Прекрасная смерть (джен)

Если вам говорят, что ваша жизнь кардинально изменится, не верьте. Особенно, если вам это говорит рыжая, кучерявая немка.

Когда я вернулся домой, я ожидал, что проснусь совершенно другим человеком. Но проснулся я всего-навсего злым и раздраженным. В течение дня перессорился со всеми окружающими. Видимо, скверный характер — отличительная особенность всех участников этого странного культа.

Я сижу на кухне, жуя бутерброд, и листаю ветхую книжонку, которую мне вручила Эрна, строго наказав внимательно ее изучить. В итоге оказалось, что книжка эта на немецком языке с периодически попадающимися русскоязычными пометками. Впрочем, их было достаточно, чтобы понять, что речь идет об истории культа и тому подобном. В первую очередь я попытался найти текст самой песни Смерти, но ее, видимо, там не было. Еще немного повозившись с переводчиком, я плюнул на это дело и просто решил прочесть имеющиеся сноски.

Ушло на это от силы минут пятнадцать: я как раз успел допить чай. Понятней жить не стало, а каша в голове только увеличилась от обрывочной информации. Поэтому, еще немного пошатавшись по общаге, я решаю отправиться за ответами к моей основной проблеме — Эрне.

По дороге я меланхолично осматривал уже привычные объявления с предложением смерти, которых, к слову, стало как-то меньше. То ли полиция пришла в себя и начала деятельность, то ли немка решила, что все, кому надо, уже знают об ее услугах.

Проходя мимо подъезда, я отмечаю, что старушек на лавке опять не было. Уж не Эрна ли избавилась от лишних нелицеприятных слухов? Вполне в ее стиле. Надписи с проклятиями и благодарностями девушке тоже были замазаны отвратительной зеленой краской, хотя еще вчера все было на месте. Я удивленно вскидываю брови. Такое ощущение, что кто-то старается убрать следы пребывания здесь маленького филиала культа Арс Фатрум.

Я осторожно стучу в дверь. Открывает мне Женя, вся перемазанная зеленой краской в тон той, что на стенах. Мои брови поднялись еще выше, хотя, казалось бы, уже некуда.

— Эрны нет, — отрапортовывает девочка и радушно улыбается. Я вздыхаю.

— И где же она? Убивает невинных?

— Ну что Вы опять начинаете? — качает головой малышка, пропуская меня в квартиру. — Эрна на лаботе. Нужно же где-то блать деньги на жизнь. За Колыбельную она их не белет.

Я замираю. Меньше всего я думал о том, что Эрна где-то официально работает. Как-то совсем не вяжется это с образом самодовольной немки. Я почему-то сразу представил ее в строгом костюме, вежливо что-то рассказывающей клиенту и улыбающейся. Следующим образом была Эрна в наряде официантки. Я мотаю головой, пытаясь отбросить ненужные картинки.

— Ну и кем же она работает? — как-то неловко интересуюсь я.

— Ди-джеем на ладио.

Вот уж точно неожиданность. Как она со своим акцентом умудрилась устроиться на радио? С другой стороны, это куда больше похоже на правду, чем Эрна-официантка.

— А когда она вернется? И почему ты вся в краске? Зачем закрашивала эти надписи на стенах?

— Эрна пликазала, — вздыхает Женя, потирая щеку в надежде избавиться от пятна. — Мол, ее лаздлажают эти надписи, котолые следуют за ней. Кто-то ведь даже умудлился оставить следы на асфальте пелед ладио-станцией. Как только они все ее выслеживают? Если хотите, то мы можем к ней съездить. Все лавно Эрна в это влемя ничего не делает, только кофе пьет.

— Эм... ну хорошо, — неуверенно лепечу я. Как-то сильно сомневаюсь, что немка будет рада видеть меня на работе. Но, в конце концов, не только же ей доставать меня и действовать на нервы своим присутствием.

Девочка радостно хлопает в ладоши и бежит собираться. И как ей только удается так безропотно любить эту взбалмошную Эрну? Ведь своим характером она вызывает только раздражение.

— Я готова, — радостно восклицает Женя, поправляя великоватую курточку и натягивая нелепую шапку с помпоном. Зеленоватое пятно от краски все еще красуется на детской щеке.

Девочка хватает меня за руку и тащит за собой на выход. Поднявшись на носочки, она на все замки закрывает дверь, будто та ведет в хранилище мировых сокровищ.

