Толкование сновидений (джен)

Гладкий край чашки прижимается к губам.

— Пейте, господин. Три больших глотка, — приказывает суровый голос.

Питье горькое, вяжет рот, его хочется выплюнуть. Линь Шу давится, кашляет, лишь потом находит силы открыть глаза.

Над ним склонился белобородый старец-целитель. Ожидаемо… а вот то, что за его плечом грустно качает головой матушка, Линь Шу не ждал. Он подается ей навстречу, но лишь бессильно падает обратно на ложе. Вцепиться бы в одежды или длинные волосы лекаря, но тело не способно на такие подвиги, оно лишь неуклюже ворочается, и малейшее движение рвет суставы и кости дергающей болью. Тщетно теряются несколько бесценных, томительных секунд — и картина меняется.

Вместо матушки рядом с его ложем стоит благородная супруга Юэ — в парадном платье темно-синей парчи, с жемчужными заколками в высокой прическе, увенчанной золотым убором с множеством яшмовых бусин. Что она делает здесь, одетая как для приема во дворце? Зачем с любопытством следит за манипуляциями лекаря — как он вычисляет линии потоков ци на искалеченном теле пациента, как готовит иглы. Длинные бронзовые, короткие, с крючками-рукоятками из слоновой кости, и очень тонкие, серебряные, — все они одна за другой покидают деревянный поднос, чтобы вонзиться в тело.

Нужно забыть о боли. Забыть обо всем, кроме приказа отца. Он, Линь Шу, должен выжить, выжить любой ценой ради Армии Чиянь. Этот долг держит его на месте. Долг, — а еще невеселое понимание, что возмущаться он может сколько угодно, но вот сил оттолкнуть палача-целителя с его заботой, от которой тело пронзают вспышки короткой жгучей муки, у него нет.

— Это мазь из барсучьего жира, оленьего молока и тринадцати трав с Восточных гор. Тетушка Цзин сделала ее специально для тебя, Огонек. Выздоравливай скорее, — говорит матушка, с улыбкой наклоняясь ближе.

Линь Шу пытается коснуться ее тонких пальцев, но собственная рука кажется ему тяжелой, словно выточенной из камня.

— Тише! — приказывает строгий скрипучий голос. — Лежите смирно. Требуется разогнать застоявшуюся кровь, чтобы стимулировать обновление потоков ци. Жаль, что луна убывает и время неблагоприятно для подобных процедур. Но, боюсь, иначе вы до новолуния не доживете…

Старик зачерпывает из глиняной плошки резко пахнущую желтую субстанцию и втирает ее вдоль шеи, под ключицы, в сгиб локтей, в подреберье, на сгибе бедра, под колени…

Линь Шу скрипит зубами, заставляет проклятые слезы высохнуть, приказывает телу терпеть. Какую дрянь, во имя всех небожителей, смешал седобородый целитель? Каждый оставленный им след припекает, будто кожу снова разрезали и засунули в отверстые мышцы тлеющий уголек.

Старый Хозяин Архива отступает на шаг, разглядывая содеянное. Линь Шу различает какое-то движение в полутьме за его спиной, разгоняемой лишь блеклыми точками палочек с лекарственными благовониями. Это снова супруга Юэ. Она заносит руку, в ее пальцах золотая шпилька, раскаленная до ярко-белого цвета.

— Что вы…

Обжигающая золотая игла вонзается ему в левое запястье.

— Что?..

Госпожа Юэ манерно улыбается, поводит густо насурьмленными глазами. Ее движения быстры, пальцы бестрепетно держат раскаленное золото. Удар — нанесенный изо всех сил в бедро Линь Шу. Еще один удар — в колено.

— Убирайся!.. Прочь!!!

От отчаянного рывка Линь Шу падает поставленная у изголовья плошка с водой. Супруга Юэ обиженно поджимает губки, переступает через лужицу с плавающей соломинкой и, сгорбившись и метя длинным шлейфом, взбегает вверх по стене. Добежав до потолка, она замирает, паучьим движением подбирает пушистый хвост и, метнувшись, пропадает из виду. Только шуршат открывшиеся да снова затворившиеся створки дверей, и комнату на миг заливает неверный свет умирающей луны.

Совершенно изможденный, Линь Шу позволяет себе соскользнуть в беспамятство. Туда, где боль отступает хоть немного и где гуляет гость из мира духов, появляющийся из ниоткуда и исчезающий в никуда. Небесный хромец кажется Линь Шу настолько же реальным, как он сам. Ну да, именно так. Как может быть живым человек, рухнувший со скалы, убитый сотней стрел, отравленный самым смертельным ядом, который когда-либо существовал в Поднебесной, с переломанными костями и обескровленным нутром!