Второй шанс (джен)

Глава 9

Ракеш пробрался в конюшни вместе с Элли и Рианаэ. Они старались не попасться на глаза другим студентам, не желая, чтобы остальные знали, что именно их выбрали для похода со старшекурсниками и преподавателями.

Конюшни освещались волшебными кристаллами и маленькими хрустальными шарами, заполненными водой и люминесцентными водорослями. Светло-голубое и бледно-зеленое сияние шаров, словно мерцание воды, разливалось по потолку и стенам. Внутри было тепло — конюшни зачаровали таким образом, чтобы температура внутри оставалась именно такой, какой предпочитали её обитатели. Окна во всех стойлах были открыты, и в них проглядывало черное небо со звездами. Кроме Адских Коней здесь были также несколько пегасов, полдюжины фестралов, три гиппогриффа, родившихся практически в конце года и пока ещё не готовых присоединиться к стаду, а ещё белый орел (волшебная разновидность ястребиных), два акромантула и один баку.

— На огненных конях всегда ездят без седла. Они позволяют надеть на себя сбрую для карет и саней, но не любят седла и узду, — проинформировала его Рианаэ, открыв одно стойло и выводя пылающего коня наружу.

— А их не беспокоит холод? Хотя не думаю, что это так — они же всегда в огне, — опроверг себя Ракеш.

— Нет, не беспокоит — по крайней мере, пока не станет гораздо холоднее, чем сейчас. — С ними шли профессор Марлак и его жена, профессор Киара Марлак. Кроме него самого, Рианаэ, Элли, Сайласа и Дарэя, пригласили ещё одного первокурсника — полувейлу, представившегося Эриком. Остальные были старшекурсниками и учителями. Всего в группе насчитывалось двадцать пять человек. Для поездки на горячие источники все оделись в длинные штаны и мантии. Легкий ветерок играл со снегом. В небе сияла полная луна.

Всем студентам-оборотням полагалось ликантропное зелье; его регулярно варили на занятиях по зельеварению. На воле в долине гуляло около двадцати вервольфов, тогда как ещё десять или дюжина во время трансформации оставались в своих комнатах. Вдобавок, в школе учился один гоблин, укушенный оборотнем — единственный, кто выжил и стал итоге гобвольфом. Маленький потрепанный волк всегда казался немного неуместным среди лоснящихся зверей.

За исключением гиппогриффа и фестрала, Ракеш никогда не ездил на другом виде лошадей. И решил, что ему нравятся огненные кони больше, чем те, на которых он уже забирался раньше. Его конь, огромный черный зверь, гарцуя, последовал за Ракешем на холодный ночной воздух. В Акрен держали в основном огненных коней, потому что те терпимо относились ко всем разновидностям студентов. Фестралы для многих были невидимы, а пегасы пользовались печальной известностью из-за того, что нормально воспринимали только гоблинов и вейл, никогда не позволяя другим расам ездить на них верхом. У гиппогриффов же имелась тенденция становится слишком агрессивными в присутствии вампиров.

Группа стремительно продвигалась по заснеженной земле; старшекурсники и преподаватели скакали впереди. Вскоре вся компания покинула пастбище и лавировала уже среди деревьев и низких холмов. Потом они пересекли один из мостов через реку, и помчались вниз по другой стороне долины. Появилась пара оборотней; они бежали наравне с компанией, пока раздраженные огненные кони их не отогнали — тогда оборотни отстали и принялись играть друг с другом в снегу. Группа въехала на скрытую тропку, ведущую вверх. Здесь, на высоте нескольких сотен футов над уровнем долины, расположилась выемка в склоне горы, а также обширный луг, окруженный деревьями, по которому медленно тек ручей. Там и был скрыт горячий источник.

Коней, не привязывая, оставили под сенью деревьев. Животные знали, что нужно оставаться рядом, и при необходимости приходили на зов. На поляне располагалась широкая заводь, мелкая у краев и глубокая в середине. По склону горы с высоты в пару сотен футов вода стекала в ущелье, где и смешивались горячий источник и холодный горный ключ. От бурлящей воды поднимались в воздух клубы пара. Даже там, где поток впадал в пруд, он все ещё был настолько горячим, а воздух — настолько холодным, что вокруг вздымались волны тумана, из-за чего видимость и слышимость были практически нулевыми. Из-за влажной дымки вокруг все принимало призрачные формы, и сложно было определить, человек это или дерево.

Ущелье было отполировано водой и покрыто тонким слоем волшебных водорослей. Той самой разновидности, что использовалась и в конюшнях для освещения, однако там свечение воды в шарах усиливали при помощи магии. Здесь же водоросли были не настолько яркими. Они мерцали из-под бегущей воды, обеспечивая приглушенный свет. Вместе с лунным, отражающимся от снега, и северным сиянием, пылающим в небе, этого хватало, чтобы видеть, но не слишком четко — туман все скрадывал и приглушал.

Несколько старшекурсников вскарабкались вверх по ущелью рядом с потоком и уже сверху скользили вниз, с плеском уходя в воду. Капельки влаги искрились в лунном свете как кристаллы. Из-за поднимающегося тумана невозможно было разглядеть вершину или услышать тех, кто наверху — те просто выскальзывали из парового облака в заводь. Несколько человек забрались в воду и дрейфовали вниз по глубокому медленному течению, выходящему из заводи — один из них на плоту, читая книгу.

— А как же вон те водопады? — спросил Ракеш профессора Марлака, кивая туда, где поток переливался через обрывистый край.