Потом также, держа меня за рукав, Женя ведет меня к троллейбусной остановке. Глаза ее блестят озорным огоньком. Всю серьезность как ветром сдуло. Теперь она была простым ребенком, любящим приключения и путешествия.

Забравшись в троллейбус, девочка заскакивает на свободное место около окошка и радостно смотрит на проплывающие пейзажи. Я улыбаюсь и сажусь рядом с ней. Этот ребенок чудным образом умудряется пробуждать во мне братские чувства.

В конечном итоге, Женя привела меня к многоэтажному зданию. Поулыбавшись и пошептавшись с охранником, девочка взяла нам пропуски и потянула меня на шестой этаж.

Добравшись до пункта назначения, Женя подходит к запертой двери и трижды стучит, глянув прежде, не горит ли лампочка «идет эфир». Тишина. Девочка вздыхает и открывает тяжелую дверь.

Эрна сидит в кресле, положив голову на стол, заваленный оборудованием, и стучит ногой в такт играющей у нее в наушниках музыке, отзвуки которой доносятся даже до меня. Заметив боковым зрением посторонние шевеления, девушка поворачивает голову в нашу сторону и смотрит. Ни тебе «привет», ни попытки стянуть наушники. Даже кивком головы не удостоила.

— Эрна, ты сейчас занята? — вежливо интересуется Женя, но немка продолжает неотрывно смотреть на меня. Снова повисает неловкая тишина.

— Зачьем ты пг'ишел? — наконец спрашивает она. Отрывает голову от стола, снимает наушники и резким движением руки взбивает примятые кудряшки. Женя подходит к ней и взбирается на соседний стул, извлекая из груды бумаг и прочего барахла несколько шоколадных конфет. Эрна едва уловимо улыбается, но тут же принимает обратно унылый вид.

— В поисках ответов, — пожимаю я плечами. Правда, приходится умолчать, что под пристальным взглядом черных глаз все вопросы в панике разбежались.

— Ну ти как обычно, — тяжело вздыхает девушка и поднимается с кресла. — Когда уже закончатся твои вопг'осы? Пойдем.

Эрна обходит меня и покидает комнату. Я растеряно смотрю на Женю, которая уже вовсю уплетает залежи сладостей на столе. Она замечает, что я замешкался, и машет рукой, чтобы я шел за немкой. Приходится слушаться.

Эрна приводит меня в уютную комнатку для посетителей и вальяжно устраивается на одном из диванов. Я сажусь рядом. Благодаря большим окнам помещение наполнено теплым светом. Бежевые стены и коричневые бархатные диваны действуют успокаивающе.

Девушка смотрит на меня с вселенской усталостью. Я замечаю у нее глубокие тени под глазами. Нужно начать что-то говорить, но я абсолютно не знаю, что.

— Ты напоминаешь мнье едва опьерившегося птенца, — говорит немка. — Стг'емишься лететь, хоть это может тебья погубьить. Когда ти уже поймешь, что мои ответы ничьего тебье не дадут? Даже если я расскажу тебье всье, что помню об этом мире. А я ведь не нанималась это дьелать. Научьись жить с вопг'осами. Или находить ответы самому.

— Ну, у меня на это еще вся жизнь, — кое-как улыбаюсь я. — Да и ответы я пытался найти. В той книжонке, что ты мне дала. Но немецкий я не знаю. Переводчик не справляется. В интернете о вашем культе информации ноль.

— Еще чьего не хватало, — презрительно фыркает Эрна.

— Ну вот видишь. А я, может, наконец проникся идеей культа! Хочу узнать о нем все-все-все. Выучить эту... как ее там... Колыбельную! Людям помогать.

— Самого не тошнит от собственного сарказма? — скептически спрашивает Эрна.

— Самую малость, — признаю я. — Просто, если честно, я даже не знаю, что у тебя спросить. Все так... внезапно. И все еще кажется глупой шуткой. Пугающей глупой шуткой. И я не знаю, куда делать следующий шаг, чтобы не оступиться.

— Главное — идтьи. Культ пг'инял тебья. Остальное пг'идьет само. Потому что это уже есть в твоей памьяти.

