Нам не Свет (гет)

Клаус провел губами по нежной скуле, отбросил темные локоны за одно плечо, погладил влажную кожу спины. Грета только что выбралась из воды. Купальник подчеркивал и хрупкость, и соблазнительность, и Первородный тихо радовался, что их пляж частный, так что на его зеленоглазую ведьму никто жадно не глазел. Но больше его радовало то, что Грета оживилась, у нее улучшился и аппетит, и сон.

— Кайф… Но хочу пить.

Грета оттолкнулась от его обнаженной груди ладонью и села. Дотянулась до столика за водой и льдом. Настроение у нее было превосходным, мечтательным даже… Теплое море было ее давней мечтой. Только она не рассчитывала, что будет отдыхать со своим мужчиной. Она посмотрела на крепкую фигуру Клауса с огоньком в глазах. Он отучил ее стесняться своих желаний и тела, Грета верила, что прекрасна, видя, как Никлаус каждый раз смотрит на нее.

— Пойдем в воду? — она обхватила пальцами его запястье. — Ну давай же… Покатаешь меня.

Фонтан энергии, которую Грета излучала, позволял ей жарко отвечать Никлаусу по ночам, исследовать море, остров и быть радостной практически постоянно. Кататься на спине неутомимого гибрида было для Греты любимым аттракционом, даже если это значило, что любимый периодически забывал о своей роли «транспорта» и зацеловывал ее, переводя мысли в иную плоскость.

У него был другой план. Клаус перехватил ее и уронил на себя же, придерживая и яростно целуя. Белая тряпочка купальника не оставляла простора для фантазии. Он желал ее так, что самоконтроль отказывал. Лямки Клаус разорвал, обнажая грудь и тут же накрывая ее ладонями, проглатывая ее возмущенный стон. Хотя Грета уже скрестила ноги за его спиной.

— Моя. Любимая… единственная, драгоценная.

Белые завеси навеса развеваются на ветру за их спиной. Грета вплетает пальцы в его волосы, поглаживает. Ей уже плевать, что их могут увидеть, хотя Клаус услышал бы любого случайного свидетеля. Она стаскивает с него шорты, ведет пальцами по спине, вдоль позвоночника. Рвать ее вещи — личный фетиш Клауса. Она в отместку прикусывает кожу у него на плече.

— И в чем я пойду домой?

Не то чтобы она недовольна: в теле гуляют отголоски удовольствия и мучительная ломота. Нагрузка, учитывая, сколько она плавала до этого, была немалой. Он ее измотал так, что Грета не могла поднять голову от его груди.

— Отнесу тебя, и так уже и быть — натяну на тебя свою футболку.

Он потерся носом о ее шею, вдыхая их общий запах, поцеловал за ушком и набросил на Грету сухое полотенце; на самом деле никуда Клаусу не хотелось. Элайджа и Гермиона поехали кататься на яхте, Кол и Давина отдыхали в доме, выбрав отдых возле бассейна вместо пляжа. Клаус за всю их вечность не помнил, чтобы они с братьями так мирно сосуществовали. Пусть в этом их заслуги не было, потому что если бы не Грета, Гермиона и малышка Давина, они бы продолжили ссориться как одержимые.

— Я сейчас усну, — недовольно пробурчала Грета.

— Спи.

Лежак под ними был мягким и удобным, достаточно большим, чтобы на нем поместились четверо. От солнца защищал навес. И во второй половине дня за счет бриза с моря уже не было так мучительно жарко. До этого себя от перегрева Грета оберегала магией.

Клаус бережно переложил ее на подушку, отряхнув оную от песка. А сам натянул шорты и взял телефон. Они специально улетели подальше от Мистик Фоллс, где обстановка продолжала накаляться и давить на них, — дать своим женщинам необходимый отдых. Однако и он, и Элайджа, и даже Кол подняли свои обширные связи в поисках Далии. Более того: Никлаус хотел восстановить прошлое той, что назвалась его сестрой.

Кровное родство не играло для него большой роли. Она их не знала… Элайджа еще не родился тогда, когда мать отдала Фрею Далии. С чего Фрее любить незнакомцев, у которых были — пусть и паршивые — мать и отец, тогда как ее саму растила деспотичная одержимая ведьма? Фрея могла их возненавидеть, ведь ее продали как скотину, а они остались с Эстер. Он бы не исключил такого поворота. Да блядь! Они не в сказке Диснея.