— Как раз перед теми водопадами пруд становится очень мелким. А если принять во внимание, насколько далеко тянется тот ручей, то они составляют около мили в длину. Однако тебе стоит поберечься лосей или других существ в воде. Здесь столько тумана, что однажды я наткнулся на гризли, но заметил его, только когда уже проплыл мимо.

Ракеш пару раз скатился, а потом нашел местечко на противоположной стороне водоема, где можно было почитать взятую с собой книгу. Профессор Марлак захватила с собой большой плот и теперь поставила его на якорь у одного из берегов. Водяной пар настолько насыщал воздух, что дальше трех-четырех метров ничего не было видно, и время от времени плеск, раздающийся от плавающих кругами людей, заставлял Ракеша вздрагивать. Вокруг царили тишина и спокойствие, и вода замечательно расслабляла уставшее тело после изнурительного занятия по борьбе.

— Ракеш? Это ты? — тихо позвали его. Он оглянулся как раз вовремя, чтобы заметить Сайласа, плывущего к нему со стороны самой глубокой части водоема. Пантера вампира держалась рядом с ним, черная пушистая голова котенка едва виднелась из воды, а длинный хвост тянулся позади.

— Я думал, что кошки не любят воду.

— В воде теплее, чем на воздухе. И я обучал котенка плавать с тех пор, как его завел. Он привык к воде. — И в самом деле, маленькое существо без жалоб медленно гребло вперед и, кажется, наслаждалось плаванием. Вампир присел на пологий глинистый край и взял пантеру на руки. — Было неплохо — правда, Нури?

— Откуда он у тебя? — спросил Ракеш; ему хотелось это знать с тех пор, как он встретил вампира с его необычным питомцем.

— Я нашел его в Бразилии. Мы жили там пару лет перед Акрен. В Бразилии существует две волшебных школы, и мы посещали более строгую. Нам там рассказывали и кое-что о местных растениях, ну, из тропических лесов? В этих лесах есть весьма и весьма сильные экземпляры. И ещё множество волшебных существ. Мы ездили вместе с классом посмотреть на один из их городов в облаках, высоко в Андах — собирались понаблюдать за кое-каким их волшебством. Никому не дозволяется обучаться их магии, кроме самого местного населения, но нам всё же разрешили увидеть их землю. В таких городах проживает одна раса — полагаю, почти человеческая. Они жили там на протяжении примерно тридцати тысячелетий. И до сих пор живут. Эти типы удалили свои города от мира, наподобие Акрен, оставив взамен очень точную копию местности — необитаемую. Большую часть Южной Америки скопировали, а потом изменили так, чтобы в их собственный мир не могли добраться без приглашения ни маглы, ни любые другие живые существа. Это произошло непосредственно перед тем, как туда пришли инки — эти лишь обнаружили старые города и скопировали культуру. Единственный способ туда попасть — через тропический лес, пешком. Мы видели, как мать моего котенка убили маглы-браконьеры, но я забрал у них Нури, — объяснил Сайлас. — Все произошло прямо перед отъездом из бразильской школы. Дарэй же нашел свою мышь в Австралии, когда нам было десять. Он не рассказал родителям, как и где именно, но я думаю, что она родилась в неволе, а её владельца Дарэй случайно убил. — Ракеш решил, что об этом ему знать было совершенно не обязательно.

— А что вы забыли в Бразилии? Вы очень много путешествуете.

— Мы — кузены. Моих родителей убили в бою с другим вампиром за их город; они были князьями Сиднея, в Австралии. Я убежал, и мой дядя, отец Дарэя, нашел меня. Его мать и отец — необычная пара. Ты знаешь о традиции вампов, когда самые могущественные из них управляют городом или маленькой страной и убивают любых других вампиров, которые пытаются туда проникнуть? — когда Ракеш согласно кивнул — да, мол, знает — Сайлас продолжил: — Его родители могущественны настолько, что могут захватить власть над любым городом, который пожелают. Но вместо этого они работают как убийцы. На свете множество новорожденных вампиров без всякой силы, просто кровососов. У них есть тенденция создавать ещё больше себе подобных. И именно родителей Дарэя — вообще-то, всю его семью — обычно и зовут, когда кто-нибудь замечает, что в некоем месте таких вампиров становится слишком много. Его предки охотятся на первоначального создателя и всех его детей. Это — семейный бизнес. Остальные вампиры без всяких жалоб позволяют им жить в любых городах, потому что кто-то ведь должен убивать подобных отморозков, и если этого не будет делать его семья, тогда ими вынуждены будут заниматься городские князья. Нас вырастила бабушка Дарэя — она действительно древняя, всего на несколько сотен лет младше Намака, и она полагает, что детей лучше всего растить, путешествуя по интересным местам и переезжая каждые пару-тройку лет, — объяснил Сайлас.

Ракеш кивнул, принимая информацию к сведению, и вернулся к своей книге. Перед школой он на всякий случай изучил культуры всех существ, с которыми предполагал столкнуться в Акрен. Ракеш знал, что очень высокий процент студентов-вампиров не доживает до тридцати лет. Влиятельным семьям или старшим вампирам было все равно — они убивали любых обнаруженных молодых. Князья, правящие крупнейшими городами, давали право на существование самых разных предприятий, управляемых вампирами. Однако вампиров было много, и городские князья чрезвычайно жестко ограничивали их число. Эта мера была необходима, чтобы вампиры не истребили чрезмерное количество смертного населения. Существовало жесткое соперничество: либо ты управляешь бизнесом, либо тебе позволяется жить в любом городе, работая в магловском или волшебном мире, либо ты в свите городского князя. И такая конкуренция зачастую бывала смертельной. Городские князья выбирали лишь самых надежных, хитрых, могущественных (если те не претендовали на их место) и самых умных. Для остальных места не было. Лишние вампиры бродили по миру, их гнали от города к городу, и не было места, которое эти скитальцы называли бы домом. В конечном счете их либо убивали, либо они сами лишали себя жизни.

