Второй шанс (джен)

Солнце только начинало садиться: опускающийся за долину шар окрашивал вершины гор в великолепные оттенки золотого, розового и оранжевого цветов. Яркий свет отражался от покрытых снегом склонов, отчего тени вечнозеленых деревьев удлиняли свои силуэты во много раз. Свет окрашивал поднимавшийся от горячих источников туман в дымчато-розовый и оранжевый тона; в дымке бродили едва заметные сквозь неё табуны животных. В устье долины поднялся в небо дракон и полетел через хребет в большую пещеру на склоне горы. Пара птиц Рух кружилась в танце над Горной школой волшебства Акрен вокруг одноименной горы.

Ракеш стоял перед зеркалом — снова проверял свою маскировку, хотя ему уже почти нечего было скрывать. Кровь дракона наконец-то заметно повлияла на него — изменился цвет глаз. Изумрудно-зеленый цвет смертельного проклятья сменился на странную гипнотически завораживающую смесь золотого, черного и серебряного. Полоски трех цветов сплетались в его глазах завораживающим узором. Ракеша это слегка пугало. Зато больше не было нужды в зельях для изменения цвета глаз. Но и зеленый цвет он не утратил. Стоило только призвать магию, и его глаза вновь зеленели. Из маскировки ему теперь требовались только имя и фальшивая кожа — скрыть шрам.

Оставшись довольным изменением внешности, он смахнул пылинки с плеча. В Акрен намечался ежегодный бал-вечеринка для всей школы. Надо было прийти в костюме или, как минимум, приложить усилия и прилично одеться. Черные брюки и черные же ботинки с темно-золотой отделкой, золотая рубашка с широкими рукавами, застегнутая до половины, обычный обсидиановый гвоздик-серьга и привычные тейзеры в ботинкахкобура для палочки на боку. Еще он надел золотое ожерелье с изумрудами и перьями, которое ему подарили целители чачапоайро. Яркие перья и изумруды были чересчур броскими на вкус Ракеша, но он не собирался отказываться от сильного амулета. В центре ожерелья располагалась голова дракона великолепной работы. Наряд дополняли ножи: один сзади на шее, скрытый его длинными волнистыми волосами, и второй в ножнах на бедре. Разумеется, на оружии были сильные чары незаметности и отвода глаз, а также скрывающие и затуманивания формы и размер предмета.

Ракеш наклонился завязать шнурок на ботинке, а потом, выпрямившись, бросил взгляд на зеркало и замер.

Дарэй как обычно развалился на его диване, занимая места намного больше, чем, казалось бы, физически возможно. В который раз вампир как-то пробрался в комнату незамеченным. Ракеш яростно вперился в зеркальное отражение ухмыляющегося парня, сжал зубы и постарался игнорировать его, пока накладывал заклинание незаметности и другие скрывающие чары на серьгу.

— Сол до сих пор жив, — угрюмо проинформировал его Дарэй. Он был в своей человеческой форме: приди он на бал как демон, и неприятности обеспечены. Вампир был полностью в элегантно-черном, серебре и золоте — почти как Ракеш, только рубашка черная. Сверху он накинул легкий черный плащ, шелковый с бархатом и меховой отделкой.

— Не удивительно, — ответил Ракеш.

— То, что он еще жив, я считаю оскорбительным для себя.

— Ты считаешь, что он не достоин жить?

— Именно так.

— Кто ты такой, чтобы судить? В глазах большинства именно ты не достоин жить.

— Это не одно и то же.

— Разве?

— Нет, — устало вздохнул тот.

— Как так? — спросил Ракеш, наблюдая в зеркале, как вампир кормит мышь кровью из пальца. Зрелище было причудливым, но ни один из кровососущих не видел в этом ничего странного.

— Сол часто пытает смертных просто ради забавы. Именно пытает. И вампиров тоже, да и вообще всех, до кого может добраться и кто не в состоянии дать отпор. Большинство из них хорошие люди. А его особенно радуют убийства монахинь пояснил Дарэй.

— Ладно, — подумав, согласился Ракеш.

— Я знал, что ты со мной согласишься.

— Возможно...

— Что?

— Сол должен умереть.

— Значит, ты согласен. Чем же тогда недоволен?

— Если ты хочешь видеть его мертвым, то имей смелость убить его собственноручно, — ответил Ракеш вампиру.

Дарэй внимательно взглянул на него. Потом кивнул.

— С этим я согласен. И так и сделаю.

— Когда?

— Когда закончу его пытать.

— Уже пробовал?

