Второй шанс (джен)

Мужчины и женщины с оружием двигались впереди, показывая дорогу в город и прокладывая им путь в толпе. Приветствовавшая их четверка переместилась поближе и шагала рядом, тогда как где-то ещё с дюжину человек шло впереди и сзади. Из-за пристальных взглядов Ракеш чувствовал себя неуютно, но, кажется, никто не испытывал к ним вражды. Люди были одеты в цветные шелка и нечто очень похожее на выделанную кожу животных. Многие носили огромные безвкусные колье и ожерелья из золота, драгоценных камней, перьев и каких-то раковин, каких он никогда раньше не видел.

Город вырастал вокруг них; каких-то толстых стен здесь не было, но и окон на первом этаже снаружи тоже. Его выстроили из камня, отливающего всеми оттенками палевых тонов, по большей части бронзового. Люди высыпали на многочисленные балкончики, чтобы посмотреть на гостей. На балконах сохли постиранные вещи, а большие окна украшали шёлковые шторы. На многих балконах стояли громадные керамические горшки с цветами. Всё здесь дышало богатством. Улицы устилали блоки бледно-розового камня, уложенные так качественно, что улицы получились совсем гладкими. Промежутки между блоками заполняло что-то белое, слегка похожее на цемент. Улицы были весьма широкими, и для их маленькой процессии места хватало с большим запасом. На перекрёстках или там, где улица расширялась больше, чем на других участках, всегда стояли большие клумбы на каменных блоках, засаженные разными растениями.

Они миновали центр города — круглую площадь с расходящимися от неё многочисленными улицами; площадь обрамляли магазинчики, торгующие самыми разными штуками. На ней сквозь широкие окна можно было увидеть, как люди толкают рычаги ткацких станков. В другом месте чистили рыбу и вывешивали её полоски сушиться на солнце. Остатки бросались в громадные глиняные горшки, которые уносили группки подростков.

Первое, что заметил Ракеш, — город отнюдь не перенаселён. По сути, это место, похоже, способно было прокормить намного больше народа. Может, регуляция численности? Все выглядели довольно похожими. Высокие люди с золотистой загорелой кожей и, главным образом, светлыми волосами. Но поразило его именно разнообразие цвета глаз. Оранжевые, серые, жёлтые, чёрные, золотые, голубые, зелёные, даже пурпурные. Люди выглядели чистыми, их одежда — прекрасно пошитой, и вели они себя очень спокойно — это давало понять, что они вовсе не беспокоились по поводу возможной враждебности визитеров.

Все, кажется, продолжали заниматься своими обычными делами и возвращались к ним по мере того, как проходила группа. Маленьких детей в поле зрения не наблюдалось. Возможно, те сидели сейчас в школе, но ни одного ребенка моложе четырнадцати на улицах не было видно. Подростки, похоже, помогали взрослым, но друзья не увидели и ни единого своего ровесника. Всем замеченным было по четырнадцать-шестнадцать лет.

На Нури показывали пальцем и восклицали, завидев пантеру. Котёнок вел себя прилично и совершенно не осознавал причиняемого им шума. Кажется, здесь не приняты были домашние животные, кроме замеченных ими птиц в клетках рядом с одной мясной лавкой.

Процессия добралась до сердца города, где к громадным дверям и зданию, отделённому от остального города вела большая лестница; её окружал каменный желоб с землей и растениями. Они последовали за своими проводниками вверх по ступенькам, в огромный зал.

Зал украшали драпировки из тонкого шёлка и большие золотые животные: птица, ягуар, паук, человеческое лицо — каждое изображение было полностью сделано из чистого золота.

Несколько лестниц вело к верхним этажам, но процессия прошла между ними в другие двери. Здесь пол покрывал толстый ковёр из многочисленных слоёв шёлка. По кругу лежали большие шёлковые подушки, и их проводники жестами предложили на них присесть. Подушки по форме походили на кресла без ножек — с сиденьем и спинкой.

Охрана вышла, как и большая часть остального народа, оставив их наедине с четырьмя проводниками и ещё с восемью людьми. По примеру хозяев друзья сели на подушки и обнаружили, что в спинках, должно быть, имеется деревянный или металлический каркас, потому что на них можно было откинуться. Нури устроился рядом с Сайласом, и вампир почесал котёнка между ушами. Мышь Дарэя в какой-то момент забралась в рюкзачок, но Сигра вокруг его шеи была довольно заметна. К счастью, она притворилась мертвой.

Женщина с побелевшими волосами огляделась вокруг, чтобы привлечь внимание, потом положила одну ладонь себе на грудь и заговорила.

— Ньякахалия, — произнесла она, а потом указала на блондина, который повторил её жест.

— Аэрнитанх.

Следующей оказалась вторая женщина, сравнительно молодая; её светлые волосы были заплетены в дюжину маленьких косичек, опускающихся до талии.

— Куэрименичи.

Последним представился второй мужчина, лысый; левый глаз у него закрывала белая повязка. Его руки покрывали шрамы, похожие на отметины от когтей, и поперёк горла имелся ещё один длинный шрам — вероятно, от ожога.

— Калахимран, — сказал он. Другие не назвали себя, и все повернулись к троим гостям. Ясно, что они произнесли свои имена и ожидали, что теперь гости тоже представятся.

До того, как кто-нибудь успел хоть что-то сказать, открылись двери, и все обернулись посмотреть. Вошел ещё один мужчина и занял последнее пустое место, с интересом рассматривая гостей. Этот оказался вампиром. И он не был аборигеном, его бледная кожа и очень тёмные волосы говорили об обратном. Ракеш подумал, что, наверное, тот откуда-то из Азии или, по крайней мере, один из его родителей — выходец именно оттуда. Ракеш и другие смертные с интересом наблюдали, как три вампира осторожно оценивали друг друга. Ракеш ощущал, как в комнате бушует телепатический шторм — они тестировали друг друга, но потом всё успокоилось. Вампир кивнул, показал на себя и проговорил:

— Шараак, — просто сказал он. Дарэй и Сайлас кивнули. Троица переглянулась, и первым начал Ракеш, положив руку себе на грудь, по примеру хозяев.

