Пятеро в молчании (гет)

Минут через двадцать, когда с делами Грейнджер было покончено, Стюарт так и не появился. Проскочила мысль отчитать напарника за такую медлительность Неужели снова зацепил по пути Лолу? А может, его задержка — результат нерасторопных сотрудников хранилища улик. В последнее время это водилось за ними слишком часто. Я слышал, как на это жаловались другие сотрудники.

А может, он задерживался намеренно, чтобы быть уверенным в том, что найдёт кабинет пустым. Что ж, это было бы даже справедливо. Наверное, я бы тоже разозлился, узнав, что напарник скрывал важную информацию. Да и отреагировал бы куда жёстче, чем Стюарт.

Немного поразмыслив об этом, всё же решился задать один беспокоивший вопрос: читала ли Грейнджер сегодняшний «Пророк». Спросил это так, между делом. Но Грейнджер, ясное дело, сразу поняла, о чём именно у неё пытались вызнать. Она ответила коротким согласием и настояла на том, что не стоит забивать голову всякой ерундой, иначе там не останется места для более важных вещей.

Похоже, она полагала, что мне вздумается снова начать возмущаться написанному. Но я промолчал и не стал развивать эту тему. Всё ещё помнил, как она посмеялась над моей реакцией на статью из «Досуга».

Грейнджер шла по коридору чуть впереди, с идеально ровной спиной, бережно держа только что законченный отчёт, будто домашнюю работу по трансфигурации, от которой зависела годовая оценка. От меня не укрылось, как она напряглась, когда речь зашла о моменте её почти-падения в яму. Может, вспомнила испуг? Но я бы сказал, что боль. Глядя на лист стеклянным взглядом, она машинально потёрла правую грудь.

Решили пойти без Стюарта и рассказать ему всё после. Да и что важного мог сказать Форд? Когда оба стояли перед дверью в приёмную его кабинета, я даже слегка задержал дыхание. Вдобавок ко всему, предстояло встретиться с Нэнси, при чём — в компании Грейнджер. Мы не виделись практически двое суток, если не учитывать вчерашнего краткого диалога. Вдруг подумал: Нэнси могла звонить из-за публикации фото в «Пророке». Но всего один раз? Не похоже на неё.

А перед глазами тут же возникли сжатые в нитку губы, недовольный взгляд исподлобья, а после — нервные расспросы с намёками на то, не трахаю ли я ещё кое-кого. Похоже, она считала, что мои слова — дурацкая прихоть, которая на меня самого не распространялась. Как вообще можно вообразить, что я мог переспать с кем-то вроде Грейнджер? Абсурд.

Неосознанно взгляд метнулся к спине вышагивающей впереди Грейнджер. Пополз ниже. На пару секунд задержался на её заднице. И всё-таки понял, почему Нэнси могла такое подумать.

И в этот момент — ну надо же! — она остановилась и повернулась. Я быстро поднял взгляд, сделав вид, что не разглядывал её. По выражению лица Грейнджер нельзя было понять, заметила ли она что-нибудь. Мерлин, пристрелите меня…

Хотя, наверное, не стоит так думать, учитывая последние события с Тейлором.

Оказавшись в приёмной, даже выдохнул. Но облегчение сразу сменилось беспокойством: на месте Нэнси сидела незнакомая девушка. На вид ей было совсем ничего, будто только вчера сняла школьную мантию. Белые короткие волосы стояли торчком, а огромными светлыми глазищами она напоминала Полумну Лавгуд. Образ этой дамочки на осеннем балу выветрится из памяти ещё не скоро.

— Доброе утро, — вскочила она со своего места. — Вы по записи? По какому вопросу?

Голос у неё был тонкий и звонкий, будто комариный писк. Грейнджер отправила мне быстрый взгляд и будто подавила усмешку.

— Мистер Форд сам пригласил меня и моего коллегу для беседы. Меня зовут Гермиона Грейнджер, я заместитель начальника отдела обеспечения магического правопорядка. Мы подождём, если вы намерены оповестить мистера Форда о нашем приходе.

Девушка распахнула глаза. Казалось, что они вот-вот вывалятся из глазниц и шлёпнутся на стол перед ней.

— М-м-м… Пожалуйста, проходите, — пискнула она, опустившись обратно.

Похоже, её сбил с толку не столько высокий чин стоящей перед ней дамы, сколько тот лёгкий небрежный тон, в котором престранным образом переплетались и властные, даже требовательные ноты, и намёк на эдакую театральную, наигранную усталость. Грейнджер не просто могла, а определённо любила подать себя так, чтобы все вокруг испытывали смущение, волнение и неловкость.

Ещё минут двадцать потратили на то, чтобы вкратце разъяснить Форду о текущем состоянии дела. Он выслушал молча, покивал в ответ. Грейнджер протянула ему бумагу с информацией о происшествии в доках. Как она и предполагала, он выразил желание видеть на пятничной планёрке полный отчёт по всем действиям, предпринятым в ходе расследования.

Подобно Джонсу, выглядел Форд неважно. Было такое чувство, что он всё никак не мог сообразить: как в его подразделении, под пристальным контролем, могло произойти подобное? Убийство детектива — немыслимое происшествие. Да вдобавок шпион, замешанный в серии ограблений, благодаря которым вот-вот развалится сотрудничество с маглами. Но и это ещё не всё.

Форд, как и большинство из нас, не просто мог лишиться работы, но потерять и отдел, и репутацию. Он, конечно, ни за что не высказал бы эту мысль вслух, чтобы не показаться совсем уж чёрствым эгоистом, но я видел это в его опухшем от недосыпа лице, мутных глазах и абсолютному отсутствию хоть какого-то интереса к нашему устному отчёту о деле. Да и та бумага, что передала ему Грейнджер — как она сказала, очень важный и нужный отчёт о провале в доках — скоро оказался подставкой для чашки кофе.

После того, как беседа подошла к своему логическому концу, он нервно попросил меня выйти и подождать Грейнджер снаружи, а с ней хотел перекинуться ещё парой слов. Судя по всему, это касалось Тейлора или шпиона, и было странно, что он не хотел говорить при мне. Джонс ведь сам сказал, что именно Форд сообщил ему о том, что я теперь тоже принимаю участие в расследовании.

Девушка в приёмной скосила глаза в мою сторону, когда вышел из кабинета. Прислушался. Ни звука из-за двери. И как Нэнси умудрялась подслушивать? Только подумав о ней, снова ощутил беспокойство. Почему вместо Нэнси здесь сидела эта странная лупоглазая особа?

