Fatum (гет)

Алиса уже тридцать минут сидела на облупленной скамейке возле дома. Над головой цвела верба, возвещая о приближении Пасхи. Алиса любила этот праздник не за религиозную подоплеку, а за трепетное отношение к нему матери. Мама же, игнорируя скептический взгляд отца, из года в год красила яйца и пекла куличи.

«— Какая вкуснятина, мама! Можно я один в школу отнесу, угощу ребят?

— Нет! — рявкнул отец. — Ни в коем случае! И не вздумай кому-то рассказывать, что твоя мать тут христианством балуется!»

Тогда ей было семь лет. Она ничегошеньки не поняла, но гнев отца сильно запал в душу.

Теперь-то Алиса осознала опасения и страх, витавшие невидимым призраком над их семьей в те годы, но те времена прошли. Под дверью стояло новое время, грозясь без обиняков пробить преграду и снести под корень «семьдесят лет,/ Нас учили, что жизнь — это бой,/ Но по новым данным разведки/ Мы воевали сами с собой»(1).

У Кеши будет уже совсем другая жизнь. У младшего двухлетнего брата Алисы был шанс оказаться в расцвет юности не только в новом тысячелетии, но и в совершенно другом укладе жизни — без нетрудоустроенных, без страха, без голода. Он был мальчик смышленый, любил разбирать на части различные предметы, например, папин будильник, подаренный тому его начальником. Вячеслав Фридрихович порядком бесился, но видел в сыне будущего технаря, возможно, даже инженера. Нередко можно было наблюдать идиллию на комнатном ковре: сидят большой и маленький Циммерманы, согнувшись над подопытным будильником, и вместе пытаются его собрать до рабочего состояния.

Странный человек — Вячеслав Фридрихович! На всех производил впечатление сухого, бескомпромиссного субъекта, а копнешь — добрый и любящий глава семейства. Когда непутевая, по его словам, дочь поступила в легендарную Московскую ЦМШ, он раструбил в тот же день об этом событии всем знакомым и коллегам. Алиса улыбнулась. Чудесная все-таки у нее семья.

Стоило этой мысли появиться в голове, как сверху раздался крик и звук бьющегося стекла. Вскочив со скамейки и отбежав на несколько метров, Алиса задрала голову — окно на пятом этаже было разбито. Это же их квартира! Окно из ИХ кухни!

Птицей взлетев по лестнице, Алиса с невиданной силой заколотила в дверь. Открыли ей не сразу.

— ЧТО ПРОИЗОШЛО?

— Ничего-ничего, — промямлил встретивший ее отец, нервно поправляя очки. — Галя уже убирает стекло.

Из кухни донеслись голоса:

— Мне так неловко! — юношеский голос — Позвольте, я!

— Что вы, ничего страшного, я сама, — мама.

— Я такой неуклюжий! Давайте хоть крупные осколки соберу!

— Ради бога, не надо! Порежетесь ведь! — после чего раздался вскрик «ой!».

— Ну, я же говорила… Славик! Неси бинты!

Отец насупился и унесся за аптечкой. Не представляя, что за картину маслом увидит на кухне, Алиса, глубоко вздохнув, неспешно двинулась в оную. Там точно в центре застыла Галина Зохаровна с неизвестным: она одной рукой держала паренька за хрупкое бледное запястье, а другой подстраховывала своим белым носовым платком капли крови, норовящие запачкать пол. Увлеченные ранением, они не заметили приближения Алисы, и у той было время украдкой рассмотреть гостя — непослушные темно-русые волосы, безразмерная темно-синяя, почти черная куртка, клетчатая рубашка, неряшливо заправленная в потертые джинсы.

— Привет, — Алиса, скрестив руки на груди, стояла, прислонясь к дверному косяку, и улыбалась.

— Привет! — Расплылся в ответной улыбке паренек. — Ты та самая мерзавка, которую надо доставить в «МАк»?