— Ракеш, — назвал он себя. Дарэй и Сайлас тоже представились. Тогда Калахимран указал на Нури и вопросительно приподнял бровь.

— Нури, — произнес Сайлас. Котёнок поднял голову с лап и осмотрел круг людей. Одна из неназвавших себя женщин показала на шею Ракеша и взволнованно заговорила с другими. Вскоре они уже все смотрели на трёхфутовую чёрно-серебряную кобру, обернувшуюся вокруг его шеи. Ньякахалия потрогала собственную шею и сделала движение, как будто разматывая что-то с неё. Ракеш мягко снял с себя Сигру и взял её в руки. Он положил на неё ладонь и слегка вытянул руки с коброй вперед.

— Сигра. — Их очень удивило, что это домашний любимец. Ракеш погладил змею, а потом снова обернул её вокруг шеи. Сигра, переставшая прикидываться дохлой, приподняла голову и обнюхала воздух. Группа с осторожностью наблюдала за ней.

Заметившая кобру женщина подняла одну руку, изображая пальцами клыки, и сделала движение наподобие кусающей что-то змею. Потом она провела ладонью по глазам вниз и наклонилась вперёд, как будто бы умирая. Ракеш кивнул, что вроде бы означало для этих людей «да», как и для него, и группа обменялась удивлёнными взглядами. Они пообщались между собой, а потом, казалось, решили, что лучше оставить всё, как есть.

Теперь беловолосая женщина попробовала изобразить что-то ещё. Троица в замешательстве наблюдала за ней, пытаясь её понять.

— Если бы вы были ею, какой вопрос вы бы задали? — поинтересовался Сайлас.

— Откуда мы, — ответил Ракеш. Они снова принялись наблюдать за ней. Шараак, единственный вампир из них, повернулся к Дарэю и Сайласу и стал перебирать языки, пытаясь найти тот, на котором они говорят. Женщина остановилась, и группа подождала, пока трое вампиров вспоминали разные языки. Шараак, должно быть, прилично попутешествовал, потому что перепробовал уже полдюжину языков. Сайлас и Дарэй слушали и пытались их понять.

Наконец, Дарэй выпрямился и жестом остановил Шараака. Потом, запинаясь, проговорил несколько слов на языке, который они ещё не пробовали. Шараак просиял и быстро что—то ответил на нем же. Дарэй смешался, и Шараак повторил помедленнее. Дарэй заговорил, тщательно продумывая свою речь, а потом большим и указательным пальцами показал — совсем чуть-чуть. Шараак медленно кивнул.

— Древнеегипетский. Бабушка немного учила меня, когда мне было четырнадцать и я сломал себе спину и ноги, и мне требовалось полежать, — сказал Дарэй. — Я помню очень мало, а этот парень болтает на нём довольно бегло.

Шараак заговорил, отделяя каждое слово.

— Он только что спросил «где?», — отметил Дарэй. — А теперь сказал «как».

— У них есть что-нибудь, на чём мы сможем рисовать? — поинтересовался Дарэй. Сайлас поднял одну руку, а второй сделал жест, как будто что-то пишет. Беловолосая женщина послала куда-то одного из других, и через минуту тот вернулся с несколькими кусками сланца тёмного цвета и чем-то вроде мела, ощущавшимся, однако, совершенно иначе.

Ракеш нарисовал отпечаток ладони наподобие того, которого коснулся Дарэй. Потом показал, как один из них случайно поставил на него порезанную ладонь. Потом двинул пальцами и закрыл глаза, пытаясь дать картину вспышки света. Затем пожал плечами и обвёл рукой вокруг. Кажется, они поняли.

Блондин взял две сланцевых пластины и нарисовал два одинаковых набора отметин. Потом начертил несколько фигурок из палочек и положил на одну маленький камешек. Наблюдая за ним, друзья поняли, что тот пытается сказать: они проводили магический ритуал, который с помощью волшебства должен был перенести камешек с одного набора рун на другой. Как при телепортации предметов. Он изобразил несколько капель дождя и поместил фигурки в нечто, напоминавшее город. Там начался дождь, из-за чего попытку остановили. Они ушли в город и вернулись... только чтобы обнаружить, что дождь прошёл и на выгравированных рунах лежат два вампира, один смертный, мышь, змея и пантера.

Дарэй нарисовал капельку и показал жестами, что там, где они были, тоже шёл дождь, когда он случайно коснулся руны.

Тогда женщина с длинными светлыми волосами взяла сланцевую плитку и нарисовала человека, вырезающего руны. А потом несколько больших кругов. Троица нахмурилась в замешательстве. Заговорил Шараак:

— Годы, — перевел Дарэй. Друзья кивнули. Женщина нарисовала, как она и три её компаньона находят руны. Затем изобразила, как они просматривают свитки, а потом — несколько сконфуженных лиц.

— Значит, кто-то другой выгравировал те руны. Они их нашли. Попытались выяснить, что это. Подумали, что это руны для транспортировки, — вслух размышлял Ракеш. Женщина показала, как они убирают с рун грязь и пробуют их активировать. Потом нарисовала, как одна из рун начала сиять. Затем сияние прекратилось, начался дождь, они ушли, вернулись и нашли их.

— Значит, они попросту понятия не имели, что делают, — наконец, сказал Дарэй. Троица обменялась взглядами.

— И как же нам вернуться? — спросил Сайлас. Дарэй обернулся и проговорил несколько слов, которых Шараак практически не понял. Дарэй попробовал вновь, до того дошло, в чём дело, и он быстро перевел остальным.

