Случившиеся друг с другом (гет)

О тяге к знаниям

Драко вертит в руках в руках небольшой предмет — тонкий, прямоугольный, металлический. Темно-серого цвета. Предмет приятной тяжестью лежит в руке, а его поверхность с одной стороны такая гладкая и блестящая, что Драко видит в ней свое отражение, и это тоже идет плюсом в пользу этой штуковины. Тем не менее, трудно признать, что магловский агрегат не вызывает у него отторжения, поэтому он с сомнением тянет:

— Ну-у-у, ничего… Стильный такой. Как, ты говоришь, он называется?

Гермиона чуть слышно выдыхает. Она, впрочем, была уверена, что от дизайна Малфой будет в восторге. Смиренно отвечает:

— Смартфон.

Драко приподнимает брови и соглашается:

— В принципе, этот телефон действительно довольно-таки элегантный.

Про телефон он знает еще с Хогвартса. На Магловедении рассказывали, что с помощью телефонов люди могут говорить друг с другом, находясь практически где угодно. Им даже показывали этот чудо-аппарат, но на изящный гермионин он был совсем не похож — здоровенная красная коробка с кнопками и трубкой (совсем, между прочим, на трубку не похожей) на длинном спиральном шнурке. Да еще у входа в Министерство был один — здоровенный, в будке. Ничего общего, одним словом.

Гермиона смеется:

— Да нет же, просто смартфон. Скорее, в значении «умный».

— «Умный»? Ты, верно, шутишь, Грейнджер.

Драко начинает одолевать раздражение. Ему и так нелегко дается знакомство с магловской стороной жизни Гермионы, а тут еще ее шуточки. Но желание разобраться все-таки сильнее. А телефоны интересуют его особенно. Еще в школе их с Забини очень заинтриговала эта тема, ведь в магическом мире сообщение шло либо через сов, либо через камин. Способ маглов был гораздо удобнее и быстрее, нужно отдать им должное. Но в тот момент как раз возродился Темный Лорд, началась война, и проявлять любопытство к маглам можно было разве что в направлении изучения их анатомии на практике. А к этому у Драко не было ни малейшей склонности, и его интерес к телефонам временно угас. Но теперь, когда в его руках оказывается этот «смартфон», у него зарождается идея — прекрасная и почему-то не приходившая никому в голову раньше. Для ее реализации нужно разузнать все получше, поэтому он своим самым спокойным голосом интересуется:

— И для чего же он нужен?

Гермиона подробно объясняет. Уж что-что, а объяснять она очень любит. Когда она делает это, Драко порой теряет нить рассказа — так она хороша в эти моменты. Иногда ему кажется, что Гермиона напрасно пошла в Министерство, надо было ей устроиться в Хогвартс и так же воодушевленно разъяснять юным волшебникам тонкости трансфигурации или нюансы наложения чар. Или даже скрытые предпосылки гоблинских восстаний. Драко усмехается — да Гермиона с радостью вела бы все уроки одновременно, если бы это было возможно. Хотя с другой стороны, разве кто-то кроме нее смог бы с тем же энтузиазмом донести до министерских канцелярских крыс, как остро необходимо пересмотреть законы, касающиеся магических существ, да еще донести так, чтобы они прониклись? Это очень, очень маловероятно.

Вот и сейчас Драко упустил линию объяснений, но главное сообразить успел: телефон Гермиона использует для того, чтобы общаться с родственниками. Кроме родителей никто не знает, что она волшебница, и с их точки зрения было бы довольно странно, не будь у нее телефона. Как понял Драко, они есть абсолютно у всех маглов, а у некоторых даже несколько.

Он разочарованно фыркает и уточняет:

— Что, просто разговаривать? Я-то уж думал…

Гермиона поспешно возражает:

— Нет-нет, там еще очень много разных функций. Например, можно делать фотографии.

— Как это?

