Fatum (гет)

Наконец настал этот день — последний экзамен сдан, а значит и второй курс Магической академии был пройден.

Два с лишним года пролетели мгновенно, несмотря на смену декораций, время по-прежнему оставалось хоть и безжалостнейшим богом, но и самым мудрейшим.

На первый неискушенный взгляд, Алиса Циммерман не изменилась ни внешне, ни внутренне, разве что возле пункта «совершеннолетняя» можно было поставить небрежную галку. Студентка так же усердно училась, так же постоянно была в кругу друзей.

«… в общем, мам, пап, ничего нового! Все так же. Не забудьте поцеловать от меня Кешу!»

Вначале она писала родителям каждую неделю, потом — каждые две, затем — раз в месяц, а теперь достойным поводом для отправки письма считалась сданная сессия или чей-нибудь день рождения. И все чаще косой почерк выводил это оскопленное «так же».

Новогодние каникулы первого курса Алиса провела дома, второго — осталась в Академии.

Иной раз, застукав студентку с книгой, можно было заметить, что она читает некий совершенно ни к черту ей сдавшийся дополнительный материал по зельям или травологии, а не необходимый обязательный курс к неотвратимо приближающемуся экзамену по заклинаниям.

В столовой во время обеда, беспардонно играя в карты на глазах у всего преподавательского состава, Алиса могла внезапно бросить «веер» карт рубашками вниз посреди самого захватывающего момента игры и запеть под гитару шутливую или, что было пару раз, даже похабную песню. Такие выходки (именно такие выходки) сплочали вокруг нее людей неординарных, бесстрашных и до безрассудства свободолюбивых. Она же, если раньше, во времена ЦМШовской жизни, была частью коллектива, теперь являлась его центром.

Не самые мудрые педагоги приняли внезапный бунт за задержавшийся переходный возраст, что с медицинской точки зрения для восемнадцати лет было, прямо скажем, поздновато. Кто же оказался дальновидней, счел перемены из прилежной ученицы в эксцентричную личность прогрессом в самореализации. Но таковых взрослых людей на всю Академию было всего двое. Остальным приходилось ей ставить приемлемые оценки по той простой причине, что завалить ее намеренно при однокурсниках было крахом собственной репутации, а третировать по-маленькому было бесполезно — основными знаниями студентка обладала.

Вот где царствовал полный и безнадежный абзац, так это в отношениях с директором. Глава Академии цеплялся к Алисе по любому поводу, то наказывая какой-то рутинной работой, то назначая дополнительные зачеты по первому всплывшему у него в голове предмету. Про крупные выходки и говорить не стоило. Часлав Радимович вывешивал грозное Предупреждение на стене объявлений в холле, где грозился за хоть одну микроскопическую провинность вышибить студентку из Академии. На недолгий карантинный период хулиганка и вправду успокаивалась, вела себя прилежно, радушно улыбалась директору и вообще преуспевала в тому подобных спектаклях до тех пор, пока Предупреждение не было снято. В тот момент у Алисы щелкал переключатель: режим «задолбать директора» — включено.

Но исключительным апогеем директорского негодования и одновременно счастья стало произошедшее через два дня после закрытия итоговой сессии.

Утром восемнадцатого июня в окно Часлава Радимовича влетела сова. Письмо, принесенное ею, вызвало у хозяина кабинета нездоровую реакцию. Поначалу он нервно сглотнул, потом еле остановил пальцами задергавшееся веко, затем испил разбавленной валерьянки. А ведь как он мог забыть!

Трясущимися пальцами разломив алую сургучную печать, Роспутин развернул письмо. Изысканный, витиеватый почерк с элегантными завитушками, внизу — подпись. Все, как он ожидал. Надо было срочно подготовиться — оповестить преподавателей и приструнить студентов.

«Внимание! Сегодня в 12 часов дня к нам прибудет комиссия! От студентов требуется: приличная одежда и подобающее поведение! Подробности вам сообщат кураторы курсов».