— Я спросил «дом» и, собственно говоря, «можем ли мы?», а он перевёл, — изложил Дарэй. Четверо завели разговор между собой, а потом посоветовались с парой других людей. Наконец, лысый мужчина пожал плечами и медленно кивнул. Шараак что-то сказал; Дарэй покачал головой, и Шараак жестом показал, что это возможно.

— Полагаю, это означает «может быть», — заметил Сайлас. Светловолосая женщина нарисовала ещё парочку картинок, как они проглядывают свитки, а потом с рунами и тремя фигурами-палочками. — Что ж, они хотят попытаться.

Дверь отворилась, и вошли несколько человек с большими серебряными блюдами с едой. Они раздали глиняные тарелки и поставили блюда там, где все могли до них дотянуться. Женщина жестом показала, чтобы они поели.

Еда была неплохой, хотя Ракеш был уверен, что в ней хватает каких-то очень странных существ. Он в основном ел нечто похожее на сушеную рыбу и парочку растений, которые выглядели не столь уж экзотично. Будет не слишком приятно, если выяснится, что у него на что-то имеется аллергия.

После еды большая часть народа вышла, оставив их наедине с четверкой, которая, как полагал Ракеш, и активировала руны, и Шарааком. Друзьям показали город, пятеро провожатых делали всё, что в их силах, чтобы объяснить некоторые вещи. Нередко Дарэй и понятия не имел, что старается описать Шараак, и именно тогда вампиры начали использовать телепатию, пытаясь мысленно общаться простейшими образами. Открыв свой разум и ужасно поразив этим Шараака, Ракеш попробовал прочувствовать то, что пытается объяснить вампир. Будучи смертным, он ощущал телепатию совершенно иначе и иногда ему удавались вещи, которые не удавались остальным. Они воспользовались сланцем, чтобы задать ему вопросы с помощью рисунков.

Напоследок им показали несколько комнат для гостей. Дверей в комнатах не оказалось, вместо них в проеме висели тысячи нитей с раковинами и бусинами, а за ними — толстые занавески из какой-то ткани. Кровати были деревянными, с толстыми, набитыми перьями матрацами из нескольких слоёв шёлка. После того, как хозяева оставили их, троица собралась в комнате Дарэя поговорить.

— Итак, на некоторое время мы здесь застряли. Нам придется выучить язык, — вслух подумал Сайлас.

— Для этого есть зелья, — заметил Дарэй. — Интересно, сможем ли мы найти нужные ингредиенты или приличную им замену.

— Возможно, — ответил Ракеш. У него в серьге имелся сундук с неплохим набором ингредиентов для зелий. Его друзья пока ещё понятия не имели о возможностях крошечного обсидианового гвоздика.

— Так что мы знаем об этом месте? — поинтересовался Сайлас.

— Ну, мы задавали много вопросов об их культуре. Удивительно, но, если я правильно понял, всё общество у них грамотное. И все умеют сражаться в случае нападения. Детей учат до четырнадцати лет, а потом они проводят два года, обучаясь драться и делать разные необходимые вещи. Затем они возвращаются в школу ещё на четыре года для специализации. Что объясняет, почему мы видели по дороге только лишь детей четырнадцати-пятнадцати лет. С тринадцати до двадцати подростки живут в общежитиях и коллективно воспитывают детей. В горах разбросано около двадцати таких городов, все примерно одинакового размера. Число населения строго контролируется; чтобы завести детей, необходимо разрешение, но это, очевидно, не проблема, потому что они все учатся до двадцати лет и не вступают в брак до тридцати-сорока лет. У людей с лучшим интеллектом или какими-то способностями гораздо больше шансов получить разрешение на следующего ребенка. Всех больных и уродцев убивают при рождении. У них нет денежной системы, все работают сообща и никто не берёт больше, чем ему требуется. Они бережно относятся к земле, у них есть древесные фермы для дерева, и они высаживают зерновые на крышах и очень осторожны с эрозиями на склоне гор. Они используют несколько рек с измененными руслами, чтобы привести в действие машины, когда им требуется поднять вещи на вершину здания — очень продвинуты в плане механики. Каждый город содержит около шестидесяти постоянных воинов, но все должны изучить основы боевых искусств. В двух городах в глубине гор используется рабский труд — там живут только воины. В случае необходимости каждый из них способен выставить полторы тысячи воинов. Рабов берут только при нападении на патрули, а так они совершенно неагрессивны. Если им не вредить, то они сами не причинят вреда. Если существует логический резон для атаки, тогда они простят нападающего. Однако очевидно, что они устраивают налёты на некоторые воинственные племена, которые им иногда угрожают. И у них имеются колдуны для защиты. О, и они все способны на какой-то минимум в магии. Не такой уж плохой образ жизни — в сущности, они кажутся весьма довольными. Они не посчитали нас угрозой, потому что их собственные бойцы, очевидно, лучшее, что им известно. Им довольно нравится их жизнь — у них нет политических споров и вообще никакой религии — ну, насколько мы можем сказать. Я не был уверен, как об этом спросить. Они крайне осторожно воздействуют на окружающую среду; кажется, они знают, что если будут слишком грубы с землёй, то им придётся переезжать. Несмотря на готовность сражаться, они на самом деле не милитаристическая культура. И они предложили нам пожить среди учеников, пока мы не найдём путь домой, — закончил Дарэй.

— Вы не находите это странным? Общество, ориентированное на минимальный контакт с внешним миром, полностью волшебное. Очевидно, у них имеются различия в уровне силы, однако они все поголовно маги, — заметил Ракеш.

— Да, это странно. И внешность у них тоже странная. Цвет их кожи не похож на чей-то другой, чересчур уж золотистая; это несколько ненормально. И у них все вообразимые цвета волос, причем естественные. И я никогда не видел людей с такими глазами, как у них; слишком уж большое разнообразие. Я бы подумал, что это — смесь нескольких разных рас, если бы не факт, что у них одинаковое строение тела и лица, — сказал Сайлас. — И в то время как я уверен, что Дарэю и мне не из-за чего волноваться, есть шанс, что здесь существуют болезни, которые их не волнуют, но могли бы убить тебя, Ракеш.

