Диктатор (джен)

В таких вот приключениях и прошли у меня школьные каникулы, а также вторая неделя января.

Непрерывные занятия некромантией и обоснованное ими полное отсутствие аппетита. Жалкие остатки жирка оригинального Винсента окончательно канули в Лету.

Крайнее эмоциональное отупение. Если первые трупы вызывали у меня бум чувств, то последние я потрошил с абсолютным если не спокойствием, то равнодушием. Слишком много за единицу времени испытанных мной сильных и неприятных эмоций как будто что-то пережги во мне. Надеюсь — это временно.

Пропитавший меня снаружи и изнутри, кажется, до самого костного мозга, запах мертвечины. Ибо по требованию Темного Лорда даже посоветованное когда-то Барти заклинание головного пузыря применять мне было запрещено. Для тренировки. Как я таким вонючим потом пойду в школу?

В качестве редкого отдыха — короткие, но очень познавательные разговоры с Волдемортом и…

Тихо плачущий по ночам Хвост.

Когда я услышал это чудо в первый раз, то, честно говоря, сначала не поверил своим ушам.

Дело в том, что меня поселили в одной с Питером комнате. Тут уж не знаю, чего в этом было больше. То ли плачевного состояния особняка, то ли моего наблюдения за Петтигрю?.. Или, может быть, важнее был его контроль надо мной? Как бы там ни было, спали мы на соседних кроватях. В начале обучения, будучи крайне вымотанным непрерывным потрошением трупов, сил вечером хватало только на то, чтобы упасть в неубранную с утра кровать и забыться тяжелым сном. Чтобы рано утром проснуться с гудящей головой, попить и побрызгать на лицо водой из палочки и отправиться проводить очередной тренировочный ритуал. Но, потихоньку, я втягивался, и однажды проснулся не от постоянно снящихся кошмаров (а что еще может сниться после такого?), а от того, что по соседству кто-то тихо всхлипывает в подушку.

Учитывая, что домовых эльфов в разрушенном и давно покинутом поместье не было, а хотя бы даже просто представить плачущего Волдеморта для моего воображения было непосильной задачей, ответ мог быть только один. Плачет никто иной, как Питер Петтигрю.

Я пошевелился, и всхлипывания тот час же умолкли. В принципе, можно было бы плюнуть, перевернуться на другой бок и продолжить прерванный сон, но… Информация никогда не бывает лишней. Тем более настолько важная. О побудительных мотивах поступков одного из ключевых персонажей канона.

В каноне предательство Питера не объясняется никак. Неинтересно это, наверное, было писателю. Но то автору, а мне здесь жить и работать с ним. Да и просто любопытно же! Поэтому я встал, зажег люмос, подошел к шкафу, нашарил бутылку дрянного пойла, которую там прятал Питер, пару грязных стаканов и расставил весь этот натюрморт на столик рядом с кроватью Хвоста.

— Я знаю что ты не спишь, — тронул я Питера за плечо. — Вставай. Выпей. Успокойся.

Немного поворчав и вытерев рожу, слезы на лице тридцатипятилетнего мужика смотрятся очень неприятно, Петтигрю сел на кровати. Взял в руку стакан и залпом его ополовинил.

— Рассказывай.

— Чего ты хочешь, Крэбб?!

— Чтобы ты успокоился. Расскажи, в чем дело? Может быть, я смогу в чем-то помочь?

— Чем ты можешь мне помочь? Моя жизнь — ад! — захныкал Питер.

— Понимаю…

— Что ты понимаешь? Что ты понимаешь? — вскричал Петтигрю. Еще раз рукавом мантии обтер рожу, добил стакан и сразу же наполнил его еще раз. Про такое изобретение, как пригубить, или, по-западному, дринки, он явно не слышал. — Родился с серебряной ложкой во рту! И прожил всю жизнь без забот! А я… — опять всхлипнул Хвост и сделал еще один большой глоток.

