Только взгляд  (гет)

Катя

Катя не хотела возвращаться на улицу Авдеенко. Папа, наверное, давно пришёл домой. От него она в который раз узнает, что «в наше время от мужей-жён не уходили» и, что «молодое поколение безответственно», что «мы с матерью не этому дочь учили», и что «завтра я пойду и всё Михаилу выскажу, а ты, Катерина, должна...» Мама станет шуметь на отца, требуя не трогать бедную девочку и насильно усаживать оголодавшего ребёнка за кухонный стол, заставленный тарелками. А попозже, когда отец угомонится в спальне, мама придёт к Кате в комнату и, тяжело вздыхая, присядет на край тахты...

Катя всё это знала, была уверена в ближайшем будущем, потому что всё это повторялось не раз с тех пор, как у них с Михаилом разладились отношения, и она стала чаще заезжать к родителям. Катя терпела брюзжание отца и лёгкую, но безнадёжную печаль мамы, потому что понимала — для них важно, просто необходимо участвовать в жизни дочери, они за неё переживают и в глубине души понимают, что помочь ей не могут. Но сегодня в её жизнь опять вошёл Андрей, поселился в её мыслях, кажется, уже навсегда. И участие родителей именно сегодня выдержать Кате будет трудно. Возможно оттого, что папа и мама были невольными свидетелями той части её неубывающей любви к Андрею, которую она хотела бы, но не могла не вспоминать. Она просто не сможет вынести его, это родительское участие, вынести и не сорваться, не закричать и не устроить какую-нибудь драматическую сцену. Ох, давно она не устраивала драматических сцен — думала, что они так же, как и её любовь, остались в прежней жизни. Ошибалась.

Расплатившись за водку и поблагодарив официанта, Катя вышла из ресторана и медленно побрела по улице. Нет, опредёленно, возвращаться домой к родителям прямо сейчас ей не хотелось. Безрадостное Катино настроение после солёного огурчика и совместного с официантом декламирования Пушкина улучшилось лишь на короткое время. От мысли о том, что Жданов не догнал её, не позвонил и не нашёл, Кате было так горько, так невероятно обидно, что ей захотелось набрать его номер и всё высказать. И о том, как ей не понравилась его жена, и о том, что она, Катя, не «такая женщина» и не занимается случайным сексом в лифте. И о том, что настоящие мужчины, обольстив женщину, должны побыстрее как-то этой женщине о себе напомнить!

Катя остановилась там, где её настигла эта замечательная идея — посреди узкой аллейки в маленьком сквере. Однако, вытащив мобильный из сумочки, она поняла, что номера Андрея не знает. Разозлившись, она решила позвонить бывшему мужу и высказать хотя бы ему своё отношение к мужскому роду, подлому и безответственному... Через минуту она с удивлением поняла, что номера Михаила в записной книжке тоже нет... что в ней нет ни одного номера, кроме коротких, от оператора...

«Катька, всё ж таки ты пьяна», — столь освежающая мысль пришла вместе с не менее освежающими каплями дождя. Заталкивая телефон в сумку, Катя припустила по бульвару в сторону метро. Только холодный естественный душ помог ей вспомнить, что номер своего телефона она поменяла. И дозвониться ей на сотовый мог только какой-нибудь продвинутый экстрасенс или сам господь бог, если господь бог занимается такими глупостями как телефонные звонки бестолковым разведенным и пьяноватым дамочкам...

Андрей

Андрей ехал к Кате. Долгий суматошный день закончился. Поздний вечер, почти ночь, неожиданный дождь. Мокрый асфальт ложился под колёса, фонари подсвечивали его, и полотно полупустой дороги казалось Андрею зеркалом.

— И я плыву по зеркалам... — немузыкально бормотал он себе под нос строчку из песни, слышанной давным-давно.

Жена и её подружка упростили ситуацию до уравнения, в котором только одно неизвестное: где сейчас Катя. И как только он найдёт эту... это неизвестное, жизнь обретёт ясность окончательную.

«Проблемы очередные обретёт твоя жизнь», — с интонациями Малиновского сказал внутренний голос.

«Зато будет ради кого их решать, эти проблемы». Малиновский у него в голове заржал в ответ.

Андрей подмигнул своему отражению в зеркале заднего вида. «А я плыву по зеркалам...»

Он остановил автомобиль поближе к подъезду, с трудом найдя свободное место для парковки. Дерево, которое так замечательно пыталась протаранить влюблённая Катенька восемь лет назад, исчезло, с детской площадки убрали старые карусели и турники, заменили их ярко раскрашенными горками. Всё изменилось — он сам, Катя, Катин двор... Только ситуация повторяется: Андрей Жданов во дворе Кати Пушкарёвой. «Борщовой», — поправил его внутренний голос. «Это ненадолго», — ответил ему Андрей и усмехнулся, ибо разговоры с самим собой тоже были признаками возрождённого сумасшествия по имени «Катенька».

