Нам не Свет (гет)

— Для твоего же блага, брат, я надеюсь, ты не пойдешь тем же путем, что и всегда...

Никлаус едва уловимо поморщился и сжал перила лестницы. Старший брат, должно быть, вернулся только для того, чтобы читать ему морали. Ну и совсем чуточку помочь. Ведь тема с "лекарством" не могла не беспокоить Элайджу, это наивная до полной тупости Бекка видела в лекарстве спасение, а не угрозу им всем. К счастью, после их ссоры он не только согласился выслушать, но и приехал почти сразу.

Отлично, когда есть хотя бы один родственник, на которого можно положиться.

Элайджа привез из Лондона не только весь свой гардероб, но и информацию о его головной боли — ведьмочке, которая точь-в-точь повторяла ошибки всех тех, кого Никлаус знал до... Правда, она его недооценивала и мнила себя сильной. Да, стержень в мисс Поттер был. Но он пока не стремился ее сломить. Скорее только и делал, что спускал очередную выходку чертовке с рук.

— Это каким же?

Клаус в принципе знал, что сейчас последует душеспасительная речь. Тошнило его, конечно же, заранее, правда, в занудстве Элайджи были некоторые неочевидные плюсы. Кроме того, зудение над ухом очень отвлекало от планов сломать младшему Гилберту пару-тройку костей. Мальчишка недоохотник был призван в его дом с вполне определенной целью — срисовать татуировку Охотника, но никак не флиртовать с Гретой.

Свой гнев Первородный гибрид самодовольно списывал на то что, не привык к тому, чтобы трогали его игрушки. А мальчишка совсем не умел держать язык за зубами и был так же туп, как сестрица. Двойник-Елена, огорчившая его своей смертью почти так же сильно, как когда-то Кэтрин своим побегом.

— Обмана и насилия.

Если бы физиономия старшего братца могла стать еще более пафосной, чем обычно, то стала такой. Еще и трагизма в свой голос добавил. Клаус закатил глаза. И чего Элайджа от него ждет, спрашивается? Раскаяния? Или признаний в коварных планах? Все-таки в Элайдже умер великий актер. Не зря в те времена, когда театр только зарождался как вид искусства в Европе, Первородный стал его покровителем.

— Я не собираюсь отдавать ей лекарство.

Врать смысла вообще-то не было.

Именно поэтому Майколсон сказал правду. Все равно Элайджа о чем-то таком давно догадался.

Если бы он отправил сумасбродную зеленоглазку прочь сразу, то этим все равно ничего бы не добился. Грета ожесточенно путалась бы у него под ногами, срывала планы, стремясь опередить в гонке. И тогда пришлось бы с ней поступить совсем не по-джентльменски. Никлаус быть чудовищем в этом случае совсем не хотел, поэтому пришлось делать вид, что он готов принять ее предложение. Теперь ведьма помогала ему.

То, что мисс Поттер его возненавидит, когда лекарство примет двойник вместо ее подруги — ну что же, в любом, даже лучшем плане есть изъян... На самом деле Клаус не обязательно напоит им Гилберт. Ему достаточно просто его уничтожить. Как последнее, что может оборвать вечность их семьи.

— Она попытается тебя убить. И, Ник, одного одержимого маньяка юная леди уже прикончила.

— Ты только что сравнил меня с каким-то там колдунишкой? Элайджа, тебе известно, я — зло совсем иного порядка.

— Гордыня — первая причина падения.

— Брат, давай без проповедей... Тем более мы своими глазами видели, как писались многие из них.

Клаус сжал плечо брата. Просто чтобы убедиться, что Элайджда промолчит. Хотя какие были сомнения? Он-то всегда выбирал семью, чего бы этот выбор ему ни стоил. А на этот раз сам Никлаус всего лишь защищал их всех. Брат должен был понять его мотивы. Понять и помочь.

Первородный гибрид вернулся к наблюдению за девушкой. Не будь в ней магии, он все равно был заворожен тем, сколько в Грете жизни. Неодолимой прелести, что ставила с начала времен мужчин на колени. Такой была царица Эсфирь, чей свет поставил перед ней на колени тирана и деспота. Правда, это дела давно забытых дней, и та любовь мертва, как и все под этими звездами, чему отмерен свой срок и предел.