— Еще нет. Но планирую начать сегодня. Я выследил его днем, — Дарэй садистски улыбнулся, — он потерял немало крови.

Ракеш вернулся к попыткам трансфигурировать плащ. Ответа Дарэй не дождался. Вампир вздохнул и покачал головой.

-Ты злишься на меня.

— Нет необходимости пытать и унижать его.

— Не больше, чем сам он сделал многим людям.

— И этого достаточно, чтобы обойтись с ним таким же образом...

— Да.

— Принцип «око за око» работает только в теории.

— Разве? Лично я считаю, что он очень даже неплохо работает. Я мог бы убить его и без причины, если бы захотел. Он не может победить меня, поэтому на самом деле неважно, заслуживает он этого или нет: если я захочу его убить, то убью, — объяснил Дарэй. Такова истина вампирьего мира: жизнь — это сила, и более сильные решают судьбу слабых — жить им или умереть. — Но я не могу убить Сола прямо сейчас.

— Ты хочешь сначала повеселиться за его счет. Придется тебе дождаться летних каникулов — или когда он покинет долину, — заметил Ракеш. Дарэй кивнул. Ракеш не стал продолжать спор; он не собирался заморачиваться образом жизни вампиров. Ему и без того хватало забот. И этот ублюдок действительно заслужил того, что с ним сотворил Дарэй.

Ракеш решил не надевать плащ и отложил его в сторону. Развернувшись, он отправился в другой конец комнаты. Пока он оборачивался, появилась Рианаэ. Она сидела в кресле, уже одетая к балу: темно-зеленая с черным и золотом мантия поверх черных штанов и темно-зеленой рубашки. Эти цвета ей удивительно шли. Ракеш пристально на нее посмотрел, потом сердито рыкнул и прошествовал мимо нее к полке, на которой хранилась трансфигурированная мебель. Взяв оттуда еще одно кресло, он увеличил его. Оба вампира самодовольно улыбались.

— Неужели это обязательно? — спросил Ракеш, имея в виду их привычку беззвучно появляться у него за спиной.

— Это забавно.

— Шли бы вы доставать кого-то другого...

— А мы и так достаем всех, — ответила Рианае. — Тани с нами больше нет.

Ракеш потер лоб и кивнул: минус еще один студент. Они не пробыли в Акрен ещё и суток, и пока что все разговаривали только о тех, кто не вернулся.

В Акрен принимали много студентов, но почти треть не доживала до выпуска. Бросить Акрен не разрешалось, даже если ученику тут не нравилось, — он уже знал секреты школы. Если такой ученик убегал, его поджидали профессора и выпускники. Ты остаешься в школе или до выпуска, или до смерти. Таким образом, все пришедшие в Акрен либо не совсем не понимали, во что ввязываются, либо действительно хотели оказаться в подобном месте.Поскольку большинство студентов желали попасть в такую учебную среду, они отделывались друг от друга, чтобы продвинуться все дальше и дальше. Конкуренция в Акрен было лютой и кровавой. В этом году все было не так уж плохо — первокурсникам давали поблажки, особенно в первом семестре. Они были недостаточно сильными, чтобы мешать кому-либо; к тому же никто не знал, чего от них ждать, а рисковать никто не хотел. Но после первого года или семестра, в зависимости от ученика, все менялось. Многих губило безрассудное честолюбие, особенно в таких многообещающих предметах, как магия крови. Ею на каникулах баловались аж четыре человека. Все они погибли, и никто по ним не плакал.

Учитывая традицию вампиров уничтожать молодняк, ожидалось, что более половины из принятых в Акрен вампиров умрет. Вероятность выжить для молодого вампира вне Акрена была еще меньше. Оборотней в борьбе за лидерство выживало не намного больше. В эту зиму, к счастью, никто из оборотней не умер. С вампирами дело обстояло хуже: убиты уже как минимум трое, а может и больше — подсчет еще не закончен.

— Что случилось?

— Дуэль с другим студентом, которого она каким-то образом оскорбила, — пожала плечами Рианаэ; в Акрен такое было совершенно обычном делом. Хотя дуэли могли стать смертельными только вне школы. Ракеш в который раз поразился небрежному отношению к смерти, которое так часто здесь встречалось. Каждый день кто-нибудь умирал, большинство студентов видели, как кого-то убивали, или убивали сами. Ничего особенного в этом не было. Не удивительно, что многие студенты не выдерживали. Но и уйти они не могли. Как могла Таня оскорбить кого-то? В первый раз после прибытия Ракеш стало интересно, как справляется Том.