Существовала и другая проблема. Городские князья — обычно, однако далеко не всегда древние вампы — знали, как определить, кто из новорожденных сможет прожить долго. Многим не хватало силы жить веками, и такие сходили с ума или накладывали на себя руки. Четверть вампиров из числа тех, кто в настоящее время обучались в Акрен, ждала подобная участь, либо им было суждено погибнуть от руки князя вампирьего мира.

Студенты Акрен имели громадное преимущество. Их всех превратили в вампиров маленькими детьми. Если обращать человека до двух лет, тогда ребенок два десятка лет взрослеет как обычный смертный и прекращает изменяться где-то между двадцатью и тридцатью годами. Обрати малыша старше двух, и тогда дитя просто станет вампиром — не стареющим, бессмертным ребенком. У обращенных младенцами были семьи — обычно те, которые занимали довольно высокое положение. Обращенные во взрослом возрасте не имели такого преимущества. Они не росли как вампиры, и среди них был высокий процент суицида. И если взрослообращенные особи вступали в брак с вампирами, которых обратили в младенчестве, то все равно редко приобретали способность думать и жить как их супруги. Можно было пересчитать по пальцам тех, кто приспосабливался к вампирьей жизни лучше своих создателей. Потому что практически все взрослые, превращенные в вампиров, либо умирали, пытаясь узнать способ выжить, либо они ещё при смертной жизни были одержимы вампами, и теперь уже сами плодили новорожденных в огромном количестве — прямая дорожка к тому, чтобы на тебя началась охота и чтобы тебя уничтожили.

Ракеш понимал, что с обоими его друзьями и с Рианаэ — хотя он не был уверен, мог ли назвать её своим другом — все будет в порядке. Однако он прекрасно знал о конкуренции среди нежити с младших курсов. Вампирье общество походило чем-то на стаю волков, и соревноваться за статус они начинали в очень юном возрасте. Доминирование над слабыми вампирами играло важную роль в дальнейшем существовании нации. Иерархический порядок устанавливался рано и крайне редко менялся. Кровь — один из немногих факторов, что всё-таки могли изменить существующий порядок. Кровь для нежити означала силу. Если слабый вампир выпивал кровь у более сильного, то его могущество невероятно возрастало. После подобного случая между вампирами образовывалась связь, и более сильный мог контролировать слабого через кровь с помощью одной только мысли. Именно так сильнейшие вампы контролировали свои города. Они выбирали незаурядных помощников, умных и коварных, но по силе оказавшихся довольно слабыми. Князья давали таким вампирам испробовать немного собственной крови, чтобы увеличить их силу и в свою очередь удостовериться в том, что такие помощники не бросят им вызов до тех пор, пока не получат крови ещё более сильного вампира. Сложный процесс, но, учась рядом с множеством вампиров, Ракеш понимал, что это и к лучшему. Более сильные вампы были склонны цепляться к слабым, и вследствие чего обычно пробовали кровь более слабого. Что ещё больше увеличивало мощь тех, кто и так сильнее, поскольку такие студенты приобретали уникальные вампирьи способности, бывшие в распоряжении проигравших. Напиться крови того, кто слабее тебя, — обычный способ увеличения своей силы, особенно если при этом убить соперника. В Акрен же убивать не позволялось, поэтому студенты-вампиры становились, гораздо могущественнее, чем до попадания в безопасную атмосферу школы. Сильнейшие вампиры дрались между собой, увеличивая при этом свои полномочия при помощи крови слабейших студентов, дабы одолеть соперника. Пытаясь таким образом выяснить, кому же удастся остаться в живых и составить в будущем конкуренцию остальным.

Сол был определенно не из таких. Ракеш мог поставить на это любую сумму. Да, в Акрен убивать не позволялось. Однако Сол настроил против себя буквально всех, и даже если кто-нибудь из смертных не убьет его, когда тот уедет на зимние или летние каникулы, тогда идиот погибнет от руки вампира. Ходили слухи о том, что Тристан Намак самолично намеревается уничтожить Сола. Древнеримский вампир отвечал за контроль над студентами-вампами, и князья полагались на его совет о любых чем-то выделившихся учениках. А также на то, что Тристан избавится от подобной Солу нежити ещё до выпуска из школы, когда такие как он, возможно, станут реальной проблемой. Согласно оценке Рианаэ — а её суждение о товарищах было настолько точным, что Намак и сам зачастую принимал его к сведению — этот тип был как раз из разряда тех, кто обращал маглов в нежить пачками, и из-за которых и начинались неприятности. Из тех, кто понимает вампиров, никого бы не удивило, если бы Сол не успел даже добраться до дома на зимних каникулах. Шанс на то, что по пути домой он нарвется на Намака, был очень велик. Более осведомленные смертные ученики даже делали ставки, когда именно Сол умрет, и кто его убьет. Хотя кого будут спрашивать о случившемся, когда он на самом деле умрет, — хороший вопрос. Что-то подсказывало Ракешу, что именно его и попросят выяснить. Потому что сам Намак, вероятно, и «устранит» неприятного вампа, а Асмодеус являлся любимым учеником Тристана среди смертных. Ракеш поспорил на пару галеонов, что Сол продержится зимние каникулы и умрет в летние. Если, конечно, Дарэй, который воспринимал существование Сола как личное оскорбление, не найдет способа заставить этого идиота совершить самоубийство.