Она вновь пускается в объяснения:

— Фотографии — это как колдографии, только они не двигаются. Вот, смотри. Нажимаешь на этот квадратик, потом наводишь на то, что хочешь запечатлеть. Здесь появляется картинка, и нажимаешь на этот кружочек. Раз! Фото готово.

Восторг. Драко испытывает полнейший восторг. Хотя ему очень не хочется признавать это, но возможность делать снимки вот так просто, не мучаясь с колдораствором и громоздким аппаратом, всего лишь коснувшись экрана кончиком пальца… Мерлин и Моргана, он ни за что не скажет этого вслух, но эти маглы начинают ему нравиться!

* * *

Единственное, чему рада Гермиона, так это тому, что не показала Малфою, как снимать видео. Вот уже неделю он выпускает смартфон из рук только для того, чтобы она пообщалась с родителями. Все остальное время он фотографирует. И фотографирует. И фотографирует…

На его «гениальных» снимках в основном Гермиона в самых разнообразных позах, состояниях и процессах. Вот, например, Гермиона чистит зубы с утра, и плевать, что у нее пока не до конца проснувшийся вид, драконье гнездо на голове и перекошенное от сдерживаемого зевка лицо. А вот она пытается поймать Живоглота, утащившего ее чулок, и то, что она, соответственно, скачет за ним по квартире без юбки и в одном чулке, совершенно не важно. Или это чудное фото, где она случайно съела слишком большой кусочек васаби — ее вытаращенные слезящиеся глаза и болезненно покрывшаяся красными пятнами кожа, по мнению Драко, видимо, только добавляют пикантности.

Гермиона терпит даже новость о том, что Малфой научился делать селфи. О, эти селфи! Драко, самовлюбленный чуть больше, чем полностью, не устает фиксировать себя на фоне решительно всего, но в отличие от Гермионы, он обладает потрясающей фотогеничностью. Кажется, даже наутро после новогодней вечеринки его фото можно будет выставить на обложке «Ведьмополитена». И возможно, это подливает масла в огонь недовольства Гермионы.

Но последней каплей становится импровизированная фотосессия в душе. Когда Драко с дурацким, непонятно откуда им взятым криком: «Скажи сы-ы-ыр!» — врывается в ванную и отдергивает шторку, частично покрытая мыльной пеной Гермиона подскакивает и пытается прикрыться мочалкой. Все знают, как опасно подскакивать, стоя в мокрой ванне. Но Гермиона вспоминает об этом, только когда поскальзывается и начинает стремительно падать. В последнюю секунду она вцепляется в шторку, но помощи не находит — та, не выдержав, с грохотом падает на нее сверху. Непрерывно делающий фото Драко спасается бегством от неминуемой гибели.

Когда Гермиона заживляет свежий синяк на ноге и пару ссадин, ее гнев постепенно утихает, уступив место здравому смыслу. Убить Драко она всегда успеет, а вот от его неуёмной страсти к фотоискусству пора избавиться. По крайней мере, совершенно необходимо удалить те снимки, которые он уже сделал. Гермиона не довольна собой и на предыдущих фото, а о том, что получилось в ванной, она и думать не хочет. В ее голове начинает вырисовываться занятная идея, и она едва ли не ласково зовет:

— Драко, милый, куда ты делся? Покажи хотя бы, что там получилось!

Притихший в спальне Малфой появляется в дверях, спрятав телефон за спиной. Лицо у него одновременно и виноватое, и осторожное, и решительное. Дескать, я, конечно, виноват, но своего не отдам, как ни заставляй.

Стараясь выглядеть спокойной и доброжелательной, Гермиона улыбается и произносит:

— Давай посмотрим, что вышло. Ты уже неделю фотографируешь, может быть, уже пора напечатать? Не зря же я так пострадала во имя искусства!