— А что, прежнюю секретаршу уволили? — с насмешкой поинтересовался я.

— Не знаю. И я не секретарша, а помощница, — девица слегка вздёрнула подбородок и ничего больше не добавила.

Ясное дело — решила повыделываться. Мы помолчали с полминуты.

— Я вас раньше тут не видел, — подойдя к столу вплотную, продолжил я, но более вкрадчивым тоном.

И вдруг заметил, как она расцвела пылким румянцем. Её заметили! И не только. Я прекрасно осознавал, что тот тон, который выбрал для беседы с ней, звучал вполне определённо. Наверное, женщины чувствуют, когда их пытаются закадрить. И я очень надеялся, что у меня это всё-таки получится.

— Меня вызвали из министерства. Я работаю в отделе выявления и конфискации поддельных оберегов и защитных заклинаний, — отчеканила она, поправив воротник рубашки. Она явно гордилась тем, что могла без запинки выговорить место своей службы. — Уже два месяца.

— Интересно, — я чуть склонил голову, пристально глядя на неё сверху вниз.

— Правда? — смутилась она.

— Зачем мне врать? Хотелось бы узнать, надолго ли вас вызвали.

Она сощурилась. Наверняка додумалась, что я справлялся об этом для личных целей.

— А это не про вас писали в сегодняшнем «Пророке»? — слегка подавшись вперёд и наклонив голову в бок, спросила она. Уголки её губ чуть дёрнулись вверх. — Мистер Малфой?

— Приятно познакомиться, — еле выдавив улыбку, ответил я. — А ваше имя?

— Стейси, — улыбнулась она.

— Стейси. Отлично. Так что там с этой прошлой помощницей? У меня к ней были кое-какие вопросы. Хм, — я как бы задумался, а потом продолжил чуть тише: — Надеюсь, вы лучше справитесь с этими обязанностями.

— Да, я тоже на это надеюсь. Мистер Форд сказал, что ей стало плохо, и она ушла домой, — неловко усмехнулась Стейси. — И всё.

— Давно ушла?

— Нет… — она снова улыбнулась. — Может, минут тридцать назад.

Теперь девушка глядела с откровенным интересом. «Пророк» не обмолвился обо мне как о бывшем приспешнике Лорда или бывшем пожирателе смерти, зато упомянул «представителя одной из чистокровных семей». Надо же, кто-то ещё помнил об этом. Или только из-за «дружеского общения» со звёздной девочкой я стал ей интересен?

Похоже, девица хотела спросить что-то ещё, но в этот миг дверь кабинета Форда открылась и оттуда выплыла — иначе не скажешь — Грейнджер. Она, конечно, поняла, что между нами состоялся диалог. Глупая улыбочка, однако, не сползла с лица «помощницы», а Грейнджер, не глядя на неё, обратилась:

— Всё, можем идти. Нас ждёт прогулка, верно?

И пошагала к выходу. Я поспешил за ней.

Раздался звук разрываемой бумаги. Стейси, подскочив ко мне со спины, сунула что-то в руку. Её слегка повлажневшие пальцы скользнули по моему запястью. Закрывая дверь, краем глаза я заметил её улыбку.

В коридоре маячило лицо Грейнджер — недовольное.

— Ну что ты там замешкался? Что это за девочка? Там, на её месте? Она что-то сказала? — вопросы посыпались из неё как из прохудившегося мешка.

— Говорит, из министерства вызвали. И она сказала, что Нэнси ушла тридцать минут назад… — сказал я, разворачивая записку.

«Работаю до 4:30».

Серьёзно? Наверное, перестарался.

— Что это?

— Трофей, вроде как. От Стейси.

Грейнджер подошла ближе, бесцеремонно склонившись над запиской.

— М-м-м, интересно. Решил каждую по очереди? Это у тебя такой фетиш — секретарши?

Я поднял на неё взгляд. Она чуть отстранилась и криво ухмыльнулась. Вот, значит, как.

— Да, Грейнджер. Люблю девчонок с ловкими пальчиками, — я изобразил, будто печатаю на машинке, и кивнул вперёд, чтобы она не топталась на месте.

— М-м-м… Долой отчёты, даёшь следы задницы на столе? — она зашагал вперёд, оборачиваясь через плечо.

— Точно, — нагнав её, согласился я. — Если не срастётся с Уизли, встретимся в приёмной у Форда.

— Фу, — скривилась она, слегка порозовев, а потом картинно поёжилась. — Вряд ли я когда-нибудь отчаюсь настолько.

— А что тогда суёшься? И откуда такие слова знаешь, хорошая девочка Грейнджер? — не без яда спросил я, скомкав наконец записку и сунув её в карман куртки.

— Ну да, — протянула она с наигранным задумчивым видом. — Стэйси. Это почти как Нэнси. Даже стараться и запоминать не нужно. Но ты поосторожнее. Мисс Стоун такая ревнивая. Так, а что там с ней, куда она ушла?

— Ей стало плохо, — я смотрел на Грейнджер с некоторым подозрением.

И какое ей дело до этой девицы? Если бы передо мной был кто-то другой, я бы подумал, что эти ужимки и язвительный тон — не что иное, как попытка замаскировать приступ ревности. Но нет. Передо мной стояла Грейнджер, а значит причин могло быть десятки, но уж точно не ревность.

— А о чём ты там говорила с…

— Плохо? — перебила меня Грейнджер, усмехнувшись. — Малфой, а вдруг она беременна?

Я с недоверием глянул на неё. Что за шутки?

А Грейнджер юркнула на лестничный пролёт и стала быстро спускаться по ступеням; я слышал торопливые стуки каблуков.

— А ну стой, ведьма!

Я поравнялся с ней на втором этаже. Хотел было добавить, что после разговора с Уизли то же самое подумал и о ней, но промолчал. Мысль о беременности Нэнси будто заморозила всё нутро. Но нет, конечно нет — у меня, слава Мерлину, пока хватало ума не забывать о безопасности.

Она остановилась, повернулась и скрестила руки. Я тоже остановился, пропустив вперёд двух детективов с кипами бумаг в руках.

— Ну и что тут такого? Разве ты не хочешь завести семью? — сощурилась она и пожала плечами, будто в этом вопросе не было ничего такого.

— Что за вопросы?

— Ну да, — она деланно усмехнулась. — Семья — последнее, что тебе сейчас нужно, да?

— Да что же это такое, а? Защищаешь её, а она к словам цепляется! Я в твою личную жизнь не лезу, — она выразительно вскинула бровь. — По своей воле. Что это тебя так беспокоит моя?

