригодились, заставили судей поохать и поахать. Но круче всего были, конечно же, впечатления от «Рождественского эшелона», когда дети ехали домой на праздник, а за окнами на всём продолжении пути снаряды рвались… И что с того, что «Хогвартс-экспресс» волшебный? Смерти и воронки были настоящими. Тут уж хочешь не хочешь, а прислушаешься к детским эмоциям.

— Вот мы и прислушались! — подключился к рассказу Уолли. — Как узнали, через ЧТО ехала наша дочь, так и поседели разом! А всё благодаря тебе, Том, если бы не твой нечаянный «прогул»…

— Спасибо тому безымянному солдату, что посадил меня на эвакуационный поезд, — слабо улыбнулся Том. — До сих пор ведь благодарен ему, с полпинка же крепкого солдатского семью обрел, то, в чем нуждался пуще всего! Я в детдоме вырос, — пояснил он, взглянув на Тоби. — А детдомовцу именно семьи не хватает. Вот и я так же рос, думал, что круглый сирота, что нет у меня никого на всём белом свете, а приехал в Литтл Хэнглтон и всё разом получил: и отца с дядей, и дедушку с бабушкой. О маме я ещё в приюте узнал, что она умерла.

— Не расскажете мне, как с семьей сошлись? — попросил Тоби. Не сдержался, очень уж любопытно было узнать о детстве неизвестного Реддла.

— Расскажу! — с удовольствием пустился в воспоминания Том, затуманиваясь взглядом в потолок. — Бабушка у меня чудесная, добрая, ласковая, щедрая, носочки вяжет, пирожки печет. Дед строгий, но меня тоже любит, по глазам вижу, — тут он улыбнулся, посмаковал момент и продолжил: — Когда меня нашел Дамблдор и попытался вернуть в школу, в моей жизни появился ещё и дядя, не принявший меня поначалу. Так что в чём-то можно поблагодарить и Дамблдора, за то, что в Морфине проснулся родственник и он вспомнил, что у него есть племянник. За которого он храбро вступился, не дал в обиду. Ибо непонятны были мотивы Дамблдора, особого-то резона не было в том, чтобы меня в школу возвращать, не раб же я ему бесправный!.. И уж тем более не вещь! — Реддл страстно грохнул по столу кулаком, распалившись в эмоциях. Отдышался, успокоился и дальше речью потек: — За годы войны мы с бабушкой и дедушкой так прикипели друг к другу, папу и сына с войны ожидая, что стали одним целым. Вот буквально, вжились, вросли накрепко, намертво, война, она такая, всех по правильные стороны расставит… Уж на что я был скептик и циник, а плакал, как младенец, когда Пассия, любимица наша гнедая от старости пала, ну словно кусок души из сердца вырвали!.. Кормилицей нам была, дрова и воду до самой смерти возила. Я потом в Индии как увидел похожую, так и остолбенел прямо, ну точь-в-точь Пассия, только с крыльями. Раджа понимающий попался, понял мои чувства и навстречу пошел, подарил кобылку.

— Так вот что за ушки, марвари! — хлопнул себя по лбу Тоби. — А то никак не мог сообразить, что за порода у лошади с такими закрученными ушами.

— Не совсем марвари, но что-то близкое, так-то она тулпар, из восточных пегасов, — возразил Том. — Настоящих марвари запрещено вывозить из страны. Но на волшебных существ запрет, естественно, не распространяется.

— Понятно, — покивал Тоби и напомнил: — С отцом как встретились?

— Ох, встретились… Мне уже девятнадцать было, когда закончилась война и вернулся отец. Я молодой, высокий, а он сгорбленный, поседевший… Обнимаю его и боюсь раздавить, таким хрупким он казался, прокопченный в дыму сражений, но… боже, папка же, живой…

На глазах Реддла блеснули слезы, чистые, нескрываемые. В горле Тоби против воли возник комок. Действительно, на правильное место война поставила Тома Реддла, точным солдатским пинком отправив домой…

Грузно встав, Тоби обошел стол, поднял и сгреб в могучие объятия разомлевшего от воспоминаний волшебника, сердцем почувствовав, что это именно то, что сейчас необходимо Тому. Ткнувшись носом в шею Тоби, Том глухо проговорил:

— В семнадцать я сам на войну ушел, дал жару этим фрицам! Колдовал направо-налево, во всю мощь развернулся тогда, ой и запомнили они меня!

— Вот это да! А Статут что же? — поразился Тоби.

— А Статуты молчали, тут сработала извечная аксиома: «На войне законы молчат». Да-да, Статут о Секретности на любой войне тоже бодро идет нахуй, — едко хмыкнул Том, отстраняясь. — Просто потому, что в небольшой компании маг долго соблюдать «маскарад» не может — на чем-то да проколется, после чего станет талисманом подразделения, и его будут беречь как зеницу ока, потому как эффективность подразделения и выживаемость бойцов будет чуть-чуть получше в сравнении с таким же, но без мага. Соответственно, таких индивидов будут вытягивать любой ценой — что после окончания войны даст сухую статистику меньшего процента потерь у магов и сквибов — «талисманов» — в сравнении с нормальными бойцами⁽¹⁾. Со мной именно так и произошло — я стал просто-таки оберегом для полка. За своих я всех порву, и парни это знали, и сами не раз доказывали то же самое, всей ротой защищая меня. А в других частях я нет-нет да и замечал таких же, как я, магов, сражающихся наравне со всеми. Вот с отцом наши пути так и не пересеклись, как ни старался его найти, только после войны и свиделись. Но зато и обнялись крепко от всей души, оба мы знали, через что прошли.

Ненадолго замолчали, переваривая услышанное, потом Эйлин вернулась к началу, напомнив:

— Так значит, Дамблдору хвост прижали и…

— Ой да, сместили его с должности, на пост директора собираются вернуть Уолтера Арагону, а Дамблдора заодно и из президентов выперли, и из Визенгамота попросили. Но кто ж добровольно-то уйдет? Вот и Дамблдор уперся, не пожелал удалиться по-хорошему, но тут какому-то шибко умному аврору пришло в голову натравить на Верховного Чародея боггарта. Видимо всплыло у него в памяти «Дело об Ариане», вот и придумал пугануть старика. И что ты думаешь?.. Помог боггарт, ка-ак выскочил из ящичка девой умершей, и ка-ак закричал: «Зачем ты убил меня, Альбус?» Оп-па, это что-то новенькое! В общем, скрутили Альбуса, допросили с Веритасерумом, да и вызнали всё. В Азкабане сейчас Дамблдор, под надежной охраной и без палочки. У него их две было, так что обе и сломали на всякий случай…

Снова повисла тишина. Сидели за столом задумчивые люди, смаковали блюда и странные вести и думали о Хогвартсе, в котором отныне будет управлять другой директор — Уолтер Арагона.

https://ficbook.net/readfic/12231544/33347779#part_content

1) этот кусок с аксиомой не мой, см ссылку в примечании

Вернуться к тексту