Гермиона не сильна во вранье, а уж с Малфоем она в этой области и рядом не стояла. Она до конца не может поверить, что хитрость удалась, пока он не протягивает ей телефон. Открыть галерею и мгновенным движением удалить папку, названную ее именем, занимает одну секунду. Теперь остается только сделать самое виноватое лицо, какое только получится, и не выдать себя победной улыбкой. Гермиона огорченно восклицает:

— Ужас! Что я наделала? Драко, прости, я просто хотела посмотреть фотографии и нечаянно не туда нажала… Похоже, они исчезли. Даже не представляю, что же теперь делать…

* * *

Когда следующим вечером Гермиона возвращается с работы домой, она сразу чувствует, что что-то не так. Накануне ей и без того показалось, что Малфой не слишком расстроился из-за удаленных фотографий. Сегодня же он и вовсе подозрительно весел.

Причина его веселья становится ясна, как только она заходит в спальню. Добрую половину стены над кроватью занимает плакат, на котором Гермиона с абсолютно диким выражением лица, взметая вокруг себя пену и утягивая за собой шторку, летит в ванну. К счастью, ракурс получился таким, что самые «интересные» места оказались прикрыты. Зато Гермиона с удивлением отмечает, что растяжка у нее очень даже ничего — одна из ее ступней взлетела выше головы.

Как бы она ни была зла, но не оценить забавность этого фото невозможно. А уж Драко точно отметил ее в полной мере, и теперь не сдерживает смеха, стоя у нее за спиной. Не зная, смеяться ей или прибить его, Гермиона оборачивается и осуждающе спрашивает:

— Позволь спросить, и где же ты его взял?

Закончив с издевательским смехом, Малфой окидывает ее надменным взглядом и интересуется:

— О, Грейнджер, неужели ты не знала, что если подключить смартфон к ноутбуку при помощи ю-эс-би-кабеля, то можно найти папку, в которой хранятся все недавно удаленные фотографии? А в Интернете, — здесь Драко делает драматичную паузу, — можно найти адрес фотоателье, которые напечатают в любом размере все, что пожелаешь, за умеренную плату. А в Гринготтсе с радостью обменяют галлеоны на магловские деньги по вполне приличному курсу. И вот, — он с пафосом указывает на плакат.

Гермиона беззвучно ахает и садится на кровать. У нее настоящий шок, и все, что ей остается, это потрясенно хлопать глазами. Когда же дар речи к ней возвращается, она спрашивает:

— Но, во имя Мерлина, Драко, откуда ты все это узнал?!

Пойдя к комоду, он выдвигает один из ящиков и вынимает стопку увесистых буклетов разного размера — инструкции по эксплуатации.

— Но как ты в них разобрался? Там же не каждый магл хоть что-то поймет!

Драко, словно ждавший этого вопроса, жестом фокусника достает из-за спины книгу и кладет ее Гермионе на колени со словами:

— Она есть уже во всех книжных. Настоящий бестселлер! Не представляю, как ты могла пропустить ее выход. Похоже, иногда моя тяга к знаниям может поспорить с твоей…

Надпись на обложке гласит: «Магловские приспособления: взгляд волшебника», автор — Артур Уизли.

__________________

От автора. Smart в переводе с английского означает не только «умный, смышленый», но и «изящный, шикарный, элегантный», когда речь идет о предмете (костюме, платье, украшении).

Об экспериментах

мы, наверное, встретимся где-нибудь на кольцевой,

ты успеешь заметить и, может быть, подмигнёшь,

я кивну по привычке кудрявою головой,

мол, такой этикет, раз мы встретились, ну и что ж.

риделика

Они кричат так громко, что если бы не Заглушающее заклятье, соседи бы, наверное, вызвали полицию. Когда Гермиона накладывала его, ей и в голову не приходило, что заглушать придется крики ссоры, укоры и обвинения.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! И не смей притворяться!

— А что я могу сделать? Чего ты вообще от меня хочешь?! Они мои родители, но я не могу залезть им в голову и все исправить!

— Я и не прошу. Но ты можешь хотя бы как-то повлиять на них! Это же просто невозможно! Твоя мать до сих пор по-прежнему сватает за тебя Гринграсс!