— Куда уж мне, — пробормотал я негромко, так как в таких случаях люди нуждаются не в собеседнике, а в слушателе. — Но ты говори-говори. Легче станет. Проверено…

И Питер, умудрившийся набраться практически мгновенно, рассказал. Собирав в кучу все обрывки фраз и красноречивые для понимающего уха недомолвки, я восстановил для себя непротиворечивую картину детства мародера-предателя.

Мальчик из небогатой чистокровной семьи. Неполной семьи. Мать так никогда и не рассказала, от какого именно колдуна она понесла. Наверное, от весьма и весьма непростого мага, раз приблизить к себе свою молодую любовницу и бастарда он не посмел. Несмотря на это, неизвестный явно участвовал в и их жизни. Ведь мать работала не очень много, но при этом жили Петтигрю хоть и небогато, но и не бедствовали. Денег хватало на еду и на игрушки, а матери — времени на воспитание своего сына достойным человеком. Незлым, умным и веселым ребенком.

Счастливое детство Питера закончилось с поступлением в Хогвартс. Именно здесь оказалось, что судьба обделила парнишку очень важным качеством. А именно — силой духа и стойкостью к передрягам. Домашнее воспитание с сильно любящей и не менее сильно балующей ребенка матерью вообще выработке таковых не способствует.

Говорят, самые подлые и безжалостные злодеи получаются как раз из таких вот добрых и домашних мальчиков и девочек. С Питером что-то такое и произошло.

Что ожидает любого ребенка при попадании в жестокий детский коллектив? Где одних соседей воспитал Лютный, а других — древний мэнор с сословными понятиями: "я — вершина пищевой пирамиды, а вы все мои рабы"? Ответ очевиден любому, кто когда-нибудь был ребенком. Отсутствие внутреннего стержня быстро сделало Петтигрю удобной в своей безропотности мишенью. Мишенью для травли для стай, состоящих из желающих выделиться на фоне чужой немощи своей собственной "удалью".

Что делать в таком случае? Когда совсем не дают жизни? Когда ни одноклассниками, ни старшекурсниками не соблюдаются никакие неписанные правила? Когда на и так слабого в силу возраста одиночку нападают и издеваются двое, трое, четверо? Когда взрослым, которые по-хорошему обязанные за таким следить и пресекать, на все наплевать? Правильно. Только одно. Не можешь выжить в одиночку, не можешь собрать свою стаю, которая взамен чего-то будет тебя защищать, присоединяйся к чужой. И такую "стаю" мальчик себе нашел.

Но на этом детские злоключения Питера не кончились.

Видимо, в качестве соблюдения пресловутого закона равновесия, Магия щедро одарила Питера. Зельеварение, Ритуалистика, Трансфигурация, Дуэлинг, Анимагия, Чары, Темная Магия, невербалка… Это звучит набором классического мартисьюшного попаданца, но на самом деле всего лишь скупое перечисление того, в чем был успешен Питер. Причем, совершенно очевидно, что всеми этими дисциплинами (разве что кроме Темной Магии) он овладел еще до своего двадцать первого дня рождения. Ведь вряд ли его обучали Уизли, когда он жил у них в виде Коросты? В конце концов, не просто же так его взяли в Орден Феникса? Дамблдор, в отличие от МакГонагалл, явно не был таким близоруким. Хотя о воспитательных талантах замдиректора — как о мертвых: "либо — хорошо, либо — ничего", поэтому просто промолчу.

Даже в реальном мире такая обильная одаренность редко кому идет на пользу. Привыкший с детства к тому, что ему все легко и задаром дается, ребенок, если не имеет хорошего учителя, может просто-напросто не научиться вкалывать! Поэтому во взрослой жизни он в итоге мало чего добивается, обойденный менее одаренными, но более усидчивыми и работящими. Конечно, исключения из этого правила есть, но Петтигрю им не стал. Ему его излишняя одаренность впрок не пошла.

Нет, головокружения от успехов с Питером не случилось. Не случилось не из-за того, что он нашел сурового наставника, который безжалостной суровой рукой загнал бы его за парту, ставя невыполнимые задачи, и не потому, что сам взялся за ум, а по более неприятной причине.

