Сага о Блэках (джен)

За дверью стояла Элла Блэк. Только человек, хорошо знавший её (а Сигнус, к слову, уж точно не относился к таковым), заметил бы, что она была очень напряжена и собрана, но в тот момент, когда она увидела свою дочь, напряжение отпустило её. Она была леди, а потому не могла позволить себе чересчур бурных проявлений чувств в публичном месте, к коим, разумеется, относится «Дырявый котёл». Чуть смягчившийся взгляд, еле слышный выдох облегчения — и это всё, что выдавало состояние женщины.

— Позволь, я войду, — сказала Элла вместо приветствия. Айла отступила вглубь комнаты, женщина вошла и закрыла за собой дверь.

Элла быстрым цепким взглядом окинула комнату и, не глядя на дочь, произнесла:

— Ты должна понять меня правильно. У меня есть ещё одна дочь, и я обязана устроить её судьбу. Она не такая сильная, как ты…

Женщина сделала паузу, но Айла молчала: она не ожидала увидеть здесь свою мать и не знала, как реагировать, как вести себя.

— Сигнус отрёкся от тебя, и теперь ты не имеешь права говорить, что принадлежишь к Дому Блэк. Сегодня утром Алфорд Лонгботтом расторг вашу помолвку из-за того, что ты сбежала. Впрочем, ты это, наверное, уже поняла.

Снова повисла тяжёлая тишина. Немного нервно Элла сорвала с руки свою старую бальную сумочку. Поколебавшись немного, размышляя, поставить сумочку на комод или отдать в руки дочери, женщина выбрала первое.

— Это всё, что я могу сейчас для тебя сделать. И ничто не в состоянии отменить тот факт, что ты моя дочь.

Она повернулась, чтобы уйти, когда Айла наконец раскрыла рот.

— Мама, что было в том письме?

— Я не знаю, — не оборачиваясь, ответила женщина. — Клянусь тебе, я не видела его. Сигнус… он отказывается обсуждать это с кем бы то ни было. А ты… Вспомни апрельский обед у Старой гадюки!

Элла порывисто открыла дверь и быстрым шагом, почти бегом, покинула комнату. Её каблуки простучали по коридору и затихли вдали. Айла нерешительно взяла оставленную матерью сумочку. Первым побуждением было догнать мать, отдать ей эту сумочку и гордо заявить, что она, Айла, в подачках не нуждается. Но сейчас это было бы величайшей глупостью, и разум говорил, что надо бы для начала посмотреть, что внутри. Ведь не принесла бы Элла пустую сумочку!

«Но сумочка, даже пустая, имеет свою цену, — шепнул голос разума. — Ведь она расшита настоящим жемчугом…»

Айла открыла сумочку и сунула туда руку. Рука почти по плечо исчезла в тряпичных глубинах: на сумочку было наложено хорошее заклятие незримого расширения. Тогда девушка шагнула к кровати и одним движением вывернула сумочку наизнанку.

Кровать оказалась погребена под ворохом одежды. Что-то в этой куче звякнуло, что-то брякнуло, упав на пол. Отложив сумочку, Айла приступила к разборке вещей.

Прежде всего, она нагнулась, чтобы посмотреть, что там упало на пол. Когда она выпрямилась, в её руке был небольшой ключ с головкой, похожей на стилизованную букву G, и цифрами.

Положив ключ на стол, она критически оглядела кучу вещей. Похоже, Элла, укладывая вещи в сумочку, сложила их самым аккуратным и компактным образом; будучи вываленными из сумочки, они развернулись и перемешались. Здесь было всё. Панталоны и сорочки, платья и мантии, чулки и туфли… В изящном, хотя и старом и порядком потёртом, несессере в виде шкатулки были уложены разные дамские туалетные мелочи и даже швейные и письменные принадлежности.

— По крайней мере, больше не придётся превращать платок в расчёску, — пробормотала девушка, изучив содержимое несессера. Рядом со шпильками лежала пара серёг, подарок бабушки Хельги Макс. Сначала Айла удивилась, увидев их, но потом вспомнила, что бабушка зачаровала их так, что никто кроме, её старшей внучки, не сможет их носить и что их нельзя продать, можно лишь подарить. Поставив шкатулку на стол, Айла занялась одеждой. Эрмина, спрятавшаяся куда-то при стуке в дверь, вылезла из своего укрытия и с опаской смотрела на кучу странных вещей с незнакомыми запахами. Так же, как и её хозяйка, кошечка начала с несессера: тщательно обнюхала его и даже попробовала на зуб.