— Ты можешь просто подождать? Или Грейнджер не умеет ждать? Всего лишь немного времени, и они смирятся…

— Ах, значит, со мной нужно смиряться? Ты это хочешь сказать?

— Ради Мерлина, Гермиона, ты что, не слышишь меня?! Ты отлично знаешь, кто мои родители. Им не так-то просто признать, что их сын полюбил грязн…

Драко замолкает так резко, словно его настигло Силенцио. Кажется, он едва сдержался, чтобы не зажать себе рот ладонью. Тишина, повисшая в комнате, звенит и оглушает, и от этого его последнее слово, хоть и не произнесенное до конца, словно продолжает звучать.

Щеки Гермионы раскраснелись в пылу ссоры, но кровь мгновенно отливает от лица, когда она слышит это слово. Однажды это должно было произойти, она почти ждала этого. Прошлое никогда не остается в прошлом. Дрожащим от напряжения голосом, пугающе тихо она произносит:

— Когда я вернусь, тебя и твоих вещей здесь быть не должно. Я не желаю тебя видеть больше никогда.

Она разворачивается и выходит из квартиры. Пока входная дверь закрывается, Драко слышит хлопок аппарации. Где-то в животе у него закручивается тугой узел ужаса. Почему она не выбежала, не заплакала, не хлопнула дверью?.. От этих вопросов ужас ледяными щупальцами расползается по венам, сковывая, парализуя.

* * *

— Мисс Грейнджер, присаживайтесь, пожалуйста.

Гермиона садится на краешек стула перед столом мистера Адамса, руководителя кадрового департамента. Она отлично знает, зачем она здесь, но потряхивает ее не от этого. Она надеется, что ее чары действуют как надо, и мистер Адамс не заметит, что всю прошедшую ночь она проплакала. Уснуть ей удалось только на рассвете, что, впрочем, не помешало ей явиться на работу вовремя. Теперь ее знобит и подташнивает, и даже четыре выпитые чашки крепкого кофе ничем не помогают.

— У меня здесь, — мистер Адамс похлопывает по листу бумаги, лежащему на столе перед ним, — ваше заявление об уходе. Я могу поинтересоваться о причине?

Стараясь унять дрожь в голосе, Гермиона отвечает:

— Причина личного характера.

Мистер Адамс хмыкает. Похоже, ничего другого он и не ожидал. Поднявшись, он обходит стол и присаживается на его краешек, сложив руки на груди. Видимо, это означает, что теперь разговор носит неофициальный характер. Доверительным тоном он говорит:

— Буду с вами откровенен, мисс Грейнджер. Сегодня ваше заявление об уходе у меня уже второе по счету. И причина точно такая же.

Гермиона вздрагивает. Этого следовало ожидать. Малфой слишком горд, чтобы остаться после вчерашнего. И наверняка мистер Адамс все понимает — все Министерство знало о романе Гермионы и Драко. А он тем временем продолжает:

— Я подозреваю, что причина для вашего ухода — нежелание пересекаться в рабочей обстановке с неким… Скажем так, с одним из сотрудников Отдела магического правопорядка. Не нужно ничего объяснять, просто кивните, если я прав.

Нервно сглотнув, Гермиона кивает. В принципе, она и не думала, что уйти будет так уж легко.

Мистер Адамс вздыхает и с легкой полуулыбкой заверяет ее:

— В таком случае, вам не о чем беспокоиться. Когда упомянутый мной сотрудник был здесь сегодня, мы решили эту проблему. Он покинул Отдел правопорядка. Вы — ценный сотрудник, и совершенно ни к чему увольняться. Вы можете не сомневаться, в Министерстве вы с ним ни при каких обстоятельствах не столкнетесь.

У Гермионы перехватывает дыхание. Неужели это все, Малфой уволился? Неужели они не встретятся больше? Она бросает на мистера Адамса недоверчивый взгляд. Немолодой маг, примерно того же возраста, что ее отец. Она изо всех сил пытается вспомнить: кажется, у него есть дочь. Или сын? Нет, определенно дочь. Уповая на эту догадку, Гермиона подается вперед. Ее глаза блестят от выступивших слез, и она почти шепотом спрашивает:

— Вы обещаете, сэр?

