Любительская картография (гет)

Пение птиц прозвучало как трубный глас. Раз поют птицы, значит, наступило утро. Раз наступило утро, значит, ночь подошла к концу. К сожалению, теплая тяжесть прижавшегося к ней тела означала, что о ночных похождениях этого сказать нельзя. Почему, ну почему, он тайком не улизнул из спальни, оставив ее в одиночестве? Разве не так полагается себя вести, подцепив девушку в ночном клубе? И записку можно не оставлять. Она отлично обошлась бы без нее. Точнее, безо всяких последствий — словно он был незнакомцем, с которым она провела случайную ночь.

Гермиона лежала, свернувшись клубком, на своей половине кровати. Она сглотнула и принялась разглядывать скользящие по стене солнечные лучи. К сожалению, незнакомцем он не был, вне зависимости от того, собирался ли писать записку. На самом деле она знала его много лет. Может, он до сих пор спит? Отсюда не видно. До палочки не дотянуться (брошена рядом с кучей мятой одежды у дальней стены), но кое-что ей все-таки под силу.

Гермиона вслушалась: дышит ровно и не шевелится. Во всяком случае, простыни не шуршат. Она выждала еще пару минут, чутко отслеживая любые изменения. Если он проснется, она выпрыгнет из постели, бросится в ванную и станет разбираться с последствиями по возвращении. В этом случае есть надежда, что ему хватит ума уйти прежде, чем она вернется. Но если он так и не проснется, уходить придется ей. Сбегать из собственной квартиры, оставив невразумительную записку, не слишком любезно. Но грабить ее он вроде бы не собирается? Разве что вздумает порыться в ее вещах. На этот случай у нее зачарован каждый дюйм, и она сразу определит, куда он лазил. Чары ей всегда давались лучше, чем ему (как и все прочие предметы), и она сомневалась, что за последние годы что-то сильно изменилось.

Гермиона вывернула шею, пытаясь поглядеть через плечо, но шея немедленно запротестовала, намекая, что так они не договаривались. Гермиона подавила вздох и очень медленно, очень осторожно оторвала голову от подушки. Шуршание наволочки отдалось в ее ушах ревом заводящегося мотора, но она понимала, что на самом деле просто не может поднять столько шума. После вечности, посвященной микроскопическим переменам позы, Гермиона решила, что можно снова попытаться глянуть через плечо. Она повернула голову и обнаружила, что смотрит прямо в жесткие серые глаза Драко Малфоя — глаза, в которых не было ни капли сна. От ужаса она утратила контроль над телом и рухнула обратно на подушку.

Мерлин, он что, все это время наблюдал за ней? С этой своей дурацкой ухмылочкой? Гермиона кое-как села, кутаясь в простыню, словно пытаясь защитить остатки достоинства. Не то, чтобы от простыни был какой-то толк: ночью он видел все.

Она откинула волосы со лба — хоть что-то, чтобы оттянуть время. Потом потуже натянула простыню, стараясь не обращать внимания на побелевшие костяшки пальцев. Малфой, гад ползучий, до сих пор не произнес ни слова. Вероятно, ждал, пока она опозорится. Ничего у него не выйдет! Она будет сама любезность, так что даже он не сумеет найти, в чем ее упрекнуть.

— Доброе утро, Малфой, — сказала она.

Звучит неплохо. Нормально звучит.

— Доброе утро, Грейнджер.

Какая учтивость! От себя она ничего другого и не ждала, но его поведение ее удивило. Хотя ночью он был довольно мил. Если бы речь шла не о Малфое, она бы даже сказала «нежен», но у них с Малфоем было общее прошлое, как это принято называть. И потом, она сильно сомневалась, чтобы он помнил, что наговорил ей в два часа ночи, когда они…

Гермиона резко оборвала себя. Пока она, сидя на краю кровати, куталась в плащ-палатку из простыни, Малфой, развалившись ничком, занял всю оставшуюся часть. Стоит простыне соскользнуть еще немного, и она вдоволь налюбуется его задницей. Что, строго говоря, она и так делала, рассматривая прикрытый простыней бугорок.

Гермиона подняла глаза и случайно встретилась с Малфоем взглядом. Тот явно забавлялся. Минуты накапливались медленно и мучительно, пока тишина стремительно взлетала вверх, на первое место в списке самых неловких пауз в её жизни.

Она откашлялась. Кашель прозвучал громко и на редкость неестественно. Она уже открыла рот, чтобы снабдить его полезными сведениями о том, что у нее мало времени и что в кафе ее ждет Джинни, но ее опередили.

— Мне надо идти, — сказал он.