— Да ладно тебе! — вдруг улыбнулась она. — Разве я не сказала «спасибо»?

— Шагай уже, Грейнджер, не беси меня.

— В любом случае. Спасибо, мистер Малфой, что защитили мою честь.

Она присела в лёгком шутливом книксене, после чего преодолела последний пролёт и скрылась в холле даже не обернувшись. Я не пошевелился. Психопатка.

Хотел было спросить, о чём это она там секретничала с Фордом, но глядя на её улыбку подумал, что она и вправду ненормальная. А ещё о завтрашних похоронах. Я был уверен, что смерть Тейлора задела её. Почему она вела себя так — шутила, улыбалась, задавала дурацкие вопросы? Да и утренний разговор с Уизли явно не доставил ей особенного удовольствия. Может, это какая-то защитная реакция психики?

Поймал удивлённый взгляд одной из сотрудниц архива, которая спускалась со второго этажа. И только так понял, что совершенно не двигался, будто к земле прирос. Я быстро спустился по лестнице и вышел в холл.

Грейнджер топталась у выхода. Когда увидела меня, то жестом дала понять, чтобы шёл за ней. Она скрылась за дверью, а я снова подумал о Стюарте. Вечер предстоял нелёгкий.

Одно облегчение — насчёт разговора с Нэнси пока беспокоиться не стоило. Нашлась причина, из-за которой беседу можно было отложить на потом. Но она наверняка ждала, что я справлюсь о её здоровье. Лучше всего было бы просто перезвонить. Когда-нибудь позже.

Была ещё одна непростая задача: добыть отпечатки Купера, чтобы сравнить их со следами с рамы. Грейнджер, конечно, права — отмахиваться от странностей с картиной было нельзя. Её предположение, что Купер стащил из музея что-то ещё, дорогие часы и наши со Стюартом мысли о том, что Софи могла стать свидетелем чего-то, что для её глаз не предназначалось, выглядела как очень удобная картина произошедшего. Ко всему прочему, я отлично помнил, как Купер заявил, что мы можем обыскать весь музей и его квартиру в придачу — но найти ничего не удастся. Не потому ли, что он прекрасно знал, что картина находилась в музее? Найди мы её — что бы смогли предъявить? Конечно, он не видел, как Стюарт делал фотографии в кабинете Дэниэла, но мог проверить фотоаппарат и сложить два и два. Если, конечно, действительно был в чём-то повинен.

Но ничто не объясняло того, почему картина вернулась в целостности и сохранности. Возможно, он хотел попросту сбыть её и выручить деньжат, и никто бы не заметил пропажи на фоне исчезновения начальника библиотеки. Возможно, даже изготовил бы подделку. Но нет — специалисты, к которым обратилась Грейнджер, подтвердили подлинность полотна. Зачем, в таком случае, нужны были все эти манипуляции с перевешиванием и реставрацией?

Если бы не эта старая история с ограблением и убийством в день Рождества, если бы не Софи, которая нарисовала картину в память о погибшей Аллин — обратил бы я внимание на то, что картины в кабинете Остина не в порядке? Вряд ли. Даже удивительно, каким причудливым узором переплелись людские судьбы и каким неожиданным способом прошлое Гранта Остина сумело нагнать его в тот момент, когда, казалось, беды уже ждать было неоткуда.

Краем глаза приметил цветастую юбку Лолы. Она медленно брела со стороны лаборатории. Что-то было не так. Я окликнул её, и она тут же повернулась. И даже через немаленькое расстояние между нами понял, что это правда.

— Лола? — подойдя к ней, увидел, что глаза у неё мутные, а лицо покрыто красными пятнами. — Так расстроилась из-за развода бас-гитариста «Ведуний» и его шлюшки-жены?

Шутка не удалась. Лола, казалось, вообще не расслышала моих слов. Она втянула голову в плечи и даже слегка вздрогнула.

— Стюарт сейчас просто ужасно поступил со мной! — голос её отдавался хрипотцой. — Наорал, прямо при всех!

— Что?

— Я ничего не понимаю, — вполголоса сказала она. — Он шёл к выходу, а я как раз шла из лаборатории, болтала там со знакомой. Спросила у него, куда это он. Он мне нахамил, назвал идиоткой! И… и…

Лола спрятала лицо в ладони. На нас уже смотрели, но к счастью холл был заполнен не так густо, как утром. Я отвёл её, слегка пошатывающуюся, в сторону.

— Так, погоди. Что он вообще сказал? Куда пошёл? Покурить?

— Не знаю! — помотала головой она. — Ничего не сказал!

Не верилось, что Стюарт мог поступить таким образом, тем более с ней. Только что они щебетали в столовой и договаривались о завтрашнем ужине, а теперь — такое? Что такого могло произойти по пути в хранилище улик, чтобы он не просто ушёл, а ещё и наорал на Лолу?

— И ты не давала никаких поводов? Ну ладно, ладно, не смотри на меня так. Не плачь, разберёмся со скотиной, — пообещал я. — Не думаю, что он сказал это всерьёз.

Лола ничего не ответила. Попрощавшись с ней, заспешил к выходу. Грейнджер увидел на парковке, она стояла возле своей машины. Неужели, собралась ехать до «Дырявого котла» по утренним пробкам?

Заглянул за угол здания, где обычно курили сотрудники, но там Стюарта не оказалось. Его грубость с Лолой обеспокоила. Напарник так себя не повёл бы.

Пока шёл до парковки, то попробовал набрать ему, но даже после трёх попыток никто не ответил.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросила Грейнджер. — У тебя такой вид, будто кто-то умер.

— Нет, не умер… Но сейчас ведь только утро.

— А серьёзно?

— Стюарт куда-то свалил, а перед этим наорал на Лолу прямо в холле. Ничего не понимаю…

— Ого, — Грейнджер открыла дверцу машины. — Ты поэтому задержался? Неужели успокаивал?

— Вроде того, — кивнул я, тупо глядя на телефон, будто от этого Стюарт немедленно решит мне перезвонить.

— Очень мило с твоей стороны. Что ты так беспокоишься о ней.

— Я что, по-твоему, животное бесчувственное?

Грейнджер вскинула бровь, но промолчала.

— И почему мы не можем трансгрессировать? — я кивнул на её машину. — Сейчас пробки, только время потратим.

— Мне нужно заехать кое-куда, я говорила, — выдохнула она. — Я местности не знаю, трансгрессировать опасно. Слышал про тот случай с сотрудником из отдела розыска?

— Расщеп на глазах у группы туристов? — припомнил я последние слухи. — Слышал, как же.

Она кивнула и поморщилась.