Лицо мистера Адамса смягчается. Улыбка исчезает, сменившись выражением искреннего сочувствия. Он отвечает:

— Обещаю, мисс, я твердо вам обещаю.

Да, у мистера Адамса совершенно точно есть дочь.

* * *

— Гермиона, Гермиона, ты не представляешь, что я только что узнала!

Гермионе не хочется говорить. Последние два месяца ей не хочется говорить вообще, а уж обсуждать с Лавандой очередную сплетню не хотелось и вовсе никогда. Но противостоять сложно, а сил на это нет никаких. Не отрывая взгляда от заполняемого документа, Гермиона бесцветным голосом спрашивает:

— И что же?

Лаванда сияет. Ее распирает изнутри от желания поделиться новостью, но она говорит:

— Сначала угадай, кого я сейчас видела! Давай, у тебя три попытки.

Так же безразлично, как и до этого, Гермиона называет три имени почти наобум, делая пометки в бланке:

— Кэти Бэлл, Дэннис Криви, Сэм Фаринг.

Лаванда, тихонько пискнув, хлопает в ладоши:

— Не угадала, не угадала! Я видела… Видела… Видела Драко Малфоя!

Перо замирает над листом. Гермиона сильно-сильно сжимает зубы и пытается выровнять дыхание. Она молчит так долго, что на кончике пера успевает собраться капля чернил. Когда она падает и образует на листе кляксу, Гермиона поднимает взгляд на Лаванду. Та без слов понимает, что можно продолжать и торопливо рассказывает:

— Представляешь, я утром стояла в Атриуме, болтала с Энджи, и тут смотрю — идет Забини. Я еще так удивилась, думаю — что он мог у нас забыть? А он прошел через Атриум к стойке сообщений, написал записку и отправил. Проходит две минуты и из служебного лифта выходит Малфой. Я глазам своим не поверила! Я же точно помню, что он пару месяцев назад уволился, ну, когда вы расстались… Ой! Прости.

Она виновато смотрит на Гермиону, но та молча машет рукой, мол, проехали, рассказывай дальше. И Лаванда продолжает:

— В общем, они с Забини поговорили минут пять, и вместе вошли в служебный лифт. Я, конечно, сразу хотела бежать к тебе, а потом решила сначала побольше узнать. Энджи, оказывается, училась с Линдой — секретаршей министра. Я ее попросила, и она разузнала, что, оказывается, никуда Малфой не уходил из Министерства.

Она торжествующе замолкает. Видно, предполагается, что Гермиона потрясенно вскрикнет или еще что-то вроде того, но у нее так пересохло в горле, что она просто снова машет рукой.

— Оказывается, он просто перешел в Департамент экспериментальных коммуникаций. Скажешь, у нас нет такого? А вот и есть. Его открыли два месяца назад как подразделение Отдела магического общения и сообщения. А угадай, сколько там сотрудников? Один. Один-одинешенек Малфой. Вот так!

Лаванда выдыхает и расслабленно откидывается на спинку стула — наконец она избавилась от гнета нерассказанной новости. А Гермиона вновь упирается взглядом в документ на столе. Значит, все это время Малфой был рядом, в Министерстве. Все бессонные ночи с момента их расставания; все бесчисленные переработки, лишь бы не возвращаться вечером в пустую квартиру; все сочувственные взгляды друзей; все бесцветные дни, когда удавалось (как ей ошибочно кажется) не думать о нем — все это разом накрывает ее с головой. Чернильная клякса на листе зияет, словно черная дыра, и Гермиона чувствует, как ее затягивает в эту безысходную темноту.