К великой печали Питер был мальчиком умным, но не мудрым. Ведь ответить, или хотя бы задаться вопросом: "Какое место, весь из себя умный и добрый, но слабый и безвольный, я займу в выбранной стае?" он не смог. И зря, потому что правильный ответ на это — "шестое". Даже если в команде их всего четыре! А теперь следующий вопрос: "какому ребенку понравится то, что шестерка умнее его самого?"

Может быть, кто-нибудь и поймет все правильно, поддержав и направив такого мальчишку. Получив взамен ужатой гордыни не шестерку, а искренне, до глубины души преданнейшего друга на всю жизнь. Жаль, что такие мудрые встречаются слишком редко. И уж точно такими не были те, кто гордо самоназвались потом Мародерами.

И Джеймсу, и, в особенности, Сириусу, успехи Питера очень и очень не понравилось. Последний, который хоть и ненавидел свою семью, но мировоззрение Блэков в буквально смысле слова впитал с молоком матери. И это самое воспитание нашептывало ему, что "Гриффиндор-Гриффиндором, но негоже пажу быть умнее сеньора!"

Хотя, быть может, Блэк так подробно ничего по полочкам для себя и не раскладывал. Просто ему не нравился сам Петтигрю, было ему банально завидно, что парнишка умнее его — вот и весь разговор.

Как бы там ни было, но результатом такой неприязни стал серьезный разговор Сириуса с "зарвавшимся" Петтигрю после первых серьезных успехов последнего. Вопрос был поставлен ребром: "Если Питер и в дальнейшем рассчитывает на их защиту, если не хочет с ними поссориться, то ему следует немного не так зацикливаться на учебе и меньше получать похвал и баллов! Не дело это, когда преподаватели ставят чистокровному законнорожденного аристократу в пример нищего ублюдка!"

Надо отдать должное Питеру, парнишка сразу не согласился. И тогда молодой и крайне вспыльчивый Блэк поступил просто, но невероятно, не по-гриффиндорски, изящно. По пути из одного кабинета в другой, на лестнице, в разговоре он небрежно обмолвился, что Питер больше не принадлежит их кругу. Читай, официально открыл охотничий сезон на отбившегося от стаи.

Что устроили обозленные отнятой когда-то игрушкой слизеринцы отщепенцу-гриффиндорцу, Петтигрю мне так и не рассказал. Но вряд ли это было что-то очень приятное. От приятного не бегут падать на колени и в глубоком ужасе и раскаянии просить прощения. И тогда великодушный Поттер сыграл "доброго полицейского", помирив Питера и Сириуса. Но урок был выучен, и с тех пор Минерва могла с полной уверенностью сказать, что: "Мальчик слабый волшебник и заметно менее талантлив, чем его друзья…"

— И никому не было до меня дела! Ни одна… ик! Ой!.. Ни одна тварь не вступилась за меня! Никто не захотел ссориться с Блэком и Поттером! Ни староста факультета, ни школьный префект-хаффлпаффец! — давился слезами Хвост, и запивал свои горькие воспоминания дрянным алкоголем. — Но ничего… Лорд оказался гораздо более щедр, чем Поттер! Все они уже заплатили! Да! Заплатили! Я лично взыскал с них долги!

В общем, насколько я понял, это не Волдеморт сломал Питера. Задолго до Темного Лорда с этим задание "на отлично" справились "друзья"-гриффиндорцы. Волдеморт лишь подобрал валяющегося на его пути хорошо выдрессированного раба…

"Зато становятся понятны первопричины предательства. А вот вопрос. Как бы на месте Питера поступил я? Отомстил бы я предателям-мародерам, которые задолго до той злополучной хеллоуинской ночи перестали быть соратниками, став хозяевами? Я бы отомстил..."

А Питер продолжил плакаться о своей судьбе.