Галина Зохаровна неловко поежилась, испытывая стыд за нетактичность молодого человека. Причем было абсолютно ясно — он не язвит.

— Что такое «МАк»? — лишь усмехнулась Алиса и подошла ближе.

— Мы так называем Академию… — гость засмущался под пристальным взглядом. — Ну, мы — то есть студенты. Студенты РМА.

Из соседней комнаты послушался грохот. Вячеслав Фридрихович потерпел поражение при выполнении задания и теперь сдержанно, с достоинством, как и положено интеллигенту, матерился, обвиняя рухнувшую аптечку во всех смертных грехах.

— Держи платок, — выдохнула мать, подсунув раненого дочери, и пошла вызволять мужа.

Алиса бережно приняла окровавленную холодную руку. Рука, правда, попыталась вырваться и заняться самолечением, но ей не позволили. Алиса посмотрела пареньку в лицо: карие мечущиеся глаза, шмыгающий нос, поджатые губы.

— Как тебя зовут? — вопрос был задан шепотом, будто в испуге согнать дикое неприрученное животное.

— Иван, — такой же тихий ответ, и ни одного взгляда в глаза.

— А отчество?

— А зачем тебе? — удивился гость и наивно поднял взгляд. — Ну, Иван Федорович.

— Изумительно! Скажи мне, Иван Федорович, каким способом ты поднялся на пятый этаж, что разбил окно? Сверху на вертолете и веревочной лестнице? Снизу по стене, как Человек-паук? А может, ты на ступе прилетел?! — последнее Алиса выдала как озарение и самый близкий к реальности способ. Парень хихикнул. — Не смейся, у меня к тебе, между прочим, есть еще один очень серьезный вопрос. Позволишь ли ты… вернее, Вы, — Алиса театрально засмущалась, — называть Вас… Вано? Вах, как звучит!

Последнее предложение она проговорила с грузинским акцентом. Вано открыл было рот, чтобы наконец выдать что-то вразумительное, но тут на кухню вернулись Галина Зохаровна и Вячеслав Фридрихович.

— Знакомьтесь, Вано! Он несколько часов прождал меня под окнами, но так и не дождался скинутой вниз гривы. Пришлось бедному принцу своими силами лезть в башню принцессы. — Алису определенно разобрало, она не могла остановиться. Больше всего ее забавляла зашуганность парня и страх перед взглядом и прикосновением молодой особы противоположного пола. Отец и мать совершенно не разделяли веселья дочери.

— Ты собрала вещи? — сухо поинтересовался глава семейства, прекращая таким образом клоунаду.

— Нет, — мягко ответила дочь, бережно подставляя руку раненого маме на перевязку, — а знаешь, почему? — отец сощурил глаза в выжидании объяснений. — Я остаюсь. Я никуда не поеду, и никто меня не убедит в обратном. Всю жизнь меня упрекали в недостатке воли и профессионального упрямства. Так вот вам моя воля — я выбираю музыку. Я выбираю то дело, на которое угрохала большую часть своей жизни, на которое потратила почти все свои нервы, а, главное, в которое вложила душу! Когда я играю, я плачу, я смеюсь, сожалею, надеюсь. Я испытываю все грани всех возможных человеческих эмоций. Я уже в сказке! — теперь Алиса обратилась к матери. — Понимаешь? Я нашла себя! Все ли могут этим похвастаться?! Не думаю. И как-то я пока не заметила, что мне оторвало руки или уши, чтобы я не имела возможности продолжить свои занятия. Что там еще? Опасно для окружающих? Когда буду играть на конкурсе Чайковского, пусть не пользуются бьющимися стаканами!