В том же направлении думал Элайджа, а Кол выразился даже грубее. Поэтому, пусть зелье Греты показало, что она им сестра по крови, о доверии речи пока не шло. Тем более на кону была Гермиона, сердце старшего брата и его ребенок — маленький мальчик. Они узнали пол уже по прилету сюда. Гермиона внезапно захотела определенности, и никто не возразил. У Никлауса будет племянник.

Фрея их изучала. Даже сотрудничала с Колом под выдуманным именем. Младший видел в ведьмах не только занозу в заднице, но и ресурс. Клаус устал считать подружек-ведьм Кола, сколько он использовал? О магии Кол знал больше многих, некоторые разделы магии появились благодаря опытам Кола с ведьмами. Брат скучал по утерянному, ведь до смерти и перерождения он был ведьмаком. Талантливым ведьмаком. Мать его этого лишила, обратив в первого вампира.

История с потерянной сестрой избавила Клауса от последних иллюзий насчет Эстер. Но он не позволил себе погрязнуть в жалости к Фрее, пусть с ним Эстер поступила почти так же, как с ней, — бросила. Предала. Отлично было, что у его племянника будет совсем другая мать, способная сжечь мир ради любви к нему. Это обнадеживало в том плане, что малыш их судьбу не повторит точно.

Он прочел несколько писем от своих информаторов. Ему сообщили в том числе, как поживает Ребекка и что там в Новом Орлеане. Невольно спасая Давину, они избавили Марселя от громадной проблемы — ведьм. У тех оказались подорваны силы, разрыв ритуала Жатвы ударил по нескольким поколениям сразу, подарив Жерару десятилетия мира: ведьмам больше нечего было ему противопоставить.

По Далии пока что было глухо. Неясные слухи — один вампир сказала второму, а тому сказала ведьма, которой сказала другая, и все мертвы. Не очень обнадеживающая цепочка? Но временем они пока что располагали. Кроме того, награда, которую объявил Клаус, заставит многих шевелить задницами и извилинами.

— Грета, просыпайся.

Он дал ей отдохнуть.

Прошло сорок пять минут, и лучше им вернуться домой, где русалка примет душ, смывая с себя соль, и поест нормально. Клаус ведь поспособствовал появлению аппетита у Греты. Ей вечером Гермиону кровью поить: нужно поесть.

Грета промычала что-то, но не открыла глаза. Клаус взял свою футболку и такую, сонно податливую, одел, продевая руки в рукава. Задницу и все остальное сладкое ткань прятала: он был выше хрупкой зеленоглазки. Телефон в задний карман шорт — и Грету на руки. До дома десять минут спокойным шагом.

Она спала, прижавшись к нему, игнорируя то, что ее несут, а у великого и безжалостного Никлауса Майколсона сердце почти лопалось от нежности к девушке на его руках. Он усмехнулся, вспомнив их знакомство… Такое яркое. И то желание — почти первобытное — обладать ею. Ну и не будем отрицать: обломать ершистый характер. Клаус признавал, что переоценил себя и свои силы: Грета его на колени поставила и сразила. Это было так и никак иначе. И гордость не мешала ему это озвучивать; он был горд, но не в случае своей колючки.

Ворота открыл ему Кол, мокрый с ног до головы.

— Тренировка с магией, — пояснил он, отжимая футболку. — Меня не утопили.

— А зря, — улыбнулся Клаус. — Открой дверь, будь добр.

Спящая Грета не одобрит тренировок без нее, несмотря на то, что Кол прочный и бессмертный. А поврежденный ландшафт — это мелочь, не стоящая внимания. Магия Давины не очень стабильна, именно поэтому Грета против, чтобы та тренировалась сама. Но девушка Кола отказывалась слушать Грету или же самого Кола. Пыталась восстановить навыки и научиться использовать магию, как делала это сама Поттер. Более эффективно.

С Гретой на руках он поднимается в их комнаты, укладывает ее на постель, смахивая цветочные лепестки на пол: традиционный способ застелить постель для местных слуг, щедро украсив все цветочными лепестками из сада.

— Не уходи, пожалуйста.

— Мне нужен ноутбук, и я сразу вернусь.

Он целует Грету в пахнущую солнцем и морем макушку, и цепкие пальцы, держащие его за ладонь, разжимаются. Она засыпает, получив обещание, что он останется рядом. Клаус заходит в кабинет, где отсоединяет ноут от зарядки, и возвращается в спальню — к ней, просто и естественно. И в то же время для Никлауса нет ничего правильнее, чем быть рядом и любить Грету. Она его все.