Ракеш не слишком об этом беспокоился; он заметил, что они все выглядят на удивление здоровыми — ни у кого не было даже ни единого выпавшего зуба.

— Единственное, что меня беспокоит, это время. Ведь в нашем времени нет ни одной похожей культуры, верно? Я не слишком озабочен тем, где мы. Но вот когда мы — другое дело, — высказался Ракеш. Вампиры взглянули друг на друга.

— Один из них назвал дату, но я не думаю, что их календарь совпадает с нашим, — отметил Сайлас.

— Можем спросить, есть ли у них астрономы. И просмотреть карты звездного неба, — предложил Ракеш. Дарэй поднял голову от своих записей на каком-то запасном пергаменте, который нашёл в рюкзаке.

— Они сказали, что их называют чачапойаро — волшебная родня чачапойа; по крайней мере, я полагаю, что именно это означают их рисунки. Культура чачапойа существовала довольно долго и начала приходить в упадок примерно около восьмисотого года нашей эры. Бабушка рассказала нам о своём путешествии в Южную Америку во времена своей юности, она тогда их встречала.

— Да, но она ничего не говорила о волшебной культуре. Вообще-то она сказала, что они не имеют к магии отношения, — напомнил ему Сайлас.

— Значит, те, у кого имелась магия, уехали. И мы нашли, куда именно. Но если бабушка никогда о них не слышала, значит всё произошло либо гораздо раньше, либо намного позже времени её посещения. И поскольку чачапойа ничего не сказали, имеется неплохой шанс, что это место — очередная часть мира, которую скопировали и отрезали, как Акрен, — заметил Дарэй.

— Сколько же таких мест, как это? — спросил Ракеш.

— Тысячи. Каждый раз, когда ты строишь что-то большее внутри, чем снаружи, ты просто многократно копируешь пространство внутри. В Горной Школе Волшебства Акрен они не просто скопировали всё, но фактически скопировали, а потом навсегда убрали целую горную цепь. Всю Австралию скопировали целиком, а потом полностью отрезали от магловского мира. В Северной Америке есть несколько штатов, где викинги сделали копии нескольких участков земли, а после покинули их. Моя тётя рассказывала мне: самые последние отчёты говорят, что половину Европы скопировали в период с 800 года нашей эры до настоящего момента — возможно, даже больше половины, так как до некоторых невозможно добраться, если не знаешь пароля или не являешься близким родственником первоначального владельца. И приличный кусок Азии тоже скопировали. Это вовсе не редкость; необычна лишь такая большая область, как здесь — или в Австралии, или в Акрен, — ответил Сайлас.

— Мы выясним завтра побольше, и я хочу узнать название города, — решил Ракеш; он забыл спросить об этом вчера.

— И посмотрим завтра, как они тут тренируются, — сказал Дарэй, когда остальные покидали его комнату. — Если нам придётся здесь остаться на некоторое время, следует воспользоваться возможностью.

* * *

На следующее утро Ракеш проснулся рано и провёл полчаса, зарисовывая запомненное им расположение звёзд своего времени — в надежде, что сможет найти каких-нибудь приличных астрономов, чтобы помочь сравнить, так как не был уверен, как вычислить течение времени по звёздам. Их хозяева вставали не особенно рано, и прошёл целый час после рассвета до того, как он услышал просыпающихся людей.

— Хозяин, я думаю, кто-то идёт. Можно я пойду с тобой?

— Конечно. Только не кусай никого, ладно?

— Если кто-нибудь наступит на меня, то укушу.

— Без яда.

— Хорошо.

От двери послышался вежливый кашель, и через мгновение в комнату вошли два человека.

Первый оказался юношей примерно на год моложе Ракеша, с коротко стриженными светлыми волосами, перехваченными сзади ниткой с маленькими золотыми перьями. Он был одет в кожаные шорты с поясом из какой-то рептилии, с которого свисали около дюжины мешочков. Второй была девочка примерно того же возраста, что и мальчик; Ракеш подумал, что её можно было бы назвать потрясающе красивой, если бы не довольно интересные шрамы с левой стороны лица — шрамы, вероятно, от когтей какого-то зверя из джунглей. Она носила шорты из такого же материала и шёлковый топ без рукавов. У неё тоже свисало с пояса из кожи рептилии несколько мешочков, а также комплект ножей. Оба вошедших были босыми. Выше локтя у девочки виднелись три золотых браслета, один из которых напоминал маленькую золотую змейку, а на шее — ожерелье из серебряных звеньев с крошечными зелёными раковинами в серебре. На мальчике красовались серебряные и медные браслеты на лодыжках и запястьях.

Оба с любопытством наблюдали за Ракешем. Ракеш, гладивший Сигру, обернул змею вокруг шеи и улыбнулся им. Девочка показала на себя:

— Ксеритиари, — улыбнулась она и добавила: — Ксери. — Ракеш уже предположил, что эти люди, вероятно, не называли друг друга своими довольно длинными и сложными именами, используя вместо этого прозвища. Она показала на своего компаньона, который пристально изучал Сигру.

— Никодемус. Ник. — Ракеш кивнул и представился сам, однако не дал им краткого варианта своего имени. Потом представил змею. Ксери вышла, а Ник позвал его за собой. Ракеш пошёл следом, когда они отправились за двумя вампирами. Через несколько минут к ним присоединился Шараак, и трое хозяев повели их завтракать. Нури неслышно бежал рядом с Сайласом.