Девушка была на грани истерики. Она понимала, чем больше она распаляется, тем меньше ее шанс повлиять на родителей, которые не были восприимчивы к крику и ору. Возможно, в ней играла молодая кровь, возможно, магия, а может, и отчаянье. Она не могла ухватиться ни за одну свою мысль, так неконтролируемо бушевало негодование. Алиса уже хотела спастись позорным бегством, как, развернувшись, уткнулась в деревянную палку. В воздухе парила дворничья метла, перекрывая единственный путь к отходу — дверь в коридор.

— Твоя? — уверенно схватив деревянную рукоять, спросила Алиса у Вано.

— Моя… — заблеял парень.

— Изумительно. Ведьму вам подавай? Получите, распишитесь!

Легким движением, Алиса вспрыгнула на метлу. Та немного покачнулась, оценивая седока, но через мгновение выровняла положение и принялась медленно разворачиваться. Маленькая кухонька, явно не рассчитанная на такие пируэты, вынудила летающий объект подняться выше, дабы не задеть стол, а троих стоящих на ногах — повалиться на пол. Прицелившись, Алиса напоследок презрительно глянула на родителей и гостя:

— Если сверну шею, завещаю Кеше свой упрямый и скверный характер. Может, он добьется в жизни того, чего действительно хочет.

И она вылетела в окно. Какие ощущения! Дыхание перехватывает от порыва, сердце замирает от страха, душа торжествует от авантюрного, но эффектного жеста. Но на этом начинающая ведьма не остановилась. Расхохотавшись внезапно пришедшей идее, наездница развернулась к окну, из которого домочадцы повысовывали свои головы, и принялась зло скандировать:

— На Брокен ведьмы тянут в ряд.

Овес взошел, ячмень не сжат.

Там Уриан, князь мракобесья,

Красуется у поднебесья.

По воздуху летит отряд,

Козлы и всадницы смердят.(2)

— Алиса Вячеславовна! Немедленно вернись! — собрав всю свою суровость в кулак, прорычал отец.

— Милая, разобьешься! — запричитала мать.

Один Вано смотрел на Алису и улыбался, как последний болван. Заметив, что парень вовсе не в ужасе от ее выходки, наездница выкрикнула:

— Что лыбимся, Иван Федорович? Али хотим, чтобы я упала и разбилась?

Он лишь заулыбался еще шире.

— Сделать что ли круг почета? — продолжила дразнить родителей Алиса. Те испуганно замотали головами. — Тогда извольте очистить посадочную полосу.

Мгновенно ретировавшись, родители предоставили дочери свободу приземления. Когда она влетела, попутно задев плечом оконную раму, сметя помелом хлебницу и солонку, а также по инерции проехавшись по линолеуму в коридор, раздался детский смех и негромкие хлопки в ладоши. Возле зеркала стоял маленький Кеша, проснувшийся после дневного сна. Его лицо было озарено самой бесценной улыбкой восхищения и полного детского восторга.

— Тебе понравилось, да? — поднимаясь с пола, совершенно в других интонациях заговорила Алиса. Она провела рукой по переливающимся каштановым кудрям малыша, а затем крепко-крепко обняла. — Помнишь, когда ты потянулся к утюгу и обжегся, хотя он не был включен в розетку? Это я виновата. «Дикую охоту» Листа тогда учила. Хорошо еще, что шторы не воспламенились. Они думают, — Алиса мотнула головой в сторону папы и мамы, — что я идиотка. Я еще раньше их заподозрила что-то неладное. Чужие мысли, двигающиеся предметы… Вот только в сказке волшебство — не обязательный элемент, как и наличие волшебства — не обещание сказочной жизни. Не оказаться бы у разбитого корыта, ведь Судьба не дает второго шанса. — После повисшей паузы Алиса добавила, не оборачиваясь к родным: — Я сейчас соберу вещи.

* * *

В коридоре все уже были в сборе: Вячеслав Фридрихович с нарочито гордо задранной головой, Галина Зохаровна с Кешей на руках и Вано с уже двумя метлами. Весь вид Алисы, выплывшей из комнаты с чемоданом, источал самодостаточность и непокорность — истинная дочь отца.