— Остальные? — спросил Дарэй, была очередь Рианаэ выяснять, кто как умер.

— Два молодых вампира погибли от руки князя Москвы. Третьего убила я, — сказала Рианаэ.

— Почему? — поинтересовался Ракеш.

— Потому что он вызвал меня на дуэль и проиграл. А мне не захотелось оставлять его в живых, — ответила та. Ракеш вновь напомнил себе, что не вмешивается в дела вампиров. Если выигравший дуэль вампир решает убить проигравшего — это его право, и никто в Акрен не мешал победителю. — И если никто не избавиться от Сола в ближайшее время, я сама его убью, — высказала Рианаэ Дарэю. — И, если не возражаешь, ответь-ка: что, ЧЕРТ ПОДЕРИ, случилось с вами на каникулах?

Дарэй и Ракеш вздрогнули: они надеялись избежать вопросов, но, как только что наглядно показала Рианаэ, изменения у обоих были хорошо заметны и вампирам, и оборотням.

— Не хотелось бы объяснять все несколько раз, — заметил Ракеш.

— Тебе придется подождать, — продолжил Дарэй, — если мы вообще что-нибудь тебе расскажем. У всех есть свои секреты.

— Хорошо. Но расспрашивать вас будут все, — предупредил она.

С наложенными чарами сокрытия запаха и магии — они хотели избежать вопросов как минимум до конца вечеринки — Ракеш и Дарэй прошли в обеденный зал. Ужин подавали всю ночь, к тому же убрали перегородку, открыв второй зал схожих размеров — для танцев. Не то чтобы кто-то собирался много танцевать. Не желая привлекать к себе внимание, Дарэй и Ракеш выбрали себе места в затененном углу. Рианаэ затерялась в поисках питания в виде несчастного слабого вампира или смертного.

Балы в Акрен не доставляли особого много удовольствия. Прислушавшись к окружающим разговорам, Ракеш решил, что за время каникул в иерархиях вампиров и оборотней случился серьезный разлад.

Зачаровав уши, чтобы лучше слышать, Ракеш также поймал слухи о какой-то драке среди нескольких студентов-фаэ; другие фаэ в школе или выбрали одну из сторон, или принимались выстраивать собственную. Вейл сумели взбесить вампиры, а сами вампы почти доходили до драк, лихорадочно восстанавливая иерархию. Ракеш чувствовал телепатическое давление в помещении — оно исходило в основном от вампиров и достигало почти невыносимого уровня. Это, конечно же, злило студентов-фаэ, некоторые из которых, кажется, были готовы к смертоубийству. И хотя в зале телепатически активно шла демонстрация намерений, драки строго запрещались.

Сайлас и Нури присоединились к друзьям, когда подали еду; пантера была вымыта и расчесана так, что мех почти сиял.

— Вас видел кто-нибудь из учителей? — спросил Сайлас?

— Нет. Мы прячемся, — признался Ракеш.

Сайлас хмыкнул. Из них троих только он не беспокоился о том, что его примут за лабораторную крысу.

— Ты слишком этому радуешься, кузен, — предупредил его Дарэй. Сайлас проигнорировал ледяной тон брата и помахал рукой Элли. Дарэй и Ракеш скрылись обратно в тень, когда движение привлекло несколько пар глаз.

— Каникулы прошли хорошо? — спросила Элли.

— Ну, мои точно, но ничего не могу сказать об этих двух, — фыркнул Сайлас, вновь навлекая на себя убивающие взгляды.

— Да? — заинтересовалась Элли. — И что же случилось?

— Проклятье, Сайлас! — зашипел Дарэй, когда кузен начал рассказывать Элли абсолютно все.

— Тейзеры все ещё со мной, — негромко прорычал Ракеш, так, чтобы сидящий напротив него Сайлас услышал, а Элли — нет. Девушка окинула взглядом всю троицу, потом оглядела комнату — народу было полным полно. Она сразу все поняла — не дура же — говорить в такой толпе о чем-то важном было небезопасно.

— Хорошо, мальчики, я подожду, но вы расскажете мне обо всем, что случилось.

— Может, мы сможем прятаться весь год, — пробормотал Дарэй, скисая. Ракеш помотал головой.

— Нет, я хочу знать, изменила ли кровь во мне что-нибудь еще, кроме глаз. И ты прекрасно знаешь, что мы не сможем выйти из зала так, чтобы нас не заметил никто из учителей. А большинство из них сумеют заметить любые изменения, — прошептал Ракеш. Элли создала измерительную ленту и выясняла, насколько вырос Нури, игнорируя всех остальных.