Алиса подскочила от Соноруса как ошпаренная. Протерев глаза, она осмотрелась: в комнате с шестью кроватями началось неохотное движение, парни выползали из-под одеял с титаническими усилиями и ворчали, употребляя не самые цензурные выражения. На ее постели лежал лохматый брюнет с пышными восточными бровями, даже не шелохнувшийся от громкого заявления директора.

— Арам! — Алиса потрясла парня. — Арам, леший тебя дери!

Спящий заурчал что-то невнятное и перевернулся на другой бок.

— Арам! Если ты сию секунду не проснешься, меня застукают в мужском общежитии, и нас ОБОИХ исключат!!!

Парень резким движением сел, но век так и не поднял. На простыне под ним открылся взору учебник зельеварения с помятой обложкой.

— Вы до скольких вчера занимались? — послышалось с другой кровати.

— Без понятия. Я лишь помню, как уже лежа диктовала состав Бодроперцового зелья.

— А я и этого не помню, — наконец, разлепившись, протянул бровастый брюнет.

— Вот и козел. Чтоб еще раз я кому-то помогала для пересдачи!.. — тут Алиса посмотрела в окно. — Пацаны. Я в полной жэ.

Парни проследили за ее взглядом и ринулись к окну. К соседнему кирпичному дому, именуемому женским общежитием, быстрым деловым шагом подходила невысокая полная женщина. Это была профессор заклинаний и, по совместительству, заместитель директора. Алиса понимала, что если преподавательница не обнаружит свою «любимицу» — Алису Циммерман — в своей комнате, то ей хана.

Из общего коридора начали раздаваться голоса, и кто-то очень добрый предупреждающе проорал:

— К нам движется Беркут!

Беркут — а именно так студенты называли между собой доцента, кандидата исторических наук Максима Александровича Беркутова — был самым молодым преподавателем Академии, ему едва было за тридцать. Он не напускал на студентов страху, а держался с ними по-товарищески, при этом соблюдая разумную дистанцию, отчего являлся самым уважаемым и любимым учителем для молодого поколения.

Ребята принялись приводить себя в порядок не от опасения быть наказанными, а из стыда перед своим идеалом, который ежедневно вставал в шесть утра, совершал пробежку и зарядку, да и вообще держал себя в прекрасной физической форме.

Алиса нервно перебрала пятипальцовку по воображаемым клавишам и приняла решение спрятаться за дверью.

— Всем утро доброе, — долетел до уха девушки знакомый баритон. — Сегодня очень важный день для нашей Академии, так что умывайтесь, причесывайтесь и надевайте рубашки, сони!

Шум шагов стал приближаться. Алиса прикрыла глаза и забыла, как дышать.

— А здесь у нас кто? — раздалось совсем рядом с ней. — Арам, поднимайся! Кровать до ванны тебя не донесет!

— Сейчас-сейчас, — зевая и потягиваясь, ответил парень.

— Не сейчас, а немедленно!

По звуку Алиса догадалась, что Максим Александрович зашел в комнату и принялся собственноручно выволакивать нерадивого студента. Спустя еще мгновение она увидела через щелку между дверью и косяком ковыляющего Арама. Скрывающаяся уже хотела выдохнуть, как дверь внезапно сдвинулась.

— А ты что тут делаешь?! — шокированно прошептал историк и быстро огляделся. — Я, конечно, понимаю, тебе уже восемнадцать, но…

— Да нет, ты не понял! — так же эмоционально зашипела Алиса. — Я зельями занималась!

— Теперь это так называется… — беззвучно хохотнул Беркутов.

— Ну Максим! — требовательно сказала Алиса, рассчитывая на понимание. — Что ты, в самом деле!

— А что я? Вот что ты собираешься делать? Как тебе незаметно пробраться в свое общежитие? Я заподозрил что-то неладное, когда ты не пришла на утреннюю пробежку, но подумал — каникулы, мол, решила выспаться. — Доцент убрал руки в карманы идеально сидящих коричневых брюк и потряс русой головой. — Хочешь, чтобы я тебя прикрыл?

— Что вы, как я смею от вас, Максим Александрович, такое требовать, — наигранному возмущению Алисы не было предела. Преподаватель вновь потряс головой, но теперь улыбаясь:

— Ты мною пользуешься.