— Вторую метелку из воздуха наколдовал? — холодно поинтересовалась Алиса.

— Ну, вообще-то я сразу с двумя прилетел…

— Он за кухонной дверью ее оставил, — немедленно вмешалась мать.

— Вот только меня интересует, — тоном ученого начал Вячеслав Фридрихович, — куда вы вещи положите, Иван?

— Ах, это! — спохватился парень. — А… Алиса, не поставишь чемодан на пол? Пожалуйста.

Даже движения Алиса говорили о презрении, но она повиновалась. Вано косолапым жестом достал из кармана палочку и взмахнул, при этом четко произнеся: «Женское общежитие Российской магической академии!». Вещи испарились.

— Чудненько, — прокомментировала Алиса.

Возникла неловкость. После Алисиного «чудненько» никто не осмеливался что-либо сказать. Как ни странно, первым набрался храбрости Вано:

— Ну, полетели? — и протянул девушке метлу. Алиса исподлобья глянула на паренька. Они подружатся, она уже сейчас чувствовала. Его доброты и миролюбия хватит на двоих, и ей хотелось стать этой второй. Ему не нужно будет с ней препираться, он одним лишь таким взглядом успокоит бурю у нее в душе.

Алиса подошла к отцу и примирительно протянула ему руку — он ответил крепким теплым рукопожатием. Маму с Кешей она заключила в объятия и долго не отпускала, уткнувшись Галине Зохаровне в плечо. Запах мамы — Алиса хотела запомнить его надолго. Она никогда не покидала родного дома больше, чем на неделю, а тут — кто знает, когда получится возвратиться? Наконец, оторвавшись, Алиса обернулась к Вано:

— В окно?

— В окно.

Они выстроились друг за другом: сначала вылетел парень, затем, оседлав метлу, собралась стартануть Алиса:

— Увидимся на Лысой горе-е-е! — бросила она, уже улетая. Вот и распрощались.

* * *

Вано, будучи впереди, притормозил и полетел рядом с Алисой. Она не спрашивала, сколько им лететь и куда, а он тактично не нарушал молчания.

Спустя минут двадцать, Алиса перестала чувствовать руками метлу и уже жалела, что не надела перчатки.

— Замерзла? — негромкий, но слышимый вопрос сквозь вой ветра.

— Нет, — ответом была беспардонная ложь.

— Потерпи еще чуть-чуть, мы почти прилетели, — проницательно не поверив отрицанию, заверил Вано.

В скором времени они действительно начали снижаться, и тут Алиса поняла, куда именно их занесло.

— ВДНХ? Серьезно?

Приземлились они в отдаленных кустах и направились в сторону павильонов, которые еще пару лет назад выглядели монументально и привлекательно, а теперь были унизительно сданы в аренду под склады и магазины. Из парка аттракционов, расположенного неподалеку, доносилась веселая музыка. Казалось, она неслась из потустороннего, но достижимого мира. Можно было закрыть глаза и представить кружащиеся карусели, дразнящий аромат сладкой ваты, неразборчивый гомон толпы, заразительный детский смех.

Но они здесь. А напротив — одинокое здание с двумя колоннами по бокам, номером «6» и многообещающим названием: «АКАДЕМИЯ НАУК СССР. ХИМИЯ».

Алиса поморщилась:

— Вот совсем не смешно, — ее спутник непонимающе обернулся. Пришлось пояснить: — Когда я заканчивала экстернат в темпе allegro molto piu tosto presto, у меня были проблемы с двумя предметами — технология (не смотри так, у пианисток руки не всегда растут из нужного места!) и химия. Понимаешь, меня раздражала алогичность и теоретичность данного предмета, — продолжила углубляться в дебри прошлого Алиса. — Вот эта формула с этой формулой образует эту формулу, а если мы еще добавим вон ту формулу, то получим эту формулу… А, леший его дери, почему?! Ладно, просто так. Прихоть вселенной. Чудненько. Но хоть бы единожды показали на практике, что при смешивании двух жидкостей получается «фш-ш-ш»! Нет, — Алиса безнадежно махнула рукой, — мы в экстернате. Мы преподаем для даунов.