Внезапно вода плеснулась ему на книгу, и вскинувший голову Ракеш увидел, как существо с темным мехом, пробороздив волну, исчезает из виду. Через пару секунд Нури поднялся на поверхность и принялся нарезать круги, что-то разыскивая. Сайлас шевелил пальцами ног над самой кромкой воды, а его пантера отчаянно пыталась поймать эти самые пальцы. Ракеш сосредоточился на своей книге, попробовав высушить её без палочки. Он старался пользоваться беспалочковой магией везде, где возможно. Вода начала медленно испаряться. В этот момент чем-то всполошенный Нури выпрыгнул из воды и снова отряхнулся от пропитавшей его влаги прямо на книгу Ракеша. Котенок покружил вокруг и, уставившись на воду, издал пронзительный мяв.

Спустя пару мгновений рядом вынырнул из воды Дарэй.

— Он ощутил мое приближение? — спросил вампир, кивнув на Нури, который успокоился и теперь пристально наблюдал за торчащими над водой пальцами Сайласа.

— Да. Он все ещё не научился определять, кого чувствует. Слишком молод, полагаю, — ответил Сайлас. Нури прыгнул в атаку. — Ой! Нури! — взвыл вампир, когда когти котенка впились в его конечность.

— Ты же пытался заставить его атаковать твою ногу, так чему ты удивляешься? — спросил Ракеш, без палочки убирая воду с книги в третий раз. — Где ты был? — поинтересовался он у Дарэя.

— Катался с горы — это так весело! А потом искал вас двоих. В этой мороси можно запросто потеряться, ничего не видно уже в трех метрах. Хорошо, что заводь совсем не большая. Ты ещё не видел лунной радуги?

— Чего-чего? — заинтересовался Ракеш.

— Лунной радуги. Что-то вроде обычной, только в лунном свете, — ответил темноволосый вампир, чуть отодвинувшись в воде назад; из тумана за ним возникла Элли.

— Никогда о таких не слышал, — заметил Ракеш.

— Свет, проходящий сквозь пар и создающий при этом разноцветную дугу? Ничего случайно не напоминает? — спросила Элли. — Лунный действует точно так же, как и солнечный. Посмотри вверх — видишь спуск? — Ракеш послушал, как бежит вода, и, наконец, определил, где находится горка. Кинув туда взгляд, он был потрясен, заметив цветную лунную радугу — даже несколько радуг. Они мерцали, затем становились четкими в повисшей водной дымке и вновь колыхались, когда по туману пролетал ветерок.

— Ох, как красиво, — зрелище и в самом деле было потрясающим, а потом надвинулся очередной вал тумана, и всё пропало из виду.

— Взгляните вверх, — вдруг произнес Сайлас. Все подняли головы, даже Нури. Зарница в небе засияла зеленым, и волны зеленого света озарили всю долину.

— Круто. Жаль, что у меня нет с собой камеры, — сказала Элли. — Куда делся Ракеш?

Ракеш покинул их в ту минуту, как заполыхало зеленым. Существовал один волшебный цветок, что цвел только при свете зеленой зарницы. Асмодеус наблюдал за сиянием на небе всю ночь. Различные цвета оказывали влияние на разные растения и животных. И большинство преподавателей и студентов проводили здесь ночи именно из-за таких вот зарниц, а не только из-за горячих источников. Стояла полная луна, первый снег только что лег на землю, однако следующий ещё не прошел — идеальные условия для сбора растений, они сейчас максимально эффективны. В долине такие растения не росли, живущие там волшебные существа их поедали. Но по пути сюда он заметил каменный круг вокруг одной из полянок. Ограждающие камни, которые сдерживали любых волшебных существ, кроме тех, что сопровождают человека.

Надев ботинки, он потащился по снегу взглянуть на парочку холмов на лугу. Он слышал, как сзади его кто-то зовет, но не ответил, и туман заглушил звук. Через пару секунд он заметил поблизости и других людей, наверное, тоже разыскивающих растения. Рядом находились и оба преподавателя по гербологии; они ещё даже не заходили в воду.

Сам он искал одно из редчайших растений в мире. Его можно было обнаружить в местах, пропитанных магией, на высоте от шести до восьми тысяч футов[1], при свете зарницы, в присутствии определенных минералов, к тому же надо было поймать момент, чтобы до них не успели добраться хищники, так как никакие неволшебные создания не могли их увидеть и тронуть. Горячие источники насыщали почву необходимыми минералами, и надо было искать нужное на близлежащих лужайках, куда не поднимались волшебные существа. Эти цветочки можно было найти только зимой, и сильнее всего они проявляли свои свойства, если собрать их во время полной луны сразу после первого снегопада.

Ему пришлось раскопать снег, но в конечном итоге Ракеш обнаружил искомое. Несколько маленьких побегов с крошечными красными цветочками на черных стеблях с ярко-зелеными листьями, скрутившимися от холода в плотные шарики. Так называемые анимус бакка. Буквально их название переводилось как «жемчужины души».

Дарэй и Элли догнали его, когда Ракеш увеличил взятый с собой нож и отрезал горсть цветов и несколько листьев. Затем он покопался в почве у корней. Там, на самих корнях, можно было обнаружить нечто похожее на жемчужины. Ракеш нарвал и несколько таких ягод. Потом он осторожно выкопал одно из растений, с которого ещё не срывал цветы, и аккуратно пересадил его в наколдованный цветочный горшок.