— Я попросил Шараака помочь нам с элементарным словарным запасом. Проблема в том, что сначала всё нужно перевести с их языка на древнеегипетский, а потом на английский, однако подобное работает не слишком-то хорошо. Думаю, нам придется научиться их языку сложным путем, — оповестил их Дэрэй. — Мы с Сайласом могли бы выучить его быстрее, если выпьем от кого-то из них крови. Вампиры способны образовывать ментальную связь с тем, от кого пьют — мы часто используем нашу способность, чтобы изменить воспоминания или найти информацию.

— Или мы могли бы сварить какое-нибудь зелье для изучения языка. Полагаю, у меня хватит ингредиентов, — сказал Ракеш, игнорируя вброшенный на него Дарэем взгляд. Вообще-то, у него имелись все необходимые ингредиенты, он проверил это предыдущей ночью. Он собирался рассказать им о серьге. Но это сейчас могло и подождать.

Завтрак проходил в одном из двух больших залов между общежитиями; вместе с ними завтракали около пятидесяти других подростков с шестнадцати до девятнадцати. Детям помладше отдали второй зал.

Помещение было прямоугольным и ничего особенного собой не представляло; его проектировали как место приёма пищи для подростков и не приложили больших усилий, чтобы оно выглядело хорошо. Однако все дверные проемы представляли собой арки, а стены украшала мозаика из цветов и растений. Основное здесь, очевидно, было сделано руками самих детей. С помощью жестов и рисунков Ник показал, что все старше двенадцати лет готовили по очереди.

При их приходе наступила резкая тишина, потом зал взорвался в возбуждённой болтовне, и несколько человек встали, чтобы получше рассмотреть Нури. Ник и Ксери отвели их на кухню, где каждый взял большую тарелку и набрал себе завтрак на своеобразном шведском столе. Еда оказалась на удивление хорошей, даже если никто из них и понятия не имел, что это. Какие-то зерна, орехи и фрукты с сухим мясом и чем-то похожим на вареное яйцо, хоть и не куриное.

Они сели за стол и быстро поели. Никто не вышел из помещения, наоборот, к концу завтрака в зал вошли несколько взрослых. В конечном итоге люли начали выкрикивать вопросы, и Ксери наконец встала и взмахом руки призвала всех к тишине. Аборигенам, видимо, было очень любопытно, потому что тишина наступила мгновенно. Ксери с жаром принялась что-то быстро рассказывать своим ровесникам. Шараак шепнул пару фраз Дарэю, который через несколько минут всё-таки выяснил, что тот имел в виду.

— Она объясняет им, как мы сюда попали. И что мы должны здесь остаться на некоторое время, — доложил Дарэй друзьям. Ксери остановилась и велела им встать и представиться. Когда они так и сделали, люди вновь начали переговариваться. Наконец, Ксери заставила их угомониться и показала на пантеру. Нури увидел это и прыгнул на стол, всех поразив. Сайлас назвал его имя и снял пантеру вниз.

— Прекращай, глупыш-хвастунишка. — Нури мурлыкнул. Сидевшие рядом потянулись его погладить; ничуть не стеснявшийся Нури позволил им, ещё сильнее замурлыкав от такого внимания.

— Он такая кокетка, — вздохнул Сайлас, пока Нури тёрся головой о чьи-то голени. Один раз он рыкнул на мальчика, погладившего его хвост, чем рассеял своих поклонников, но они подавили панику и вернулись.

Двое взрослых, которые, похоже, контролировали происходящее, обратили на себя всеобщее внимание. Ракеш, Сайлас и Дарэй подождали, пока взрослые о чём-то говорили несколько минут, а потом одни из подростков начали собирать тарелки, тогда как другие собирали деревянные ложки и чашки. Толпа рассеялась; на выходе все забирали вещи, которые оставили у входа в зал. У большинства имелось оружие и сумки с вещами, которые понадобятся днем. Двое провожатых встали и позвали их за собой.

Они прошли в большой земляной внутренний двор, где несколько охранников уже занимались с шестифутовыми деревянными палками. Простое оружие без всяких украшений.

— Ни у кого здесь нет ботинок, — прокомментировал Ракеш. — Должно быть, у них удивительно жёсткие стопы.

— Нам тоже снять обувь? — спросил Сайлас.

— Да, — ответил Дарэй. Друзья изучали остальных в то время, пока все усаживались на место, покрытое громадными каменными блоками, и приступили к растяжке. — Знаете, эти люди не уделяют особого внимания одежде — большинство горожан почти ничего не носят. Однако в украшения они вкладывают громадные усилия — на них просто невероятные произведения искусства.

— Я заметил. Не думаю, что ценности у них совпадают с нашими; большинство из них носит камней на сумму, достаточную у нас для покупки маленькой страны. С другой стороны, у них совсем нет денег, — добавил Ракеш.

— Очевидно, сначала предполагается тренировка с оружием, — заметил Сайлас, когда их компаньоны жестами показали, что им следуют пройти растяжку вместе с остальными. Троица обменялась усмешками. Тогда они тоже сели и принялись снимать ботинки и носки, а хозяева с интересом за ними наблюдали.

— Они никогда не видели прежде обуви, — предположил Ракеш, когда Ник взял один его ботинок и начал его изучать. Парень попытался согнуть незнакомый материал, потом вытащил нож, который Ракеш засунул в ботинок вместо тэйзера (он не думал, что тот пойдёт в данном случае). Он вручил нож Ракешу, и Ракеш спросил, посмотрев на движения, каким оружием они пользуются. Ник огляделся, пожал плечами и махнул рукой в ту сторону, где тренировались старшие воины. Там было самое разное оружие: палки, ножи, луки и кнуты. Металл казался по большей части незнакомым, однако некоторые из ножей, похоже, были сделаны из меди.

— Я знаю очень немного о бое с посохом, его проходят только в классе по магловскому оружию, а бабушка начала нас учить ненамного раньше. Но у Ксери есть ножи, как и у многих других, и я уверен, что мы не уступим здесь остальным, — отметил Дарэй.