Ему было бы даже неплохо, если бы пацан Гилберт смог найти дорогу к ее сердцу. Только вот пока ухаживания "художника" Грету скорее умиляли. Так смотрят на дурачащихся у твоих ног щенят, а не на мужчину, который нравится. В сущности, личинке Охотника повезло с этим... Клаус не собирается делить споры с этой особой еще с кем-то.

— Сальваторе...

Деймон еще в передней пререкается с одним из его гибридов. Видимо, решил стать героем и спасти брата возлюбленной из лап монстра. Только несмотря на отличную возможность развлечься, на этот раз Деймон не вовремя. Потому что никогда не держит язык за зубами и умеет ляпать то, о чем стоило молчать. И Грета его терпеть не может.

Никлаус уже выслушал от нее пространный монолог, насколько вампиры здесь убоги.

Он закрывает за собой двери. Очень надеясь, что его гостя никто не услышит. Мисс Поттер как раз снова пытается вытащить хоть что-то из головы Охотника... Ругаясь такими словами, что можно заслушаться и восхититься. Однако не ее успехами, о чем Клаус ей не преминул заметить. За что птичка-невеличка выгнала его, категорично заявив, что его "самодовольная физиономия мешает ей сосредоточиться... и не потому, что он ей нравится", прелесть, не правда ли?

— Деймон Сальваторе, у тебя ровно две минуты, чтобы объяснить мне, что ты забыл в моем доме.

Угрозы Никлаус оставляет за кадром. Право, этого отморозка, когда он мчится впечатлить Елену, мало что может впечатлить. И потом, они достаточно долго знакомы, чтобы понять, насколько он может быть неласковым. Особенно если его раздражать.

— Елена хочет убедиться, что с Джером все хорошо. Я просто принес поесть ему. В этом доме ведь только кровь и алкоголь есть.

— Не помню, чтобы кто-то жаловался на мое гостепреимство.

Перепалка с Сальваторе была неплохим способом развлечь себя. Особенно учитывая, сколько раз они пытались друг друга убить. Веселил тот факт, насколько эгоистичный жестокий вампир старался стать "хорошим" ради любви... Ублюдок Деймон из шкуры вон лез, чтобы Гилберт его заметила. И снова повторялась история противостояния между братьями. Только объектом страсти была не Кэтрин.

— Ты хочешь вылечить Елену, я этого хочу.

— Сказ об общности наших интересов — это прекрасно, конечно.

Никлаус позволил себе максимально отвратительную усмешку, но он-то видел, как этой историей Деймон себе кол в сердце загоняет. Гилберт, ставшая человеком, никогда не выберет его. А сам Сальваторе не захочет — не сможет — жить просто смертным. Так что это будет крайне противоречивый спектакль. Клаусу даже интересно, сколько чудовище сможет играть в героя ради прекрасных глаз? На сколько Деймона хватит?

— Но Елена-человек всегда выберет Стефана. И мы оба это знаем. Не в твоих интересах давать ей лекарство, Деймон.

— Я сделаю все, чтобы она была счастлива.

— Сколько самоотверженности, клыкастик.

Грета, видимо, закончила пытать Охотника и появилась в холле. Напряжение в каждом мускуле хрупкой фигурки означало, что она слышала их разговор. Разве Элайджа не должен был задержать ее? И теперь ему, видимо, придется объясняться с ведьмочкой, которая решила, что он ее обманывает, пусть это так и есть... Только сейчас Никлаусу плевать на кровь рода Петровых. Ему важнее просто уничтожить ту величайшую угрозу, что в себе несет лекарство.

— Майколсон, ты лживая гибридская задница.

Если на Деймона она смотрела с просто презрением, то для него приберегла коктейль эмоций погорячее.

— Когда ты собирался мне сказать, что лекарство тебе нужно для той девицы? Больше похожей на жертву дешевой мелодрамы, чем на нормального человека или вампира.

Грета подошла совсем близко, и он позволил... Несмотря на то, что девушку, очевидно, распирало от желания пнуть его, да побольнее. Она запрокинула голову, чтобы смотреть ему прямо в лицо. Глаза, окаймленные темными ресницами, пылали яростными кострами. И он поступил предсказуемо, но не разумно. Положил ладонь на затылок, зарываясь пальцами в ее волосы, и наклонился, целуя. Грязной брани в свой адрес Клаус уже наслышался.

Теперь пусть леди платит за сквернословие в его адрес.