— А у нас норм была химия, — вставил свою скромную лепту в диалог Вано.

— Вам повезло. Должно быть, увлекательный предмет, если его качественно и талантливо преподавать. В любом случае, мне в жизни осталось только выдвигать предположения.

— Ну, зельеварение еще поизучаешь, — примирительно сказал парень и двинулся ко входу в павильон.

Они поднялись на крыльцо по массивным бетонным ступеням. Вано приблизился к двойной деревянной двери, поглаживая лакированную поверхность, принялся что-то нашептывать. Алиса, любопытно поглядывающая на спутника, невольно улыбнулась: «Алло, психбольница? У вас все пациенты на месте?»

Тем временем дверь нехотя скрипнула и едва приоткрылась.

— Вано, — льстиво промурлыкала Алиса, — научишь? А то иной раз часами сижу под дверью, забыв ключи…

Паренек смущенно улыбнулся и пропустил спутницу внутрь здания.

Поначалу приветствием им была кромешная тьма и тишина, но стоило ступить еще шаг, как вспыхнули сотни свечей, и на новопришедших обрушился гвалт голосов. По крупным залам с высоченными потолками сновали толпами люди — кто в шляпах, кто в мантиях, кто в самой обыкновенной одежде. Все они невозможно галдели, а ощущение, что внезапно оказался на арабском базаре, умножали прилавки и киоски, впритирку расставленные у стен. Чего только на них не было! Сладости, игрушки, одежда, книги и даже метла! Алиса жадно таращилась и вертела головой, стараясь увидеть все и сразу, впитать в себя особенности этого нового мира.

Возле ларька с тряпками одна пожилая бабуля скрипучим голосом препиралась с продавцом:

— Что за грабеж?! Двести кун(3)? Милок, ты с дуба не рухнул?!

— Но это первоклассная мантия! Только взгляните на ткань… — оправдывался несчастный.

— Зачем мне взглядывать? Ее носить надо!

Алиса прыснула. Впрочем, чем отличается магический мир от немагического? Те же люди, те же проблемы.

— Тебе нужна палочка, — оторвал Алису от наблюдений Вано и, не следя, двинулась ли за ним спутница, пошел вглубь толпы.

Алисе стоило большого труда поспевать за непрытким на первый взгляд пареньком, она ориентировалась в пространстве лишь благодаря скорым постоянным извинениям, летящим в толпу от Вано. Оказавшись у маленького ларька с затемненными стеклами, Вано коротко постучал и вошел внутрь, жестом приглашая за собой спутницу.

Звякнул маленький колокольчик, висящий над дверью, извещая о прибытии покупателей.

Внутри ларек был несравнимо больше, чем казалось снаружи. На стенах висели мрачные пейзажи со средневековыми замками, между которыми сильно выделялся Вестминстерский дворец и Стоунхендж. Около самого входа располагался небольшой прилавок, остальное же пространство занимали полки, полки, полки.

— Добрый вечер, господа! Чем могу быть полезен? — послышался высокий манерный голос.

Из закутка, прикрытого изысканной портьерой, выплыл высокий мужчина с небольшим пузиком. На нем красовался идеально сидящий фрак цвета чайной розы, а на голове застыл обильно политый лаком кок.

— Порфирий Петрович… — начал было Вано, но был резко прерван.

— Молодой человек, на вывеске ясно написано — мистер Грин!

— Да-да, прошу прощения, мистер Грин…

— Там нет никакой вывески, — внезапно встряла Алиса.

— Как? — охнул продавец. — Неужто пикси опять утащили?