Какой это ужас, идти в Запретный лес не в образе пусть и слабоватого, но все же человека-мага, а абсолютно беззащитной крысы…

Как страшно смотреть на голодного оборотня, которому твоя анимаформа на один укус…

Как противно, что твои усилия по подбору литературы и магическим расчетам были восприняты как должная мелочь, хотя стоили как минимум статьи в журнале. Блэк презрительно назвал его тогда бумажной крысой. А ведь никто не делал так быстро расчета ритуала по обретению сразу тремя магами своей анимаформы. Тем более — в таком молодом возрасте…

Как это страшно, полностью потерять разум, совсем растворившись в звериных инстинктах…

Как теперь корежит сознание при взгляде на Уизли. С одной стороны, с человеческой — лютая ненависть при всплывающих воспоминаниях о проведенных в плену годах. Пренебрежение, ужас и участь вечного первого подопытного "кролика" для отработки магии сначала старшими, а потом — новой "шутки" младшими. А на другой чаше весов, раскачивающих и так далекое от равновесия эго Питера, остатки крысиного восприятия недофамильяра: жаркая благодарность за столько лет защиты, питания, ухода и даже, иногда, ласки…

Как это отвратительно, когда из-за столь долгого пребывания в своеобразном заключении анимаформы крысиные рефлексы иногда, внезапно, возобладают над человеческими. Например, привычно и естественно выискивать в помойке вкусные кусочки… И самое главное, понимание, что анимагия — это навсегда. И однажды полученная анимаформа — это тоже навсегда. Не изменить, ни хоть как-то избавиться от въевшегося за столько лет в саму суть рефлекса — в случае крайней опасности превращаться в крысу, теперь невозможно!

"Уж лучше бы меня тогда посадили в Азкабан, чем так!" — скулил Хвост над пустым стаканом.

Все эти пьяные откровения хоть и не заставили меня проникнуться сочувствием к сломавшему самого себя мужчине, но заметно поколебали мое и так весьма и весьма несильное желание изучать анимагию. Со своими родовыми дарами я вполне могу получить анимаформу опарыша или жучка-точильщика костей, со всеми вытекающими из этого последствиями. А мысли о положительных сторонах, вроде: "Хотя бы, тогда не будет так тошнить при ритуалах" я гнал от себя в диком ужасе. "Материал превратится в моем восприятии в еду? Бр-р-р-р!!! Ну его нахрен!"

Чисто по-людски Питера мне было немного жалко. Но это также было мне и очень хорошим урок на тему, что контроль одной лишь только силой над бесхребетным слизняком не дает уверенности в верности своего раба. Тем более, что предавший однажды с такой же легкостью продаст и предаст и в следующий раз…

Рано или поздно, но все походит к концу. Закончилась и моя подготовка к штурму Азкабана. Честно сказать, я бы лучше еще и дальше тренировался, чем лез на его стены. И вообще, чувствовал я себя как-то не так. Не знаю как оформить ощущения в слова, но больше всего это было похоже на то, будто кто-то навесил мне на спину невидимый рюкзак, который ощутимо клонил меня к земле… "Так выглядит мандраж перед делом?"

— Итак, Крэбб, Хвост, слушайте план. Сейчас ты, Винсент, отправишься домой. Там все уже для тебя подготовлено, чтобы ты мог посетить ежегодный министерский прием, который…

— Учитель, а почему вы раньше мне не сказали? Ведь к этому нужно готовиться заран…

— Замолчи, ученик! — перебил меня Волдеморт. — И больше, пока я не разрешу, не смей открывать при мне рта!

"Чертова магическая клятва!" — подумал я, почувствовав, что буквально не могу разжать челюсти. Как ни хотелось мне задать несколько важных вопросов, но пытаться объясняться жестами не стал, пока мне не приказали еще чего-нибудь веселого.

— …который начнется через два часа. За это время Хвост проконтролирует наличие жертвы, подготовится к похищению и доделает фигуру для ритуала. Ты же приведешь себя в порядок, оденешься и отправишься в Министерство. Еще раз повторяю. Одежда и аксессуары для тебя уже подготовлены. Люциус, конечно, всегда был скользким, — тут Волдоморт неожиданно улыбнулся, будто вспомнил что-то очень смешное из своей молодости, — но на его вкус и прилежность в оформлении одежды всегда можно было положиться.