— Вот что значит не знать, куда трансгрессируешь! Сколько было шума… Слушай, я знаю, что у нас дела, но мне очень нужно. Я обещала Джинни ещё вчера и забыла, у неё очень плотное расписание тренировок. Если не сделаю обещанного, у нас точно сегодня будет как минимум один труп. Съездим, ладно? Это почти по пути.

Я рассеянно кивнул, размышляя о Стюарте. И куда его понесло? Сделав мысленную пометку о том, что нужно будет сходить в хранилище улик и уточнить, был ли там напарник, решил набрать и Джиму.

Мы загрузились в машину и, пристегнув ремень безопасности, нашёл номер бывшего помощника шерифа, который Стюарт отправил в сообщении. Грейнджер уже выезжала с парковки, глядя по сторонам. Джим взял трубку спустя три гудка.

— Слушаю, — раздался его басовитый голос. — Это ты, Малфой?

— Да-да, Джим, надеюсь, я вас не разбудил?

— С шести часов на ногах! — хохотнул он. — Случилось чего? Нашли Майкла?

— М-м-м… Нет, я хотел узнать, не звонил ли вам мой напарник? Мы были вместе в первый раз. Он как раз должен был справиться у вас о Майкле, но что-то произошло, и я не могу до него дозвониться.

— Нет-нет, телефон у меня с собой, никто не звонил, — бодро отрапортовал Джим. — А когда он должен был позвонить?

— Полагаю, что в течение последних минут десяти, — внутри всё заколотилось от беспокойства. — У вас как? Всё тихо? Ничего подозрительного?

— Да, тихо, как всегда, — протянул он. — Я на связи, держу руку на пульсе.

Попрощался с ним и отключился, глянул в окно. Мы уже проезжали по оживлённой Юстон-стрит. Мимо стремительно пронеслись здание госпиталя, сложенное из красного кирпича, велосипедная парковка. Пара высоток, сделанных, казалось, целиком из стекла. В них отражалось пасмурное небо. Мелькая перед глазами, кроны деревьев сливались в одну зелёную массу, а лица прохожих — в безликое пятно. Низкие старинные здания с вычурными украшениями и колоннами переплетались с современными, строгими, высокими, выстроившимися как на парад.

Грейнджер чуть притормозила, чтобы перестроиться в соседний ряд. Сделав это, она спросила, не отрывая взгляда от дороги:

— Волнуешься за него?

— Это на него не похоже.

— Может, случилось что-то серьёзное? — предположила она, нажав на педаль газа. Но проехали мы немного, перед ближайшим перекрёстком попав в пробку.

— Утром он вёл себя как обычно. Ну, за исключением нашего разговора. Но после всё было нормально. Он понёс коробку с вещами Софи в хранилище улик. Ну вот что могло случиться по пути? Его так достали тормознутые работники, что он решил бросить работу немедленно? А на Лолу зачем наорал? Кретин.

Грейнджер задумчиво глянула в зеркало заднего вида.

— Да, я тоже заметила, что они какие-то пришибленные… Уверена, поступку Стюарта есть какое-то объяснение. Перезвонит, как сочтёт нужным. Не волнуйся за него, он ведь не маленький. К тому же, он коп, — рассудила она, после чего стартовала с места.

— Кстати о копах. О чём это вы там шушукались с Фордом?

— Да всё о том же, — со вздохом ответила она. — Шпион и всё остальное.

— Но ведь я в курсе дела, зачем он попросил меня выйти?

Грейнджер внимательно смотрела на дорогу. Но мне казалось, что она просто тянула время.

— Ты, конечно, прости, — начала она, — но ты простой детектив, его подчинённый, к тому же недавно был в подозреваемых. С чего бы ему вести разговоры при тебе?

— Как приятно, — буркнул я.

— Скажи ещё, что обиделся, — усмехнулась она не глядя. — У меня от тебя секретов нет. Он спрашивал, как дела с поисками шпиона и с поиском места, откуда сбросили тело.

— Ты рассказала ему о нашем разговоре? Про то, что всё это мишура и прочее?

— Нет, пока нет, — она притормозила у светофора. Через переход хлынула толпа пешеходов. Она повернулась. — Сначала я хочу обсудить это с Гарри, Роном и остальными. Это ведь пока только догадка. Посмотрим, что они найдут. Ты ведь придёшь сегодня?

Она вскинула бровь и вопросительно уставилась на меня.

— М-м-м… нет, у меня ведь сегодня разговор со Стюартом. Расскажешь сама, зачем тебе я?

— А зачем тебе я в Лютном? — резковато ответила она, трогаясь с места.

— Туше, Грейнджер, но я уже договорился. Так что как-нибудь справишься. Если освобожусь раньше… А во сколько ваше собрание?

— В половину восьмого, — коротко бросила она. — Будут все. И Кларк, и Джонс, и другие. Так что…

Грейнджер не закончила, свернув на соседнюю улицу, где движение было не таким плотным.

— Мы бы могли прийти вместе со Стюартом, если это уместно. И если, конечно, успеем ко времени.

Грейнджер промолчала. Я поспешил отвлечь её рассказом о наших со Стюартом предположениях касательно Купера и манипуляций с картинами.

— Вы думаете, Софи могла застать его за воровством? — оживлённо спросила она. — Н-да, он тот ещё фрукт. Если бы у нас были его отпечатки, то мы могли бы сравнить их с теми, третьими, неопознанными. Но…

— После твоих рейдов музей не хочет сотрудничать, — закончил я. Она поджала губы.

— Да уж, вот чего я не предусмотрела. Но нам это и не нужно. Если он действительно повинен в смерти Софи из-за того, что лежит в музее, мы найдём повод заставить музей сотрудничать. Пока у нас есть с чего начать — картина.

— Нужно что-то повесомее, чем перепланировка в кабинете Остина.

— Должно быть что-то. Идеальных преступлений не бывает! Купер, может, и умён, но с часами прокололся, — рассуждала Грейнджер, следя за навигатором. — Странностей много, только вот не хватает ещё одной детали, чтобы вышла цельная картина. Кхм, прости за каламбур.

— И я даже знаю, что это за деталь.

— М?

— Называется «мотив».

— Нет, я имела в виду что-то более… осязаемое. Вот смотри: музей не хочет сотрудничать с полицией, считая, что мы попусту тратим время, донимая их. Кроме пары фотографий, кучи догадок и неизвестного частичного отпечатка, который мог попасть туда как угодно, у нас ничего нет. Никто не подпишет ордер на ещё один обыск, и уж тем более на арест Купера. И я в том числе.