Внезапная вспышка телепатической активности привлекла внимание всех присутствующих к группе вампиров возле соседнего столика. Трое из них вскочили и яростно переговаривались. У одного по шее текла кровь, хотя рана закрылась за несколько секунд. Сол и другой вампир рычали, Сол почти потерял контроль и начал орать. Другие вампиры стали собираться вокруг них, голоса повышались, но так, что только создания с улучшенным слухом могли действительно услышать переговоры. Вампиры активно жестикулировали, трещала наполнившая воздух магия, когда они огрызались друг на друга; сверкали клыки. Сол вскинул кулак и выкрикнул что-то оскорбительное насчет крови второго вампира. Несколько других закричали на него. Кто-то из них, похоже, высказал что-то особенно язвительное, потому что кто-то из вампиров рассмеялся, а лицо Сола стало темно-красным —поразительное достижение для белокожей нежити.

— Ты за это заплатишь! — закричал Сол. — Ты умрешь, как только выйдешь из долины!

Кто-то из вампиров буркнул, что Сол не может сражаться сам за себя. Сол вытащил нож в окружении яростно взревевшей толпы — драка посреди обеденного зала, на нейтральной территории, могла послужить причиной сражения между вампирами и всеми остальными студентами школы — Сол выкрикнул что-то про то, как он поспособствует уничтожению всех низших видов. Теперь со своих мест повскакивали разъяренные фаэ и оборотни, готовые к битве. Откуда ни возьмись, появилась Рианае и встала между Солом и более слабым вампиром, на которого он собирался напасть. Сол опасливо приостановился на несколько секунд.

Внезапно все вампиры затихли, волна бешено-ревущей, неистовой, подавляющей телепатии залила зал, а когда она схлынула, потрясенные вампиры быстро разошлись по своим столикам на трясущихся ногах. Дарэй и Сайлас содрогнулись, когда по ним прошлась телепатическая команда. Сквозь расступившуюся, как Красное море перед Моисеем, толпу Ракеш заметил взбешенного Тристана Намака, обрушившегося на оцепеневшего возмутителя спокойствия. Намак к балу облачился в одежды, какие лорды вампиров носили тысячелетие назад. Темно-красная с кремовым и черным, отделанная золотом мантия, черные перчатки до локтя, черно-золотые нарукавники, драгоценности, отделанные серебром и рубинами сандалии, длинный тяжелый темно-красный плащ, подметавший пол, по подолу украшенный блестящими черными перьями. Студенты разлетались перед впечатляющей фигурой с оскаленными клыками и светящимися глазами.

— Кстати, что происходит с вампирами? — спросила Элли. Сайлас и Дарэй пожали плечами; они с изумлением следили за тем, как древнейший наотмашь ударил Сола — тот только и успел открыть рот, чтобы пожаловаться на вмешательство, — звучно сломав ему нос, проломив череп и отправив в почти двадцатифутовый полет. Потом он схватил двух других вампиров за шеи и вынес их из зала. Ни один не сопротивлялся. Балкон в том конце помещения располагался над высоким обрывом, и Ракеш почти не сомневался в том, что сейчас обоих вампиров с него уронят. Такое падение будет очень болезненным, особенно если Намак сначала их выпьет, но не убьет.

Когда двери за ним с грохотом закрылись и телепатическое присутствие пропало, облегченный вздох пронесся по комнате и отблески страха стали постепенно исчезать из глаз студентов-вампиров. Фаэ, казалось, коллективно ухмылялись, оборотни одобряюще рычали.

— Похоже, такое случается каждый год после каникулов. Но сейчас все как-то немного по-другому, соперничество как никогда обостренное, — заметил Сайлас.

— Бабушка упоминала о возможности войны между несколькими группами вампиров: однисчитают, что вампиры должны править миром; другие — что не должны; третьи хотят создать отдельный мир для вампиров; четвертые мечтают поработить маглов; а пятые — людей-волшебников; еще есть новая, неожиданно получившая известность группа, которая хочет объединить магловский мир под одним правительством, — сказал Дарэй. — Есть и другие, но эти группы наиболее значительные. Напряженность присутствовало всегда, но в последнее время все стало намного хуже.

— Хуже? Все и так было плохо, сейчас же все становятся противоестественно агрессивными, — отреагировал Сайлас. — Не прошло ещё и суток, как мы вернулись! Я чувствую, что другие готовы убивать.