— Мистер Грин! — почти взмолился парень. — Нам нужна палочка!

Хозяин магазина резво обернулся и оглядел потенциальный доход с головы до пят.

— Обоим?

— Мне. — Алиса вложила в это безобидное местоимение столько вызова, сколько смогла. Очевидно, магия плохо действовала на ее характер.

Мистер Грин задумчиво вскинул брови:

— Чье производство интересует?

— Наше, — не разрывая зрительного контакта, отчеканила Алиса.

Продавец шустро, но с достоинством удалился. Из глубины полок послышалось шуршание.

— Он иностранец? — шепотом спросила Алиса у Вано.

— Ну, не то чтобы, — замялся парень, — фамилия у него вообще-то русская.

— И какая же? — с иронией поинтересовалась Алиса, уже догадываясь, что ответит ей спутник.

— Зеленый. Порфирий Петрович Зеленый.

— Оно и видно, что «фрукт» еще не созрел.

Тут «фрукт» вернулся с ворохом палочек, принесенных кучей прямо в руках.

— Осина, — высокомерно сообщил и протянул предмет мистер Грин.

Алиса взяла палочку в руки. Та неприятно дернулась.

— Взмахните! Что, в первый раз что ли?

Рука Алисы сделала резкий рывок — кок на голове хозяина магазина пикнул и сдулся.

Мистер Грин раздраженно взглянул на виновницу клоунады и выдавил:

— Не подходит. Попробуйте, это — ольха.

Нежный фрак приобрел болотный оттенок.

Так они провозились добрых полчаса, на протяжении которых Алиса развлекалась, как могла. Она не понимала, почему палочки оценивались продавцом, как «не то», но отчего-то чувствовала, что просто так он терпеть бы издевательств не стал.

— Я думаю, вам стоит попробовать зарубежку, — уменьшая свое пузо до нормальных размеров, устало заявил мученик и удалился с ворохом негодных палочек. Через мгновение он вернулся с тремя продолговатыми коробочками.

— Дуб.

Следствием было треснувшее окно.

— Уже лучше… — самодовольно пропел себе под нос мистер Грин. — А что если… рябина. С пером феникса.

Алиса протянула руку. Едва коснувшись гладкой деревянной поверхности, она почувствовала такой прилив сил, что готова была сию же секунду выучить все этюды Листа, прополоть грядку и испечь пирог. А потом еще сыграть пару сольников в Карнеги-холле.

— Ну же, взмахните! — нетерпеливо потребовал хозяин.

И тут произошло действительно нечто грандиозное. Все свободные предметы в магазине повскакивали со своих мест и принялись кружиться под неизвестно откуда взявшуюся музыку. Колокольчик на двери любезно позвякивал на три четверти, не давая стульям, коробочкам и свечам сбиться с ритма.

Вано, вертя головой, с нескрываемым удовольствием наблюдал за этим своеобразным балом и даже стал покачиваться в такт.

— Сто пятьдесят кун, — сквозь музыку раздался сладкий голос мистера Грина. Музыка оборвалась. Алиса, почувствовав, что сто пятьдесят, да еще и кун — это полная обдираловка, решила взять дело в свои руки.

— Простите, вы сказали сто тридцать?..

— Я сказал… — растерянно начал продавец.

— Вано, сколько у нас?

— Сто двадцать девять...

— Вот, да. Вы сказали, сто двадцать девять? — наивно похлопав ресницами, осведомилась Алиса. «Ну, куда, куда меня несет?!»

— Да как вы смеете! Вы думаете, чье это производство, юная мисс?

— Вы про рябину-то? Да у меня во дворе ее пруд пруди!

— Мистера Оливандера! — взведя указующий перст к потолку, вскричал хозяин магазина.

— ЧТО Ж ВЫ СРАЗУ НЕ СКАЗАЛИ! — охнула Алиса.