Пока ты будешь отдыхать на приеме, Хвост свяжется с гильдийцами и назначит им время атаки, которое совпадет с началом приема. Дальше, как только прием закончится, ты отправляешься в свой мэнор, где вы оба отправитесь на пять часов в прошлое. Этого времени вам с запасом хватит на все.

Аккуратно похитите жертву. Проведете ритуал. Дальше ваши пути разойдутся. Ты один встретишься с наемниками. Отправишься в Азкабан. Вытащишь оттуда стольких, скольких сможешь, но не больше десятка. Кого именно — по ситуации, но, желательно, самых сильных. Самые сильные, если ты не понял, входили в мой ближний круг. Кто они — ты знаешь. Но сошедших с ума — не бери.

Теперь — оснащение.

Маховик Времени, — Темный Лорд протянул Хвосту цепочку с маленькими золотыми песочными часами. — Двухчасовое оборотное зелье. Две порции, — пара баночек перекочевала из рук учителя в кармыны Петтигрю. — Для того, чтобы запутать следы. Аврорат обязательно будет искать похитителей. Потом. Не будем облегчать им работу, за которую они получают деньги. Две порции Феликс Фелицис. Лучшее, что смогли срочно купить за деньги. Срок действия — восемь часов. Примете после того, как покинете Министерство и перед тем, как использовать Маховик.

Инструменты. Мои личные. Не потеряйте.

Компас на рассеянный тобой в прошлое посещение у камер ближнего круга маяк.

Зелье разрыва. Магия в Азкабане действует плохо, а решетки крепки и зачарованы. Поэтому польешь этим на петли или на место крепления прутьев в стене. Этого должно хватить, чтобы отогнуть один-другой с краю. Вряд ли заключенный набрали такой вес, чтобы не протиснуться в образовавшуюся щель…

Метла. Бежать из Азкабана тебе придется на ней. Да. Я помню, что ты не любишь квиддич и полеты вообще. Отвыкай. Метла только одна, потому что вряд ли удержатся на ней маги, проведшие в заключении столько времени. Для транспортировки спасенных я подготовил специальный артефакт. Эта сеть сделана лично мной и по своему эффекту в чем-то похожа на магические кошельки. Уменьшение веса, но без изменения размера. Укутаешь тех, кого вытащишь, сетью и прицепишь к своей метле. Этого должно хватить до берега. Сеть небольшая. Рассчитана на восемь, максимум девять, магов, поэтому бесполезно освобождать большее количество заключенных.

Нет. Использовать сумки с магическим расширением нельзя. Истощенные Азкабаном узники могут этого не перенести. Чтобы не случилось неприятных неожиданностей, вот десять комплектов эликсиров. Согревающие, усиливающие, заживляющие, стабилизирующие, усыпляющие. Применишь по ситуации, — и опять все ушло Хвосту.

Аппарировать из Азкабана нельзя, поэтому ты полетишь к берегу, или, если получится по пути, к какому-нибудь маггловскому судну. Далее. Портключ в мой мэнор, — связанную петлей веревку Хвост обернул вокруг себя и крепко завязал узлом. — Используешь на берегу вместе со спасенными.

Твоя хорошая волшебная палочка побудет пока у Хвоста. Он ей попользуется немного, но вернет тебе перед ритуалом. На прием возьмешь свою обычную.

Вертящийся на языке вопрос "зачем такие сложности" задать я так и не смог. Но Волдеморт, видимо, прочитал его у меня в мозгу, так как расщедрился пусть и на пространный, но все же ответ:

— Ты все позже поймешь сам, ученик. Идите. Да пребудет с вами Магия!

Я с Питером уже были в дверях, когда нас догнал оклик Волдеморта.

— Стойте. Ученик. Вне зависимости от того, решишься ли ты начать ритуал, сможешь ли ты правильно провести его и удастся ли тебе освободить моих друзей, ты обязан не позднее послезавтрашнего утра появиться передо мной. Кольцо-телепорт — возьмешь у Хвоста. Это — приказ. Теперь все.