— Напомню тебе, Грейнджер, что у них пропал сотрудник, который обвинялся в убийстве. Это что, не повод? Его никто не ищет?

— Во-первых, не обвинялся, а подозревался, — фирменным учительским тоном заметила она. — Во-вторых, вот именно что подозревался, в прошедшем времени! Мы ведь знаем, что он не виноват? Он — сквиб, а значит не мог причинить Софи вреда. Его кабинет тщательно осмотрели криминалисты, мы опросили работников. Директор считает, что полиция должна заниматься реальными поисками, а не донимать их сотрудника.

— Ну и что дальше?

— Вот если бы картина не нашлась, — с нотой сожаления продолжила она, — то у нас была бы возможность снова пролезть в музей. Фотографии, отпечатки, даже часы — всё это лишь косвенные доказательства того, что что-то произошло. А нам нужно то, что объединит всё это, понимаешь? Что-то весомое, физическая улика, доказательство того, что Купер проворачивал в музее какие-то свои грязные делишки. Если найдём, то с нами будет сотрудничать не только музей, но и сам начальник всего департамента правопорядка с Визенгамотом в первых рядах.

— Даже так?

— Конечно! — с горячностью закивала Грейнджер, глядя прямо перед собой. — Убийца молодой волшебницы — сотрудник музея магии! Как тебе заголовок? Да к тому же начальник библиотеки оказался разыскиваемым в мире маглов преступником-сквибом! Они ещё толком не оправились после попытки ограбления и взрыва — и тут такое. К тому же, хочу напомнить, что Софи нашли на территории маглов. Понимаешь, да? Волшебники грабят маглов, маглы убивают волшебников — вот какая ситуация. Вряд ли Софи связана со шпионами и прочим, но подумай, как это выглядит со стороны? Для тех, кто не в курсе подробностей? Журналисты на последней пресс-конференции чуть с ума нас не свели.

— М-да, дерьмово выглядит.

— Вот именно. Дерьмово. Ёмкое и хорошее слово. Чем скорее ты передашь мне всю информацию, тем лучше. Говоришь, всё это у тебя дома?

Когда Грейнджер припарковалась возле гриль-бара, то я даже опешил.

— Тебе сюда?

— Нет, конечно, — усмехнулась она, заглушив двигатель и отстегнув ремень. — Нужно немножко пройтись. Вдруг ближе припарковаться не получится, не хочу круги наворачивать. Здесь подождёшь или со мной?

— Да уж пошли, — буркнул я, отстегнув ремень.

Грейнджер захватила сумку с заднего сидения авто, захлопнула дверцу и поправила воротник пальто. Пискнула сигнализация, и она кивнула в сторону небольшой дорожки, которая вела в парк.

— Я посмотрела по карте, тут можно сократить, — объяснила она.

Застегнув куртку, двинулся вслед за ней.

— А что, помощь тебе не нужна?

Мы вошли в парк с высоченными деревьями, замысловато подстриженными кустами и аккуратными скамеечками по всей длине уходящей вглубь парка дороги. — Не забывай, что дело ведём мы со Стюартом.

Грейнджер неторопливо шла вперёд, словно праздно прогуливалась, сунув руки в карманы.

— Нужна, конечно, — она вышагивала по левую от меня сторону и хмурилась, глядя под ноги. — Я думала, это само собой разумелось.

— Ты ещё не смотрела отчёт от тех экспертов, по поводу картины?

— Нет ещё, только пролистала. Посмотрю, конечно, но есть ли смысл? Они сказали, что она подлинная. Я им верю, — она покачала головой.

Далеко впереди показался арочный выход из парка. Грейнджер прибавила ходу — будто только сейчас поняла, что она не на прогулке. Но, надо признать, я и сам бы лучше провёл утро здесь, наслаждаясь прохладой и открывавшимися видами, слушая, как хрустят шишки и сухие ветки под ногами.

— Слушай, Грейнджер. Если Купер и сделал что-то такое, за чем его и застала Софи, почему она не рассказала Дэниэлу? Это явно произошло в день её гибели.

— Почему именно в тот день? — она остановилась и нагнулась, рассматривая каблук туфли.

— А иначе зачем ей молчать об этом несколько дней? Давай предположим, что Купер и есть убийца… Звучит, конечно, очень странно, но…

— Ближе к делу, Малфой.

— М-да. Дело было так: в понедельник Купер провожает Софи к Остину в кабинет, после чего они идут обедать. Как всегда, в одно и то же время, в одно и то же место.

— Не думаю, что стоит брать слова Купера за основу рассуждений… Давай посидим немножко? У меня что-то с каблуком… вроде, — Грейнджер кивнула в сторону лавочки, благо, под зелёным плотным куполом из листьев они остались почти сухими.

— Но Купер наверняка знал, чем занимался начальник в обед, — возразил я, усевшись на скамейку и наблюдая, как Грейнджер возится с туфлей. — Он видел, как Софи приходила в музей аж с самого июля! Не мог не знать! Остин своих передвижений не скрывал, зачем ему это?

— Да, и придержи эту мысль в голове. Джина о Софи не знала, что странно, — кивнула Грейнджер не глядя на меня.

— Это пока не важно. Так вот, в следующий раз Софи была в музее в четверг — это мы знаем точно. Схема её передвижений такова: она идёт в кабинет Остина, откуда они вместе идут обедать. Купер, как он утверждал, в четверг её не видел, но она должна была зайти к Остину, как обычно.

— Но если Купер знал, когда именно приходит Софи — почему занимался… — она откинула волосы за спину, сдула непослушную прядь со лба и огляделась. В парке мы будто бы были одни. — Чем бы он там не занимался?

— Не знаю. Может, пришла пораньше? — предположил я.

Грейнджер закинула ногу на ногу, ещё раз оглядевшись. Достала палочку, коснулась ею каблука. Сняла приставший к нему пожухлый лист и сказала:

— А как же показания того бармена из ресторана? — она убрала палочку в сумку. — Он сказал, что по этой парочке можно было часы сверять. Да? И камеры говорят о том же. Нет, что-то мне не нравится, как это звучит.

— Хорошо, дорогуша, — процедил я, начиная слегка злиться. — Раз такая умная, может сама займёшься этим? А я буду сидеть и отрицать?

— Не заводись, — отмахнулась она. — И не называй меня дорогушей! А вообще, я бы слегка отмотала события и посмотрела на то, что было с Софи до её прихода в музей.

Я смутно припомнил вырванный лист, на который Стюарт переписал для меня маршрут Софи.