— А что мне делать сейчас? Сидеть, напрягать мозги и вспоминать то, чего со мной никогда не было? Ты не находишь, что это глупо? Я с таким трудом согласился на эту дурацкую авантюру, а что теперь? Неужели ты так хотела заполучить меня в свой культ, чтобы теперь ничего не делать?

Эрна смотрит на меня пугающе спокойно, только костлявые пальцы выбивают нервный ритм по колену. И я понимаю, что она сама не знает теперь, что со мной делать. Весь мой пыл мгновенно уходит.

— Выглядишь уставшей, — почему-то говорю я.

— Посмотг'ела бы я на тебья после семьисот лет жизни, — едва слышно бурчит девушка. Я изумленно на нее смотрю.

— А ты неплохо сохранилась для своих годов.

— Ха-ха, — деревянным голосом поддерживает меня Эрна и резко садится, недовольно заглядывая прямо мне в лицо. Становится неловко, и я пытаюсь отвести глаза. Но цепкий черный взгляд не позволяет этого сделать. Меня будто снова затягивает в эту бездну. Немного подумав, я решаю не сопротивляться этому. Но, как только я расслабляюсь, девушка резко отстраняется и смотрит в окно.

— Моя цель — возг'адить мой культ. В том видье, в каком он был ранее. Но я не знаю, что длья этого сделать. В этом вг'емени длья нас, навег'ное, нет места. Но я не хочу, чтобы Арс Фатрум окончательно исчез. Поэтому единственная пг'ичина, по которой я тебья вег'бую — сохг'анить культ, передать знания далее. И так пока снова не настанет наше вг'емя. Ты не должен убивать, поклоняться моим богам. Я научу тебья тому, что ти должен будешь потом передать другому, и на этом всье. Ти можешь идтьи своей дорогой.

— Ты меня прости, конечно, — неуверенно начинаю я, — но мне кажется, что время твоего культа уже никогда не настанет. В целом, эта идея изжила себя. Те единичные случаи, когда люди обращаются к тебе, не показатель. Просто они действительно в отчаяние. Но сейчас нет ни войны, где бы вас приняли, ни массовых эпидемий. Да даже если что-то такое произойдет, никто не позволит вам убивать людей. У нас даже медицинская эвтаназия запрещена. Что уж говорить о людях со сверхспособностями. Извини, мне жаль.

— Ich wei?*, — шепотом отзывается Эрна. Ее руки медленно сжимаются в кулаки. — Но это не значит, что я сдамся. Я уже несколько столетий сражаюсь за себья, свою жизнь, свой культ. И я не собираюсь отказываться от этого. Это всье, что у менья осталось.

Последнее предложение звучит едва различимо, но я все равно его слышу. Девушка сидит, отвернувшись от меня, но я вижу, как сжимаются и разжимаются ее кулаки, как она судорожно сглатывает, будто болит горло. И без того сутулая спина еще больше сгибается под тяжестью сказанных слов. Мне ужасно хочется пожалеть Эрну, но я знаю, что если попытаюсь это сделать, то сам же и получу. Меньше всего она нуждается в жалости. Еще и в моей.

— Ты последняя осталась в культе? — вместо этого спрашиваю я.

— Nein.

— А ты поддерживаешь связь с другими... адептами?

— Ja, — все так же односложно отвечает девушка, не поворачиваясь ко мне.

— И как много вас осталось? И где?

Эрна медлит с ответом. Впрочем, предсказать его не так уж и трудно. Вряд ли названное число будет большим.

— Около сотни, — все-таки говорит девушка. — Может чуть больше. В целом, по всьему миру, искльючая некоторые стг'аны. Но это не стг'ашно! Ведь потомков моего культа куда больше. Их нужно только научить. Арс Фатрум вполне может вернуть свое былое могущество.

Я чувствую себя неуютно от такой фанатичности. Эрна поворачивается ко мне и выжидающе смотрит. Я пытаюсь улыбнуться ей, но выходит не слишком убедительно.

— Пойдем сьегодня со мной, — шепчет девушка и хищно улыбается. — Я научу тебья петь.

— Говоришь так, будто у меня теперь есть выбор, — вздыхаю я. Эрна пожимает костлявым плечом и треплет меня по волосам. Я хмурюсь, но скорей показушно, чем недовольно.

— Entschuldigung**, — говорит девушка. — Я доставлю тебье еще мнооого непг'иятностей.

Примечания:

* Я знаю.

** Извини.