«Фрукт» замер. А покупательница продолжила:

— Я давно мечтаю посетить далекую Англию!.. — Она мечтательно закатила глаза. — Загадочный, волшебный остров. Увы, немногие могут оценить достоинство благородных потомков германских племен. А природа, архитектура… Вы бывали в английских замках, мистер Грин?

Хозяин магазина восторженными глазами смотрел на единомышленницу.

— Я… — запнулся он от захлестывающих эмоций, — я бывал. Однажды! Меня позвали на ярмарку в Хогсмиде, чтобы я представил коллекцию палочек от нашей страны. Более того, — мистер Грин умильно заулыбался, — по окончании я был приглашен в Хогвартс! На чаепитие.

— Изумительно! — проворковала Алиса. — Я вам очень завидую, мистер Грин. Вы такой счастливец!

Мужчина замялся и бросил короткий взгляд на три коробочки.

— А эти мне достались в подарок, — еще недолгое замешательство. — Знаете, юная мисс? Берите ее бесплатно!

Алиса изобразила ужас:

— Что вы! Помилуйте! Как же я могу!

— Я буду очень счастлив поделиться с вами частичкой великолепной страны, которую в России немногие могут оценить.

Алиса еще долго склонялась в реверансах и заливала уши словами благодарности, пока, наконец, не двинулась спиной к двери, прихватив Вано за рукав. Мистер Грин сияюще улыбался и просил непременно его навещать — по воскресеньям он устраивает традиционное английское чаепитие.

Парочка спиной вывалилась в торговый зал и облегченно выдохнула.

— Как?! — не дав толком отдышаться, схватил Алису за плечи Вано, позабыв все свои смущения.

— Каком кверху, — улыбнулась спутница. — Зато мы можем купить КНИГИ! Больше, больше, больше книг!

Затарившись несколькими фолиантами, включая внушительный том «Краткая история основных магических школ мира», Вано повел Алису вглубь здания. С каждым новым залом количество людей уменьшалось, и проходить становилось легче. Наконец, одолев шумную комнату с различным зверьем от крыс и жаб до кошек и сов, парочка встала в конец недлинной очереди. Алиса заглянула вперед — в конце очередь разветвлялась на три ряда, каждый из которых вел к трем небольшим столикам, на которых стояло по самовару. Достигая столов, люди кидали в специально проделанную щелочку несколько монет, наводили палочку, что-то произносили и, едва коснувшись металлического сосуда, исчезали. То же стал проделывать и Вано, когда спутники достигли магического предмета.

— Российская музыкальная академия, — четко произнес он и протянул Алисе ладонь.

— Телепорт? — с видом знатока спросила Алиса.

— Ну, почти, — протянул Вано. — Это портал. Мы все-таки не в «Звездном пути».

Впервые Алиса услышала от паренька шутку. Ее это так подбодрило, что она хохотнула, резво схватила предложенную руку и сама коснулась самовара.

Все закружилось.

* * *

Алиса ощутила твердую поверхность под… носом. Приземление оказалось не самым удачным, из чего она сделала вывод, что порталы — не ее.

Травмированную робко тронули за плечо, предлагая завершить подметание пола волосами. Алиса встала на четвереньки и задрала голову: верный Вано протягивал руку, сочувственно глядя в лицо. Алиса приняла помощь и только тогда огляделась.

Спутники — теперь оба в вертикальном положении — стояли посередине небольшого, но шикарно обставленного кабинета: инкрустированный стол из красного дерева, массивные часы с кукушкой на левой стене, множество хрустальных и фарфоровых статуэток на застекленных полках.

Сзади раздался грохот.

— Таки прибыли! — громогласно констатировал не кто иной, как Часлав Радимович Роспутин.

Бросив через плечо колючий взгляд на директора, Алиса мимоходом заметила высоченное в золоченой раме зеркало, тянущееся от плинтуса до самого потолка. Уголок рта неконтролируемо дернулся.