Как бы это странно ни звучало, но только сейчас Айла осознала, что родители в её жизни присутствовали чисто номинально. Всё её детство прошло под присмотром гувернантки, мать она видела разве что по вечерам, когда та заходила пожелать дочерям спокойной ночи, и иногда днём, если Элла приходила зачем-нибудь в детскую. А потом был Хогвартс, и девочка видела родителей только на каникулах, хотя и каждый день, за завтраком и пятичасовым чаем. Правда, ни в каких разговорах она участия принимать не могла; от неё, как и от Финеаса, и от Элли, ожидалось лишь примерное поведение за столом, каковое заключалось в том, чтобы вовремя прийти, быстро и аккуратно, с использованием правильных приборов, съесть предложенные блюда и, дождавшись разрешения отца, покинуть столовую. Всё это разительно контрастировало с атмосферой Большого зала Хогвартса, где застольные разговоры были обычным делом…

Айла никогда не делилась с матерью своими проблемами, переживаниями, тайнами. Да и, прямо скажем, до этих событий у неё и проблем-то в жизни не было. Сейчас ей очень хотелось просто рассказать обо всём, что с ней случилось, почувствовать чью-то поддержку, но представить себе, что Элла выслушает её, утешит, скажет, как быть дальше, — нет, это у Айлы никак не получалось. Профессор Бёрк, соседки по слизеринской спальне казались девушке более близкими людьми, чем родная мать, а потому, увидев Эллу, Айла даже не знала, чего и ждать от неё.

«Чем-то звякнувшим» оказался мешочек с деньгами. Он не был набит монетами, потому и звякал. Айла пересчитала их: 167 галлеонов 8 сиклей. Крупная неровная сумма яснее ясного сказала ей, что Элла отдала ей все свои деньги, о наличии которых Сигнус и не подозревал. Айла знала, что её мать, получая от отца деньги на хозяйство, каждую неделю умудрялась отложить что-то на свои мелкие расходы. Сигнус никогда бы не дал деньги дочери, тем более опозорившей его, а сыну он всегда давал круглую сумму.

Из вороха одежды выкатился цилиндрический футляр зелёного сафьяна. Айла грустно улыбнулась: ей не надо было открывать его, она и так знала, что там лежит — её результаты NEWT, диплом Хогвартса. Ещё недавно она думала, что больше никогда не увидит этот лист пергамента с цветным гербом школы и вислой печатью-хрисовулом, какой подтверждали дипломы лучших выпускников. Теперь же…

Айла задумчиво похлопала футляром по ладони. Из разговоров в гостиной она знала, что результаты экзаменов важны для дальнейшего обучения и работы. Для неё также не было секретом, что два последних года в Хогвартсе она изучала (и, честно говоря, в этом преуспела) именно те предметы, которые необходимы для будущих целителей. Целительство? Работа в госпитале Св. Мунго? Девушка всерьёз задумалась. Это могло бы стать неплохим источником дохода, раз уж ей отныне надо рассчитывать на себя. Но когда и куда отправлять результаты, Айла не знала. Декабрь — это уже поздно или ещё нет?

Хитченс… Однажды он обмолвился, что отправит результаты своих NEWT сразу же, как только получит документы. Казалось бы, что может быть проще? Надо всего лишь написать ему и всё разузнать, но для Айлы Блэк с её воспитанием это было немыслимо: писать незнакомому мужчине. Да, незнакомому, ведь знакомство в школе настоящим не считается. К тому же ей казалось, что она непременно должна рассказать, что произошло, но после такого Хитченс сочтёт, что общение с такой, как она, пагубно скажется на его репутации…

От тягостных размышлений Айлу отвлёк стук в окно. Смутно знакомая сова принесла маленький мешочек и записку. Птица не стала дожидаться ответа, тут же улетела.