— Или в бое без оружия. Смотрите, — показал Ракеш; две женщины обменивались быстрой серией атак и блоков. — У них у обеих красные перья на шее. Интересно, что это значит?

Сайлас пожал плечами:

— Не думаю, что у большей части украшений имеется другая цель, помимо волшебства; кажется, в основном всё это напоказ. Заметил браслеты на лодыжках, которые все они носят — на правой ноге? Я ощущаю вокруг них магию, — отметил Сайлас. Ракеш закрыл глаза и попробовал сосредоточиться, снова открыл их и впился взглядом в браслет на лодыжке у Ксери. Он расслабился и мысленно потянулся к украшению; там ощущалась магия, похожая по ощущениям на чары локации, помогающие обнаружить людей и защищающие от того, чтобы потеряться.

— Какие-то чары локации на случай, если вдруг потеряются? — спросил Ракеш.

— Возможно. Они есть только у тех, кто здесь тренируется; у большинства взрослых их нет. Может, какая-то обязанность по патрулированию джунглей рядом с городом? — выдал теорию Дарэй.

Ракеш указал на медный браслет на лодыжке у Ника — на тот, который, казалось, был волшебным. Ник постучал по нему и принялся рисовать на сланце. Сначала он изобразил человечка, как будто потерявшегося в джунглях. Потом браслет, подающий какой-то сигнал. А следом другого человечка, который держал квадратный кусок металла с несколькими драгоценными камнями на нём. Затем — группу людей, которые нашли потеряшку.

— Значит, устройство локации, — отметил Ракеш. — Интересно; должно быть, они носят их постоянно. Хотел бы я знать... — тут он остановился; Ник начал рисовать снова. На этот раз он изобразил людей с оружием в руках, на всех были надеты ножные браслеты. Потом нарисовал людей в городе — никто из этих не носил волшебных браслетов. Он поднял голову, интересуясь, поняли ли они. Ракеш кивнул.

— Только воины, значит, — проговорил Сайлас. — Отличная идея. Интересно, как они их зачаровывают.

— Надо постараться научиться их магии. Полностью волшебная культура просто обязана была изобрести множество полезных вещей, — отметил Дарэй.

Некоторые из взрослых остановили спарринг и приближались теперь к группе, что проводила растяжку на камнях. Ксери подошла к ним и представила Ракеша, Сайласа и Дарэя. Преподаватели спросили с помощью жестов, умеют ли они драться; троица кивнула в ответ. Учителя заговорили с учениками, пока трое гостей наблюдали, не понимая ни слова, однако зная, что в конечном итоге будет легче выучить язык, если внимательно слушать речь. Ученики встали в большой круг, и Ксери с Ником потянули Ракеша, Сайласа и Дарэя за собой, к остальным. Нури оставили на камнях с Сигрой и Шарааком. Вампир в данный момент всеми своими вампирьими чувствами пытался разгадать волшебные способности Сигры, а та игнорировала его с такой подавляющей скукой, на какую способна лишь змея.

Кажется, учителя намеревались продемонстрировать гостям искусство своих учеников, так как хозяева выглядели чрезмерно возбужденными. Женщина-инструктор назвала два имени, и два ученика вышли в центр и приготовились сражаться.

Ракеш почувствовал огромное облегчение, когда заметил, что ученики не настолько уж лучше его и его друзей. Опять же, он с пользой провёл время в Выручай-комнате, так что был практически настолько же хорош, как и их хозяева. Сейчас боролись без оружия, что было даже лучше, потому что он совершенно не умел пользоваться посохом.

Наконец, инструктор вызвал Ракеша и оглянулся на высокомерного мужчину с ожерельем из крошечных голубых и белых перьев, предлагая сразиться. Инструктор пожал плечами и кивнул. Ракеш оценил противника; молодой человек стремился показать себя и как будто был уверен в победе. Это хорошо; такого обычно хотели все его спарринг-партнёры.

Ракеш покружил вокруг него; наблюдая за положением ног, он заметил быстрое сжатие мышц и с легкостью блокировал нападение. Именно этому его научила Элли — смотри на то, как двигаются мышцы соперника и куда тот смотрит, тогда поймёшь, куда нацелена его атака. Настолько легко блокированный удар заставил юнца насупиться; тот явно надеялся на лёгкую победу над иностранцем.

Этому парню явно никто не говорил о глазах, потому что смотрел тот именно туда, куда и намеревался ударить. Ракеш блокировал несколько ударов ногами и руками, а потом атаковал ударом ноги в бедро противника. Удар не причинит особого ущерба, однако ушиб останется. И немедленно атаковал в другое бедро и третьим ударом — в колено.

Это настолько вывело парня из себя, что тот ринулся в атаку сам. Но снова смотрел туда, куда планировал попасть. Он также дрался лишь кулаками, причём всегда, Ракеш же предпочитал открытую ладонь, если это было возможно. Ему нравились удары пальцами, и если попасть в правильную точку, противнику могло быть очень больно. К тому же ребро ладони у мизинца было таким жёстким. У его противника также имелась тенденция вкладывать большое усилие в выпад вместо того, чтобы подобраться к врагу поближе. Ракеш начал двигаться, намереваясь смутить соперника — его никогда не оказывалось там, где тот ожидал. С каждым своим ударом он сдвигался чуть в сторону, вынуждая противника поворачиваться дальше. Тот не поворачивал ноги настолько, насколько остальное туловище. От преподавателей в Акрен Ракеш быстро узнал, что ноги должны двигаться прежде всего остального. Он подождал, пока противник не повернется снова, чтобы добраться до него, и ударил. Туда и обратно, один сокрушительный удар в горло ребром ладони.

Тактика волка, как зачастую называл её Марлак; приблизитесь, ударьте и отходите. Не придерживайтесь её, если не намереваетесь убить противника. Ракешу это нравилось; такая тактика не давала другому шанса ударить тебя вблизи. Быстрая атака должна была ошеломить противника, ранить его и запугать.