Роспутин тем временем окинул гостью с головы до ног так же не самым доброжелательным взглядом и в три размашистых шага оказался у стола.

— Иван! — паренек аж подпрыгнул. — Ты ей палочку купил?

— Конечно, Часлав Радимович, — после оглушающего говора директора голосок Вано казался практически шепотом. — Рябина и перо феникса.

— Перо феникса! — издевательски передразнил Роспутин. — Да мы с претензиями!

Алиса с непроницаемым лицом смотрела на мужчину и через силу сохраняла молчание. Она — вообще ранее не склонная к скандалам — уже сорвалась один раз, возможно, подпортив таким образом себе будущие годы обучения в Академии. Ссора с учителем — проблема, склока же с директором — вездесущая травля и жесткие ограничения. Новоиспеченная волшебница, может, ничего и не смыслила в магии, но в психологии — отнюдь. Школа жизни, именуемая музыкальным образованием, кого угодно способна подготовить к столкновениям с самыми скандальными, странными, да и просто чокнутыми людьми. Служители искусства (музыканты — не исключение) поголовно страдали неустойчивой самооценкой, с ними следовало быть очень аккуратной. Одно неверное слово или действие — и тебе обеспечен нелестный отзыв в «нужное» время в «нужном» месте. «Ладить с самовлюбленными идиотами» Алиса называла своей второй специальностью после «играть на рояле», и потому ее гордости была так досадна эта промашка с Роспутиным.

С другой стороны, Алиса всегда с завистью наблюдала за вспыльчивыми одноклассниками, а, позже, однокурсниками, не стесняющимися высказать недругу в лицо все, что они о нем думают. Находясь всегда в любимчиках у учителей, Алиса частенько ощущала накопившееся, но не находящее выхода раздражение, разъедающее изнутри, но продолжала улыбаться. Единственным другом, на котором возможно было срываться, был рояль. Но магия неведомым образом снесла шлюз, и теперь Алисе, напротив, сдерживаться стоило огромных усилий.

— … покажите ей, где столовая и женское общежитие, — продолжал отдавать приказания Вано Часлав Радимович, а затем внезапно посмотрел на Алису. — А ты, Лисонька, должна до сентября выучить все, что необходимо знать хотя бы самому бестолковому студенту первого курса Академии. Первое лето, так и быть, я — из чувства ответственности перед немагическим обществом — позволяю остаться здесь. Учебники уже куплены. Так что сиди в своей комнате и зубри. Появление в местах, помимо столовой (и то лишь на завтрак, обед и ужин), библиотеки и общежития, запрещено. Застукаю я или кто из преподавателей — схлопочешь наказание.

Роспутин хотел уже было сесть на свой роскошный стул с красной обивкой, как снова вскочил:

— И не дай боже, слышишь? — директор в этот раз скользнул взглядом и по Вано. — Не дай боже увижу возле мужского общежития. Вылетишь из учебного заведения, как пробка! Свободны оба.

— Тебе придется много чего выучить, — задумчиво, не глядя на собеседницу, сказал Вано, когда они покинули кабинет директора и шли по обыкновенным с виду коридорам школы.

— Для меня слово «надо», как подпись кровью. Выучу, — минутная пауза. — А может, еще и обскачу многих.

Вано посмотрел на Алису открытым взглядом и через мгновение рассмеялся. Спутница, недолго думая, последовала его примеру. Они еле шли, хватаясь за животы, и не могли остановить внезапный приступ веселья.

«Ну уж нет. Я здесь обустроюсь. И грош мне цена, если не вольюсь в этот сумасшедший мир!»

__________

(1)Отрывок из песни Б. Гребенщикова 1987 года «Поезд в огне».

(2)И. Гете «Фауст» — хор ведьм.

(3)Куна — счётная, весовая и денежная единица (монета) Древней Руси. Автор решил оставить ее русским волшебникам. :)