В мешочке были деньги. Ровно сто галлеонов. Озадаченная Айла развернула записку, надеясь, что та, по крайней мере, прояснит ситуацию.

В записке незнакомым женским почерком было выведено имя: «Эдвард Лиметт-Блэк».

И записка рассыпалась в пыль.

— Но я не знаю никакого мистера Лиметт-Блэка, — растерянно произнесла Айла, обращаясь то ли к кошке, то ли к себе самой.

И тут она вспомнила. Обед у тёти Элладоры! Вот и Элла на прощание бросила дочери: «Вспомни апрельский обед у Старой гадюки!». Ну конечно! Апрель! Незнакомец, явившийся на семейный обед, назвался именно Эдвардом Лиметт-Блэком! Так эти деньги от него?!

Не может быть! Во-первых, почерк женский, ни один уважающий себя джентльмен не будет писать с кучей завитушек (А мистер Эдвард Лиметт-Блэк, рассудила Айла, вне всяких сомнений, джентльмен, ведь он же Блэк.) Во-вторых, откуда он узнал, что ей нужна помощь? Тогда он сказал: «Когда тебе понадобится помощь, пришли мне сову».

Решиться написать мистеру Лиметт-Блэку Айле было намного легче, чем своему однокурснику Бобу Хитченсу: пусть она и видела его лишь однажды, но он был родственником, родным братом дедушки Ликоруса. А бабушка Мажента однажды написала своей внучке, запретив всякое общение со своим деверем. Значит, она предполагала, что такое общение может состояться, и изначально не видела в нём ничего предосудительного.

— Но раз меня изгнали, — неуверенно рассудила Айла, — а он сам предложил свою помощь, то не будет зазорно, если я ему напишу. Правда, я не знаю, где он живёт, но ведь сова найдёт.

Опасаясь, что её решимость написать хоть и родственнику, но всё же незнакомцу, может иссякнуть, если она отложит это дело на потом, девушка присела около стола и быстро набросала несколько строк. В письме она извинялась, что вынуждена побеспокоить достопочтенного мистера Лиметт-Блэка, и сообщала, что попала в весьма затруднительную ситуацию. Ссылаясь на апрельское предложение о помощи, Айла выражала надежду, что адресат письма не сочтёт её слишком назойливой и соблаговолит помочь хотя бы советом. О большем девушка и не смела мечтать.

Она даже не пошла сама отправлять письмо, боясь, что может передумать по дороге; вместо этого она вызвала эльфа и велела ему сделать это.

Убрав наконец-то вещи с кровати в ящики комода, Айла вспомнила, что так и не приготовила чай. Подогрев ещё раз чайник, девушка тщательно выполнила инструкции миссис Битон и накрыла заварочный чайник сложенным полотенцем. Ожидая, пока напиток заварится, она внесла в свою роспись доходов и расходов деньги, полученные от матери, трату на отправку письма совой миссис Квигли и задумчиво посмотрела на сотню галлеонов от неизвестного дарителя. Она не знала, могла ли она принять эти деньги, если ей был неизвестен источник их происхождения, но, с другой стороны, кому их возвращать?

А вдруг этот таинственный даритель решил над ней пошутить, и эти галлеоны — лепреконское золото? От такой мысли Айлу бросило в жар. Вот это точно противозаконно — расплачиваться монетами, которые исчезают через несколько часов. А обладать ими — это как, противозаконно или нет? В панике девушка кинулась листать книгу миссис Битон, ища, как определить, настоящие ли это деньги.

Но в этом вопросе миссис Битон не была на высоте. Только гоблины «Гринготтса», по её словам, могли ответить на этот вопрос абсолютно точно; каких-то домашних способов не существовало. Впрочем, если это не к спеху, то подозрительные монеты надо просто отложить и проверить на следующий день.

Айла неожиданно для самой себя успокоилась. В самом деле, ей не к спеху, она вполне может подождать до утра. Осторожно попробовала приготовленный ею самой чай — оказалось, что у неё всё получилось! Обрадовавшись, Айла даже потратила несколько кнатов на печенье — просто чтобы отметить свой успех.

Ответ от Эдварда пришёл только через три дня, показавшихся Айле очень томительными. Она было предположила, что мистер Лиметт-Блэк покинул Англию, но домовой эльф миссис Квигли сообщил, что сова вернулась на следующий после отправки письма день.