Это сработало и теперь. Другой парень качался, задыхаясь и сжимая горло; из глаз у него лились слёзы. Он выпрямился довольно быстро, понимая, что никакого реального ущерба нет — ну, или, по крайней мере, ничего серьёзного точно. Два инструктора обменялись взглядами, оба вампира открыто усмехнулись, а класс нетерпеливо наблюдал. Ракеш удивился бы, если бы тот, с кем он дрался, не оказался местным задирой, так как его собратья-ученики, похоже, совершенно не поддерживали товарища. Фактически, если судить по охам при попадании в горло, тогда они надеялись на победу Ракеша.

Его противник прорычал нечто, видимо, очень грязное, потому что учеников это раздосадовало. Ракеш пожал плечами, по-прежнему ожидая в расслабленной и равнодушной позе, пока соперник не придёт в себя.

Его противник очухался, но теперь атаковал Ракеш. Он приблизился вплотную и нанёс ряд молниеносных ударов, поворачиваясь боком ко всем ответным. Его соперник использовал лишь одну руку для атаки; он не вкладывал в удар силу всего тела. Возможно, Ракеш имел на порядок меньше опыта, но из-за этого он заставил себя научиться использовать в наилучшем виде всё, что узнал. Дополнительные уроки с лучшими учителями в Акрен по борьбе помогли ему научиться вкладывать в каждую атаку всё своё тело, и у его соперника всё будет болеть завтра намного сильнее, чем сейчас. Наконец, Ракеш ударил ногой, хотя большинство экспертов скажет, что он был слишком близко для подобного удара, однако Ракешу нравилось атаковать ногами с близкого расстояния, а потом оттолкнуться от противника с помощью импульса. Что добавляло удару силы, потому что в него вкладывалась масса атакующего, и вся эта масса тоже двигалась. Нога с силой врезалась в живот парня, и тот хлопнулся об землю. Ракеш использовал импульс и дисбаланс, чтобы повернуться на 360 градусов, и поставил ступни на землю, готовый снова атаковать.

Что совершенно не требовалось, ибо его противник не собирался приходить в себя — он лежал на спине на земле. Один из преподавателей, оба из которых с интересом рассматривали Ракеша, встал между ними, сообщил об окончании боя и подозвал Сайласа и другого парня.

Побеждённый соперник с трудом поднялся на ноги и бросил на Ракеша убийственный взгляд. Ракеш проигнорировал его и уселся рядом с Дарэем наблюдать за следующим боем.

— Лучше будь осторожнее с ним. Он не любит проигрывать, — предостерег его Дарэй.

— Ага, я заметил. Кажется, они рады, что я его победил, — ответил Ракеш. Некоторые одноклассники бросали в сторону побежденного какие-то оскорбления.

Позже, когда каждый из них поборол одного из других учеников, учителя начали общую серию упражнений. С помощью Ксери и Ника им удавалось успевать за незнакомыми движениями. Нури привлёк внимание нескольких воинов, находившихся поблизости, и они окружили юную пантеру, гладя котёнка и смеясь, когда тот впивался когтями в нитки с перьями, вплетённые у некоторых из них в волосы.

— Он впитывает внимание, как губка, — пробормотал Сайлас, когда кот поставил лапу на голову женщине, чтобы поиграть с перьями в её длинной косе. Шараак испарился, и пока что пара воинов изучала Сигру, никто не трогал её и не пытался заставить её пошевелиться — змея занимала половину одной из каменных скамей. Но никто не тыкает в ядовитую змею. Особенно незнакомого вида.

В следующий раз остановились у городских целителей. Ксери показала, что у неё уроки где-то в другом месте, и оставила их с Ником и Шарааком. И вновь они привлекли к себе множество любопытных взглядов на своём пути по городу; к настоящему моменту о них ходили разные слухи, и прогулка гостей вызвала ещё больше вопросов.

Шараак, Сайлайс и Дарэй остановились у здания, в котором, должно быть, и разместилась городская больница.

— Пахнет кровью, — заметил Сайлас, мотая головой и пятясь. — Ни за что. Думаю, мы просто подождём здесь. — Дарэй не сказал ни слова, но его глаза как-то странно засияли, а это явление Ракеш начинал воспринимать в качестве признака, что инстинкты вампира попробовать крови берут верх. Шараак подозвал младших вампиров и начал рисовать на одной из сланцевых пластин.

— Мы собираемся поохотиться, — заявил Сайлас Ракешу. — Не мог бы ты присмотреть за Нури?

— Хорошо. До скорого, — сказал Ракеш, потянувшись почесать пантеру между ушами. Он взял у Сайласа поводок, что было совершенно лишним, и вошёл вслед за Ником в здание.

Чего бы Ракеш не ожидал, но только не этого. В первом зале стояло множество скамей и стульев, на которых сидели и ждали несколько человек. Дальше располагалась комната с кроватями вдоль обеих стен. Она была безупречно чистой, свежий воздух втекал через открытые окна, которые, что само по себе уже было примечательно, имели настоящие оконные сетки. Стены были в фут толщиной, и окна имели несколько слоев сетки, чтобы помешать насекомым забраться внутрь. Из чего именно были сделаны сетки, Ракеш сказать не мог — из каких-то нитей, металла и чего-то ещё, но насекомых в комнате не наблюдалось.

На кроватях лежали несколько человек. Двое из них, похоже, со сломанными ногами — у обоих конечности были в отличных шинах. В комнате поменьше два человека тщательно чистили рану на спине мужчины. Ник показал на дверь с чёрной отметиной «Х» на ней, и прожестикулировал нечто, что, по прикидкам Ракеша, означало больных с инфекционными заболеваниями. Затем Ник нарисовал сияющего человечка, а потом — как они открывают дверь. А сияющий человечек ухаживает за больными людьми. Позволялось входить только целителям, использовавшим волшебство. В этом имелся смысл, поскольку те, скорее всего, благодаря своей магии, рисковали заболеть намного меньше.