— Анимус бакка! Я о них и не подумал, — отметил Дарэй, который выкопал для себя другой цветок и засунул его в коробку.

— Что это такое? — спросила Элли.

— Очень, очень редкий цветок. Одно из десяти самых сильных волшебных растений. Их используют в зельеварении — главным образом, в ядах, в целебных целях, а также в некромантии и в магии крови и души, — объяснил Ракеш. Он наложил на горшок парочку заклинаний и вновь направился к пруду. — Во всей долине не более пары сотен этих растений. И большая часть из них — именно здесь. Их очень любят все виды волшебных травоядных. Даже волшебные животные, обычно питающиеся мясом, едят их, когда есть возможность. — Он поставил горшок в высокую траву у воды и снова вскарабкался вверх.

— Нашли, что искали? — спросил Сайлас.

— Да. Анимус бакка, — сказал ему Дарэй, и глаза Сайласа распахнулись.

— Ух ты. Взяли с собой парочку?

— Ага. Можно будет выращивать на балконе, — сказал Ракеш. — Но мне понадобится для поливки вода из этого источника.

— Просто найди горшок, больший внутри, чем снаружи; в таких воды хватит на много месяцев, — предложила Элли. Сияние в небе вновь поменяло цвет, теперь оттенок стал более голубым. Глядя на свое растеньице, Ракеш заметил, что цветы стали закрываться. Ягода предубеждения опылялась сама и всегда после цветения разбрасывала семена — невидимые, которые к тому же их нельзя было почувствовать. Впрочем, и сам цветок был невидим и недосягаем для неволшебных созданий. Именно поэтому эти растения так сложно разводились в неволе.

Набежали облака, закрывая сияние луны. Оба преподавателя гербологии, наконец, подошли к воде. Без луны большую часть собираемого обнаружить было невозможно. Туман вокруг них посинел, следуя за сиянием зарницы. Слышался плеск воды, но в покрывале тумана звуки казались далекими. Маленькая пантера устала гоняться за пальцами Сайласа, — она выбралась из воды, обсохла и свернулась в горячей корзине, захваченной вампиром с собой. Элли присела между Сайласом и Ракешом и принялась тренировать невербальные замораживающие и размораживающие заклятья на чашке с водой. Дарэй прилег на мелководье на глинистый уступ, и вода покрывала все его тело, кроме головы.

— Не усни там. Упадешь, — предостерег Сайлас. — Тонуть не слишком приятно, даже вампиру — задохнуться водой больно.

— Это ты у нас засыпаешь во время серфинга, а потом тебя переворачивает акула, — парировал Дарэй, и Сайлас покраснел.

— Ты подлил мне сонное зелье. — Дарэй не стал возражать. Группа помолчала, наблюдая за тем, как меняются очертания в тумане, — почти гипнотическое зрелище.

Профессор боевых искусств, полувейла, обучавший большую часть студентов на продвинутом уровне, тихо выгреб из тумана, а за ним через пару мгновений вынырнули несколько старшекурсников. Компания устроилась на илистом крае берега, окружавшем заводь полосой в несколько футов в ширину.

— Нравится здесь? — спросил профессор, которого звали, как помнилось Ракешу, Ахмад.

— Да — лучше, чем на других озерах, — ответил Ракеш.

— Гм, да, здесь не так много студентов, буянящих в воде и обрызгивающих всех подряд, — заметил профессор, имея в виду зачастую переполненные пруды поближе к школе. — Что это? — спросил он, кивнув на корзину.

— Моя пантера, — ответил Сайлас. — Он ещё совсем маленький.

— Ирбису директрисы он не понравится, — предупредила одна из старшекурсниц, вампирша, которая, как слышал Ракеш, обычно цеплялась ко всем более слабым вампам.

— Этому зверю не нравится ни одно другое создание на его территории. Ты помнишь, что случилось, когда в школе потерялось то волшебное существо с жабо, что принадлежит профессору Намаку? — спросил студент, утверждавший, что он по крови — смесь сирены, вейлы и человека.

— Замечательное было времечко — все занятия на территории половины школы отменили, потому что никто не мог их разнять или подобраться к ним поближе. У Аэльфлай отнюдь не обычный ирбис. И, конечно же, та гигантская волшебная ящерица и вовсе удивительное существо, сколько ему там? Триста лет? Эта парочка вызвала целую цепочку землетрясений.

Сайлас посмотрел на спящего котенка. Нури пока не показывал никаких признаков волшебных способностей. И, возможно, никогда и не покажет — его дикие родители были совершенно обычными.

— У твоего есть какие-нибудь интересные способности? — спросила та же самая вампирша.

— Ни одной, о которой бы я знал, — признался Сайлас, выдавливая из себя высокомерную усмешку.

— Тогда какая же от него польза? — спросила она.

— Некоторым из нас нравится иметь питомцев, просто потому что они неплохие компаньоны, — ответил вампир. — Конечно, я не ожидаю, что ты в состоянии понять, что держать домашнее животное может быть всего-навсего приятно. К тому же, а что вообще имеется у тебя? — она ему насмешливо улыбнулась; Сайлас не отреагировал, игнорируя девушку. Сняв тем самым возможные претензии и причину для вызова. Сайлас, вероятно, уступал ей по силе и в вампирьей дуэли, скорее всего, проиграл бы.