— Ни в коем случае!

— Имя тебе дали соответствующее.

— Я проста, как табуретка!

— Если ты — табуретка, то я — фея Драже.

Алиса тихо засмеялась и уронила растрепанную голову на грудь Максима Александровича.

— Только давай без физического контакта, а то можно подумать, у нас роман! — добродушно произнес преподаватель. Алиса резко стала серьезной:

— Вот не надо. Мне от тебя нужно только содействие в преступлении, никаких романтических излишеств!

— Тогда применяй Дезиллюминационное заклинание и дуй отсюда. Я скажу, что утром видел, как ты выходила из СВОЕГО общежития и шла на разминку.

— По гроб жизни буду должна, — отсалютовала Алиса и выскользнула из-за двери.

* * *

Завтрак в столовой проходил волнительно. Все только и обсуждали предстоящее событие. Алиса, манерно поглощая яичницу, внимательно наблюдала за компанией своего стола.

— Мне кто-нибудь объяснит, что происходит?! — не выдержала девушка, преувеличенно аккуратно прислонив вилку к тарелке.

— А ты не знаешь? — вытаращила глаза Нина — шатенка с коротко стриженным каре.

— Ей и не обязательно знать, — подал голос парень слева от Алисы. — Все равно ничего не светит!

— У тебя сейчас фонарь под глазом засветит ярче полуденного солнца, Сашенька, — промурлыкала студентка.

— Подозреваю, драка — не то, что имел в виду директор под словами «подобающее поведение», — в тон соседке ответил Александр.

— Кому тут что и светит, так это нашему интеллектуалу Вано, — значительно потрясая вилкой, высказался Арам.

Алиса скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула:

— Выкладывайте все, а то я спою «Гимн разврату», как только делегация вместе с комиссией зайдет в столовую.

Все за столом встрепенулись. «Гимн разврату» они сочинили по пьяни в один из зимних холодных вечеров, и текст там — не дай боже. Один раз Алиса уже грозилась исполнить сие творение при всех и, к ужасу друзей, обещание выполнила. Всю бравую компанию наказали ежевечерней уборкой классов без магии на месяц, и повторения того трагического события они не желали.

— Вкратце, — обреченно вздохнув, начал Саша, — за год до легендарного состязания — Турнира трех волшебников — несколько человек из школы, проводящей это мероприятие, приезжают в Академию и отбирают одного самого одаренного студента для подготовки и участия в Турнире. Обычно этим студентом становится кто-то из отличников. Но, увы, даже идеальные оценки — не гарантия твоего перевода за границу.

— А что так?

— Последние два Турнира никого из наших не отобрали, — печальным голосом пояснила Нина.

— Тогда при чем тут отличники? — Алиса все еще не до конца понимала.

— Только лучшим студентам позволяют посетить собеседование с иностранными профессорами. Остальным путь закрыт.

Повисло напряженное молчание, только Вано поскреб вилкой по уже пустой тарелке.

* * *

Время до обеда тянулось очень медленно. Ребята побродили по Академии и ее окрестностям, но в итоге вернулись в столовую, решив развлечься картами.

Сегодня был явно не Алисин день — она нещадно проигрывала и уже предвкушала свое кукареканье на столе или ползанье на четвереньках. Играли-то на желание.

— Ха, просрала семь из десяти! — возликовал Арам, никогда особо не церемонившийся в подборе выражений, но радоваться ему предстояло недолго. Дверь в столовую распахнулась, и в нее прошествовали долгожданные гости в компании директора и его заместителя.

— Это еще что за Гэндальф? — шепнул на ухо Алисе Саша, указывая на высокого пожилого волшебника с длинной седой бородой. — И почему он в компании Гнилоуста?!

И, правда, рядом с длиннобородым вышагивал молодой бледный мужчина с длинными черными патлами в абсолютно черном костюме и мантии.

— У нас тут явно ролевуха назревает, — продолжал веселиться Алисин друг.