Как бы то ни было, ответ пришёл. Глядя на чёткий, несколько размашистый почерк на конверте, Айла не стала гадать о его содержании, а сразу же разорвала конверт. Она слишком долго пребывала в состоянии неопределённости и больше не хотела ждать.

Мистер Лиметт-Блэк приносил свои глубочайшие извинения в связи с тем, что задержался с ответом, объясняя задержку своим нездоровьем, и приглашал «дорогую мисс Айлу Блэк» посетить его в его доме в Хогсмиде как можно скорее, желательно в день получения письма. Если же, писал Эдвард, мисс Блэк это неудобно, он просит назначить любую удобную ей дату и умоляет не затягивать со встречей.

В конверте лежал брелок-змея — портключ, как следовало из текста письма. Чтобы активировать его, Айле требовалось лишь произнести вслух имя Старой гадюки.

Хогсмид встретил девушку снегом. Это в Лондоне было сыро и промозгло, а здесь, в Шотландии, с серого неба лениво падали снежинки, укутывая всё вокруг белым покрывалом. После выпуска из школы Айла ни разу не была в Хогсмиде, а ведь, если подумать, она могла бы встречаться здесь с сестрой, когда той, как и другим старшекурсникам, разрешали посещение деревни. Но мисс Фиби Блэк считала, что её подопечной незачем здесь бывать, она должна готовиться к замужеству. К тому же юной незамужней леди не пристало в одиночку или с незамужними подругами сидеть в кафе.

И как это совместить с тем фактом, что последние три года Хогвартса Айла с однокурсницами заходили в чайный домик миссис Клируотер?

Портключ перенёс девушку на окраину деревни, к низкой каменой ограде, окружавшей скромный двухэтажный коттедж. В наши дни он носит неприглядное прозвище Визжащая хижина, и про него болтают всякое, а тогда, в середине XIX века, это был обычный жилой дом, уже сменивший несколько хозяев. Мало кому было известно, что все сделки с этим домом контролировались директором Хогвартса, но никто доподлинно не знал, почему.

Сад перед домом, как и всё вокруг, был укутан снегом, но дорожка от калитки до входной двери была расчищена в достаточной степени, чтобы гостям не приходилось месить ногами сугробы.

Айла слегка облизнула пересохшие от волнения губы и украдкой огляделась, боясь увидеть прохожих, которые непременно бросили бы на неё осуждающий взгляд, ведь одинокой девушке неприлично посещать одинокого мужчину. Но улица была пустынна, желающих гулять в снегопад не было. Девушка заторопилась к двери, рассудив, что топтание у калитки ни к чему хорошему не приведёт.

Домовой эльф открыл дверь и вопросительно уставился на девушку.

— Мистер Лиметт-Блэк дома? — спросила Айла. — Меня зовут Айла Блэк, он прислал мне приглашение.

Опять противное ощущение лёгкой дурноты.

— Je ne comprends pas*, — виновато ответил эльф. Айла повторила свой вопрос на французском.

— О! — эльф распахнул дверь и склонился в поклоне. — Мсье очень ждёт мадемуазель Блэк. Мсье велел Арри встретить мадемуазель Блэк и попросить её подождать его в гостиной. Мсье был вынужден внезапно отлучиться по важному делу, но он очень, очень хочет видеть мадемуазель Блэк.

Казалось, эльф очень боялся, что Айла уйдёт, и действительно, у неё мелькнула такая мысль, но девушка её отогнала. Уж если она пришла, то непременно дождётся хозяина.

Приняв плащ девушки, эльф проводил её в гостиную, уютную комнату с французским окном-эркером, выходящим в сад, и весело горящим камином.

— Мадемуазель Блэк желает чай? Кофе? Глинтвейн? Арри готовит вкусный глинтвейн, мсье всегда хвалит Арри за глинтвейн, мадемуазель Блэк надо только приказать…

Эльф так тараторил, что от этого, а, может, от его «мадемуазель Блэк» у Айлы заболела голова.

— Нет, Арри, ничего не надо, — сказала она, желая, чтобы эльф замолчал.