Ракеш уже слышал о политике вампиров, но был согласен с Сайласом в том, что все выходит из-под контроля. Какие бы слухи ни ходили среди вампиров, из-за них обычная яростная конкуренция взлетала до небес. Он был рад, что его друзья, в основном, все это игнорируют. Семья Альтерес занимала свою устоявшуюся нишу — они истребляли культы и бродячих вампиров вне зависимости от того, кому принадлежит власть, и особенно о таких вещах не волновались. При поддержке Кьялы Альтерес они стояли вне основной части вампирьего общества. Но если в мире вдруг появится мощная группа, что они будут делать? Кьяла не из тех, кто только наблюдает, матриарх-древнейшая крайне агрессивна.

— Обрати внимание: только молодые вампиры неистовствуют в своих небольших политических группках. Тем, кто старше двух или трех сотен лет, по большей части на это наплевать, — заметил Сайлас. — Но все действительно катится под горку. Когда ты в последний раз чувствовал такую тревогу? — спросил он Дарэя.

Тот подумал и покачал головой.

— Не было такого. Но я помню, что говорила бабушка: иногда старшие вампиры убивают большую часть молодняка, чтобы поддержать спокойствие и порядок между видами.

— Скорее всего, так и есть. Молодые вампиры знают, что зашли слишком далеко и готовы на все ради мощи, только бы их оставили в живых, когда старшим надоест и они начнут резню, — сказала Элли. — Для вас это проблема?

Дарэй и Сайлас покачали головами.

— Совсем нет, — Дарэй мерзко улыбнулся. — Мы оба, фактически, можем даже выиграть от этой чистки вида.

— Это зависит от того, что с вами случилось на каникулах, — шелковистый вкрадчивый голос произнес за их спинами. Подростки обернулись и увидели Тристана Намака. Он стоял возле стены, укрытый тенями. Видимо, уже закончил с двумя вампирами, доставлявшими беспокойство.

Дарэй и Ракеш переглянулись — их попытки замаскироваться совершенно не сработали. Намак с подозрением наблюдал за парочкой.

— Может, отложим до завтра? — спросил Ракеш. Намак перевел взгляд на него, потом поднял одну темную бровь. — Не обращайте внимания.

— Мы можем поговорить где-нибудь еще? — спросил Дарэй, подчеркнуто окинув взглядом окружающую их толпу.

— Полагаю, в моих покоях, — прорычал профессор Намак. Древнейший растворился в тенях — он передвигался по ним так, как умели лишь немногие вампиры. Ракеш и Дарэй откланялись и ушли, стараясь не привлекать к себе внимания на пути к выходу.

Намак встретил их в своих комнатах, открыв дверь и пригласив их войти, согнав с дороги Эли, волшебную плащеносную ящерицу-громадину. Он указал им на диван в гостиной, а сам поднял и перенес рептилию в кресло у стены, когда та попыталась загородить студентам путь. Эли зашипел на хозяина и с гордым видом прошествовал (насколько ящерицы могут шествовать) в спальню.

— Чары на комнатах защищают от подслушивания, — сказал Намак. — Теперь рассказывайте, что случилось и почему я чувствую демонов и драконов на вас двоих.

* * *

Горящие красные глаза сузились, злобный взгляд направлен на склонившегося блондина.

— Люциус, надеюсь, тебе есть о чем доложить.

— Я уверен, что его нет в стране, мой лорд, — Волдеморт ударил Люциуса ногой по голове, опрокинув его на бок.

— Это не достижение, Люциус! — прорычал Вольдеморт, блондин вздрогнул. — Круцио!

Мужчина упал на пол, содрогаясь, и вскоре закричал.

— Я же приказал тебе найти твоего сына-предателя к зимнему солнцестоянию! И что же ты мне говоришь? Что его нет в стране? Бесполезное ничтожество! — рычал Волдеморт на кричащего Упивающиегося смертью. — Фините инкантатем, — пробормотал Волдеморт. Люциус попытался перекатиться и встать; Волдеморт ударил его по лицу — плеснуло кровью. Дверь открылась, кто-то вошел и остановился, увидев, что господин занят.

— Мой лорд? — негромко спросил прибывший пожиратель.

Вольдеморт еще раз ударил Люциуса и повернулся к человеку в маске.

— Северус. Пошли весточку ассассинам: я предлагаю пять северных виверн тому, кто доставит мне Драко Малфоя живым.

