Короткие истории о некоторых обитателях Вестероса (сборник драбблов) (гет)

По заявке Edelweiss: Арья/Джон. "Осталась только моя опустевшая душа. Здесь больше нечего спасать".

* * *

Темнота стремится забрать тебя,

Fleur.

Тьма оживает.

Она мечется, то и дело вспухает знакомыми и незнакомыми силуэтами, оглушительно лопается, как перезрелый плод, выпуская их наружу.

Темнота пахнет тлением.

— Сир Илин, сир Меррин, королева Серсея. Илин Пейн... Илин...

Арья мечется в бреду и мертвецы кружат вокруг нее. Они все мертвы, все до единого, хоть и не от ее руки — большей частью.

— Не я, не я убила вас, — говорит она, — хотя и хотела бы.

Обнявшиеся мать и сын, увенчанные коронами — Арья совершенно не помнит их черт, — смотрят на нее почерневшими, раздувшимися и какими-то стертыми лицами.

Королева отстраняется от сына и тянет к ней бледные руки, тихо, хрипло, безумно приговаривая:

— Не твоими руками, но твоими молитвами.

Арья отшатывается, но хор других мертвецов вторит королеве Серсее — и девочка сжимается в комочек, чувствуя жар и холод подступающих тел.

— Твоими молитвами, твоими молитвами! — кричат они тысячью неумолимых голосов.

Ее списка больше нет, он завершен, и каждое имя в нем очерчено кровью. Но без молитвы — что ей осталось?

Тени зовут ее за собой, говорят, что такова плата, и их темный бог требует Арью себе. Каждую ночь она спускается за ними все глубже в темноту крипты — ступенька за ступенькой, и каждый последующий шаг дается все труднее, и все труднее возвращаться из болотного, трясинного сумрака, цепляющегося за руки и за ноги, влекущего за собой.

Настало время расплаты, и у Арьи даже нет сил протестовать, когда королева Серсея и принц Джоффри, мстительно улыбаясь темными лицами, раздирают бледными пальцами сначала свое собственное горло, затем, в четыре руки, арьино.

* * *

Она просыпается от боли. Шея ее цела, но она все равно ощупывает ее, ощущая под пальцами не сочащиеся края раны, а всего лишь жилку, часто-часто бьющуюся от страха. Рядом — Джон, он читает какой-то свиток при свете чадящей свечки. Но кошмары никуда не исчезли, они лишь затаились и ждут подходящего момента.

— Пить, — жалобно просит Арья. — Пить.

В горле будто стая бешеных крыс сражается. Может, от воды в деревянной чашке они утонут?

Джон мгновенно срывается с места и осторожно приподнимает ее за плечи — девочка благодарно опирается лопатками о его руку и приподнимает голову, полусадясь.

— Спасибо, — напившись, шепчет она тихонько. Крысы, обитающие в ее горле, если и не утонули, то притихли точно, но сильно тревожить их криком, пожалуй, не стоит.

Джон осторожно опускает ее обратно на подушку, и вместе с мгновеннно пришедшей слабостью Арья чувствует секундное разочарование, но не сдается. Выпростав руку из-под мехов, она ищет пальцы Джона — к счастью, он всегда ее понимал — понимает, и поэтому тут же сжимает ее ладонь. Левую левой — не сговариваясь: Арье так удобнее, а у Джона правая покалечена.

Сплетенные руки раскачиваются, как веточки на ветру. Стены качаются вместе с ними.

— Мне тревожно за тебя, — произносит Джон. — Ты слабеешь с каждым днем, сестрица.

"Мертвецы уводят меня все глубже в крипту", — хочется сказать Арье, но вместо этого она безразлично произносит:

— Я поправлюсь, вот увидишь.

Слишком безразлично.

Джон ругается квозь зубы. Руки размыкаются. Арья сжимается,будто в ожидании удара.

Но на ее спеленутые в меха, как у младенца, плечи обруживаются обьятья. Джон прижимает ее к себе так крепко, как будто она вот-вот растает и исчезнет — и он не так уж и не прав. Просто кости в любом случае останутся с ним, а жизнь — это вода, ее руками не удержишь.

— Я спасу тебя, сестричка, обязательно спасу, — шепчет Джон возле самого ее уха, мальчик, не лорд, которого она терпеть не могла. — Я никому тебя не отдам.

"Осталась только моя опустевшая душа. Здесь больше нечего спасать", — думается Арье.

Списка больше нет — и ее зовут.

— Конечно, спасешь. Ты же сильный, — кивает Арья, прижимаясь острым подбородком к его плечу так, что Джон вздрагивает. — Сильный. Как наш отец.

— Как наш отец, — вторит ей Джон, будто они до сих пор в Винтерфелле, будто они до сих пор дети. Как будто списка вовсе и не было.