* * *

Колеса электрички мерно стучат, и это успокаивает. Люди вокруг тоже успокаивают, такие разные: деловитые и расслабленные, уставшие и бодрые, увлеченные телефонами и слушающие плееры. Просто маглы, которым нет никакого дела до нее и ее личной жизни, а точнее, ее отсутствия. А главное — среди толпы маглов в лондонской подземке она не ищет взглядом и не боится найти Драко Малфоя. Да и к тому же, за поездки на метро теперь полагается ежемесячная премия в рамках программы лояльности к маглам. Сплошные плюсы. Улыбнувшись краешком губ, Гермиона возвращается к чтению книжки, пытаясь как-то усмирить свои волосы, мешающие это сделать. Сегодня дождливо, и пока Гермиона дошла от дома до входа в подземку, непослушные и без этого волосы стали совершенно неуправляемыми. Она в очередной раз откидывает их за плечи и пытается сосредоточиться на чтении.

Внезапный резкий толчок вагона заставляет нескольких пассажиров потерять равновесие. Кто-то вскрикивает. Гермиона обводит глазами вагон, взгляд цепляется за неестественно светлые волосы какого-то парня. «Как у него», — екает у Гермионы сердце. Она вновь утыкается в книгу.

* * *

Драко едет на метро. Мерлин и Моргана, на чертовом магловском метро! Он проклинает и сам метрополитен, и Блейза, и свое невезение. Ведь Драко сам предложил провести наблюдения в большом скоплении маглов, например, в метро. Блейз мгновенно выпалил: «Чур, не я!» Ушел целый час на то, чтобы объяснить Забини, что они уже давно не дети, а серьезные взрослые люди, и все рабочие моменты нужно решать по-взрослому. В конце концов, Блейз признал его правоту. Однако Малфою это не помогло — камень разбивает ножницы, а это значило, что в метро придется отправиться ему. Как назло, с утра зарядил дождь. В общем, у Малфоя был неудачный день. Хотя, кому он врал — удачных дней не выпадало слишком уж давно, с того самого момента, как… Ладно, стоп. Об этом вспоминать он себе запретил.

В первом же вагоне Малфой обнаруживает массу объектов для наблюдений. Колдовать среди маглов он не решается, поэтому стараясь максимально влиться в толпу, он перемещается с одной ветки на другую, не привлекая к себе внимания. На одной из станций он замечает поспевающую за мамой девочку лет семи — очень серьезную, с копной вьющихся волос, прижимающую к груди книжку. Не удержавший улыбку Драко думает, что так, наверное, в метро когда-то ехала и Гермиона. Надо будет рассказать ей… Он осекается и сжимает кулаки от злости. Вот уже два месяца, как он ни о чем не может ей рассказать, и уже никогда, видимо, не сможет. Пора бы привыкнуть!

Настроение портится совершенно, и Драко решает, что пора возвращаться в Министерство — и так уже убил все утро на наблюдение. Он запрыгивает в один из вагонов электрички и едва успевает схватиться за поручень. Важность этого маневра он успел оценить в предыдущих поездках — порой вагоны так потряхивало, что можно было свалиться на кого-то из пассажиров. Словно в подтверждение его мыслей вагон дергается и маглы хватаются, кто за что успел.

Малфою везет — он без труда удерживает равновесие и оглядывается вокруг. Едва отвлекшись от своих гаджетов, маглы тут же снова утыкаются в телефоны. Лишь одна девушка возле двери увлеченно читает книгу. С каким-то внутренним волнением Драко наблюдает, как она откидывает волосы за спину.

Ну, конечно. Пассажиропоток лондонского метро более трех миллионов человек в день, а они оказались в одном вагоне. Драко мучительно перебирает варианты действий. В любом случае, нужно прекратить смотреть на нее, иначе она точно почувствует и заметит его. Но он никак не может отвести взгляд. Мерлин, как она прекрасна! Назло, что ли?.. Это серьезное и сосредоточенное выражение на ее лице он, наверное, любит больше всего. Но вот она читает что-то забавное в книге, и ее губ касается улыбка. Нет, вот эту улыбку он любит еще сильнее. А теперь одна из прядей выбивается и падает ей на лицо, мешая читать, и она хмурится, заправляя ее за ухо. Драко не успевает еще подумать, что вот такую ее он любит еще больше, когда ее взгляд упирается в него. Он испуганно моргает. Оказывается, пока он смотрел на нее, он совсем не моргал, и теперь в глаза будто песка насыпали. Пытаясь избавиться от неприятного ощущения, он моргает еще чаще, осознавая, что выглядит как минимум странно.