Алиса не выдержала и, уронив голову на стол, принялась безудержно смеяться.

— Дорогие студенты! — с совершенно неожиданной вежливостью обратился Роспутин к присутствующим. — Уважаемые гости рады прибытию и хотят отобедать вместе со всеми, в том числе и учащимися, в общей столовой! Поприветствуем же наших английских товарищей аплодисментами!

Столовая взорвалась овациями, и псевдо-Гэндальф слегка поклонился, сияя добродушной улыбкой. Второй, что был в черном одеянии, даже не шелохнулся.

— Лисенок, — вывел девушку из оцепенения приторно-сладкий голос Саши, пока гости в сопровождении директора и зама шли к своему столу, — я придумал желание.

Алиса мрачно взглянула на друга:

— Ну, валяй.

— Спой, — с вызовом сказал Александр.

— Сейчас?! — Алиса не поверила своим ушам.

— Сейчас.

Какое-то время продолжалась дуэль взглядов, пока Алиса не расплылась в улыбке Чеширского кота:

— Дай гитару, Нина.

Подруга вздрогнула и с укором посмотрела на Сашу, но гитару подала.

— Могу ли я сама выбрать песню? — тихонько настраивая инструмент, небрежно поинтересовалась принявшая вызов.

— Можешь. Мое Величество тебе позволяет.

— Какая досада! Я же не знаю ни одной песни на английском! — в притворном отчаянье всплеснула руками Алиса. — Придется передать им Понимание на часок-другой.

Друзья, воспринявшие это как шутку, похватались за сердца, когда Алиса спокойненьким шагом направилась к преподавательскому столу.

Увидав приближающуюся студентку, Часлав Радимович сразу заподозрил неладное. Он вытаращил глаза и утрированно зашевелил губами, предрекая самые ужасные последствия, если она посмеет что-то вытворить. Но Алиса успокаивающе улыбнулась и, минуя директора, подошла к гостям. Они оторвали головы от своих тарелок.

— Здравствуйте, — начала свою речь девушка по-английски, — у нас принято встречать гостей хорошей песней, но будет очень грустно, если вы не поймете в ней ни слова. Поэтому позвольте ненадолго передать вам Понимание!

Лицо Гнилоуста жутким образом исказилось, а длиннобородый с любопытством глянул на девушку.

— С удовольствием! — наконец отозвался на просьбу пожилой иностранец и, протянув Алисе ладонь, повернулся к мрачному соседу. — Северус, негоже нарушать традиции, присоединяйся!

Северус, к сожалению (или к счастью), оказавшийся не Гримой из «Властелина колец», изображая совершеннейшее нежелание потворствовать прошению какой-то девицы, все же повиновался и лениво выставил руку вперед.

Алиса же, не теряя времени, ухватилась за предоставленные в ее распоряжение ладони и обратилась к Роспутину:

— Часлав Радимович, не поможете?

Директор свирепо посмотрел на хулиганку, но выбор был у него небольшой: либо прекратить весь этот цирк и признать, что с поведением в Академии беда, либо подыграть и исполнить обряд.

— Читай заклинание, — сдавшись, буркнул Роспутин и поднялся с места.

Алиса закрыла глаза и зашевелила губами, беззвучно произнося нужный текст, а директор достал палочку и попеременно касался ею то одних сплетенных рук, то других.

С последним словом девушка крепче сжала ладони гостей, отчего Северус слегка дернулся.

«Испугался», — хохотнула про себя Алиса и, выпустив на свободу конечности иностранцев, рванула к своему столу, пока никто не задал лишних вопросов.

Легко вспрыгнув на стул, девушка звонко похлопала в ладоши над головой, привлекая внимание к своей персоне. Голоса в столовой стихли, а головы обернулись к источнику шума.

— Ребята! Попрошу тишины! Спасибо!

Со спокойной душой Алиса села на любезно выдвинутый Сашей стул и начала. С гитарным вступлением студенты переглянулись, а находившиеся в отдалении в предвкушении повытягивали шеи.

Запела Алиса «Балладу о правде и лжи»:

Нежная Правда в красивых одеждах ходила,

Принарядившись для сирых, блаженных, калек.