* * *

— Путешествия во времени не то чтобы невозможны, но то, что вы описываете — большая редкость. Чаще всего случайные перемещения во времени смертельны, — вслух размышлял профессор Намак — больше для себя, чем для двух юношей на диване. Он стоял лицом к окну, залитый кроваво-красным светом почти скрывшегося за горами солнца.

— За те тысячелетия, что я живу, я ни разу не слышал о том, чтобы кто-нибудь выпил драконью кровью и остался в живых, хоть и слышал о попытках нескольких идиотов. — Солнце село, с ним ушел и свет. Намак повернулся и подошел к ним. — Я даже знал одного волшебника, который умер от трех миллилитров этой крови, — сказал он, удерживая Ракеша тяжелым сфокусированным взглядом, будто стараясь рассмотреть, как же он выжил. — Она поменяла тебе только цвет глаз?

— Больше я ни о чем не знаю, — ответил Ракеш.

— Зельевары и целители должны взять анализы крови и костей. Я не удивлюсь, если найдутся существенные химические изменения в твоей крови, возможны и изменения в плотности костей. Пожалуй, целесообразно провести тестирование твоей мозговой жидкости, — сказал Намак, — но так как ты по глупости решил продолжать работу над магией крови, я об этом не беспокоюсь.

Ракеш пожал плечами. Он знал, что проводить ритуалы до возвращения — большая глупость. Но магия крови работала, и его инстинкты говорили, что опасности не было.

— Ты почувствовал, что ритуал не повредит, или попробовал, только чтобы прояснить ситуацию? — уточил Намак.

— Я ощутил, что опасности нет. Когда я медитировал, то почувствовал, что рискую не больше обычного, — ответил Ракеш. Он удивился, когда Намак просто согласно кивнул. Вампир еще немного подумал, потом вынул нож. Дарэй и Ракеш с интересом наблюдали за тем, как он делал на коже неглубокие надрезы в форме рун магии крови. Он неглубоко рассек кожу на горле, щеках и ладонях. Разрезы перестали кровоточить и засветились. Свечение распространялось, руны проявлялись на его коже, пока вся его видимая поверхность не покрылась извилистыми закрученными рунами, сияющими золотым светом. Эффект был ошеломляющий, но не пугающий. Когда Намак открыл глаза, они изменились; сверкающие серебряные глаза сияли тем же бело-золотым светом, что и руны на коже. Намак изучал Ракеша несколько мгновений, потом закрыл глаза. Руны исчезли, порезы пропали, ничто не говорило о спрятанной на коже вампира магии крови.

— Интересно, — сказал старый бессмертный, потом поднялся и прошел в другую комнату. Вскоре он вернулся с двумя стаканами, наполненными кровью. Один протянул Дарэю, который с благодарностью принял его. Затем Намак подошел к книжным полкам. Ракеш и Дарэй обменялись непонимающими взглядами, пока Намак просматривал полки. В конце концов он вытащил огромную книгу в переплете из белой драконьей кожи. Вампир открыл ее, пролистал несколько страниц и замер, читая.

Эли, волшебный ящер, вернулся в комнату и неподвижно замер перед подростками — мелькал только его язык. Ракеш протянул руку и поманил к себе. Эли уставился на него, но с места не двинулся.

— Иди сюда, Эли, — негромко сказал Ракеш; ящер моргнул.

Намак отложил книгу и подошел к ним. Казалось, он чем-то сильно удивлен.

— Полагаю, Ракеш, ты узнаешь больше об эффектах драконьей крови, когда начнешь работать над анимагической трансформацией и более высокими уровнями магии крови в этом семестре.

— Я допущен в продвинутый класс? — спросил Ракеш, проигнорировав все остальное — он, собственно, так и думал. Намак фыркнул и улыбнулся.

— Разумеется. Ты теряешь время в начальных классах. Дарэй, учитывая, сколько ты и Сайлас сделали за этот дополнительный год, я перевожу и вас с кузеном. На три семестра. Будете заниматься с учениками постарше — вот увидите, они немного другие, — Намак о чем-то задумался и внезапно заулыбался. — Да, совсем другие. Каждый, кто занимается так долго, намерен преуспеть в магии крови; большинство надеется стать мастером. Но я думаю, что с конкуренцией вы справитесь, — сказал Намак, улыбаясь, как будто предвкушая их встречу со старшими студентами. Скорее всего, так оно и было. Намак повернулся к Дарэю.