* * *

Гермиона не верит своим глазам. Какого соплохвоста Малфой забыл в магловском метро? И за что Гермионе такое везение — оказаться с ним в одном вагоне? На секунду ей хочется сделать вид, что она не заметила его, но она понимает, что ничего не выйдет. Она уже смотрит ему прямо в глаза через весь вагон, в его пронзительные серые… Что он делает? Он что же, ей подмигивает? Что за детские шуточки… Гермиона кивает ему с самым своим серьезным выражением лица, словно случайному знакомому. Опустив взгляд в книгу, она перелистывает страницы, не то что не читая, но даже не вспоминая, о чем она. Сердце колотится с сумасшедшей скоростью. Становится ужасно жарко, и Гермионе невыносимо хочется посмотреть, что делает Драко, но она и сама знает, что ни за что не решится. Не оставляя ей и шанса успеть взять себя в руки, диктор объявляет: «Станция Вестминстер. Следующая станция — Ватерлоо». Судорожно запихивая книгу в сумку, Гермиона видит, как Драко направляется к дверям. В последний момент она вскакивает и встает у выхода плечом к плечу с ним. Не поворачивая головы, она произносит:

— Привет.

Он, кажется, даже не удивлен. Или наоборот — удивлен слишком сильно. Тоже глядя перед собой, говорит:

— Привет. Что здесь делаешь?

— Программа лояльности к маглам.

Драко усмехается. Как он забыл об этом нововведении?

— А ты?

— У меня научные наблюдения.

Брови Гермионы ползут вверх. Она никак не ожидала ничего подобного, поэтому поворачивается и удивленно переспрашивает:

— Научные наблюдения?

— Да. В какой-то степени даже эксперимент.

Недоверчиво прищурившись, Гермиона уточняет:

— Неужели? И в чем же его суть?

Драко задумывается, формулируя, затем отвечает:

— Выяснить, какие шансы, что я встречу тебя в битком набитом маглами метро.

Она еле сдерживает смешок.

— Ну, и как результат?

— Сто из ста, Грейнджер.

Двери открываются, разрушая только что выстроившийся разговор. В неловком молчании они проходят через станцию и поднимаются на улицу. У каждого в голове толкаются сотни мыслей, вопросов, рассказов, впечатлений — всего, чем так хочется поделиться друг с другом, но они молчат. Накрапывает противный лондонский дождь, и путь до Министерской телефонной будки кажется бесконечно долгим, но проходит, будто в тумане. Наконец добравшись до входа, Драко жестом, говорящим «дамы вперед», пропускает Гермиону в будку. Оказавшись внутри, она дрожащим пальцем начинает набирать код, но дважды сбивается. Внезапно дверь будки открывается, и в тесное пространство протискивается Малфой. Гермиона вскрикивает, оказавшись зажата между ним и стеклянной стенкой. Места для действий явно недостаточно, поэтому она лишь возмущенно смотрит на него снизу вверх и так же возмущенно спрашивает:

— Что это еще за выходки? Ты что творишь?

— Видишь ли, еще один эксперимент. Просто необходимо выяснить, есть ли хоть малейший шанс, что ты меня простишь. Ты не могла бы помочь мне в его проведении?

Не дожидаясь, пока она ответит, он наклоняется и целует ее. У этого поцелуя вкус осеннего дождя, суеты метро, утреннего кофе, отчаянной надежды и опоздания на работу. Когда он заканчивается, Гермиона, не открывая глаз, шепчет:

— Сто из ста, Малфой. Сто из ста.