Эльф исчез, оставив Айлу одну.

Светло-кремовые обои с тонким оливковым рисунком, белые кресла и диван, обтянутые оливковой же тканью и такого же цвета шторы, камин белого мрамора и такой же барельеф над ним, золотой каминный экран в виде павлина — гостиная имела вид светлый и радостный, но в тоже время строгий и самую чуточку торжественный. Безупречный порядок нарушала только газета, валяющаяся на журнальном столике, словно читавший её был вынужден сорваться с места, не имея возможности аккуратно сложить её.

Айла решительно не знала, чем ей заняться. Никогда ещё так не случалось, что ей приходилось ждать пригласивших её хозяев. Пользуясь тем, что её никто не видит, она попробовала посидеть в кресле для джентльмена, но нашла его очень неудобным: подлокотники мешали расправить юбки. Заняв более привычное кресло для леди, она полистала газету, но там не было ничего интересного для неё. Незаметно для себя Айла задремала.

Сложно сказать, что её разбудило. Похоже, какой-то шум в прихожей. Айла открыла глаза и вскинула голову, в первый момент испугавшись незнакомого места. Но потом вспомнила, где находится, и успокоилась, прислушиваясь к голосам в коридоре. Она даже встала и на цыпочках подкралась к двери.

— Щенок! — в мужском голосе звучала ничем не прикрытая ярость. — Если тебе не хватает мозгов, так хоть слушай, что тебе говорят!

Судя по шуму, кого-то небольших размеров с силой втолкнули в прихожую, так, что этот кто-то упал, но быстро поднялся.

— Да как вы смеете так со мной обращаться? — мальчишеский голос дрожал от обиды и слёз, но мальчик не сдавался, пытался нападать. — Вы хоть знаете, кто мои родители? И что они с вами сделают?

Шорох разворачиваемой газеты и —

— Мистер и миссис Нотт с прискорбием сообщают о смерти от драконьей оспы своего младшего сына Эдгара, — с выражением прочитал мужчина. — Кем бы ни были твои родители, но тебя в их жизни больше нет! А теперь выбирай: или ты остаёшься здесь, и я научу тебя, как с этим жить, или уходишь, и тогда меньше чем через год окажешься в Азкабане.

В прихожей воцарилась гнетущая тишина. Айла не видела, что там происходит, но почему-то представила себе маленького мальчика, глядящего широко раскрытыми от ужаса глазами.

— Азкабан? — пролепетал мальчик. — Я не хочу туда! Я ничего плохого не сделал, я только хотел есть, мне было больно…

— Я знаю, — неожиданно участливо сказал мужчина. — Сейчас ты пойдёшь с эльфом, он тебя покормит и уложит, а завтра мы с тобой поговорим… Арри! — мужчина перешёл на французский. — Накорми мальчика и устрой его в верхней спальне. И выкупай его, а то псиной воняет.

— Мадемуазель Блэк ждёт мсье в гостиной, — пискнул эльф, и Айла отскочила от двери. Не хватало ещё, чтобы её застигли за подслушиванием.

Она напрасно беспокоилась, прошло несколько минут, прежде чем Эдвард Лиметт-Блэк появился в гостиной. Высокий худощавый мужчина с быстрыми и точными движениями, он более всего напоминал хищника на охоте. Он был очень бледен — очевидно, сказывалось недавнее нездоровье. Тёмные глаза окинули девушку быстрым, но внимательным взглядом. Что-то в этом взгляде заставило Айлу попятиться.

— Простите, что вам пришлось ждать, — приветливо произнёс тем временем хозяин дома. — Не собирался никуда идти, но вот пришлось.

— Из-за этого мальчика? — голос Айлы прозвучал хрипло от волнения: она впервые в жизни была наедине с мужчиной в комнате.

— А, вы слышали? Да, из-за него. Жаль мальчишку, пропадёт ведь… Но о нём потом.

Эдвард зажёг светильники и задёрнул шторы: на улице сгущались сумерки.

— Мисс Айла Блэк… Моя, насколько я понимаю, внучатая племянница… Так что случилось, мисс Блэк? Я знал, что однажды вам потребуется помощь, но не думал, что это произойдёт так быстро. Мне казалось, это будет связано с вашим замужеством. Я прав?