На всякий случай он ещё раз набрал Катин номер и послушал равнодушный женский голос, после чего решительно выбрался из машины. Не важно, что скажет Елена Александровна и захочет ли впустить его в квартиру Валерий Сергеевич, он всё равно поговорит с их дочерью. Сегодня, и никаких проволочек. Кто виноват, что делать и кому жить хорошо, они будут решать вместе с Катей. Может быть, разговоры, решения и попытки построить что-то стоящее займут время, но Андрей слишком стар, чтобы мучиться неизвестностью и неопределённостью. Главное-то он для себя понял: он хочет Катю во всех смыслах, навсегда и без брачного договора, Катя хочет его настолько, что ей плевать на условности и приличия. Они попытаются что-то с этим сделать.

...А уж самой лучшей игрушечной железной дорогой Андрей потомка обеспечит, не вопрос.

Катя

Катя, стоически выдержав папины нотации и без аппетита съев мамину котлету, сидела за столом в своей комнате и уныло пялилась в монитор ноутбука. С хрипами и шумами в стареньких наушниках звучали «Роллинг Стоунз». Она слушала уже третью их песню, но не потому, что любила эту группу, нет. Потому что это была любимая группа Андрея. Рубленый ритм. Резкий, немного истеричный голос солиста. «Под моим каблуком девушка, которая однажды меня оттолкнула...» Катя слышала в словах и звуках свою историю. «Серьёзно, так и должно быть. Расслабься, детка, расслабься. Всё в порядке». Смешно. До чего же женщины, даже взрослые, даже думающие, что они многое знают, ищут оправдания и надежду в глупостях, легко принимают за истину слова и символы. И она тоже. Взрослая тётка, а всё продолжает верить в сказки. Верит, что вот сейчас, сейчас её судьба войдёт и... Катя обернулась и посмотрела на пожелтевшего Эйнштейна, недавно вернувшегося на старое место. «Расслабься, детка», — завыл Джаггер особенно противно. Катя сняла наушники и бросила их на клавиатуру.

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, открыли.

— Андрей…

Он стоял в проёме, из-за его широких плеч встревожено выглядывала мама.

— Вот видите, Елена Александровна, Катя меня ждала, а вы мне не верили! — Он зашёл в комнату и быстро захлопнул дверь, оставляя маму за порогом.

Катя выдохнула. Оказывается она так и сидела, таращась в пространство и не дыша. Жданов сделал два шага и присел на корточки перед её креслом.

— Никогда больше не убегай от меня.

Катя неловко сползла с кресла и опустилась на колени рядом с Андреем.

Глупость несусветная, но Катин принц примчался. Конец сказки. Дальше — жизнь, их жизнь... И как бы им обоим не наделать ещё больших глупостей.

Двое

Всё-таки они очень смешные, оба. Сидят на полу, смотрят друг на друга... Словно дети.

— ...Ты понимаешь, я думал, что семья, брак — это так правильно. У Ромки вот ребёнок, и я решил, что пришло время мне тоже. Ты знаешь, она чем-то напоминала тебя...

— ...

— Нет, нет, верни руку! Да, напоминала. Простая девочка с огромными глазами, из Иркутска...

— Она красивая.

— Ты тоже. Не вырывайся. И потом, мама радовалась, что у неё будут внуки, что я остепенился, наконец. Отец после свадьбы похлопал по плечу и сказал что-то о стабильности и равновесии… Но какое к черту равновесие, когда тебя зовут Андрейкой, тащат на каждую светскую тусовку, пытаются руководить любым шагом и круглые сутки донимают глупостями? Когда тебе хочется вроде бы любимой жене отвечать исключительно матом?

— Я тоже всё время пытаюсь руководить...

— Хорошо.

— Я буду тебя донимать.

— Я потерплю. И буду донимать тебя в ответ. Катя.

— ...

— Катя, пожалуйста...

— Не называть тебя Андрейкой?

— Называй, как хочешь. — Его руки стиснули Катю так, что ей стало тяжело дышать, но она не вырывалась, боясь прервать что-то важное, такое важное, что бывает, может быть, только один раз в жизни. — Только называй, пожалуйста…

Конец.

Примечания:

...чуть-чуть смешно... http://www.youtube.com/watch?v=hBvPeZk72_g

Серьёзно, так и должно быть! https://youtu.be/UHcR648Cg3I