Грубая Ложь эту Правду к себе заманила,-

Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег.

И легковерная Правда спокойно уснула,

Слюни пустила и разулыбалась во сне.

Хитрая Ложь на себя одеяло стянула,

В Правду впилась и осталась довольна вполне…

Артистка никому не позволяла уйти в свои мысли и периодически ловила взгляды ребят, будто исполняя персонально для них.

… Голая Правда божилась, клялась и рыдала,

Долго болела, скиталась, нуждалась в деньгах.

Грязная Ложь чистокровную лошадь украла

И ускакала на длинных и тонких ногах…

Наконец исполнительница осмелилась взглянуть на стол преподавателей. Часлав Радимович беспомощно ухватился двумя руками за голову, профессор заклинаний сидела с самым что ни на есть негодующим лицом и изображала из себя царевну Несмеяну, лжэ-Гэндальф улыбался и покачивал головой в такт, а господин Северус, скрестив руки на груди, холодно, но пристально осматривал певшую.

… Глядь, а штаны твои носит коварная Ложь.

Глядь, на часы твои смотрит коварная Ложь.

Глядь, а конем твоим правит коварная Ложь.

С последним аккордом Алиса слишком поспешно вскочила, раскланялась и королевским шагом покинула столовую под бурные аплодисменты.

* * *

Дело двигалось к ужину, а Вано все не появлялся. Полтора часа назад юное дарование увели на собеседование, куда он категорически не хотел идти, утверждая, что ему нечего делать на Турнире трех волшебников. Но Часлав Радимович был неумолим. Директор лично отобрал несколько студентов и предпочел держаться списка, втайне надеясь войти в историю как глава Российской магической академии, во времена которого иностранные снобы наконец оценили высокий уровень русского образования.

Алиса лежала на скамейке, положив голову Нине на колени, и перебирала струны чужой гитары, глядя в потолок. Коридор был пуст. Все резвились на свежем воздухе.

— А вдруг его заберут, — как-то чересчур несчастно сказала Нина.

Алиса хмыкнула.

— Не заберут.

— Почему ты так уверена? Он определенно самый достойный.

— Недостаточно.

— Ты всегда ему завидовала. Но и близко не училась, как он. Даже на олимпиаде…

— Хватит! — Алиса вскочила и угрожающе посмотрела на подругу. — Ни слова про олимпиаду.

Подруги замолчали, каждая размышляя о своем. Такими их и застал Вано, неспешно вывернувший из-за угла.

— Ваня! — вскрикнула Нина и подбежала к парню, который горбился и напряженно держал руки в карманах. Алиса неторопливо отложила гитару.

— Как прошло? — не вставая со скамейки, спросила девушка.

— Не знаю, — буркнул Вано.

— Что они спрашивали? — Нина сгорала от любопытства.

— Ну, заклинания там всякие, составы зелий, про достижения… Я про олимпиаду сказал. Наверное, зря! — допрашиваемый досадно мотнул головой.

— Отчего ж зря? — вкрадчиво поинтересовалась Алиса.

— Этот весь в черном спросил, почему у меня не первое место. Ну, я сказал, первое никому не присудили! А он так хмыкнул, что я себя ощутил полным болваном.

Нина с лицом полным сочувствия погладила парня по спине.

— Так! Хватит сопли развозить! Еще никто никакого решения не принял, нечего раньше времени на себе крест ставить. Нина, Вано, в столовую.

В столовой иностранные гости уже заняли свои привычные места и оживленно переговаривались, не спеша приступать к ужину. Алиса, которой предстояло пройти мимо преподавательского стола, чтобы добраться до места выдачи еды, стушевалась. Даже видя Роспутина со спины, она чувствовала, что он очень сильно не в духе, и не хотела попадаться ему на глаза после дневного представления. Но тут Алиса приметила Максима Александровича, чинно стоявшего в очереди за порцией, и она, не оглядываясь, ринулась к нему.

— Приветик, — шепотом бросила приветствие Алиса.