— Теперь о твоем превращении в демона. Тебе все равно необходимо закончить другую анимагическую трансформацию. Это вполне возможно. Существуют прецеденты слияния разума с телом другого существа так, как ты это сделал. Впрочем, тебе повезло, чаще всего участники теряли свои прежние магические способности. В общем, когда закончишь, у тебя будет две формы, и это не настолько необычно, как вас заставил поверить мир смертных, — последнюю часть добавили специально для Ракеша, который не знал, что множественные формы возможны. — У директрисы четыре анимагические формы, к вашему сведению, — проинформировал их Намак, — впрочем, я полагаю, что она — одно-единственное создание из всех рас, сумевшее этого добиться.

— Что известно о демонах? — спросил Дарэй.

Намак ненадолго задумался.

— Немногое. Люди Атлантиды знали о них порядочно, но все записи были уничтожены вместе с городом. Мне принадлежит одна редкость — скелет демона. Его убили, когда я еще был одним из князей Рима. Среди волшебных созданий существовала свои собственные гладиаторы, и демона призвали, чтобы драться с ними. Портал, через который его доставили, самоуничтожился после первого же призыва. У меня до сих пор хранятся мои старые записи о вскрытии этого демона. Но я почти ничего не могу сказать о его магии. Тот демон был юным — вероятно, моложе, чем твоя форма. Похоже, взрослых демонов очень сложно призвать. И, к несчастью, смертные волшебники выставили его против гладиаторов до того, как мы смогли изучить его живым. — Намак задумался. — Я помню одно происшествие с участием демонов, незадолго до эпохи Мерлина. Группа друидов нашла портал. Они призвали дюжину юных демонов и послали их убить священников конкурирующей религиозной секты. Все друиды сейчас мертвы, но верховный друид был вампиром — очень необычным вампиром, с единственным глазом. Озрик... да, кажется, его звали Озрик. Может, твоей семье стоит попробовать найти его, — продолжил Намак.

— Могу я ознакомиться с вашими записями о вскрытии? — спросил Дарэй.

— Да. И ты должен оповестить об этом хотя бы пару целителей. Но не говори всем преподавателям. Скажи вампирам и оборотням; не удивлюсь, если директриса Нвара Аэфлай уже знает. Может, нескольким смертным. Но будь осторожен, существование вампира-демона огорчит многих из нашего вида, — предупредил Намак. Дарэй кивнул. Ракеш подумал, что «огорчит» — это преуменьшение. Скорее всего, вампиры захотят увидеть его мертвым, воспринимая как угрозу своему положению, или пожелают сделать пешкой в своих битвах. С другой стороны, семья Альтерес несомненно сочтет полезным иметь демона на своей стороне.

— Значит, мне необходимо выяснить, какими способностями владеют демоны и как их использовать, — вслух подумал Дарэй. — Может кто-то из профессоров помочь с наблюдениями? Проследить за потоками магии?

— Да, конечно. Как только они выяснят, что ты такое, то будут молить о возможности изучать тебя. — На это Дарэй только фыркнул. — Но есть и более простой способ выяснить, что за таланты ты приобрел, — Намак подошел к Дарэю. Тот не сопротивлялся, когда древнейший схватил его голову, оголил ему шею и впился в горло.

Ракеш сдался и перестал пытаться приманить Эли поближе, чтобы погладить, и с интересом следил за ними. Он никогда не видел, как вампир кормится от другого вампира. Своими растущими телепатическими способностями он чувствовал, что щиты Дарэя полностью упали, предоставляя Намаку полный доступ к его разуму и магии. Древнейший не спешил, он искал в крови Дарэя информацию о способностях его демонической половины. Наконец, он отступил назад, проколы сразу же зажили, и задумчиво сел в кресло напротив них за журнальным столиком. Куда более бледный, чем обычно, Дарэй так и остался лежать на диване с закрытыми глазами.

— Очаровательно, — пробормотал Намак. — Ты уже пробовал выдыхать пламя в своей демонической форме?

Ошеломленный Дарэй моргнул, а потом кивнул со слегка остекленевшими глазами.

— Он еще не пробовал использовать магию в той форме, — ответил за друга Ракеш.

— Если я не ошибаюсь, он сможет творить любую магию, к которой способен обычный демон. Кроме демонической телепатии, — сказал Намак.

Дарэй наконец-то привел себя в порядок и присоединился к беседе.

— Но будет ли моя магия крови работать в демонической форме?

— Нет. Я не почувствовал никакой связи в магии крови между формами. Обычно способности от ритуалов сохраняются при анимагическом превращении, но эта форма изначально не анимагическая, и магия в ней другая. Тем не менее, я считаю, что если ты сумеешь понять, какие ножи использовать, ты можешь начать проводить ритуалы магии на своей демонической форме.