— Не совсем, сэр… Не знаю, — неуверенно протянула Айла. — Но да, я была помолвлена, и мой жених расторг помолвку, а отец…

— Ваш отец — это Сигнус, так? Ясно… Так что же он сделал?

— Он выгнал меня, — Айле эти слова дались очень тяжело. — И лишил права именоваться Блэк…

Приступ дурноты был настолько сильным, что девушка опёрлась о спинку кресла.

— Сядьте-ка, — велел Эдвард. Сам он, впрочем, остался стоять. — Арри сказал мне, что вы странно реагируете на «мадемуазель Блэк». Теперь я вижу, что он имел в виду. Повторяйте за мной. Чёрная* кошка.

— Чёрная кошка, — послушно повторила Айла, невольно прислушиваясь к своим ощущениям. Всё было нормально.

— Назовите ещё раз своё имя.

— Айла Блэк.

Снова головокружение. Эдвард кивнул, глядя на побледневшую девушку.

— Так оно и есть. Когда вы произносите своё имя, вы невольно продолжаете ассоциировать себя с нашей семьёй, хотя ваш отец произнёс формулу изгнания из семьи. Так что придётся либо сменить имя, либо потерпеть немного. В скором времени вы осознаете, что у вас более нет ничего общего с Домом Блэк. Я скажу эльфу, чтобы отныне он называл вас «мадемуазель Нуар», а то вы сойдёте с ума, учитывая, сколько раз он произносит обращение. Я же, с вашего позволения, буду называть вас просто по имени. Всё-таки я ваш старший родственник и, в общем-то, такой же изгой.

Айла только кивнула в ответ.

— Так что вы такое натворили, что Сигнус поступил так круто?

Айла опустила голову под пристальным взглядом Эдварда. Она не знала, что ответить.

— Хитченс… Странное имя. Я не знаю такого волшебного рода, — внезапно произнёс Эдвард. — Вам знакомо это имя?

— Да… Мы учились вместе… Он из Рэйвенкло, магглорождённый… — и тут Айла расплакалась. Впервые за последние несколько дней кто-то проявил к ней искреннее участие.

Но нельзя так плакать, она не у себя в комнате. Девушка торопливо вытерла глаза и обнаружила, что Эдвард вышел из гостиной, а рядом с креслом стоит эльф.

— Арри, а куда ушёл мсье Лиметт-Блэк? — по-французски спросила Айла.

— Мсье не любит женских слёз, — сокрушённо сказал эльф. — Мсье ждёт мадемуазель Нуар в столовой. Мсье приглашает мадемуазель Нуар отобедать с ним.

— Дай мне зеркало, — сказала Айла. Глянув на себя, девушка сочла, что выглядит вполне прилично и совсем не заплаканной. — Проводи меня в столовую.

Стол был накрыт на двоих. Хозяин дома стоял у окна.

— А, вот и вы, — произнёс он, откладывая бумаги, которые только что просматривал. — Арри, подавай, — распорядился он, отодвинув стул для Айлы. Когда Эдвард занял своё место, Арри разлил по тарелкам суп.

— Насколько я понимаю, вы не знаете, почему Сигнус так поступил, — произнёс Эдвард. — Здесь как-то замешан Хитченс, но я совершенно не понимаю, почему мне пришло это имя. Ладно, оставим это. Итак, вы живёте в «Дырявом котле»?

— Да, сэр.

— О, прошу! Давайте, вы будете называть меня дядей Эдвардом. Мы всё-таки родственники и — слава Мерлину! — не в доме на Гриммолд-Плейс.

Он неожиданно перешёл на французский, расспрашивая Айлу об её учёбе в Хогвартсе, о планах на будущее, о том, как она живёт сейчас. Девушка рассказала о том, что подумывает пойти учиться на целителя, раз результаты её NEWT это позволяют; о том, что ей больше всего нравится зельеварение; пожаловалась, что совершенно не представляет себе, как продолжать обучение, что надо сделать для этого…

— Да, — подтвердил её опасения Эдвард, — вы опоздали. Документы в Мунго принимают до сентября, так что вам придётся подождать до следующего года. У вас достаточно денег?