— Артистка решила выйти на бис? — шпилька попала не в бровь, а в глаз. И глаза Алисы гневно засверкали.

— Не с голоду же умирать, — едко парировала она.

— Хлебушек не передашь?

— Нет.

Преподаватель устало вздохнул.

— Алис, не перегибай, я все же не твой сокурсник. Дай, пожалуйста, хлеба, и я сяду за стол к остальным учителям. Тем более тебе это ничего не стоит, — последняя фраза была явно с двойным дном.

Алиса, руки который были скрещены на груди, перевела взгляд на хлебницу, едва заметно дернула указательным пальцем левой руки и белая горбушка поплыла на поднос Максима Александровича.

— Спасибо, — слегка склонив голову, поблагодарил доцент и двинулся к столу.

Взяв ужин и сев к Вано с Ниной, Алиса осознала, что есть как-то и расхотелось вовсе. Она однообразно помешивала пюре в тарелке, когда к ней подошел один из старост:

— Алис, директор просил через пятнадцать минут к нему зайти.

Все. Пора бы обеспокоиться отсутствием завещания.

— Ребят, если я не вернусь, то хоть раз в год пропевайте «Гимн разврату» в память о хорошем человеке.

Перед дверью в кабинет Алиса на всякий случай поддернула сползающую с одного плеча кофту, дабы не раздражать человека по мелочам, и постучалась.

— Войдите.

Голос директора был недоволен, но явно не гневен, что служило призрачной надеждой на выживание. Оказавшись внутри, Алиса поняла, что все намного хуже, чем она ожидала. За большим директорским столом сидели трое — мрачный тип в черном, длиннобородый лже-Гэндальф и сам директор.

— Присядь, — мягко попросил седовласый иностранец.

Алиса села на предложенный стул напротив троицы и попыталась понять мотивы вызова по лицу Роспутина, но тот упорно избегал взгляда и смотрел в стол. Зато бледный с длинными патлами прямо-таки гипнотизировал студентку недобрым пронизывающим взглядом.

— Чем ты увлекаешься?

Вопрос длиннобородого был вступительный и пробный, чтобы нащупать почву под ногами и понять, как вести диалог дальше — Алиса просекла это мгновенно, но не хотела покорно идти к приманке. Ей в срочном порядке требовались отсрочка и инструкция с правилами игры.

— Простите, как мне к вам обращаться? Мне неловко, я не знаю имен…

Северус шумно выпустил воздух через нос, что было воспринято Алисой, как усмешка. «Значит, он понял, но не счел нужным это скрывать, в отличие от старика. У них разные тактики».

— Я — профессор Дамблдор, а мой коллега — профессор Снейп. А ты Алиса… — Дамблдор бегло взглянул на лист перед ним, — Циммерман, верно?

Студентка кивнула.

— Так, что тебе интересно, дитя?

— Много чего, профессор. Всего и не перечислить!

— Но в первых рядах — невербальная беспалочковая магия, не так ли? — Снейп впервые подал голос.

«Нетерпелив, ядовит, умен и, к тому же, что-то знает. Как выстроить партию?»

— Беспалочковое колдовство — притягательный и загадочный вид искусства, профессор Снейп. Меня, как молодую начинающую волшебницу, он не может не интересовать.

«Сыграем на юношеском наивном любопытстве».

— Да, даже меня, не очень молодого и не самого начинающего, привлекает такая магия! — как бы между прочим заметил Дамблдор.

«Врожденный дипломат. Преклоняю колени».

— Какие у тебя любимые предметы, Алиса? — несмотря на дипломатию, продолжил допрос пожилой иностранец.

— Зельеварение и история магии.

«Один ноль в вашу пользу, профессор. Мне пришлось вскрыть первую карту».

— О, Северус, — Дамблдор сухо засмеялся, — передаю тебе бразды правления.

— Перечислите ингредиенты Зелья забывчивости, мисс Циммерман, — жестким, не терпящим пререканий тоном потребовал Снейп.

— Вода из реки Лета, валериана, ягоды омелы… — договорить Алисе не дали.

— Костерост.