— Как здорово, — Дарэй урчал от счастья.

— Но тебе придется подождать, пока не убедишься, что эта форма — уже взрослая. Ты еще вырастешь: телесно — немного, но очень сильно в плане магии. Магия демонов заканчивает развиваться через несколько лет после того, как они перестают расти. Проведение ритуалов магии крови до этого момента может стать катастрофой, — предупредил его Намак. — Я правильно думаю, что трансформация между демоном и человеком дается очень нелегко?

— Да, в обе стороны. Только через несколько часов после изменения я чувствую, что полностью перешел в другую форму, — признался Дарэй.

— Со временем и практикой будет легче. Я предполагаю, что твоему телу особенно сложно вырастить дополнительную пару конечностей, — с улыбкой сказал Намак. Потом он помрачнел. — Хотя я и не почувствовал связей через магию крови, но ощутил, что остальное свойственно теперь обеим формам. В том числе чувствительность к солнечному свету. С помощью магии крови ты уже можешь выдержать до шести-семи дней прямого света, потом становится тяжелее. Но магия крови не переносится, в отличие от твоей аллергии на солнце. Думаю, что, если твою демоническую форму более двух дней подвергать действию прямого солнечного света, появятся болезненность и слабость, как от слишком долгого нахождения на солнце у обычного вампира.

Правда и то, что тело демона плохо переносит холод. Исходя из исследований их глаз, могу сказать, что они видят не весь цветовой диапазон, хотя их зрение естественным образом адаптируется к большим расстояниям. Ты не заметил, но твоя способность различать цвета частично пропала. Ты все еще видишь цвета, но не так, как до слияния.

Остались также свидетельства того, что у демонов аллергия на некоторые вещества; к несчастью, данные о том, на какие именно, — утеряны. Я почувствовал, что несколько аллергий перешли с демонической в вампирью форму. Ни одна из них не является смертельно опасной. Но, к несчастью, я не могу определить, на что они.

Дарэй весьма спокойно воспринял эти новости — он посчитал это справедливым обменом. Да и шуметь, в общем-то, смысла не было — вернуть все на место не представлялось возможным.

— Спасибо за помощь, — сказал Ракеш. Намак только кивнул и улыбнулся им.

— Ещё рано благодарить меня, я намерен выяснить все в точности об этих новых способностях и неспособностях. К тому времени, как я и другие профессора с вами закончим, вы будете нас искренне ненавидеть, — рассмеялся старый вампир. — Только подумайте о тестах, через которые вас прогонят зельевары! — он вновь рассмеялся над тем, каким отчаянным взглядом обменялись студенты. — Не падайте духом, ребята, будет очень интересно.

— Вам легко говорить, это же не вы лабораторная крыса, — прорычал Дарэй. Намак снова засмеялся. Юноши поднялись, аккуратно обойдя Эли. Ящер проводил их до двери и убедился, что они ушли с его территории.

— Да, и еще, Дарэй, — окликнул их Намак, когда они достигли двери. Ребята повернулись. Намак уже не смеялся, он одарил Дарэя холодным взглядом. — Жизнь Сола принадлежит мне. — Дарэй кивнул, поклонился и вышел. Ракеш погладил голову Эли и последовал за ним, едва увернувшись от хлестнувшего хвоста зверя.

— Ты понимаешь, не так ли, что мы не сможем постоянно удерживать маскирующие чары, — сказал Дарэй по дороге к их комнатам.

— Конечно, — ответил Ракеш. — Твои коллеги-вампиры закатят самый грандиозный скандал тысячелетия, когда узнают, что ты каким-то образом увеличил свой потенциал и силу.

— Жду с нетерпением, — ухмыльнулся Дарэй. — Год, Ракеш... может, полтора года, и все вампиры в этой школе будут подчиняться мне.

— Поверю, когда увижу... что вряд ли. Потому что к тому времени меня они будут бояться куда сильнее, — прорычал Ракеш, имея в виду каждое сказанное слово. — И я тоже с удовольствием жду реакции наших одноклассников.

— Как только ты снимешь чары, каждый вампир в школе будет знать, что твоя кровь изменилась, — предупредил Дарэй. — И велика вероятность того, что они сделают все возможное, чтобы до нее добраться.

Ракеш оскалился.

— Пускай. Я только-только заказал новые тейзеры и... — его прервал заливистый хохот Дарэя. — Противный ты демон, — обиженно продолжил Ракеш: — ... и прошу без комментариев о садизме.

Дарэй расхохотался еще сильнее.