— Так, ну ладно. Около половины одиннадцатого Софи пришла в лавку к Макдэниэлам. Они сказали, что она куда-то торопилась. Побыв там некоторое время, она вернулась домой, в Уайтчепел. Старуха, у которой Софи снимала жильё, сказала, что Софи переоделась и ушла около половины двенадцатого. Тогда её подкараулил Билли, они поругались перед домом. Он её схватил за руку, оставил синяк, и она ушла. Трансгрессировала.

— Ага, — Грейнджер сощурилась. — Во время их ссоры Софи упомянула какую-то жену.

— Очевидно, это Джина, — кивнул я. — Только каким образом она вообще тут замешана?

— Жаль, что Билли не смог вспомнить, что именно сказала Софи про жену, — Грейнджер рассеянно поглядела по сторонам. Ветер шумел в кронах деревьев, путался в её волосах, и она то и дело отбрасывала пряди со лба. — И почему она вообще её вспомнила?

— Ну Билли-то думал, что Софи крутит с ним роман, — тут же ответил я. — И думал, что он что-то сделает с ней. Она могла сказать ему, что Остин женат, например.

— Та женщина, миссис Хилл, всерьёз считала, что Софи спала с каким-то богатым мужчиной, — припомнила Грейнджер. — Могла и слух пустить…

— Ко времени обеда Софи объявляется в музее. А потом они с Дэниэлом идут обедать, выходят из кафе в примерно двадцать минут второго и расходятся. В течение следующих минут сорока Софи погибает в переулке, где её и нашли.

Грейнджер призадумалась.

— А знаешь, почему Софи не рассказала о чём-то странном Остину? О том, что могла увидеть?

— М?

— А потому что ничего и не увидела.

Она посмотрела на меня с лёгкой улыбкой.

— Мы сейчас о чём вообще?

— Знаешь, я ведь так же думала о Тейлоре, — она потёрла кончик носа указательным пальцем. — Что он что-то увидел, и его убрали. Шпион или ещё кто. Но ты сказал: а что, если он действительно ничего не видел?

— Софи могла не успеть сказать или забыть о том, что узнала о Купере и его делах, если во время обеда они с Дэниэлом обсуждали что-то важное. То, что увидела Софи, было… м-м-м… несущественным?

— Возможно, конечно. А вдруг она действительно не заставала Купера за чем-то необычным? Может, она заметила, что с картинами что-то не так, например? Не знаю…

— Мы знаем, что Купер мог и приврать, — уточнил я, глядя на её растерянное лицо. — Если всё так, то он должен был видеть Софи в четверг, чтобы у него был повод проследить за ней и убить. Если это «что-то» случилось в понедельник, зачем ему так долго ждать, прежде чем сделать задуманное? И не понятно, почему сама Софи аж три дня хранила увиденное в секрете? Или услышанное…

— Как бы то ни было, Остину Софи не сказала ни о чём, что бы её встревожило! — Грейнджер раздражённо откинулась на спинку скамейки. — Если бы она успела сделать это во время обеда, то Остин вернулся бы на работу уже зная, что Купер что-то натворил. Но он промолчал, очевидно.

— Откуда нам знать? — рассуждения явно зашли в тупик, и это начинало бесить. — Ладно, давай покончим с твоими делами поскорее, время видала?

Грейнджер рассеянно пожала плечами. Мы вышли из парка, свернули на тротуар и пошли вниз по улице. Впереди замаячила высокая часовня. Среди современных зданий и автомобилей, она бросалась в глаза своей старинной красотой. С бежевой, но, по большей части, выгоревшей от солнца штукатуркой на стенах, с башенкой и часами, шпилем и потемневшими от времени балюстрадами, колоннами и замысловатыми фигурными украшениями, она привлекала внимание каждого прохожего.

— Красивая, правда? — спросила Грейнджер, проследив, видимо, мой взгляд.

— Да, ничего.

— Сейчас поближе подойдём. Вблизи ещё лучше, нам как раз туда.

— В часовню? Что, решила затащить меня под венец?

— Размечтался! — она вдруг хохотнула. — Нет, она давно не действует. Мы идём в свадебный салон, который там находится. Мне нужно забрать платья подружек невесты.

— Это и есть твоё дело?

Всё же в Грейнджер что-то переменилось. Может, дело было в том, что наше с ней сотрудничество наконец-то более или менее наладилось, и теперь ни у одного из нас не возникало желания оторвать другому башку. Но… что-то едва уловимое стало иначе, я был уверен. Понимал это скорее интуитивно, чем смог бы перечислить видимые изменения.

Я вспомнил, как она улыбалась и шутила, стоя на лестнице отдела, а я думал о похоронах Тейлора. Конечно, смерть — это всегда горько, но Грейнджер улыбалась, и казалось: может, не так всё и плохо? Наши жизни продолжались, и посреди всего того дерьма, что происходило, любой не омрачённый момент — уже победа, а улыбка — единственная защита.

Грейнджер, чёртова баба, будто бы давным-давно прознала и истину, и ценность жизни и смело улыбалась неприятностям в лицо. Даже так: смеялась не из-за чего-то, а вопреки всему. Как ещё можно было объяснить её поведение? Даже если завтра схлопнется вселенная, уж Грейнджер-то найдёт хорошее и в этом. Например, что утром больше не нужно вставать на работу.

Её слова, сказанные только вчера — а, казалось, они будто всегда были при мне — обретали совершенно новый смысл. Жить своей жизнью, плевать на мнения и не соответствовать вовсе не значило, что нужно не считаться ни с кем и ни с чем, запереться в своём углу и отрицать происходящее, назло всем вокруг. Нужно было, в первую очередь, найти равновесие в себе, а уж после искать гармонию с окружающими людьми и миром. И поступала она так или иначе, конечно, не назло — а просто потому, что только так могла почувствовать себя целой. Даже, наверное, счастливой? Как говорится, ловила момент. Пусть только здесь и сейчас, но и этого порой было достаточно. Смириться не с чем-то, а с самим собой, плевать на мнения не потому, что нечего терять, а потому, что всё уже найдено и давным-давно на своих местах.

— Так-так, значит, ты выходишь за Уизли? — скривился я, но прежде, чем эта мысль смогла бы вызвать хоть какие-то чувства, она ответила:

— Ты ведь не лезешь в мою личную жизнь? — она повернулась. Глаза прищурены, вокруг них образовались мелкие весёлые морщинки. — Нет, конечно. Джинни.

— Выходит за своего брата?

Грейнджер громко фыркнула, чем шуганула стаю голубей, клевавших хлебные корки с края тротуара.