Среди вампиров в Акрен Сайлас был одним из самых сильных, однако немало из них были всё же сильнее его. Из-за чего ему приходилось быть чрезвычайно осторожным. Особенно потому что было трудно точно сказать, какова сила молодого вампира, пока он не прекращает стареть. Как только физическое взросление останавливалось, мощь нежити с возрастом начинала увеличиваться. Те, у кого в начале силы было больше, со временем превосходили в могуществе остальных. Дарэй являлся одним из самых сильных студентов в Акрен, и ему не требовалось опасаться неприятностей ни от кого, кроме как от преподавателей-вампиров, лидером у которых был Намак. Многие вампиры умели сражаться лучше, чем Дарэй; они тренировались годами. Однако у него от природы имелось гораздо больше силы, чем у них, так что когда Дарэй достигнет уровня их мастерства, то им лучше не иметь с ним к тому моменту никаких трений. Что касается учителей, то они ничуть не стеснялись пить кровь учеников. Особенно если такие студенты не выживали после того, как покидали Акрен, или не возражали против подобной практики; в таких случаях месть преподавателю не грозила. И, естественно, никто не собирался драться с Намаком, если ему вдруг захочется попробовать чьей-то кровушки, — большинство наоборот воспринимали подобное желание в качестве комплимента. Однако он уже и так был намного могущественнее, чем остальные, и для него это просто не имело смысла. Никто не бросал ему вызов, и такие старшие вампиры, как он, всегда знали друг друга и почти всегда находились в дружеских отношениях — ему не с кем было сражаться, поэтому и не требовалось увеличивать свою мощь.

В тот момент, кода вампирша уже была готова продолжить спор, что, вероятно, привело бы к дуэли, все вампиры напряглись, словно что-то почуяв. Через несколько мгновений из густого тумана медленно выплыли две фигуры. Профессор Намак и профессор Хавари Йетран, преподаватель по беспалочковой магии.

Под строгим взглядом Намака вампирша отодвинулась от Сайласа, который отполз к Элли под бочок, оставляя для старшего вампира как можно больше места с краю. Намак вперил в неё сердитый взор: студентам позволялось посещать этот горячий ключ, обычно сохранявшийся специально для учителей, именно потому, что те, кого сюда пригласили, как предполагалось, не доставят никаких неприятностей. Один лишь пристальный взгляд Намака на её горло убедил её — пора начинать паниковать. Вампирша мгновенно растворилась в тумане с другой стороны озерца. Дарэй расположился так, чтобы тоже освободить побольше места, однако не отодвинулся, когда пара подсела к компании. Это же не он, в конце концов, ввязывался в драку — Намак слыл исключительно справедливым вампиром.

— Не могу даже расслабиться на один вечерок, — проворчал Намак другому преподавателю, когда они уселись. Профессор Йетран, в родословной которой водились фэйри, из-за чего она могла превратить себя в полупрозрачный дух, лишь пожала плечами. Очень необычная комбинация, а способность — ещё более странная.

— Аталия долго не протянет, — тихо заметила Йетран. Ракеш полагал, что она права. Аталия, если её так зовут, была слишком властолюбивой. Никто из старших вампиров, похоже, не будет ей доверять, если не свяжет себя с ней прочной нитью кровного подчинения для контроля над девушкой. К тому же она была не самой приятной личностью, хотя и имела достаточно мощи.

— Завтра? — спросила Элли у Сайласа, кивнув в ту сторону, куда ушла Аталия. Повернувшись к девушке, тот изумленно на неё уставился.

— Да. Ты очень проницательная, — проговорил Сайлас. Все ещё смущенный Ракеш нахмурился.

— Это не трудно.

— Что? — спросил Асмодеус.

— Мне придется найти способ либо победить её, и тогда, как я надеюсь, выпить её крови. Либо она напьется моей. Прямо сейчас мы почти равны, по крайней мере, по вампирьей силе. А такое положение вещей никогда долго не длится, если только вампы не друзья. Среди вампиров… среди молодых вампиров нет равных. Есть те, кто слабее тебя, и те, которым следует повиноваться, если хочешь жить, — объяснил Сайлас.

— Как интересно. Тогда надери ей задницу, ладно? Мне она не нравится, — сказал Ракеш. — Как ты смогла определить? — спросил он у Элли.

— Это очевидно. Просто надо внимательно наблюдать. Не так уж и сложно сказать, когда один из парней планирует бросить вызов.

— Это чисто девичье, — все повернулись и увидели выходящую из воды Рианаэ. — Дай мне знать, как все пройдет. Мне бы тоже хотелось попробовать её крови. — Ракешу пришло в голову, что Рианаэ была намного сильнее Сайласа, но никогда не третировала его, как Аталия. Они даже время от времени спарринговали, и без всякой враждебности. И не соревновались так, как другие вампиры. Рианаэ вообще ни с кем не боролась за первенство. Заняв позицию наблюдателя, все видела — и побеждала по большей части ненавязчиво, спокойно. Никогда не угрожала, а сразу нападала, и в тот миг была великолепна — готова, быстра, беззвучна; она всегда выигрывала. Именно к ней и к Дарэю учителя-вампиры прислушивались с гораздо большей готовностью, чем к другим, говоря своими действиями о том, что у этой парочки неплохие шансы выживания.

* * *

Профессор Хавари Йетран была очень и очень искусна в беспалочкой магии. И чрезвычайно хорошо объясняла сам процесс выполнения. Ракеш обдумывал это, тренируясь беззвучно открывать и закрывать дверь.