Потом Ник повёл его через другую дверь в комнату, где работали несколько человек, носящие голубые перья. Следующий час ходьбы за Ником по пятам поразил Ракеша.

Целители вели записи о состоянии каждого жителя в городе с момента его рождения вплоть до его смерти. Если кто-то, прибывший из другого города, заболевал или его ранили, то информация посылалась в его или её родной город, чтобы файлы не были неполными. После смерти записи убирались в зачарованные хранилища под городом. Они также вели родословную каждого жителя, и если люди оказывались троюродными родственниками, то целители об этом знали. Всё записывалось, включая данные по стоматологии — о лечении зубов целители тоже заботились. Здесь были и диаграммы каждой части человеческого тела, которые изучались учениками. Ник объяснил, что изучает волшебное исцеление в боевых искусствах.

Целители показали ему помещение с огромным сооружением, похожим на клетку. С помощью рисунков они объяснили, что это карантинное устройство, которое они делают на всякий случай. Была и ещё одна комната, в которой ученики варили целебные зелья. Они объяснили, что всякий раз, когда на патруль неспровоцированно нападают бандиты, то некоторых из этих бандитов приводят с собой в качестве рабов и проверяют на них экспериментальные целебные зелья.

Жители этого города, должно быть, чрезвычайно здоровы — в этот день в больнице практически никого не было. И большая часть жителей пришла из-за всякой мелочи — ребёнок, например, с содранной коленкой или растяжением запястья. Ракеш послал Нури к детям, котёнок моментально устроился и весь остаток дня принимал восхищение и ласки пациентов и целителей.

Ракеш присоединился к ученикам, изучающим волшебное целительство, и принялся разбираться в том, как они варят зелья. Он никогда не видел прежде большую часть ингредиентов, но его очень заинтересовало, для чего используются все эти растения и животные. Пока они варили зелье, он набросал эскиз глиняной трубы, которая шла вдоль дальней стены. Ник улыбнулся и подозвал его к каменному бассейну. Он открыл краны, и в чашу потекла холодная, чистая вода.

У них была даже проточная вода. Изумлённый Ракеш попытался спросить, откуда она поступает, и когда Ник понял, что интересует его гостя, то провёл час, рисуя подземный источник, тканевые фильтры для очистки воды и систему глиняных труб. Источник располагался выше в горах, и благодаря отводу воды у них имелся запас свежей воды. Так как он располагался наверху в горах, они использовали гравитацию для доставки воды в город по подземным трубам. В одном из самых высоких зданий имелся резервуар с водой, и давления в системе хватало доставлять воду в любой конец города. Это было необыкновенно продуманно. А процесс очистки тканевыми фильтрами был очень неординарным. Жители отводили лишь малую часть источника, остальное текло под землёй. Большая часть труб была глухой, поэтому вода текла только тогда, когда их открывали. Купались в общественных банях, и всю дополнительную воду приносили в вёдрах и сливали в большой резервуар на краю города. Там она (с разными человеческими экскрементами) стекала на несколько сотен футов вниз, на поле в лесу. Через год-другой трубу выводили на другой участок, через три года после этого поле засаживали. Ещё через два года трубу возвращали на этот участок. Цикл помогал удобрять почву и в то же время решал проблему отходов.

* * *

Той ночью все трое собрались в комнате Ракеша, чтобы сварить зелья для изучения языка. Ракеш извлёк из серьги сундук со всем, что понадобится.

— Ух, вот это отличная идея, — восхитился Сайлас, когда сундук у их ног увеличился до нормального размера. Ракеш вытащил котёл, пока вампиры разводили маленький огонёк. Он нашёл две книги с языковым зельем и вытащил ингредиенты.

— На что именно вы здесь охотитесь? — спросил Ракеш.

— На зверей в лесу. Кровь капибары довольно вкусная, как и кровь оленей, которые здесь имеются. Обычно мы не питаемся рептилиями, но Шараак говорит, что у древесных змей неплохая кровь. Я просто обеспокоен эффектом, который окажет кровь рептилии на вампира. Он говорит, что никакого заметного действия нет, — объяснил Сайлас, вытаскивая нож и начиная нарубать кошачьи когти.

— Он здесь единственный вампир?

— Единственный, о ком он знает. В других городах тоже могут быть вампиры, он почти ни в одном из них не был. Его выгнали из его последнего дома несколько сильных вампиров, провозгласившие с тех пор себя богами. Он поселился в этом городе, потому что здесь не было никаких вампиров, — сказал Сайлас. — Что ты думаешь о других учениках?

— Они славные. Несколько сложно получить представление о личности, если не способен разговаривать с человеком, — ответил Ракеш.

— Мне понравилась тренировка по бою. Бабушка бы одобрила, — решил Дарэй. — И Шараак кажется вполне приличным типом — он опасен, только если ему угрожать.

— Мне нравится здешняя чистота, — отметил Сайлас.

— И этот Никодемус — довольно милый, — задумчиво добавил Ракеш. — Нам и в самом деле нужно научиться их зельеварению. У них столько ингредиентов, о которых я не слышал и которых никогда не видел. Могу поспорить, что большую часть здешних растений никогда не описывали. Как бы то ни было, вряд ли мы сможем найти их где-то ещё...

Они работали большую часть ночи, и перед рассветом зелье было готово.

— Да уж, пахнет достаточно мерзко, — скривился Дарэй, разливая его в три чашки.

— Лишь бы работало, — заметил Сайлас, рассматривая густую красно-коричневую жижу. Друзья выпили свои порции и убрали оставшиеся ингредиенты и котёл. Ракеш вдел серьгу обратно и отправился в кровать; у них всё ещё оставалась пара часов до рассвета.