Так-то лучше! Она действительно собиралась встретиться с Джинни — они устраивали совместный ланч каждое воскресенье, но до этого было еще три часа, а когда ведьма в совершенстве владеет аппарацией, заявление «я страшно тороплюсь» звучит довольно натянуто.

— Понятно, — ответила она.

И ей в самом деле было понятно. Гермиона, отвернувшись, ждала, пока Малфой выберется из кровати и разыщет свою одежду. Она помнила, что ночью они вроде бы бросили ее куда-то в угол. Гермиона уставилась в стену, и подумала, что следовало бы поговорить с хозяйкой о косметическом ремонте. Само собой, валик она зачарует, но не стоит давать хозяйке повод потерять сознание или увеличить квартплату. Она сосредоточенно выбирала правильный оттенок голубого, изо всех сил не думая о том, что может означать шуршание, вжиканье и бренчание за ее спиной.

— Ну, я пошел, — сказал он, предупредительно потопав по полу.

Гермиона отвернулась от стены. Похоже, вчера ночью, несмотря на опьянение, ей не почудилось: в обтягивающей маггловской одежде (а именно: джинсах и футболке) Малфой смотрелся отлично. Танцевал ужасно, но смотрелся великолепно. Не то, чтобы в будущем ей была от этого какая-то польза. Это было просто наблюдение. Констатация факта, и ничего больше.

К ее изумлению, он не бросился прямиком к двери. Вместо этого он остановился у кровати, неловко переступая с ноги на ногу. А она-то была уверена, что он уже на пороге. Это что, им предстоит еще одна беседа? Судя по всему, да.

— Спасибо. Ну, то есть… Спасибо за понимание, — сказал он.

Гермиона попыталась сообразить, на что он намекает, и очень быстро нашла нужный ответ. Ну да! Да, конечно. Немного неожиданно, но он же не думает, что она собирается этим воспользоваться? Со всяким может случиться. Она сама была в свое время в подобном положении.

— Пожалуйста. И тебе спасибо за… — Гермиона торопливо поискала подходящее слово. — За доверие.

Не совсем то, что нужно, но почти. Оба понимали, о чем речь.

— Ну, еще увидимся.

Гермиона открыла рот, чтобы сообщить, что нет никакой необходимости в вежливом притворстве и обещании встретиться, которое тут же будет забыто. Слава Мерлину, она знала правила утреннего этикета (особенно когда выбор был таким неудачным), но он не дал ей возможности произнести положенные фразы.

Внезапно он шагнул к ней и наклонился. Она, подчиняясь тому же инстинкту, который загоняет крошечные существа под колеса приближающегося автомобиля, не успела увернуться. И вообще сколько-нибудь осмысленно пошевелиться. Она почувствовала слабое прикосновение чужих губ, заставившее желудок проделать сальто-мортале. Он медленно поднял голову, и она уставилась на него. Судя по всему, вид у нее был такой же потрясенный, как у Рона, когда тот получал бладжером по затылку. Это вряд ли можно было назвать адекватной реакцией на нежный поцелуй, но в голове бурлила с трудом подавляемая паника.

Он отступил от кровати, и Гермиона заметила кое-что, от чего справляться с паникой стало еще труднее. Щеки у него слегка порозовели, и, прокладывая себе дорогу к двери, он бросил на нее выразительный взгляд, после чего переступил порог. Она услышала удаляющиеся шаги и слабый стук закрывающейся двери, но даже это не смогло вывести ее из ступора.

Уставившись на дверной проем, Гермиона боролась с ужасным подозрением, что говоря «еще увидимся», он не проявлял любезность, а был совершенно серьезен. Она не очень понимала, что он имел в виду, но, похоже, ей скоро предстояло это выяснить. Она со стуком откинула голову на спинку кровати. Почему никто не потрудился сообщить ей, что наступил конец света?

* * *

Гермиона вцепилась в чашку и постаралась придать себе беззаботный вид. После ухода Малфоя она сумела унять панику, рассудив, что тот просто вел себя… Ну, как Малфой. К моменту, когда Гермиона аппарировала на ланч с Джинни, она уже вполне успокоилась, и на смену тревоге пришел голод. Она с почти неприличной скоростью проглотила еду и теперь пила третью чашку чая. Джинни рассуждала о приближающейся встрече «Гарпий» с «Фальмутскими соколами», и Гермиона изо всех сил старалась не отвлекаться. Думать о квиддиче, не вспоминая о Малфое, было непросто: в ее голове они были неразрывно связаны.

Джинни болтала о будущей игре, сопровождая рассуждения энергичными взмахами недоеденным тостом.