— Ты идиот? За Гарри!

Конечно, я и так это понял, но не смог удержаться от того, чтобы сорвать ещё одну её улыбку. Глупо, но было приятно, хоть изредка поглядеть на чьё-то счастливое лицо. А улыбалась Грейнджер красиво. Обычно говорят «искренне».

На каких-то пару секунд я всё же представил Грейнджер в свадебном платье, с длиннющей фатой на замысловатой причёске и букетом в руках, а рядом с ней — фигуру в костюме и с размытым лицом. Конечно, когда-нибудь она выйдет замуж, нарожает детишек и напрочь забудет о том, как когда-то отстаивала право на свою независимость.

Всё нутро будто заклокотало — мысль оказалась неприятной, даже мерзкой; а последующая реакция — насквозь эгоистичной. Но я уже всеми фибрами души ненавидел того парня с размытым лицом, который собрался отобрать её у меня. Как же так? Грейнджер нужна мне самому — для верного направления, для единомыслия, для напоминания. В общем-то, мне было всё равно, что она сама думала по этому поводу. Её приоритеты могли измениться в одночасье. Лови момент, Драко.

Я снова вспомнил то чувство, которое испытал, сидя на её кухне: стоит только Грейнджер замолчать, как все важные мысли мгновенно испарятся. Будто она тот барьер, который не позволял мыслям растечься.

— Малфой, приём! — вдруг гаркнула она в самое ухо. — Ты ещё тут?

— Ты чего орёшь? — в ухе неприятно зазвенело.

Растворился и её образ в белом платье, и фигура незнакомца, и букет, и саднящее разочарование. Будто сдули пыль с обложки старой книги.

— Прекрати зависать, — она привычным жестом вскинула бровь. — Что-то с тобой такое частенько в последнее время случается. Мы, кстати, почти пришли.

Она провела меня мимо низких, аккуратно выстриженных кустов, кованого заборчика с вычурным узором. А когда свернули за угол часовни, то увидел дверь, которую, на манер козырька, сверху украшал чёрный навес с вышитыми на нём золотыми буквами. Возле входа было устроено что-то вроде мини-садика: небольшой фонтан, розовые кусты, элегантная скамеечка с золотыми ножками. В ноздри тут же проник приторный запах роз. Грейнджер дёрнула за ручку двери и шагнула внутрь. Её тут же скрыл полумрак узкого коридора.

Вниз вели дюжина крутых ступеней, слева — вход в помещение; в его арочном проёме будто клубился голубоватый свет. Внутри всё так и дышало старинной элегантностью и особенной, изысканной атмосферой. Нас встретил неяркий свет и высокий куполообразный потолок основного просторного зала, от которого в разные стороны расходились коридорчики и комнатки поменьше, все — с низкими потолками. И стены, и потолок были выкрашены в простой белый цвет, пол устлан глянцевой плиткой. Похоже, хозяева салона решили оставить первозданной фактуру старинного камня, только лишь слегка преобразив её краской. Но зато наполнение пространства по-настоящему удивляло.

Чего только стоила роскошная люстра, висевшая под потолком в основном зале — такую впору вешать во дворце. Тут и там, на низких и высоких подиумах, расставлены манекены с самыми разнообразными нарядами. В основном белыми, но встречались и цвета слоновой кости, и красные, и даже парочка в лазурных, будто летнее небо, оттенках. Каждое было подсвечено с самой выгодной стороны.

От обилия стекла рябило в глазах; витрины, огромные зеркала, стеклянные столики. От мерцания экранов, которые крутили ролики с красотками-моделями, даже слегка закружилась голова. Мягкие кресла и диванчики на позолоченных ножках, круглые пуфы, приятная музыка, пушистые цветочные гирлянды из белых и розовых цветов — всё это не выглядело даже на йоту пошло или вычурно, а наоборот, напоминало самую изысканную вечеринку. Если у меня захватывало дух от такого зрелища — что уж говорить о невестах? Здесь каждая могла почувствовать себя самой настоящей принцессой. Откровенно говоря, даже я себя немного чувствовал таковой.

Внутри находилась только одна компания — шесть девушек, пятеро из которых держали в руках бокалы с шампанским. Последняя, шестая — невеста, в длинном, сидящем идеально по фигуре платье. Все они так звонко смеялись, что их смех словно отскакивал от стен, эхом отдавался в куполообразном потолке и находил отзвук в каждой стеклянной поверхности, в каждой хрустальной подвеске огромной люстры.

Навстречу нам выплыла, будто даже не касаясь пола, очень привлекательная дамочка. Мне даже показалось, не замешана ли в такой иллюзии магия, но мигание огромных экранов дало понять, что салон был магловским. Улыбка — не натянутая, приятная, будто не было для неё большего счастья, чем увидеть нас. Миловидное лицо, не обременённое интеллектом, идеально уложенная причёска и светло-голубой костюм делал её похожей на услужливую секретаршу с чисто декоративным назначением. Такую можно было встретить в приёмной какого-нибудь неприлично богатого ублюдка.

Грейнджер прошла вперёд. Я сунув руки в карманы куртки, машинально пошёл следом. В кармане нащупал смятый комок бумаги — записка от секретарши на замену по имени Стейси. А в голове зазвенел знакомый голосок: «это что, фетиш такой?»

Девушка вежливо поздоровалась с Грейнджер, а когда заприметила меня, то её накрашенные алым губы сложились в идеальнейшую букву «о», будто она специально тренировала этот фокус перед зеркалом.

— Нечасто к нам приходят пары! — восхищённо выдохнула она. — Могу я уточнить время вашей записи?

Я только фыркнул, а Грейнджер закашлялась.

— О… нет. Я хотела забрать платья подружек невесты. Заказ на имя Джиневры Уизли. Они готовы?

Она поглядела сначала на Грейнджер, а потом на меня и улыбнулась.

— Вы должны были вчера их забрать? — спросила она, сверившись с записью в компьютере.

Грейнджер что-то ей ответила, а когда девица скрылась в одном из коридорчиков, то обернулась в мою сторону. Смех и радостные девичьи выкрики из дальнего угла салона становился всё громче.

— Что за показуха? — поинтересовался я. — И почему магловский салон?

— Показуха? — усмехнулась она. — Почему это?

— Думаю, буду прав, если выскажу мысль о том, что даже одно платье стоит как твоя тачка?

— Чуть-чуть подороже, — с серьёзной миной кивнула она и шёпотом добавила: — Магловский потому, что их по всему Лондону — десятки, а волшебных — всего два. А нашей Джинни очень сложно угодить. Она довела до слёз двух продавцов, трёх замерщиц и одного парикмахера, который посмел предложить украсить её волосы не цветами, а шляпкой.