— Сосредоточьтесь на движении, а не на том, что называется движением. Вы сидите здесь, думая, что хотите открыть дверь. Представьте себе сам процесс, — именно то движение, которое вы хотите, чтобы она сделала, — говорила профессор Йетран ученикам. Несколько дверей задрожали, но ни одна не приоткрылась. Ракеш прекратил попытки и решил сделать перерыв. При практике палочковой магии было необходимо попробовать одно и то же сделать разными способами. И каждая новая попытка беспалочковой магии могла по способу отличаться от предыдущей. Для управления дверью, возможно, достаточно будет одной мысли, а вот при левитировании вполне могла понадобиться и формула. По мере приобретения опыта каждая новая задача будет получаться все более естественно, и одной попытки хватит, чтобы узнать, что именно необходимо для выполнения определенного действия.

Он взмахнул рукой в направлении двери, сосредоточившись на движении. Створка, которая была незаперта и лишь слегка прикрыта, плавно распахнулась.

— Замечательно. Ты использовал движение руки и для того, чтобы открыть ящик, — высказалась профессор Йетран из-за его плеча.

— Всё, что срабатывает — хорошо, верно?

— Да. Пришлось ли тебе вообще думать о формуле?

— Я пока еще не сталкивался со случаем, когда это действительно работало. Я пытался отделить заклинания от беспалочковой магии. Это не одно и то же. Если думать о них одинаковым образом, то путаешься; они далеко не одно и то же, поэтому попытка выполнить их одним и тем же способом ничего не даст, — ответил Ракеш. Йетран лучезарно улыбнулась и двинулась дальше. Ракеш уставился на дверь, пытаясь заставить её закрыться. Насколько же лучше Ракешу давались эти уроки, чем магия нитей! Всего неделя в классе, а у него уже удивительный прогресс, к тому же занятия были весьма интересными.

— Урок закончен. Я ожидаю, что вы поработаете над заданием самостоятельно, — проговорила профессор Йетран. Им редко задавали домашнюю работу, только самостоятельную практику. Если не будешь тренироваться, то никогда не достигнешь высокого уровня, и каждый студент обязан был найти время, чтобы правильно отработать задания. Для многих этот предмет требовал больше времени за переделами классной комнаты, чем любой другой. Ракеш же думал о нем как о чудесном шансе передохнуть.

Рианаэ, Элли, Сайлас и Дарэй встретили его в коридоре, и все пятеро двинулись на ланч. В коридоре из этой части школы в главный вход и столовую все ещё виднелись следы крови, и Сайлас, завидев пятна, тепло улыбнулся, когда ребята проходили мимо.

Вампир сделал так, как он и говорил. На следующий день после похода к горячим источникам Элли с Ракешем шли в столовую после спарринга и по дороге обнаружили, что студенты-вампиры практически заблокировали один из коридоров. К счастью, не самый главный, так что ребята решили просто обойти затор. Как только они завернули за угол, Элли схватила его и потащила назад, в секретный проход.

— Зачем мы сюда пришли? — поинтересовался Ракеш. Элли шикнула на него и медленно пошла по проходу. Таких в Акрен было множество; строители школы были весьма творческими людьми, подобно Фреду и Джорджу. Чуть дальше Элли остановилась и сотворила беззвучный люмос.

— Я обнаружила это пару дней назад, — прошептала она и, приподнявшись на цыпочках, вставила свой нож в трещину в низком потолке, и к их ногам опустился люк с лестницей. Они поднялись наверх и втянули за собой лестницу.

— Мы — над тем коридором, который они охраняли,— определил Ракеш, и Элли кивнула. Асмодеус помнил, что в том самом коридоре на потолке есть картины. Они находились как раз над одной из них; Элли обратило его внимание на пол. К различным камням были прикреплены нити. Элли потянула за одну и вытащила крошечный кусочек их пола, являвшийся в то же время и потолком коридора. Если посмотреть вниз, то можно было увидеть, что же скрывали вампиры, не пуская людей.

Стены покрывали брызги крови и подпалины от заклинаний. Красная жидкость стекала вниз, метами подсыхая, и собиралась в лужи на полу у стены. В свете факелов пол отливал красным. Они, очевидно, только что пропустили конец боя, потому что два вампира в настоящий момент стирали все следы своей волшебной подписи. Несмотря на то, что парочка стирала подписи, кровь на стенах и на полу по-прежнему оставалась.

— Брось ты, — рявкнул один из них, когда другой направился было её вытирать. Ракеш узнал голос Сайласа. Значит, вторая, должно быть, Аталия. Оба вампира выглядели плохо, на шее у девушки виднелись отметины от укусов, излеченные лишь частично, и у обоих одежда была порвана и выпачкана в крови. В остальном же их раны были излечены, так как у вампиров изумительные способности к исцелению. Двое тихо наблюдали сверху, пока вампиры не закончили. Сайлас ушел по направлению к столовой, а Аталия поспешила в противоположном направлении.

— Пойдем, — прошипела Элли. Ракеш закрыл смотровое отверстие и последовал за ней вниз и наружу из секретного прохода — они успели как раз к моменту, когда Сайлас вошел в столовую. Рианаэ и Дарэй ждали их за столом и призывно замахали друзьям.

— Хороший бой? — спросил Дарэй, оценивая побитое состояние Сайласа. Сайлас, кажется, и не заметил осмотра — он практически сиял.

— О, да. Я ещё никогда не пробовал крови вампира, почти столь же могущественного, как и я сам. Это замечательно, — произнес он с пьяными глазами, почти как под воздействием наркотиков.