— Ловец у них — та еще сволочь! Но я столько гоняла Анжелину, что думаю, шансы у нас есть. Осталось всего три дня, и надо бы…

Гермиона кивнула и сделала глоток чая. После Хогвартса ей, повинуясь инстинкту самосохранения, пришлось научиться разбираться в квиддиче. Страстной поклонницей она не стала, но Джинни жила квиддичем. Было забавно ходить на те матчи, где «Гарпии» состязались с командами, в которые входили старые друзья (например, Оливер Вуд), особенно с учетом того, что после матчей случались вечеринки.

— … наконец, вобью им в головы. Но хватит о квиддиче. У тебя как дела?

Перебросив мяч разговора, Джинни принялась жевать свой остывший тост.

Гермиона крепче сжала чашку.

— Ничего особенного.

Она всего-то проснулась в одной постели с бывшим Пожирателем Смерти, которого за ночь затрахала до полусмерти. Но тот был помилован по суду, так что, строго говоря, она ничего плохого не сделала. Трахаться с Пожирателями, бывшими или настоящими, — не преступление. Просто морально предосудительный поступок. Или нет? Раньше она об этом как-то не задумывалась.

— Ничего особенного? — лукаво уточнила Джинни, не скрывая любопытства. — Раньше ты так никогда не отвечала. Рассказывала о министерстве, официальной отчетности, намеченных исследованиях, благотворительных сборах. «Ничему» нет места в твоей жизни.

Проклятье! Джинни слишком хорошо ее знала.

— Может, как раз сейчас ничего особенного не происходит. Знаешь, такое бывает, — возразила она.

— Все это — дерьмо драконье, — хладнокровно парировала Джинни. — Когда я слышу от тебя «ничего особенного», это означает: случилось что-то очень серьезное. Надеюсь, в личной жизни?

Джинни с радостным предвкушением на лице отложила тост.

Гермиона беззвучно застонала. С тех пор, как они с Роном расстались, Джинни изводила ее советами больше развлекаться и встречаться с парнями. Не то, чтобы ей было неловко разговаривать с Джинни о личной жизни — как раз наоборот: Джинни была ее лучшей подругой, могла дать здравый совет и к тому же не имела привычки сплетничать. Скорее, ее волновало, что Джинни скажет о ее странном приключении.

Тщетно пытаясь оттянуть неизбежное, Гермиона отпила еще чаю. Джинни, замерев, ждала ее ответа: в ней, похоже, пробудился охотничий инстинкт, который делал ее такой опасной на квиддичном поле.

Гермиона сдалась и вытащила палочку. Прежде, чем заговорить, она незаметно наложила заглушающие чары. Всегда существовала опасность, что рядом окажется кто-то с хорошим слухом и желанием заработать несколько галлеонов в «Ежедневном пророке». Джинни выжидающе подалась вперед.

— Этой ночью я подцепила парня, — начала Гермиона.

Джинни чуть не завизжала от восторга и выбросила перед собой ладонь с пятью раздвинутыми пальцами.

— Наконец-то! Давай подробности!

— Нет никаких подробностей. Подцепила и подцепила. Было неплохо, но больше это не повторится.

Во всяком случае, заверила она себя, шансы близки к нулю. Даже первое свидание случилось по чистому недоразумению. А уж о втором, что бы там ни говорил или подразумевал Малфой, было смешно даже думать. Не то, чтобы он что-то подразумевал, или она считала, что есть шансы, что подразумевает, потому что это означало бы, что ей этого хотелось. А ей не хотелось. Категорически не хотелось.

Джинни разочарованно вздохнула.

— Почему не повторится? Ты же сказала, что было неплохо. Он не мог совсем опозориться. Или Гермиона Грейнджер впервые столкнулась с тем, что ее просто захотели? — поддразнила она. — Ты пошла в клуб с этими своими маггловскими подружками, так? Ты на прошлой неделе говорила, что собираешься. Так это маггл, и ты решила, что поэтому ничего не получится?

Ох, если бы на оба вопроса можно было ответить коротким «да», Гермиона была бы счастлива. К несчастью, верным был только один ответ.

— Наверняка не получится. Там на всех местах крупными буквами написано «одноразовая встреча», — туманно пояснила она.

Джинни снова вздохнула.

— Раз уж завлекла, дай посочувствовать. Ты просто обязана влипать в скандалы и изливать мне душу. Единственное свидание за год — этого мне маловато.

Гермиона улыбнулась.

— У меня со скандалами не лучшие отношения, но я стараюсь.

— Вот и старайся, — сурово посоветовала Джинни и погрозила тостом.