Когда-то я тоже не думал о потраченных на ту или иную прихоть суммах. Деньги просто были, а любые желания выполнялись по щелчку пальцев. Даже те, которые, как говорится, за деньги не купишь. И сейчас даже слегка пожалел, что такой возможности у меня больше не было. Не в деньгах счастье — так говорят те, у кого их нет.

Снова появилась улыбчивая девица. На этот раз она осторожно несла три белоснежных чехла для одежды. После всех манипуляций и обмена любезностями мы наконец-то покинули салон. Когда вышли на улицу и отошли на приличное расстояние, то я осознал, как же приятен простой, не пропитанный цветочными запахами воздух. Проявив инициативу, предложил помочь с её ношей.

По дороге до машины Грейнджер с воодушевлением рассказывала о том, как именно происходила подготовка к свадьбе. В шутливой форме заметила, что Джинни сведёт её с ума ещё до свадьбы, что будет очень удачно — ведь Грейнджер нужно организовывать ещё и девичник. Джиневра — я не мог всерьёз называть её так — оказалась очень привередливой. Поттер не считал нужным перечить невесте, и судить его за благоразумное решение было бы глупо. Да и его невесту тоже. Свадьба — это вам не кофейку заварить. Впрочем, я надеялся, что с организацией собственной свадьбы Джинни справится лучше, чем с приготовлением кофе.

— Ну, Грейнджер, ничем тебе помочь, к сожалению, не могу. Разве что с девичником, — сказал я, когда платья были аккуратно уложены на заднее сидение. Она весело фыркнула.

— Ну да, Малфой, конечно. И что это будет? Океан огневиски, стриптизёрши и танцы голышом на столе?

— Ну и фантазии у тебя. Если, конечно, ты так себе это представляешь, то могу подсказать где достать огневиски подешевле. Ладно, парочку стриптизёрш тоже. Но с танцами голышом, думаю, ты справишься сама.

Я сунул руку в карман, чтобы найти телефон и ещё разок набрать Стюарту, но наткнулся на смятую в комок записку.

— Нет уж, спасибо, перебьёмся как-нибудь, — она вскинула брови и уставилась на записку. — Хм. Решил с ней встретиться? Стейси, кажется?

Я поднял взгляд. Грейнджер скривила губы.

— Нет, не решил, — я бросил комок бумаги в ближайшую урну. — Терпеть не могу блондинок.

Грейнджер открыла дверцу авто и залезла внутрь. Я последовал её примеру.

— Как это так, ненавидишь блондинок? А сам не блондинка что ли?

Пока я старался пристегнуть ремень безопасности, она протянула руку и потрепала меня по волосам. От её прикосновения всю кожу на затылке будто стянуло.

Я отпрянул, а Грейнджер распахнула глаза и замерла с поднятой рукой.

— Что, нарушила целостность твоей причёски? — она улыбнулась. — Потрогай мои, будем квиты.

Я уставился на неё. И вспомнилось то пьяное, совершенно ненужное желание запустить пальцы в её волосы — тогда мы сидели на парковке возле супермаркета после дурацкого бала. Ощутил, как всё моё внезапное волнение стянулось в одну крошечную точку где-то в груди. Тянущий вниз, покалывающий сгусток из целого множества эмоций; будто всё тело зачесалось под кожей. Не возбуждение — нет, это чувство я бы ни с чем не перепутал. Скорее просто… неожиданность. Мне так хотелось, чтобы она была рядом ещё минут тридцать назад, но теперь единственным желанием было отодвинуться подальше.

Грейнджер слегка прищурилась, опустив руку.

— Извини. Не думала, что… что тебе будет так… неприятно.

Я пригладил волосы. Грейнджер засуетилась, пристёгивая свой ремень. Сердце теперь колотилось будто в самом горле. И совершенно не мог понять, что за эмоция вырисовывалась у неё на лице.

— Мне не неприятно, — я наконец-то понял, что до сих пор не сказал ни слова. — Я такого не говорил. Не драматизируй. Хочешь ещё потрогать? Да Мерлина ради, когда тебе ещё доведётся потрогать настоящего Малфоя?

Грейнджер откинулась на спинку сидения и закатила глаза. Но зато странная гримаса исчезла с лица.

— Чего-чего, а самомнения…

— Так когда свадьба?

— В конце октября, — она встрепенулась и закусила нижнюю губу. Теперь внимательно выглядывала, нет ли кого позади. — Дожить бы поскорее до этого дня.

— До тридцать первого? — спросил я, вспомнив, как она спросила свою приятельницу: «девятнадцатое или тридцать первое»?

— Да, — Грейнджер вскинула брови. — А ты откуда знаешь?

— Я ведь детектив. Знать моя работа. А девятнадцатого? Что будет тогда?

Грейнджер, так и не выехав с парковки, склонила голову и сощурилась, глядя на меня.

— Ах вот как, мистер детектив, — деланным голосом проговорила она. — Ну ладно. Девятнадцатого будет мой день рождения.

Теперь кое-что встало на свои места.

— Наконец-то станешь большой девочкой? — усмехнулся я. Грейнджер отвлеклась. Мы наконец-то тронулись. — И сколько тебе исполнится? Пятнадцать?

— Хо-хо, — отозвалась она. — Немножко больше. Двадцать семь.

— Чего? Откуда это тебе двадцать семь?

Она повернула голову и улыбнулась.

— Мне почти исполнилось двенадцать, когда я поступила в Хогвартс. По правилам ведь должно быть одиннадцать, а у меня день рождения в сентябре. А тебе? Всё ещё двадцать шесть, так?

— И на что это ты намекаешь, бабушка Грейнджер?

— На то, что тебе, малыш, нужно слушаться старших! — скрипучим старушечьим голосом проговорила она, выезжая на дорогу и не поворачивая головы. — И я была бы рада видеть тебя на… что бы там не придумали Джинни с Роном.

— Приглашаешь на свой день рождения? Ты уверена, что никто не будет против? — слегка опешил я, а Грейнджер нахмурилась. Её лицо посерьёзнело.

— Почему бы и не пригласить? По-моему, я достаточно стара для того, чтобы самой себе выбирать компанию.

Я задумался. Неловкости в предложении не было, да она не из тех, кто пригласит на подобный праздник из вежливости в надежде на отказ.

— Посмотрим. Ничего не обещаю, — отмахнулся я. — Ладно, шутки в сторону, бабуля, пора работать. Поехали в Лютный.