— Попробовать кровь практически равного тебе вампира или даже более сильного — это своеобразный кайф, — объяснил Дарэй двоим смертным. — Восхитительно, и может вызвать чуть ли не наркотическую зависимость. Уже сейчас вампиры могут ощутить перемены в его крови, как та впитывает дополнительную силу. Некоторое время он будет вести себя немного странно.

— И ему понадобится определенное время, чтобы избавиться от дополнительной энергии; выигранный бой вкупе с могущественной кровью порождает чрезмерное количество энергии и силы. Возможно, пройдет несколько дней, прежде чем он снова сможет заснуть, — добавила Рианаэ. Сайлас сидел, оскалившись, как псих, ничего не ел и не пил крови.

— От еды его будет тошнить, и ему не нужна кровь, — продолжил Дарэй. — Посмотрим, насколько увеличится его вампирья магия и не проявятся ли у него каких-то новых способностей, которых не было прежде.

— Видите, почему кровь других вампиров вызывает привыкание? — сказала Рианаэ. — Чем те могущественнее, тем лучше ощущения. — Ракеш и Элли с огромным изумлением наблюдали, как Сайлас, насвистывая, уходит к себе.

Бой произошел в воскресенье, а теперь был вечер четверга и вампир все еще чувствовал себя бодрым. Никто так и не убрал кровь из коридора. Очевидно, именно Сайлас должен был это сделать, когда у него дойдут руки до уборки. Вампиры чуть успокоились; после боя они постоянно встречались и болтали. Однако Сайлас осторожно дал всем понять, что не собирается драться без веской причины. Осознав, что у него нет желания вызывать тех, кто чуть выше его по силе, вампиры успокоились. В то же время нижестоящие в иерархии расслабились, потому что держался он совсем не высокомерно. Дарэй и Рианаэ наблюдали за процессом с веселым безразличием.

— Это практически не имеет значения, он все равно останется моим кузеном, — просто ответил Дарэй на вопрос Ракеша. Асмодеус закончил варить зелье в своей комнате, когда обнаружил у себя Дарэя, его мышь и Рианаэ. Дарэй и Стэн, как обычно, растянулись на кушетке, Рианаэ расположилась в одном из кресел. А он не заметил никого из них. Когда Ракеш преодолел раздражение от их внезапного появления (вампиры с развлечением самодовольно ждали, пока он перестанет сердиться), то принялся расспрашивать о причинах поведения окружающих.

— Разве у тебя не изменяется личность, когда пьешь чью-то кровь? — спросил он.

— Не всегда. На самом деле, довольно редко. Надо остерегаться тех, кто слишком сосредоточен на крови и поглощен ею. Мои родители вынуждены были избавиться от нескольких из таких личностей; они говорили, что подобные типы просто жуткие. Им наплевать на все, кроме убийства других вампиров. Они способны убить при свете дня, в центре магловского торгового центра. А это крайне нехорошо, когда столько людей наблюдает подобное зрелище. Конечно, обычно всё списывают на секты и наркотики, — сказал Дарэй.

— С Сайласом все будет в порядке; я не думаю, что он прежде когда-нибудь пробовал кровь почти столь же сильного вампира, как и он сам. Посмотришь, Аталия вскоре вернется к обычному своему поведению, — проговорила Рианаэ. — Её ничто не изменит.

— В некотором смысле она — лучший вампир, чем мы, — добавил Дарэй, и они с Рианаэ засмеялись. — Она руководствуется фразой, что только кровь имеет значение. Что весьма забавно, потому что почти верно, однако все же настолько далеко от истины, что за пределами Акрен у неё могут возникнуть большие неприятности.

— А вы оба намного мудрее? — скептически поинтересовался Ракеш.

— Угу, — ответила Рианаэ, и нелюди снова рассмеялись. Ракеш не стал спрашивать, что же тут такого забавного. Он попрощался с надеждой когда-нибудь понять вампиров.

* * *

Зимние каникулы рассчитали так, чтобы они выпадали на Новый год. Три недели. У Ракеша не было особых планов, но он хотел пробыть дома, по крайней мере, неделю. Частично потому, что намеревался стать поставщиком редких ингредиентов для зелий. Он собирался попробовать наведаться в несколько магазинов. Главным образом, не в Европе, а в Канаде и в США, но и в Лютном располагалась лавочка, которая, по его соображениям, могла бы представить определенный интерес. У него накопилось некоторое количество необычных штучек. Части василиска, которые он забрал из Тайной комнаты в тот месяц, что провел в Выручай-комнате в реальном времени. Немного меха йека, подобранного по дороге в Акрен. Это был очень необычный и довольной мощный компонент, который использовался в некоторых редких зельях. В чрезвычайно специфических зельях. Волос из хвоста огненного коня тоже являлся редким ингредиентом, к тому же его трудно было добыть. Обычно кони не позволяли никому к ним приближаться, а волос необходимо было отрезать, когда хвост ещё пылает. Огненные кони не линяли — они сжигали ненужное. Ракеш также разыскал сложные заклинания для зачаровывания пергамента для писем, чтобы письмо нельзя было проследить и чтобы никто с другой волшебной подписью не смог его прочитать, кроме того, кому оно предназначено. Плюс чтобы послание практически невозможно было перехватить. Сначала он войдет в контакт с Фредом и Джорджем. Они и раньше ему нравились, и Ракеш всегда им доверял.

––––––––––––

[1] примерно от 1800 до 2400 метров