— Китайская жующая капуста, скарабей…

— Напиток живой смерти.

— Настойка полыни, сок дремоносных бобов, корень валерианы и корень асфоделя.

Экзаменатор резким движением откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Феликс Фелицис, — ухмылка предвкушения расползлась на его лице.

Студентка исподлобья кинула взгляд на Роспутина.

— Не поможете, Часлав Радимович?

Директор вздрогнул.

— Что, это вам не по силам, мисс?

«Берете меня «на слабо», профессор?»

— Яйцо огневицы, хрен, сок луковицы морского лука, наросты со спины Растопырника, настойка чабреца, яичная скорлупа Оккамия, растёртая в порошок рута и — самый главный ингредиент — талант зельевара, — Алиса перечисляла ингредиенты медленно, с расстановкой, неотрывно глядя в глаза Снейпу. Тот «сверлил» ее в ответ. Слишком упорно «сверлил».

Что происходит на самом деле, девушка осознала не сразу. В ее голову будто проник скользкий слизень и принялся там хозяйничать, оставляя склизкие следы. Пришлось принять меры.

Ответом на захлопнувшееся сознание была пренебрежительная гримаса и сощуренные глаза.

«Какого черта? Это незаконно! Либо я скажу и вскроюсь, либо промолчу, и тогда все останется между нами. Он знает, как я поступлю».

— Еще вопросы, профессор? — Алиса переводила глаза с одного иностранца на другого.

— Да, дитя. Пожалуй, всего один, — Дамблдор улыбнулся. — Ты хочешь учиться в Хогвартсе?

«Туше. Я изначально шла не по тому пути! Сыграли на честолюбии».

Кроме Алисы в шоковое состояние впал Роспутин. Он раскрыл рот и хлопал им, как рыба.

— Не очень, профессор Дамблдор. Мне полюбилась Академия.

— Но ее оценки… — наконец обрел дар речи директор.

— А что с ними не так? — наивно спросил Дамблдор.

— У меня тройки по двум предметам, — в панике принялась портить мнение о себе Алиса.

— По каким? — вскинул брови Снейп.

— Заклинания и физкультура.

— Не можем табуретку с места сдвинуть без помощи рук? — Снейп не унимался и разливал сарказм.

— Она может! — вдруг ожил Роспутин. — Она блестяще владеет всеми предметами!

На лице студентки изобразился ужас. «Неужели он наступит на хвост своей гордости, ради того, чтобы меня сплавить?! Нет. Ради того, чтобы об этом написать в анналах. Рядом с его именем».

— Тогда отчего же у нее тройки, если она такая гениальная?

«Профессор Снейп, ваш уничтожающий сарказм мне на руку».

— Алиса… Она частенько пропускала лекции… — замялся директор. — Но лишь для того, чтобы глубже изучить материал.

Повисло молчание. Долгое, мучительное, тягучее. На стене тикали часы с кукушкой.

— Дитя, ты поедешь в Хогвартс? — Дамблдор проникновенно заглянул в глаза.

— Нет, — глубоко вздохнув, ответила Алиса. Она уже это проходила. — Я не могу. Простите, правда, не могу. Для меня Академия как дом родной! Я люблю ее стены, люблю ее преподавателей, ее учеников. Я не соглашусь, даже если вы мне посулите золотые горы!

— У тебя здесь есть лаборатория? — все это время непрерывно глядя на девушку, спросил Дамблдор.

— Нет…

— Я думаю, мы смогли бы устроить тебе свободное поле для экспериментов пару раз в неделю… — как бы произнося мысли вслух, протянул седовласый профессор.

Алиса подавилась уже заготовленными вежливыми отказами. Ей внезапно захотелось включить режим «Снейп», как она уже переименовала у себя в голове «сарказм», и спросить, неужели у них там настолько плохо со своими учениками, раз они всеми силами пытаются ее переманить?

«Феликс Фелицис… наверное, это своеобразная компенсация от судьбы. Вы выбрали правильную тактику, господа. Честолюбие и свобода творчества — да будет так».

— Ладно. Я сдаюсь. Уговорили, профессор.