— Есть немного, — ответила Айла, судорожно считая в уме, хватит ли ей этих денег до сентября следующего года. — И ещё мне передали какой-то ключ, — вдруг вспомнила она.

— Да, это ключ от сейфа в «Гринготтсе», — подтвердил Эдвард, осмотрев ключик. — Но номер мне незнаком, этот сейф не принадлежит Блэкам. Вам надо сходить в банк и узнать там всё.

— Но я никогда не была в банке, я не знаю, как там… куда там…

— Хорошо, — кивнул Эдвард. — Я всё равно завтра собирался на Диагон-аллею, так что могу составить вам компанию.

Эльф подал кофе, и Эдвард перешёл к делу.

— У меня к вам есть одно предложение, и, признаться, я очень рассчитываю, что вы согласитесь.

— Я вас слушаю.

— Речь идёт об этом самом мальчике, который появился сегодня в этом доме. Эдгар Нотт, одиннадцать лет. В конце ноября исключён из Хогвартса. Несколько дней назад родители вышвырнули его из дома, потому что… Впрочем, это неважно, важно то, как они это сделали: усыпили и оставили далеко от дома, на пустоши… Мне потребовалось время, чтобы его найти, за это время он едва не влип в крупную неприятность. Так вот. В Хогвартс его обратно не возьмут. Я могу устроить его в Бобатон, но для этого он должен более-менее свободно говорить по-французски, читать и писать. Я хотел бы попросить вас, дорогая Айла, позаниматься с ним так, чтобы к июлю-августу следующего года он был готов учиться на французском. Также было бы неплохо, если бы вы поучили с ним зельеварение в объёме первого курса Бобатона. Другими словами, я предлагаю вам место домашней учительницы при моём, скажем так, воспитаннике.

Айла была потрясена услышанным. Ладно бы она, всё-таки уже взрослая образованная девушка, а тут… Ей было жаль мальчика, с которым так поступили.

— Знаете, сэр, ой, то есть дядя Эдвард… Я никогда не занималась преподаванием… А вдруг не смогу?

— Вы же не можете знать это точно? Скажите, вам в Хогвартсе приходилось объяснять кому-нибудь что-нибудь по зельеварению или трансфигурации?

— Ммм… Да, случалось.

— Ну, вот, считайте, что попробовали… Я готов платить вам по пять галлеонов в неделю за ежедневные занятия. Кроме, естественно, воскресенья. Понимаю, что времени мало, но он будет стараться.

Айла задумалась. Фактически, ей предлагали делать то же самое, чем занималась мисс Фиби Блэк, а это её никак не привлекало. Но, с другой стороны, иного заработка в ближайшее время не предвиделось…

— Дядя Эдвард, давайте я попробую… — неуверенно предложила Айла.

— Вот и хорошо. Я прикажу Арри приготовить для вас комнату…

— Дядя Эдвард, — прервала его Айла, — простите, вы женаты?

— Нет. Это имеет значение?

— В таком случае, — твёрдо сказала Айла — простите, я не могу остаться здесь жить. Но каждое утро я буду приходить, заниматься с Эдгаром и возвращаться к себе.

Эдвард, прищурившись, смотрел на девушку.

— Как хотите… Если вам по душе комнаты «Дырявого котла», то… Надеюсь, впрочем, на удовольствие видеть вас за обедом. Спасибо за то, что согласились. Эдгар тоже будет называть вас «мадемуазель Нуар». Считайте это своим новым именем. С ним легче начинать новую жизнь.

Эдвард был настолько любезен, что проводил Айлу ко входу в «Дырявый котёл». Прощаясь с дядей, Айла не утерпела и спросила:

— Так что всё-таки случилось с Эдгаром?

— Рано или поздно вы бы всё равно это узнали, — вздохнул мужчина. — Но раз хотите сейчас… В прошлое полнолуние его покусал оборотень. Доброй ночи, дорогая племянница. Так не забудьте, завтра в девять утра мы вас ждём.

Короткий поклон — и Эдвард аппарировал.

Примечания:

* "Я не понимаю"(фр.)

** "Чёрный" по-английски будет black — блэк. "Noir", нуар — "чёрный" по-французски.